Текст книги "Скалея. Моё итальянское путешествие в прошлое"

II. Средневековье

1. V–VII века. Византийцы и лангобарды

Новые общественные силы, новые народы вышли на историческую арену. Теперь варвары могут взойти на римский престол: властные структуры переживают глубокий кризис, императоры с головокружительной быстротой сменяют друг друга. «Варварская» культурная модель, которую прежде римляне отвергали, «легально» проявилась в Риме. В 235 году императором стал Максимин Фракийец, первый император-солдат, рожденный от варваров.

В 378 году первыми на Рим, границы которого никто даже не осмеливался переступить, посягнули вестготы: они ворвались в столицу империи, за три дня разграбили и покинули город. А спустя тридцать с небольшим лет, в 410 году, предводитель вестготов Аларих захватил Рим и повел там себя сурово и беспощадно. Его воины сожгли дворцы и храмы Рима, переплавили на металл лучшие произведения древних мастеров.

В 455 году вандалы из Северной Африки (вспомнили ли римляне тогда Карфаген?) еще более жестоко, чем готы, разграбили Рим. Их вождь Гензерих, войдя в город, приказал своим воинам уничтожить все, что они не смогут унести. И, наконец, в 476 году Одоакр, сначала возглавлявший отряд наемников-варваров в римской армии, захватил Рим, был провозглашен войсками королем и заставил последнего римского императора отказаться от власти, а позже выслал императорские знаки власти в Константинополь, столицу Восточной Римской империи. Западная Римская империя перестала существовать.

В 493 году предводитель остготов Теодорих убил Одоакра и был провозглашен остготским королем. Столицей остготского государства была Равенна, в его состав входили Италия и Сицилия. Позже император Юстиниан завоевал территорию Италии, в 553 году она целиком перешла под контроль Восточной Римской империи. Но Рим варварам не давал покоя. Их набеги не прекращались, последними особенно активизировались лангобарды.

Анри Пиренн, проанализировав все исторические события, отрицал как таковое нашествие варваров и крушения Римской империи. По его мнению, никакого краха римской античности в результате варварских нашествий не произошло: германцы, в небольшом количестве влившиеся в римское общество, постарались как можно скорее в нем раствориться. Римская империя и при них продолжала существовать, изменилась лишь форма ее функционирования – вместо двух империй Восточной и Западной осталась одна – Восточная, или Византия, по отношению к которой варварские королевства мыслили себя как подданные, получающие от императора в Константинополе почетные должности и милости.

Когда император Юстиниан завоевал королевство готов, основная часть его элиты предпочла ранги имперских патрициев. Для Пиренна сущность римского имперского порядка представлялась в существовании Средиземноморской экономической и культурной сферы, которую позднее Фернан Бродель назвал средиземноморской экономикой. Рим, потом Византия стали политическим и культурным центром этого мира, а созданные варварами политические образования, – периферией, охотно ассимилировавшимися с центром. «Экономика Средиземноморья практически не заметила никакого прихода варваров – она сохраняла свой денежный характер, широко ходила золотая монета – византийский солид, с прежней интенсивностью шел морской товарообмен между Западной и Восточной частью внутреннего моря, центральным экономическим регионом оставалась Римская Африка, где по-прежнему был жив призрак древнего Карфагена».[28]28
  Пиренн А. Империя Карла Великого и Арабский халифат (Mohammed and Charlemagne). – М.: Центрполиграф, 2011. С. 141.


[Закрыть]

На юге Италии византийское господство, уничтожившее Королевство остготов, прервалось лангобардами, новыми варварами Северной Европы, обосновавшимися на большей части полуострова.

Завоеванная италийская территория была ими разделена на 35 герцогств (областей), в одно из которых входила Скалея. Во главе каждого из них стоял родовой вождь – герцог. Овладев той или иной территорией, каждый герцог немедленно приступал к строительству крепости. В Скалее лангобарды воздвигли крепость, защищенную высокой стеной, с двумя входами: военным и гражданским.

Сейчас от присутствия лангобардов в Скалее не осталось никакого следа. Что представлял собой этот замок в архитектурном плане? Был ли он похож на лангобардский замок Скальеров, который чудом сохранился в городе Мальчезине (провинция Верона)?

Короли лангобардов практически не обладали властью над могучими местными правителями – герцогами, которые были очень слабо объединены между собой. Возможно, поэтому они и не предпринимали особых усилий распространить свою власть на всю территорию Италии.

В это время император все больше утрачивал свой авторитет и влияние в Риме, а значение церкви все более возрастало. В 590–604 годах начался период формирования института папства. Церковь присваивала себе государственные функции.

В 725 году византийский император Лев Исавр запретил помещать изображения святых в церквях. В Византии началось иконоборческое движение. Иконоборцы считали почитание икон поклонением самим иконам, а не Богу. Иконопочитатели же говорили, что в святых изображениях почитают образы Христа, Богоматери и святых, через образа вознося к ним свои молитвы. Иконоборцев поддерживали императоры, по их приказу иконопочитателей ссылали и казнили как еретиков, а иконы уничтожали. Но в 787 году VII Вселенским собором иконопочитание было восстановлено. В это время на Западе уже правил франкский король Карл Великий, от которого папа находился в зависимости и с чьим мнением должен был считаться. Союз Рима с франками приблизил раскол Церкви и был причиной отделения папства от Восточной Римской империи, признавшего власть франкского короля, который в 800 году в Риме был возведен папой в сан императора. Хотя Западная церковь в конце концов пришла к согласию с решениями VII Вселенского собора, она все же оставалась и позже на умеренно иконоборческих позициях, установленных в 794 году на соборе во Франкфурте, когда Карл приказал папе анафематствовать VII Вселенский собор.

К концу VIII века конфликт между папством и лангобардами приводит к тому, что папа вновь обращается за помощью к франкам. И только благодаря сопротивлению со стороны папства, действовавшего в союзе с Франкским государством, борьба лангобардских королей за подчинение им всей Италии не увенчалась успехом. Правители франков спасли территорию римских пап и их самих от завоевания и уничтожения лангобардами. Король лангобардов Дезидерий потерпел поражение и был окончательно смещен Карлом Великим. В 774 году король франков Карл был венчан «Железной короной» лангобардов, приняв титул лангобардского короля (Приложение, фото 13).

В Интернете я нашла изображение «Железной короны» лангобардских королей (V–VIII века), которой венчались монархи. С указанием, что на самом деле она золотая с драгоценными камнями и перегородчатой эмалью, железный в ней только внутренний обруч, который, согласно легенде, выкован из гвоздя – одного из тех, которыми якобы было пронзено на кресте тело Спасителя. По мнению же современных исследователей, обруч никакого отношения к священной реликвии не имеет, им просто укрепили конструкцию, поскольку золото слишком мягкий металл. Ни одна корона в мире не служила по назначению так долго, как корона лангобардов. Ею короновались императоры Священной Римской империи, в которую входила Северная Италия. В 1805 году, одержав победу над императорской династией Габсбургов в Италии, ею короновался Наполеон Бонапарт. Надев на себя Железную корону, он провозгласил: «Бог дал мне ее – и горе тому, кто дотронется до нее». Сейчас корона хранится в главном соборе итальянского города Монца.

Карл Великий Северную Италию включил в состав Франкского государства. Лангобардские герцогства в Южной Италии он не стал завоевывать, поставив их в положение вассалов. И поскольку в Италии Карл Великий объявил себя королем, то лангобарды стали именоваться не герцогами, а князьями. После этого власть франков над Южной Италией оставалась уже формальной. И пока франкское королевство представляло собой единое государство с императором во главе, оно еще предпринимало попытки установить реальную власть над Южной Италией, но с распадом империи Карла Великого южноитальянские княжества стали независимыми государствами и начали уже соперничать между собой.

2. Византийский период

«Человек по своей природе не создан для того, чтобы жить в одиночестве, его призвание – жить в обществе, с отцом, матерью, братьями и сестрами, со своей женой и детьми, с другими родственниками, со своими друзьями и согражданами, со всеми теми, кто живет вместе с ним на земле его предков, со всеми теми, кто одного рода с ним, наконец, вообще со всеми людьми как частью всего того, что называется мир, произведение Создателя. Бог – хозяин этого огромного дома, который Он построил, Он представлен на земле церковью. В этом доме каждый исполняет свои обязанности, каждый несет свою службу, будь он архитектор или каменщик, земледелец, солдат, пастух, атлет, путешественник или охотник, между тем каждый несет ответственность за свои поступки и свой выбор. Конечно, Бог управляет, но его связь с миром носит такой же характер, как связь императора с городом, а значит, и с государством, как связь родителей со своими детьми».[29]29
  Иоáнн Дамаскин, также известный как греч. ὁ Χρυσορρόας, то есть «золотой поток»; урождённый Мансур ибн Серджун ат-Таглиби – христианский святой, почитаемый в лике преподобных, один из Отцов Церкви, богослов, философ и гимнограф


[Закрыть] Оформленная в середине VIII века Иоанном Дамаскином эта мысль раннехристианского историка IV века Евсевия Кесарийского, касающаяся организации мира сотворенного, стала фундаментом византийской цивилизации.

Большинство англоязычных источников зачастую формируют представление о Южной Италии V–XI веков как об отсталом и застойном регионе. Но картина бедного, отсталого края стала более характерна для Южной Италии лишь во времена позднего Средневековья. Вплоть до конца XII века, по сравнению с остальным полуостровом, и всей Северной Европой, большая часть которой лежала в руинах, Южная Италия имела относительно высокий уровень урбанизации, развитую городскую, материально-денежную и духовно-образовательную культуру, сохраняемую здесь византийцами в более или менее нетронутом виде со времен Римской империи.

Сильное греческое влияние, христианство продолжали сохраняться в регионе и после окончательного распада Римской империи, так как Южной Италии после готских нашествий и после того, как она отошла к Византии, удалось избежать резкого падения уровня жизни. По сравнению с другими западными провинциями империи, Южная Италия избежала длительного полного контроля и диктата очередных германцев. И как ни странно, именно эта сохранность и неприятие перемен, а также усиливающая византинизация быта и культуры южных итальянцев и греков, в конечном счете, привели к тому, что Южная Италия потеряла конкурентоспособность; поскольку не спешила меняться, замкнувшись в себе.

Противостояние культур во всех сферах, достигает критической точки где-то в первой половине III века, когда новые общественные силы, новые народы вышли на историческую арену. Встреча разных культурно-исторических типов греко-римской и варварской, закончилась схваткой и поражением наиболее слабой стороны. После греко-римской эпохи две другие параллельно существующие, совершенно разные, не связанные между собой генетически, византийская и варварская культуры пытались обустроиться и установить свои порядки на маленькой калабрийский территории. И каждая из них имела свой личный интерес.

Как жилось в этой ситуации крошечной Скалее, не знающей покоя от бесконечной череды событий и смены завоевателей? Как приспосабливались ее обитатели к жизни в состоянии то войны, то мира? Наверняка организовывались и защищались, выбирая всякий раз сторону более сильного союзника.

Как бы далека ни была Южная Италия от берегов Босфора, Византия, опасаясь все возрастающего морского могущества ислама, в конце IX столетия усилила свое влияние на части Южной Италии. Покой южноитальянских земель беспрестанно нарушался арабами, и пришедшие сюда северные варвары уже вместе с византийцами пытались противостоять исламу.

А. Гийу описал ландшафт края: «Калабрия занята широким массивом из гранита и кристаллического сланца, разделенного трещиной Катанзаро на две части: эллипс Сила, в византийскую эпоху еще покрытый лесами (высшая точка – 1930 м), и пятиугольник Аспромонте (высшая точка – 1958 м). Тем не менее эти части объединены массивом вершин, высотой от 1000 до 1500 м. Существование многочисленных источников, которые более или менее равномерно питают собой речные протоки, объясняет относительное изобилие растительности на равнинах, которые лежат в углублениях между отрогами западного побережья (Скалеа, Св. Евфимия, Джови) или на узкой прибрежной полосе, предшествующих восточным глиняным террасам в нескольких заболоченных местностях (Сибарис, Кротон, Локры). На оконечности полуострова располагалась столица герцогства в VII–IX вв. – Регий».[30]30
  Гийу А. Византийская цивилизация. – М.: У-Фактория, 2005 [Электронный ресурс] – URL: http://www.krotov.info/history/07/3/giyu_02.htm


[Закрыть]

Территорию Южной Италии византийцы разделили на три административных региона-фемы: Лангобардия, Калабрия и Лукания. Калабрия выделилась из фемы Сицилии, после того как Сицилия фактически перешла в руки арабов. Фемы – традиционные наименования византийских провинций, управляемые стратигами. Бесконечные войны и явный перевес сил в пользу лангобардов в Южной Италии постепенно привели к милитаризации общественной жизни. При постоянных военных действиях с переменным успехом границы Калабрии и Лангобардии отличались большой неопределенностью. Сегодня сложно реконструировать не только систему, но и особенности управления в этих протогосударствах.

«Сложившуюся административную географию византийской Италии необходимо рассматривать как результат постоянного демографического и экономического развития этих регионов. Крайняя степень централизации не игнорировала естественных ландшафтов и различия людей (смешанных в различных пропорциях с греками латинизированных лангобардов, арабов, славян, армян, евреев)… поэтому административная унификация соседствовала с языковой, религиозной и даже юридической терпимостью по отношению к каждой общине. На севере Лангобардии говорили на латыни, на юге, в Калабрии – на греческом. В столице катепаната (провинция Византийской империи) литургию служили на латыни, и тем не менее существовало чувство причастности к одной и той же культуре, которая и после взятия Бари в 1071 году сохранялась достаточно долго в Италии как после норманнов, так и Ангевинов (Штауфенов)».[31]31
  Гийу А. Византийская цивилизация. – М.: У-Фактория, 2005 [Электронный ресурс] – URL: http://www.krotov.info/history/07/3/giyu_02.htm


[Закрыть]

В Лангобардской феме наряду с установленными греческими продолжали жить лангобардские институты власти. Основной административной единицей в лангобардских княжествах и герцогствах в VIII–IX веках мог быть гастальдат (округ). Гастальды, возглавлявшие округа, назначались чаще всего из близких лично герцогу людей, но иногда и из местной аристократии, которая стремилась к наследованию этой должности. Важной базой управления землями были такие факторы, как непосредственная связь государей со средними и мелкими землевладельцами, а также общеевропейский феномен, известный в историографии по немецкому термину Eigenkirche, «собственная церковь». В то время сеть епископата и церковная иерархия были развиты здесь слабо, поэтому приходы были в сильной зависимости от светских властителей, выполняя ряд административных функций (например, нотариальную). Несмотря на явные противоречия две системы управления сосуществовали: лангобардские князья иногда обращались за военной и дипломатической помощью к стратигу.

Во второй половине X века Южная Италия стала ареной противостояния двух достойных друг друга соперников. У Византии в Италии появился сильный соперник и враг в лице германского императора Оттона I, коронованного в 962 году римским папой. Он вошел в историю как основатель Священной Римской империи. Интересы императора Оттона напрямую коснулись византийских, особенно в феме Лангобардии. К 978 году вся Южная Италия (кроме Неаполя и Амальфи) оказалась под властью германского правителя. Но ненадолго: византийцы смогли возвратить себе часть прежних владений.

И хотя византийские источники молчат о вторжении германских рыцарей на греческие территории, все же неслучайно в 970 году впервые встречается новый титул катепана Италии. В византийской административной номенклатуре IX века этот термин обозначал начальника военного соединения, а в X веке так стали называть военных наместников крупных пограничных округов. С конца Х века произошла административная реформа в византийской Италии, где прежний «стратиг Лангобардии» был заменен «катепаном Италии», имевшим резиденцию в Бари. Распри между различными итальянскими княжествами помогали византийскому катепану справляться с нелегкой задачей защищать юг Италии от сарацин.

С усилением византийского влияния в Южной Италии в конце Х века замечается увеличение греческих церквей и монастырей, ставших культурными центрами. Церковная жизнь не была предметом особой заботы лангобардской власти. Эта сфера оставалась целиком в ведении Византии, которая в сан митрополитов возвела епископов Реджо и Отранто (Апулия) и создала новую митрополию Санта Северина (Северная Калабрия). Все они были подчинены непосредственно Константинопольскому патриарху. Борьба юрисдикций отразилась на всех сторонах жизни южноитальянских земель. Отдельные церкви формально подчинялись Риму, другие – Константинополю. Юрисдикция епископов была строго территориальной: латинский епископ во многих случаях должен был управлять греческими монастырями и приходами. Характерно, что в Кампании, Молизе и Апулии не было митрополий, все диоцезы[32]32
  Диоцез – городская и административная единица в Римской империи.


[Закрыть] подчинялись напрямую папе. Византийская традиция государственного управления требовала по возможности, совпадения административной столицы фемы с ее духовным центром. Папа имел слабое влияние на замещение епископских кафедр в византийской феме, которые даже не платили ему обязательную для всего Запада десятину. И возведение Бари в ранг митрополии явно было делом Восточной империи, поскольку лишь в 1025 году римская курия юридически признала свершившийся факт.

Созданный институт катепанов позволил Калабрии остаться самостоятельной административной единицей. Кроме катепанов и стратигов, высшее финансовое, военное и судебно-полицейское руководство тоже формировалось из византийцев. Заместителями стратигов и катепанов по общим делам служили: комиты – в военных делах; турмархи и доместики – на высшем уровне; топотириты – на более низком уровне, в качестве командующих подразделениями и коменданты крепостей. Все эти термины и стоящие за ними должности довольно древнего, константинопольского происхождения, известны как по византийским военным трактатам, так и по табели о рангах, надписям на печатях и другим свидетельствам, но в Южной Италии реальное соотношение их рангов и властных полномочий могло меняться от случая к случаю.

Средние звенья управления пополнялись представителями местной знати. Лангобардские землевладельцы вступали в византийскую администрацию ради общественного престижа и ради государственной поддержки своих частных владений. Другие же, например иноземцы, наоборот, через административную карьеру обзаводились главной «феодальной» ценностью – землей. Так складывался лангобардско-византийский правящий слой, в целом неоднородный, непредсказуемый и не слишком преданный Константинополю. Типичным его представителем был Мело-Измаил, «видный горожанин Бари», известный тем, что поднял не увенчавшееся успехом восстание против Византии.

Несмотря на такую неустойчивость власть катепанов умела демонстрировать силу и эффективность. Например, известен катепан Войоанн, который участвовал и победил в войне при Каннах и за десять лет своего правления укрепил новыми городами и замками северную часть Апулии, неслучайно получившей название Капитанаты (возможно, от слова «катепанат» родилось известное «капитан»).

В XI веке, изменения политической обстановки в Западной Европе повлекли за собой и изменения в церковной структуре, изменения в самом институте папства. С XI века начинается длительный упадок папства – его власти, влияния и авторитета. Происходил процесс отхода от евангельских идеалов бедности и аскетизма, что отрицательно сказалось на всей христианской церковной жизни Западной Европы. Уже в X веке возникла необходимость в реформе Церкви, направленной на ее обновление. В этот период (X–XI века) первыми инициаторами обновления религиозной жизни выступили бенедиктинские монастыри.

Описывая историю средневековой Западной Европы, У. Барк пришел к выводу, что у истоков существования средневекового общества стояло содружество первопроходцев монахов. «Моделью такого общества, в некотором роде, послужило устройство бенедиктинских монастырей. Основатель западного монашества святой Бенедикт (около 480–540) организовал целую сеть небольших общин, экономически полностью самостоятельных, благодаря чему разорение одного или нескольких монастырей не влекло за собой уничтожения самого института. Нашествие варваров-кочевников оставляли европейские города в руинах, разрушая таким образом последние очаги культуры. Остатки классического культурного наследия сохранялись лишь в монастырях. Их главными обязанностями оставались проповедь христианства и помощь бедным и обездоленным. Но одновременно они занимались еще и строительством, врачеванием, обработкой металлов и, в особенности, землепашеством. Именно монахи значительно усовершенствовали сельскохозяйственные орудия и способы возделывания земли».[33]33
  Мирча Элиаде. История веры и религиозных идей. От Магомета до реформации. – М.: Академический проект, 2012. – С. 203.


[Закрыть] Занимались они также и научными изысканиями, однако далеко не все монахи имели возможность посвящать свое время научным штудиям.

Первый монастырь, который стал жить по бенедиктинскому уставу, написанному Бенедиктом Нурсийским, – монастырь Монте-Кассино в Италии. Он стал центром всего бенедиктинского монашеского мира, основанный на горе, в то время самый большой по своим размерам. В нем находились обширные скриптории, где занимались переводом и перепиской произведений античных авторов, в частности Аристотеля. Этот философ для латинской культуры имел очень большое значение. Переводя его сочинения на латинский язык, монахи их переосмысливали и вносили, диктуемые временем и ситуацией, необходимые на их взгляд правки. После 1054 года западноевропейская Церковь сохранила свою самостоятельность, свою политическую власть и огромные, постоянно пополняющиеся за счет пожертвований феодалов, богатства.

В начале XI века на юге Италии монастыри приняли уставы святого Василия Великого и Феодора Студита. Именно в эту эпоху здесь образовались самые крупные монашеские общины.

В IX веке в Скалею из Сицилии и Византии прибыли базилианцы (basiliani), сиракузские монахи (siracusani), таорминские монахи (taorminesi), францисканцы, которые построили здесь свои монастыри. Францисканский монастырь основал Петр Катин (Cathin) в XIII веке. Он стал важным художественным и культурным религиозным центром и считался в Калабрии самым крупным, его строительство заказал сам Франциск Ассизский.

Таорминским монахам обязан был своим появлением монастырь Святой Лучии Сиракузской, изображение которого можно видеть лишь на старинных фотографиях. В католических странах день святой Лучии (Лукии) принято отмечать 13 декабря, в православных – он приходится на 26 декабря. Не знаю, широко ли празднуют сегодня скалейцы день рождения Святой Лучии (Приложение, фото14), но в церковном календаре католиков он отмечается как особенный, а в некоторых странах Южной Америки он является государственным праздником.

Подлинная история святой Лучии относится к периоду владычества Римской империи. События происходили в древнем городе Сиракузы на острове Сицилия. Лучия родилась около 283–286 годов в зажиточной семье. Христианство пришло на этот остров в Средиземном море еще в I веке. Из Священного Писания известно, что сам святой апостол Павел посещал Сиракузы и провел в нем три дня.

Доподлинно неизвестно, как именно Лучия стала христианкой. Однако, по преданию, еще будучи ребенком, она дала обет целомудрия, но никому не говорила о своем решении. В своей девственной чистоте Лучия намеревалась посвятить всю свою жизнь служению Спасителю. После смерти отца мать решила выдать ее замуж за красивого и знатного юношу из языческой семьи. Но Лучия под любым предлогом стремилась расстроить планы матери, стараясь оттянуть срок свадьбы.

Однажды случилась беда: мать Лучии Евтихия тяжело заболела. У нее открылось сильное кровотечение, которое не удавалось остановить ни одному врачу. Болезнь затянулась на долгие четыре года. Ни о какой свадьбе и речи не могло быть: без помощи дочери мать не могла справиться ни с болезнью, ни с домашним хозяйством.

В это время в городе ходили слухи о чудесных исцелениях от мощей святой мученицы Агафии, и Лучия уговорила мать совершить паломничество в расположенный неподалеку от Сиракуз город Катания, чтобы помолиться об исцелении. Во время торжественного богослужения, на котором присутствовали паломницы, читался евангельский отрывок об исцелении кровоточивой жены, страдавшей от того же недуга, что и Евтихия. Девушка была глубоко тронута этой историей. Обливаясь слезами, она долго молилась святой Агафии об исцелении матери и, наконец, забылась сном.

И тут во сне к ней явилась в окружении ангелов сама святая мученица Агафия. «Сестра моя! – обратилась она к Лучии. – Зачем просишь ты у меня то, что есть у тебя самой. Посмотри, твоя вера исцелила твою мать; она здорова. И знай еще, что своим девством ты построила благолепный храм Господу». Проснувшись, Лучия обнаружила, что ее мать действительно выздоровела. И в этот момент радости и благодарности она открылась матери, рассказала о своем намерении сохранить девственность в знак служения Господу, добавив, что к этому призвала ее и святая Агафия. Евтихия, благодарная небу за исцеление, благословила дочь на этот подвиг. Вернувшись в Сиракузы, Лучия официально отказала жениху, раздала свое приданое бедным. Жених страшно разгневался и возненавидел девушку. Он обратился к городскому судье Пасхазию, язычнику, выдвинув против святой Лучии обвинения в неверности и в расточительстве; а главное, в том, что она христианка. Последнее обвинение во времена правления императора Диоклетиана, жестоко преследовавшего христиан, было особенно опасным.

Пасхазий тут же вызвал Лучию в суд и потребовал от нее, чтобы она отреклась от христианства и принесла жертву языческим богам. На что девушка ответила: «Мне неизвестен иной бог, кроме Творца неба и земли. Ему и приносится надлежащая жертва. Все свое имущество я раздала бедным, и теперь, когда у меня ничего не осталось, в жертву Господу я приношу себя саму». Пасхазий объявил Лучии, что он действует в соответствии с распоряжениями императора. Она ответила: «Ты, будучи городским судьей, выполняешь распоряжения императора; я же, будучи христианкой, соблюдаю Божий закон. Ты испытываешь страх перед императором, я – перед Богом. Ты ищешь милости императора, я же – милости Божией. Так что действуй, как тебе угодно; я же буду делать то, что мне полезно».

Эти слова привели Пасхазия в ярость. Он распорядился отвести святую к блудницам. Предание гласит, что свершилось чудо: стража не могла сдвинуть девушку с места. Ее пытались тащить даже с помощью волов, однако все усилия были напрасны. И тогда Пасхазий приказал разжечь вокруг Лучии костер и поливать ее кипящим маслом. Пламя лишь окутало девушку как покрывалом, не причиняя никакого вреда. Стоя посреди костра, она воскликнула: «Слава Господу нашему, Иисусу Христу!» Тогда разъяренный Пасхазий, приказав перерезать ей горло, удалился, потрясенный чудом, свершенным христианским Богом. Лучия же, получив смертельный удар, оставалась живой до тех пор, пока ее не причастил священник. Перед смертью святая утешала христиан, предвозвещая скорое окончание гонений со стороны язычников. Призвав христиан к добродетельной жизни, к вере в Божественный Промысел, она погрузилась в молитву и вскоре отошла к Господу. Случилось это, согласно преданию, в 304 году.

Мощи святой мученицы были привезены в Константинополь и долгое время там покоились, а в 1204 году, во время IV Крестового похода, были переправлены в Венецию, где они и по сей день пребывают в церкви святого пророка Иеремии.

Я обратила внимание, что все историки представляют IX век в Европе исключительно в мрачных тонах: кругом царила нищета, велась ежедневная борьба за выживание; вечно осажденная, с разрушенной экономикой и лишенная рынков сбыта своей продукции, Европа изо всех сил пыталась выстоять. Крупные государства, только появившись, рушились. Перед бурлящим, раздираемым внутренними и внешними противоречиями миром стояла задача выжить. Средневековая цивилизация выросла из множества этнических и экономических взаимосвязей, из постоянного противоборства, общей религии и – главное – из той самой «смуты», которую должна была прекратить. Следующий, Х век уже описывается в более светлых тонах: за счет демографического увеличения, роста городов начинается и подъем экономики в Европе. Главным событием этого периода считается тот факт, что земля оказалась, наконец, у того, кто с плугом на ней пашет, а не у сеньора или вассала.

Некоторые историки считают, что в действительности упадок коснулся в основном только изящных искусств. В области же техники наблюдался заметный прогресс: появилась более совершенная конная упряжь и повозки с поворотной осью, стремена у всадников, ветряные мельницы, шарнирный руль на кораблях, доменные печи, чугун и огнестрельное оружие. В Средние века появилось организованное профессиональное обучение в виде университетов и выборно-представительные органы в форме парламента (Генеральных штатов, кортесов и других).

К XI–XIII векам произошел рост производства, послуживший началу роста и процветания городов. По мнению историков, по-настоящему города смогли развиться только к XI–XII векам. К XII веку произошло окончательное освобождение крестьян. Анри Пиренн об этом факте написал: «Мы стали свободными к ХII веку», имея в виду крестьян. Это сбалансировало общую ситуацию; став обладателями земли (хоть и с оговорками), крестьяне стали хозяевами своего дома. Они вроде даже могли распоряжаться земельными наделами на свое собственное усмотрение, продавать их или покупать. Однако эти преимущества не получили тогда юридического оформления. За сеньором все еще оставалось высшее право владения землей, что в определенных ситуациях всегда таило в себе угрозу для крестьянина.

В Средние века завершилось создание средиземноморской цивилизации, прочный фундамент для строительства которой заложила античность, а единая христианская религия, сплотившая вокруг себя населявшие ее территорию народы, цементировала ее. Именно феодальный строй создал Европу в том виде, в каком мы ее видим сегодня. XI–XIII века «стали периодом ее первой молодости». «Феодализм складывался на протяжении веков. Его природа представляла собой, с одной стороны, защитную реакцию, а с другой – местную. Укрепленный замок на вершине холма, окруженный деревнями, которым он предоставлял защиту, – это не просто так, это не роскошь, а оружие защиты», – писал историк Ф. Бродель.