Текст книги "Шесть причин, чтобы остаться девственницей"

11

Телефон взорвался оглушительным звоном. Кэтлин заворочалась в постели и спрятала голову под подушку, дожидаясь, когда автоответчик сам вступит в разговор с непрошенным абонентом.

«Подъем! – скомандовал голос Холли. – Кэтлин! Ради бога, возьми эту чертову трубку. Сейчас половина десятого, пора давать отчет о событиях вчерашнего вечера».

Кэтлин высунула голову из-под подушки и приоткрыла один глаз.

«Я знаю, что ты дома, а также я желаю знать… – Холли осеклась, – если только… – в ее голосе послышалась тревога. – О, Кэтлин, нет! Только не это! Скажи, что я ошиблась».

Внутри у Кэтлин все оборвалось, она открыла второй глаз и в панике уставилась на телефон.

– Ты ведь не… не уехала ночевать к Леону?

«Нет. Я развлекалась иным способом – целовалась с Оливером».

Кэтлин выползла из постели и потащилась на кухню, надеясь там переждать атаку Холли. Но даже сквозь закрытую дверь до нее долетали сердитые вопли подруги.

«Или ты делаешь вид, что спишь? – Холли изменила тактику. – Не-ет, этот номер не пройдет. Если ты, словно трухлявое бревно, лежишь в постели и слушаешь, как я тут надрываюсь – ля, ля, ля-я-я, – запела Холли дурным голосом, – я все равно не дам тебе покоя. Сними трубку! Пожалуйста, иначе буду звонить каждые пять минут. Эй, просыпайся!!!»

Иногда она бывает просто невыносима. Кэтлин боролась с искушением схватить трубку и поделиться с Холли этим наблюдением. Ладно, скоро в автоответчике кончится пленка, и Холли, наконец, заткнется. Кэтлин нужно время, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к отчету о первом, безнадежно провалившемся этапе операции.

Тем временем Холли перестала петь и заговорила серьезным голосом:

«Я понимаю: случилось нечто непредвиденное. Появился еще один персонаж, который может разрушить все наши замыслы и создать массу проблем».

Кэтлин вздрогнула и распахнула дверь в коридор. «Как она узнала? Эмили не видела, когда мы с Оливером… Да и вообще – мы не делали ничего плохого».

Тем временем на другом конце провода Холли разразилась такой грозной тирадой, что автоответчик испуганно крякнул:

«Рейчел мне все рассказала. Сэм Финч, верно? Откуда, черт побери, он взялся! – Холли тараторила, с каждой фразой все больше ускоряя темп, пока не начала захлебываться словами. – Эмили заявила, что кое-кого встретила в Корнуолле! И Рейчел ужасно беспокоится. Правда, потом Эмили все превратила в шутку и клялась, что между ними ничего нет. Но Рейчел показалось, что даже в самой интонации Эмили, когда она говорила о Сэме, было нечто особенное. А еще, нет, ты только представь – он подарил ей розу! Но мало того, Сэм не покупал эту злосчастную розу, он ее вырастил, нет, еще круче – он вывел новый сорт розы и преподнес цветок Эмили. О-о, проклятье! Кэтлин, перезвони мне». Холли сердито фыркнула и бросила трубку.

Кэтлин в задумчивости открыла ящик буфета, взяла чайную ложку и полезла в холодильник. На верхней полке стояла вазочка с шоколадным муссом – угощение предназначалось гостям, но после бесконечных недоразумений и беготни, которую они устроили в ее крохотной квартирке, спасаясь друг от друга то в кухне, то ванной, Кэтлин совершенно забыла о десерте. Она поставила на поднос вазочку с муссом, сварила кофе, отрезала пару кусочков французского батона и потащила завтрак обратно в спальню.

«Мы не делали ничего плохого, – словно заклинание повторяла Кэтлин. – Подумаешь, поцеловались разок. Большое дело!» Однако ни Холли, ни Джо-Джо ей не поверят. То есть они не поверят, что все ограничилось одним поцелуем. Еще бы, зная привычки и обычную манеру поведения Кэтлин. И мамочки-неседки тут же всполошатся: ах, как бы бедняжка Эмили не попала в лапы развратному негодяю – и, прикрывая ее своими крыльями, отступят на прежние позиции. Им не составит труда убедить пугливую девушку, что Оливер не тот мужчина, который ей нужен.

Годится Оливер на роль принца или нет – а после событий вчерашнего вечера Кэтлин готова была признать, что скорее не годится, – это не имеет никакого значения. Важно другое: всеми силами постараться свести их, прежде чем Эмили прозреет и в ужасе от него убежит. А кроме того, Кэтлин была абсолютно уверена, что со временем и у Оливера откроются глаза – он увидит в ней не только нежную подругу, но и соблазнительную девушку, за которой вполне можно приударить. Были же у них какие-то романтические отношения восемь лет назад, так что мешает возобновить их теперь? Ну, пожалуй, репутация Эмили несколько путает карты. Оливеру мерещится неземная чистота и невинность, за которой он не в состоянии разглядеть истинную Эмили – обыкновенную женщину, ничем особенно не отличающуюся от всех остальных.

И снова вернувшись к своей дилемме – промолчать или все же сказать подругам о поцелуе, – Кэтлин решила, что и говорить особенно не о чем. Это и поцелуем-то не назовешь, Оливер едва прикоснулся к ее губам, и, уж конечно, со стороны Кэтлин не было ни малейшего намека на провокацию, да и удовольствия она практически никакого не получила. Кэтлин по-прежнему остается доброй феей из волшебной сказки, которая неустанно печется о счастье бедной крестницы. Ах да, за феей числится маленький грешок: многоопытная дама сама положила глаз на Прекрасного Принца, ну так это было мимолетное увлечение, не более того.

Хотя трудно, конечно, отрицать очевидное: Кэтлин не устояла перед соблазном. Ей всегда нравились томные красавцы вроде Оливера. Но потом, когда Леон вошел в комнату в самый неудачный момент, она по-настоящему испугалась. До сих пор Кэтлин терзал страх, что она может потерять Леона.

Кэтлин легла поперек кровати, подтянула к себе стоящий на полу телефон и набрала номер любовника.

– Ты одна? – спросил Леон, сделав ударение на последнем слове.

– Естественно, я одна. Все, что ты вчера видел, или вообразил, что видел, абсолютно ничего не значит. Для меня важны лишь две вещи – твоя любовь и доверие.

– Я верю тебе. Но как бы там ни было, Оливер мне не понравился. Зачем ты его пригласила?

– Ну, были причины, – уклончиво ответила Кэтлин. – Так просто не объяснишь.

– Понятно. Но смотри, чтобы он держался подальше от Эмили.

– Это потому, что ты сам положил на нее глаз?

– Не угадала, – сладким голосом протянул Леон. – Я смотрел только на тебя, а за Эмили просто приглядывал.

– А мне показалось, ты к ней откровенно клеился.

– Но и мне не показалось, что ты отталкивала Оливера, когда он полез к тебе с поцелуями.

– Я-то как раз отталкивала. Это он пристал ко мне, а я сопротивлялась.

– Ладно, так и будем считать.

– Тогда почему ты ушел?

– Ушел, потому что разозлился.

– Леон, послушай…

– Но мог бы вернуться, прямо сейчас, если ты не против.

Именно эти слова Кэтлин и хотела услышать, ради этого она и позвонила Леону.

Кэтлин представила, как он одиноко сидит на кухне, прихлебывает остывший кофе и рассеянно листает «Файнэншл таймс». Бедолага с утра пораньше вырядился в полосатую рубашку от Томаса Пинка, натянул свои лучшие джинсы, подпоясался кожаным ремнем с блестящей пряжкой и замер у телефона.

– Да, приходи, пожалуйста, – сказала она. – Я жду.

Эмили с трудом дождалась десяти утра, решив, что в воскресенье неудобно звонить раньше, и набрала номер Холли.

– Я насчет нашей поездки в Альпы, – робко начала она.

– Не говори мне про Альпы! Лучше расскажи про вечеринку у Кэтлин. Ну, как ты это пережила? Все в порядке?

– О да, вполне. Кэтлин была невероятно мила, мы приятно провели время… Холли, – торопливо заговорила Эмили, спеша выложить заготовленную речь, прежде чем Холли начнет спорить и возмущаться, – боюсь, я не смогу с вами поехать. Понимаешь, я много думала…

– Та-ак, и о чем же ты думала?

– О том, что я должна начать действовать. Все вокруг только и твердят мне об этом. И если я задумала открыть собственный магазин, надо приниматься за дело. Так что хочу поблагодарить тебя за приглашение и отказаться. Завтра я уезжаю в Корнуолл.

– Нет, ты уезжаешь в Альпы кататься на лыжах, – безапелляционным тоном заявила Холли.

– Но…

– Никаких «но». Мы едем все вместе: ты, я, Оливер и Кэтлин с Леоном. Я уже заказала билеты. Все – отступать некуда.

– Холли, я не могу.

Эмили понимала, что должна как-то объяснить свой отказ, но у нее не хватало духу рассказать правду о вчерашнем вечере, о той панике, которая охватила ее при виде Оливера, и уж тем более сознаться в собственной трусости.

– Эмили, ты не бросишь меня, – взмолилась Холли. – Один на один с Кэтлин и Леоном, да я с ума сойду!

– Холли, я больше не могу плыть по течению и надеяться, что моя жизнь как-нибудь сама собой устроится. Так о каком отпуске может идти речь?! Я должна быть в Корнуолле, подыскивать помещение, заключать контракты с поставщиками товара, а для начала неплохо было бы написать бизнес-план, прикинуть, сколько мне понадобится денег и какой кредит брать в банке.

– Эмили, что произошло вчера? – мягко спросила Холли. Ее трудно было сбить с толку нелепыми ссылками на внезапно проснувшуюся деловую активность. – Что заставило тебя поменять решение?

– Разговор с Рейчел. Я зашла к ней перед вечеринкой, мы немного поспорили, и она сказала, что я трусиха, что я боюсь рисковать, боюсь совершить ошибку и вообще – боюсь жить.

– А ты уверена, что Рейчел имела в виду твои коммерческие начинания?

– Неважно, что имела в виду Рейчел. Она права, разве не так?

– Не знаю. – Холли сделала паузу и снова ринулась в атаку. – Но в чем я абсолютно уверена, так это в наших ближайших планах – они остаются прежними: ты едешь кататься на лыжах.

Эмили потом разберется со своим магазином, сейчас главное – затащить ее в горы. Если Холли принимала решение или ставила перед собой благородную, с ее точки зрения, цель, то, обычно мягкая и уступчивая, она превращалась в танк, который, не зная преград, идет на штурм неприступного бастиона.

– Всего пять дней – короткие пасхальные каникулы. Эмили, ты заслужила право на отдых. Отправляемся через две недели. Договорились? – спросила Холли, однако по ее голосу было понятно – вопрос не предполагает отрицательного ответа.

Эмили сдалась.

– Хорошо, договорились. – Неудобно отказываться, если тебя так упрашивают; тем более если Холли уже заказала билеты.

– Отлично. Спасибо. Да, а про вечеринку ты так и не рассказала. Как тебе показался Оливер? Он сильно изменился?

– Нет, по-моему, он остался прежним. Хотя мы почти не разговаривали. Большую часть вечера я провела с Леоном на кухне – мы мыли посуду.

– Посуду?! Это Кэтлин вас заставила?

– Нет, конечно, нет. Просто… ну, так сложились обстоятельства.

У Эмили не было никакого желания вдаваться в подробности. К счастью, Холли не стала ее пытать, очевидно посчитав, что вырванного силой обещания поехать в горы для начала вполне достаточно.

Когда накануне вечером вы принимали гостей, а проснувшись утром, вспоминаете, сколько бокалов вина вы выпили и сколько сигарет выкурили, вам становится не по себе. А когда в мутном сознании всплывает сцена, где вы целуетесь с парнем, к которому не должны были приближаться на пушечный выстрел, единственное, что вам остается сделать, – снова забыться сном, и как можно скорее. И самое отвратительное, что может случиться, это настойчивый телефонный звонок, который врывается в вашу тревожную полудрему полчаса спустя.

После шестого душераздирающего звонка Кэтлин не выдержала – не открывая глаз, она протянула руку и сняла трубку.

– Привет, Холли.

– Ага, догадалась, что это я!

– Ты хуже любого будильника.

– Я же обещала – буду звонить каждые пять минут.

– Да, я слышала твои вопли на автоответчике. Что стряслось?

– Пока ничего. Ну, рассказывай, как все прошло?

– Нормально. Мы провели славный вечер.

– И?

– И больше ничего. Мы же были у меня в квартире, а не в сауне с бассейном и отдельным кабинетом.

– А Оливер, он хоть обратил внимание на Эмили? Я ей уже звонила, и мне показалось, что Эмили чем-то расстроена.

– Ну, не знаю. Лично я свою задачу выполнила – организовала им встречу, из кожи вон лезла, чтобы создать легкую и непринужденную атмосферу. Но, вероятно, после долгой разлуки они немного отвыкли друг от друга.

– M-м, да, возможно. Все равно ты молодец, что все так здорово придумала. И насчет Эмили ты оказалась права – она неравнодушна к Оливеру, наверное, поэтому и переживает. Послушай, приходи сегодня ко мне вечерком.

– Спасибо, с удовольствием заскочу.

– Джо-Джо и Рейчел тоже будут. Они умирают от любопытства. Ты должна нам все-все рассказать.

– Угу, – невнятно буркнула Кэтлин и, помолчав, добавила: – Знаешь, вполне вероятно, что Оливер не захочет ехать с нами в горы.

– Как? Ты ему уже сказала? А я думала, что эта миссия поручена мне.

– Ну, так сложились обстоятельства. – Холли насторожилась: точно такую же фразу она слышала две минуты назад от Эмили. – Подвернулся подходящий момент, и у меня как-то само вырвалось. Оливер сначала согласился, а потом, – Кэтлин замялась, – мне показалось, что он передумал.

Холли тяжело вздохнула.

– Надо же, а я с таким трудом уговорила Эмили. Она тоже пыталась отказаться. Как ты думаешь, может быть, все дело в Сэме Финче?

– О нет, я уже прощупала почву – там нет ничего серьезного. Проблема в самой Эмили, она слишком робкая. Ты бы видела, бедняжка так перетрусила, что большую часть вечера просидела на кухне с Леоном. Да и Оливер относится к ней чисто по-дружески; ему, похоже, и в голову не приходит, что за Эмили можно поухаживать. Я даже подумала, а не стоит ли нам изменить тактику? Конечно, нельзя выкладывать все напрямик, но что, если намекнуть Оливеру, попытаться заставить его взглянуть на Эмили несколько иначе?

– Отлично. Вот ты этим и займись. В конце концов, ты знаешь Оливера лучше, чем я. Поговори с ним еще раз, и понастойчивей. Иди напролом, не дай ему отказаться. И если ты считаешь, что Сэм не представляет опасности, пригласи и его.

– Ладно, сделаем. Не переживай, Оливер будет наш, – деловым тоном сказала Кэтлин. – Сколько времени в моем распоряжении?

– Две недели.

12

Судьба дает ему второй шанс – и на этот раз Сэм не собирался сдаваться. Будь он проклят, если позволит Оливеру снова увести у него Эмили…

И Сэм принялся за дело. Он пустил слух, что по просьбе друга ищет помещение под магазин – небольшое, уютное, расположенное в центре города, желательно, если этим городом будет Сент-Брайдз. В местном агентстве недвижимости объявления о сдаче в аренду магазинов появлялись довольно часто, но Сэм рассудил, что, если он сам найдет подходящий вариант, а затем сообщит об этом Эмили, она приедет в Корнуолл, чтобы взглянуть на помещение, и, если Сэм ей небезразличен, снова захочет повидаться с ним. Непременно захочет, ведь именно он помог ей сделать первый шаг к осуществлению заветной мечты.

А дальше события будут развиваться следующим образом: Эмили безумно понравится магазин, она переедет в Сент-Брайдз и окажется совсем близко к Сэму. Вот тогда он начнет действовать, и никакой Оливер не сможет ему помешать.

Примерно неделю спустя Бертран Найтингейл, один из работников «Тревисси», сказал Сэму, что его сестра, после тридцати лет честного труда, решила уйти на пенсию и сдать в аренду свой магазин. Сэм расценил известие как добрый знак – судьба всеми силами старается помочь ему обрести долгожданное счастье.

Он набросился на Бертрана с вопросами и выяснил, что пожилая леди уже месяц пытается найти арендатора, но, к ее удивлению, никто пока не заинтересовался магазином. Значит, сообразил Сэм, Эмили удастся заключить договор на выгодных условиях. Кроме того, здание находится на Хамбл-стрит – самой оживленной торговой улице в старой части Сент-Брайдза, и к тому же неподалеку от моря – еще один плюс, учитывая название, которое Эмили придумала для своего художественного салона, – «Морская волна». Нет, определенно, провидение на его стороне.

На следующий день Сэм отправился в Сент-Брайдз. По пути к Хамбл-стрит ему на глаза попалась вывеска агентства недвижимости. Он подошел к доске объявлений и пробежал глазами листовки с красочными фотографиями. Одна из них показалась Сэму любопытной: симпатичный домик на Фласс-стрит, всего в двух кварталах от того места, где находился магазин сестры Бертрана, миссис Маддокс. Сэм на всякий случай записал адрес – ну должен же хотя бы один из вариантов соблазнить Эмили.

Но стоило ему увидеть дом номер тринадцать по Хамбл-стрит, и радужные фантазии Сэма рассыпались в прах. Здание выглядело ветхим и убогим: облупившиеся стены, некогда выкрашенные в веселый розовый цвет, были покрыты какими-то грязно-желтыми разводами, общую мрачную картину дополнял навес над входом – блеклое черное полотнище, на котором проступали серые буквы названия магазина «Джек и Джилл». Два мутных окошка справа и слева от крыльца были забраны частым переплетом, похожим на решетку, – вряд ли подобная витрина привлечет покупателей.

Подойдя поближе, Сэм заглянул внутрь магазина. Вид оказался еще более удручающим, чем снаружи: сумрачное помещение, оклеенное выцветшими зеленовато-коричневыми обоями, вдоль стен до самого потолка громоздятся уродливые деревянные стеллажи. И сама комната была какой-то странной формы, напоминающей пирамиду с обрубленной вершиной. В дальнем углу Сэм разглядел нечто вроде примерочной кабинки – ниша, прикрытая пыльной кирпично-красной занавеской.

Конечно же, дом на Фласс-стрит, выставленный агентством недвижимости на продажу, чистый и ухоженный, с большой зеркальной витриной и симпатичным, в две ступеньки, крылечком, не шел ни в какое сравнение с этой жалкой лачугой под номером тринадцать. Но Сэму не хотелось отказываться от первоначальной идеи самому подыскать магазин для Эмили. Он даже подумал, не попросить ли у хозяйки ключи и с помощью Дженнифер, которая могла бы дать ему несколько дизайнерских советов, сделать небольшой ремонт: поклеить комнату светлыми обоями и пройтись свежей краской по фасаду. Однако подобный макияж будет выглядеть обманом – Эмили должна увидеть здание в том виде, в котором оно находится сейчас, и сама принять решение.

Вернувшись в «Тревисси», Сэм позвонил в Лондон. Со дня их последней встречи в Корнуолле прошла почти неделя. Он надеялся поговорить с Эмили и подробно рассказать о результатах своих поисков. Но в тот день она ушла из дома часов в восемь утра, чтобы не опоздать на собеседование, – первое за последние пять лет, которое показалось ей интересным и важным. Так что Сэму пришлось ограничиться коротким деловым сообщением, оставленным на автоответчике.

Отправляясь в «Беньян Грэфик Дизайн», Эмили вспомнила, как когда-то она, выпускница университета, свежеиспеченный специалист с новеньким дипломом в кармане, так же явилась на собеседование, на подгибающихся ногах переступила порог офиса и в полуобморочном состоянии сидела в приемной, прекрасно понимая, насколько невелики ее шансы. Агентство по найму тоже знало, что их кандидат не имеет опыта работы в офисе и единственное, чем может похвастаться, – это умением печатать на машинке со скоростью парализованной улитки. Однако они все равно посылали Эмили в разные конторы на растерзание агрессивно настроенным секретаршам и нервным, находящимся на грани психического расстройства менеджерам по персоналу.

Так было пять лет назад, а сегодня, сворачивая в узкий переулок, где находилось здание «Беньян Грэфик Дизайн», Эмили почти с нетерпением ждала встречи со своим потенциальным работодателем – он должен быть счастлив заполучить такого уникального сотрудника. Эмили вполне можно назвать опытным, надежным и эффективным менеджером, который способен разрешить практически любую кризисную ситуацию, а, кроме того, ее умению печатать на машинке позавидует любой пианист-виртуоз.

Агентство под названием «Большой шанс» разделяло это мнение: Эмили – редкий специалист. Они пообещали ей потрясающую работу, шефа, о котором можно только мечтать, и дружную команду молодых, энергичных и безумно талантливых людей.

Но, несмотря на столь заманчивые перспективы, Эмили, переступив порог офиса ровно в девять, захлопнула за собой дверь ровно в двенадцать, чтобы никогда больше туда не возвращаться.

Поначалу Эмили сидела в приемной и наблюдала за тремя дамами средних лет, которые, по всей видимости, и составляли ту самую команду молодых и энергичных сотрудников. То, что они, занятые жаркой перепалкой, не обращали внимания на посетителя, ничуть ее не смущало. Напротив, первые минут десять Эмили искренне забавлялась. Но когда три ведьмы перестали рвать друг другу глотки и дружно накинулись на молоденькую секретаршу, она поняла, что больше ни секунды не хочет оставаться в «Грэфик Дизайн». Девушка, безмолвно сносившая попреки разъяренных фурий, до боли напомнила Эмили ее саму. Ради чего возвращаться в ту же удушливую и злобную атмосферу новой фирмы, после того как она целый год проторчала в агентстве Кэрри Пайпер? Эмили позвонила в «Большой шанс» и сказала, что уходит. Однако еще минут тридцать провела в приемной, пытаясь уговорить робкую девушку сделать то же самое.

Эмили покинула стеклянную коробку «Грэфик Дизайн», дошла до ближайшей станции метро, помахивая сумочкой, сбежала вниз по ступенькам и с легким сердцем поехала домой.

Сообщение, оставленное Сэмом, пришлось как нельзя кстати.

Не снимая пальто, Эмили прошла на кухню и нажала кнопку на автоответчике.

«Привет, Эмили!» Услышав голос Сэма, она улыбнулась.

Сэм начал с подробного описания дома на Фласс-стрит. И Эмили сразу же узнала магазин, куда они заходили вместе с Артуром. Итак, печальная женщина сдалась. Эмили от души сочувствовала неудачнице, но знала, что никогда не купит ее унылую лавку. Затем Сэм перешел к дому номер тринадцать на Хамбл-стрит.

«Раньше там был магазин детской одежды „Джек и Джилл“. Сейчас здание находится в плачевном состоянии, но мне кажется, что ты смогла бы привести его в порядок…»

«Джек и Джил»! Эмили снова улыбнулась – сколько милых воспоминаний детства связано с этим названием.

Она поднимается по двум широким каменным ступеням, с замирающим сердцем открывает тяжелую дверь, громко звякает колокольчик, миссис Маддокс пулей вылетает навстречу покупателю и как ураган увлекает Эмили за собой в глубь магазина к длинной вешалке, где полно чудесной одежды. Ее так много, что Эмили приходится приложить немало усилий, чтобы раздвинуть плотный строй соблазнительных нарядов и вытащить приглянувшееся платье.

Всякий раз, когда они с родителями приезжали в Корнуолл, поход в «Джек и Джилл» становился самым волнующим событием. Первый раз Эмили попала в магазин, когда ей было лет тринадцать, – уже достаточно взрослая, чтобы уделять самое пристальное внимание своей одежде, и в то же время еще ребенок, способный настолько влюбиться в обновку, что родителям приходилось силой оттаскивать Эмили от зеркала и долго уговаривать снять перед сном потрясающе красивые джинсы из мягкого вельвета, украшенные множеством карманов на заклепках и молниях.

Однако сейчас, когда Эмили услышала знакомое название, в ее памяти прежде всего всплыли не горы пестрой одежды, но другое, гораздо более дорогое воспоминание – мама. Как же было здорово ходить по магазинам вместе с мамой и вместе делать покупки!

Эмили хорошо помнила, с каким волнением, от которого приятно ныло в животе, а по всему телу пробегала теплая волна, она откидывала красную занавеску примерочной кабинки, выходила в зал и ловила на себе оценивающий взгляд матери. Иногда в этом взгляде можно было прочесть одобрение. Никогда между Эмили и мамой не возникало такой близости и такого полного взаимопонимания, как во время совместных походов по магазинам. Пожалуй, лишь во время этих походов присутствие рядом высокой и симпатичной дочери доставляло маме удовольствие.

Эмили еще раз прокрутила запись на автоответчике.

Ей казалось, что она слышит голос матери: «Ну что ты там копаешься?». Эмили застегивает пуговицы, с трудом пропихивая их непослушными пальцами в узкие петли, торопливо завязывает шнурки на ботинках и выходит из примерочной. А потом они идут по улице, обе веселые и счастливые. Эмили шагает рядом с мамой, с гордостью покачивая большим фирменным пакетом, на котором красуется эмблема магазина «Джек и Джилл».

Эмили позвонила Сэму, но не застала его и оставила на автоответчике восторженное послание со словами благодарности. Потом набрала номер Артура и, задыхаясь от волнения, выложила ему свою потрясающую новость. И тут же объявила, что прямо сегодня приедет в Сент-Брайдз семичасовым поездом, и попросила встретить ее на вокзале.

Артур выразил осторожный оптимизм по поводу удачной находки Эмили, но, слыша взволнованный голос сестры, решил пока оставить сомнения при себе. С одной стороны, Артур понимал, что должен выступить в роли заботливого брата и вдумчивого юриста, который стремится предусмотреть все мельчайшие детали, но в то же время он ни секунды не сомневался – Эмили способна осуществить задуманное, а сама идея о том, что сестра будет жить в Сент-Брайдзе, казалась Артуру просто великолепной.

И только сев в поезд, Эмили немного остыла и смогла, наконец, серьезно задуматься о том, куда и зачем она едет. Глядя на проплывающие за окном холмы, Эмили вздыхала и удивленно покачивала головой: как она, с ее обычной осторожностью и привычкой все тщательно обдумывать и взвешивать, вдруг решилась на столь рискованное предприятие.

«Посмотрите на меня! – мысленно воскликнула Эмили, обращаясь к Рейчел и Джо-Джо, к Холли и Кэтлин. – Вы считаете меня трусихой, которая боится собственной тени. Ну, а что вы теперь скажете? Видите, если у меня нет сомнений в правильности моего поступка, я могу быть отважной и смелой и решительной до безрассудства».

Однако, напомнила себе Эмили, она пока не совершила никакого глупого безрассудства – просто едет посмотреть дом, который, возможно, арендует для своего магазина. Все ее сбережения находятся в банке в целости и сохранности. Вот и отлично, и нет никакой необходимости спешить, и никто не заставляет ее принимать окончательное решение прямо сейчас.

Да, но, если она все же возьмется за дело, этих сбережений все равно не хватит. Эмили придется составить бизнес-план и взять кредит в банке. Интересно, согласится ли миссис Маддокс сдать помещение на небольшой срок – скажем, для начала на полгода, или потребует подписать долгосрочный договор? И как быстро Эмили должна дать ответ?

До сих пор художественный салон с поэтическим названием «Морская волна» был для Эмили чем-то вроде детской игры – забавно вообразить себя хозяйкой магазина, торгующей красивыми вещами, которые появляются точно по мановению волшебной палочки и так же легко исчезают, словно растворяясь в воздухе, когда возникает желание заменить их другими.

Но чем ближе подъезжала Эмили к Корнуоллу, тем яснее понимала: ее прекрасная мечта грозит превратиться в суровую реальность, и все окажется намного сложнее.

На следующее утро Эмили отправилась на Хамбл-стрит одна, поскольку у Артура было запланировано несколько важных встреч, которые он не мог отменить. Она примчалась раньше назначенного времени и остановилась на крыльце, поджидая миссис Маддокс. Уже через пять минут у Эмили не осталось никаких сомнений – если уж открывать магазин, то именно здесь, на этой улице, именно в этом доме номер тринадцать. То, что казалось Сэму тесной каморкой, представлялось Эмили уютной комнаткой. Там, где Сэм не видел ничего, кроме низкого потолка и неудачной конфигурации помещения, Эмили ухитрилась разглядеть оригинальный стиль и возможность для создания необычного интерьера. А грязно-желтые ободранные стены, приведшие Сэма в такое уныние, вызывали у Эмили прилив бодрости и желание поскорее взяться за малярную кисть. Во всем – в каждой детали, в каждой мелочи она находила свою прелесть и массу преимуществ по сравнению с обустроенным, чистеньким и ужасно скучным магазином на Фласс-стрит.

Когда десять минут спустя запыхавшаяся миссис Маддокс показалась из-за угла, ей было достаточно издали взглянуть на Эмили, которая, сунув руки в карманы, прохаживалась возле крыльца и по-хозяйски оглядывала запыленные стекла витрины, чтобы понять – сделка состоится.

Все как в детстве, подумала Эмили, стоя за спиной миссис Маддокс, пока та возилась с ключами. То же знакомое волнение и захватывающее дух ожидание необыкновенного праздника – чувства, которые Эмили испытывала всякий раз, когда они с мамой поднимались по широким каменным ступеням и открывали дверь магазина. И сама миссис Маддокс осталась прежней – та же смелая ядовито-красная помада на тонких губах и бурный темперамент хозяйки провинциальной лавчонки, зорко следящей за покупателями и не стесняющейся высказывать вслух свое авторитетное мнение-маме частенько приходилось выслушивать неодобрительные замечания по поводу огромных денег, которые тратятся на наряды для сопливой девчонки.

Осмотрев помещение, они снова вышли на улицу. Эмили не пыталась хитрить и делать вид, что у нее есть какие-то сомнения. Однако попросила миссис Маддокс дать ей немного времени для принятия окончательного решения и составления сметы расходов, опираясь на точные цифры, а не на примерные расчеты и прикидки.

– Хорошо, подумайте, – сказала пожилая леди. – Но я предлагаю вполне приемлемую цену, так что учтите – желающие найдутся, – строго добавила она, прищурив глаза от яркого мартовского солнца.

Годовая рента составляла восемь тысяч фунтов – чуть меньше, чем ожидала Эмили. Кроме того, миссис Маддокс согласилась на полугодовую рассрочку по первому взносу, с учетом того, что Эмили надо наладить дело, закупить товар и дождаться прибыли. А также, поскольку миссис Маддокс собиралась жить в квартире, расположенной над магазином, расходы, связанные с капитальным ремонтом здания, она брала на себя. Все внутренние работы по изменению интерьера Эмили должна будет произвести за свой счет. Хотя миссис Маддокс искренне полагала, что в этом нет никакой необходимости.

– Освещение прекрасное, – она щелкнула выключателем. – Большинство полок в отличном состоянии. – Миссис Маддокс всем телом навалилась на стеллаж, демонстрируя его надежность.

Эмили предпочла благоразумно промолчать и не посвящать пока добрую женщину в свои планы по кардинальному переустройству магазина.

Она возвращалась в Доджер-Пойнт в приподнятом настроении, сгорая от нетерпения поделиться с кем-нибудь своими впечатлениями и планами. Однако ее слушателем оказался не Сэм, благодаря которому Эмили отыскала замечательный дом на Хамбл-стрит, первым делом она позвонила Артуру.

Только поздно вечером, уже вернувшись в Лондон, Эмили позвонила Сэму, горячо поблагодарила за помощь, долго рассказывала о своих детских воспоминаниях, связанных с магазином «Джек и Джилл», и о том, как здорово все складывается – теперь они будут жить по соседству и видеться гораздо чаще.