Текст книги "И никакая сила в мире..."

– Данте, ты должен верить мне, я никогда не потеряю ни любви, ни уважения к тебе, – сказала Рея. – То, что я отдала тебе по доброй воле, я никогда не возьму назад. Боже мой, как же мне убедить тебя?! Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Умереть за тебя?!

– Никогда не смей говорить так! – яростно зарычал Лейтон, и угрюмая маска, в которую превратилось его лицо, заставила Рею затрепетать. – Никогда, ты поняла?! Обещай мне это. Я не вынесу, если твоя смерть будет на моей совести. Я не могу больше нести ответственность за другого человека! Никогда в жизни, прости меня Господи!

Рея испуганно сглотнула.

– Клянусь тебе, Данте. Мне так жаль, что я огорчила тебя, но ты просто не понял. Разве ты способен сделать что-то такое, что заставит меня пойти на это?! Если ты так расстроился из-за моих слов, постарайся просто забыть о них, – умоляла Рея, не понимая, почему, несмотря на ее извинения, странные льдинки в глазах любимого не тают.

– Ты еще не видела всех украшений, – сухо произнес Данте, и Рея почувствовала все тот же непонятный холодок в его голосе.

Осторожно высвободившись из ее объятий, как будто даже само прикосновение к девушке было ему неприятно, он отвернулся и потянул к себе плащ. Порывшись в карманах, Данте извлек несколько миниатюрных коробочек. Аккуратно разложив их на столе, открыл одну из них, и перед их глазами на синем бархате ослепительно засверкали бриллианты серег. В другой коробочке был эгрет[3]3
  Эгрет – перо или пучок перьев для украшения шляпы или прически с бриллиантами


[Закрыть], а в последней на таком же синем бархате лежал большой бриллиантовый аграф[4]4
  Аграф – нарядная пряжка или застежка


[Закрыть] в виде банта, окруженный тремя небольшими бриллиантовыми брошами такой же формы.

С тяжелым сердцем Рея молча разглядывала драгоценности, сиявшие холодным ослепительным светом. С того самого дня как они признались друг другу в любви, ни разу не видела она у Данте такого безжизненного, ледяного взгляда, таких суровых глаз, без капли нежности и теплоты.

– Они прекрасны, – наконец через силу выдавила Рея, голос ее дрожал, и девушка не могла поднять глаз, будто завороженная ослепительным сиянием камней. – Благодарю, – коротко кивнула она, сжав губы, чтобы они не дрожали. Она заморгала, но предательская слезинка все равно успела сорваться прямо на руку Данте.

Тот резко вздрогнул, как если бы это была не слеза, а капля расплавленного металла.

– Рея! – робко прошептал он, жалость перехватила горло. Она горько всхлипывала, молча пытаясь оттолкнуть его, но все было напрасно. Рея чувствовала, как сильные руки смыкаются вокруг нее… Данте привлек девушку к себе. Она отворачивалась, стараясь спрятать заплаканное лицо. Гордость не позволяла ей показать, как сильно ее могут ранить его слова.

Но Данте был твердо намерен заглянуть в глаза возлюбленной. Приподняв ей подбородок, он впился взглядом в залитое слезами, несчастное лицо.

– Ты так напугала меня, Рея! Меня в жизни никто так не пугал, – прошептал он, страшно удивив ее. – Ты еще так молода, ты даже не знаешь, сколько зла таится в мире. И проклятие, тебе так легко причинить боль! Может быть, самый большой вред тебе причинил я сам – тем, что осмелился полюбить тебя. Иногда я перестаю понимать, как жить, когда ты так уязвим. Может, когда-нибудь придет день, а ты возненавидишь меня за эту любовь. Кирби уже предупреждал меня. Но я не послушал. Ты была необходима мне, Рея. Я не мог позволить тебе так просто уйти из моей жизни. Даже если ты слишком хороша для такого пирата, как я, все равно мне удалось в конце концов заставить совесть умолкнуть. Ты такая хрупкая и нежная, совсем юная, а в моей душе иногда бушуют бури, которым под силу, может быть, уничтожить тебя, если я выпущу демонов на волю.

Рея почувствовала, как его руки все сильнее сжимают ее, и наконец Данте привлек девушку к груди.

– Как ты можешь любить человека, от которого шарахаются порядочные люди?! Что я могу дать тебе, кроме боли и горечи?!

Рея оторвала голову от теплого плеча и заглянула в измученные тревогой глаза, ответив с очаровательной ребячливостью маленькой девочки:

– Потому что, если ты разлюбишь меня, мое сердце будет разбито.

Данте осторожно смахнул слезинки у нее со щеки, он был не в силах оторвать от нее глаз.

– Тогда люби меня, Рея. Прямо сейчас. Давай забудем и слезы, и то, что мы не поняли друг друга, – прошептал он, коснувшись нежным поцелуем уголка ее губ, – давай жить только этим мгновением, а там будь что будет!

И Рея откликнулась на нежный призыв. Она разомкнула губы, и язык его скользнул в манящую теплоту ее губ, ласково щекоча их. Тело ее покорно отдалось на волю его рук, которые стали такой же неотъемлемой частью ее жизни, как дыхание. Без них она не могла жить.

– Сделай так, чтобы я все забыла. – Умоляющий шепот Реи обжег его словно огнем.

– Ты моя, Рея. Всегда помни это. Что бы с нами ни случилось, знай, что никто больше не будет сжимать тебя в своих объятиях, кроме меня, никто не будет любить сильнее, чем я сегодня. Ты никогда не сможешь забыть, как мои руки касались тебя, да и я тоже. – В голосе Данте звучала ярость. Казалось, мужчина бросал вызов судьбе.

Рея почувствовала, как пальцы возлюбленного осторожно ослабили шнуровку ее корсажа… Горячие губы проложили огненную цепочку поцелуев вдоль изящного изгиба девичьей шеи, где бриллианты ожерелья, согревшись теплом ее тела, казалось, ожили и трепетали в такт биению сердца. Данте вытащил заколки из высокой прически, и золото ее волос вырвалось на волю. Роскошные кудри заструились по спине как живые, закручиваясь колечками на концах, и закрыли изящную девичью фигурку до самых бедер. Но Данте уже не видел этого. Он со стоном приник губами к нежным, соблазнительным округлостям груди, которые показались из-под смятого кружева корсажа. Он горел как в лихорадке, страстно мечтая о том мгновении, когда сможет почувствовать всей кожей ее обнаженное тело, вдохнет аромат разгоряченной женской плоти и снова испытает головокружительное счастье, как в тот незабываемый миг, когда им впервые удалось остаться наедине.

Он представил себе, что они вновь оказались на теплом песке крошечной пещеры, на тропическом острове посреди океана, и единственными звуками, нарушавшими тишину, были печальные крики чаек, провожавших уходящее светило, и шум прибоя. Как морская нимфа, Рея поднялась к нему из пены волн. Заходящее солнце позолотило лучами ее белоснежную кожу, на фоне пурпурного заката тело девушки казалось статуэткой древней богини…

Как раз в эту минуту налетевший шквал обрушил стену дождя, струи воды зазмеились по оконному стеклу, а в камине уютно затрещали дрова. Но влюбленным не было дела до разгулявшейся стихии. И хотя теплый тропический ветер теперь не грел их, а запахи моря и буйные краски заката уже не кружили им головы, но страсть, толкнувшая их в объятия друг другу, не стала меньше.

Рее казалось, что все ее чувства необычайно обострились. Ведь она так долго предвкушала сладостный миг, когда их тела вновь соединятся. В тот первый раз, когда они любили друг друга на горячем песке, она была ребенком, наивной девочкой, которая не подозревает о собственной чувственности. До сих пор страсти не было места в ее жизни. Теперь она превратилась в женщину, неукротимую в своем желании вновь испытать мучительный экстаз страсти. Данте подарил его ей в тот незабываемый день, впервые обучив искусству любви. И теперь только ему было под силу укротить огонь, полыхавший в ее крови.

И то, что он шепнул ей в последний миг, перед тем как слились воедино их тела, было отнюдь не попыткой напугать любимую – скорее, какой-то вспышкой озарения. «Что бы ни случилось, – услышала Рея, – у меня никого не будет, кроме тебя!» Данте принадлежал ей, и Рея давно поняла, что магия его прикосновений останется с ней навсегда.

Рука Данте скользнула в струящийся поток ее волос, который, подобно драгоценному плащу, окутывал белоснежные, как алебастр, плечи. Его пальцы нежно обхватили ее затылок, и Рея со вздохом откинула назад голову. Пальцы его осторожно коснулись все еще влажной от слез щеки, и Данте ласково погладил мягкие губы. Он словно утонул в синеве ее глаз, не в силах оторваться от дивного зрелища: тяжелые веки чуть опустились, не давая горячему желанию выплеснуться наружу. И, склонившись над ней, Данте медленно накрыл губами ее рот.

Отвечая на его поцелуй, Рея уже как в тумане ощущала, что он нетерпеливо распустил шнуровку ее корсажа. Потом настал черед юбки, и Рея только облегченно вздохнула, почувствовав, что он, наконец, потянул вниз ее платье. Оно скользнуло на пол вместе с белоснежными юбками и пеной кружев обвилось вокруг шелковых туфелек. Рея осталась в одной рубашке и тончайших чулках.

Уютно потрескивали дрова в камине, и в ярком свете белая кожа Реи отливала золотом, напоминая Данте об их первой ночи на песке. Отблески пламени играли в ее кудрях, серебряные блики сменялись золотыми, будто лунный и солнечный свет сражались за право подчеркнуть ее красоту. Ослепительный блеск бриллиантов на шее заставил Данте опустить глаза чуть ниже, где изысканный изгиб полной груди проглядывал сквозь пенное кружево корсета. Его взгляд невольно задержался там, где белевшее как слоновая кость бедро соблазнительно выглядывало поверх расшитых подвязок на чулках.

Наконец он сорвал с нее последние муслиновые и шелковые покровы. Она обняла его за шею, и, зарывшись пылающим лицом в шелк ее волос, Данте нетерпеливо привлек ее к своему мускулистому телу.

– С каждым днем ты становишься все более страстной, милая. Я просто теряю голову, когда дотрагиваюсь до тебя, – прошептал он, и голос его утонул в пышных завитках ее волос. У Реи мурашки побежали по спине, когда дыхание Данте защекотало щеку; она игриво прикусила зубами мочку его уха, и кончик ее языка шаловливо коснулся мягкой кожи.

– Ты меня смущаешь, – нежно пробормотал Данте, опуская ее на ковер. Рея даже не успела заметить, как оказалась перевернутой на живот и Данте рванул завязки ее корсета.

Подхватив Рею на руки, Данте бросил ее на кровать. Ахнув от неожиданности, Рея оказалась в довольно-таки рискованной позе на пикейном покрывале, утонув в целой горе мягких подушек.

Опустившись возле нее на колени, Данте принялся осторожно стягивать с ног воздушные шелковые чулочки.

Затем Данте отпустил крохотные, изящные ножки и отступил назад. Рея поразилась, как странно изменилось его лицо: нежность и доброта смягчили суровые, словно высеченные из мрамора черты.

Лениво потянувшись, девушка заложила руки за голову, и тонкая ткань рубашки натянулась, соблазнительно обрисовывая тугую грудь. Рея немного поерзала, поудобнее устраиваясь на подушках. Она вздохнула, как довольная кошка, и принялась играть прядями пушистых волос, исподтишка наблюдая за Данте. Тот ожесточенно сорвал с себя рубашку и, отшвырнув ее в сторону, обнажил великолепно вылепленную мускулистую грудь и плечи.

– Хочешь узнать маленький секрет? – промурлыкала Рея, и лукавые ямочки появились у нее на щеках.

– Вообще-то я намерен выведать их все, – отозвался Данте. Он был странно серьезен. – Послушай, лучше бы между нами не было никаких секретов. Они могут только отдалить нас друг от друга.

– Никогда в жизни, – искренне пообещала Рея, подумав, что нет ничего легче, чем сдержать свое слово.

Данте покачал головой. Он до сих пор не переставал удивляться, как это Рея верит в порядочность и доброту всех подряд, несмотря на недавнюю трагедию, которая чуть было не разрушила ее жизнь. Казалось, его любимая и не подозревала о темных сторонах человеческой души, о том, на что могут толкнуть человека отчаяние и ярость.

– Ну, так в чем же состоит твоя тайна? Не иначе как что-нибудь позорное! – поинтересовался Данте.

– Да нет, скорее, просто обычная глупость, – с невинным видом созналась Рея. – Помнишь, ты как-то спросил, почему я полюбила тебя? Я не сказала тогда, что ты очень похож на одного моего родственника?

– Боже милостивый! Не на твоего отца, надеюсь?! – В притворном ужасе Данте закатил глаза.

– Глупенький! – залилась смехом Рея. Девушка и не подозревала, что вряд ли нашелся бы смельчак, который решился бы с кем-то сравнить грозного Данте Лейтона. – Да, да, чем чаще я об этом думаю, тем больше мне кажется, что вы с ним очень похожи, – повторила она, в душе твердо уверенная в том, что нет на земле человека, кто бы был хоть наполовину так хорош, как ее возлюбленный. – Это один из моих предков. В Большой галерее нашего замка висит его портрет, в детстве я была им совершенно очарована. Правда, правда! Это до сих пор моя любимая картина, разумеется, если не считать нашего фамильного портрета, – спохватилась она.

– А кем был этот твой предок? Образцом джентльмена, не иначе! – Данте опустил голову, озабоченно стараясь расстегнуть пуговицы на лосинах. Поэтому он не заметил, как в глазах Реи сверкнул коварный огонь.

– Если честно, второго такого негодяя, как он, трудно было бы отыскать!

Данте вытаращил от удивления глаза.

– Неужели?!

– Хм-м… боюсь, что так, – ответила Рея, изо всех сил стараясь казаться серьезной, хотя ее душил смех. – Он был пиратом, хотя, если честно, мы всегда подозревали, что плавал он с ведома и молчаливого благословения милейшей королевы-девственницы.

С мягким шорохом светлые лосины Данте присоединились к куче одежды на полу. Чулки и башмаки отправились в противоположный угол комнаты.

– Пиратом? – протянул Лейтон. Нельзя сказать, чтобы это известие его очень расстроило. – Ну, тогда он, конечно, негодяй, вне всякого сомнения!

– Знаешь, когда я разглядывала его портрет, мне казалось, что он способен очаровать самого дьявола, – снова заговорила Рея. Она почувствовала, как сердце замирает при виде перекатывающихся под кожей мускулов на обнаженной спине Данте. – Когда я впервые увидела тебя на «Морском драконе», мне показалось, что ты кого-то мне напоминаешь, – продолжала она. – Только не внешне, лицом вы совершенно не похожи, может быть, фигурой, хотя… – Рея запнулась, от смущения не зная, куда девать глаза. Опустив голову, она принялась нервно теребить золотистый локон.

– Что же ты замолчала? Продолжай. Ты возбудила мой интерес, – мягко произнес Данте. Он сел, и кровать жалобно заскрипела и прогнулась под тяжестью его тела.

– Понимаешь, чувствовалась какая-то надменность во всем его облике, и потом, этот высокомерный взгляд… Когда я, будучи девочкой, проходила мимо, то всегда невольно вздрагивала, будто боялась, что он спрыгнет с полотна и схватит меня за руку. А когда у меня хватало смелости заглянуть в эти черные глаза, то мурашки пробегали по спине – казалось, он знает, о чем я думаю в эту самую минуту. Он выглядел таким бесстрашным, что это и пугало, и притягивало меня. А когда я узнала тебя, – прошептала Рея, и голос ее стал хриплым от волнения, – мне показалось, что вы с ним очень похожи. Так что он, скорее, мог быть твоим предком.

Руки Данте обвились вокруг ее талии, и он с нежностью прижал к груди взволнованную девушку. Через секунду ее рубашка взлетела в воздух, как белоснежная птица, и больше ничто не мешало ему почувствовать всем телом ее тепло и ощутить ее вкус на своих губах.

Пальчики Реи запутались в курчавой поросли жестких волос, покрывавших его грудь. Она наслаждалась тяжестью его тела и тем, как эти руки касались ее кожи, сжимая ее так, что она перестала ощущать себя отдельным существом, полностью растворившись в нем. Дрожь пробежала у нее по спине, когда его язык коснулся напрягшегося соска. Сильные мужские руки осторожно приподняли грудь, и Данте приник пылающим лицом к ее бархатистой свежести. Запустив пальцы в непокорную гриву черных как смоль волос, Рея поежилась от удовольствия, почувствовав, как они закручиваются вокруг пальцев.

Он нежно провел ладонями по ее тонкой талии, затем медленным ласкающим движением коснулся упругих ягодиц. Помедлив немного, его руки скользнули к шелковистым бедрам, нежно погладили гладкую кожу под коленями, там, где она особенно чувствительна к ласке.

Рея лежала перед ним, разметавшись на подушках, невыразимо прекрасная. Волосы потоками расплавленного золота стекали вниз, а глаза не могли оторваться от него; густая завеса ресниц опустилась, не скрывая горевшего в них пламени. Но вот ее веки сомкнулись, и Рея почувствовала, как его бедра прижались к ней. Через мгновение он ворвался в нее. Данте задвигался сначала осторожно, потом все быстрее и быстрее, и, уловив ритм, Рея с восторгом отдавалась ему. Она чувствовала, что где-то в глубине словно раскручивается тугая пружина, напряжение внутри ее все росло, стремительно надвигалась развязка. Рея громко вскрикнула – это был вопль непередаваемого экстаза, который она могла испытать только в его объятиях. Ослепительный взрыв страсти оставил ее трепещущей, почти без сил, но изнемогающей от пережитого наслаждения.

– Никогда, никогда я не смогу отказаться от тебя, – вырвалось у Данте, но Рея почти не слышала его слов. Она лежала, обессилев, прижавшись горящей щекой к его твердой мускулистой груди, В этом мире для нее сейчас существовало только биение его сердца. Рея блаженно отдыхала в надежном кольце его рук – их уверенная сила, казалось, мягко баюкала ее.

Наклонившись, Данте осторожно откинул в сторону густую массу золотых волос и коснулся поцелуем бледного виска. Будто мягкий, шелковистый дождь накрыл ему плечо и шею. Прикрыв глаза, мужчина наслаждался чистым легким дыханием возлюбленной и незаметно для себя задремал с приятной уверенностью, что найдет ее рядом, как только откроет глаза.

Когда спустя несколько часов он проснулся как от толчка, бледный лондонский рассвет чуть серел, с трудом проникая в комнату сквозь запыленные стекла окон. Огонь, так весело пылавший в камине ночью, давно угас, и чернели лишь головешки.

Данте бросил взгляд на мирно спящую Рею. Она так безмятежно лежала рядом с ним, а его плоть горела словно в огне там, где касалась ее тела. Блеск распущенных волос напомнил Данте залитую жарким солнцем поляну в лесу. На фоне его загорелого плеча четко вырисовывался нежный профиль. Протянув руку, Данте нежно коснулся мягких девичьих губ. Ему вдруг страстно захотелось, чтобы она непременно увидела его во сне.

Он осторожно выбрался из постели, чтобы не разбудить Рею, но напоследок не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться ею спящей. Она лежала обнаженная, в своей прелестной наготе раскинувшись поверх голубого дамаста покрывала, и казалась такой юной, хрупкой и воздушной, что Данте с трудом мог поверить, что это та самая чувственная женщина, которой он обладал всего несколько часов назад. Неужели это его сирена, та, что с такой дикой страстью отвечала на его ласки?!

Боже, что за восхитительная женщина! Как все-таки странно, что она ответила на его любовь! Внезапно его охватило предчувствие неизбежности горя и разочарования, и Данте похолодел, словно уже потерял ее. Прошлой ночью она клялась, что любит его, это правда. Но так же невинно она призналась, что обожала портрет своего предка, с которым сравнивала Данте.

Увлечение? Может быть, именно это чувство и испытывает Рея? Данте был вынужден со стыдом сознаться себе, что поступил не очень порядочно. Он воспользовался вполне естественным чувством девушки к первому мужчине в ее жизни, тому, кто открыл ей радости плотской любви. Может быть, окажись на его месте другой, все повторилось бы? Так почему он так уверен, что это немыслимое счастье было уготовано именно ему?!

Их было так мало, этих мгновений ослепляющей страсти, что Данте невольно спросил себя, долговечна ли она. И сможет ли это чувство со временем превратиться в любовь? Вернувшись к своей семье, кругу друзей, вспомнит ли Рея о нем? Или пожалеет, что они вообще встретились, когда более молодой или более приятный человек войдет в ее жизнь?

А что скажут ее родители? Ее родители совсем не знают его. Возможно, его сочтут назойливым, нежелательным или, попросту говоря, неподходящим для их очаровательной дочери. А если их захотят разлучить? Разве то хрупкое чувство, которое так внезапно связало их, сможет выдержать, если весь мир воспротивится их любви?!

Данте вздохнул и натянул покрывало на обнаженные плечи Реи.

– Маленький золотой цветок, – печально сказал он, – неужели я потеряю тебя?

Ямайка, который свернулся клубочком в ногах у Реи, насторожил уши и чуть приоткрыл заспанные глаза при звуке хозяйского голоса. Но в комнате воцарилась тишина, и кот, лениво потянувшись, снова погрузился в сладкую дрему.

Утренний холодок дрожью пробежал по спине. Данте накинул халат, туго стянув на талии шелковый пояс, и направился к столу, к стопке оставленных с вечера писем.

Он бросил последний взгляд на спящую девушку, которая уютно завернулась в теплое одеяло. Повинуясь неожиданному порыву, он, взяв в руки перо, вытащил написанное накануне письмо.

Данте долго смотрел на адрес, который еще вчера успел написать на конверте. Долгие годы он помнил его наизусть:

Сэру Джейкобу Виру

Севенокс-Хаус

Уэстли-Эббот

Девоншир

Затем быстрым движением Данте сунул надписанный конверт в подставку для писем, совершенно уверенный в том, что аккуратный Кирой непременно отправит письмо утром. Но даже Данте Лейтон, который ничего не предпринимал, не обдумав как следует, не мог представить себе, что произойдет, когда это письмо окажется в руках адресата.