Текст книги "Extremo (сборник)"

Луис Ривера
Extremo

© Л. Ривера, 2010

© ООО «Издательство „Вектор“», 2010

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Перед каждым лежат десять тысяч дорог, ведущих за пределы круга.

Первый шаг по любой из них может стать последним.

Последний – приведет на порог вечности…

Стоять на месте – существовать.

Пойти по своему пути – умереть, чтобы жить.

Вырваться за границу круга – познать свет.

Во всем мире человеку принадлежит только одно – право выбора.

От редакции

Всегда радость, когда к читателям возвращаются хорошие тексты. Так случается не со всеми книгами. Сегодня взгляд покупателя привлекает множество бабочек-однодневок: появится книга и исчезнет… Однако произведения Луиса Риверы, несомненно, имеют классические черты и поэтому возвращаются к читателю, оправдывая его ожидания и радуя.

Роман-притча, или, как его называли в XX веке, эзотерический роман, не имеет границ не только исторических и географических, но и временных. Борьба света и тьмы, стремление к свободе, торжество человеческого духа и жар божественного огня везде и во все времена занимают человека, дают пищу его уму и опору сердцу. А если все это вплетено в сюжет бесконечного приключения?.. Да, такие книги перечитывают и ищут новые издания на полках магазинов, чтобы подарить близким – поделиться тем, что задело, заинтересовало, потрясло. Все это можно сказать о книгах Луиса Риверы.

В сборнике мы представляем вам два произведения мексиканского автора: «Змеелов» и «Есть только те, кто сражается». Это первые романы Риверы, переведенные и опубликованные на русском языке. В самом начале века они встали в один ряд с книгами Пауло Коэльо и Ричарда Баха.

Меня часто спрашивают, почему герои моих произведений так редко бывают счастливы в конце, пройдя через суровые испытания. Я отвечаю, что они были достаточно счастливы те минуты, когда боролись за свою жизнь. Победили они, в конце концов, или нет – абсолютно неважно. Они пережили мгновения, когда их внутренний мир попал в резонанс с миром окружающим, зазвучал в унисон с ним… По-моему, это и есть самое настоящее счастье. Оно не может длиться вечно. Это всего лишь минуты или даже секунды. По они стоят того, чтобы человек однажды вылез из своей скорлупки и отправился в большой мир на поиски себя…

Луис Ривера

Точнее автора суть его произведений может высказать, только читатель, который читает книгу данный момент. Сегодня у каждого есть шанс открыть для себя мир Луиса Риверы: яркий, где-то безжалостный, изменчивый и прекрасный искренней, суровой и неподкупной красотой. Его герои не просто сражаются за жизнь, он сражаются за то, чтобы эта жизнь могла без оговорок называться человеческой. И чтобы не вставало на пути человечности: огромная белая кобра или гигантская рыба, – человек выходит на битву с самим собой и побеждает себя ради себя самого.

Взяв в руки сборник Луиса Риверы с необычным названием «Extremo» («предел» по-испански), вы сделаете первый шаг в приключение, где конец – всегда начало – начало пути. Романы сборника объединяет именно этот общий настрой: сражение и победа!

Змеелов

Кобра ждала его. Ослепительно белая, она стояла в боевой стойке, раздув капюшон, и смотрела на приближавшегося человека. Она была абсолютно неподвижна, будто сама высеченная из мрамора. Лишь черный раздвоенный язык время от времени мгновенно высовывался из ее пасти и тут же исчезал. Она была крупнее, чем самая большая из всех королевских кобр, которых когда-либо видел змеелов. Теперь он понял, что старый охотник не лгал и не ошибался. Она действительно могла ударом головы переломать человеку кости…

…Кобра атаковала, когда змеелов был шагах в десяти от нее. Атаковала настолько стремительно, что глаз человека не смог даже уловить ее движения.

Город был мертв уже тысячу лет.

Когда-то он был велик и прекрасен, этот город в самом центре огромной пустыни.

Конечно, пустыня была здесь не всегда. Когда город был совсем юн, его окружали зеленые луга и тенистые рощи, среди которых струились чистые, холодные реки, берущие начало в далеких горах.

Город рос. Деревянный частокол превратился в высокую каменную стену, окруженную рвом. Глиняные хижины – в красивые дома с застекленными окнами и флюгерами на крышах. Кривые улочки – в замощенные булыжником мостовые. Люди тоже изменились. Когда-то большинство из них были простыми землепашцами и пастухами, которые ушли из своих домов в поисках места, где не будет кровавых междоусобиц, жадных купцов и бессердечных вельмож. Но постепенно пахарей становилось все меньше. Их дети и внуки стали искусными ювелирами и оружейниками, кузнецами и стеклодувами, каменщиками и плотниками.

Город стал известен даже в самых отдаленных уголках этого мира. Он славился украшениями и оружием, тканями и пряностями, одеждой и фарфором. Здесь был самый большой рынок, на который стекались товары со всего света. Здесь были чудесные дворцы и потрясающие воображение сады.

Когда город достиг своего расцвета, рек и рощ стало меньше. Люди больше заботились о том, чтобы замостить десятки ведущих в город дорог и укрепить и без того прочные стены, чем о реках и деревьях. Жители города думали об одном – сделать свой город еще великолепнее, еще больше. Они мечтали о том, чтобы их город стал царем среди городов этого мира.

Они были настолько озабочены своими делами, что не заметили, как на город начала наступать пустыня. Реки мелели и высыхали, луга и рощи медленно умирали. Желтые пески подступали все ближе и ближе к неприступным стенам города. Люди попытались противостоять этому наступлению, но было уже слишком поздно. Пустыню невозможно было остановить. В конце концов она сделала то, что боялись сделать враги города, – пошла на штурм.

И город пал. Пески вошли в него, как армия победителей.

За тысячу лет солнце и песчаные бури оставили от города лишь занесенные песком руины.

Сначала из памяти людей стерлось имя города. В легендах его стали называть просто Мертвым городом. Потом забылись и легенды. Он исчез из памяти людей бесследно, как будто и не существовал вовсе.

Тысячу лет в развалинах пел песню одиночества ветер…

Глава 1

Человек шел медленно, внимательно глядя под ноги. Несколько раз он останавливался и присаживался на корточки, что-то рассматривая. Непонятно было, что он хочет найти в песке.

Солнце палило нещадно. От раскаленного песка поднималось марево. Все живое попряталось от жгучих лучей. Только человек в выцветшем широком плаще упрямо брел вперед. Капюшон полностью скрывал его лицо. За плечами у человека болтался небольшой мешок. В руке был шест с рогатиной на конце.

– Куда же ты подевалась? – пробормотал человек, остановившись в очередной раз.

Он немного постоял, глядя по сторонам. Взгляду не за что было зацепиться. Повсюду светло-желтые барханы с редкими черными точками верблюжьей колючки. Барханы были похожи на волны, когда по морю идет крупная рябь. Так бывает перед штормом. Ветер постепенно усиливается, на гребнях волн появляются белые барашки, тревожно кричит буревестник…

Но человек никогда не видел моря. Поэтому для него барханы были просто песчаными холмами. И еще препятствием, которое нужно было преодолевать по нескольку сотен раз на дню.

– Куда же ты подевалась? – повторил человек.

Он достал из-под плаща флягу и сделал несколько глотков.

– Ладно, далеко ты уйти не могла… Но что же сегодня за день! Солнце, наверное, сошло с ума…

С этими словами он спрятал флягу и зашагал вперед.

Ему пришлось перевалить через несколько барханов, прежде чем он увидел то, что искал, – небольшую груду камней.

Он подошел ближе. Зачем-то дотронулся до одного из камней, но тут же отдернул руку. Камни были раскалены так, что казалось, поднеси к ним факел, и он вспыхнет.

Человек осторожно сдвинул верхние камни палкой. Послышалось громкое шипение.

Человек улыбнулся и сдвинул еще несколько камней покрупнее. Мелькнул темно-серый, почти черный хвост. Змея старалась забиться в какую-нибудь щель. Ей не нравилось, что ее потревожили. Она совсем недавно съела ящерицу. И теперь хотела только одного – отдохнуть в укромном и не очень жарком месте.

Но человек был упрям. Он сдвигал камень за камнем, пока не увидел змею целиком. Она была не очень большой, чуть длиннее его руки, но шипела яростно, приподняв треугольную голову.

– Ну-ну, не злись… Ни к чему тебе это, – сказал человек, внимательно следя за движениями змеиной головы.

Он знал, что даже эта совсем небольшая кобра может доставить ему много неприятностей. Мало хорошего, если придется валяться здесь с распухшей ногой. И ждать, когда яд перестанет действовать, думал человек, выжидая удобный момент, чтобы рогатиной прижать голову змеи к земле. Он стоял совершенно неподвижно, держа наготове свою палку. Ему было нужно, чтобы змея успокоилась и опустила голову. Тогда все получится легко. Можно попытаться и сейчас, но если я чуть промахнусь, у нее появится шанс, подумал человек.

Наконец змея, видя, что человек не делает ничего, что ей угрожало бы, перестала шипеть и попыталась спастись бегством. Рогатина тут же метнулась ей вслед, и голова змеи оказалась плотно прижатой к раскаленному песку.

Вот и все, подумал человек, засовывая извивающуюся змею в мешок, где уже лежали другие змеи. Немного, всего четыре штуки. Эта будет пятой. Но зато все пять – кобры. За них должны хорошо заплатить.

Он потуже затянул горловину мешка и забросил его на плечо, чувствуя, как в нем лениво извиваются змеи.

– Совсем простое дело, – сказал человек вслух. – Куда проще, чем провести день в пустыне на таком солнцепеке… Теперь можно идти в город. Пора навестить старика.

Он привык разговаривать сам с собой. И еще со змеями, которых ловил, зарабатывая себе на хлеб. И с пустыней, и с небом, и с клубками перекати-поля, которые гоняет ветер… Он привык разговаривать со всем, что его окружало. Так он не чувствовал себя одиноко. Поначалу это казалось ему не слишком-то хорошим делом – разговаривать с самим собой и со змеями. Но потом он к этому привык и перестал замечать. Просто говорил и все, даже не думая о том, что со стороны это выглядит как помешательство.

Человек перехватил поудобнее свою рогатину и зашагал на запад, оставляя цепочку следов на желтом песке.

* * *

– Пятая совсем маленькая, – сказал старик, рассматривая принесенных змей.

– Прыти у нее не меньше, чем у остальных, – пожав плечами, ответил змеелов.

Такой разговор случался каждый раз, когда он приносил старику свой улов. Тот вечно был чем-нибудь недоволен. То слишком маленькая, то слишком старая, то недостаточно злая… Впрочем, платил он всегда столько, сколько у него просили. Этот разговор был своего рода традицией, которую оба не хотели нарушать. Каждый из них был слишком одинок, поэтому они придавали большое значение любой мелочи в своих отношениях.

– Куда направишься теперь? – спросил старик, отсчитывая деньги.

– Пойду на север, к скалам. Давно там не был. Должен быть хороший улов.

– И нравится тебе это?

– Что?

– Бродить в одиночку по пустыне. Ты еще молод. Можешь завести семью, дом… Не век же так, словно волк, жить.

– Почему же ты сам этого не сделал в свое время? – спросил змеелов.

– У меня все было. Но я это потерял.

– Вот поэтому я и предпочитаю бродить один по пустыне. Так у меня никто не сможет ничего отнять.

– Смеешься?

– Не знаю… Иногда мне кажется, что так действительно лучше.

Старик покачал головой.

– Когда спохватишься, может быть уже поздно.

– Ничего, – весело ответил змеелов, – до этого еще далеко.

– Ты счастлив?

Ничего не ответив, змеелов подхватил пустой мешок и рогатину.

– Может, заночуешь у меня? – спросил старик.

– Нет, мне пора… Назавтра расставаться тебе будет еще грустнее.

– Твоя правда, змеелов. Когда тебя ждать в следующий раз?

– Как всегда, через пять лун.

Старик кивнул.

Они вышли из домика старика, прошли через ухоженный сад и вышли за ворота. За воротами лежала пыльная дорога, которая вела через небольшой городок к речке с мутноватой водой. Берега реки поросли жухлой травой. Солнце пыталось уничтожить ее, но трава упрямо пробивалась сквозь похожую на камень почву. Через реку был перекинут деревянный мостик. На том берегу начиналась пустыня.

Старик каждый раз провожал змеелова до этого мостика. Еще одна традиция, которую они никогда не нарушали. Даже если старик был болен или солнце пекло так, что все живое пыталось забиться в тень.

Они подошли к мосту и остановились.

– Если еще неделю не будет дождя, река совсем обмелеет, – сказал старик, глядя на мутный, красновато-коричневый от глины, поток.

Змеелов промолчал. Он смотрел, как над горизонтом дрожит горячий воздух.

– Ну, жду тебя через пять лун, – преувеличенно бодро сказал старик.

– Я тоже буду ждать встречи. Не выходи в такую жару на улицу.

– Только не говори, что ты заботишься о моем здоровье!

– Еще не хватало! – в тон ему ответил змеелов. – Просто ты постоянный покупатель. Куда я буду девать кобр? Я дорожу своими покупателями…

– Змеи всегда будут нужны людям.

– Да. А вот люди змеям – нет.

– Да. Все в этом мире может прекрасно обойтись без человека. А вот человек… Не так уж мы здесь и нужны. Если только друг другу… Да и то не всегда.

– Не грусти, старик. Что-то ты сегодня слишком много говоришь. Это дурной знак.

Старик хмыкнул. У него с самого утра было нехорошее предчувствие. Где-то под сердцем противно ныло, и все валилось из рук. Он пытался прогнать это чувство, но оно возвращалось снова и снова, как забывчивый гость.

– Ладно, змеелов, удачи тебе, – сказал он.

– Спасибо. И тебе тоже удачи, старик.

Змеелов перешел мостик и быстро зашагал по растрескавшейся земле прочь от городка. Старик долго смотрел ему вслед, пока не заслезились глаза и сердце не заныло особенно сильно. Тогда он медленно развернулся и неспешно побрел к своему дому.

* * *

Миля за милей оставались позади, а змеелов шел и шел все дальше на север. Под его ногами был то сыпучий вязкий песок, то твердая, как камень, растрескавшаяся земля. Это единственное, что менялось на его пути. Все остальное было неизменным, словно на картине.

И это небо, и солнце, и пустыня, и ветер… Все это существует тысячи лет. И будет существовать еще столько же, подумал змеелов. И ничуть не изменится. Человек с такой короткой жизнью – чужой в этом мире безмолвия и вечности. Старик был прав: исчезни я сейчас, не шелохнется ни одна песчинка. Да что я! Исчезни все люди на земле. И что? Ничего не изменится. Может, он станет только чуть лучше. Потому что плохим, трудным и несправедливым делаем его мы. Либо своими делами, либо мыслями…

– Вот потому я и не хочу жить среди людей, – сказал он. – Там от этого вечного мира не останется и камня на камне. Там суета и ощущение близкого конца. Здесь покой и вечность. Жаль, что я не объяснил этого старику. Он бы наверняка понял. Но тогда это понимание перестало бы быть только твоим, верно? – спросил он сам себя. – Да. А мне этого не хотелось. Мешок, рогатина и это понимание – вот и все, что у меня есть. И пускай это будет только моим. Старик – хороший, но пускай это будет только моим. Есть такие вещи, которыми нельзя делиться даже с друзьями.

Он посмотрел на небо. Солнце начинало клониться к западу. И хотя обжигало оно по-прежнему, уже чувствовалось, что жара скоро спадет. Так иногда ощущается приближение дождя, хотя на небе нет ни облачка.

Змеелов шел долго. Он преодолевал бархан за барханом, словно не знал, что такое усталость. Остановился он лишь несколько раз только для того, чтобы утолить жажду. Он никуда особенно не торопился. Просто нельзя было останавливаться на отдых в пустыне под открытым солнцем. За время своих странствий змеелов видел очень много останков таких вот, присевших отдохнуть. Солнце убивало их быстрее, чем это может сделать самая большая кобра или эфа. А эти змеи умеют убивать. Не любят, как не любит никто из животных, кроме человека, – не любят, но умеют. Почти так же хорошо, как человек. Но намного хуже полуденного солнца в самом сердце бескрайней пустыни… Так думал змеелов, механически переставляя ноги.

Потом он начал думать о пустыне.

Сколько я брожу по ней? Почти двадцать лет. Для пустыни это миг. Для меня – почти половина жизни. Старик спросил, счастлив ли я… А действительно, счастлив? Хотя, наверное, сначала нужно понять, что такое счастье.

– Что для тебя счастье, змеелов? – спросил он себя. – Свобода выбирать, в какую сторону идти? Чувство, которое охватывает, когда удается одолеть особенно опасную змею? Тишина и покой песков? Звездное небо над головой?.. Да, наверное, все это. Это и еще многое другое. Перечислять можно очень долго. Но ведь что-то все равно не дает покоя… Не хватает какой-то малости, чтобы быть по-настоящему счастливым. Это как часы, которые ты видел у людей, живущих в городах. Целая куча каких-то блестящих колесиков и звездочек… Когда это все собрано в правильном порядке, часы оживают и делают то, что они должны делать, – показывают время… Но если их разобрать… Те же колесики, те же звездочки и пружинки. Ничего не исчезло, ничего не сломалось, но это уже не часы, а просто кучка блестящих железяк… Все должно быть верно собрано. Нужно что-то, что заставит работать часы. Так и с моим счастьем. Все есть, но валяется в беспорядке. Нужно это правильно собрать. Но как это сделать? Учитель, наверное, это знал. Но почему-то не захотел рассказать мне. Впрочем, научил он меня многому. Не стоит жаловаться. А может, этому и нельзя научить. Нельзя рассказать… Можно только самому понять. Прочувствовать.

Да ладно, подумал змеелов, что-то я сегодня слишком много думаю. И о непростых вещах. Старик, видно, заразил меня своим настроением. Все, что мне действительно нужно, – наловить побольше хороших змей, пока я иду к скалам. Там много хороших покупателей. Не таких хороших, как старик, но все-таки…

– Так что подумай лучше о том, где ты будешь искать змей. А все остальное оставь тем, кто такими размышлениями зарабатывает себе на жизнь. Тебя-то кормят змеи, так? Ну вот и думай о них. Будет куда больше толку… Но все-таки очень хочется знать, чего же не хватает…

Он шагал, пока солнце не коснулось красным боком горизонта. Тогда змеелов нашел ровное место, на котором торчали жесткие, как проволока, стволы песчаной акации, положил по границе круга, где собирался ночевать, веревку из конского волоса, чтобы внутрь не пробралась змея, наломал сухих веток и развел небольшой костер. Достал сверток с лепешками и вяленым мясом и принялся за еду. Скудный ужин он запил простой водой из фляги.

Стемнело очень быстро. В пустыне почти не бывает сумерек. Темнота наваливается сразу, будто на голову набросили мешок. И звезды загораются не так, как на севере. Там они медленно проступают на бледном небе. Сначала едва угадываются, даже если на небе нет ни облачка. Потом становятся видны все отчетливее… Но это происходит так медленно, что можно уснуть, пока увидишь настоящие яркие звезды. В пустыне они вспыхивают сразу, словно кто-то развязал мешочек с бриллиантами и вытряхнул их на черную поверхность стола. Одним неуловимым движением.

Змеелов любил ночи. Не только из-за прохлады, дающей отдых после невыносимого зноя. И не только из-за отдыха, который можно наконец дать натруженным ногам. И не из-за яркого пятнышка костра, который издалека можно было принять за слишком низкую звезду.

Ночью стиралась граница между землей, небом и человеком. Все было едино. Тело растворялось в непроглядной черноте, и оставалось только не скованное ничем «я». Абсолютно свободное. Свободное даже от самого себя… Над ним были не властны ни время, ни пространство, ни желания, ни страхи… Все это исчезало. Существовали только звезды.

Ночью все было не так, как днем. Змеелов любил ночи и за это тоже.

Глава 2

Он всегда спал очень чутко. В пустыне ночи не бывают безопасными. Всегда найдется зверь или человек, который пожелает поживиться за счет спящего. Поэтому крепкий сон был роскошью, которую змеелов не мог себе позволить. И шаги он услышал, когда человек был еще далеко. Достаточно далеко для того, чтобы окончательно проснуться, нащупать на поясе нож и лечь так, чтобы можно было мгновенно вскочить на ноги.

Но человек был знаком с суровыми нравами пустыни и не желал причинить вреда. Он остановился в десятке шагов от лежащего около костра змеелова и окликнул его:

– Мир тебе, путник. Разрешишь подсесть к твоему костру? Правда, он уже почти погас… Но это можно исправить. Было бы только желание. У меня оно есть. Осталось только выяснить, есть ли оно у тебя, добрый человек.

Незнакомец выплевывал слова, будто шелуху от семечек.

– Ты всегда так много говоришь? – отозвался змеелов и сел, не убирая ладонь с рукояти ножа.

– Всегда, путник, – сказал человек и приблизился к освещенному кругу. – Всегда. И ничего не могу с собой поделать, хотя мой язык уже доставил мне неприятностей больше, чем пять моих бывших жен. А уж они мне крови попортили столько, что и сказать страшно. Нет в этом мире ничего печальнее, чем женщины…

– И болтуны, – перебил незнакомца змеелов.

Человек, ничего не ответив, широко улыбнулся, перешагнул веревку и сел к костру, скрестив ноги. Потом залез в сумку, висящую на боку. Достал лепешку, сыр и фрукты и разложил все это между собой и змееловом.

– Угощайся, путник, – сказал он. – Твой костер, мой стол. Хочешь вина? У меня осталось немного вина. Попробуй, – он протянул небольшой бурдюк, – оно легкое, как крик улетающих птиц на рассвете, и сладкое, как дыхание девушки. Оно теплое, золотистое, мягкое… И освежает это вино, подобно горной реке… Оно…

– Ты дай мне наконец бурдюк, – сказал змеелов. – И я сам решу, что это за вино.

– Да-да, путник, прости… Я не знаю меры в своей болтовне.

Незнакомец выпустил из рук бурдюк и принялся за еду. Змеелов сделал глоток. Вино оказалось совсем недавно забродившим соком винограда. Оно было настолько кислым, что у змеелова свело скулы.

– Слишком крепкое, да? – спросил незнакомец, глядя на скривившегося змеелова. – Главное, чтобы оно не ударило в голову. Когда вино ударяет в голову, обязательно жди беды. Во всяком случае, у меня дело обстоит именно так. Стоит мне чуть-чуть захмелеть, я попадаю в какую-нибудь историю. И не всегда хорошую… Вернее, даже всегда в нехорошую. Очень нехорошую, путник. Совсем недавно был такой случай…

– Ты можешь помолчать хоть несколько мгновений?

– Конечно, конечно! Я, если хочешь знать…

– Нет, я ничего не хочу знать! Я хочу спать… Завтра мне предстоит трудный переход. Я хочу отдохнуть, а не слушать твою трескотню.

– Хорошо, хорошо, – сказал с набитым ртом незнакомец и быстро-быстро замахал руками. – А у тебя нет мяса? Я уже четвертый день ем только эти паршивые финики и инжир… У меня уже живот от них болит. Дай мне мяса. Если у тебя, конечно, оно есть. Это ведь справедливо? Я тебе вино, ты мне мясо.

Все это время человек не переставал жевать и оживленно жестикулировать. Змеелов подумал, что он чем-то похож на обезьяну. Такой же вертлявый и нахальный.

– Послушай, вот тебе мясо. Ешь и ложись спать. Если не хочешь спать, иди наломай еще веток и поддерживай огонь. Только делай все это молча. Я хочу отдохнуть… Только не вздумай замышлять какую-нибудь гадость. – Змеелов посмотрел в упор на незнакомца.

– Что ты, что ты, добрый человек! У меня и в мыслях ничего подобного не было. Люди в пустыне должны помогать друг другу, а не воевать…

В слабом неверном свете угасающего костра разглядеть лицо человека было невозможно, но змеелов надеялся, что его слова прозвучали достаточно убедительно. Он никогда никого не убивал, кроме змей. И не хотел обнажать нож против человека.

Впрочем, такие болтуны редко бывают опасными, подумал змеелов, поудобнее устраиваясь на своем ложе, состоявшем из постеленного прямо на земле плаща. Бойся того, кто молчит. Вот они действительно опасны. Да и что у меня взять? Не те же гроши, что я получил со старика за кобр. Эх, старик, старик… Странные ты вел сегодня разговоры. Неспокойно было у тебя на душе. А теперь неспокойно и мне. Ну да ладно, подумал он, ночью лучше не думать о таких вещах. Вот утром можно. Утром можно много чего такого, чего не стоит делать ночью. Спи, ловец змей. И не тревожься ни о чем раньше времени. Только не выпускай из рук нож.

* * *

Проснулся он с первыми лучами солнца. Рядом раскатисто храпел ночной гость. Угли костра еще дымились.

Змеелов встал, проверил, на месте ли все вещи, и начал собираться в дорогу. Нужно было поторапливаться, чтобы пройти как можно больше, пока солнце не начало жарить в полную силу. Впрочем, какие сборы у бродяги, который живет в пути? Глоток воды и кусок черствой лепешки на завтрак, мешок на плечо, палку в руки – и он готов.

Змеелов отошел совсем недалеко, когда услышал за спиной быстрые шаги. Он оглянулся. Его догонял болтливый незнакомец. Бежал он смешно. Большущий мешок, на который ночью змеелов не обратил внимания, колотил его по спине, из-за чего незнакомец шатался, выписывая затейливые кривые. Он высоко поднимал ноги, словно бежал по колено в воде.

Змеелов с досадой мотнул головой и пошел дальше. Ему вовсе не хотелось иметь такого попутчика. Вообще никакого не хотелось. За долгие годы он привык к одиночеству и с трудом переносил общество людей. Единственным исключением был старик. Может быть, потому, что виделись они редко. Но когда встречались, никогда не уставали друг от друга. Со всеми остальными людьми змеелову приходилось тяжело. Он не понимал их. Правда, и они не понимали его. А как можно разговаривать, если люди друг друга не понимают?..

– Уф, – незнакомец тяжело зашагал рядом со змееловом, – ну и заставил ты меня побегать, добрый человек!

– Я тебя бегать за мной не заставлял.

– Ты мог бы идти медленнее…

– Зачем?

– Разве вдвоем не бывает путь короче? – удивленно вскинул брови незнакомец.

– Это кому как. Мне он кажется в десять раз длиннее, – проворчал змеелов.

Незнакомец хмыкнул и пожал плечами. Некоторое время они шли молча. Потом незнакомцу это наскучило, и он начал насвистывать какую-то простенькую мелодию.

– Куда ты идешь? – спросил он змеелова, прервав свист.

– А тебе не все ли равно?

– Мне? Все равно. Поэтому я иду с тобой. Но мне интересно, куда это «все равно» меня приведет. Так куда ты направляешься?

– На север.

Незнакомец озадаченно замолчал. Впрочем, и на этот раз не надолго.

– А что на севере?

– Скалы.

– А там?

– Степь.

– А там?

– Город.

– Какой?

– Небольшой.

– Я хотел спросить, как он называется?

– Забыл.

– Шутишь?

– Нет.

– Как можно забыть название города, в который идешь?

– Можно. Я же забыл…

На это незнакомцу возразить было нечего. Он пожал плечами. Змеелов искоса посмотрел на него. При свете дня было видно, что его попутчик переживает не лучшие времена. Он был одет в какое-то рванье, надетое в несколько слоев, чтобы уберечь тело от солнца. На голове старая замызганная шапка неопределенной формы. Но судя по всему, незнакомца это не очень волновало. Глаза его весело блестели, подбородок был вздернут вверх, шаг был легким и уверенным.

Хотя на обезьяну он все-таки похож, подумал змеелов. На жизнерадостную и болтливую обезьяну. Интересно, а на кого похож я?..

– Ты похож на старого степного волка. На очень старого, мрачного степного волка, – сказал незнакомец.

Змеелов от неожиданности даже замедлил шаг. Незнакомец улыбнулся и весело посмотрел на спутника.

– Откуда ты узнал, о чем я думаю?

– А я не узнавал… Просто сказал, на кого ты похож. Мне почему-то пришло в голову, ты похож на степного волка. Я тебе это сказал… Мне, например, часто говорили, что я похож на обезьяну. На жизнерадостную и болтливую обезьяну, – незнакомец произнес последние слова медленно и очень отчетливо. Потом он снова улыбнулся и затараторил, как ни в чем не бывало. – По мне, так хоть бы и на обезьяну. Каждый человек похож на какое-нибудь животное… Или птицу. Или рыбу… Я знал одного человека, который был точь-в-точь морской окунь. Я так его и называл про себя – окунь. Знал я человека-аиста, человека-буйвола, человека-лошадь… А уж людей-верблюдов видел не меньше двух десятков! Почему-то очень много людей, похожих на верблюда. Ты не знаешь почему?

Змеелов мотнул головой. Голова его была занята другим. Но трескотня незнакомца не давала сосредоточиться. Мысли разбегались. Он вспомнил, как однажды видел в доме богача бассейн с голубой водой, в котором жили разноцветные рыбки. Были среди них отливающие золотом, были в серо-голубую полоску с причудливыми плавниками, были ярко-красные с гребнями, как у бойцовских петухов… Он долго тогда наблюдал за ними. Стоило бросить в воду небольшой камушек, спокойно плававшие до этого рыбки порскали в разные стороны, да так быстро, что уследить за ними было невозможно. То же происходило с мыслями змеелова. Каждое слово незнакомца распугивало их, и не было никакой возможности собрать их вместе.

– Я думаю, что во всем этом есть какой-то смысл, – донеслись до него слова незнакомца, – просто людям не дано это понять. Вот они и думают, что это простое совпадение. На большее-то ума не хватает. А может, не хватает желания разобраться… Да и ладно! Ничего с этим не поделаешь, видать. А ты чем занимаешься?

– Ловлю змей.

– Ты змеелов?

– Да, – ответил змеелов.

– Опасное у тебя занятие! Ох, какое опасное… Не хотел бы я быть змееловом. Впрочем, я и не буду никогда змееловом. Потому что я шут! – Он вздернул подбородок еще выше. И тут же рассмеялся. – Правда, бродячий. И, как ты видишь по моему наряду, – он развел руки, приглашая полюбоваться своим одеянием, – не очень хороший.

– Вижу, – сказал змеелов. – Только мне кажется, что ты простой бродяга, а никакой не шут.

– Ну что ж, я тебя за это не осуждаю. Будь я на твоем месте, я бы тоже не поверил… А зачем ты идешь в тот город?

– Продавать змей.

– У тебя есть змеи на продажу? – округлил глаза шут.

– Нет. Нужно наловить.

– Можно я посмотрю, как ты ловишь змей? Это, наверное, очень драматичное зрелище. Я этого никогда не видел. Хотя повидал на своем веку такого, что… Вот, например…

– Не надо.

– Чего не надо?

– Рассказывать свои случаи.

– Почему? Тебе неинтересно?

– Нет.

– Но как ты можешь говорить, что тебе неинтересно, когда даже не знаешь, о чем я собирался рассказать? Может, этот рассказ заставит тебя по-иному взглянуть на наш мир… Или на самого себя.

– Я не хочу по-иному смотреть. Ни на мир, ни на себя.

– Тебе настолько все нравится?