Текст книги "Энцо Феррари. Самая полная биография великого итальянца"

В том году Энцо все же был замечен прессой. В понедельник, 8 декабря, журнал Paese Sportivo опубликовал статью, в которой кратко описывались две гонки, в которых он участвовал. Корреспонденция была озаглавлена «Самый молодой выживший в “Тарга Флорио“» и украшена фотографией молодого гонщика. Энцо еще не исполнилось двадцати двух, а он уже показал свой талант в такой известной и сложной гонке.

Краткий, но характерный портрет Энцо: «Впереди у этого молодого моденца – светлое будущее в автоспорте. Родился он в 1898 году, высок, силен, смел, за рулем он уверенный и быстрый – отличный и опытный водитель. Феррари, преследуемый guinge – французское словечко, которое использовали в то время для обозначения неудачи (!) в спорте[8]8
   Приблизительно соответствует русскому слову «невезуха».


[Закрыть] – в “Тарга Флорио“ и “Парма – Поджо-ди-Берчето“ все же показал себя способным побеждать».

Феррари теперь переехал в Милан, там он работал и жил. Но он не забыл Модену, и, даже не чувствуя по ней такой ностальгии, как это случится в будущем, той зимой 1920 года Энцо все равно возвращался в Модену всякий раз, когда мог. Он садился на поезд и снова появлялся в городе, чтобы навестить мать и провести время со старыми друзьями – по крайней мере, с теми, кого пощадила война.

Однажды, прогуливаясь по улицам города, он случайно заметил щит, рекламирующий компанию «Ферт», производящую свечи зажигания. И с изумлением обнаружил в этой рекламе свое имя и имя своего друга. Текст гласил: «Э. Феррари – Д. Манцини». Он с удивлением прочитал, что они с Манцини были «полномочными представителями “Ферт“ в регионе Эмилия» и что они занимаются «поставками запчастей для автомобилей и мотоциклов».

А он и понятия об этом не имел.

Загадку он разгадал, найдя Манцини в доме номер два по улице Фаллоппиа, одной из узких улиц в тени Гирландины[9]9
   Колокольня в Модене.


[Закрыть], где находился офис «Ферт». Несколько месяцев назад он порекомендовал Манцини в компанию «Ферт», у которой были деловые отношения с CMN. Энцо совершенно забыл об этом, но его друга приняли туда на работу, и чтобы отблагодарить его за рекомендацию, он, когда получил разрешение создать представительство компании в Эмилии, решил включить в него и Энцо, хотя и в роли почетного члена.

Манцини сделал спонтанный жест, вызванный только благодарностью: на то время Феррари еще не был настолько известным в мире гонок, чтобы друг мог воспользоваться этим в рекламных целях. Энцо был приятно удивлен сердечностью Манцини.

Удовлетворенный вниманием прессы и результатами, которых он достиг в столь короткий срок, Энцо начал искать более мощную и надежную машину, чем его CMN. Вскоре его внимание сосредоточилось на автомобиле с аристократическим звучанием названия – «Изотта-Фраскини». Он разузнал, что три из шести автомобилей класса «Гран-при», построенных «Изотта-Фраскини» в 1914 году, все еще находились в Италии.

Энцо не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что эта машина ему очень бы подошла. Без гроша в кармане, имея у себя на балансе только «CMN15/20», Энцо решил приобрести «Изотта-Фраскини 100/110 IM Corsa Cliente».

Это был довольно мощный автомобиль, но ему уже было семь лет. Энцо хорошо знал, что большинство производителей скоро выпустят новые автомобили и, следовательно, те, что были построены до войны, окажутся устаревшими. И он, немного подкопив, вместе Гульельмо Каррароли, его другом, который мечтал стать его гоночным механиком, после долгих переговоров и убеждений, что вскоре на такие автомобили, как «Изотта-Фраскини Гран-при 1914», покупателей уже не будет, Энцо убедил миланского производителя продать ему автомобиль за скромную сумму.

Успех этой операции понятен: помимо более или менее обоснованных рассуждений о старении довоенных машин, а также личной привлекательности, которую Энцо начал осознавать, следует помнить, что отношения между «Изотта-Фраскини» и CMN были очень тесными, и что Энцо не был совершенно незнаком руководству миланской компании, которой он фактически предложил обменяться автомобилями.

После покупки гоночного автомобиля (без спроса матери, которая всю жизнь будет припоминать ему эту самодеятельность) следующим вложением стали 150 лир, которые Энцо заплатил в качестве вступительного взноса на Гран-при «Парма – Поджо-ди-Берчето» 1920 года, назначенный на 30 мая – первую гонку сезона, в которой он решил участвовать. В тот день с Энцо дебютировали не только новая машина, но и новый гоночный механик, что было вполне естественным, учитывая, что Гульельмо Каррароли был его другом и оплатил половину стоимости «Изотта-Фраскини».

В день гонки над всей дистанцией угрожающе висели тучи. Несмотря на это, дождя прогнозы не предсказывали. Чтобы поддержать интерес зрителей до самого конца, в этом году организаторы решили пускать более мощные автомобили последними.

Гонка началась в 8:30 утра. Участники стартовали с пятиминутным интервалом. За рулем своего нового «Изотта-Фраскини 100/110 IM» Энцо должен был соревноваться с двумя маститыми соперниками – графом Мазетти и Кампари. По новым правилам все трое были среди последних, отправившихся на трассу.

Кампари выиграл гонку, опередив Мазетти на четыре секунды. Энцо отстал от победителя на две минуты и двадцать одну секунду, но его время все равно было на десять минут лучше, чем годом ранее. Это был третий результат дня и второй в его классе. Энцо впервые в карьере поднялся на подиум. С новой, более конкурентоспособной машиной, несмотря на проблемы с резиной на второй половине подъема к Поджо-ди-Берчето, он показал, что может соперничать с лучшими гонщиками.

Удивительно, но после гонки единственным недовольным своим выступлением был сам Энцо. Возможно, он чувствовал, что мог бы выступить лучше, и, выйдя из машины, он разрыдался. Однако, несмотря на его разочарование, внимательная пресса отметила его выступление и третье место: «умелый и невезучий», написали о нем на следующий день после гонки.

В целом же выступление было хорошим, и вдохновленный Энцо записался на участие в «Гран-при Муджелло», который состоялся 13 июня. Эта гонка проводилась во второй раз после 1914 года, хотя и по другой формуле. Длина трассы составляла более трехсот километров, что равнялось пяти кругам по шестьдесят километров каждый. После выступления в Парме Энцо причисляли к фаворитам. Для прессы он был одним из пятерых гонщиков, способных бороться за победу, наряду с Кампари, Мерегалли, Брилли Пери и Озеллой.

Несмотря на то, что политическая и экономическая ситуация была далеко не безоблачной, во второе послевоенное лето привлекательность автогонок как минимум достигла довоенного уровня, а то и превзошла его. Антонио Аскари и Джузеппе Кампари были идеалами нового поколения спортсменов. В день гонки из Флоренции в Муджелло отправились два специальных поезда. Накануне вечером длинные вереницы машин заполнили дороги, ведущие от столицы Тосканы к трассе. Вдоль этих дорог деревни были освещены, бары и кафе работали всю ночь, чтобы поклонники гонок могли подкрепиться. На рассвете тысячи любителей автоспорта уже теснились вдоль трассы и в нетерпении ожидали проезда гоночных машин.

Первый пилот стартовал спустя четыре минуты после того, как стрелка перевалила за семь часов утра. Аскари вышел на старт в 7:29, Энцо – в 8:02. Из тридцати заявленных на гонку машин стартовали двадцать четыре. Завершили ее только пятеро. Изматывающая трасса не щадила ни гонщиков, ни их автомобили. Большинство пилотов столкнулись с разными техническими проблемами. Некоторые вылетели с трассы.

Вместе со своим другом Гульельмо Каррароли Энцо провел «красивую и очень ровную» гонку, но не смог ее закончить. После четвертого круга он занимал третье место, когда неисправность дроссельной заслонки не позволила ему сделать последний рывок к Мазетти и Кампари и заставила его сойти с дистанции. Первой реакцией Энцо были злость и разочарование. Как и после предыдущей гонки, он разрыдался. Затем, несмотря на горечь и раздражение от того, что упустил возможность выиграть, он взял себя в руки. Припарковал автомобиль за пределами трассы и, сидя в нем, наблюдал за окончанием гонки, дружелюбно беседуя с собравшимися вокруг него зрителями. Победу вновь праздновал Кампари: он шел позади Мазетти, когда тот вылетел с трассы из-за взрыва шины.

Следующая гонка в календаре планировалась через семь дней, в воскресенье, 20 июня. Поскольку она также проходила в Тоскане, Энцо решил остаться там, чтобы избежать постоянных переездов. Гонка «Кубок Консумы» была одной из самых старых в Италии и одной из самых коротких – всего шестнадцать километров. Как и в предыдущее воскресенье, граф Мазетти был невероятно быстрым – настолько, что побил рекорд, установленный Винченцо Ланчей в 1904 году. Но когда публика уже праздновала его победу, другой тосканский аристократ, маркиз Никколини, показал еще более быстрое время, улучшив результат Мазетти на четыре секунды.

Теперь победу у Никколини могли отобрать только Джузеппе Кампари и Энцо Феррари, которые еще были в гонке. Но дождь замедлял последние километры гонки Кампари, а прибытия на финиш «Изотты-Фраскини» с Энцо за рулем судьи и зрители ожидали напрасно. Прокол вынудил его остановиться в начале гонки для замены резины. А потом порвался ремень двигателя, и Энцо был вынужден сняться с гонки.

Первые гонки сезона 1920 года преподали Энцо Феррари два урока. Он понял, что, сидя за рулем хорошей машины, может конкурировать на равных или почти на равных с лучшими гонщиками. Но его «Изотта-Фраскини» была насколько мощной, настолько же и ненадежной. На этом этапе своей еще недолгой карьеры Энцо был убежден, что у него есть будущее в качестве пилота. Но он также понял нечто, что врезалось ему в память на всю жизнь: даже самому талантливому гонщику не по силам побеждать, если у него нет лучшей машины.

А еще раньше он пришел к пониманию того, что лучшие гоночные автомобили делаются в Милане компанией «Альфа-Ромео».

Глава 4
Большая любовь

Под влиянием успехов, которых достигли Альберто Аскари и Джузеппе Кампари, репутация «Альфа-Ромео» в автоспорте за короткое время стремительно выросла. На карте итальянской автомобильной индустрии миланская компания была маленьким пятнышком, одним из многих. Однако летом 1920 года гоночные автомобили, произведенные на заводе в Портелло, уже безоговорочно были мечтой каждого итальянского любителя автогонок.

В августе того года Энцо Феррари, один из самых перспективных, молодых и амбициозных профессиональных пилотов, добился встречи с Джорджо Римини, коммерческим директором и руководителем спортивного направления «Альфа-Ромео».

Энцо был принят в офисе на улице Траяно, в миланском районе Портелло. После приятной беседы Римини решил взять его на испытательный срок в качестве резервного пилота для двух лучших итальянских профессиональных гонщиков – Антонио Аскари и Джузеппе Кампари. Таким образом, после всего пяти гонок и одного подиума перед Энцо Феррари открылись такие возможности роста, какие всего год назад показались бы ему нереальными.

Безусловно, важную роль в его быстром взлете сыграл и его талант – не будь у него способностей, Римини просто продал бы ему автомобиль, не включая его в команду. Тем не менее, настоящим ключом к этой вроде бы маленькой, но во многих отношениях огромной победе был набор качеств: настойчивость, непоколебимая вера в свои возможности, неутолимая жажда успеха – та, которую Энцо вскоре начал называть «треволнением» – не только в гонках, но и в жизни. Эти качества никогда не покидали его и сделали из него того гиганта, которым он стал.

ШАГ ЗА ШАГОМ ЭНЦО ФЕРРАРИ СТРОИЛ СВОЕ БУДУЩЕЕ. CMN БЫЛА ДЛЯ НЕГО ТРАМПЛИНОМ: ТЕПЕРЬ, КОГДА ОН СТАЛ ПИЛОТОМ «АЛЬФА-РОМЕО», ОН ОСТАВИЛ СВОЮ ПРЕЖНЮЮ РАБОТУ БЕЗ ОСОБОГО СОЖАЛЕНИЯ. НО ОН НЕ ОСТАВИЛ ДОЛЖНОСТЬ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ В ЭМИЛИИ-РОМАНЬЕ, КОТОРУЮ ОН ПОЛУЧИЛ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ТОМУ НАЗАД.

В Модене, в доме номер пять на улице Якопо Бароцци, совсем рядом с историческим центром города, в том же августе, когда он был принят Римини, Энцо открыл «Эмильянское кузовное ателье» – салон продаж CMN, к которому он амбициозно добавил мастерскую-лабораторию, где, помимо ремонта и покраски автомобилей любой марки, он планировал разрабатывать кузова для тех клиентов, которые в то время покупали только шасси с радиатором, капотом и приборной панелью, а одевать автомобиль поручали местным кузовщикам. Фактически это было то же самое, что делало «Итало-аргентинское кузовное ателье» в Милане.

Энцо Феррари в «Эмильянском кузовном ателье» был главным партнером. Чтобы основать его, он продал свой дом на Вилла Санта Катерина и вложил свое маленькое наследство, оставшееся после металлургической компании его отца. В уставной капитал в 50000 лир Феррари внес 75 процентов, то есть 37500 лир. Оставшиеся 12500 внес Пьетро Казаленьо, миланец из Кивассо, с которым Энцо познакомился в за год до этого.

Согласно акту о создании «Эмильянского кузовного ателье Э. Феррари и Ко», составленному в воскресенье, первого августа 1920 года в присутствии адвоката Камилло Донати, должность Казаленьо называлась «технический директор». Его обязанностью было техническое руководство ателье. Энцо Феррари оставил себе коммерческие, представительские и административные обязанности. С юридической точки зрения в ателье он был партнером с неограниченной ответственностью. Регистрация компании была заверена в суде Модены в пятницу, 6 августа. Соглашение действовало до 31 декабря 1926 года.

Менее чем через два года пребывания в мире автомобилей Энцо Феррари решил, что у него достаточно знаний для основания своего бизнеса. В соответствии с распределением обязанностей, Казаленьо должен был заниматься разработкой и созданием кузовов для châssis CMN, а также для автомобилей других производителей, которые клиенты приобретали у самой CMN или у других дилеров.

Первым гоночным событием Энцо Феррари в «Альфа-Ромео» стала «Тарга Флорио» 1920 года – классическая сицилийская гонка, перенесенная на 24 октября.

В этом году Сицилия встретила участников холодом и дождем. В день гонки погода была ужасной, как и в предыдущие дни, но главный конструктор «Альфа-Ромео» Джузеппе Мерози мудро установил маленькие защитные экраны из тонкой металлической сетки и крылья на колеса, чтобы защитить своих гонщиков от неизбежных брызг грязи. Первый участник стартовал в семь утра. Затем гонщики выезжали с интервалом в шесть минут. Кампари начал свой заезд в 7:06, Энцо – с уже неизменным шейным платком, который ему подарила на удачу мать – ровно через час.

При первом пересечении финишной линии Энцо узнал, что он занимает пятое место, почти в восьми минутах от leader гонки Гвидо Айрольди на «Италии». Информация, предоставленная Энцо, была верной лишь отчасти: он действительно отставал почти на почти восемь минут, но был на втором месте, а не на пятом.

За три круга до финиша погода испортилась совсем. Дорога стала все больше походить на реку из грязи с маленькими камешками и камнями побольше, опасно выступающими из-под земли. Через несколько миль Кампари был вынужден сняться с гонки, и Энцо оказался последней надеждой «Альфа-Ромео» на хороший результат. Несмотря на дождь и грязь, Феррари на втором круге показал впечатляющую скорость. Он остановил секундомеры на времени, соответствующем второму по скорости кругу дня, и расположился на почетном втором месте за новым leader гонки, Гвидо Мерегалли на «Надзаро».

Когда он начал третий круг, солнце наконец стало пробиваться сквозь облака. Но на этом этапе, когда за плечами пилотов было уже больше 220 километров, они начали ощущать усталость после изнуряющей гонки, проходившей в условиях, близких к пределам выносливости. Мерегалли прошел третий круг на две минуты хуже, чем предыдущий, Энцо потерял аж три минуты. Таким образом, на момент начала четвертого, последнего круга между двумя гонщиками было 11 минут 26 секунд.

За полкруга до финиша усталость Мерегалли дала о себе знать – он начал ехать заметно медленнее. Флорентиец, будучи на пределе своих сил, старался удерживать машину на дороге, но для этого ему приходилось значительно снижать скорость. Энцо понял, что у идущего первым пилота есть серьезные физические трудности, и решил, что пришло время пойти ва-банк.

И он погнал машину «на небывалой скорости», рискуя так, как не рисковал никогда в своей жизни. Отрыв начал быстро сокращаться. Оставалось всего несколько километров, но Энцо не сдавался. Он верил. Победа на «Тарга Флорио» могла поднять его на вершину итальянского автоспорта. Но, несмотря на то, что на последнем круге он гнал как ошалелый и установил лучшее время, он смог приблизиться к Мерегалли только на семь минут и в конечном итоге пришел вторым.

Для двадцатидвухлетнего парня, участвующего в своей первой гонке на новом автомобиле и в составе новой команды, это был выдающийся результат. Но итоги могли быть еще лучше, если бы в конце первого круга Энцо знал о том, что был вторым, а не пятым. Поняв, что он не по своей вине потерял отличный шанс выиграть свою первую гонку, Энцо расстроился так, что рыдал «как ребенок». В ярости он поклялся, что «больше никогда не будет гоняться».

С учетом ошибки, жертвой которой он стал случайно, пресса говорила о нем как о моральном победителе гонки. «Он провел великолепную гонку и должен быть доволен своим успехом, который поставил его в один ряд с лучшими итальянскими пилотами», – написал один из журналистов, освещавших «Тарга Флорио». В беседе с прессой после гонки Энцо говорил о «препятствиях в виде животных и преград из деревьев и больших камней», считая их основной причиной своей неудачи.

Тем не менее, вечером его гнев утих. Польщенный вниманием прессы, радуясь похвале, которую он получил от руководителя спортивного направления «Альфа-Ромео», и аплодисментам зрителей, а также, что было не менее значимым, приятно удивленный призом в двенадцать тысяч лир, который полагался за второе место, он, наконец, стал смотреть на свой замечательный результат в правильном свете. И его желание бросить гонки вскоре растаяло без следа.

Но самым ценным, что Энцо приобрел на Сицилии (за исключением солидной денежной премии), были первые ростки дружбы с партнером по «Альфа-Ромео» Джузеппе Кампари. Впервые они встретились на тренировке перед гонкой. Кампари, признанный чемпион, сразу проникся симпатией к молодому гонщику-полулюбителю, который спал и видел свое будущее в мире гонок. Великодушный и талантливый, Кампари вскоре стал одним из ориентиров для Феррари как в команде, так и вне гонок. В свою очередь, Энцо всегда относился к Кампари с любовью как к человеку и с восхищением как к чемпиону.

«Тарга Флорио» была последней значимой гонкой в сезоне-1920. 14 ноября в Галларате прошла гонка «Километро Ланчато», относительно важное событие. Кампари участвовал в категории «гоночные автомобили», в то время как Антонио Аскари и Энцо Феррари заявились в категорию «серийные автомобили», и Энцо установил в ней лучшее время. Несмотря на то, что «Километро Ланчато» не была гонкой в традиционном смысле этого слова, для Энцо это была первая победа в классе.

Если «Тарга Флорио» стала местом его первой встречи с Кампари, то в Галларате Энцо впервые познакомился с еще одним гигантом автомобильного мира 1920-х – Антонио Аскари. Вообще-то говоря, их дружба началась с неприятности: они возвращались в Милан на тех же машинах, которыми управляли в гонке, и из-за тумана, внезапно окутавшего сельскую местность, Энцо врезался в заднюю часть машины Аскари, которая внезапно остановилась перед закрытым железнодорожным переездом. Аскари – возможно, задетый тем, что Энцо в гонке был быстрее – отреагировал на столкновение весьма резко: молодому и сконфуженному происшествием партнеру крепко досталось.

В свои почти двадцать три года, которые он готовился отметить 18 февраля 1921 года, Энцо Феррари мог быть доволен. За два с небольшим года ему удалось придать своей жизни смысл и направление, о котором он мечтал с юных лет. Открыв «Эмильянское кузовное ателье», он начал предпринимательскую деятельность, с помощью которой надеялся повторить коммерческие успехи своего отца. А благодаря Джорджо Римини он смог осуществить свою юношескую мечту стать гонщиком, и, как показало второе место на «Тарга Флорио», гонщиком очень недурным.

В довершение всего, этой зимой Феррари стал еще и дилером «Альфа-Ромео» в Модене. Этот статус добавился к представительству CMN во всем регионе Эмилия-Романья, от которого Феррари не обязан был отказываться и от которого он не отказался.

8 мая 1921-го, в третий раз за три года, Энцо Феррари вышел на старт «Парма – Поджо-ди-Берчето». Кампари ехал за рулем «Гран-при 1914», а Аскари, Феррари и Сивоччи – на трех «20–30 SE». Для Энцо, сидевшего за рулем такого же автомобиля, как и у двух его партнеров, и ехавшего по маршруту, который он знал лучше, чем содержимое собственных карманов, это была уникальная возможность показать себя в лучшем свете. Но Аскари и Сивоччи доминировали в своем классе, Кампари стал вторым в абсолютном зачете, а Энцо закончил гонку в Форново, примерно на полпути вверх – механическая неисправность заставила его сняться с гонки. Через три недели Энцо приехал в Сицилию на «Тарга Флорио». Погодные условия двух предыдущих лет убедили Винченцо Флорио вернуться к довоенным традициям, когда гонка проводилась весной. «Тарга Флорио» 1921 года, запланированная на воскресенье, 29 мая, также отметилась возвращением к соревнованиям «Мерседеса».

Энцо с партнерами приехал в Палермо на поезде за несколько дней до гонки. Кампари на модели «Гран-при 1914» должен был участвовать в общем зачете. Феррари и Сивоччи на своих «20–30 ES Sport» с моторами объемом 4,5 литра соревновались за победу в своем классе. Пресса называла Кампари фаворитом на победу, а Сивоччи – наиболее вероятным победителем в своем классе. Благодаря второму месту в общем зачете Энцо также был включен в число потенциальных претендентов на победу в классе.

В гонке, которую выиграл Джулио Мазетти на «Фиате», Кампари, несмотря на невероятный последний круг, занял только третье итоговое место, уступив также «Мерседесу» немца Макса Зайлера. Таким образом, большого успеха для «Альфа-Ромео» добились Сивоччи и Феррари, занявшие первое и второе место в своем классе и четвертое и пятое место в общем зачете – два пилота на серийных машинах заняли места после трех пилотов на гоночных.

Энцо был уже ветераном «Тарга Флорио». Его выступление было безупречным. После первого круга, не слишком впечатляющего, он начал отыгрыш. По окончании третьего круга он был четвертым в общем зачете. И когда Сивоччи потерял время на замену пробитой шины, Энцо поднялся на первое место в своем классе и на третье место в общем зачете. В момент пересечения им стартовой линии в Черде, в начале четвертого и последнего круга, у него было шесть секунд отрыва от Сивоччи.

На последнем этапе опыт и класс Сивоччи сделали свое дело. Гонщик из Салерно быстро догнал Феррари и неуклонно наращивал темп, вплоть до того, что привез сопернику две минуты. У Энцо, который на последнем круге улучшил свое время еще на 24 секунды и знал, что отдал всего себя, не было никаких оснований для жалоб. Превосходство Сивоччи в опыте и классе стало решающим, и он честно это признал.

Однако пресса между двумя гонщиками различий не делала. «Уго Сивоччи и Энцо Феррари были достойными тех чудес техники, которые они привели к финишу. Оба показали выдающееся выступление, которое превзошло все ожидания и вызвало настоящий восторг у зрителей этой классической сицилийской гонки».

Дела двадцатитрехлетнего Энцо Феррари начали идти в верном направлении. Помимо того, что он пользовался большим уважением внутри «Альфа-Ромео», он быстро вписал свое имя в состав когорты лучших гонщиков послевоенного времени. И помимо всего, он влюбился, что, между прочим, немаловажно.

Теперь это уже не было секретом. Рядом с ним всегда была молодая и привлекательная блондинка. Она сопровождала его на всех гоночных мероприятиях, а нередко – и в рабочих поездках в Милан. Несмотря на то, что его очаровывал тот образ жизни, который вел Кампари – женщины, вечеринки, шампанское, – Энцо был уверен, что его идеальный образ жизни больше похож на тот, который вел Аскари – семейный и без ветра в голове. Однажды Энцо осознает, что брак – не для него, но в то время он был искренне убежден, что для жизненного равновесия ему нужна постоянная спутница.

Он познакомился с Лаурой Доменикой Гарелло вскоре после своего приезда в Турин, почти сразу после окончания Первой мировой войны. Однажды, гуляя под арками рядом с железнодорожной станцией «Порта Нова», он увидел ее и был поражен. Она была «красивой девушкой, блондинкой, элегантной, живой, миниатюрной». С красивыми глазами. Он, чтобы не чувствовать себя одиноким в совершенно незнакомом городе, отчаянно искал утешение и компанию и моментально влюбился в Лауру.

Его ухаживания поначалу встретили сопротивление родителей девушки, а позже стал помехой и переезд Энцо в Милан после приема в CMN. Но история любви все же продолжалась, и летом 1921 года Лаура совершила чрезвычайно смелый шаг для того времени – переехала жить к Энцо в Модену.

Адальджиза, будучи натурой, чрезмерно заботящейся о сыне, с первых дней относилась к его подруге ревниво. Сразу стало ясно, что две женщины сосуществовать не могут. Ревность матери столкнулась с непримиримостью молодой женщины. Они спорили все чаще и все более яростно. Энцо оказался между двух огней и не мог – или просто не хотел – занять четкую позицию. Он все еще находился на том этапе жизни, когда верится, что любовь и разум в конечном итоге победят и все уладят. В конце концов, в Модене были и те, кто считал Лауру самой красивой девушкой в городе.

Лаура начала сопровождать Энцо повсюду, куда бы он ни отправился – возможно, в том числе и для того, чтобы быть как можно дальше от Модены и Адальджизы. В середине июля она была с ним на «Муджелло», где «Альфа-Ромео» организовала несколько дней тестов перед гонкой, запланированной на 24 числа того же месяца.

Несмотря на скептицизм прессы, он провел удачную гонку. В то время как Аскари и Сивоччи были вынуждены сойти с дистанции, Энцо финишировал на втором месте, вслед за Кампари. После почти 400 километров и более шести часов гонки его отделили всего пять минут от победителя, который, кстати, управлял гораздо более мощным автомобилем. Второе место на «Муджелло» принесло Энцо первую настоящую победу в своем классе. Прессе не оставалось ничего иного, кроме как пойти на попятную и похвалить его за «блестящее, отточенное вождение».

Ему также присудили специальную награду, «Тарга Мазетти» – она вручалась самому быстрому гонщику на серийном автомобиле. Для Энцо это было значительным личным успехом.

Идиллическая картина была нарушена нерентабельностью «Эмильянского кузовного ателье». Энцо пришлось познать на своем опыте, что просто так мастером кузовного дела не станешь. У него не было никакого специфического коммерческого опыта, и он был вынужден делегировать техническую сторону бизнеса своему партнеру-соучредителю Казаленьо. Из-за многочисленных командировок на гоночные трассы Энцо не мог уделять бизнесу столько времени, сколько требовалось.

Услуги «Эмильянского кузовного ателье» ценились – Казаленьо, безусловно, знал свое дело. Но, возможно, кузовные мастерские не просто так открывались и процветали именно в больших городах – в первую очередь в Милане и Турине. В Модене, судя по всему, было недостаточно клиентов для того, чтобы обеспечить процветание «Эмильянского кузовного ателье», несмотря на рекламу, которую Энцо делал ей своими гонками. Его финансовое положение было столь удручающим, что, когда Лаура переезжала в Модену, за билеты на поезд для обоих платила она.

Лето 1921 года было очень жарким.

Гонка «Кубок Альп»: старт в Турине, финиш в Милане. Победителем объявлялся пилот, который выдерживал среднюю скорость 48 километров в час на дистанции более двух тысяч километров гонки.

Из тридцати заявившихся гонщиков двадцать четыре выехали от туринского стадиона ранним утром воскресенья, 7 августа. Энцо решительно включил первую передачу и поехал в 6:05.

В течение следующих девяти дней он был похож на простого туриста – проезжал на своем «Альфа-Ромео 20–30 ES» через самые красивые альпийские долины. Длина этапов, в некоторых случаях достигавшая почти 500 километров, испытывала Энцо и других участников не столько на мастерство вождения, сколько на выносливость. Единственную по-настоящему большую сложность могли представлять собой крутые спуски. Именно на одном из таких участков случилась авария главного фаворита гонки, Антонио Аскари, чья белая «Альфа-Ромео» с номером «1» перевернулась в густом лесу в Трентино, после перевала Карла Великого. Спускаясь, Аскари внезапно обнаружил, что дорога заблокирована повозкой. Чтобы избежать столкновения с ней, он резко вильнул на обочину, и машина опрокинулась в овраг.

Подъехав к месту аварии, Энцо увидел троих мужчин, лежащих рядом с перевернутой машиной. Двое из них – кинооператор и его помощник, которые на этом этапе сели в машину Аскари, чтобы запечатлеть на пленке волнение от скорости, – были без сознания. Аскари оставался на ногах, и казалось, что он не получил ни единой царапины. Вместе с коллегами Зайлером, Минойей, Сандоннино и Сивоччи Энцо оказал помощь кинематографистам. Гонка была кратковременно остановлена, чтобы дать Энцо и Сивоччи возможность доставить двух несчастных в ближайшую больницу в Мадонна-ди-Кампильо. После она возобновилась и завершилась в этот же день в Милане.

Энцо был одним из семи гонщиков, которые завершили гонку с требуемой средней скоростью. Но его понизили в зачете из-за ряда правил: согласно им, при одинаковой средней скорости учитывалось место в итоговой классификации после каждого из пяти этапов, штрафы, полученные во время гонки, а при прочих равных предпочтение отдавалось менее мощным автомобилям. В итоге он занял шестое место в общем зачете. Однако Макс Зайлер был дисквалифицирован, поскольку не разрешил техническим комиссарам проверить его «Мерседес», и Энцо автоматически поднялся на одну позицию вверх.

Прессу впечатлило мастерство Феррари, хотя кто-то и отмечал со злорадством, что, несмотря на подтверждение «высокого уровня мастерства вождения, показанного на “Муджелло“, молодой гонщик из Модены иногда теряет хладнокровие».

Две недели спустя Энцо Феррари занял второе место в общем зачете в горной гонке от Аосты до перевала Большой Сен-Бернар. Его день славы был увенчан успехом в своем классе. Несмотря на то, что он никогда не боролся за победу в общем зачете, внимательная пресса отметила проявленную им «на сложных дорогах твердую водительскую закалку».