Текст книги "Мне нужен самый лучший! Как не испортить себе жизнь в ожидании идеального мужчины"

– На мой взгляд, она неисправима, – сказала Жюли Ферман, основательница «Коучинга Купидона», одного из самых популярных брачных агентств Лос-Анджелеса, о потенциальной клиентке, которая приходила к ней утром того дня, когда состоялся наш с ней разговор. – Я не стану браться за чересчур придирчивую клиентку.

Я просила Ферман рассказать о женщинах, подобных мне, которые испытывают трудности в общении с мужчинами, не принадлежащими к их типу.

– Что бы я ни сказала, она во всем находила негатив, – продолжала Ферман. – Я предлагала ей джентльменов на рассмотрение, а она отвечала, что этот не подходит потому-то, а тот – потому-то. Она, скажем так, вела себя неразумно.

Ферман, которая состоит в браке и занимается сватовством уже 20 лет, – полная противоположность стереотипной жительнице Лос-Анджелеса. Она старомодна и безупречно любезна: женщина средних лет со Среднего Запада, которая говорит «джентльмен» вместо «парень» и использует эвфемизмы – вроде «неразумно» вместо «нереалистично». Не моргнув глазом, она произносит такую фразу:

– Мы существуем для того, чтобы помочь людям не совершить промах из-за фактора привереды.

Как и Лиза Клэмпитт, Ферман с готовностью признает, что ее муж не соответствует ее изначальному представлению о мистере То Что Надо. Не то чтоб она его не искала. Приближаясь к 30 и сделав карьеру в гостиничном бизнесе в Сент-Луисе, она получила свою долю свиданий «вслепую» и, скажем прямо, «перегорела».

Под конец она подписала контракт со службой знакомств «Большие надежды» и познакомилась с мужчиной, который стал ее мужем и отцом двоих ее сыновей. Гил был ее брачным агентом – а стал партнером. Если этот рассказ и кажется сказкой, то Ферман не замедлит опустить собеседницу с небес на землю.

– Я пошла на некоторые компромиссы, – рассказала она. – Он был на 14 лет старше меня, еврей. Я была воспитана в католической семье. Он носил нечесаную бороду, которую я терпеть не могла, и броскую одежду. Моя мать всегда говорила: «Ты поймешь, что встретила своего мужчину, если вы будете относиться друг к другу с уважением и тебе с ним будет уютно». Я никогда ее не слушала. Потом встретила Гила, и никаких горячих чувств он у меня не вызвал, но мне было с ним просто удивительно уютно.

Настолько, что, пока Гил демонстрировал ей перспективных партнеров, она гадала, почему он не приглашает ее на свидание. И однажды решилась выложить карты на стол: спросила, почему его имени нет в клиентской базе данных. Он ответил:

– Я не хочу приглашать на свидания своих клиенток.

Тогда Ферман сказала:

– А что, если клиентка сама пригласит вас на свидание?

Результатом стала долгая увлекательная беседа под коктейли в баре неподалеку.

Но второе их свидание прошло не так хорошо.

– Оно было каким-то невыразительным, – сказала Ферман. – Я подумала: нет, это не мой Единственный.

Но все же пошла на третье, которое прошло «комфортно, но без всяких искр». На этом могло все и закончиться, но потом она уехала из города на неделю, они с Гилом каждый вечер говорили по телефону – и сдружились. Именно тогда Ферман начала ощущать пресловутый «душевный трепет». Она говорит, что в тот момент у нее было пять пунктов в списке желаемых качеств партнера: он хочет семью и детей; он будет уважать ее и вызывать у нее уважение; он будет способен ее поддержать; католик; он будет разделять ее интерес к личностному росту.

Она пошла на компромисс в отношении четвертого и пятого пунктов.

– Я была готова проявить гибкость в отношении религии, так что наши дети воспитаны в еврейских традициях, – сказала она.

И поскольку Гил не был готов ездить по всей стране, слушая разных гуру, то Ферман согласилась ограничить поездки и заниматься своим хобби локально – через йогу и медитацию – по более простому расписанию.

А как же внешняя привлекательность? Неопрятная борода, выпендрежная одежда… Ферман говорит, что вычеркнула физическую «химию» из своего списка, когда поняла, что при определенном уровне привлекательности влечение развивается со временем.

– Та женщина, с которой я встречалась утром, – продолжала Ферман, – редко влюбляется постепенно (тут мне пришло в голову, что меня она, вероятно, тоже сочла бы «проблемной» – и по той же причине).

Ферман рассказала, что у нее была еще одна такая клиентка, ростом 178 см, которая не желала встречаться с низкорослыми, лысыми и не протестантами. Она отвергала большинство мужчин, которых пыталась сосватать ей Ферман, пока варианты у той не истощились. Потом эта женщина переехала в Вашингтон, влюбилась там в коллегу с работы – рост 172 см, лысый и не протестант – и вышла за него. Потому что был тем, что она искала в реальной жизни.

Когда подписываешь контракт на услуги Ферман – цены начинаются от 2900 долларов за три знакомства в течение трех месяцев и доходят до 15 000, – она знакомится с тобой (резюме, личное собеседование, фото), затем предлагает пятерых лучших кандидатов из составленного ею для тебя списка. Она сразу же подчеркивает это «для тебя»: ее оценка основывается на том, кто ты такая, кого хочешь встретить, кто в настоящий момент доступен и – это главное – на кого, по ее мнению, ты нацелена. Она также позволяет клиентам просматривать свою базу данных в поисках потенциальных партнеров, но свидание может организовать только она сама.

– Ты можешь просмотреть базу данных и подумать, что, к примеру, Нил – это здорово, как раз то, что тебе нужно, – поясняет она, имея в виду возможных партнеров-мужчин. – Но я знаю, кто нужен ему, и это – не ты. Поэтому не стану вас сводить.

Нил, которому 42 года, предпочитает женщин помоложе, но у Ферман не так много клиенток, которым чуть за 30. А если они появляются, то обычно мужа им ищут их матери – как той 33-летней врачу-терапевту, что неизменно отказывается от всех мужчин, с которыми хочет познакомить ее Ферман.

– Она говорит, что слишком занята или что этот парень недостаточно высокий для нее. 30-летние в принципе не прочь кого-нибудь себе найти, но они пока очень-очень-очень придирчивы, потому что считают, что это просто случится как-то само собой. Она говорит, что хочет замуж. Она хочет иметь детей. Но она не понимает, что если ей хочется иметь детей, то стоило бы повнимательнее оглядеться и начать предпринимать какие-то меры!

Большинство женщин обращаются к Ферман, когда перед ними маячит 40-летие; большинство ее клиентов относится к возрастной группе 40–50-летних. С женщинами за 40 особенно трудно, потому что к этому времени у них есть своя история – либо множество бойфрендов, либо несколько продолжительных любовных историй, и ей приходится часто задавать вопрос «почему». Не выискивают ли они все время в людях дурное, вместо того чтобы замечать хорошее? Это как раз те женщины, которым, как считает Ферман, следовало прийти к ней, когда им было 29.

Ферман рекомендует женщинам любого возраста обращать внимание на мужчин, которые уже испытывают к ним интерес, вместо того чтобы пытаться в любом месте отыскать самого привлекательного мужчину.

– Мужчины, которые на тебя реагируют, они и есть те, которых надо холить и лелеять, – говорит она. – И очень часто именно от них женщины отмахиваются.

Она рассказала мне еще об одной клиентке. Ей 38, и она хочет мужа высокого, успешного и не растерявшего свою шевелюру. Всем, кого представляла ей Ферман, чего-то не хватало.

– Я говорила ей: «Ладно, так и быть, будет вам высокий и успешный, но сделайте милость, откажитесь от требования по волосам!»

Еще пример: если главным критерием является уровень образованности, это прекрасно – но только если клиентка не станет придираться к джентльмену из-за того, как он одевается. Часто в подобных случаях приходится встречать сопротивление.

– Иногда им надо дойти до полного отчаяния, прежде чем они начинают проявлять хоть какую-то гибкость. Этим утром позвонила женщина 47 лет – и она не так придирчива и суе-тна, как та, что приходила сегодня и которой 37. В 50 лет окно возможностей для этой женщины радикально сузится – так же как и для той 37-летней в ее 40. Таким леди я говорю: «Вы готовы еще раз рассмотреть этого кандидата?» – и если да, то у них гораздо больше шансов найти себе мужчину, за которого они захотят выйти замуж. Если же они все время говорят «нет», то я на самом деле не могу им помочь.

Некоторые свахи не прочь поговорить о романтике, но Ферман не любит даже произносить это слово. Для нее романтика состоит в развитии отношений – как это было в ее собственном браке. Самой восхитительной стороной ее брака было то, что она открыла для себя, как один человек может удивить другого. Пусть на поверхностном уровне мужчина тебя не особенно «заводит», но в долгой перспективе у него могут проявиться куда более волнующие свойства: интересное мировоззрение; способность заставить тебя рассмеяться после долгого рабочего дня; умение мягко поощрить тебя к тому, чтобы ты проявила лучшие свои стороны; то, что он – замечательный отец. Мужчина твоей мечты? Безусловно. Просто он выглядит не так, как в твоих грезах.

– Женщины заявляют мне: «Я не соглашусь на синицу в руках», – говорит Ферман. – А я отвечаю: «Я и не прошу соглашаться – я прошу вас расширить свои фантазии».

Несколько дней я размышляла о мужьях Клэмпитт и Ферман. По описанию этих мужчин я могла сказать, что не стала бы рассматривать похожих партнеров, если бы их предложила мне сваха; но обе женщины были с ними очень счастливы. Так что когда свахи просят своих клиенток хорошенько подумать о кандидатуре мужчины, который «слишком такой-то» или «недостаточно такой-то», на самом деле они говорят об очень простой вещи: у тебя могут быть жесткие требования, и ты можешь пытаться найти того, кто им соответствует, или отказаться от предвзятых представлений и отыскать человека, которого полюбишь.

После инцидента с Шелдоном я ощутила, что мне нужна не просто сваха. Мне нужно было воспользоваться услугами Эвана Марка Каца, хорошо известного мастера коучинга личной жизни, который уподобляет себя «персональному тренеру по любви». Мне предстояло переучивать свое мышление намного круче, чем я ожидала, и он мог не просто просветить меня в отношении мужской точки зрения на то, как правильно все сделать. Если кто-то и мог наставить меня на путь истинный, так только Эван.

7. «Что» и «почему»

Когда теплым осенним днем Эван вошел в мой дом, чтобы провести первый сеанс коучинга личной жизни, у няни моего сына глаза на лоб полезли. Эван, скажу я тебе, тот еще пижон. Шорты и майка щедро демонстрировали загорелое тело, волнистые волосы выглядели слегка влажными, будто он только вышел из душа. В свои 35 он мог легко сойти за парня на 10 лет моложе. Я уверена, что наша няня гадала, как это я закадрила такого красавчика. Но через два месяца у Эвана была назначена собственная свадьба.

Именно поэтому мне и нужна была его помощь: он тоже научился быть счастливым реалистом. Он должен был вот-вот жениться на симпатичной женщине, совершенно непохожей на всех, с кем он когда-либо встречался. Его невеста была симпатичной, но не роскошной. Ей было 39, и выглядела она на свой возраст. Она не отличалась впечатляющим воспитанием. Она не обезоруживала собеседника острым умом. На званом обеде она не оказалась бы в центре внимания. Она была, с объективной точки зрения, довольно средней. А Эван был безумно влюблен.

Меня это поражало. Я была знакома с Эваном несколько лет, и хотя, по отзывам, он был весьма успешным, мудрым и сто́ящим брачным агентом, меня всегда забавлял его выбор профессии. На меня он производил впечатление игрока: всякий раз, как я его видела, он ухаживал за другой женщиной. CNN даже приклеило ему ярлык «серийного ухажера». Затем, незадолго до того как обратиться к нему, я столкнулась с Эваном на лекции, и спутница, которую он представил мне, оказалась не просто очередной подружкой, но его будущей женой.

Даже Эван, закоренелый холостяк, собирался жениться!

В телефонном разговоре за неделю до нашей встречи Эван признался, что если б наткнулся на свою невесту в онлайне, он бы ни за что не послал ей письмо; а если бы это сделала она, он бы ответил ей вежливым «благодарю вас, но – нет».

Она была не в его вкусе. Слишком стара, не интеллектуалка, исповедовала другую религию.

– Но те женщины, к которым меня больше всего тянуло в прошлом, оказывались несовместимы со мной в долгой перспективе, – объяснил Эван. – Я понял, что если буду продолжать встречаться только с этим типом женщин, то никогда не найду себе жену. Знаешь определение безумия? Все время поступать одинаково, но ожидать иного результата.

А потом на вечеринке он познакомился с ней. Он не был заинтересован в серьезных отношениях, но они начали вместе проводить время, и чем дольше это длилось, тем больше Эвану нравилось быть рядом с ней. Она была теплой, милой, отзывчивой и гибкой. Она не терпела от него скверных поступков – но и не ждала, что он будет мифическим Прекрасным Принцем. Она, как Эван говорил, «далеко не всегда оказывалась на моей стороне, прямо говоря мне обо всех моих качествах, которые нужно менять». Она не была требовательной и авторитарной – как та подруга, по которой Эван еще долго вздыхал после того, как она бросила его, хотя она его «с дерьмом смешивала», пока они встречались. Эван и его невеста оказались способны идти на компромисс и сглаживать свои различия. У них были общие цели в будущем. Им было очень хорошо вместе. Они «цепляли» друг друга. Если он был от природы более смешлив, то она была от природы более организованна и менее напряжена в повседневной жизни, чем он. Они дополняли друг друга.

И все же Эван говорил, что ни один из них не был тем, что другой воображал как Единственного или Единственную.

– Я – упертый еврейский парень, который то и дело жалуется на мелочи жизни, – рассказывал он. – Я слишком много времени трачу на работу. Но это также означает, что у меня строгая рабочая этика. Я ориентирован на семью и хочу стать отличным папой. Я не изменяю, со мной весело – в смысле, когда я не ною. Я склонен к самоанализу и пытаюсь быть хорошим человеком. Так что моя невеста могла бы переживать из-за того, что я недостаточно оптимистичен, или недостаточно спортивен, или что у меня не такая работа, которая позволяет сорваться с места и поехать куда-нибудь, хотя она любит путешествовать. Ее идеалом мог быть высокий, более спокойный мужчина-католик. Но мы оба понимали, что наши идеалы нам особого счастья не принесли.

Я сказала Эвану, что тоже пытаюсь не попадаться в ловушку идеалов, но не знаю, относительно чего стоит идти на компромисс. Внешность? Чувство юмора? Эстетический вкус? Все перечисленное? Как мне понять: я слишком придирчива или недостаточно разборчива?

– Тебе нужно вычислять процентные соотношения, – сказал Эван. – Я только что закончил телефонный разговор с клиенткой, и она задала мне точно такой же вопрос. Ей 35. Она сказала, что готова на компромисс, но чем дольше мы разговаривали, тем больше складывалось впечатление, что у нее в голове прочно застряла идея-фикс насчет того, с каким мужчиной она хочет быть. Вынь да положь ей мужчину выше 183 см. Она сама при этом – 165 см. В общем, я сказал ей, что мужчин ростом выше 183 см на свете всего 15 % и 80 % женщин гоняются именно за ними. Большинство из этих 80 % не желают идти на компромисс. А теперь посчитай! Как 80 % женщин могут выйти замуж за 15 % мужчин?

Он посоветовал мне тоже проделать такой подсчет.

– Выпиши характеристики, которые ты ищешь, – сказал он, – а потом подсчитай процент мужчин, которые соответствуют этим критериям.

Мы сделали это вместе, по телефону. Мы перемножили числа – примерный процент мужчин достаточно умных, достаточно утонченных, достаточно веселых, достаточно ориентированных на семью, достаточно успешных, достаточно добрых, достаточно привлекательных (т. е. растерявших не все волосы, поддерживающих физическую форму, способных вызвать у меня трепет), свободных в настоящее время, дружелюбных к детям, эмоционально открытых, относящихся к моей возрастной группе и живущих в Лос-Анджелесе – и у нас получилось около 5 % местного мужского населения.

А затем мы занялись другими подсчетами. Даже если эти 5 % отвечают заявленным мною требованиям, каковы шансы на то, что я отвечаю их требованиям? Сколько из этих мужчин ищут женщину, которой 41 год? Обозримый выбор вариантов внезапно сузился до примерно 1 %. Ах да, а если мне нужен тот, кто исповедует одну со мной религию? По словам Эвана, мужчины-евреи составляют около 2 % населения Америки и около 6 % населения Лос-Анджелеса. Мне придется вычленить их из того жалкого 1 % мужчин любого вероисповедания, которые могли бы стать моими потенциальными партнерами. Итого получаем… 0,06 %.

Ничего себе! Это что же, я настолько привередлива? А другие?

Очевидно, тоже. Эван сказал, что некоторые женщины, с которыми он работал, имели еще более специфические критерии, которые дополнительно уменьшают эту цифру. К примеру, такие: я обожаю собак, и человек, который будет рядом со мной, должен так же к ним относиться.

– Откровенно говоря, – заметил он, – если кто-то вообще согласен мириться с твоей одержимостью, можно считать, что тебе повезло.

Эван полагает, что одно дело – когда партнер приемлет твои интересы. Другое – требовать, чтобы он относился к ним так же, как ты. И чем больше у тебя требований, тем ниже доступный процент кандидатов.

Неудивительно, что кажется, будто на свете нет мужчин! В соответствии с моими критериями – их и не могло быть.

Эти процентные соотношения, может быть, и не были научно точными, но имели смысл. Если учесть, что мне нужен был человек не просто умный, но и начитанный; не просто симпатичный, но и не лысый; не только подходящий по возрасту, но и выглядящий не старше 42 лет – то примерно один из 10 тысяч доступных мужчин, которые могли бы со мной встречаться, казался примерно тем, что надо.

– Тебе будет очень трудно найти кого-то, если ты немного не расширишь свои критерии, – сказал Эван. – И чем больше ты их расширишь, тем больше мужчин пройдет через твой фильтр.

– А если у меня есть определенные причины для установки такого фильтра? – возразила я. – Нельзя же просто встречаться с кем попало.

– Может, твой фильтр слишком узок, – ответил Эван. – Вот скажи, со сколькими мужчинами ты в последнее время ходила на свидания?

Мне нечего было ответить. Я понимала, что он прав. Дело не в том, что мне подходит только один мужчина из 10 тысяч, а в том, что я не вижу мужчин, которые могли бы повысить этот процент.

Так что в оставшиеся пять недель до своей свадьбы Эван собирался помочь мне научиться расширять свой фильтр. Мы договорились встречаться днем по понедельникам, но сначала он спросил, есть ли у меня договоренность о каких-то свиданиях? Если он собирается проводить со мной коучинг, нам нужно будет найти мне какие-нибудь знакомства.

Я рассказала ему о свахе Венди и о том, что она пока не нашла мне нового варианта.

– Не проблема, – улыбнулся Эван. Он собирался отправить меня на фронт онлайн-знакомств.

Честно говоря, я никогда не была сильна в онлайн-знакомствах. Я либо вычеркивала мужчин, основываясь на одном критерии («слишком увлекается панк-роком»), либо пыталась «широко мыслить» – только чтобы понять, что человек не вызывает у меня никаких чувств, стоит едва начать с ним переписку. В конце концов я начинала искать те же качества, что и всегда, и в результате никогда не находила такого, с кем хотела бы вместе провести жизнь. Я уже начинала сомневаться: а знаю ли я вообще, чего хочу?

За несколько недель до звонка Эвану я разговаривала с Дэном Ариели, специалистом по поведенческой экономике из Массачусетского технологического института. Он написал книгу «Предсказуемая иррациональность: скрытые силы, которые формируют наши решения». Я рассказала ему о своей ситуации. Он ответил, что уже неоднократно слышал все это – на самом деле, он как раз изучает этот вопрос.

– Представление о том, что люди знают, чего хотят, вообще смехотворно, – выдал он с ходу.

По его словам, мы не только не ориентируемся в своих сиюминутных желаниях, но и не умеем принять в расчет то, что наши желания меняются, по мере того как мы сталкиваемся с жизненными обстоятельствами, такими как болезнь, финансовые проблемы или дети.

Если мы не понимаем, чего хотим, сказал он, знакомиться с людьми трудно, но онлайн-знакомства еще труднее. В конце концов, интернет-профили заставляют требования человека казаться объективными (основанными на данных профиля), а реальное общение крайне субъективно.

Именно эта иллюзия объективности обрекает нас на неудачу.

– Чем меньше знаешь о потенциальном партнере до встречи, тем лучше, – говорил Ариели. – Это оставляет меньше пространства для построения фантазий. Когда люди, познакомившиеся в интернете, встречаются лично, у них имеется такое количество предварительной информации, что остается очень мало места для открытий. И как только видишь в другом человеке изъян, фантазия рушится. Так что вместо того, чтобы дать человеку шанс, ты едешь домой и лезешь в компьютер, чтобы найти кого-то еще, кто хорошо выглядит «на бумаге».

Я рассказала Ариели, что, занимаясь онлайн-знакомствами, я всегда хотела получить как можно больше информации заранее, чтобы не тратить зря время. Честно говоря, я даже не реагировала на профили, если в них содержалось недостаточно информации. Что же, я все делала неправильно?

Ариели ответил: да. Слишком исчерпывающие сведения о человеке, которого ты в глаза не видела, не дают тебе заинтересоваться им. В одном из исследований, рассказал он, тем, кто знакомился в онлайне, сообщали характеристики потенциальных партнеров – такие же, как те, что можно найти на сайте онлайн-знакомств. Когда участникам эксперимента сообщали большее число характеристик, им казалось, что у них меньше сходства с человеком, чем когда они получали более краткий список его черт. Чем больше характеристик тебе известно, тем больше информационных поводов для того, чтобы отвергнуть человека. Это то, что он называет эффектом «меньше – значит больше»: чем менее конкретно описываешь себя в своем профиле, тем больше вызываешь симпатии.

– Если ты пишешь: «Я люблю музыку», – а я читаю твой профиль, то немедленно делаю допущение о том, что тебе нравится та же музыка, что и мне, – сказал он. – Но если ты сообщаешь, какая именно музыка тебе нравится, у нас могут оказаться разные интересы, и для меня это будет менее привлекательно.