Текст книги "Черная Ведьма"

Глава 9. Чёрная Ведьма

– Ты так похожа на Карниссу Гарднер! Просто само совершенство, – восхищается Пейдж.

Я стою перед высоким зеркалом, из которого на меня смотрит незнакомка. Мы в доме тёти Вивиан, в моей роскошной спальне. Хрустальные двери и окна в стеклянной комнате распахнуты, в ночной тьме шелестит листьями деревьев тёплый океанский бриз, на кровати возятся пушистые котята. С той памятной поездки к портнихе мы ещё несколько раз встречались с Пейдж: дважды обедали в городе в компании тёти Вивиан и ещё раз вместе покупали туфли. Пейдж нравится мне куда больше, чем Экко или Фэллон.

Вот уже целый час маг Флорель меня одевает, причёсывает и пудрит, а тётя Вивиан стоит рядом, сложив руки на груди и отдаёт приказания с уверенностью опытного художника, который надзирает за созданием важнейшего произведения всей своей жизни. И теперь мне кажется, что в зеркале отражаюсь не я, а какая-то незнакомая девушка.

Вечно спутанные тёмные пряди моих волос, которые я не знала, как укротить, лежат на плечах, искусно заплетённые в косы, а накрашенные глаза кажутся огромными и таинственными. Тщательно выщипанные брови только усиливают этот эффект. Губы вдруг стали алыми и полными, скулы подчёркнуты румянами. Удивительное дело – острые, угловатые черты лица смягчились, я выгляжу уверенно и элегантно. В ушах и на шее красуются оправленные в золото изумруды, а платье, которое сшила маг Флорель…

Не знаю, как описать это великолепие… Тончайшая вышивка на ткани появляется и исчезает с каждым движением, длинное, до пола, мерцающее платье нежно облегает плечи, расширяясь книзу.

Карнисса Гарднер считалась непревзойдённой красавицей. Враги прозвали её Чёрной Ведьмой – она действительно являлась одним из сильнейших магов Гарднерии всех времён. Удивительная и необыкновенно умная женщина, она прекрасно играла на музыкальных инструментах и бесстрашно вела на битву наши войска. Вот такая у меня была бабушка.

А я не просто похожа на неё. Я её точная копия.

– О да! – довольно вздыхает тётя Вивиан. – Прекрасно. Спасибо, Элоиза. Пожалуй, мы закончили. – Тётя встаёт и улыбается мне: – Эллорен, я жду тебя внизу через час. Пейдж тебя проводит. – Обернувшись к Пейдж, тётя продолжает отдавать указания: – Спускайтесь в зал по главной лестнице. Устроим Эллорен торжественный выход.

Ещё раз окинув меня испытующим взглядом, тётя уходит, по-дружески разговаривая с портнихой.

А я так и стою перед зеркалом, словно поражённая громом.

– Представляю, как ты гордишься своей бабушкой, – серьёзно говорит Пейдж. – Она была великая женщина. И судьба поведёт тебя по её стопам, Эллорен. Зачем бы иначе Древнейшему одаривать тебя её обликом. Вот подожди… скоро все тебя увидят!

Я следую за Пейдж по извилистым коридорам. Навстречу нам лишь изредка попадаются горничные-уриски. Они куда-то спешат и не обращают на нас ни малейшего внимания.

Наконец мы выходим на верхнюю площадку огромной лестницы с изящными перилами из вишнёвого дерева, и у меня перехватывает дыхание. Я застываю на месте, охватывая взглядом грандиозный круглый зал внизу.

Перед нами, словно море, колышется толпа важных гарднерийцев в чёрных одеждах. Примерно половина присутствующих – в военной форме, у большинства – нашивки, свидетельствующие об их принадлежности к старшим чинам. Кое-где мелькают плащи с серебряной отделкой – атрибут сильных магов.

Сначала в нашу сторону бросают лишь несколько любопытных взглядов. Потом кто-то шумно выдыхает, и в толпе воцаряется тишина.

Я молча оглядываю зал, чуть щурясь от яркого света огромной потолочной люстры – сотни свечей сияют на серебристых резных ветках берёзы среди хрустальных подвесок в форме листьев, наполняющих зал таинственными отблесками.

В самом центре зала я вдруг замечаю высокую фигуру. Это худощавый мужчина в длинной тёмной тунике, какие носят жрецы. На его груди белый знак – птица. Он моложе, чем большинство известных мне жрецов. У него правильные, немного резкие черты лица, прямые чёрные волосы зачёсаны назад, приоткрывая высокий лоб, и ниспадают на плечи. Яркие зелёные глаза смотрят пристально и живо, будто от них исходит внутренний свет.

Жрец смотрит на меня так, будто мы с ним давно знакомы и встретились после долгой разлуки. От этого взгляда хочется скрыться… поскорее и подальше.

Перед глазами вдруг возникает обгоревший ствол дерева… Чёрные обугленные ветви стремятся к высокому бескрайнему небу.

Страшный образ затягивает в пустоту отчаяния, и я хватаюсь за перила балкона, чтобы не упасть.

Дерево ещё раз вспыхивает где-то на границе сознания, а потом исчезает.

Прищурившись, я глубоко вздыхаю. Наверняка показалось. Это лишь игра света и тени.

С бешено колотящимся сердцем я снова отыскиваю в толпе жреца. Он по-прежнему смотрит на меня, как на давнюю знакомую. Рядом с ним стоит тётя Вивиан в великолепном чёрном платье, усыпанном сапфирами. Элегантным взмахом руки тётя зовёт нас присоединиться к гостям.

Пейдж кладёт руку мне на плечо и мягко, ободряюще напоминает:

– Пора, Эллорен.

Не зная, куда деваться от смущения, я машинально переставляю ноги и спускаюсь по ступенькам, покрытым мягким ковром, который, к счастью, не даёт мне поскользнуться. Вишнёвое дерево блестящих перил дарит мне капельку силы, помогает успокоиться.

Вот лестница заканчивается, толпа в изумлении расступается, и я оказываюсь прямо перед моложавым жрецом. И снова вижу чёрные ветви мёртвого дерева. Я быстро, встревоженно моргаю, и призрак тает.

Что-то здесь не так. Мне вдруг кажется, что я стою на опушке дремучего леса, а где-то во тьме, за деревьями, прячется волк. Однако все вокруг уверены, что беспокоиться не о чем.

Я встречаюсь с властным взглядом жреца.

– Эллорен, – сияя улыбкой, тётя представляет мне гостя. – Познакомься, это Маркус Фогель. Мы вместе заседаем в Совете магов. Возможно, Маркус – наш следующий верховный маг. Пастырь Фогель, позвольте представить вам Эллорен Гарднер, мою племянницу.

Маркус Фогель с какой-то змеиной грацией берёт мою руку и склоняется над ней в поцелуе. От любопытства его зелёные глаза сияют ещё ярче.

Мне очень хочется отодвинуться хоть на шаг, но, собрав все силы, я остаюсь на месте.

Как странно… кожа у Фогеля тёплая, почти горячая. А его зелёные глаза будто проникают мне в душу, видят ещё не померкший образ чёрного мёртвого дерева.

– Эллорен Гарднер, – проникновенно и неожиданно гортанным голосом произносит он. Этот вкрадчивый голос… и проницательный взгляд… глубоко внутри у меня загорается жаркая искорка, будто предупреждая о незваном госте. Мне остаётся только изо всех сил сопротивляться.

Фогель ненадолго опускает веки и, глубоко вздохнув, улыбается.

– В твоей крови – её сила. – Он внимательно рассматривает мою руку, водит пальцем по ладони. От его прикосновений меня бросает в дрожь. Фогель снова смотрит мне в глаза и тихо, будто напевая колыбельную, спрашивает: – Ты чувствуешь её силу?

– Нет, – смущённо сознаюсь я, пытаясь вырвать руку из его цепких пальцев. Однако Фогель держит крепко.

– Её проверяли? Она владеет магией? – тягуче выговаривая слова, обращается он к тёте Вивиан.

– Эллорен проверяли много раз. Она не наделена волшебной силой.

– Вы уверены? – Теперь настойчивый взгляд немигающих глаз устремлён на тётю Вивиан.

И моя всегда уверенная в себе, непоколебимая тётушка заметно падает духом.

– Я не могу не верить собственному брату. Он ещё раз проверил способности Эллорен совсем недавно – в прошлом году.

Я с удивлением смотрю на тётю. В прошлом году меня никто не проверял. В последний раз мне давали подержать волшебную палочку, когда я была совсем маленькой.

Получается, дядя Эдвин солгал? Но зачем?

Фогель снова буравит меня своим тёмным, непреклонным взглядом, и я внутренне отшатываюсь от него, едва держась, чтобы не выдать охватившую меня панику.

Почему рядом с этим человеком мне не по себе? Ведь тётя Вивиан и прочие маги боготворят землю, по которой он ступает?

Фогель отпускает мою руку, и я несколько раз сжимаю и разжимаю пальцы, будто стряхивая воспоминание о неприятных прикосновениях.

– Очень жаль, – печально произносит он, и тянется погладить меня по щеке тонкими, как у художника, пальцами. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не увернуться от прикосновения. Склонив голову к плечу, он вопросительно оглядывает меня и глубоко вздыхает, будто принюхиваясь. – И всё же… в ней есть что-то от Карниссы. Её сила.

– О да! – восхищённо подтверждает тётя. – Эллорен действительно унаследовала некоторые черты моей матери.

И тётушка Вивиан гордо пускается в пространные рассуждения о моих музыкальных способностях, о том, как легко меня приняли в университет.

Фогель едва слушает тётины дифирамбы. Он рассматривает мои руки.

– Ты не обручена, – снова обращается он ко мне. Какие простые и безжалостные слова…

Где-то в глубине моей души поднимается горячая волна раздражения, и, взглянув Фогелю прямо в глаза, я отвечаю:

– Как и вы.

– Помилуй, дитя неразумное! Что ты говоришь?! – встревает ещё один член Совета, с золотой литерой «М» на груди. – Маг Фогель – пастырь! Жрец! Конечно, он не обручён. – Осуждающе покачивая головой, непрошеный собеседник нервно посмеивается, но Фогель не удостаивает его даже взгляда.

– Нужно обручить её с достойным гарднерийцем, – не сводя с меня глаз, говорит Фогель тётушке.

– Непременно, – уверяет его она.

– С достаточно сильным магом, – быстро обернувшись к тёте, уточняет жрец.

– Конечно, Маркус, – заговорщически улыбается тётя. – Я позабочусь о племяннице.

– Она уже познакомилась с Лукасом Греем?

Тётя Вивиан шепчет что-то Фогелю на ухо, шелестя жёсткими нижними юбками. Стоящие рядом непринуждённо разбиваются на пары и обмениваются любезными фразами.

Я почти ничего не слышу, взгляд Маркуса Фогеля будто гипнотизирует меня.

От дверей доносится весёлый смех – пришли ещё гости, да какие шумные!

В зал вплывает Фэллон Бэйн в окружении целой когорты симпатичных военных стажёров в тёмно-серой форме, здесь же её неизменная охрана и ещё несколько офицеров в чёрных мундирах. Рядом вертятся миловидные девушки.

Однако Фэллон затмевает всех.

Если у неё и было платье из той ткани, что выбрала себе я, надела она совсем другое. Великолепный, невероятно смелый бальный наряд – ткань скорее лиловая, отливающая чёрным, нежели чёрная с лиловым оттенком. Офицеры рядом с Фэллон очень похожи на неё – те же черты лица, изумительно яркие глаза и ехидные ухмылки на губах. Скорее всего, это братья Фэллон. Один чуть выше ростом, в чёрном как ночь мундире, на другом форма стажёра. У обоих на рукавах по пять серебряных нашивок.

Фэллон мгновенно находит меня в толпе взглядом. Она поднимает руку, будто поддразнивая, и посылает в воздух спираль разноцветного дыма. Гости восхищённо вздыхают, все взгляды устремлены только на Фэллон. Стоящие рядом с тётей военачальники в чёрных мундирах не сводят с красавицы глаз, но выражение их лиц не назовёшь беззаботным. Они явно насторожились. Стажёрам запрещается произносить заклинания без особого разрешения – за такой проступок могут и выгнать из гвардии.

Пожилой военный подаёт знак другому офицеру, мол, не обращай внимания. У меня идёт кругом голова. Получается, Фэллон Бэйн не только наделена исключительной силой. Ей, похоже, и закон не писан.

Ещё один взмах волшебной палочки – и разноцветный дым рассыпается радужными искорками. Зрители смеются и аплодируют.

Фэллон медленно убирает палочку в ножны на поясе, наводит на меня прищуренный взгляд изумрудных глаз и что-то мурлычет брату в чёрном мундире так, чтобы слышала вся её свита. Юноши удивлённо переглядываются, а потом по очереди смотрят на меня, за улыбками едва скрывая отвращение.

Я стою, от напряжения поджав пальцы на ногах, сердце падает куда-то в пустоту. Остаётся только гадать, какие мерзости рассказывает Фэллон обо мне своим приспешникам.

Глава 10. Пророчество

Тётушка кивком отпускает нас. Пейдж тут же хватает меня под руку и тащит в сторону, к великолепно украшенным дверям, за которыми открывается бальный зал. Играет оркестр, прекрасная музыка звучит всё громче и громче, заполняя всё вокруг.

По залу прогуливаются гости, явно состоятельные гарднерийцы, несколько пар кружатся под музыку. Заметив меня, многие потрясённо ахают, улыбаются и подходят выразить признательность моей «замечательной семье». Служанки-уриски в накрахмаленных белоснежных платьях предлагают угощения на золочёных подносах, наполняют желающим тарелки у длинных столов, уставленных изысканными блюдами. В вазах рядом с изящными подсвечниками благоухают алые розы.

Пейдж направляется сквозь толпу к столам, но, заметив у дверей бального зала Фэллон с военным эскортом, заметно вздрагивает и, прихватив две тарелки с засахаренными фруктами, тянет меня в дальний угол, где мы устраиваемся в тени огромного папоротника.

– Кто это рядом с Фэллон? Сайлус? – спрашиваю я, забирая у Пейдж свою тарелку.

Пейдж хмуро грызёт сладкий крыжовник.

– Да, это он.

Принимаясь за вишни в сахаре, я отвечаю ей полным сочувствия взглядом. Вот невезение. Если Сайлус Бэйн хоть немного похож на сестру, худшей пары для доброй и отзывчивой Пейдж не придумаешь.

Оглядывая зал, я с удивлением вижу знакомые лица и спешу поделиться открытием с Пейдж, которая липкими от сахара пальцами отправляет в рот ягоду за ягодой.

– Смотри, там родители Сейдж Гаффни, – шепчу я. Они ещё не вошли в бальный зал и стоят в просторном вестибюле, как всегда в строгих, мрачных одеждах. На их лицах застыли суровые, печальные маски. К чете Гаффни то и дело подходят знакомые, грустно их обнимают, выражая соболезнования. В противоположном конце зала, под другим пышным папоротником, молча, угрюмо оглядывая толпу, застыл Шейн, старший брат Сейдж. На нём чёрный мундир военного.

Коснувшись моей руки, Пейдж осторожно предупреждает:

– Эллорен, её имя нельзя произносить вслух. И тебе лучше не подходить к твоим знакомым. Случилось нечто слишком ужасное…

– Да знаю я… всё знаю, – прерываю я подругу. – Но… Почему нельзя произносить её имя?

С трудом сглотнув, Пейдж бросает на Гаффни опасливый взгляд.

– Потому что её изгнали, объявили вне закона.

– Изгнали? – Раскрыв рот, я в ужасе застываю. Изгнать гарднерийца – всё равно что похоронить его, лишить жизни. Так поступают только с самыми опасными преступниками, чтобы стереть память об их существовании и восстановить честь семьи и чистоту крови. – Как же так… тётя говорила, что Совет поможет Сейдж.

Снова взглянув на Гаффни, Пейдж пожимает плечами:

– Наверное, Сейдж не приняла их помощи.

Я прекрасно помню нашу последнюю встречу. Тогда она вела себя как сумасшедшая. Это и понятно. Кто угодно сойдёт с ума, родив икарита. Но ещё я вдруг вспоминаю, как давным-давно, когда я была совсем маленькой, Сейдж плела мне венки из лент и полевых цветов, как разрешала гладить маленьких овечек в поместье Гаффни. А потом, спустя несколько лет, именно Сейдж учила меня шить и украшать одежду сложной вышивкой. Мы часто сидели под раскидистым дубом на полпути между нашим домиком и поместьем её родителей и вышивали цветы железного дерева на блузках и юбках. Меня всегда восхищали нежная грация Сейдж и её удивительная способность придумывать изысканные узоры.

– Пойду поздороваюсь с её братом, – оставив тарелку на краю стола, объявляю я.

Пейдж вздрагивает. Ей хотелось бы сейчас оказаться подальше от Гаффни и всего этого кошмара наяву, однако остановить меня она не пытается.

Шейн так крепко сжимает хрустальный бокал, как будто раздумывает, в кого бы им швырнуть. Старший брат Сейдж ниже ростом, чем большинство офицеров в зале, но сложён как настоящий борец. Казалось, он состоит сплошь из мышц и ярости, которые преобразуются в сгусток энергии.

– Шейн, – негромко обращаюсь к нему я, – мне сказали… о Сейдж.

Его лицо искажает гримаса боли.

– А тебе не сказали, что её имя теперь нельзя произносить? – Показав бокалом на родителей, он с отвращением роняет: – Смотри, вот накажут тебя, объявят изгоем…

– Что с ней? Как она? – беспокойно оглянувшись на чету Гаффни, спрашиваю я.

– Я ничего не знаю, Эллорен, – мрачно отвечает Шейн. – Даже не знаю, где она. Никто не знает. А младшие сёстры сбежали с ней.

От этих слов мне становится трудно дышать. Ещё и сёстры! Перед глазами встаёт фигурка Сейдж в предутреннем тумане посреди безлюдного леса, и меня пронзает острое чувство вины. О Древнейший! Ну почему я тогда ничего не сказала…

– В погоню за ними отправили весь Пятый дивизион, однако никого не нашли, – растерянно качает головой Шейн. – девчонки будто в воду канули.

В Пятом дивизионе служат лучшие гарднерийские следопыты. От них не спрячешься. Эти бойцы отточили навыки тайной слежки во времена Войны миров, разведывая местонахождение вражеских лагерей, где прятались опасные противники из народа фей. Поговаривают, что лучшие из Пятого дивизиона могут пройти по следу, оставленному в лесу неделю назад. Всё это мне рассказал Рейф, которого Пятый дивизион уже не первый год зазывает в свои ряды.

– Разве ты служишь не в Пятом? – удивлённо спрашиваю я. – Почему же ты здесь?

Шейн – прирождённый следопыт, совсем как Рейф.

– Видишь ли, Эллорен, – с горькой улыбкой поясняет Шейн, – скорее всего, офицеры решили, что я недостаточно хладнокровен, чтобы убить свою сестру.

– Убить?! – бледнею я.

Шейн морщится, словно от боли.

– Её ребёнок не простой икарит. В Совете уверены, что это тот самый Икарит.

Я в ужасе замираю на месте.

Пророчество Ателлиана Люмина, одного из величайших наших провидцев, известно всем.

Великий Крылатый восстанет и накроет землю страшной тенью. И как Ночь побеждает День, а День побеждает Ночь, явится миру новая Чёрная Ведьма, исполненная небывалой силы, и выйдет противостоять Злу. И когда сойдутся они на поле битвы, разверзнутся небеса, содрогнутся горы, а воды окрасятся багрянцем… и в том сражении решится судьба всей Эртии.

Люмина считали истинным пророком, его откровения были известны всем верующим гарднерийцам и почитались не меньше священного писания, нашей «Книги древних». Ателлиан Люмин покинул этот мир, когда я была совсем маленькой. Мы тогда жили в Валгарде, и я до сих пор помню, какие толпы запрудили улицы столицы в день похорон пророка. Люди тогда искренне горевали.

Маг Люмин безошибочно предсказал небывалую магическую силу моей бабушки и её битву с демоном-икаритом. Вскоре после окончания Войны миров и гибели Чёрной Ведьмы Люмин огласил последнее пророчество, которое встряхнуло всю Гарднерию. Ведь тогда победители были уверены, что икариты никогда не вернутся и Гарднерия навсегда забудет об ужасах пожара и крылатой тьме. Однако выяснилось, что на горизонте маячит угроза куда более страшная.

– Время пришло, – хриплым шёпотом выдыхает Шейн. – Провидцы всё подтвердили. И не они одни. Предсказатели из других рас тоже сказали своё слово. Они все прочли послание небес – икарит из пророчества явился. Икарит с крыльями, одарённый волшебной силой. Остальные мальчики-икариты давным-давно пойманы и лишены крыльев. Ты понимаешь, что происходит, Эллорен? Икарит из пророчества и есть ребёнок моей сестры. Иначе быть не может.

– Нет. – Я отчаянно качаю головой, прогоняя страшные мысли. Всё это слишком странно и нелогично. Почему у милой, доброй и заботливой Сейдж вдруг родился демон из пророчества? – Я не верю!

По выражению лица Шейна ясно, что переубедить его не удастся.

Тоскливо глядя на полупустой бокал с пуншем, брат Сейдж едва сдерживает ярость.

– Он бил её… ты знала?

– Кто?

– Как кто?! Тобиас. Характер у него не сахар. – Шейн мрачно оглядывает зал. – Она всех слушалась, делала всё, что ей велели… все эти! А он добрался до неё в университете. Неудивительно, что она сбежала с тем кельтом. – Пальцы Шейна побелели, и я боюсь, что его бокал скоро разлетится вдребезги. – Он обманул её, – скрежеща зубами шипит Шейн. – Кельт… все они такие. Соблазнил мою сестру, воспользовался её добротой… грязная тварь… а теперь… – Его голос срывается, в глазах блестят слёзы ярости.

Я тянусь сочувственно похлопать его по плечу, но Шейн отшатывается, избегая прикосновения.

– Шейн, послушай меня. Этого не может быть, – настаиваю я. – В пророчестве сказано не только о новом икарите. Там есть строки и о Чёрной Ведьме, а среди нас нет никого с такой умопомрачительной силой…

Шейн недоверчиво вскидывает брови.

– Конечно есть! Или скоро появится. – И он показывает взглядом на семейку Бэйн.

Моё горло будто сжимает тугим обручем. Фэллон Бэйн. Следующая Чёрная Ведьма. Ей предстоит убить малыша-демона, ребёнка Сейдж Гаффни. Кошмар какой-то.

Глядя Шейну в глаза, я неуверенно спрашиваю:

– Ты действительно думаешь, что Фэллон Бэйн со временем обретёт такую силу?

– Пожалуй… если учесть, с какой скоростью растёт её магия, – безнадёжно вздыхает Шейн. – Ничего не поделаешь, Эллорен. Для моей сестры всё кончено. Иди к своим. Держись подальше от нашей семьи.

Я нахожу среди гостей Фэллон.

Она вынимает из ножен волшебную палочку и шутя наводит её на худенького военного стажёра. Он застывает, боясь шевельнуться, а стоящие рядом настороженно умолкают.

Так нельзя. Стажёрам строжайше запрещено целиться друг в друга.

Поразительно. По бальному залу прогуливается предостаточно офицеров, но ни один даже не делает девушке замечания за грубейшее нарушение правил.

Фэллон с хохотом убирает палочку в ножны, напряжение спадает, зеваки нервно хихикают. А худенький стажёр, испуганно растянув губы в улыбке, исчезает в толпе.

Проводив его взглядом, Фэллон поворачивается ко мне. Она хищно улыбается, и я догадываюсь, что у неё на уме.

Осторожно, Эллорен Гарднер. На месте бедняги стажёра можешь оказаться и ты.