Текст книги "Железный цветок"

– В постель я с тобой не лягу, – честно предупреждаю я.

Лукас ни на мгновение не отводит глаз.

– Я этого и не ожидал, Эллорен. Сегодня не время. – И тут же ласково добавляет: – Но если вдруг передумаешь, пожалуйста, сообщи.

О Древнейший!

Рядом с Лукасом я явно глупею, мысли путаются. Конечно, он просто дразнит меня и всё же держит свои линии огня и земли в крепкой узде. Собрав все силы, я бросаю на Лукаса насторожённый взгляд и переступаю порог спальни.

Стены в этой комнате увешаны книжными полками. Интересно, что же читает Лукас? Я провожу кончиком пальца по гладким кожаным переплётам и просматриваю заголовки – книги по военной истории, словари иностранных языков, гримуары с заклинаниями. Каждый том на своём месте.

Я окидываю взглядом всю комнату.

У другой стены стоит пианино, тоже из железного дерева, украшенное резными деревьями и листьями – деревянную крышку поддерживает целый маленький лес.

Странно. Здесь беспорядок, такой неожиданный в аккуратном жилище Лукаса. Нотные тетради свалены неровными стопками на полу и на скамье возле инструмента. Написанные от руки ноты явно принадлежат одному автору – Лукасу. Так вот где он даёт волю страсти – в музыке его ничто не сдерживает, ему нет преград.

– Жаль, что ты не захватила скрипку, – роняет Лукас, проследив за моим взглядом.

– Да-а-а, – рассеянно соглашаюсь я.

Как потрясающе, восхитительно, невероятно играть дуэтом с музыкантом, обладающим таким удивительным талантом. Память услужливо подбрасывает приятные воспоминания – иногда с Лукасом очень даже весело.

Из спальни есть выход на балкон. Тяжёлые чёрные портьеры обрамляют двойные стеклянные окна от пола до потолка – за ними открывается вид на долину.

Я опускаюсь на стул у камина. На столике передо мной чайник, чайные чашки из чёрного фарфора с рисунком из золотистых ветвей. Здесь же блюдо с сэндвичами, пирожными и необычными ягодами, бутылка из эбонитового стекла и хрустальные узкие бокалы.

В чёрной блестящей вазочке сияет букет цветов железного дерева. Похоже, намёк на платье, расшитое такими же цветами, в котором я танцевала с Лукасом на Йольском балу. Он не забыл тот вечер.

Лукас садится напротив и с кошачьей грацией устраивается на стуле, не сводя с меня серьёзного взгляда, – от такого ничего не скроешь.

– Чаю, Эллорен? – спрашивает он.

– Ты собираешься подать мне чай, Лукас? – от удивления мои брови неудержимо ползут вверх.

Он со смехом наливает в чашку душистый чай, лукаво посматривая на меня из-под ресниц.

– Эллорен, я подам тебе всё, что пожелаешь.

Передавая мне чашку, он нежно касается моей руки, и я снова чувствую исходящий от его кожи жар огненных линий.

– Лукас, ты за мной ухаживаешь? – в шутку спрашиваю я, откинувшись на спинку стула.

– А я не только чай умею разливать, ты меня испытай, – усмехается он.

Всё-таки он очень красив. Невероятно.

Чтобы отвлечься от созерцания этого идеального лица и не позволить мыслям ускакать в опасном направлении, я поворачиваюсь к окну – лагерь Четвёртого дивизиона отсюда как на ладони.

– Быстро ты всё перестроил и починил, – говорю я с некоторой долей возмущения в голосе.

Уголок рта Лукаса резко дёргается вниз.

– Эллорен, чего ты от меня хочешь? – с неожиданной серьёзностью спрашивает он.

Что ж, я тоже умею хмуриться – мы обмениваемся суровым взглядом, я ставлю чашку на стол и иду к камину, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Над каминной полкой висит настоящий боевой меч с изумительно выполненной серебряной рукояткой в форме дракона.

Вздохнув поглубже, я поворачиваюсь к Лукасу:

– Что ты думаешь о Фогеле?

Ну вот. Вопрос задан. Произнесён вслух. Мы с Лукасом не можем лгать друг другу, значит, на этот раз ему придётся ответить.

В тёмных глазах Лукаса можно разглядеть грозовое небо, его голос – острее боевого клинка.

– Фогель свихнулся.

Мы молча смотрим друг на друга, каждый пытается прочесть мысли собеседника. Неприкрытая враждебность к Фогелю в глазах Лукаса придаёт мне сил.

– Наши сограждане сбиваются в банды и нападают в Верпаксе на урисок, кельтов, на всех негарднерийцев, – говорю я.

Лукас цинично пожимает плечами.

– Очень жаль, Эллорен, но к этому давно шло. А ты не помнишь, что творили кельты и уриски, когда сила была на их стороне?

В ответ на его такие логичные и такие бесстрастные утверждения во мне нарастает гнев. Перед глазами проносится окровавленное личико Олиллии, её обрезанные ушки и выдранные волосы. Избитое лицо Бледдин.

– Кельты и уриски сбивались в банды, – колко произносит Лукас, не дождавшись моего ответа, – и издевались над гарднерийцами. А потом перешли к убийствам. Сначала убивали по одному, а потом стали сгонять в амбары и сжигать заживо.

Воздух между нами сгущается, как перед грозой.

– А незадолго до того, – ядовитым тоном продолжает Лукас, – феи сбивались в банды и мучили кельтов. А до того уриски сбивались в банды и мучили фей.

– Я знаю, Лукас! Я всё это знаю, – нетерпеливо перебиваю его я. – В тот раз они вели себя отвратительно, не как разумные существа, но теперь мы идём той же дорогой. Кто-то должен разорвать этот порочный круг.

Он лишь презрительно усмехается:

– Ты хочешь остановить ход истории?

– Да.

– Так не бывает, Эллорен. – Глаза Лукаса становятся ещё чернее. – Можно выбрать, на чьей ты стороне – сильного или слабого. Это единственный выбор, который мы делаем в этом мире.

– Нет! – взрываюсь я. – Это не единственный выбор. Я много читала в этом году о нашей истории, Лукас. Достичь равновесия вполне возможно. Сильные не должны мучить слабых.

– Очень интересно, – с сарказмом бросает Лукас. – И в какой же период истории такое равновесие сил было достигнуто? Поделись со мной знаниями, о начитанная Эллорен!

Какой цинизм… Ну и пусть. Неважно, что он маг пятого уровня. И совсем неважно, что он командует огромной военной базой. Я всё равно скажу ему правду.

– История не знает таких примеров, но это не значит, что справедливость недостижима, Лукас! Мы не должны вставать на сторону этого беспросветного ужаса. И ты не должен… Фогеля необходимо остановить.

Глаза Лукаса мечут молнии. Он резко встаёт и тянет меня за собой.

– Идём!

Так просто меня с места не сдвинуть.

– Куда?

– Увидишь.

Он тянет меня к балкону, распахивает дверь и почти выталкивает на террасу. По периметру кроваво-алым волшебным пламенем вокруг чёрных ветвей горят факелы, прикреплённые к металлическим столбам. Здесь на удивление тепло.

– Смотри внимательно, Эллорен, – шипит Лукас, указывая на военный лагерь у подножия горы. – Что ты видишь?

– Силу.

Я презрительно сбрасываю его руку и сверлю храбреца стальным взглядом.

– Вот именно! Так что не зарывайся. – Он сурово смотрит мне в глаза. – Я прекрасно знаю, во что ты влипла, Эллорен. Ты очень рискуешь.

В его глазах предупреждение. Очень ясное и недвусмысленное. Он знает. Точно знает, что я вступила в Сопротивление. В слабую организацию, которую так легко сокрушить.

Скорее всего, он знает и о Наге.

– Что тебе известно? – хрипло выдыхаю я, едва слепив из звуков слова.

Лукас недоверчиво и одновременно насмешливо приподнимает брови:

– А ты не догадываешься? Я знаю всё!

Сердце у меня в груди стучит огромным молотом, дыхание прерывается, но я всё же не прячу глаз от его горящего взгляда.

– Стоит ли мне опасаться, Лукас?

– Да, Эллорен, – отрывисто отвечает он. – Стоит. – Ярость, пылающая в его взгляде, вдруг исчезает. – Но не меня.

Сомнений не осталось – он всё знает. Лукас всё знает. Но никому не расскажет.

– Я хочу обручиться с тобой, Эллорен, – усмехается он. – Однако мои возможности небезграничны. Здесь действуют куда более могущественные силы. Ты даже представить себе не можешь… Так что будь очень и очень осторожна.

Я твёрдо выдерживаю его взгляд.

– Лукас, уходи от них!

– И куда я пойду? В чьи земли?

– На восток.

В его глазах бушует настоящий шторм, и Лукас отворачивается, чтобы ещё раз окинуть взглядом военный лагерь. Таким я его ещё не видела. Сейчас он похож на хищника, посаженного в клетку. Он силён, очень силён… и всё же и у него есть хозяин.

Та сила, которую выпустил на свободу Фогель, не подчиняется никому. Кроме самого Фогеля.

– Лукас, чего хочет Фогель?

Он презрительно оглядывается на меня.

– А ты почитай архивы заседаний Совета магов, Эллорен. Там всё сказано – все планы Фогеля изложены. – Ноздри Лукаса подрагивают, подбородок становится совсем квадратным от напряжения. – Эллорен, – вдруг произносит он с едва заметной неуверенностью в голосе. – Возможно, я ошибся насчёт Фэллон Бэйн.

– То есть как? – в панике переспрашиваю я.

– Она выздоравливает. Её магия воды и воздуха постепенно растёт. В ней просыпаются и другие линии силы. Фогель, вероятно, получит свою Чёрную Ведьму. А икарит из пророчества ещё совсем мал и ни на что не способен. Получается, что у нас есть Фэллон. И вот это, – широким взмахом он указывает на огромный лагерь. – А ещё союз с альфсигрскими эльфами и больше драконов, чем когда-либо. – Лукас холодно смотрит мне в глаза. – Мы пройдём, как частый плуг, и по Западным, и по Восточным землям. Я хоть завтра готов выступить на восток, Эллорен. И не в моих силах изменить предначертанное.

Меня накрывает волна ужаса, но я из последних сил стряхиваю наваждение.

– Лукас, неужели ты не можешь вырваться из этого кошмара?

Он снова обегает взглядом базу Четвёртого дивизиона и произносит, будто сражаясь сам с собой.

– Я не знаю, Эллорен!

Какая честность… Не ожидала. Я тоже не могу сдержать порыв говорить только правду. Сказать ему то, что не скажу никому другому.

– Лукас… Мои линии силы наливаются магией. Я снова ощутила её, когда мы летели над лесом. Помнишь? Ты тоже почувствовал… – Я смотрю вдаль, вспоминая опьяняющий всплеск силы, и сжимаю в руке кулон из снежного дуба. Мои огненные линии тут же вспыхивают невидимым огнём. – Магическая сила… Мне было так хорошо. Слишком хорошо. И от этого страшно.

Повернувшись к Лукасу, я разжимаю ладонь и выпускаю резное деревце. Линии огня уже не пылают, а лишь тлеют, как янтарные угли.

– Я не хочу стать такой, как моя бабушка.

Лукас нежно гладит меня по щеке, едва касаясь кончиками пальцев.

– Обручись со мной, Эллорен. Я понимаю, с чем ты борешься. И не осуждаю тебя.

Мы смотрим друг на друга, а наши невидимые ветви тянутся, чтобы сплестись.

Лукас делает шаг и заключает меня в объятия, ласково пробегает поцелуями по шее, отчего мои линии огня вновь вспыхивают горячим желанием.

– Обручись со мной, Эллорен, – снова произносит он, как будто гипнотизируя меня. – Войны никогда не кончаются. А с нашей силой мы могли бы занять в этом мире достойное место.

С нашей силой?

Сквозь облако чувственности вдруг проглядывает холодный расчёт.

– Разве получится использовать мою магию?

– Я могу дотянуться до неё. – Поцелуи Лукаса подбираются всё ближе к моим губам, его огонь ласкает мои линии силы.

– Ты можешь… дотянуться до моей магии? – едва дыша, спрашиваю я.

– Потихоньку.

Тонкие музыкальные пальцы Лукаса спускаются по моей спине от шеи до поясницы, пробуждая неведомые до этого ощущения.

Голова у меня кружится, и мысли словно уносятся в водоворот.

– Так вот почему ты хочешь со мной обручиться!

– Нет, – отвечает он, касаясь моих губ своими. Его огонь тонкими струйками бежит по моим жилам. – Между нами особенная связь, Эллорен. Ты и сама это знаешь.

Он притягивает меня ещё ближе и нежно целует в губы, погружая в огненный вихрь.

От невыразимо приятного напряжения во всём теле я вздрагиваю, и поцелуи Лукаса становятся более требовательными.

– Послушай… – вдруг говорю я, когда его тонкие пальцы путаются в моих длинных прядях, а поцелуи спускаются по шее всё ниже к плечу. – А если мы объединим нашу магию… и воспользуемся новой силой не только ради собственной выгоды… а чтобы выступить против Фогеля?

Лукас отстраняется, глядя на меня чёрными, как ласковая ночь, глазами.

– Не уверен, что я хочу этого, Эллорен.

И мне внезапно всё становится кристально ясно.

Вот оно. Искушение тёмной силой.

Отступив на шаг, я медленно, но непреклонно высвобождаюсь из объятий Лукаса, отрываю себя от его магии и притягательных чар. Нельзя переходить на сторону тьмы. С тьмой нужно сражаться. Изнутри и снаружи. Даже если единственный выбор – лишиться магии.

– Отвези меня домой, Лукас, – говорю я. – С меня хватит. Я достаточно увидела.

Мы молча летим на драконе через горы и приземляемся на том же покрытом ледяной коркой поле.

Карета под охраной военных уже меня ждёт. Лукас помогает мне спуститься со спины дракона и удостаивает лишь укоризненным взглядом. Не произнося ни слова, он улетает, растворяется в чернильно-чёрной ночи.

Солдат, ни о чём не спрашивая, ведёт меня к карете. Я забираюсь внутрь, и мы отправляемся к городу, к огням университета, мимо чёрного леса, который «заглядывает» в окно. В душе у меня клокочет сокрушительный ураган эмоций.

Глава 16. Белые крылья

Карета останавливается возле Северной башни далеко за полночь. Я устало взбираюсь на холм по краю пустоши, почти физически ощущая, как от меня в страхе отшатываются деревья.

Чёрная Ведьма.

Поддавшись накатившему отчаянию, я останавливаюсь. Сколько плохого случилось за последнее время, а теперь меня влечёт во тьму моя собственная кровь.

И я не в силах этому противостоять.

Я вытаскиваю наружу кулон из снежного дуба, рывком срываю цепочку и швыряю его на землю – мне не нужна даже капля этой проклятой магии! Вот если бы белая волшебная палочка, припрятанная в голенище сапога, которая теперь всегда со мной, действительно оказалась Белым Жезлом из легенд… Это была бы чистая, честная магия, надежда всей Эртии.

Меня всё глубже затягивает в пучину отчаяния.

– Почему вы не хотите нам помочь? – горестно вопрошаю я палочку, звёзды и небо. – Почему смотрите и не вмешиваетесь? Отдаёте победу жестоким и злым? Где же вы, силы добра, да и есть ли вы на самом деле?

Однако волшебная палочка по-прежнему неподвижно лежит в моей ладони. Сегодня это просто отполированный кусочек белой древесины, и больше ничего. Прерывисто вздохнув, я смахиваю горячую слезу, катящуюся по холодной щеке.

Бесполезно. Помощи ждать неоткуда.

И вдруг я замираю, недоверчиво вглядываясь в небо над башней, – там медленно кружат белые стражи.

Две птицы парят в морозном воздухе, снижаясь по спирали, будто невесомые осенние листья.

А потом исчезают. Растворяются в воздухе.

Сделав шаг, я снова останавливаюсь, прислушиваясь к чёрному безмолвию.

«Слушай». – Слово само собой возникает у меня в голове, как отголосок шёпота.

Я бегом взбираюсь по витой лестнице на верхнюю площадку Северной башни, подхваченная внезапным порывом надежды. Призрачной надежды перед лицом непреодолимой, вставшей стеной тьмы. Эту надежду мне подарили белые крылья в чёрном небе.

Распахнув дверь, я врываюсь в комнату и оглядываюсь в поисках чего-то нового или необычного. Что ждёт меня здесь?

И беспочвенная надежда улетучивается. Наше жилище ничуть не изменилось. Всё по-прежнему. Марина свернулась у очага и следит за мной тоскливым взглядом.

Я со вздохом поворачиваюсь к ней, любуясь отблесками пламени на её длинных серебристых прядях.

Ариэль и Винтер ещё не вернулись, они часто проводят вечера у Наги вместе с Андрасом. Диана, скорее всего, готовится к экзаменам в архивах вместе с Джаредом или гуляет с Рейфом. Цыплята тихо сидят на кровати Ариэль, терпеливо дожидаются хозяйку. Ворона нет. Наверное, он тоже у Наги.

Сбросив накидку, я падаю за письменный стол. Марина, шлёпая по полу ладонями, подбирается ближе, пока её мерцающая голова не утыкается мне в бок.

Что ж, хоть что-то мне удалось. Спасла шелки от страшной судьбы. Может, это и немного по сравнению с могуществом тьмы – лишь крошечный островок надежды.

Знать бы, о чем ты думаешь, Марина…

Я глажу серебристые локоны шелки – это я могу делать бесконечно – и мечтаю заглянуть в её мысли.

Надо готовиться к экзамену, осталось всего два дня, я и так слишком долго откладывала. С печальным вздохом я открываю учебник по аптекарскому делу и достаю из ящика стола лист пергамента, чтобы выписывать самое важное. Похоже, придётся просидеть над книгой всю ночь, у меня далеко не блестящие успехи по этому предмету.

Как ни жаль, мне не дотянуться до скрытых во мне магических сил, но я хотя бы умею готовить лекарства. Пусть это не так уж много и не предотвратит страшного будущего, но я хотя бы облегчу боль раненых и страждущих, когда понадобится.

А вдруг Лукас ошибается? Быть может, военные силы ву трин в Восточных землях куда мощнее, чем ему кажется? И даже сильнее Фогеля со всем его войском и объезженными драконами в придачу?

Подбодрив себя подобными мыслями, я погружаюсь в чтение, изредка царапая кое-какие заметки. Марина встаёт у меня за спиной и нежно перебирает мои длинные тёмные пряди. Я благодарно сжимаю её запястье, а Марина неуверенно улыбается в ответ и тянется прикоснуться щекой к моей щеке.

Бледной тонкой рукой шелки вдруг показывает на небольшую картину у меня на столе – копию портрета моих родителей. Её нарисовала Винтер – она телепатически считала скупые воспоминания Рейфа и мои – взамен миниатюры, которую разбила когда-то Ариэль.

Марина напевно говорит что-то себе под нос, как с ней часто бывает. Каждый звук даётся ей с огромным трудом. Я слушаю вполуха, однако Марина хлопает меня по плечу и снова показывает на картину, едва не уронив её на пол.

Я оборачиваюсь – Марина склонила голову к плечу и сложила губы, будто пытаясь произнести «о». Она всматривается в лица моих родителей, выдувает сквозь сложенные трубочкой губы воздух и издаёт странный жужжащий звук. Жабры на её шее почти полностью закрываются, а потом вдруг резко оттопыриваются. Марина недовольно хмурится и снова пытается издать какой-то особенный звук.

Интересно, с чего бы шелки так заинтересовалась портретом?

– Мааааа-муууууу, – тянет Марина, словно наигрывая на нескольких флейтах разом.

Какая упорная. Она пробует ещё раз, пытаясь пропеть звуки более плавно.

И меня пронзает дрожь.

Бросив перо на стол, я поворачиваюсь лицом к шелки. Марина серьёзно смотрит на меня своими тёмно-серыми глазами, снова тянется к картине, касается кончиком пальца лица моей матери. Потом прижимает ладонями жабры, отчего мышцы на её шее заметно вздуваются, а лицо замирает от напряжения.

– Мааа Муааа, – достаточно чётко произносит она.

Неужели она может говорить?!

– Правильно, – медленно выговариваю я, старательно подбирая слова. – Это моя мама.

На лице Марины неожиданно появляется удивление – её наконец-то поняли! Она хватает меня за руку, её жабры раздуваются, и вновь звучит торопливая неразборчивая речь.

Не в силах разобрать ни слова, я качаю головой, пытаясь отыскать в потоке звуков осмысленные слова, но слышу лишь мелодичные напевы, будто сыгранные на флейте. Марина огорчённо умолкает, переводя дыхание, но её глаза тут же загораются надеждой.

Шелки тянет меня в ванную комнату к огромной ванне, наполненной ледяной водой. Спиной вперёд она погружается на самое дно, по-прежнему крепко держа меня за руку, и тянет за собой, пока я не склоняюсь к самой воде. Её жабры плотно закрыты, к поверхности устремляются струйки пузырьков воздуха.

– Ты меня слышишь?

Я вздрагиваю, как от удара.

Слова звучат приглушённо, но совершенно понятно. По-видимому, шелки кричит мне со дна, сквозь воду.

Марина внезапно выныривает, разбрызгивая воду, так и не ослабив железной хватки. Её глаза сияют решимостью.

– Да, – потрясённо признаю я. – Я тебя слышу.

Она снова погружается на самое дно, а я склоняюсь к воде.

– Моя сестра! Они её забрали! Она совсем малышка! Младше меня! Помоги мне! Прошу тебя, помоги!

Шелки выныривает, упрямо дёргая меня за руку, и горестно прерывисто вздыхает. Её жабры открываются и закрываются, ванная комната наполняется печальным стоном.

И на меня обрушивается весь ужас произошедшего. Её сестра. Она тоже в плену, как когда-то Марина у жестокого лесника, или даже хуже.

Я сочувственно обнимаю Марину – её худенькое тело отчаянно дрожит, жабры распахиваются и сжимаются, она потерянно всхлипывает.

– Мы ей поможем, – едва сдерживая слёзы, обещаю я. – Клянусь тебе, Марина. – Не знаю, что мы сможем предпринять, но собственная беспомощность меня уже бесит. – Мы отыщем твою сестру. И как-нибудь вызволим вас обеих.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

СОВЕТА МАГОВ

№ 271

Контрабанда алкоголя и шелки в Гарднерию или за её пределы отныне карается тюремным заключением.

Глава 17. Гарет Килер

Вечером, спустя несколько дней, я заканчиваю работу на университетской кухне и отправляюсь в холодную ночь, потеплее завернувшись в накидку. Все мысли у меня только о Марине, и мне не терпится поскорее вернуться в Северную башню.

Я рассказала всем друзьям, что Марина умеет разговаривать. Джулиас и Лукреция обещали удвоить усилия, чтобы осторожно убедить окружающих в том, что шелки нуждаются в нашей помощи, а мои братья зашли к нам вчера вечером в надежде услышать от Марины какие-нибудь подробности о том, где держат её сестру и других шелки. Однако, увидев их, Марина наотрез отказалась говорить. Один вид мужчин приводит её в ужас, и Рейфу с Тристаном пришлось уйти.

Сделав всего несколько шагов от задней двери кухни, я замечаю, что навстречу мне поднимается высокий широкоплечий молодой человек в чёрной гарднерийской накидке с единственной синей полоской на рукаве – эмблемой гарднерийских моряков. Кончики его волос отливают серебром в неверном свете единственного придорожного фонаря.

Сердце у меня подпрыгивает от счастья, и я бросаюсь к нему.

– Гарет!

Гарет подхватывает меня крепкими ручищами и посмеивается – с разбегу я чуть не врезалась в него! Мы обнимаемся после долгой разлуки с такой искренней радостью, что всю мою усталость, горе и страх последних дней снимает как рукой. Рядом с моим старым верным другом на глаза наворачиваются непрошеные слёзы. Отступив на шаг, я смеюсь и плачу одновременно. Гарет крепко сжимает моё плечо и тепло улыбается.

– Как я рада тебя видеть, – с облегчением признаюсь я, утирая слёзы, и вдруг краем глаза замечаю движение на вершине холма.

Айвен.

Он тоже закончил работу на кухне и идёт к себе другой дорогой, вдоль амбаров, забросив за плечо тяжёлую сумку с книгами. Заметив нас с Гаретом, Айвен останавливается, и даже на таком расстоянии до меня долетает его удивлённое недовольство, волна его волшебного огня. С той ужасной ночи, когда гарднерийцы нападали на урисок, кельтов и прочих, он держался в стороне, да и я, наверное, не давала поводов к сближению. Мы оба старались не показывать наших чувств, зная, что скоро наступит время прощаться, чего ни один из нас не в силах изменить.

Я на мгновение ловлю взгляд Айвена, и мои огненные линии силы словно впитывают его пламя.

Помнится, Лукас говорил, что распознавать магические силы на расстоянии – редкий дар.

А я, как оказалось, считываю и магию фей.

Щёки у меня пылают, и я поворачиваюсь к Гарету, даже спиной ощущая присутствие Айвена. Я словно вижу, как его тёмная фигура исчезает в лесу.

Гарет провожает Айвена задумчивым взглядом.

– Ты его знаешь?

Я киваю, неуверенно хмыкнув.

– Ох, Гарет! Если б ты знал, сколько всего случилось…

В свете фонаря я изучаю лицо старого друга – он тоже изменился: подбородок стал ещё более упрямым, квадратным, редкая бородка разрослась. Друг моих детских игр уже не мальчик. – Когда ты вернулся?

Гарет кивает в сторону главных зданий университета.

– Только что. Приехал с морскими стажёрами. Пролив у Соляного острова покрылся льдом, вот нас и привезли сюда. Будем заниматься астрономией и ещё кое-какими науками.

Кухонная дверь со скрипом открывается и почти сразу захлопывается. С холма спускаются Айрис и Бледдин.

– Ты уже видел Рейфа и Тристана? – спрашиваю я Гарета. – Они тебе что-нибудь рассказали?

Гарет качает головой, и его посеребрённые кудри сверкают, будто усыпанные снегом.

– Нет, я пошёл сразу сюда. Вспомнил, что тебя отправили работать на кухню.

Бледдин и Айрис проходят мимо, и мы умолкаем.

Бледдин окидывает оценивающим взглядом серебристые пряди в волосах Гарета и прищуривает свои огромные изумрудные глаза, хитро улыбаясь мне уголком рта.

От Айрис ничего не скроешь. Она сверлит меня ненавидящим взглядом и тащит Бледдин за собой. У подножия холма Бледдин всё же оборачивается и дружески машет нам с Гаретом на прощание.

От этого жеста у меня на душе теплеет.

– Ты ужинал? – спрашиваю я Гарета.

– Нет. Умираю от голода, – улыбается он, лукаво поглядывая на здание кухни. – Ты не знаешь, где здесь можно найти поесть?

Спустя всего несколько минут мы с Гаретом уютно располагаемся в кладовой среди полок с консервами и мешками зерна. Мы сидим на перевёрнутых деревянных ящиках, а бочонок служит нам отличным столом, на котором стоит чайник свежезаваренного мятного чая, а на тарелке рядом возвышаются горкой горячие пирожки с грибами.

– Сколько еды, Рен! – весело смеётся Гарет.

– В самый раз, – отвечаю я с набитым ртом.

Гарет мне как брат, и как приятно, что рядом с ним можно расслабиться и забыть о приличиях.

– Я тоже проголодалась, а эти пирожки очень вкусные, – заявляю я, с наслаждением впиваясь зубами в слоёное тесто и начинку из сочных грибов с жареным луком.

Гарет следует моему примеру, и его глаза вспыхивают от удовольствия.

– О, счастье! Да это пища богов!

Я довольно киваю, впитывая каждую минуту счастья. Такой ужин с Гаретом в кладовке для меня драгоценнее и лучше любого изысканного пира в каком-нибудь пышном особняке в Валгарде. Кроме того, Фернилла готовит куда лучше любого прославленного повара, которых нанимают знатные гарднерийцы.

– Что же случилось, пока меня не было? – спрашивает Гарет, отхлебнув чаю.

– Ты ешь, ешь, – улыбаюсь я. Как хорошо поговорить с другом, которому безоговорочно доверяешь. Я даже вздыхаю от облегчения, прежде чем ответить. – Долго рассказывать.

– Ты спасла шелки! – спустя некоторое время восхищается Гарет. Чай давно остыл, а от пирожков остались одни крошки. – А какая она?

– Марина удивительная. Добрая и милая, – отвечаю я, поглаживая кухонного кота, который мурлычет у меня на коленях. – Она долго болела, но теперь понемногу выздоравливает. Мы выяснили, что ей лучше давать сырую рыбу. А ещё она довольно хорошо говорит на общем языке.

С тех пор как Марина научилась с нами разговаривать, мы узнали о ней очень много, о чём я конечно же во всех подробностях сообщаю Гарету.

Шелки живут в больших городах, расположенных в океанских пещерах, подсвеченных особыми кораллами, и несмотря на их большую численность – их тысячи! – обитатели городов очень дружны.

– Она не сразу поняла наш язык, – объясняю я. – На земле для неё всё звучит иначе. Странные звуки, которые она издаёт на воздухе, под водой превращаются в особые щелчки и мелодии. В своём мире она музыкант, учится мастерству у знаменитого менестреля, наверное, музыкальный слух и помог ей выучить наш язык.

– Невероятно, – выдыхает Гарет. – Я очень рад, что тебе удалось помочь Марине.

– Нам ещё многое предстоит сделать, – задумчиво хмурюсь я, рассеянно поглаживая кота. – Источники волшебной силы шелки – их шкуры, однако я не представляю, где искать потерянную морскую одежду Марины. Без этой защиты наша шелки очень слаба.

– А почему шелки вообще выходят из моря? – с любопытством спрашивает Гарет. – На земле их поджидает столько опасностей.

– Магию морских перевоплощений иногда перехватывает какое-то древнее заклинание. И тогда, обычно это случается в полнолуние, шелки против их воли влечёт на берег. Я не очень понимаю, как это действует, но так объяснила Марина. А потом… ты сам знаешь, что бывает с ними потом.

Гарет долго молчит, прежде чем спросить:

– Можно мне с ней встретиться?

– Не знаю, Гарет, – качаю я головой. – Мы пытались познакомить её с Тристаном, Рейфом и другими, но она очень боится мужчин.

– Рен, её надо вывезти отсюда как можно скорее, – твёрдо говорит Гарет. – В Валгарде всё чаще поговаривают о том, что шелки станут убивать, едва они выйдут из моря. Кажется, какая-то большая шишка из Совета скоро выступит с официальным заявлением.

Я тоже мрачнею.

– Это работа тёти Вивиан. – Я прикладываю ладонь ко лбу, пытаясь остановить нарастающую головную боль. – У Марины есть сестра, которую, скорее всего, держат в одной из… таверн. – Последнее слово я выплёвываю с нескрываемым отвращением. – А сколько с ней других шелки… Надо придумать способ освободить их, прежде чем моя тётушка выступит и получит поддержку Совета магов.

– А Сопротивление может помочь?

– Чтобы освободить шелки, требуется целая армия, которой верпасийское Сопротивление не располагает. Они и так едва справляются с беженцами.

Качая разболевшейся головой, я ловлю на себе серьёзный взгляд Гарета.

Он склоняется ко мне и кладёт ладонь на мою руку.

– Рен, я моряк. Разреши мне с ней встретиться.

Его всегда удивительно добрые глаза смотрят решительно, и мне не хочется отказывать. А вдруг Марина не испугается?

– Хорошо, Гарет. – Глубоко вздохнув, я киваю и усаживаюсь поудобнее. – Приходи завтра вечером.

Гарет тоже садится поровнее, и по его лицу пробегает тревожное облачко.

– Рен, – помолчав, решается наконец он. – Ты уже знаешь, с кем обручишься?

Вопрос неожиданный, скажем прямо.

– Со мной хочет обручиться Лукас Грей, – отвечаю я. В глазах Гарета мелькает неодобрение, и я расстроенно качаю головой. – Но… я не могу.

– Полагаю, твоей тёте такое решение не понравилось.

– Она пока не знает, – признаюсь я.

Гарет задумчиво щурится.

– Мы должны обручиться до истечения пятого месяца. И это не шутки. Нас заставят.

– А ты? У тебя кто-то на примете?

Гарет коротко и горько усмехается.

– Кому я нужен в Гарднерии? Мои волосы… – Поколебавшись, он угрюмо произносит: – Если дойдёт до вмешательства Совета магов, они начнут выяснять расовую чистоту моей семьи.

– Но, Гарет, ты же гарднериец!

– Да, так утверждают мои родители, – цедит он сквозь зубы. – Вот только… Я точно знаю, что среди моих предков были представители и других рас.

– Выходит, тебе опасно проходить церемонию обручения, – встревоженно хмурюсь я.

– Только если это будет по принуждению. В таком случае мне придётся бежать из Западных земель.

– Куда же ты направишься?

– В земли Ной.

Я тяжело вздыхаю, сердце больно сжимается: я не хочу терять ещё одного друга!

– Тристан тоже хочет пробраться в земли Ной, – старательно сдерживая беспокойство, сообщаю я.

Глаза Гарета округляются от изумления, однако он тут же понимающе кивает.

– Если я не смогу вовремя уехать, – говорит он, – и если ты не найдёшь другого жениха… – Он умолкает, беспокойно оглядываясь, и решительно заявляет: – Нам надо будет обручиться, Рен. – Я успеваю только беззвучно открыть рот, когда он добавляет: – По-дружески, конечно.