Текст книги "Уиронда. Другая темнота"

Молочная кислота

Было пять тридцать вечера.

Вечера пятницы.

Серджио Бандини зашел домой, положил сумку с ноутбуком на диван и просвистел какой-то легкомысленный мотив.

Конец рабочей недели. Он немного устал, но в целом все идет отлично. Завтра ему тридцать два. А сегодня – вкусный праздничный ужин дома у родителей, подумал он, вынимая из заднего кармана джинсов мобильник.

Не переставая насвистывать, Серджио открыл список контактов и нажал на имя Кьяра. Три гудка – и раздался голос подруги.

– Привет! Ты уже дома?

– Привет, да, только что приехал. Как у тебя дела? Еще в офисе? – спросил Серджио, подходя к окну и окидывая взглядом улицу Мучеников свободы, очертания колокольни, небо над городком Орласко, уже слегка потускневшее в легких сумерках.

– Да, но скоро выхожу. Слушай, давай увидимся уже у твоих родителей? Я тогда прямо из офиса поеду к ним, домой заходить не буду, а то доберусь совсем поздно. А подарок у меня с собой, так что жди, подарю сегодня вечером.

– Да-да, встретимся у моих родителей, – смеясь прервал он Кьяру. – Отлично. – Она любила поболтать. – Слушай, раз уж сегодня мы ужинаем у папы с мамой, я схожу на пробежку. Ненадолго, пробегу километров пять-шесть и назад. Чтобы совесть не мучила из-за обжорства.

Кьяра залилась звонким, кристально чистым смехом.

– Да ладно, у тебя же завтра день рождения, хоть иногда можно дать себе поблажку…

– Да, но мне сегодня прямо хочется, ты же знаешь, для меня это разрядка. Очень расслабляет.

– Знаю, знаю, это как наркотик и все такое, – хмыкнула Кьяра, и он передразнил ее, как умеют только влюбленные.

– Ладно, детка, я пойду, а то времени мало. Пробежка, потом быстро в душ, и в семь с небольшим встречаемся у родителей, окей?

– Давай, до встречи. Надеюсь, твоя мама приготовит тирамису.

– Разумеется! Пока.

– Серджио…

– Что?

– Я люблю тебя.

– Я… тоже – ответ прозвучал не так уверенно, как ему бы хотелось. Эти три простые слова Кьяра говорила редко. И каждый раз заставала его врасплох. Но они чертовски поднимали ему настроение.

Раздался щелчок сброшенного звонка. Серджио положил телефон на диван, рядом с ноутбуком, еще раз глянул в окно гостиной, пытаясь вспомнить мотив, который насвистывал несколько минут назад, и пошел переодеваться.

Стояла середина октября, но днем все еще было тепло. Можно ходить в шортах и легкой толстовке с капюшоном. Солнце сядет не раньше семи, вечером нехолодно и довольно светло. Он как раз успеет на небольшую пробежку.

Серджио снял костюм, натянул шорты, футболку и выцветшую толстовку Miami Dolphins. Взял Mp3-плеер и часы с GPS-трекером, чтобы отслеживать количество километров и среднюю скорость. Все, он готов. Надел кроссовки и пошел в ванную чистить зубы. Как всегда перед пробежкой. Своего рода ритуал.

Бе́гом он начал заниматься пару лет назад, когда, поднимаясь в квартиру, стал чувствовать одышку и желание откашляться. При том, что жил на первом этаже.

Он действительно набрал многовато лишних килограммов, и неудивительно – Серджио всегда был любителем покушать и пропустить пару стаканчиков, а сидячая работа и лень довершили дело.

Да, спортивным меня не назовешь, ухмыльнулся он, застегивая часы на запястье.

Его первая пробежка обернулась большим разочарованием.

Надев кроссовки на слишком тонкой подошве, он побежал по округе. Километры грунтовых дорог, прорезающих кукурузные поля, запыленные и заросшие травой колеи от гусениц тракторов, тропинки, ведущие к ручьям и оросительным каналам, почти культовые места для всех влюбленных парочек из Орласко и окрестностей, где они могли хоть как-то уединиться. В этом тихом городке он жил уже два года, но ни разу не выходил за его окраины. А тут перед ним открылся другой мир.

Где-то через километр в правом боку закололо, хотя бежал Серджио не так уж быстро, но он не стал сбавлять темп, решив, что боль пройдет. Еще через полкилометра резь в боку сменилась пульсирующей болью в груди. Весь мокрый от пота, он остановился.

Обратно Серджио поплелся, едва переставляя ноги, запрокинув голову назад и жадно глотая воздух широко открытым ртом; руки безвольно болтались вдоль тела. Немного отдышавшись, он отругал себя на чем свет стоит – как можно сдаться так легко, надо было потерпеть, боль бы прошла. Домой вернулся понурый и расстроенный.

Когда он рассказал обо всем Кьяре, то шутя, то разыгрывая драму, она хохотала до слез.

Серджио от своего не отступился. Продолжал бегать, спрашивал совета у друзей, читал статьи на эту тему в интернете, покупал подходящую одежду – нормальную обувь, комплект футболок из дышащей ткани, шорты и длинные брюки для тренировок зимой, смарт-часы. Он бегал по крайней мере три раза в неделю, после восьми часов работы в офисе, и постепенно обнаружил, что улучшить время и физическую выносливость можно только тренируясь регулярно.

Шаг за шагом, не нужно никуда торопиться, сказал он себе и постепенно вошел во вкус.

Потом, в один прекрасный день, после двух месяцев тренировок, ему удалось пробежать десять километров меньше чем за час. Может, это и глупо, но Серджио чуть не расплакался от радости. Все-таки для него это было определенное достижение.

Серджио стал тренироваться усерднее. Сбросил почти десять килограммов, наконец-то почувствовал себя подтянутым, в форме, и теперь готовился к своему первому полумарафону. Его ждал двадцать один километр страданий, пота и проклятий, но лучше пока об этом не думать. Впереди еще два месяца тренировок.

Он захватил ключи со столика в гостиной и спустился по лестнице, на ходу надевая наушники. Выйдя на улицу, остановился и посмотрел вдаль. На горизонте возвышались величественные Альпы, отбрасывая острые тени на городок на равнине. Из-за вершины Монте-Визо показались потрепанные пушистые сероватые облака. Солнечные лучи обвели их контуры яркой линией.

Серджио не спеша добрался до места, откуда обычно начинал пробежку (асфальтированная дорожка, которая через пару сотен метров переходила в извилистую грунтовую) и несколько минут посвятил растяжке.

Потом бросил взгляд на возвышающуюся над головой колокольню из красных кирпичей, покрытых мхом и голубиным пометом.

Нажал на кнопку, запуская секундомер часов, два раза подпрыгнул на месте и побежал.

Первую сотню метров его сопровождали цапли.

* * *

За десять минут Серджио преодолел всего полтора километра. Намного хуже, чем обычно.

Видимо, он не в форме. Ноги жесткие, одышка, боль в икрах. Что ж, бывает. Возможно, именно эта непредсказуемость и нравилась ему в беге больше всего. Можно выйти на тренировку полным сил и энергии, как будто тебе снова двадцать, и показать отвратительное время, или установить личный рекорд, хотя перед началом пробежки чувствуешь себя развалюхой. Результат зависит от множества факторов. Питание, сон, стресс. Не сказать, что Серджио слишком обо всем этом заботился. Все же он был любителем и не запрещал себе удовольствия в виде сытного ужина, вина и пары сигарет.

Серджио немного прибавил темп и бросил рассеянный взгляд на тополя, мимо которых пробегал. Их шевелюры из листьев и веток отбрасывали усталые тени на красноватую глинистую землю. Вдалеке виднелись едва различимые темные силуэты старых деревенских домов, где ютились те немногие жители Орласко, которые по-прежнему работали на земле.

В наушниках зазвучала старая песня группы «Rage Against the Machine». Названия он не помнил, но подзаряжала она отлично. По лбу, по соскам и по спине потек липкий пот. Порыв ветра капризно прошуршал в зарослях кукурузы и пронесся по дорожке, ударив Серджио по мокрому лицу. Он сбросил темп.

Бегал он всегда по одному и тому же маршруту. Почти идеальному кольцу, которое начиналось у колокольни и заканчивалось у плотины старого оросительного канала, в нескольких сотнях метров от дома. Серджио повернул направо и краем глаза увидел массивный силуэт колокольни, которая только что была у него за спиной. Во время первых тренировок, когда он еще плохо знал дорогу и мог заблудиться в лабиринте узких проселочных дорожек, этот ориентир сослужил ему неоценимую службу.

Он посмотрел на часы. Три километра за семнадцать минут и двенадцать секунд. Еще минут двадцать или даже меньше, и он будет дома, стоять под горячим душем.

Давай же. Шевелись! Слабо тебе, что ли? Если не выбежишь километр из пяти тридцати, никакой ты не мужик, сердито проворчал он. Серджио всегда подгонял себя так – а-ля мачо, хоть со стороны, наверное, звучало забавно. Обычно работало.

Но не в тот вечер.

Серджио почти добежал до места, где дорога поворачивала обратно, когда заметил тропку, вьющуюся по огромному зеленому лугу, на котором фермеры, видимо, пасли овец. Наверняка она была здесь и раньше, просто он не обращал внимания. Всегда бегал по привычной дороге, шедшей параллельно и маячившей в ста метрах впереди, в песчаной пыли, освещенной солнцем, лучи которого уже касались горных вершин. Скорей всего, эта, неприметная, тоже вела к небольшой плотине, где заканчивался маршрут.

Сам не зная почему, Серджио, отдуваясь, рванул по тропинке. Он устал и, наверное, надеялся, что она короче, а значит, быстрее приведет его домой. Поможет срезать путь.

Плеер включил «Run Like Hell» группы «Pink Floyd».

Он подумал о Кьяре и родителях, которые ждали его на праздничный ужин, и представил, как мать, с собранными на затылке волосами, накрывает на стол, красивая и немного грустная.

Серджио вытер лоб тыльной стороной ладони и пробежал триста метров, с силой выбрасывая бедра вперед. Тропинка была чуть шире, чем оставленный трактором след, вся в ямах и кучках щебня. Он бежал посередине, по зеленой полоске каких-то злаков, сорняков и завядших цветочков львиного зева. Через пятьсот-шестьсот метров, подумал Серджио, он выберется на главную дорогу.

Сплюнув в траву беловатый комок слюны, Серджио стал разглядывать тощие деревца, растущие по краям дороги. Буки. Чем дальше он бежал, тем гуще становились раздетые осенью заросли. Деревья, словно бездомные скитальцы, с мольбой протягивали к нему свои ветви. Чтобы увернуться от них, Серджио несколько раз переходил с одной стороны дороги на другую. Потом постарался ускориться. Если верить смарт-часам, в среднем он пробегал километр примерно за пять минут двадцать секунд. Хорошо.

Оторвав взгляд от циферблата, Серджио посмотрел направо. Вдалеке виднелись дубы, темно-зеленые верхушки которых решительно пригнул ветер. Их кроны напоминали огромные засохшие шарики сахарной ваты. Деревья качались над старым домом с провисшей местами кровлей; возраст и непогода оставили на черепице отчетливые следы. Вид дома нагонял тоску. Нет, он не выглядел зловещим – скорее заброшенным, а запустением веяло от всего пейзажа, от того, как солнце освещает его своими лучами, от теней, отбрасываемых постройками.

Серджио задумался: Я никогда раньше не замечал этих деревьев. Да и этого дома тоже.

Стараясь бежать быстрее, он удлинил шаг. Осенний ветерок, еще несколько минут назад приятно обдувавший потное лицо, стал промозглым и холодным. Тучи начали перебираться через Альпы, как армия пепельно-серых неуловимых воинов, пряча острый пик Монте-Визо и часть солнца, которому, однако, пока хватало сил, чтобы освещать равнину.

Еще один километр, – и я дома, подумал Серджио, и начал финишный спурт.

Пот липкой патиной покрывал спину и бедра, капли с груди стекали в пупок.

– Ну же, поднажми, – сквозь зубы процедил Серджио, пытаясь восстановить дыхание.

Заросли сгустились, а деревья, сплетаясь длинными, изогнутыми ветками, образовали темный, сырой коридор. Но через несколько метров стволы вдруг стали тоньше, и последние лучи заходящего солнца смогли просочиться сквозь кривые ветки. На какой-то миг Серджио ослепил резкий переход от тени к свету, и он зажмурился, прежде чем смог снова увидеть, куда ставит ноги.

Впереди, где заканчивались деревья и начиналось поле с высохшими стеблями кукурузы, показался конец тропинки, упиравшийся в дорогу.

Вот и все, осталось совсем чуть-чуть.

Серджио добежал до конца и повернул направо, но тут же почувствовал: что-то не так. Сначала не мог понять, что именно. А потом до него дошло.

Сотню раз он бежал домой и всегда видел колокольню.

Но сегодня ее не было.

Только дубы и ветхий фермерский домик, вызывавшие смутное беспокойство. Их он видел впервые. Колокольня, по всей логике, должна находиться на прямой линии между ним и домом или чуть-чуть в стороне.

Но никакой колокольни там не было. Она как сквозь землю провалилась! Точнее, это земля прожевала ее, проглотила и переварила.

– Вот дерьмо, – выругался Серджио, продолжая бежать на месте и крутясь во все стороны в попытке отыскать ориентир.

Невдалеке он увидел забор, а за ним участок. Да, забор знакомый, обычно там возилась пара рычащих комков шерсти. Сегодня собак не было, но бежит-то он в правильном направлении. В правильном ведь, да? Точно?

Какой же я дурак, что поменял привычный маршрут, подумал Серджио. А может, повернуть назад и через мрачный коридор буков вернуться на дорогу, по которой бегал десятки раз? Так он будет уверен, что спокойно доберется до дома… Но тогда придется пробежать лишние два-три километра, а праздничный ужин начнется уже через час…

Серджио решил не возвращаться и медленно побежал вперед, по знакомому деревянному мостику, перекинутому через ручей, – еще одно подтверждение, что он выбрал правильное направление. Вдруг справа от него показалась крыша колокольни. Сердце радостно забилось. Выдохнув, Серджио ускорил бег, подгоняемый адреналином и мыслью о роскошном ужине. У него не хватило духа признаться себе, что колокольня сейчас находится намного правее, чем обычно.

По небесной плите из голубоватого мрамора, сомкнув свои ряды, быстро мчались облака, словно готовые к бою солдаты захватнической армии.

* * *

Грунтовая дорога поворачивала направо. Серджио сбросил темп и сплюнул в придорожную пыль. Вытащил из ушей наушники, выключил плеер и убрал все в карман.

Вообще-то здесь дорога должна поворачивать налево по широкой дуге. А эта идет в другую сторону, спускается по склону и теряется на лугу с растущими кое-где тополями. Колокольня снова оказалась у него за спиной.

– Проклятье! – громко выругался Серджио, и ему показалось, что эхо передразнило его.

В тени тополей на лугу дорога оборвалась. Серджио побежал медленнее, потом остановился, задыхаясь, согнулся пополам и уперся руками в бедра.

Его дом должен быть в другой стороне, рядом с колокольней. Вот идиот, сказал себе Серджио. Надо возвращаться. Другого выбора все равно нет.

Он развернулся и медленно побежал назад. Через триста, максимум – четыреста, метров он должен пересечь ручеек, а потом добраться до буковой аллеи, которая и завела его в тупик.

Спустя несколько минут Серджио глянул на часы и не на шутку встревожился – он пробежал уже километр, а ни реки, ни тропинки все еще не было.

Казалось, злое божество вырвало откуда-то кусок дороги и приклеило на выбранную им тропинку, как в старом паззле, части которого можно соединить как захочешь.

Серджио хотел домой. Часы показывали половину седьмого, вечерело. Его тень, едва заметная, тянулась по земле, как неживая долговязая кукла.

Смеркалось.

Не было слышно ни звука.

Словно и ветер тоже потерял голос. Хотя продолжал настойчиво ворошить траву и гладить тучи, которые становились все гуще, все темнее, все зловещее.

Если бы он просто услышал карканье вороны, трещание цикад или рев трактора где-нибудь вдали, и то стало бы легче. Но в тишине раздавалось только его хриплое дыхание, да кровь громко пульсировала в висках, как река, вышедшая из берегов.

Серджио остановился, пытаясь отыскать взглядом какое-нибудь знакомое дерево, дом или хотя бы копавшегося в земле фермера, у которого можно спросить дорогу.

Но тропинка тянулась до самого горизонта. Казалось, у нее нет ни конца ни края. Не видно было ни одной пересекающей ее дорожки. Ни одного поворота. Только прямая полоска пыли и щебня, и убранные поля, и щебень, и клубы тумана, поднимавшегося от земли. Серджио зажмурился, открыл глаза, покрутился в разные стороны и вдруг увидел колокольню… и ахнул от неожиданности, прикрыв рот рукой.

Это невозможно. Она была так далеко! Еле заметный черный обрубок, силуэт которого вырисовывался на фоне неба, кособокая ракета из романа Жюля Верна. Сколько до нее километров? Семь? Восемь? Такого просто не может быть!

Серджио посмотрел на часы. Он пробежал уже почти одиннадцать километров.

Нет. Вернуться ему не удалось. Время и пространство словно шли своим собственным путем.

В груди заболело.

– Боже, – пробормотал Серджио и заметил, что слюна стала белой и вязкой. Она напоминала жирных скользких слизней, которые после осенней грозы выползают на тротуары. Закрыв глаза, он сделал два глубоких вдоха.

Его ждали дома. Кьяра, мама, папа. Ждали, чтобы отпраздновать день рождения. Он должен был прийти к половине восьмого. Но даже если бы сразу нашел правильный путь, то все равно бы не успел.

Он подумал о доме и немного успокоился. Представил, как отец открывает бутылку, барберу, да, насыщенно-рубинового цвета, и густая маслянистая жидкость рисует симметричные, блестящие узоры на стекле бокала. Ему казалось, что он чувствует яркий вкус вина во рту и благотворное тепло алкоголя.

Вот мать через освещенное стекло духовки смотрит, не готова ли лазанья, пенящаяся пузырьками расплавленного сыра. Вот Кьяра заливается звонким, мелодичным смехом. Дом наполняется запахом вкуснятины. А вот Леди, собачка родителей, завалилась на спину, чтобы ей почесали живот, и лазанья, да, лазанья…

У Серджио потекли слюнки, пришлось пару раз сглотнуть. Желудок заурчал – громко, будто бы с яростью.

Потом на нос упала капля. Ледяная. Картины в воображении стерлись, и он вернулся в реальность. Начинался дождь, и Серджио подумал, каким же дураком был, что не послушал мать, которая просила его брать на пробежку мобильник: мало ли что случится. Но он не хотел, – мол, телефон в кармане будет мешать, бегать с ним неудобно.

Идиот…

Он зажмурился, снова открыл глаза и обхватил локти руками. Становившийся все сильнее ветер продувал влажную от пота толстовку, холодил голые мокрые ноги. По небу метались черные облака, как призраки из пара и дождя, подгоняемые ветрами, которые рождались на ехидно ухмыляющихся горных вершинах.

Через минуту дождь заморосил сильнее. Но холод привел Серджио в чувство.

Ты поддался панике. Идиот. Умудрился заблудиться. В паре километров от собственного дома. Все это ерунда. Ничего страшного не произошло. Ищи дорогу домой.

Он пару раз глубоко вдохнул влажный воздух, отчего в груди снова заболело, а потом рассмеялся, качая головой.

Решение-то очевидно. Он заблудился? Окей, но ведь не обязательно идти по дороге!

Он побежит прямо через поле в направлении колокольни. Да, промокнет, промочит ноги и испачкается в сырой глине, но каких-нибудь двадцать минут – и он окажется в центре Орласко!

Позвонит домой, расскажет родным о своем маленьком злоключении, а потом они посмеются над этим, сидя за столом, все вместе, немного пьяные и счастливые. Серджио уже представил себе едкие замечания отца.

Но придется поспешить. Пока колокольню совсем не поглотили сумерки.

Да, надо торопиться.

Пока не стемнело.

* * *

Минут десять он шел быстрым шагом по этой вязкой, неприбранной земле, не сводя глаз с колокольни, как вдруг ему стали попадаться фруктовые деревья. Яблони, киви, кое-где – персики. Казалось, их высадили без всякой логики. По немногим еще не облетевшим листьям барабанил дождь, выстукивая оглушительную мелодию.

Стараясь уклониться от веток, Серджио, как слаломист, вилял между деревьями. Время от времени он оборачивался, чтобы посмотреть на дорогу, – надеялся увидеть автомобиль, трактор или фермера на велосипеде.

Когда дошел до конца сада, ему послышалось бормотание мотора. Резко развернувшись, он зашагал назад, не сводя глаз с линии горизонта. Вдруг споткнулся о корень, замахал руками, неуклюже пытаясь сохранить равновесие, и увяз по щиколотку в жидкой грязи, похожей на слизь. Как в зыбучих песках, мелькнуло в голове, когда он выбирался, ругаясь и пытаясь отряхнуть кроссовки. Ноги очень замерзли. Носки приклеились к ступням, словно вторая кожа.

– Черт!

Похоже, за рев двигателя он принял раскаты грома. Засверкавшие в небе молнии напоминали процессию скелетов, переливавшихся лиловым электрическим светом. Серджио снова приказал себе успокоиться. И продолжал идти вперед, лавируя между стволами.

Выйдя из странного фруктового сада, он оказался перед речкой, с зеленой, почти стоячей водой. Берега крутые, метра четыре-пять в высоту, но сама речка мелкая, извилистая, вся закиданная пластиковыми пакетами, покрышками и банками. Дождь рисовал на поверхности воды концентрические круги, похожие на глаза призраков в болезненном свете заката. Серджио покрутил головой по сторонам в надежде увидеть мост. Ничего. Ничего не было видно из-за стены дождя и страха.

Ну и ладно. Он перейдет ее вброд. Все равно уже вымок до нитки, да и вся-то речка – метров пять в ширину, не больше.

Серджио еще раз проверил, где находится колокольня, – да, по-прежнему прямо перед ним, тень среди теней, и начал спускаться, поглубже вставляя подошвы в глину, чтобы не упасть. Однако берег оказался более крутым и скользким, чем он ожидал. Хорошо, что можно цепляться за пучки травы, крепко державшиеся в почве. Руки измазались зеленью, но Серджио почувствовал себя увереннее.

Добравшись до середины спуска, он услышал лай собаки где-то вдалеке. Первый звук за двадцать минут (если не считать дождь и его собственное дыхание), но такой, что мороз пошел по коже.

Лай собаки… Похоже на то. А вдруг это плач ребенка, упавшего в колодец? Или крик фермера, ногу которого затянуло в комбайн? Или мольба о помощи проститутки, избитой толпой наркоманов? Или…

– Ты вообще нормальный? Что ты несешь? – прошептал дрожавший как лист Серджио, продолжая спускаться. Все это так странно: мысли будто бы принадлежали кому-то другому, но разбираться, откуда они взялись, времени не было. Серджио поскользнулся, шлепнулся на задницу и поехал вниз. Ушибся не сильно – спасли трава и мягкая рыхлая земля – и через пару секунд уже сидел на крошечной полоске песка и камушков перед самой речкой.

Встал, отряхнул шорты (улыбнувшись бесполезности этого занятия) и начал «переправу». Прыгая по серым булыжникам, которые словно подмигивали, когда на них набегала волна, он добрался до середины и на секунду остановился на большом камне, чтобы перевести дух. Потом отправился дальше, но было уже темно, плохо видно, и через пару прыжков он свалился в воду.

Как в колотый лед. Большие пальцы сразу закоченели. По водорослям и грязи, поднимая брызги, Серджио побежал к берегу. Крутой склон полностью скрыл колокольню из виду.

Его охватила настоящая паника. Что, если с другого берега ее не видно?

Он потерялся.

Здесь.

В грязи.

В пустоте.

В темноте. Промозглой. Ядовитой. Бездушной.

Он стал карабкаться по склону, цепляясь за землю, и, ударившись о камень указательным пальцем правой руки, почувствовал, что сорвал ноготь. В ту же секунду боль прострелила всю руку.

Стиснув зубы, он заставил себя не обращать на нее внимания.

И продолжал подниматься, постанывая и тяжело дыша. Скатывался вниз, но снова и снова вставал, словно бежал по дьявольской беговой дорожке, наклоненной на сорок пять градусов, покрытой скользкой глиной и травой. На четвертой попытке, когда он почти забрался на берег, из-под ноги выскользнул ком глины. Серджио рухнул, как марионетка. И даже не успел закричать.

В правый бок врезался черно-белый камень, торчавший из земли, будто сломанный зуб. Звук, напоминающий хруст сухой ветки, эхом разнесся по округе. За один выдох из легких Серджио вышел весь воздух.

Он попытался закричать, но не смог.

– Боже, Боже, Боже, Боже, – хрипло шептал он, извиваясь на земле.

Было больно. Очень. Дышать он не мог. А когда пощупал пальцами ушибленный бок, пламя боли охватило все тело, а из глаз брызнули искры.

За несколько лет до этого Серджио в пустяковой аварии сломал себе ребро. Сейчас ощущения были точно такими же.

Давай же. Вставай. Нужно добраться до колокольни, пока не стемнело окончательно.

Серджио пошарил вокруг, нашел довольно длинную ветку и встал на ноги, опираясь на нее, как на костыль. Он пытался представить себе, что сказала бы Кьяра, если бы увидела его в таком состоянии – испуганного, отчаявшегося, как ребенок, потерявший родителей в супермаркете.

И снова начал взбираться по склону.

Медленно.

Осторожно.

Опираясь на импровизированный костыль.

При каждом шаге он чувствовал острую боль в боку. При каждом выдохе – какой-то шум и легкое шипение, будто из сломанных мехов выпускали воздух. Он уже понял, что ужина в честь дня рождения не будет. Ни вина, ни лазаньи, ни смеха, ни задушевных разговоров за столом.

Если я смогу найти дорогу домой, то ночь проведу в больнице, тут и думать нечего. Собственное сомнение неприятно поразило его. Почему – «если»? Разумеется, найду! Я же. Здесь. В Орласко. Господи боже.

Стараясь не думать о боли, Серджио продолжал карабкаться дальше. Наконец выбрался из оврага. И как сумасшедший стал лихорадочно озираться по сторонам, пытаясь разглядеть силуэт колокольни.

Лил дождь. В центре Орласко зажгли фонари. И на фоне их бледного сияния, дрожащего на ветру, показался профиль колокольни.

Она стала ближе.

– Да! Да, черт возьми! – воскликнул Серджио и тут же пожалел об этом: тело пронзила молния боли.

Ничего не оставалось, кроме как идти вперед. Упрямо тащиться в направлении колокольни и мерцающих огней городка.

Он включил подсветку часов, загорелся циферблат.

Позади семнадцать километров. Почти полумарафон, подумал он, и расхохотался неестественным, зловещим смехом.

Полвосьмого.

Уже совсем стемнело, только вдалеке виднелся электрический свет фонарей. Маяк в ночи. Полярная звезда в океане смятения.

Снова послышался зловещий собачий лай. Казалось, он стал ближе.

Но Серджио упрямо шел вперед.

* * *

Ничего не видя в темноте. По полям. Под проливным дождем. Запинаясь о корни или траву и с помощью костыля пытаясь удержать равновесие. В боку сильно болело. Когда он несколько раз кашлянул, из легких вырвался какой-то пугающий звук.

Может, я сломал ребро, и оно пробило какой-нибудь орган. Может, я умираю.

Он почувствовал соленый привкус во рту и не мог сказать наверняка, мокрота это или кровь. Страх начал размывать плотину надежды.

Потеряться вот так?! Невозможно, просто невозможно! Это ночной кошмар. Один из тех жутких кошмаров, которые никогда не заканчиваются, а повторяются снова и снова. Из-за которых ты весь следующий день чувствуешь себя разбитым и подавленным.

Его мучила жажда. Он вымок до нитки, хотел есть. Руки и ноги окоченели. Зубы дробно стучали, словно укушенная тарантулом девушка играла на кастаньетах.

Жажда. Он подумал о вине. О просекко…

Голод. Лазанья в духовке, жареная картошка, грибы в панировке, тирамису, груда савоярди в маскарпоне…

Холод. Мать в детстве сушила его волосы феном, а самого укутывала в полотенце, снятое с батареи.

Усталость. В постели обнаженная Кьяра прижимает его к себе.

Низко опустив голову, Серджио побрел дальше. Он совершенно выбился из сил, но воспоминания немного успокаивали. Время от времени он бросал взгляд на колокольню.

Вдруг прямо перед ним из темноты возник куст ежевики. Огромный, черный, с густо разросшимися ветками. Почти живой. Шипы вцепились в толстовку, шорты, оцарапали руки. Серджио отступил. Штанина зацепилась за шип и порвалась до самого низа. Он автоматически стащил шорты и бросил на землю. Потом поднял голову.

Колокольня уже совсем рядом. Километрах в двух-трех. Воспряв духом, Серджио с проклятиями принялся лупить по ежевике палкой-костылем, пытаясь пробиться сквозь ветви, словно браконьер, расчищающий путь в джунглях с помощью мачете.

Но куст ежевики был неприступен.

Сил у Серджио не осталось.

У него болели плечи, как будто он нес тяжеленный рюкзак, и дрожали ноги. Молочная кислота. Враг всех спортсменов, она проникала в мышцы, ткани, плоть. Серджио представил себе эту токсичную жидкость, вырабатываемую собственным организмом, которая порабощала тело, как инфекция, эту белую вязкую сыворотку, которая впрыскивалась в клетки, поднималась по ногам, вверх, все выше, пока не добиралась до мозга, чтобы парализовать его, превратив в белую безжизненную губку. Он потряс головой, пытаясь избавиться от жуткой картинки.

«А молочная кислота действительно белого цвета?» – задумался он, и этот дурацкий вопрос, казалось, привел его в чувство.

Придется обходить куст. Пробраться сквозь него он не сможет – просто застрянет внутри, а через несколько месяцев кто-нибудь обнаружит его скелет в одних трусах и толстовке Miami Dolphins. Нет, нужно искать обход.

Он посмотрел направо и налево, чтобы выбрать, куда идти, и понял, что это не просто куст.

А настоящая стена.

Дорогу ему преграждала крепость из ежевики, простиравшаяся так далеко, куда только хватало глаз, уже привыкших к темноте. Колючая, неприступная стена несуществующего форта.

Творилось что-то странное, отрицать этого он больше не мог. В тот вечер творилось что-то странное, что-то ужасно неправильное, а у него уже не было сил, чтобы это исправить. А может, он бы и не сумел, может, все зависело не от него.

Дождь внезапно прекратился, словно в небе кто-то закрыл гигантский кран. Облака расступились, и желтая, как гной, луна вылезла из рваных кусков тумана, немного осветив округу.

Серджио, в одних трусах, с костылем в руке, рухнул в грязь. И разрыдался. Ему стало стыдно, но лишь на мгновение. Наплевать, как это выглядит, – у него больше нет сил, и он не знает, что делать. Остается только сесть вот тут и заплакать. Он просто не мог иначе.

Сначала Серджио тихо всхлипывал, потом отчаяние сдавило грудь, он зарыдал во весь голос и закричал: «Помогите! Кто-нибудь, помогите мне! Мама! Папа! Мама! Ау, кто-нибудь меня слышит? Я заблудился, черт подери! Помоги-и-и-и-и-ите!»

Страх прорвал плотину надежды. Сидя в грязи, Серджио выл, как бродячая собака. Потом затих и попытался прокрутить в голове события этого вечера, но ничего не вышло. Его охватила тоска, завладевшая каждой клеточкой тела, как сыворотка, как молочная кислота.

Все вокруг стало другим. И он сам. То, что произошло за последние два с половиной часа, перевернуло его жизнь. Может, это было бы смешно, если бы не было так ужасно.

Сквозь пелену слез он посмотрел на часы.

Восемь вечера. Дома, наверное, уже волнуются.

Да! Точно! Они подождут еще чуть-чуть, потом попытаются дозвониться на мобильник и в конце концов вызовут карабинеров!