Текст книги "Война в Кедровой долине"

Глава 19

Килкенни переступил с ноги на ногу и вытер со лба испарину. Рита, облегченно вздохнув, поспешила к нему через залу.

– О, Лэнс! Это было замечательно! Замечательно!

– Это было ужасно, – ответил он. – Просто кошмар! Врагу не пожелаю таких экспериментов. – Он огляделся. – Рита, а где же Бриго?

– Он в моей комнате, Лэнс. Я как раз хотела тебе это сказать, но тут появился Брокмэн. Бриго ранен, и довольно сильно.

– Ранен? – Это казалось невероятным. – Каким образом?

– Малыш послал за мной своих бандитов, Данна и Рейвица. Бриго встретил их вот на том месте, где стоишь ты, и они устроили перестрелку. Он убил обоих, но и сам был ранен… получил три пули.

– Да что тут вообще произошло? «Мекка» сгорела…

– Это случилось еще до прихода Данна и Рейвица. В «Мекке» гуляли какие-то горняки. Один из них поспорил с кем-то из людей Хейла по поводу вашего матча с Тернером и об отношении к поселенцам. Этот горняк высказал все, что думает о Хейле, и стрелок Хейла выхватил револьвер. Тогда горняк ударил его бутылкой, и пошло… Горняки против команды Хейла. О, Лэнс, это было ужасно! Столько крови!

Некоторые из людей Хейла прониклись к тебе и к вашему делу такой симпатией, что ушли из салуна. Горняков было гораздо больше, и они вытеснили противников из «Мекки», но в это время кто-то опрокинул лампу, и начался пожар.

Драка продолжалась на улице, но никто не стрелял. Все просто махали кулаками, и, пока они разбирались друг с другом, «Мекка» сгорела дотла. Горняки залезли в свои фургоны и отправились к себе в Силвер-Сити.

Следующие несколько часов стояла тишина, как в морге. Никто не осмеливался носа высунуть. На улице валялось битое стекло, разбитые стулья, клочья ткани. Но до появления Данна и Рейвица все было тихо.

– А Малыша ты видела?

– Нет, но говорят, он был вне себя. Просто взбесился, когда некоторые из людей Хейла отказались участвовать в драке. Ему наплевать даже на Халлорана, он не знает слова «закон». К тому же не понимает, какую опасность представляет Халлоран для его отца и что вообще все это значит. Он не помнит тех времен, когда его отец был не столь всемогущ и не мог тут же получить все, чего пожелает. Малыш взял дюжину ковбоев и уехал за украденным скотом.

– Это хорошо! Значит, у нас есть пока время. Рита, тебе нельзя здесь оставаться. Езжай в Кап и пришли сюда Прайса Диксона. Он один может сделать что-нибудь для Бриго. Да и тебе будет там безопасней.

– А ты?

– Обо мне не беспокойся. И пусть Диксон поторопится. А я тем временем достану повозку, и мы вернемся в Кап вместе с Бриго.

Они помолчали, прислушиваясь. Снаружи не доносилось ни звука. В городе было тихо, как в могиле.

– А что Король Билл?

– О нем ничего толком не известно, Лэнс. Некоторые из тех ковбоев, что ушли от него, заходили сюда выпить. Они говорят, что он словно обезумел. Он заходил сюда после матча, но потом ушел к себе в Замок.

Он просил меня выйти за него замуж, но я отказалась. Он сказал, что все равно получит меня, но я ответила, что Бриго убьет его, если он попытается это сделать. Он ушел, и тогда Малыш прислал за мной тех двоих.

Но с Хейлом явно что-то произошло. Он сам на себя не похож. Проиграл кучу денег тебе, горнякам и Кэйну Брокмэну. Оплатил все ставки, даже те, против которых ставил не он. Я думаю, он не столько жалеет о деньгах, как о самом факте проигрыша. Он ведь никогда в жизни не проигрывал, ему никогда никто не перечил, и он просто не умеет справляться с такими ситуациями. На самом деле он никогда не отличался силой характера, и эти неожиданные события сломили его.

Мы слышали, как Халлоран сказал ему, что дело о поселенцах будет рассмотрено в соответствии с законом и если будет доказано, что он приказал убить Моффита и Миллера, его повесят. И вот тогда он сломался. Он правил здесь как местный король и сам уверовал в свою исключительность, все шло так, как ему хотелось, пока не появился ты.

– Ты имеешь в виду, – сказал Килкенни, – что все шло хорошо до тех пор, пока он не приказал согнать честных людей с их земли?

– На самом деле началом конца для Хейла была твоя победа над Тернером, о случившемся в Блейзере Хейл узнал только после матча. Он слышал, как ты рассказывал Халлорану о поселенцах, которые были убиты, но не знал еще, что при этом были убиты и его люди, в частности Содерман.

– А что это за украденный скот?

– Кто-то из тех ковбоев, что ушли от Хейла, увел с собой стадо, которое он собирался гнать в Монтану в горняцкие лагеря. Малыш бросился за ними в погоню.

– Тебе надо ехать, – поторопил Килкенни. – Возьми мою серую, она привязана под деревьями. Не жалей ее. Она может скакать всю дорогу, даже не запыхавшись.

Рита легко поцеловала его в губы и вышла. Он подошел к двери и посмотрел ей вслед.

Было темно и тихо. Великан мексиканец спал, раскрасневшись и тяжело дыша. Килкенни положил руку ему на лоб – он был очень горячий. Но пока он спит, лучше его не тревожить.

Килкенни вернулся к свече и проверил свои револьверы. Потом перезарядил револьверы Бриго и вытащил дробовик, хранившийся под стойкой. Он нашел еще два револьвера; оба были заряжены. Положил один из них на стойку, а второй сунул себе за пояс. Затем задул свечу и уселся на стул, с которого были видны обе двери и слышно дыхание Бриго.

До утра было еще далеко.

Дважды за эти долгие предрассветные часы Килкенни поднимался и принимался мерить шагами комнату, напряженно вглядываясь в призрачную улицу. Один раз за окном что-то звякнуло, и он тут же вскочил, но оказалось, что это споткнулся об осколок бутылки трусивший по мертвой улице одинокий мул.

Ближе к утру он задремал, не прекращая прислушиваться к звукам с улицы и из комнаты, где лежал Бриго.

Когда небо стало сереть, Килкенни еще раз проверил Бриго и впервые вспомнил о еде. Он прошел в большую пустую кухню, но почти ничего там не нашел: прошедший уик-энд и празднество оголили все полки. Он поставил греться воду для кофе и снова пошел к Бриго.

Великан лежал с открытыми глазами. Услышав приближение Килкенни, он повернул к нему голову.

– Рита уехала в Кап, – сказал Килкенни. – Она пришлет к тебе Прайса Диксона. Он, оказывается, доктор, – добавил он.

– Знаю. Я давно это знал.

– Как ты себя чувствуешь?

– Плохо. – Бриго помолчал и добавил: – Слабость.

– Хорошо. Лежи тихо. – Килкенни принес револьвер со стойки бара. – Я оставлю тебе это. А сам схожу в лавку, добуду чего-нибудь поесть и сразу вернусь.

Килкенни вышел на крыльцо и прикрыл за собой дверь. Улица была пуста. Даже случайный крик мула не нарушал тишину. Он пересек улицу и поскребся в дверь лавки Лезерса. Ответа не было. Не колеблясь, он уперся в дверь плечом, приподнял ручку и толкнул. Замок слетел, и дверь распахнулась.

Из глубины лавки послышался голос Лезерса.

– Эй, там! – возмущенно воскликнул он. – Что вы делаете?

– Надо было открывать, когда я стучал. Я подумал, что мне можно войти.

– Но дверь была заперта!

– Ой, правда? – Килкенни невинно посмотрел на дверь. – Да что ты говоришь! Но сейчас она определенно не заперта!

– Я уже говорил однажды, что ничего не буду тебе продавать, – продолжал возмущаться Лезерс.

– Да, верно, – скромно подтвердил Килкенни. – Но я надеялся, что ты передумаешь. Где ты был последние дни, Лезерс? Вокруг кое-что переменилось и переменится еще больше.

Килкенни швырнул на прилавок шмат бекона, положил в бумажный пакет дюжину яиц и собрал еще кое-что на свой вкус. Яйца он положил отдельно, но наполнил сумку разными полезными вещами, включая две коробки патронов 44-го калибра.

Достав из кармана деньги, он бросил их на прилавок:

– Лезерс, – сказал он, – ты не только трус, но еще и глупец. Зачем тебе было ехать на Запад? Эта страна не для тебя. Твоя стихия – маленький цивилизованный городишко, где ты можешь пресмыкаться перед властью и ползать на брюхе каждый раз, как на тебя посмотрят косо.

– Хейл тебе покажет! – сердито крикнул Лезерс.

– Лезерс, – терпеливо продолжал Килкенни, – неужели до тебя еще не дошло, что Хейлу конец? Половина его людей разбежалась да еще и украла его скот. Сам Хейл нашел себе нору и спрятался в нее. А если он проживет еще тридцать дней, то будет приговорен к смертной казни. Ты прожил всю свою жизнь в чужой тени – частично из-за своей святоши-жены. Если Король Билл ей случайно улыбался, она ходила, ошалев от счастья. Беда ваша в том, что она – сноб, а ты – слабак. Вот, Лезерс, возьми на чай. Собери свою наличность, набери продуктов для долгой дороги и уезжай поскорее.

– А моя лавка?

– Через несколько часов в город ворвется Малыш Хейл со своим отрядом. Они в ярости, и ты увидишь, много ли у них уважения к таким людишкам, как ты. А если они не выставят тебя, то это сделают Хэтфилды. Ты отказал нам в припасах, когда мы в них нуждались. Но теперь Хейлу пришел конец, и тебе вместе с ним. Для тебя здесь больше места нет. Если Седар уцелеет, в чем я сомневаюсь, мы сровняем его с землей и построим на его месте новый город, и в нем будут жить люди, которые стоят на собственных ногах и думают собственной головой, такие, как Перкинс из Блейзера. – И Килкенни, собрав припасы, вернулся в салун.

Бриго не спал. Он слегка приподнялся на постели, держа револьвер в руке.

Килкенни прошел на кухню, сварил кофе и бульон для Бриго. Великан был так слаб, что его пришлось поить с ложечки.

Время от времени Килкенни посматривал в окно. Освещенная солнцем улица по-прежнему была пуста. Никакого движения. Но отряд Малыша уже возвращался в город, и Килкенни хотел успеть встретить его снаружи.

Из задней двери салуна он увидел повозку, стоявшую у изгороди корраля футах в пятидесяти от него.

Интересно, есть ли в сарае лошади и чьи они?

Килкенни взбил несколько яиц, поджарил бекон и выпил несколько чашек кофе.

Бриго снова уснул. У него был жар. На улице по-прежнему никого. Килкенни дворами прошел к корралю. В конюшне стояло несколько лошадей; он надел на них упряжь и вывел на улицу, оставив записку, что лошади потребовались для перевозки раненого и будут возвращены.

Он впряг лошадей в повозку и повел под уздцы к черному ходу «Дворца». Принеся матрас и подушки, устроил на повозке постель.

Потом он поставил повозку под деревьями, привязал лошадей и вернулся в салун. Бриго спал, и Килкенни заколебался, будить ли его: ведь сон – лучшее лекарство, особенно при конституции Бриго. Но все равно без медицинской помощи не обойтись, а док Поллард, человек Хейла, удрал в Замок.

Килкенни подошел к двери и перекрыл ее брусом, уселся у стола и стал ждать, глядя на улицу. Затем взял со стола оставленную с вечера колоду карт и принялся небрежно тасовать.

Рита, должно быть, уже у Хэтфилдов. По крайней мере, он на это надеется. Ну и дурак же он! Нужно было просить ее выйти за него замуж еще до отъезда из Техаса. Она могла бы поехать с ним. В конце концов он далеко не так известен, как Хардин или Хикок, и может просто исчезнуть из виду.

Тогда почему не сделать это теперь? Что проку жалеть о прошлом? Его счастье стояло перед ним, сияя ему в лицо. А если его вдруг убьют? Ведь люди часто погибают неожиданно. Он давно понял, что Рита – та девушка, которая ему нужна. И как ни прекрасна долина в высоких горах, есть и другие красивые места. К примеру, Калифорния. Там его не знают.

Рита такая красивая, нежная и умная, да к тому же еще и сильная. Она знает, кто она есть и кем хочет быть.

И тут ему вспомнились лица многих жен тех отважных мужчин, которые приняли смерть, пытаясь установить торжество закона в своих маленьких приграничных общинах. Килкенни сам не раз приносил им известия о смерти и два раза доставлял женам тела погибших мужей. Собственно, это его до сих пор и останавливало.

Бартрам любит Салли Крейн. Скоро они поженятся. Килкенни вспомнил ее милое юное лицо, раскрасневшееся от радости, и снова почувствовал себя старым и усталым.

Огромный мексиканец спал. Килкенни на цыпочках подошел к двери и выглянул на улицу. Тишина. Над вершинами гор собирались тучи. Если пойдет дождь, то трудно будет везти Джейма. Пророкотал гром, словно зов далеких труб. Килкенни вернулся к с. толу и сел. Потом сходил в кухню и из сумки, набитой у Лезерса, достал яблоко.

Он откусил яблоко, и сочный хруст громко прозвучал в пустой зале.

Глава 20

Было уже за полдень, когда на пыльной улице появилась плотно сбитая группа всадников. Не ожидая неприятностей, они ехали, покачиваясь в седлах, словно усталые пастухи. Их лошади, равно как и одежда, и бороды, были в пыли. И только на револьверах пыли не было.

Они не испытывали угрызений совести, потому что убийство было их ремеслом. Более мягкие уже покинули команду Хейла. Остались самые отпетые, самые закоренелые, игравшие по самым высоким ставкам.

Впереди на кроваво-рыжем жеребце ехал Ли Райт. Справа и чуть позади от него – Джефф Небел, за ним Тенди Уэйд, которого разыскивали за убийство в Техасе, Миссури и на Индейской Территории, затем Курт Уайлд – десять решительных вооруженных мужчин въехали в Седар под полуденным солнцем.

Данн и Рейвиц неизвестно почему не вернулись в Замок, но никого это не взволновало. Тем двоим было велено привезти женщину, а если они решили приберечь ее для себя, то ее надо отнять. Если же им помешал Бриго, то надо отнять ее у Бриго. Приказ есть приказ, в нем все ясно.

Возле лавки Лезерса группа разделилась: трое подъехали к «Хрустальному дворцу» и спешились у дверей. Возглавлял троицу рослый Ли Райт, безжалостный и твердолицый; с ним были Уэйд и Уайлд.

Килкенни видел их приближение. И ждал. Когда они остановились у дверей, он подошел к бару и открыл дверь. С запертой дверью было бы безопаснее, но он хотел с самого начала уменьшить их шансы и увеличить пространство для стрельбы.

– Что вам нужно, Райт?

– Кто это? – В тени навеса и темноте дверного проема было трудно что-либо рассмотреть.

– Килкенни.

– Килкенни? Врешь! Откуда ты взялся?

– Я все время был здесь. Только меня звали Трент.

– Чтоб я помер! Что ж, с твоей репутацией у тебя есть шанс уехать отсюда целым и невредимым. Нам нужна только женщина.

– Но это моя женщина, Райт, – негромко сказал Килкенни. Троица чуть расступилась – он не раз видел этот прием. – Есть небольшая разница, правда?

Они насторожились. Приказ есть приказ, но об этом человеке ничего не говорилось, он сам впутался в это дело. Они были жестокими парнями, плевать им на него и его репутацию, как и на любого другого, окажись они на его месте. Но никому не хотелось биться лбом в стену, да и Бриго должен быть где-то неподалеку. В придачу у Килкенни могут быть помощники.

Их сомнения – половина его силы.

– Мы ждали вас, – произнес Килкенни. Он стоял за дверной притолокой, теряясь в темноте, и они видели всего лишь неясный силуэт. Но их-то он видел четко. – Хочу сказать вам, ребята, на вашем месте я бы сматывал удочки. С Хейлами покончено.

– О чем треп? – Райт, напрягая зрение, всматривался в глубь помещения. – Мы пришли за женщиной, и мы ее заберем,

– Мне очень жаль, парни, но ее здесь нет. Уехала несколько часов назад. И чтобы взять ее, сюда пришли всего десять человек? А вы пробовали когда-нибудь взять такое вот место этим количеством? Да и кто вам за это заплатит? Я выиграл у Хейла почти все его деньги. А когда он расплатится с горняками, то станет нищим. Вы, ребята, работаете бесплатно.

– Это наши проблемы.

– Лучше не возникайте, парни. Хэтфилды любят пострелять из своих винтовок, а вы здесь сидите на солнышке, как на ладони.

– Блефуешь! – выкрикнул Уэйд. – Ты здесь один! Где же твои Хэтфилды?

Звякнуло оконное стекло, и показалось дуло винтовки. Райт обернулся, и Килкенни увидел, как он беззвучно выругался.

Это могло означать только одно: Бриго поднялся с постели и высунул винтовку из окна как раз в нужный момент. Но сколько он сможет так простоять?

– Какой смысл вам драться, парни? Попытайся вы взять это место, и одни из вас будут убиты, а оставшимся не заплатят ни гроша.

Курт Уайлд, все время молчавший, вдруг взорвался.

– К дьяволу этого болтуна! Войдем туда, и все дела! – Он спрыгнул с лошади и выхватил револьвер.

Килкенни выстрелил дважды. Первая пуля обрезала уздечку у взвившейся лошади, вторая угодила Уайлду в плечо, и он упал.

В тот же миг выстрелил Бриго. Пуля, предназначавшаяся Тенди Уэйду, попала в его лошадь. Уэйд отскочил, и они с Райтом разбежались по сторонам.

Килкенни захлопнул дверь и вставил на место брус, а затем помчался к Бриго. Лицо раненого было смертельно бледным, от резких движений раны его снова стали кровоточить.

– Ложись немедленно, чтоб тебя! – набросился на него Килкенни. – Ты сыграл свою партию. Мы их обдурили. Ложись скорей!

– Нет, сеньор. Я не могу лежать, когда вы деретесь.

– Теперь я их удержу. Отдыхай. Если они ворвутся сюда, мне может понадобиться помощь.

Поколебавшись, Бриго все-таки позволил отвести себя назад в постель. Он бессильно опустился на нее, а Килкенни поднял и уложил его ноги. С кровати Бриго, не поднимаясь, мог видеть улицу через приоткрытое окно. Килкенни положил на кровать винтовку и коробку с патронами, затем, вернувшись в залу, обошел все окна, заглядывая в каждое.

Уайлд поднимался с земли. Килкенни наблюдал за ним, ничего не предпринимая. Внезапно Уайлд крутанулся и бросился к двери. Бриго, лежа на кровати, прострелил ему грудь.

– Один – ноль, – сказал себе Килкенни, – осталось девять.

У него не было иллюзий. Эти люди слишком опытны в своем деле, их нельзя долго водить за нос. Рано или поздно они ворвутся в дом, начав ложную атаку в одном месте и ударив в другом. Их много, а на него одного приходится слишком большая площадь. И к тому ему за всеми не уследить. Они могут влезть на крышу и пролезть через верхние окна.

Килкенни взглянул в сторону лавки Лезерса и заметил, как какой-то человек попытался проскользнуть из-за угла дома к его двери. Он быстро выстрелил. Раз… другой…

Первый выстрел угодил бежавшему выше пояса, но вскользь, рядом с кобурой. Он пошатнулся, второй выстрел сшиб его с ног.

Килкенни отшатнулся как раз в тот миг, когда в то место, где он только что стоял, ударила винтовочная пуля. Помедли он хоть секунду, и был бы уже ранен или мертв.

Никаких шансов перенести Бриго в повозку. Днем точно, да и ночью вряд ли.

И наконец они пошли на приступ.

Некоторое время стояла тишина, и вдруг в заднюю дверь салуна ударил залп. Килкенни метнулся к передней двери и увидел, что ее атакуют полдюжины людей Хейла.

Первая пуля Килкенни попала точно в цель, и один из нападавших покатился по земле. Загрохотали выстрелы, и он вдохнул жаркий, едкий пороховой дым, ощутив как будто удар хлыста по щеке от скользнувшей пули.

Они отступили, оставив двоих лежать в пыли. Килкенни не знал никого из убитых. Он заткнул револьвер за пояс и, вытащив другой, стал заряжать его. Затем проверил еще один револьвер, из которого были сделаны два выстрела.

Щека его пылала огнем; потрогав ее, он увидел на пальцах кровь и вытер руку о занавеску. Потом насыпал в карман дроби и встал с дробовиком у двери.

Килкенни ждал. Стояла жара, и ждать было невмоготу. Хотелось выйти и перестрелять их. Трое из них, а может и четверо, были уже убиты или ранены.

Выстрелов не слышно. Очевидно, они совещаются. Дробовик был его оружием возмездия; зная, что он творит с человеком, если стрелять с близкого расстояния, Килкенни даже колебался, стоит ли его применять.

Из лавки Лезерса доносились голоса спорящих. Теперь, когда трое или четверо убиты, у них появились другие мысли. Вдруг его озарила идея.

– Лежи спокойно и наблюдай, – сказал он Бриго. – Я ненадолго выйду на улицу.

– На улицу? Собираетесь с ними драться?

– Si… Вот этим. – Килкенни показал на двуствольный дробовик. – Они все сейчас в лавке. Я решу этот вопрос раз и навсегда.

Он подошел к двери и несколько минут изучал обстановку, прислушиваясь к горячему спору в соседнем доме. Скоро должен приехать Прайс Диксон, а люди Хейла, несомненно, уже знают, что он встал на сторону Килкенни и Хэтфилдов. Он попадет в ловушку, из которой ему не выбраться, если только он, Килкенни, не расставит свою ловушку первым. Джейм Бриго может выжить только благодаря стараниям Диксона, так что на кон поставлены жизни их обоих.

Килкенни выжидал. Солнце ушло, и под навесом была тень. Одним бесшумным рывком он переместился к лавке Лезерса, прижался к стене.

До двери лавки еще добрых четыре шага, но, к счастью, на этом пути ни одного окна. Килкенни поднялся на крыльцо, хорошо понимая, что, если они оставили человека снаружи, его жизнь не стоит и ломаного гроша.

Он сделал шаг и замер. Изнутри доносился голос Райта:

– Малыш заплатит, говорю я вам. А если нет, мы просто возьмем несколько коров.

– К дьяволу коров! Мне не нужны коровы, мне нужны деньги! И еще целая шкура, чтобы потратить их.

– Я лично, – вступил другой голос, – не вижу никакого смысла лезть под пули за-ради какой-то бабы. Охотно верю, что эта девочка Риордан лакомая штучка, но если она хотела Хейла, она б сама его взяла. А она, я понимаю, сохнет по Килкенни, и убей меня Бог, у нее губа не дура.

– Что с тобой, Тенди? – воскликнул Райт. – Хейл платит нам. Да и Килкенни этот слишком высоко занесся.

Тенди засмеялся.

– Ли, я полагаю так: если ты хочешь доказать, что ты еще выше, то вызови его на дуэль, и он тебя удовлетворит.

– Это идея! – вскочил Райт. – Блеск! Вот так мы его и выманим. Я вызову его; а когда он выйдет на улицу, мы вольем в него свинца.

На минуту воцарилась тишина. Килкенни уже стоял у самой двери.

– Ли, – сказал Тенди, – это подлость. Я в такие игры не играю, и ты это знаешь. Я стрелок, но не убийца!

– Тенди Уэйд, – предостерегающе сказал Райт, – когда-нибудь ты…

– Можно теперь мне сказать? – перебил его Килкенни.

Он стоял в проеме двери с дробовиком в руках. Райт обернулся – рот его приоткрылся, лицо исказила внезапная судорога. Тенди Уэйд широко развел руки, посмотрел на двуствольный дробовик и сказал:

– Килкенни, отверни его в сторону, Христа ради!

– В нем медвежья картечь, – небрежно сообщил Килкенни. – Я могу одним выстрелом изрешетить четверых-пятерых из вас, джентльмены, – у него хороший радиус. Мне бы страшно этого не хотелось, но если вы сами нарываетесь, что я могу поделать?

– Полегче, парень! – взревел Райт. – Я…

– Лезерс, – не обращая на него внимания, сказал Килкенни, – пройдись, собери у них оружие. Похлопай по бокам. Будет очень грустно, если один из ребят выхватит припрятанный револьвер и заставит меня изрешетить всех его друзей.

Дрожащий от страха лавочник выполнил приказание, никто не произнес ни слова. Эти люди очень хорошо знакомы с оружием, и многие из них видели, что творит дробовик с такого расстояния. Когда собранные револьверы уже лежали у ног Килкенни, он помедлил, глядя на собравшихся:

– Я слышал, Райт, ты собирался надуть меня и пристрелить.

Райт выглядел больным и изможденным.

– Простая болтовня. Я б ничего такого не сделал.

На улице послышался стук копыт, и Килкенни заметил, что в глазах Райта блеснул огонек надежды.

– Осторожно, Ли! – с угрозой сказал Килкенни. – Если я умру, вы умрете вместе со мной.

– Да не двигаюсь я! Не стреляй, ради Бога!