Текст книги "Дочь Льва"

Глава 32

Никем не замеченный, Вариан неподвижно стоял возле «Олимпии». Он было пошел навстречу Эсме, но остановился, когда увидел, к кому она направляется. Невольная улыбка скривила разбитый рот, когда он увидел, как она встала, приняла вызывающий вид и выпалила отцу какие-то злые слова. Но как только она кинулась Джейсону на грудь, его улыбка угасла, и внутри что-то сломалось.

«Отомсти за Джейсона!» – кричала она. Она была готова умереть, но расквитаться с его врагами; и в Тепелене она жертвовала собой по той же причине. А теперь оказалось, что отец, которого она так отчаянно любила, жив…

Вариан пытался отделаться от недостойных мыслей, но они преследовали его. Он чуть не лишился ее… Но она никогда ему не принадлежала и потому не могла быть потеряна. Он ее полюбил и женился на ней против ее воли. Она поехала с ним, потому что у нее не было выбора, у нее никого не было. Она сказала это в брачную ночь: «У меня никого нет, кроме тебя». Теперь есть…

Она его жена, сказал себе Вариан. Никто, даже отец, не может отобрать ее у него. Но он мешкал, не подходил, потому что ее лицо скажет ему правду, а он сомневался, сможет ли ее выдержать.

Тут он услышал злобный выкрик Джейсона и увидел, как она осела в его руках.

Всколыхнувшаяся паника затопила все остальное; Вариан кинулся к ним, выдернул отяжелевшее тело из рук ошеломленного отца и поднял Эсме на руки. Ее рубашка была в крови, Джейсон взывал к врачу. Вариан теснее прижал к себе жену и поспешил в деревню.

Вокруг него собралась толпа, все разом говорили, подавали советы, предостерегали – Вариан ни на кого не обращал внимания.

Когда они подошли к домам, Эсме открыла глаза и что-то проговорила по-албански.

– Все в порядке, любимая, – хрипло сказал Вариан. – С тобой все будет хорошо. Молчи. Я о тебе позабочусь.

– Поставь меня, – попросила она.

От облегчения сдавило грудь. Он поцеловал ее в лоб.

– Молчи. У тебя идет кровь.

Он двинулся к ближайшему приличного вида дому, принадлежавшему корабельному агенту. Вариан пинком открыл дверь.

– Позовите врача, – велел он испуганному человеку за конторкой. – Моя жена ранена.

Эсме закрыла глаза и что-то пробормотала. Человек торопливо открыл дверь в свою приемную, и Вариан внес туда Эсме.

Корабельный агент вышел, а в комнату ворвался Джейсон, волоча за собой доктора.

Вариан бережно положил на диван потерявшую сознание жену. Но когда вошел врач, она внезапно очнулась и приказала ему убираться.

Джейсону и Вариану пришлось держать ее, чтобы врач мог ее обследовать. Она сыпала ругательствами, пока он прочищал неглубокую рану, оставленную пулей Ристо на плече сзади, и обзывала врача последними словами, когда он ее перебинтовывал.

Мистер Ферн стоически выдержал все оскорбления, только отметил, что ее светлость обладает удивительным присутствием духа.

– Я вижу, есть признаки контузии. Как вы справедливо заметили, рана незначительная, миледи, – утешил он. – Но все же у вас два осложнения…

– Три, – уточнила она. – Трое глупых мужчин, которые суетятся, как старухи.

Мистер Ферн учтиво поклонился. С неизменной вежливостью он описал симптомы, которых следует опасаться, и сказал, что в таких случаях делать. Затем он принял монеты, которые Джейсон сунул ему в руку, и с поклоном удалился.

– Я и правда чувствую себя если не старухой, то стариком, – сказал дочери Джейсон. – Такое буйное веселье не для меня.

– Вы грязные и противные. – Эсме смущенно посмотрела на Вариана. – Оба. Только не говорите мне, что во всем виновата я. Я и сама знаю.

– Конечно, это не твоя вина, – торопливо возразил Вариан.

– Конечно, нет, – согласился Джейсон. – Прежде всего сейчас ее бы здесь не было, не выйди она замуж за, эгоистичного подлеца, который не утруждает себя заботой о жене.

Вариан покраснел.

– Если бы вы заботились о дочери, она бы меня вообще никогда не встретила.

– Не говори мне о долге, высокомерный дегенерат! —Я по крайней мере не оставлял ее на произвол кучки убийц, содомитов и педерастов!

Эсме неловко слезла с дивана и встала между ними.

– Аминь. Неужели у нас было мало крови, чтобы вы еще затеяли кровную вражду? Не обзывай моего мужа, – велела она отцу. – Он раз за разом спасал мне жизнь, а взамен получал одни неприятности. Ты ничего плохого ему не сделаешь, Джейсон. Хватит с меня передряг.

Потом она обратилась к Вариану, и огонь в ее глазах угас.

– Извини, Вариан. Я плохая жена. – Голос дрогнул, и она уткнулась лицом в растерзанный сюртук.

Он обвил ее руками. Его ярость отступила, он забыл о том, что тесть его презирает. Важно было только то, что Эсме жива. Все, что он сейчас хотел, – это держать ее в руках.

Джейсон покашлял.

– Пожалуй, я схожу умоюсь, – сказал он.

Оставив дочь и зятя в их сентиментальном воссоединении, Джейсон отправился в гостиницу «Бридж». Там он помылся, переоделся и отправил матери записку, потом заказал хозяину гостиницы комнаты и смену одежды для Вариана и Эсме. Сразу после этого Джейсон снова встретился с капитаном Нолкоттом.

Джейсон сказал ему, что сэр Джеральд Брентмор изъявил желание быть похороненным в море. Его останки повезут на том же корабле, на котором отплывает Исмал.

– Значит, два трупа, – сказал капитан. – Этот парень не проживет и дня.

Мистер Ферн подтвердил это несколько позже, когда его привели в комнату, где лежал Исмал. Врач извлек пулю, закрепил сломанную руку, хотя был убежден, что обе операции бесполезны.

С болью в сердце Джейсон вошел в комнату.

На пепельном лице Исмала ярко выделялись синяки, а глаза сияли лихорадочным блеском. Хотя ему едва хватало сил дышать, он, как и Джеральд, настаивал на том, чтобы поговорить, – но с капитаном Нолкоттом.

– Ты не можешь отказать умирающему в последней просьбе. – Некогда сладкий голос Исмала звучал надтреснутым шепотом.

Джейсон подтащил к кровати стул и сел.

– Может, тебе еще не пришло время умирать. Нечто вроде улыбки тронуло распухшие губы Исмала.

– Нет, я должен признаться. Во всем.

–  – Береги дыхание, парень. Джеральд мертв. Ему ты больше не навредишь, а я не позволю разрушить будущее моей семьи. Твоя пуля спасла моего брата от виселицы. За остальным прослежу я, чтобы на семью не пало бесчестье.

Я уже сжег послание черной королевы и письма, которые везли Ристо и Мехмет.

Еще одна мертвенно-бледная улыбка.

– Чтобы защитить честь семьи.

– Да. – Джейсон выдавил из себя ответную улыбку. – Но также для спасения твоей бессмертной души или, если тебе суждено жить, твоей совести.

Исмал закрыл глаза.

– Лучше не жить. Ты посылаешь меня к Али. Лучше перережь мне горло, Рыжий Лев. Сейчас, а то я найду способ рассказать все.

– Байо готовит документы на твою отправку. Можешь быть уверен, мы ничего не упустим. Правительство его высочества не желает иметь с тобой дела.

– Ты постарался. Ты слишком настойчивый, Рыжий Лев. И слишком умный. Но я тебя перехитрил.

– Не совсем. Ты плохо сыграл. Удивительно плохо. Зачем ты помчался за Эсме из Тепелены? Я не мог поверить, что ты выкинул такую идиотскую штуку. – Джейсон помолчал. – До сегодняшнего дня.

Исмал медленно открыл глаза. Лихорадочный блеск глаз сменился болью.

– Что ты сегодня увидел?

– Не увидел, а вспомнил: как ты еще молод.

– Только годами.

– Все равно – мальчик, влюбившийся в первый раз.

– Ты ничего не понимаешь.

– Понимаю. Я тоже когда-то влюбился и наделал ошибок, потому что был молодой, дерзкий и тщеславный. Отказов я тоже не принимал и в результате чуть не уничтожил себя.

– Теперь ты уничтожил меня.

– Я пытался тебя спасти. Ты не Александр, и наш мир не тот, что был две тысячи лет назад. Ты слишком молод, чтобы построить империю и при этом справляться с любовью и политикой.

– Да, для тебя я глупый юнец, и ты смеешься. – Его глаза наполнились слезами.

Жалость и гнев сдавили горло Джейсону.

– Дурак проклятый, ты загубил свою жизнь! Посмотри на себя – двадцать три года, жалкая кучка бесполезной плоти, к вечеру скорее всего станешь трупом. Не я смеюсь над тобой, это дьявол смеется последние два года.

– Я не боюсь умереть.

Но Джейсон знал, что он боится, – впервые в своей короткой жизни. При всем своем уме Исмал не мог поддержать угасающую плоть или сохранить биение сердца.

Джейсон не мог сдержать скорбь, как он печалился и о Джеральде, который растратил жизнь на горечь, жадность, вражду, не зная любви, верности или хоть какой-то радости, которая осветила бы его дни. И если к концу жизни в этом испорченном сердце оставался едва заметный след доброты, его можно было только пожалеть.

Исмал – другое. Его душа только тронута порчей, она не почернела от греха. О нем Джейсон горевал больше, зато и ярость его была сильнее – за бесполезную трату молодости, красоты и силы, тем более ума.

Он отодвинул с пылающего лба Исмала золотистые волосы. Молодой человек задрожал и отвернулся.

– Здесь нет человека твоей веры, – уже мягче сказал Джейсон. – Хочешь, я позову английского священника?

– Нет.

Дверь открылась, в комнату проскользнул Байо.

– Лодки ждут, – тихо сказал он Джейсону. – Твои соотечественники хотят, чтобы он уехал.

В море Исмал не проживет и часа. Если останется на земле – немногим больше.

– Мне поехать с тобой? – спросил Джейсон.

– Тебе так хочется посмотреть, как я умираю?

– Я бы на твоем месте хотел иметь рядом друга.

– Нет. Я убил твоего брата случайно. Я целился в тебя. Джейсон вздохнул:

– Я бы хотел, чтобы это было не так. Значит, я должен благодарить Иденмонта за спасение жизни. Если бы он не сломал тебе руку, ты бы не промахнулся.

– Я его очень не люблю, но он хороший боец. – Повернувшись к Джейсону, Исмал скривился, задохнулся, и его лицо в агонии окаменело.

– По-моему, ты достаточно наговорился, – сказал Джейсон. – Почему этот дурак-доктор не дал тебе лауданум?

– Я бы его не принял. – Новая борьба задыхание, попытка улыбнуться. – Он отнимает волю.

Байо нетерпеливо завозился:

– Рыжий Лев! Джейсон встал:

– Байо должен спешить. Я пойду с тобой на корабль.

– Тсс…

Из холла послышались торопливые шаги. Байо двинулся к двери, чтобы преградить путь, но Эсме прорвалась мимо него.

– Нет! – закричал Исмал. Он сделал слабую попытку прикрыть лицо одеялом.

Игнорируя предостерегающий взгляд Джейсона, Эсме подошла к кровати. Она дрожала, но прямо смотрела в лицо Исмалу.

– Тебе повезло, что мой муж – благороднейший из людей, – сказала она. – Он дал мне разрешение попытаться спасти тебе жизнь, и я это сделаю.

Она безжалостно откинула одеяло. Исмал лежал очень тихо и упорно смотрел в потолок, пока она осматривала окровавленные бинты.

– Эсме, ты смущаешь бедного…

– Для его гордости это нестерпимо. – Она жестом отогнала отца. – Слушай меня, – сказала она Исмалу.

Его взгляд рывком скакнул на нее.

– Я сделаю все, что смогу, – сказала она. – И если ты выживешь, то только благодаря мне. Запомни это, Исмал.

– А если умру?

– Тогда будешь гореть в аду.

Через час после того, как Эсме совершила свой сомнительный акт милосердия, Джейсон вошел в столовую гостиницы «Бридж», где Бариан упрямо старался проглотить завтрак.

Джейсон поставил к ногам Вариана дорожный саквояж.

– Капитан Нолкотт собрал шахматы, пока мы занимались Джеральдом. Здесь они все. Благополучные и нетронутые.

Вариан напряженно кивнул.

– Приношу свои извинения, – сказал Джейсон. – И благодарность.

Прежде чем Вариан нашелся что ответить, в зал влетела жена хозяина гостиницы.

– О, что хотите, дорогая, – приветливо ответил Джейсон на ее вопрос. – Все, что есть. И принесите самую большую кружку эля, какую только найдете.

Когда она ушла, он повернулся к Вариану:

– Вы спасли мне жизнь.

– Я не старался, – коротко ответил Вариан. – Я только хотел убить его. Эсме сгорала от чувства вины, оттого что чуть не убила Исмала за преступление, которого он не совершал. Не было смысла говорить ей о том, что он сделал. Она была убеждена, что он выживет и вернется отомстить – всем нам.

– Это так. Теперь не сможет. Гордость не позволит. – Джейсон пожал плечами. – Если выживет.

Вариан решительно изгнал из головы образ окровавленного человека.

– Что с ним будет, если он выживет?

– Его бы следовало отправить в Ньюгейт и повесить, но это вызовет дипломатические осложнения. Еще вопрос, не оказал ли он услугу королевству, избавив его от сэра Джеральда. К, счастью, мне не придется озадачивать суд этой головоломкой. Я начал подчищать дела несколько месяцев назад, когда сел на хвост Исмалу, – объяснил Джейсон. – Партнер Джеральда Бриджбертон сделал достаточно, чтобы быть утопленным в канале. Власти уже подозревали его, а я сделал так, чтобы у них не возникло других подозрений.

– Но Исмал?

– Его предоставили мне. Он отправляется в Нью-Саут под надзор моих друзей.

Появилась хозяйка с завтраком для Джейсона, и он с энтузиазмом накинулся на него. В отличие от Вариана события ночи не отразились на его аппетите. «Но Джейсон привычен к насилию», – подумал Вариан.

Джейсон взглянул на Вариана:

– Тело Джеральда повезут на одном корабле с Исмалом. Я уже весь изолгался из-за него. Ханжества похорон я не выдержу.

– Уверен, это не мое дело.

– Полагаю, вы сожалеете об этой свинье и вините себя в том, что привели его сюда. Вы думаете, что виноваты в его смерти.

– Если бы я не подкупил его шахматами, он бы сюда ни за что не приехал, – натянуто произнес Вариан.

Джейсон покачал головой:

– Один из воинов Исмала чуть не столкнул меня в воду. Джеральд оттащил меня на безопасное место. Наверное, это единственное доброе дело, которое брат сделал за всю жизнь хоть кому-нибудь. В следующий миг он уже собирал свои драгоценные пешки и ладьи. Я сказал ему, чтобы уходил, пока можно, но нет, ему были нужны эти чертовы шахматы. – Он отрезал толстый ломоть хлеба. – Его сгубила жадность, Иденмонт, она все равно убила бы его рано или поздно.

Вариан отодвинул тарелку.

– Понимаю.

Джейсон посмотрел на почти нетронутый завтрак Вариана.

– Потеряли аппетит?

– Ему не с чего разыгрываться.

– Вы чертовски чувствительны. – Джейсон намазал хлеб маслом. – Неудивительно, что Эсме вас пленила.

Джейсон сопровождал на корабль мертвого брата и то, что осталось от Исмала. Оставив Эсме на попечение жены хозяина, Вариан пошел вместе с ним. Он сам не знал зачем. Может быть, хотел досмотреть все до конца.

Он собирался ждать на палубе, пока Рыжий Лев будет у Исмала. Однако Исмал попросил Джейсона позвать лорда Иденмонта.

Вариан встал возле узкой койки. Голубые глаза Исмала опухли так, что почти не открывались, чувственный рот рваным комом возвышался на разбитом лице.

– Вы хорошо дрались, – прошептал Исмал.

– На дуэли у меня это получается гораздо элегантнее, – невозмутимо ответил Вариан. – В будущем рекомендую дуэли. Это аккуратнее, и правила определены четко. Каждый точно знает, что делать.

– Англичанин. Вежливый. Я украл вашу жену.

– Я выкрал ее обратно, – сказал Вариан, – и отомстил. Я знаю, что вы, албанцы, на десятилетия растягиваете месть, как мы – судебные тяжбы. Тем не менее я был бы признателен, если бы вы согласились прекратить нашу вражду.

– Нет. – Исмал попытался поднять голову, но сморщился. Он лег обратно, здоровая рука раздраженно вцепилась в одеяло. – Я назвал ее своей шлюхой.

– Но она ею не была. В этом вы не сходились во мнениях. Распухший рот скривился – это означало улыбку.

– Это она вам так сказала?

– Она не стала бы напрашиваться лечить вас, если бы вы ее опозорили. Ей незачем было это говорить, а мне незачем спрашивать.

– Вы не дурак.

– Благодарю вас.

Исмал посмотрел мимо него, в сторону двери:

– Рыжий Лев.

Джейсон подошел к кровати.

– Сделай милость.

Джейсон достал из кармана маленькую расшитую сумочку.

– Исмал пытался украсть вашу жену, – сказал он, – и старался вас убить. Несмотря на эти преступления, вы позволили жене облегчить его страдания. Если Исмал выживет, он будет обязан вам жизнью. Это обстоятельство для него – тяжесть, которой он не может вынести.

– Я не…

Джейсон сделал ему выговор:

– Не прерывайте, Иденмонт. Это церемония. Вариан покорился.

– Он ценит вашу жену выше, чем обычных женщин, – продолжал Джейсон. – Как и многие его сограждане, он согласен, что маленькая воительница стоит двух мужчин. Кроме того, нужно также принять в расчет ее мастерство целительницы, а также ваш статус принца. Наконец, он сам благородной крови, и его честь стоит дорого. Его подсчеты сводятся к этому. – Джейсон подал ему сумочку.

Вариан посмотрел на больного.

– За мою честь, – сказал Исмал.

Вариан высыпал содержимое на ладонь: бриллианты, изумруды, сапфиры, рубины.

– О Господи, – пробормотал Вариан.

– Принимая это, лорд Иденмонт, вы соглашаетесь, что позор Исмала стерт, и больше он вам ничем не обязан. Вы заявляете, что ваша честь удовлетворена, и две ваши семьи пребывают в мире. Таким образом учитывается и моя честь, – пояснил Джейсон.

Вариан ошеломленно смотрел на драгоценности в своей руке.

– Недостаточно! – раздраженно воскликнул Исмал. – Я же говорил тебе, Рыжий Лев, этого мало…

– Нет, нет, что вы, достаточно, – перебил его Вариан. – Я бы сказал, что этого слишком много, но боюсь оскорбить вас.

– Вот видишь? – посмотрел на Джейсона Исмал. – Он понял лучше, чем ты думал. Не все англичане тупоголовые.

– Я понимаю, что такое оплата, – сказал Вариан, ссыпая камни обратно в сумку. – Было время, когда в моей стране так же улаживались конфликты. Иногда и сейчас. Чего я не понимаю, так это зачем вы проделали весь этот путь за шахматами, если у вас целое состояние в бриллиантах?

– Я приехал отомстить, – объяснил Исмал. – Сэру Джеральду. Остальное… судьба, наверное. – Он посмотрел на Джейсона. – Или мое глупое высокомерие.

– Вполне понимаю вас, – сказал Вариан. – Эсме и меня довела до крушения.

Глава 33

Уйдя от Исмала, Эсме с трудом дотащилась до комнаты, которую им зарезервировал Джейсон. Она ухитрилась помыться, переоделась в приготовленное для нее платье, съела почти весь завтрак и повалилась на кровать. Она проспала до полудня, когда Вариан с Джейсоном пришли ее забрать.

Они остались глухи к ее просьбам остаться в Ньюхейвене и отдохнуть и затолкали в карету. Через минуту она была полностью захвачена рассказом Джейсона. Он начал издалека – как двадцать пять лет назад влюбился в Диану, как из-за предательства Джеральда потерял ее и все свое имущество. Он сослался на предсмертное откровение ее дяди, с его удивительным открытием насчет тетки Эсме – Дианы, которая манипулировала злобным умом сэра Джеральда, направив его против Джейсона, и наказала мужа ложной уверенностью в ее измене.

– Я восхищаюсь тетей, которая придумала ему такое наказание, – сказала Эсме, прервав отца, – но это не меняет того, что он сделал. Он разрушил твою жизнь..

– Я пытался раньше тебе объяснить, – ответил Джейсон. – Я так или иначе двигался к разрушению помолвки. Джеральд только ускорил неизбежное. Я давно понял, что женитьба на Диане была бы роковой ошибкой. Мы оба были своенравны и эгоистичны. Ты не знала меня таким, каким я тогда был. Ты понятия не имеешь, как меня изменила Албания и особенно твоя мама. Диана тоже изменилась. Когда мы встретились в прошлом году, мы были совсем другие люди.

– Своенравным – да, но чтобы ты был эгоистичным – никогда не поверю, – возразила Эсме. – Ты послал ей шахматы стоимостью пять тысяч, когда сам остро нуждался в деньгах.

– Дорогая моя девочка, я не имел ни малейшего представления, сколько они стоят, – нетерпеливо проговорил он. – Я их выиграл в карты.

Эсме больше не открывала рта, пока рассказ Джейсона не подошел к тому утру, когда он ждал на пристани Исмала, чтобы его схватить… и обнаружил, как неимоверно осложнилась его задача, потому что из кареты вылезла Эсме.

Ей пришлось объяснить, как она умудрилась попасть в его клещи. Когда она закончила, отец пристально смотрел на нее, а Вариан упорно не отводил взгляда от пейзажа за окном.

– Черт возьми, Эсме, тебе надо бы больше доверять своей бабушке! Неужели ты думаешь, что она не знала своего сына? Бьюсь об заклад, ей было известно, что Джеральд был в отчаянном положении и планировал бегство – и она была счастлива ему в этом помочь! Она бы сделала все, чтобы от него избавиться.

– Тогда почему она не отдала ему черную королеву, пусть бы получил полный набор? – возразила Эсме.

– Потому что он удовольствовался меньшим. Хотя я уверен, она подозревала, что он все равно украдет набор. Наверное, она собиралась что-то предпринять, только ее одурманили раньше, чем она смогла.

– Персиваль был намерен что-нибудь сделать, – тихо вставил Вариан. – Он даже подозревал, что в деле замешан Исмал. Бедный мальчик и подумать не мог, что его отравят наркотиком через несколько часов после того, как он войдет в отцовский дом.

– Вы оба желали бы, чтобы так поступили со мной, – натянуто сказала она.

Мужчины промолчали, и это было достаточным ответом. Как всегда, во всем виновата она. Она накрепко закрыла рот и открыла его, только чтобы поесть, когда они остановились в Ист-Гринстеде в гостинице «Дорсет армз».

Вариан чувствовал, как на протяжении обеда нарастает напряженность. Должно быть, Джейсон испытывал то же, потому что остаток пути предпочел провести на ящике возле извозчика. Он сказал, что ночь теплая, а он четверть века не видел родных мест.

Через пять минут, проведенных рядом с Эсме в молчании, он уже и сам был готов присоединиться к тестю. Он был не в том состоянии, чтобы и дальше выдерживать конфронтацию. Нервы были измотаны; без сомнения, это был худший день за всю его никудышную жизнь. Он не мог смотреть на нее – сразу же вспоминался кинжал, приставленный к горлу. Он отрешенно смотрел в черноту за окном, молясь, чтобы она придержала язык всю дорогу до Лондона.

– Я хотела быть с тобой, – сказала она надломленным голосом. – Я хотела отдать тебе шахматы, чтобы ты не надрывался на работе и не портил руки.

– О Господи, – пробормотал он в окно. – Мои руки.

– Когда-то они были гладкие и белые. А теперь посмотри на них: коричневые, твердые, в мозолях, а сейчас еще в синяках и порезах. Это все я виновата. А ты злишься, потому что я старалась…

– Потому что ты довела до того, что тебя чуть не убили! – Он круто повернулся к ней, и в сотый раз перед ним вспыхнула картина: выстрел, дым, и Эсме падает. – Почему ты не могла сидеть тихо и предоставить это мне? Бога ради, неужели ты думаешь, что я бы позволил Исмалу – кому угодно – увезти тебя? Думаешь, я совсем никчемный?

– Я думала о тебе! Я не могла позволить ему опозорить тебя!

– Ты думала. Черт побери, а для чего, по-твоему, я? Для морских ванн? – Он закрыл глаза. – Зачем я спрашиваю? Разве ты когда-нибудь думаешь?

– Извини. Я не хотела тебя обидеть. Я знаю, ты пришел меня спасти.

– Ты не доверила мне это сделать. Отомсти за Джейсона, расквитайся за меня. Вот и все, что ты желала мне предоставить: месть. Об остальном ты никогда не задумывалась? – требовательно спросил он. – Что было бы со мной, если бы я до конца дней презирал и обвинял себя в том, что не нашел способа содержать тебя в безопасности?

– Тогда почему ты просто не оставил меня жить с тобой? – закричала она. – Я тебя умоляла, но ты не слушал.

Он поморщился. Надо было держать ее при себе и не упускать из виду. Но она не дитя, чтобы он постоянно с ней нянчился. Он не может жить в беспрерывном страхе, что она выкинет какое-нибудь безумство, если его не будет рядом и он не сможет ей помешать.

– Я считал, что все объяснил тебе в Маунт-Идене, – сдержанно сказал он. – Я думал, что ты поняла. Но ты так мало в меня верила, что даже не посоветовалась. Могла бы написать о том, что подслушала. Вместо этого ты попыталась сбежать с этими чертовыми шахматами. Все сама, среди ночи. В Англии, где леди и днем не выйдет за дверь без сопровождающего.

Она сцепила руки на коленях.

– Я знаю, что это было безрассудством. Но я вспылила. Ты знаешь, как это со мной бывает, Вариан.

– Во власти демонов?

– Да, – печально ответила она. Она не в силах бороться с демоном, сидящим у нее в груди.

Вариан долго думал, ощущая на себе ее настороженный взгляд.

– Очень хорошо, – сказал он наконец. – Если ты не в состоянии справиться со своим темпераментом, мы не будем иметь детей. Никогда.

Ее всхлип был похож на вскрик.

– Нет, ты не можешь…

– Представляю, какой ты будешь матерью. В первый же раз, как бедный ребенок станет испытывать твое терпение, ты вспылишь и утопишь его. А после, конечно, будешь страдать и сожалеть. Потом ты пообещаешь никогда больше так не делать и уговоришь меня завести Другого. А вскоре я узнаю, что этот надоеда разбудил тебя ночью и ты выбросила его в окно.

– Я никогда, никогда не причиню зла ребенку.

– Я тебе не доверяю. – Он скрестил руки на груди. – Я не верю, что когда-нибудь ты придешь ко мне и спросишь: «Вариан, этот ребенок сводит меня с ума. Что нам делать?» – Он повторил: – «Нам». Как просьба о помощи. О совете. Как свидетельство хоть какого-то доверия моему суждению. И моей чести. И любви.

У нее задрожали губы.

– Я понимаю. Вариан, мне очень жаль. Я только хотела вернуть то, что принадлежит тебе по праву. – Ее голос дрогнул.

Он обнял ее и посадил себе на колени.

– Нечего расстраивать меня слезами. Расскажи всю правду.

– Я рассказала, – пробормотала она и опустила голову.

– Только одну половину. Другая – что ты хотела испытать меня, ведь так? Посмотреть, как я буду реагировать, когда ты сбежишь, несмотря на все мои объяснения, по каким причинам я не оставляю тебя в Маунт-Идене.

Она вскинула голову. Он посмотрел в испуганные зеленые глаза.

– То, что я не такой хитрый, как твоя сторона семьи, еще не означает, что я тупой, – сказал он. – Я поплелся за тобой, удивляясь, зачем это делаю. Господи, какая идиотка! – Он прижал ее к груди. – Какая упрямая, безрассудная, страстная дурочка!

«Могло быть хуже», – подумала Эсме. Она ничего не имела против того, чтобы он ее обзывал, если она сидит у него на коленях. Через какое-то время он даже заснул, не расцепляя рук. Наверное, поток оскорблений его успокоил, тем более что он не спал этой ночью. Она тоже утихла, услышав, как ему плохо и больно, и поняла, что он разозлился, перепугавшись за нее. Он бы не испугался, если бы не испытывал к ней никаких чувств. Он бы побил ее, хоть она не думала, что действительно этого заслуживает.

Эсме хотелось бы вечно вот так сидеть в его объятиях. Но через несколько коротких часов они приехали в Лондон, а минутами позже – в городской дом Брентмора.

Персиваль и толпа слуг выскочили на улицу раньше, чем остановилась карета. Царственная вдова леди Брентмор, однако, всего лишь сделала шаг в коридор.

Прямая, как копье, она стояла в салоне и ждала свою семью. Она одарила хмурым взглядом Вариана, когда он внес Эсме на руках, внимательно посмотрела на внучку, которую муж опустил на диван, посветлевшими глазами встретила Персиваля, трусившего на шаг впереди дяди. Самый черный взгляд достался Джейсону – непокорному сыну, изгнанному ею двадцать пять лет назад.

Джейсон улыбнулся, поставил на пол саквояж, в котором лежали шахматы, подошел к ней, крепко обнял и звонко поцеловал в щеку. Потом отстранился и посмотрел на нее с искренним восхищением:

– Мама, как ты хорошо выглядишь, дорогая.

Острый взгляд ореховых глаз пробежался по его фигуре сверху вниз.

– Не могу сказать того же о тебе. Подрался в порту, как всегда? С кучей моряков и безбожников? Не говоря о том, что девочку ранили, а ее болвана мужа избили в кровяную колбасу. И твой брат-висельник отправился на высший суд. Одно утешает – нам не придется смотреть, как его повесят, расстреляют или четвертуют.

После этой приветственной речи она бухнулась в кресло, приказала Джейсону послать за бренди и потребовала объяснений.

Она получила крайне сжатую версию того, что Джейсон поведал в карете. Рассказ ее удовлетворил – пока, как она сказала. Потом она обратила каменный взгляд на Эсме:

– Твой папа не видел меня двадцать пять лет, но даже он знал, что я такое. Ты о чем думала, черт тебя побери?

– Я разозлилась, – спокойно ответила Эсме. – Я плохо соображала.

– Если рассердилась, должна была прийти ко мне и поругаться. Раньше ты не очень-то придерживала язычок! Удержать тебя! – Старуха хмыкнула. – Легче посадить в клетку стаю галок.

– Бабушка, я знаю, я невозможная. Но если вы хотите меня ругать, то пусть хотя бы мужчины пойдут спать. Они оба очень устали, но слишком горды, чтобы это сказать.

Вдова внимательно посмотрела на сына, сидевшего у камина, потом на Вариана, который присел на ручку дивана возле Эсме.

– Вид неважный, – проворчала она. – Тогда марш спать. – Она резко кивнула Персивалю: – И ты тоже. И не подслушивать у замочной скважины! По-моему, ты достаточно этим занимался за свою недолгую жизнь.

Персиваль вспыхнул.

Вариан просверлил вдову холодным взглядом серых глаз:

– Надеюсь, это был комплимент, миледи. Каждый из нас имеет причины благодарить вашего внука.

– Только по милости Божьей! – рявкнула вдова. – Все могло пойти по-другому…

– Но не пошло. А если бы и так, ни один здравомыслящий человек не будет винить его в том, что он пытался выполнить свой долг. – Он встал и подошел к мальчику: – История твоего дяди говорит сама за себя. Если кому-то не ясно, я объясню. Мы все глубоко благодарны тебе, Персиваль, за мужество и ум.

Персиваль покраснел еще сильнее.

– О Боже. Нет… о, но это не так. То есть я вам лгал и держал в секрете… Но я очень сожалею.

– Не могу себе представить, чтобы ты мог действовать иначе. – Вариан протянул ему руку.

Мальчик слегка расслабился и пожал протянутую руку.

«Спасибо», – мысленно сказала Эсме мужу. Даже она забыла о Персивале. Ей тоже нужно было вспомнить, скольким она обязана кузену; ей следовало благодарить и просить прощения, потому что она постоянно судила о нем неверно.

Она слышала, как отец выразил Персивалю те же чувства, что Вариан, и даже бабушка пробурчала, что в конце концов мальчик сделал все, что мог, и нельзя просить большего. Все, что могла бы сказать Эсме, было лишним. Она просто подошла к кузену и обняла его.

Он смущенно приник к ней.

– Этой ночью я ужасно беспокоился, – тихо проговорил он. – Но я знал, что его светлость тебя найдет.

Мама говорила, что он умнее, чем представляется. Она говорила… – Он заморгал и умолк. Эсме заметила, что Джейсон и бабушка тоже затихли. Они смотрели на Вариана.

Достав из саквояжа шахматы, Вариан расставлял их на низком столике возле дивана. Он выпрямился и посмотрел на всех невинным взором.

– Я думала, ты устал, – сказала вдова. – Не собираешься же ты играть в шахматы?

– Терпеть не могу шахматы, – улыбнулся Вариан. – Слишком сложная игра. От одного вида прихожу в бешенство.

– Тебе не надо их любить, – нетерпеливо сказал Джейсон. – Все, что тебе надо, – это их продать.