Текст книги "Вересковый мед"

Глава 13. Балеритская сталь

Эрике казалось, что она никогда больше не сможет вернуться в Гранард. Слишком страшно, слишком больно, и невыносимо было бы видеть, что сделали с ним враги. Но вот она здесь, и когда слёзы высохли, её сердце сжали тоска и невыносимое желание снова побывать в замке Лири. Захотелось пойти в свой дом, хоть она и понимала – не стоит этого делать. Нет там уже ничего, только боль воспоминаний да пепел. Но она всё равно хотела постоять на стене, посмотреть оттуда на город, как делала когда-то в детстве. Прикоснуться к камням… к обожжённым елям… пройти знакомыми тропинками…

Она вдохнула несколько раз, пытаясь успокоиться, умылась холодной водой, похлопала себя по лицу и пошла искать Викфорда.

Их отряд остановился в Гранарде на постоялом дворе напротив с тавиррского гарнизона. Псы, наконец, расслабились – здесь не стоило опасаться нападения, и спокойно потягивали эль на улице под навесом, не обращая на Эрику никакого внимания.

Она постучала в дверь комнаты Викфорда и, услышав его резкое «Входи!», шагнула внутрь, но тут же отвела взгляд.

Командор стоял в расстёгнутой рубашке и разглядывал шрам на боку, оставленный её кинжалом.

– Эрика? – он удивился.

Ей почему-то подумалось: это странно, что наедине они говорят друг другу «ты», что он называет её вот так запросто по имени, без всякого почтения, какое полагается будущей королеве, или и вовсе зовёт «пигалицей». А если обращается к ней «найрэ», то только при всех или когда хочет задеть её чем-нибудь. И он видел её почти голой, и целовал. И вообще зря она пришла – как-то это всё слишком неловко…

Он поймал взглядом её смущение и усмехнулся:

– Пришла посмотреть на мои шрамы?

Но она не могла ответить на его колкость: такое сильное смятение было у неё в душе. И видя, что она сама не своя, Викфорд вдруг стал серьёзным, запахнул рубашку и спросил:

– Что-то случилось?

– Я… хотела бы… сходить здесь в одно место. Тут недалеко. Я могу взять с собой Уилмора, – ответила она, не поднимая глаз и теребя край пояса.

– Что за место? – его голос стал ещё серьёзнее.

Она молчала, не в силах ответить, и Викфорд шагнул к ней, спросив жёстко:

– Какое место? Или ты скажешь, или никуда не пойдёшь.

– Замок на горе, – наконец, выдавила она из себя.

– И зачем тебе понадобилось идти в эти развалины? – он спросил, а она молчала, и, видя её упрямство, он добавил: – Ты опять что-то скрываешь, а мы ведь договорились!

Эрика подняла на него тяжёлый взгляд, чувствуя, как слёзы рвутся откуда-то из глубины души, и ненависть наполняет её до краёв.

Зачем?! Да чтобы посмотреть на свой разрушенный дом! И ей ещё нужно просить разрешения у того, кто его разрушил!

– Наверное, у тебя совсем нет сердца! – воскликнула она, не в силах больше сдерживаться. – А может, оно просто волчье, как и у всех вас! Ты прекрасно знаешь, зачем мне нужно идти в эти развалины – потому что это мой дом! Дом, который разрушили вы – проклятые Адемары!

– Что? – он, казалось, удивился. – Твой дом?

– Не делай вид, что не знаешь! – она махнула рукой в сторону. – Эти развалины на горе – замок Лири! Дом, в котором я выросла. Это же Гранард! Моя родина! И всё здесь сожжено и разрушено руками твоей семьи! А вон на той площади кто-то с головой белого волка на рукаве бросил факел в костёр, на который отправили мою мать! Может, и ты был среди них?!

Она кричала, выплёскивая свою боль, и ей хотелось ударить его, но Викфорд молчал, и лицо его было озадаченным и серьёзным. А когда её ярость иссякла, то осталась лишь пустота. Эрика не хотела перед ним плакать, но две слезинки сорвались сами собой. Она смахнула их резким движением и посмотрела в окно.

– Хорошо, – коротко сказал Викфорд, шагнул к ней ближе, и казалось, будто хотел снова взять её за плечи, но она отпрянула к двери, – можешь сходить. Но с тобой я отправляю Бирна, здесь может быть небезопасно. Будь осторожна.

Он отвернулся. А Эрика буквально выскочила из комнаты, злясь сама на себя за то, что не смогла сдержать перед ним слёз, за то, что показала свою слабость, за то, что ей следовало просто убить его прямо в этой комнате, и это было бы символично – Адемару стоило бы умереть именно в этом месте. Но она снова не смогла. В сапоге у неё был кинжал, и будь на его месте кто-то другой, может, она бы и решилась. Но что-то неведомое каждый раз удерживало её от этого шага.

Эрика прихватила с собой лук, вытащила из сумки стрелы с рунами и подменила их обычными. И лук, и стрелы – дар её отца, и она хотела взять их с собой в замок. Викфорд, конечно, разозлится, когда обнаружит, но ей плевать. Бирну она велела ждать у подножия, там, где мощёная булыжником дорога перетекала в широкий каменный мост, оставила ему лошадей и дальше пошла сама. Уилмор увязался следом, но и ему она велела остаться у ворот. Никто не должен мешать её одиночеству. И слезам.

Она шла медленно, глядя на безмолвные стены, покрытые мазками старой копоти и зелёными пятнами мха. Адемары не жалели огня, штурмуя замок, так что после пожара здесь рухнула крыша и все деревянные перекрытия. Даже пихты и ели вокруг стен затронуло пламенем, и они стояли кособокие – ветви сохранились только с одной стороны ствола. Воды во рве не было, и всё заросло высокой травой. Тавиррские эмиссары не стали восстанавливать замок – слишком дорого. Да и что толку от каменных стен, если они не смогли защитить даже своих хозяев?

Эрика вошла в арку внутренних ворот, словно шагнула в провал далёкого прошлого. Сейчас это место было не узнать. Кажется, ещё вчера вот здесь, в главном дворе, она играла с другими детьми, там был балкон её комнаты и бальная зала, а вот здесь конюшни и сторожевая башня. Но сейчас везде лежали лишь груды обломков да обугленные брёвна, поросшие сорняками и местами скрытые тёмно-зелёными побегами плюща. Эрика осторожно пробралась к стене с массивными зубцами, поднялась наверх по каменным ступеням, посмотрела оттуда на внутренний двор замка и ужаснулась. Отсюда, с высоты, её дом теперь напоминал скелет какого-то огромного зверя, некогда могучего и сильного, но сейчас всё, что от него осталось – никому ненужные кости.

Эрика положила лук и колчан, прислонилась ладонями и лбом к стене и заплакала. Она рыдала почти беззвучно, лишь изредка всхлипывая, хотя здесь можно было и не скрывать своё горе.

– Найрэ Эрика? Эрика?! – раздался сзади женский голос, она вздрогнула и резко обернулась.

Поспешно вытерла слёзы и не поверила своим глазам: в паре шагов от неё стояла пожилая женщина в чепце, тёмном платье и с корзинкой в руках.

– Няня? Леоха?! Ты жива?!

Она бросилась ей навстречу и обняла порывисто и сильно. И несколько мгновений они так и стояли, обнявшись, плакали и смеялись.

– Деточка моя, дай я на тебя посмотрю! – Леоха вытерла слёзы рукавом и принялась рассматривать Эрику. – Как ты выросла! И как же ты похожа теперь на свою мать! А тонкая, как тростинка!

Они присели на край разрушенной стены, и Эрика принялась расспрашивать няню о том, что случилось после того, как та столкнула её в ров, и как она жила эти годы. Пожилая женщина вздохнула, переплела пальцы и, обхватив колени, стала говорить тихо, будто боялась потревожить тех, кого потревожить уже нельзя.

А Эрика слушала молча, низко склонив голову, и смотрела на свои скрещенные пальцы невидящим взглядом, и лучше бы ей было не слышать рассказа о том, как громили город псы Адемаров.

– Их старший всем заправлял – Джералд Адемар, – Леоха даже плюнула в сердцах, – и его сыновья. А их псы грабили тут всё, не стесняясь. Меня ударили камнем по голове, думали, что я мёртвая, так вот и выжила. Одна только я осталась. Да ещё дочка кухарки смогла убежать. Ох, деточка, не знаю, как нам забыть эти тёмные времена!

– Не надо забывать, – произнесла Эрика застывшим голосом, – не надо! Надо отомстить.

И она рассказала, зачем едет в Кальвиль. А главное, с кем именно едет. О мирном договоре, о напитке, о том, что нет в ней Дара. И о том, что она хочет отомстить Адемарам, просто не знает как. Леоха поначалу была в ужасе, а потом накрыла её руку своей и покачала головой.

– Нельзя тебе мстить, девочка моя, этим ты убьёшь в себе Дар.

– Убью? Да у меня его и так нет! – выдохнула Эрика. – А что делать, если Дар так и не проснётся? Тогда меня убьёт Рябой король…

– Дар не просыпается, деточка моя, из-за твоей ненависти, – тихо ответила Леоха и погладила Эрику по волосам, – не создано для этого сердце фрэйи. Оно создано для любви. И только любовь его открывает. Просто с тобой всё это случилось в тот самый момент, когда твоё сердечко, как бутон, только-только начало раскрываться, и откуда ни возьмись – мороз да снег… Тебе нужно полюбить, и тогда Дар проснётся.

– Полюбить?! – Эрика горько усмехнулась. – Няня, да как можно полюбить Рябого короля? Как можно полюбить его после всего этого! – она обвела руками небо над разрушенным замком и покачала головой. – Не могу я никого любить, няня. Не хочу любить! Это слишком больно! А уж любить Рябого короля… пусть он лучше убьёт меня, не смогу я его полюбить!

– Да кто сказал-то, что надо любить именно его? Фрэйи всегда сами выбирали себе мужчин, вот и ты выбери кого-нибудь, кого захочешь полюбить. Твоя мать ни мгновенья не сомневалась, когда встретила Дивира Нье'Лири на весеннем балу у Нье'Айрхов. И хоть прочили тому руку Ионы из клана Ивы, уже к концу третьего дня твой отец и забыл, что видел Иону в своей жизни. Найди себе мужчину сама, Эрика, а король… – Леоха вздохнула и добавила: – Не сможешь ты выжить без любви, деточка. А Тревору следовало бы знать об этом, но, видать, ты последнее, что у него осталось, чтобы спасти эту землю. Отторгает наша земля проклятых псов, и мы скоро все вымрем, потому что истребили псы и заклинателей, и фрэй, и теперь всё поглотит Сумрачный лес.

– Сумрачный лес? – переспросила Эрика. – Что это?

Она помнила, как об этом говорил дядя Тревор, но никогда не видела своими глазами.

– Я слышала, как говорил об этом один заклинатель, – тихо ответила Леоха. – Что никогда бы Рябой король не победил Балейру, если бы не падшие дома, такие как дом Адемаров. Они помогают ему своей магией. Но то, что они делают, убивает в итоге нашу землю. Умирают фрэйи и заклинатели, и вместо каждого погибшего прорастает из Нижнего мира Сумрачный лес. С виду-то лес как лес, но он как паутина, в которой сидит паук. Кто туда войдёт – из того он выпивает душу. И эти леса множатся по всей Балейре… Я видела один такой отсюда неподалёку. Мёртвый лес.

– И как это можно остановить? – спросила Эрика. – Дядя Тревор говорил, что как раз для этого я и нужна – передать мой Дар Рябому королю, но… я не самая сильная фрэйя! И я… не могу я никого любить! Всё это бесполезно!

– Эх, деточка моя, не знаю я, как всё исправить. Всё теперь не так, – снова вздохнула Леоха, – раньше фрэйям лес подсказывал, где искать её любовь, кого выбрать, кто лучше всего ей подойдёт, в каком клане искать себе мужа… Тебе бы из клана Дуба взять мужчину – самый сильный был бы союз, да только их первыми истребили проклятые Адемары.

– А может, подойдёт мужчина из клана Орешника? – за их спинами раздался тихий насмешливый голос.

Эрика вздрогнула, схватилась за лук и рывком обернулась. Скрытый в тени каменного выступа, прислонившись к стене, стоял Тьен Нье'Риган и улыбался.

– Как ты меня нашёл? – Эрика натянула тетиву, целясь Тьену прямо в горло.

– Веточка тополя, веточка ивы… – произнёс он спокойно, и на его лице не дрогнул ни один мускул.

Он двумя пальцами достал из кармана тот самый оберег, который в Кинвайле дала ей маленькая Марин, и который она сама повесила на седло. А, выходит, это был вовсе не оберег…

– Так значит ты… но как подло! – выдохнула она, понимая, что всю дорогу именно она была маяком, и их могли убить в любой момент.

– Прежде чем стрелять, Эрика Нье'Лири, выслушай меня…

Он отбросил ненужный теперь оберег, поднял руки, в которых не было никакого оружия, и шагнул ей навстречу.

– Выслушать? Ты пытался меня убить! Сжечь заживо в доме! Зачем мне тебя слушать?! – воскликнула она, но тем не менее немного ослабила тетиву. – Достаточно того, что я слышала ваш разговор в Кинвайле с дядей Тревором! И я помню, как ты обещал ему, что он поплатится. Разве ты не за этим сюда пришёл – снова попытаться меня убить и уничтожить мирный договор?

Она помнила, что внизу у моста стоит Бирн, и стоит ей позвать… Но, приходя сюда вот так открыто, Тьен очень сильно рисковал, а значит он и в самом деле хотел сказать что-то важное, поэтому Эрика решила его выслушать. Позвать на помощь она всегда успеет, но лук всё-таки стоило держать наготове.

Сейчас, когда Тьен стоял так близко, Эрика смогла как следует его рассмотреть. Высокий, широкоплечий, он был одет как настоящий тавиррский пёс – в коричневую куртку, усеянную металлическими бляхами, и плащ, подбитый красным, и лишь синие глаза истинного северянина на светлом лице немного не соответствовали этому образу.

– Нет, я пришёл не за тем, чтобы тебя убить, а совсем даже наоборот, – Тьен опустил руки и остановился в трёх шагах от Эрики. – Видишь, я безоружен. Я пришёл, чтобы рассказать тебе кое-что очень важное.

– Говори, – ответила она коротко, вглядываясь в его волевое серьёзное лицо.

– То, что ты слышала в Кинвайле – правда. Не буду врать: я действительно хотел убить тебя, чтобы не дать возможность Тревору продать Балейру проклятому королю. Потому что я не видел тогда для нас какого-то другого выхода. Янтарный совет должен быть единодушен, чтобы подписывать мирный договор. Но, несмотря на то, что все северные кланы были против, Тревор всё равно не стал никого слушать и поставил подпись. Он сказал, что проклятый король просто перебьёт нас поодиночке, и уж лучше преклонить колено, чем сгинуть совсем, – Тьен прищурился и, вглядываясь в лицо Эрики, добавил как-то тихо и торжественно: – Если бы это слышал твой отец, верно, он был бы в ярости. Никогда Дивир Нье'Лири не преклонил бы колено, – Тьен указал рукой на разрушенный замок, – а после всего этого… как можно отдать тебя тому, кто это сделал? Но Тревор, наверное, лучший политик, чем я, а может, он просто больше похож на тавиррских псов, – усмехнулся Тьен и продолжил твёрдо: – Только он просчитался: север не встанет на колени. Север будет сражаться, пока там не умрёт каждый, кто способен держать оружие. Или пока мы не победим.

– Я это и так знаю. А чего ты хочешь от меня? – спросила Эрика. – Если ты не хочешь меня убивать, то чего же ты хочешь теперь?

– Я приезжал на днях в Гранард не просто так, – ответил Тьен ещё серьёзней, – я был у Оракула. После праздника Эльвед в дни осеннего звездопада наступает лучшее время, чтобы спрашивать у Богов о будущем.

– Разве Оракул всё ещё здесь? Почему вы её не забрали? – удивилась Эрика. – Псы уничтожили всех заклинателей и фрэй везде, где прошли со своим огнём! Если они узнают, что она здесь, они же её сожгут!

– Мы её спрятали, никто не знает, кто она. Но чтобы предсказывать, ей нужно находиться рядом со своим древом, – ответил Тьен, оглянулся и продолжил ещё тише: – Я принёс жертву и пошёл за ответами. Можно ли ещё спасти Балейру… Или хотя бы север…

Эрика опустила лук, вынула стрелу и спросила, не сводя глаз с Тьена:

– И что она ответила?

– Она сделала предсказание: «Придёт северный ветер. Из жёлудя упавшего пробьётся росток. Возьми в одну руку стальную силу дуба, а в другую силу любви рябины, соедини их, и пронзят они сердце волка». Не слово в слово, но примерно это.

– И… что это значит? – спросила Эрика. – Я не слишком разбираюсь в предсказаниях.

– Я тоже не сразу понял, – ответил Тьен, – но потом вспомнил, что говорил твой отец, когда мы виделись с ним последний раз. Проклятые адемарские псы первыми уничтожили всех Нье'Айрхов – клан Дуба: видимо, знали, что именно от них исходит наибольшая опасность. Но их заклинатель успел передать твоему отцу пять стрел. И хотя весь клан погиб, но в этих стрелах и есть «стальная сила дуба» – вся сила клана. Вот он, тот «жёлудь», из которого пробьётся росток нашего спасения! А сила любви рябины – это ты. Ты – Эрика Нье'Лири из клана Рябин. И ты фрэйя. А я и есть северный ветер, потому что Тьен – это ветер, приходящий с моря, – он усмехнулся и развёл руками, – нам осталось только соединить это, и мы пронзим сердце волка. Умрут Адемары, и некому станет поддерживать короля в его походе на Балейру. И я с ужасом думаю, что хотел убить тебя, а ведь ты можешь стать спасением для всей нашей страны. Нам только нужно найти пять этих стрел.

Глаза Тьена смотрели сосредоточенно, воодушевление придало их синеве какой-то торжественный блеск, и Эрике показалось, что никогда ещё она не видела более мужественного лица. А его слова вселили в её сердце хрупкую надежду.

Балейру можно спасти!

Она одним движением перевернула колчан, и стрелы высыпались на каменную крошку.

– Вот они, – произнесла Эрика, отбрасывая колчан в сторону.

Тьен наклонился, подобрал их, посмотрел на сапфировые наконечники и осторожно провёл пальцем по рунам.

– Да, это они. Но тут только четыре стрелы. А где пятая?

– А пятой я ранила командора тавиррцев – одного из Адемаров, – ответила Эрика, собирая остальные стрелы в колчан.

– Но… он ведь жив?

– Увы, отец сказал, что эти стрелы убивают Дар. А у этого Викфорда не оказалось никакого Дара, и стрела его просто оцарапала.

– Нет Дара? Как такое возможно? – удивился Тьен, разглядывая наконечники. – И где сейчас эта стрела?

– Ну, возможно, их род наконец-то начал вырождаться из-за того, что они творят, – пожала плечами Эрика. – А стрелу он сжёг в Кинвайле – бросил в камин.

– Балеритская сталь не горит, – усмехнулся Тьен, – я пошлю в Кинвайл человека – найти наконечник, мы сделаем новую стрелу. А теперь самое главное, Эрика.

Тьен посмотрел на Леоху, а затем на Эрику и произнёс горячо:

– Ты должна поехать со мной на север. Если всё, что я сейчас слышал о твоём Даре – правда, то Рябой король просто убьёт тебя, узнав, что твой Дар не проснулся. Он может легко порвать мирный договор, не получив того, что хотел, и тогда всё будет бесполезно. И даже получив Дар, он может всё равно порвать мирный договор – что его остановит? И продолжит убивать и топтать нашу землю. А с тобой у нас есть шанс спасти Балейру. Впереди зима, грядёт время туманов, Перешеек станет непроходимым, и тавиррцам не взять север до весны. И хотя здесь не самое подходящее место…

Тьен посмотрел на развалины, а потом на Эрику, приложил ладонь к сердцу и добавил:

– …а хотя, может, как раз именно в этом месте мне и следует делать тебе предложение, Эрика Нье'Лири? Потому что я уверен, твои родители были бы рады нашему браку. И ради Гранарда, ради всех сожжённых городов, ради спасения нашей страны я предлагаю тебе руку, сердце и весь север. А взамен мне нужна только твоя любовь – вся сила, с которой умеют любить рябины, и тогда, я надеюсь, вместе мы сможем дать нашему народу надежду на какое-то будущее. Мы пронзим сердце волка и остановим эту войну. Обещаю, я сделаю всё, чтобы на севере твоя ненависть превратилась в любовь, и твой Дар проснулся. Что скажешь Эрика Нье'Лири? Поедешь ли ты со мной на север?

Эрика так растерялась, что лук едва не выпал из её руки. Она просто стояла и смотрела в синие глаза Тьена и не знала, что сказать. Месяц назад к ней явился дядя Тревор и, расхаживая по ободранному холлу Кинвайла, взывал к её мудрости правителя, предлагая принести себя в жертву браком с Рябым королём во имя мира в Балейре. А теперь вот найт Нье'Риган, стоя среди развалин, торжественно и пафосно призывает её взойти на алтарь войны во имя того же самого. И обе ситуации отличаются только тем, что… хотя нет, отличий было много.

На севере ей будут рады. Ей не придётся жить среди врагов. И её сила пойдёт на благое дело. Родители бы гордились таким поступком – она может всех спасти и отомстить. Да, конечно, на севере будет тяжело, там война и лишения, а разве ей привыкать?

Но как бы Эрике не хотелось думать о том, что приносить себя в жертву во имя народа очень благородно, чашу весов в пользу этого решения окончательно склонило то обстоятельство, что найт Нье'Риган был молод и… довольно красив.

Она смотрела на его лицо и широкие плечи, а в ушах так и стояли слова Викфорда Адемара о Рябом короле.

«…он скор на расправу и бывает груб даже с дамами… он не слишком любит мыться… свою первую жену он часто таскал за волосы…»

Нет! Нет! Лучше умереть вместе с северянами!

– Вы предлагаете мне бежать? – она прищурилась, вглядываясь в лицо Тьена.

– Да, и прямо сейчас.

– Но… в Кинвайле был обряд, я помолвлена и…

– Не переживай об этом. Это всего лишь помолвка, – улыбнулся в ответ Тьен, – через день мы будем в Килларни, там есть один заклинатель, он сделает всё как надо: освободит тебя от клятвы королю и соединит нас новым обрядом. Так что ты скажешь, Эрика Нье'Лири? Согласна ли ты на моё предложение?

Эрика стояла и смотрела в синие глаза Тьена и почему-то снова подумала о Викфорде.

Он взбесится… Он будет вне себя от ярости…

– За нами будет погоня…

– Я знаю тайные тропы, – ответил Тьен тихо.

Он не отстанет… Если он найдёт их, то убьёт Тьена… А может, и её…

Она вспомнила взгляд его чёрных глаз, который испепелял её каждый раз, и его голос, и ощутила, как кожу начинает жечь.

– Если нас поймают…

– Не поймают, – твёрдо ответил Тьен. – Это наша земля, и я знаю её как свои пять пальцев. Нас не поймают.

Эрика посмотрела на разрушенный замок, на Леоху, на тающий в дымке Гранард и на колокольню городской башни. Может, это и правильно. Если есть возможность спасти Балейру и отомстить, она должна это сделать!

А Викфорд пусть катится в объятья к безумной Кхире! И пусть его Рябой король сам отрубит ему голову за то, что он проворонил его невесту!

– Нам придётся взять с собой Уилмора, иначе псы его убьют, – ответила Эрика, переведя взгляд с колокольни на лицо Тьена.

– Как скажешь, – улыбнулся он, – так это значит «да»?

Эрика посмотрела на Леоху, но няня лишь улыбалась, приложив палец к губам, и это всё решило окончательно.

Она коротко кивнула Тьену, подошла к стене, прислонилась лбом и ладонями к камню, вдохнула запах сырости и мха…

Прощай мой дом… Едва ли я снова тебя увижу…