Текст книги "Надежды большого города"

Глядя на величественное дерево среди людского моря в Рокфеллеровском центре, Бриджит затаила дыхание. Красивые фигуристы скользили внизу под ними по бело-голубому катку, совсем не похожему на неровный лед деревенских прудов, привычных для них с Дэнни. Оркестр играл рождественские песни, сверкали вспышки фотоаппаратов. Вокруг высились небоскребы, и каждое окно светилось.

– Видишь ту золотую статую? – спросила Люси, указывая на сверкающую статую полуобнаженного мужчины, нависающую над катком. – Это Прометей. Он был мудрейшим из всех титанов – он дал людям огонь.

– Как много ты знаешь, – сказала Бриджит, глядя на девочку, которая была на четыре года ее младше, такая же разница, как у них с Дэнни.

– Мы изучали мифы в школе. А как получилось, что ты не ходишь?

– Не хожу куда?

– В школу.

– Я хожу. Просто в декабре нам приходится ездить в Нью-Йорк, чтобы папа мог продать елки. Вот так мы живем.

– Мы? – спросила Люси, поднимая бровь.

– С моим братом, – сказала Бриджит.

– Гарри! – сказала Люси.

– Нет, его зовут Дэнни, – поправила ее Бриджит.

Люси покраснела как помидор, румянец залил ее шею и щеки.

– Все в порядке, – постаралась успокоить ее Бриджит, потому что девочка выглядела смущенной.

– Ты скучаешь по нему? – спросила Люси.

Бдиджит кивнула. Ей было любопытно, что знают об этом Люси и все остальные. Она снова посмотрела на огромную голубую ель и почти представила себе, как это дерево растет в Новой Шотландии, на холме их фермы, противостоя восточным ветрам.

– Очень скучаю, – сказала Бриджит, – сильнее, чем по кому бы то ни было. И папа тоже. Он каждую ночь ищет его.

– Правда? Каждую ночь?

Бриджит вновь кивнула.

– Я бы хотела, чтобы отец тоже сюда пришел, потому что Дэнни здесь, – прошептала она сквозь шум толпы и музыки.

– Ты имеешь в виду прямо сейчас ? – спросила Люси.

Бриджит опять кивнула.

– Я чувствую его. Он… он следит за деревом, ждет, когда зажгутся огни.

– А что случится потом? – завороженно спросила Люси.

– Дерево вернется к жизни… по-новому. Когда огни зажигаются, они заполняют сердца. Возникает чувство… это может показаться странным… но возникает чувство, как в рождественское утро. Дерево… я не могу этого объяснить, но дерево срубили не напрасно. Оно срублено, чтобы каждый, кто его увидит, поверил в дух Рождества.

– Во что поверил? – спросила Кэтрин.

Бриджит вздрогнула и подняла голову. Она не знала, что Кэтрин слушает ее. Она откашлялась. Одно дело – объяснить это Люси. Дети воспринимают такие вещи как естественные, даже городские дети. Взрослые – другое дело.

– Чтобы каждый поверил в добродетель этой поры, – сказала Бриджит срывающимся голосом. Она нервничала, произнося эти слова вслух, к тому же в прошлом году, когда убежал Дэнни, ее вера в Рождество подверглась испытанию.

– Похоже на волшебство, – сказала Люси, с опаской глядя на свою мать. – Как Гарри Гудини.

– Тише, дорогая, – отозвалась Лиззи.

Как раз начали говорить ведущие, их голоса усиливались динамиками. Люди стали толкаться, пытаясь занять лучшие места. Сердце Бриджит застучало сильнее – в любую секунду могут зажечься огни. Ей хотелось знать, где сейчас Дэнни, хотелось, чтобы отец был рядом с ней и они вместе пережили этот прекрасный момент. Ей не хватало матери, которая так никогда и не побывала в Нью-Йорке.

Она почувствовала, как кто-то взял ее за руку. Это была Кэтрин. Каким-то образом Кэтрин прочитала ее мысли. Было в ней что-то такое, что заставило Бриджит подумать, что Кэтрин понимает волшебство, именно она пригласила ее сюда. Кэтрин крепко держала Бриджит за руку, а кто-то в толпе начал отсчет.

– Четыре – три – два – один!

Неожиданно произошли две вещи: величественное дерево заблистало тысячей огней, и кто-то стащил с Бриджит ее шляпу.

– Моя шляпа! – закричала она, хватаясь за голову.

Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть бегущего сквозь толпу парня. На нем была другая куртка, его каштановые волосы отросли, но она знала, что шляпу утащил ее брат. Бриджит крикнула:

– Дэнни! – Но он исчез. Люси подошла к ней и вернула шляпу. Бриджит была почти разочарована, получив ее обратно: она радовалась мысли, что шляпу забрал ее брат. Но внутри шляпы она увидела клочок белой бумаги. Люси его не заметила, и Бриджит решила подождать, пока останется одна. Сжимая в руке записку, она подняла глаза на дерево.

Все смотрели на ель. Огни на дереве были яркими, как звезды в Новой Шотландии. Ее брат все время был здесь, стоял и наблюдал. Бриджит чувствовала это, она знала, что он будет охранять дерево. Ей не терпелось пойти домой и рассказать все отцу. Она пыталась успокоиться и надеялась, что никто не заметил, что произошло.

– Па, – прошептала она, не осознавая своих слов.

Она подняла глаза, уверенная, что все глядят на блистающие огни, и увидела, что Кэтрин смотрит на нее. Глаза Кэтрин сияли, будто она стала свидетельницей того, как огни на ели превратились в звезды, будто она неожиданно ощутила дух Рождества.

– Слава Богу! – прошептала Бриджит, глядя Кэтрин в глаза.

– Слава Богу! – прошептала в ответ Кэтрин.

Глава 6

В субботу утром Кэтрин лежала в кровати, натянув до подбородка одеяло. Принесенный ветрами с Гудзона снег стучал в ее окно. Она думала о вчерашнем вечере, как Бриджит прошептала «Па», когда на дереве зажглись огни. Ей хотелось, чтобы отец был рядом… Она встала с постели, ощутив босыми ногами холод деревянного пола. Потом поднялась в мансарду, как делала ежедневно. Усевшись в кресло-качалку, она завернулась в шерстяной платок и стала смотреть в маленькое окошко. Наистово кружила метель, и она надеялась, что Дэнни где-нибудь в тепле.

Мысли о нем не давали ей покоя. Пытаясь ему помочь, она каким-то образом упустила из виду тот факт, что его семья очень по нему скучает. Он никогда не рассказывал ей, почему сбежал. Сначала она думала, что отец жестоко с ним обращался. Но когда она однажды спросила мальчика об этом, он покачал головой:

– Вовсе нет.

Вчера вечером она видела, как ловко он слился с толпой, она видела радость Бриджит, сжимавшей в руке его записку. Что он написал сестре? Кэтрин хотела бы это знать.

– Скажи, что мне делать, Брайан.

Она прислушалась, но не услышала ничего, кроме стука веток по стеклу и звона труб отопления. Брайан, такой добрый и умный, всегда знал, как помочь людям. Она хотела, чтобы он направил ее, указал ей наилучший выход. Помочь ли семье объединиться или продолжать помогать мальчику прятаться? Она не могла забыть, как светились глаза Бриджит, когда она сжимала записку Дэнни, как сверкали елочные огни, когда она прошептала:

– Слава Богу!

Кэтрин вспомнила ту ночь три года назад, когда умер Брайан. Она заботилась о нем во время его короткой страшной болезни, она любила его и ужасно боялась потерять.

– Не бойся, – сказал он в ту ночь, – мы не утратим друг друга.

– Что ты говоришь? Откуда ты знаешь? – спросила Кэтрин, парализованная страхом.

– Просто знаю, – ответил Брайан. Он лежал в кровати такой худой и бледный, но его глаза излучали тепло и, казалось, не принимали возможности смерти. Хотя его кожа пожелтела и туго обтягивала скулы, улыбка его оставалась лучезарной. Кэтрин села рядом.

– Скажи мне, откуда, – попросила Кэтрин, дотрагиваясь до него дрожащей рукой. Она хотела казаться сильной, но это ей не удавалось. Она должна была заботиться о Брайане, а ему пришлось ее успокаивать.

– Я не могу объяснить тебе этого, дорогая, – сказал Брайан угасающим голосом, – но я чувствую это всем сердцем. Я никогда не оставлю тебя.

– Как я найду тебя? Как я пойму, что ты рядом?

– Ты просто будешь знать.

– Но как? – Кэтрин запаниковала, увидев, как дрожат его веки.

В комнате повисло молчание. За окном пошел снег, прилипая к стеклу. Дыхание Брайана стало замедляться. Кэтрин заметила слезинку в уголке его глаза: они так мало были вместе, это несправедливо. Не отрываясь, они смотрели друг на друга, пытались навсегда запомнить этот момент.

– Жди меня перед Рождеством, – прошептал он. – Каждый год я буду посылать тебе привет. Я верю в доброту, Кэт. – А наше чувство так прекрасно, что оно не может умереть… Я отказываюсь в это верить. Не позволяй этому случиться. Сохрани нашу любовь. Продолжай помогать людям, как сможешь.

– А ты вернешься ко мне? Ты дашь мне знать, что ты здесь?

Брайан не ответил. Он вдруг сел прямо, и его глаза неожиданно стали яркими и чистыми. Кэтрин подумала, что он хочет встать с постели. Отпустив его руку, она начала опускать поручни кровати. Но когда она снова на него взглянула, Брайан уже был мертв.

И он никогда не возвращался.

Для Кэтрин это оказалось самым тяжелым. Она никогда уже не слышала его голоса, не видела его лица… Она вглядывалась в туман, мечтая увидеть привидение, она вслушивалась в завывание ветра, стремясь услышать его голос. Он обитал в ее сердце – вот и все. Она пришла в эту комнату, где, как они надеялись, должны были бы играть их дети. Она молилась, чтобы услышать его, увидеть его. Она умоляла Бога дать ей поговорить с ним. Но этого не произошло.

Все что ей оставалось – вспоминать последние слова Брайана и продолжать помогать людям… насколько это было в ее силах. Поэтому ей так хотелось помочь Дэнни, а теперь еще и Бриджит.

Снегопад усиливался, приглашая ее на улицу. Закрыв глаза, она послала Брайану поцелуй и побежала вниз одеваться.

– Па, – сказала Бриджит, надевая свою самую теплую одежду, ботинки и зеленую шляпу, которую ей вчера дала Лиз. – Из-за пурги сегодня никто не станет покупать елок.

– Это как раз лучшие дни для покупки дерева, – возразил Кристи, стоя на пронизывающем ветру. – Притащишь его домой, внесешь в комнату и проведешь уютный вечер, украшая его.

– Но, па, на деревьях уже не меньше четырех дюймов снега и будет еще больше! Все ньюйоркцы сидят по домам. Только представь себе, как весело и пусто будет сегодня на холме. Он будет целиком нашим!

– Знаю, дорогая. – Кристи посмотрел на нее. Она хотела, чтобы он пошел с ней кататься на санках.

Это началось вчера вечером, когда он в очередной раз вернулся с поисков. Бриджит еще не спала, сидела на кровати в зеленой шляпе, чуть не прыгая от счастья. Она рассказала ему, как замечательно провела время с новыми друзьями: чай, лепешки, норвежская ель, Кэтрин, держащая ее за руку, когда зажигались огни…

– Дерево ожило, па, – сказала она вчера, – действительно ожило. Огни казались звездами на ветках – тысячи маленьких созвездий. Я так радовалась, что оно снова ожило. И мне захотелось… – Она замолчала, прикусила губу и посмотрела в сторону.

Кристи знал, что это невозможно, но у нее был такой лукавый взгляд, как будто она врала.

– Это дерево, залитое огнями, навело меня на мысль, что можно пойти покататься на санках, па. В том месте, куда ты нас однажды водил, помнишь? Когда мы впервые приехали с тобой в Нью-Йорк? Я не знаю, где это было, но ты же помнишь, правда, па? Завтра мы должны пойти на тот холм!

– Бриджит, – он гладил ее по голове, как делала Мэри, и размышлял, с чего это она так загорелась, – иди спать, завтра поговорим.

Настало утро, они снова были у палатки с деревьями. Пошел такой сильный снег, что не было видно другой стороны Девятой авеню, а Бриджит опять принялась за свое.

– Это будет замечательно! – сказала она, пританцовывая вокруг него. – Холм покрыт толстым слоем белого снега – санки просто полетят.

Кристи осмотрелся. Бриджит была права: видимо, ньюйоркцы решили сидеть сегодня по домам. На улице никого, только работали снегоуборочные машины, проезжали машины с песком да желтые такси.

– Тот холм слишком далеко. Может, мы найдем что-нибудь поближе, – сказал он, вспоминая, есть ли в парке Бэттери какая-нибудь возвышенность. Он посмотрел на нее: снежинки прилипли к светлым ресницам… он почти забросил ее на этой неделе, занимаясь поисками Дэнни. – На час или два, пока не прекратится снег.

– Нет, па, – потребовала она возбужденно. – Никаких новых мест, только то, где мы были раньше, с Дэнни. Мы должны поехать туда.

– Но придется пройти насквозь весь Центральный парк, – сказал Кристи.

Как раз в этот момент из-за снежной завесы появилась фигура. Кристи присмотрелся. На белом выделялись черное пальто и черные ботинки Кэтрин. Когда она подошла ближе, он увидел, что ее глаза серебрились. Они сверкали за очками и улыбались так, как Кристи еще никогда не видел. Они смотрели прямо на него, и сердце в его груди забилось чаще.

– Привет, Кэтрин! – окликнула ее Бриджит.

– Привет, Бриджит, привет, Кристи, – ответила она.

– Вы как видение, – сказал он улыбаясь, – практически единственный человек, которого я сегодня видел на улице. Ангел наоборот – одетый во все черное. Спасибо, что устроили Бриджит прекрасный вечер.

– Кэтрин, на тебе ботинки? – спросила Бриджит, наклонившись, чтобы убедиться. – Отлично! Пойдешь с нами кататься на санках в Центральный парк?

Кэтрин сомневалась. Кристи видел, что она колеблется. Она была застенчивой и печальной, носила черное, каждое утро и вечер проходила мимо него, едва здороваясь. И все же вчера она подарила его дочери прекрасный вечер, а теперь они приглашали ее на семейную прогулку. Кристи затаил дыхание, надеясь услышать «да».

Ее глаза перебегали с Бриджит на него, а затем поднялись к небу, как будто сквозь неистовый снег, сквозь зимнюю пургу она могла получить ответ. Она моргнула, ее серые глаза стали яркими и серьезными, а потом она согласилась.

Кэтрин была возбуждена, как будто участвовала в приключении. Она не каталась на санках уже более тридцати лет, с детства, когда отец водил ее в Центральный парк. Казалось, что город вымер, движения не было. Снег приглушал звуки, даже здания, казалось, слились с небом. Но это была не единственная причина, по которой так билось ее сердце, она знала: что-то должно случиться.

Из подвала пансиона миссис Квинн они взяли пару саней, которые лежали там с тех пор, когда ее сын был маленьким. Кэтрин росла в Челси, по соседству с братьями Квинн; Джон учился с ней в одном классе в школе Святой Люси. Она почувствовала внезапную боль, когда увидела инициалы Патрика, вырезанные на санках, но ничего не сказала.

Подъехал поезд метро и увез их на Пятьдесят первую авеню, где они пересели на поезд № 6. Выйдя на Семьдесят седьмой стрит, они потащили санки через пустынную Пятую авеню, по которой ехал всего один автобус и шли на лыжах два человека. Когда загорелся зеленый свет, Кристи взял Бриджит за руку, и они побежали через улицу к Центральному парку.

Кристи замешкался, пытаясь определить направление.

– Мы были здесь однажды четыре года назад, – сказал он. – Но я не помню, какой это был из холмов.

– Мы должны пойти на тот же самый! – Бриджит казалась испуганной.

Сердце Кэтрин подпрыгнуло. Внезапно она поняла. Тот же самый… тот, который помнит Дэнни. Она почувствовала волнение: вот о чем говорилось в записке Дэнни. Он хотел, чтобы его отец и сестра пришли в Центральный парк.

– Я помню, что наверху была статуя, – сказал Кристи, – человек в забавной шляпе.

– Пилигрим, – догадалась Кэтрин, – холм Пилигрима.

Кэтрин повела их в парк, вокруг лодочного пруда. Она указала на элегантное здание на другой стороне Пятой авеню, где около десяти лет жил краснохвостый ястреб, который вырастил более семнадцати птенцов. Кристи засмеялся.

– Только представьте, ястреб решил жить в Нью-Йорке, хотя его ждут огромные просторы… он мог бы улететь в Новую Шотландию и пировать там каждый день.

– Он – как Дэнни, – сказала Бриджит, волоча за собой санки. – Он устал от дикой природы.

Кристи перестал улыбаться, нахмурился и как-то сжался. Он не выглядел сердитым – просто сбитым с толку, как понесший утрату человек, подумала Кэтрин, и желудок сжался в кулак.

Добравшись до холма Пилигрима, они поняли, куда пропали жители Нью-Йорка: холм был усеян катающимися на санках людьми. Кристи затащил санки на вершину, а Кэтрин и Бриджит бежали за ним.

– Посмотрите на инициалы, вырезанные на санках, – сказала Бриджит, – ДК и ПК.

– Братья Квинн, – сказала Кэтрин.

– Ты знала их? – спросила Бриджит.

– Знала, в школе. Они пошли… каждый своим путем.

Что-то в ее голосе заставило Кристи посмотреть на нее повнимательнее. Их глаза встретились, и она решила не говорить о братьях Квинн при Бриджит. Кристи устроился на санках Патрика, приготовившись съехать вместе с дочерью.

– Запрыгивай, – сказал он, держа веревку.

– Я поеду сама, – засмеялась она.

– Ты не хочешь, чтобы в первый раз я съехал с тобой?

– Я уже большая!

– Конечно, о чем я только думал?

Он подтолкнул санки, на которых сидела Бриджит, и встал рядом с Кэтрин, наблюдая, как санки набирают скорость. Они стояли у статуи пилигрима под голыми деревьями.

– Кажется, всего год назад я наблюдал, как они с братом возились здесь в снегу, – сказал Кристи. – А теперь они выросли.

Он замолчал; вот уже год он не видел своего сына.

– Что вы имели в виду, когда говорили, что братья Квинн пошли каждый своим путем? – спросил он, меняя тему.

– Ну, Джон все еще живет по соседству. У него жена и трое детей, он унаследовал скобяную лавку своего отца.

Кристи кивнул, это он знал.

– А Патрик присоединился к Харпс, ирландской банде, которая хотела походить на такие банды, как Уэстис – бич Челси, и Адскую Кухню. Патрик торговал наркотиками, стал ростовщиком. Его посадили в тюрьму в Райкерсе, а потом перевели в Синг-Синг.

– Миссис Квинн никогда о нем не говорит, – заметил Кристи, – ни слова. Я даже не знал, что его зовут Патрик. Она стыдится его.

– Он разбил ей сердце, – сказала Кэтрин, и Кристи вздрогнул; она поняла, что его сердце тоже разрывается на части. Под глазами у него залегли синий круги, как будто его избили.

Тяжело дыша, подбежала Бриджит и заявила, что хочет прокатиться еще раз. Они видели, как она осмотрела склон, будто искала кого-то, потом вскочила на санки и покатила вниз.

– Замечательная девочка, – осторожно сказала Кэтрин.

– Да, и ужасно скучает по брату.

А он скучает по ней, – хотела сказать Кэтрин, но не решилась.

– Вам тяжело находиться в Нью-Йорке?

– Вообще? – спросил он, глядя на нее чистыми голубыми глазами, – или после того, как убежал Дэнни? Раньше я ненавидел эти поездки, – сказал он. – Когда Мэри, моя жена, была жива, меня ужасало приближение декабря. Оставить семью, Новую Шотландию, приехать сюда, в этот шумный город с высокими зданиями, где люди торопятся заработать денег, включая меня, торгующего елками.

– А теперь вы так не думаете?

Он пожал плечами.

– Мне нравится Челси, – сказал он, – но на один месяц, больше я, скорее всего, не выдержу.

– Вы выглядите… – начала она, глядя на круги у него под глазами, – немного измученным.

– Это из-за Дэнни. Господи, я думаю, что сойду с ума, если не найду его. Я ищу его каждую ночь. Под мостами, в парках, в аллеях. Полиции ничего о нем не известно, работникам службы охраны детства тоже. – Его голос задрожал, он моргнул, чтобы стряхнуть снег с ресниц. – Миссис Квинн по крайней мере знает, что ее сын в тюрьме. Я получил всего одну открытку от Дэнни, я даже не знаю, жив ли он.

– Он жив! – вырвалось у Кэтрин.

Кристи пристально посмотрел на нее, подошел ближе и взял ее за руку.

– Откуда вы знаете?

Она уже было собралась рассказать ему, что видела Дэнни прошлым вечером, но не рассказала. Как могла она предать мальчика? Но и смотреть в глаза его отцу она не могла. Стоя лицом к лицу, она чувствовала его теплое дыхание на своей коже и не могла отвести взгляд.

В этот момент Бриджит снова затащила санки на вершину холма. На этот раз она вертела головой во все стороны, поминутно оглядываясь.

– Что-то не так, Бриджит? – спросил Кристи, отпустив руку Кэтрин.

– Просто… я не знаю, – сказала она. – Я думала…

– Ты замерзла? Хочешь пойти домой? Она покачала головой:

– Я прокачусь еще раз. И она унеслась вниз.

Сердце Кэтрин все еще билось тяжело. Она облизала губы, чувствуя, что, если Кристи снова спросит, она все ему расскажет. Но он не спросил. Он прикоснулся к ее руке, на этот раз очень нежно.

– Я знаю, что Дэнни жив, – ответил он на собственный вопрос. – Потому что мой мальчик должен быть жив. Я ощущаю это всем своим существом. Если бы Дэнни умер, я бы почувствовал.

– Да, вы чувствуете, когда умирает кто-то, кого вы любили, – сказала Кэтрин, закрыв глаза и покачиваясь на ветру, как маленькое деревце.

– Ваш муж, – услышала она.

Ее глаза были закрыты, но она ощутила его пальцы на своей щеке и кивнула.

– Я знаю, что такое потерять любимого человека, – сказал он. – Как будто с ним умирает часть тебя. Не верится, что можно продолжать дышать, что твое сердце продолжает биться. Это кажется противоестественным.

– Сожалею, что вам пришлось это испытать, – отозвалась Кэтрин.

Она открыла глаза, увидела, что он смотрит прямо на нее, и почувствовала, что краснеет.

– Мне жаль, что Дэнни убежал. Он… – начала она.

В этот момент деревья на холме закачались под порывом ветра. Снег осыпался с веток на землю, задрожали и зазвенели, как серебряные колокольчики, тысячи маленьких сосулек.

– Думаю, нам надо прокатиться на санках, – сказал Кристи. – Вы слышали эти колокольчики?

– Это сосульки. Я должна вам кое-что сказать.

– Вы, ньюйоркцы, слишком буквально все понимаете, – засмеялся он. – Долгое время выращивая рождественские ели, можно научиться ценить звон волшебных бубенцов на заснеженном холме. Пойдем.

Он опустил вторые сани на снег, усадил на них Кэтрин, сел сзади нее, обхватив ногами ее бедра, потянулся вперед, чтобы поставить ее ноги на планку. Его грудь прижалась к ее спине, и она задрожала.

– Готова? – спросил он ее на ухо.

– Да. – Она удивилась самой себе.

– Тогда поехали.

Она почувствовала, как он оттолкнулся одной рукой, придерживая ее другой. Санки медленно скользили по глубокому снегу, пока не достигли укатанной колеи. Они начали двигаться по инерции, достигли гребня холма и полетели. Металлические полозья санок скрипели под ними, снег сек щеки и залеплял очки, ветер наполнял легкие. Кэтрин закричала от восторга. Кристи покрепче обхватил ее.

С трудом поднимаясь на холм после третьего спуска, Бриджит увидела, как отец с Кэтрин пролетают мимо. Заметив, как улыбается ее отец, чего он не делал уже целый год, она на мгновение почувствовала себя счастливой. Но отчаяние тут же вернулось. Она следовала всем указаниям Дэнни, заставила отца пропустить рабочий день, привела его в назначенное место, а Дэнни не было.

Тяжело дыша от напряжения, Бриджит прислонилась к статуе пилигрима – она так хотела увидеть брата и так злилась на него сейчас. Метель ослепляла ее, но сквозь снег она видела семьи: родителей и детей, братьев и сестер. На ее глаза навернулись слезы.

– У тебя веки замерзнут, – сказал чей-то голос.

Бриджит оглянулась. Это был Дэнни, он прятался за статуей.

– Ты здесь! Как сказано в записке, – закричала она, бросаясь в его объятия и заливаясь слезами.

– Прекрати, прекрати.

Но он не оттолкнул ее. По правде говоря, он прижал ее к себе еще крепче. Они стояли в обнимку целую минуту; ее глаза были закрыты, щека прижата к его куртке, и она начала всхлипывать, почувствовав знакомый запах.

– Я так рада тебя видеть.

– Я тебя тоже, Бриди.

– Папа на холме, – сказала Бриджит, когда он наконец ее отпустил.

Она посмотрела на катающихся людей.

– Я знаю, с Кэтрин. Вот почему я должен говорить быстро…

– Ты должен увидеть его, Дэнни. – Бриджит чувствовала, что опять начинает паниковать, и удивилась, откуда он знает имя Кэтрин. – Он ищет тебя каждый вечер после работы. Это состарило его, правда. Из-за тебя он поседел и покрылся морщинами!

– Они и раньше у него были, – неуверенно сказал Дэнни.

– Не так много. Ему… больно, Дэнни. Ты заставляешь его плакать.

– Отец не плачет.

Бриджит сжала губы. Если она начнет рассказывать о том, какой это был год, она может начать кричать. И тогда Дэнни опять убежит. Поэтому она молчала, ожидая, когда он заговорит.

– Послушай, – сказал он. – У меня есть миссия, Бриди. Я это так называю. Есть кое-что, что я должен сделать. Если отец увидит меня, он попытается меня остановить, вернуть на ферму. – Он остановился. – Как ферма?

– Так же, как и всегда! Но эта миссия – в чем она заключается?

Бриджит нравилось, как благородно это звучит. Что-то вроде того, как миссионеры являлись в деревни, нищие и невежественные, и привозили продукты и учебники. Может быть, Дэнни нес послание от Бога грешному городу? Но эта мысль насмешила Бриджит: она представила своего грешного брата, таскающего сигареты и пиво, увиливающего от посещения церкви, говорившего, что его любимая молитва звучит, как «Милостивый Боженька, забери меня с этого чертова острова». Она знала, что он всего лишь шутит. Новая Шотландия была в его сердце, как и в ее.

– Сейчас я не могу тебе этого сказать, – ответил он, – пока все не закончится.

– Но тем временем папа… почему ты заставил привести его сюда, если не хочешь с ним разговаривать?

Дэнни посмотрел на подножие холма. Бриджит проследила за его взглядом и увидела отца с Кэтрин, они доехали почти до лодочного пруда. Сквозь снег и на таком расстоянии они выглядели расплывчатыми фигурами, но Бриджит узнала высокого и широкоплечего отца и черное пальто Кэтрин.

Она взглянула на брата. Его лицо похудело, черты заострились, как будто он плохо питался. Его каштановые волосы вились над воротником, а на подбородке выросла бородка. Бриджит хотела подразнить его насчет этого, но заметила слезы в его глазах. Он хотел, чтобы она привела отца только потому, что это был единственный шанс увидеть его так близко. Дэнни скучал по нему.

– Ну, и чьи веки теперь замерзнут? – тихо спросила она.

Он пожал плечами. Потом поцеловал ее в лоб и натянул зеленую шляпу ей на глаза. Когда Бриджит резко ее подняла, брата поблизости уже не было.