Текст книги "Чёрная королева: Опасная игра"

Альбукер в этот раз даже вышел из кухни, провожая его, и сказал уже на пороге:

– Мазь-то я далеко не убираю и про ужин не спрашиваю.

Рикард усмехнулся:

– Собери мои вещи, я уезжаю сегодня.

– Надолго?

– Вернусь к следующей луне. Видимо…

Но что Альбукер только покачал головой.

Рикард думал всю ночь и решил пойти самым простым путём – наведаться к князю Текла лично. Едва ли тот его вспомнит, прошло столько лет, и тогда он был мальчишкой. Он изменился. Да даже если и узнает – кому он сейчас интересен? Но, скорее всего, не узнает.

А так он придумал повод для визита – он нашел себе невесту, но она ускользнула с бала в карете с гербом его дома. И он желает её видеть.

– Доложите обо мне князю. Милорд Адаланс.

Он остался внизу, в большом холле дома Текла, ожидая аудиенции, разглядывая дорогое убранство комнаты. Обернулся…

И тени прошлого снова восстали из пепла.

В простенках, затянутых золотисто-зеленым шелком – картины.

Лошади. Цветущие сады. Разливы Араго́ны. Девушка с кувшином.

Эти картины висели в доме Текла, там, в Талассе. И они, помнится, с сестрой и детьми князя играли на мозаичном полу под этими картинами. Между бронзовыми фигурами рысей и вазонами, сделанными из голубой таласской глины, расписанной золотом. Среди сабель и алебард и двух рыцарей в доспехах, которые стояли сейчас перед ним, безмолвно взирая из-под опущенных забрал. Вот этот, в полном доспехе и с древком в руке, на котором красуется штандарт, был его рыцарем, а второй – рыцарем сестры. И оленья голова над камином, на ветвистые рога которой они бросали его шляпу. Портреты князей Текла в резных деревянных рамах…

За окнами лето, на террасе колышутся кисейные занавеси, подхваченные кольцами из бронзы с лилиями, а в холле прохладно. Снаружи родители пьют вино, сидя в беседке среди розовых кустов, и ведут неспешную беседу, а Рикард с сестрой носятся с деревянными саблями за детьми князя между рыцарями и пальмами в горшках…

Тёплый летний ветер гуляет в виноградниках и оливковых рощах, мелодично звонит на храме колокол, возвещая наступление вечерней службы, и цикады поют в лавандовых полях…

В этот богатый рокнийский дом князь привез частицу того лета. И Рикард жадно втянул ноздрями воздух, пытаясь ощутить тот самый запах нагретой солнцем земли, лаванды, цветущих чайных роз…

Дотронулся до головы бронзовой рыси, вспоминая, как сестра сидела на ней верхом. За левым ухом пальцы нащупали отметину, ту самую, что он оставил, рубанув по ней настоящей алебардой. Его тогда ещё отругали…

Всё вспомнилось так явственно, что горло сжало тисками и в груди стало тесно.

Зря он пришел в этот дом…

Кто-то спускался по лестнице, и Рикард обернулся.

Князь Зефери Текла.

Он мало изменился. Такой же подтянутый и стройный. Чуть вьющиеся волосы с проседью на висках, орлиный нос, цепкий взгляд.

Может, стоит ему рассказать? Сказать правду? Прошло ведь столько лет…

Но он лишь набрал воздуха в грудь.

Нет. Он хотел забыть. И забудет. Ему не нужна эта память. Всё равно ничего нельзя вернуть. А он хотел стать другим человеком. И стал. А значит, князь Текла ему никто. И эти воспоминания… он избавится от них, как только выйдет отсюда.

Они прошли в библиотеку, и князь, слушая его рассказ, смотрел как-то отстраненно. Сел в большое кресло за столом и сцепил пальцы.

– Мы с вами раньше не встречались? – спросил внезапно.

– Это вряд ли, милорд.

– Откуда вы сказали родом?

– Из Броха. Это в Предгорьях.

– Ах да. Брох. Хотя, Адаланс – южная фамилия…

Князь взял в руки пресс-папье из белого камня с золотыми прожилками и стал задумчиво вертеть его в руках.

– Красивый… набор, – кивнул Рикард.

Отец заказал его у лучшего рокнийского ювелира. В подарок другу. А камень привезли из самого Эддара. Рикард помнил, как они вместе упаковывали всё в вощеную бумагу, а затем в большой кожаный футляр. Нож для писем, пресс-папье, чернильница… Всего восемь предметов, и на каждом – два герба: дом Текла, дом Азалидов. И знак вечной дружбы.

– Набор? Ах, этот. Мне… подарил его друг, – складка залегла между бровями князя.

– У вашего… друга прекрасный вкус, милорд, – Рикард сглотнул.

Смотрел, не сводя с князя глаз, но тот лишь рассеянно разглядывал стол и свои пальцы, которые беспорядочно гладили грани пресс-папье.

– Был. Он погиб.

– Мне жаль. Что произошло?

– Несчастный случай… Пожар. Впрочем, это было давно. Теперь прошу меня извинить, здесь нет никого, похожего на описанную вами даму. А карета… вчера её отогнали в каретную мастерскую. Наверное, кто-то воспользовался ситуацией и взял её оттуда, чтобы свозить какую-то женщину на бал. Я разберусь и накажу виновных. Так что, прошу прощения, я вынужден вас покинуть.

– Да, да, я уже ухожу. Простите за беспокойство.

Рикард спускался, не чувствуя под собой ног. Оглянулся в холле ещё раз и увидел князя, стоящего наверху на галерее и смотрящего ему вслед.

Провалиться ему в Дэйю, если князь сказал правду! Этот рассеянный взгляд, нервные пальцы. Он даже не удивился! Он точно её знает.

А главное, запах её духов, едва уловимый, всё ещё оставался в холле.

Он должен уехать. Задание королевы не может ждать, но он вернется.

И обязательно узнает правду.

Часть 2. Никто никому не верит

Глава 8. Леди, оставляющая врагов живыми

Надо было ехать в карете. Князь Текла одолжил бы ей одну из своих…

Кэтриона и предположить не могла, куда заведет её нить, и уж точно не думала, что так далеко. Да и вообще последнее время все её мысли были заняты убийцей Крэда. И о печати она по-настоящему задумалась только на третий день пути, когда Рокна осталась далеко позади и, миновав Таласское нагорье в самом узком месте, она выехала на северный тракт.

А сейчас она стояла на холме, на развилке: влево дорога уходила на Ирмелин, прямо – в предгорья к Броху, а её нить вела вправо, на восток. А что там на востоке?

По эту сторону от хребта Хайэ́лле – Лисс, город в котором она никогда не бывала. А дальше, за хребтом – Тарша́н и земли айяарров из прайда Тур.

А что, если нить поведет туда? Ехать в Таршан?

Не хотелось бы…

Постепенно окрестности изменились. Кое-где теперь попадались каменистые осыпи, холмы стали выше, и местами обнажилась скальная порода, к дороге всё ближе подступал лес и сильно похолодало. И чем дальше, тем желтее становились деревья.

Осень чувствовалась повсюду. Горы, безмолвные и величественные, покрытые белыми снежными шапками, возвышались вдали, пряча за собой горизонт. Кэтриона остановила лошадь и некоторое время разглядывала их, думая о том, куда же приведет её нить.

Быть может, нить – это обман? Может, она вообще тратит зря время на это путешествие?

Закрыла глаза на мгновенье, заглянув в Дэйю. Нить проложила свой путь и здесь, среди сумрачных полей, призрачных лесов и серой травы, и в тумане этот путь горел алой лентой, прожигая его насквозь. Нить вела на восток.

Кэтриона вздохнула и открыла глаза.

На восток, значит на восток.

Чуть поодаль за развилкой у изгиба реки виднелась деревенька, на въезде в которую у самого моста она безошибочно определила постоялый двор и направила коня туда.

Большая вывеска с кривоватыми клыкастыми головами и надписью «Три кабана» возвышалась над дверью возле коновязи. Художник был так себе, и кабаны больше походили на медведей с клыками и пятаками вместо носа, но дом и пристройки, сбитые добротно из крепких бревен, и высокие скирды сена на заднем дворе говорили о том, что дела в этом месте идут неплохо. А значит, и кормят хорошо. У коновязи стояли два десятка лошадей, а во дворе несколько телег постояльцев под присмотром конопатого мальчишки, видимо, хозяйского сына.

Внутри оказалось полно народу. Кэтриона вошла, пригибая голову в дверях, и окинула взглядом разношерстную толпу. Зал надвое разделяли поперечные балки, на которых висела одежда путников и словно занавесь отделяла часть комнаты от входа.

Две паломницы в серых одеждах сидели в дальнем углу, а рядом королевский почтовый курьер, которого узнать было нетрудно – нашивка на плече в виде голубя и грубая холщовая сумка, которую он не выпускал из рук даже во время еды. Он быстро черпал ложкой похлебку, очевидно, торопился, оно и понятно, в горах путешествовать надо засветло. Два вальяжных купца в простенке между окнами, были уже изрядно пьяны, и с красными лицами, спорили о ценах на шерсть и лен нынешней осенью. А хорошо одетый господин с тремя слугами и неопределенного вида человек – что-то среднее между студентом и подмастерье, ели молча.

Кэтриона сняла плащ и присела на лавку в углу справа от входа, продолжая разглядывать народ. В дальней части за большим столом сидели пятеро. Вареная кожа, усеянная шипами на плечах, браслеты-ке́сты на предплечьях, оружие…

Псы.

Один из них встретил Кэтриону пристальным взглядом и, пожалуй, не слишком дружественным, но она отвела глаза, стараясь не привлекать внимания, и стала стаскивать перчатки. От псов стоит держаться подальше. Особенно сейчас, когда она путешествует инкогнито и её не прикрывает белый ирдионский плащ и медальон.

Видно было, что псы кого-то ждали, отхлебывая из кружек и поглядывая в открытое окно, выходящее на коновязь. Они спорили о чем-то тихо, наклоняясь друг к другу, чтобы никто не услышал. Один из них отвесил ей сальную шутку. Но Кэтриона не ответила, лишь придвинулась дальше в угол и они отстали.

Подошла девушка, веснушчатая и улыбчивая, поставила на стол плошку яблок:

– Есть жареные куропатки, капуста, пироги с рыбой и уха, – она смахнула со стола крошки краем серого передника и снова улыбнулась, – пиво и свежий сидр.

Кэтриона положила монетку на край стола.

– Ну, милая, тащи-ка сюда сидр и куропатку, да скажи вот что, далеко ли отсюда до Лисса?

– До Лисса? Ну, ежели выехать сейчас, то к закату будете, – ответила девушка и умчалась, прихватывая со стола псов пустые кружки.

Куропатка и сидр не заставили себя ждать, девушка принесла ещё лепешки и кусок молодого сыра с зеленью. И Кэтриона с наслаждением вытянула ноги – дорога её измотала, хотелось отдохнуть, и можно было бы остаться здесь на ночь, но раз к вечеру она будет в Лиссе, то, пожалуй, там переночует и обдумает, что делать дальше.

Ехать в одиночку в Таршан ей как-то совсем не хотелось. Хотя война с айяаррами шла гораздо западнее Таршана, в Лааре. Да и Лааре принадлежит прайду Ибекс, а Таршан – прайду Тур. Но их прайды связывали тесные отношения, и те, и другие прайды Тверди…

А, впрочем, что там говорил Магнус о пропавшем лепестке печати? «Страж Севера. Прайды Тверди – Ибекс, Тур и Лань». Разве это совпадение, что её путь лежит именно туда?

Может быть, взять кого-то из братьев? В Лиссе у Рошера квартирует целый отряд, и он обещал ей всяческую поддержку. У неё и письмо есть с собой. Но у Рошера только соколы. Бойцы. От которых за три кварда несет ирдионским огнем. И при виде их люди разбегаются как мыши и уж точно никто и ничего ей не расскажет. С рыцарями Ирдиона люди откровенны только на дыбе…

А ей нужно быть незаметной.

Отодвинувшись глубже в угол, Кэтриона снова достала шкатулку.

Должен же быть какой-то ключ! Заклинание может быть?

С того дня, как она уехала из Рокны, ей больше не снились сны о девочке с огненными крыльями, и шкатулка не светилась алым. Но именно эта загадка мучила Кэтриону больше всего остального. Она погрузилась в Дэйю и смотрела на неё снова и снова, но даже в Дэйе шкатулка оставалась собой. Деревянной, украшенной узором в виде змей, и молчаливой. Никаких подсказок. Никаких следов.

Из раздумий её вырвал чей-то взгляд.

Показалось, кто-то смотрит в спину. Холодом мазнуло по шее. Обернулась. Никого. Но ощущение осталось, и от плеча по спине будто сквозняком потянуло. Она не сразу поняла, что происходит. Только уже когда плечо стало жечь нестерпимо.

Защитные арры!

Те, что перед выездом ей нанесли на кожу в Ирдионе. Три столбика странных знаков по три пары, как шрам, оставленный когтями тигра. Это они горели на плече, предупреждая. Кэтриона услышала топот и глянула в окно.

Вот так не повезло!

Она быстро собрала вещи, ни на кого не глядя, прошла через зал и спросила тихо у девушки в веснушках:

– Тут есть выход на задний двор?

– Да, вон там, – девушка махнула в сторону низенькой двери.

Кэтриона оглядываться не стала, пригнулась в дверях и быстро прошла на кухню, где у печи орудовала огромным ухватом полная женщина, судя по веснушкам – мать девушки из зала. За кухней тёмные сени, а дальше дверь на хозяйственный двор.

Но там ее уже ждали.

Кэтриона сразу его вспомнила – высокий, жилистый, кажется, его звали Драдд. Именно он ударил её стулом по ноге в борделе мистрессы Тайлы.

Какая чума его сюда принесла? И как он узнал, что она окажется здесь?!

Сзади послышались шаги. Кэтриона выхватила баритту, отшвырнула в сторону сумку и плащ, и двинулась в сторону, спиной к стене. Ей нужно пространство.

– Ну, здравствуй, красавица! – хищно ухмыльнулся Драдд.

Он закатал рукава рубахи, обнажив мускулистые волосатые руки, и перехватил баритту поудобнее. С ним были ещё двое. Один с перебинтованным запястьем, и второй, рыжий, со шрамом через всю щёку.

– Я крикну остальных, – сказал рыжий со шрамом, тоже доставая баритту, и исчез за углом.

Значит, есть еще и остальные! Ах, ну да, теперь понятно, кого ждали эти псы за столом!

Её.

Почему она не догадалась?

Кэтриона вытащила второй рукой кинжал. Этих трое и тех пятеро. Восемь вооруженных мужчин. Один, возможно, ранен. Пусть семь. Но они – Сумрачные псы. А значит… их много.

Расклад был снова не в её пользу.

Вот же гадство! Они её ждали? Заранее? И как узнали, что она будет здесь? И с какой стати им вообще на неё охотиться? Неужели она так сильно прищемила самолюбие Гайры? Видимо, да. Лучше бы она его кинжалом проткнула, думая о себе, а не о репутации заведения Тайлы! Уж Тайла, как-нибудь выкрутилась бы. И быть может, Гайра был бы не так унижен и зол. Но как? Как они узнали заранее, что она будет здесь?

Может, договориться? Сказать, что она подданная Ирдиона? Показать медальон? Тогда будет слишком много вопросов, да и Магнус не хотел бы раскрывать «прочие услуги» Тайлы. Никто не должен знать, кто она такая. Конечно, если уж очень прижмет, но…

Но… всё это не случайно.

Чутье подсказывало, что в этот раз медальон не поможет.

Не стоило сильно уповать на могущество Ордена. Зачастую месть сильнее рассудка. И этого Драдда может не испугать то, что она из Ирдиона. Точно не испугает. Это же псы…

…и они здесь с определенной целью.

Благоразумие подсказывало – бежать. И быстро. У неё хороший конь, они её не догонят. Свернет с дороги, следы запутает. Но в то же мгновенье со стороны коновязи появились трое из тех, что были в зале. И путь к бегству оказался отрезан. Значит выход только один – драться. И лучше разозлить их посильнее, потому что только их злость и её холодный расчет могут дать ей преимущество в таком бою.

– А где твой дружок? Ну, тот, который отведал моей сковородки? Примочки делает? – усмехнулась Кэтриона, отходя медленно влево.

Позади низенький забор из ивовых прутьев, а за ним – конюшня и пустырь, спускающийся к реке. Надо выманить их туда.

Драдд сплюнул в траву.

– Шлюха! Поговоришь у меня позже! Я тебя разделаю, как бог черепаху!

– Да ты, я вижу, подготовился, красавчик! – воскликнула Кэтриона, махнув бариттой в сторону его людей. – Целый отряд взял против одной женщины! Не бойся, я без сковородки – лицо тебе не попорчу!

– Сзади ее обходи, – Драдд махнул рукой своим людям, указывая на луг за забором, и добавил: – А ты у нас значит, смелая будешь? Но я тебя проучу! Я тебя так исполосую – мать родная не узнает! Ты думаешь, мы тебя убьем? Нет, сучка, даже не надейся!

– Убьешь? Ты? Когда рак на горе свистнет, красавчик! Ты даже со сковородкой не совладал, куда уж с бариттой! – Кэтриона расхохоталась.

Она его разозлила. Желваки ходили под кожей, он взял кинжал во вторую руку и двинулся медленно ей навстречу, мягко ступая по жухлой пыльной траве.

– Трусишь! – снова усмехнулась Кэтриона. – Вижу, как трусишь.

Драдд сделал резкий выпад, зазвенела сталь. Кэтриона отбила удар и стала отступать к забору, чтобы вывести его на пустырь. Он был силен и ловок. А его выпады точными и резкими, как бросок змеи. Остальные пока не вступали в бой, растянулись в полукруг позади забора и стали оттеснять её к телеге с сеном.

– Чего стоишь, как пень? – крикнул Драдд одному из псов, коренастому бородачу, увешанному амулетами от колдовства. – Сеть тащи!

Они хотят взять её живой.

Вспомнился брактет Гайры и то, что она увидела в его прошлом.

Не дайте Боги попасться к ним живой!

– Трусишь, как девчонка! – воскликнула Кэтриона, раззадоривая противника.

Глаза Драдда сверкали, и ноздри раздувались. Но злость плохой помощник. Ибо самое главное правило в любом бою – равнодушие. Равнодушие к его исходу.

Так учат в Ирдионе. Тебе должно быть безразлично выживешь ты или умрешь.

Один удар, второй удар, шаг влево, шаг назад. Простой расчет. Выпад, еще один, шаг вправо. В голове пусто, только отсчет, словно качающийся маятник. Рыцарь Ирдиона не боится умереть. Он вообще ничего не боится.

«Без любви, без жалости, без страха».

Удар, еще удар, обманный ход, выпад. Есть!

Баритта вошла в бок Драдда. Жаль, что лишь по краю, распорола кожу и немного мышцы. И Кэтриона быстро отскочила.

– Сучка! – взревел Драдд. – А вы чего стоите, болваны?

Она моргнула, на мгновенье увидев Дэйю – вокруг всё пылало алым.

* * *

Рикард остановился и спрыгнул с лошади.

Устал, да и подпругу подтянуть не мешало, седло стало ерзать, того и гляди свалится. Три дня пути почти без остановок от самой Рокны. Только ночевки да короткие перекусы.

Жирная красная глина Побережья, виноградники и оливковые рощи сменились пшеничными и ячменными полями, вишневыми садами и пастбищами. И чем ближе он подбирался к горам, тем холоднее становилось. Появились пятна лесков и холмы, и к середине третьего дня пути небо затянуло серым. Ветер с востока гнал тяжелые мохнатые облака, рвал желтеющий лист с ясеней и клёнов, и Рикард чувствовал, что к ночи соберется дождь. Не плохо бы и заночевать в приличном месте и выспаться, как следует. А ещё лучше попасть в Лисс, большой город, в который, если постараться, он успеет приехать к вечеру.

Конь ему достался отличный – сильный жеребец рыжей масти, норовистый, но крепкий, хоть и выложил он за него приличную сумму. А седло и сбруя были так себе – подарок от предыдущего хозяина, как говорится: «На тебе, Боже, что себе негоже». Но Рикард тогда торопился и менять их не стал.

А зря.

Он подтянул подпругу и уже было собирался снова вскочить в седло, но на разбитой телегами дороге увидел кое-что любопытное…

Присел, рассматривая отпечаток копыта в густой пыли.

– Какая удача! – усмехнулся, всё еще не веря своим глазам.

Дубовый листок на подкове – клеймо старого таврачьего мастера, кузнеца, которому доверял Рикард своего Барда. И это клеймо – редкость. На одной из подков лист был чуть изогнут. Это Бард – сомнений не осталось.

Дорога была оживленной. Впереди развилка на Ирмелин, Брох и Лисс, и по северному тракту ехало множество обозов, телег, карет и просто конных, но следы были свежими: вот только что перед ним проскакал почтовый курьер весь в мыле, а эти следы шли поверх. Значит, и часа не прошло.

– Ну, держись, ведьма! – весело воскликнул Рикард, вскочил в седло и помчался вперед, время от времени поглядывая вниз – не исчез ли след. Но след уверенно вел его к постоялому двору.

Тот стоял за развилкой вначале деревни, там, где речушка, заросшая тальником, делала петлю, оставляя по обе стороны заливные луга, а новый бревенчатый мост с перилами был переброшен через неё прямо напротив постоялого двора. Рикард набросил поводья на крюк и прошел вдоль коновязи.

– Здравствуй, пропажа! – он остановился возле Барда, дав ему предварительно обнюхать свою руку. – Я по тебе скучал!

Конь негромко заржал, мотнул головой и пожевал губами край его плаща. Рикард усмехнулся. И настроение у него сделалось вдруг преотличным, сердце забилось радостно, и даже в носу защекотало, как от игристого вина. И веселость эта была какой-то странной. Рад встрече с Бардом? Да, но… Показалось, он обрадовался совсем другой встрече.

Эрионн.

Хотя, с чего бы?

Просто показалось. Но теперь он не будет таким дураком.

– Жди здесь, – он похлопал Барда по шее, – мне нужно поболтать кое о чем с твоей новой хозяйкой. Надеюсь, она хорошо тебя кормила!

Памятуя о двух последних встречах, он хотел сначала заглянуть в окно и оценить обстановку, убедиться, что это действительно она. А потом хорошо бы устроить дамочке засаду на дороге, там, где им никто не помешает поговорить по душам. Но, услышав доносившийся откуда-то из-за построек звон клинков, он обошел дом, амбар, и, повернув за угол длинной конюшни, оказался на заднем дворе.

Поленницы дров, старые бочки, плетеный заборчик из рассохшейся лозы и две телеги, уткнувшиеся оглоблями в кусты, а дальше двор спускался вниз к реке и переходил в выкошенный луг. Рикард прислонился плечом к стене, развязал тесемки плаща и усмехнулся криво, пробормотав:

– Да кто бы сомневался!

Она была там. А их было восемь, и они её окружали.

Восемь хорошо вооруженных мужчин. Судя по одежде и повадкам – псы. Они почти загнали её в угол между стеной конюшни и телегой, но взять не могли. Она дралась отчаянно и быстро. Настолько, что Рикард залюбовался невольно тем, как она умудрялась отражать атаки одновременно троих нападающих спереди и того неудачника, который пытался набросить на неё сеть. Он влез на телегу, но сено, на котором он стоял, всё время съезжало, и он только мешал остальным, размахивая руками.

А у неё в одной руке баритта, в другой – черенок от вил или лопаты, и тем и другим она владела виртуозно. Длинные волосы, стянутые в хвост, растрепались, и лицо раскраснелось. Без маски на свету Рикард видел её впервые.

И Дуарх бы его побрал, если она не была красивой!

Тут же валялись её плащ и сумка. И трое из псов уже оказались ранены, но этот бой закончится явно не в пользу Эрионн – её левая рука была вся в крови. Её крови.

Благоразумие шептало – не вздумай! Не вздумай ввязываться в эту драку с псами!

Но, кажется, посылать благоразумие к демонам последнее время вошло у него в привычку. Он оттолкнулся от стены, доставая кинжал и баритту, швырнул плащ на землю и крикнул, махнув рукой в сторону мужчины с сетью:

– Бог в помощь, милорды! Собрались порыбачить?

В бою наступила пауза. Псы обернулись, держа оружие наготове. Сосредоточенные и злые.

– Милорд, не стоит вам… тут находиться, – произнес один из них, высокий, жилистый, в рубахе нараспашку, залитой кровью.

– Господа, ну что это, – он развёл руками, – ввосьмером на одну женщину? Я знал, что у псов плохие манеры, но чтобы настолько…

Он перехватил взгляд Эрионн. Настороженный и… удивленный? Но она его узнала, вне всяких сомнений, их взгляды встретились, и презрительная усмешка исказила её губы.

– А этот дружок тоже ваш? – крикнула она. – Следил за мной, значит, скотина?

Псы посмотрели недоуменно на неё и на Рикарда, а потом один из них воскликнул, направляя в его сторону остриё баритты:

– Проваливайте, милорд по-хорошему, это не ваше дело!

Рикард подошел ближе и, став в позицию, произнес:

– Милорды, вы ошибаетесь. Эта леди мне кое-что должна, и я собираюсь получить это обратно. Так что это все-таки моё дело.

– Милорд, эта леди должна и нам кое-что, а мы приехали сюда первыми, – ответил один из псов.

– Милорды, мне абсолютно плевать на то, кто из вас в каком порядке сюда приехал, но вы всё еще можете уехать отсюда. Первыми. И живыми.

Он видел, как Эрионн улыбнулась, вытирая рукой вспотевший лоб.

– Вам не кажется милорд, что это слишком самоуверенное высказывание, учитывая количественное преимущество с нашей стороны, – жилистый шагнул Рикарду навстречу и тоже стал в позицию.

– Псы всё время путают количество и качество. И если зрение меня не подводит, то даже леди смогла ранить троих из вас.

– Неожиданный поворот, да? – Эрионн злорадно подмигнула одному из псов.

– Проучите этого щенка! – рыкнул жилистый.

На Рикарда бросился пес, стоявший слева, высокий и крепкий, с бритой налысо головой.

И бой продолжился с новой силой.

Рикард быстро разделался с первым из псов. Второго, бородатого с амулетами на шее, ранил в плечо, не сильно, но тот, не мешкая, отступил в сторону луга. А Эрионн успела достать жилистого ещё раз.

Псы ретировались сразу же, как только поняли, что перевес в силах потерян. Жилистый свистнул и махнул рукой, и они отступили за конюшню, утаскивая раненых. Они сдались слишком быстро, и это удивило Рикарда.

Странно.

Он вытер лоб, глядя им вслед, и эта опрометчивая беспечность едва не стоила ему жизни, потому что он лишь в самое последнее мгновенье увернулся от удара эфесом в голову.

– Твою же мать! Ты что такое творишь? – он отпрыгнул в сторону и стал в позицию.

А Эрионн снова набросилась на него.

– А ты что же думал, я поверила в этот маскарад? – воскликнула она, делая выпад. – Ах! Благородный рыцарь прискакал спасать прекрасную даму! Скажи ещё, что ты с ними не заодно, убийца!

Рикард отбил выпад, отступая назад.

– Да ты, похоже, головой ударилась! Я и псы? Заодно? – рыкнул он зло. – Да какая муха тебя укусила?

Ну что за бешеная баба!

– Муха? Меня? Кажется, это милорд притащился за мной из самой Рокны! И псов приволок, устроил представление! А я-то гадала, как они меня нашли! – она пошла в атаку, откуда только силы взялись, но Рикард отбил все её выпады, медленно отступая к конюшне. – Ты ещё и следил за мной!

– Следил? С какой стати! И я только что спас тебе жизнь! Могла хотя бы вежливым «спасибо» отделаться!

– Милорд рассчитывал на благодарность? – воскликнула она с издёвкой. – Ждал, что я тебя в лобик поцелую?

Она сделала обманный финт и едва не зацепила ему плечо.

– Нет! Надеялся, шею прокусишь! Или дашь по уху сковородкой! И я почти угадал! – он увернулся, прогнувшись в спине, и отступил внутрь конюшни.

Да она просто безумна!

– Вот и отлично! Не стоило городить огород со своими дружками про спасение прекрасной дамы!

– Я уже жалею, что вообще вмешался! Да пусть бы они с тебя хоть кожу живьем содрали! – он начинал злиться.

– Что-то похожее они и собирались сделать!

Её баритта просвистела совсем рядом, но Рикард ушел вольтом и, сцепившись, лезвия завязались, жалобно взвизгнув друг о друга, а лица оказались совсем рядом.

Пылающие черные глаза против ледяных синих. Но лишь на мгновенье они были совсем рядом, а затем он оттолкнул её, воскликнув:

– И, по-твоему, я похож на пса?

– По-моему, ты похож на вора и убийцу!

– От вора и слышу! – хмыкнул он, обходя её слева. – Ты украла моего коня!

– А ты убил Крэда! – она отступала осторожно, крадучись, следя за всеми его движениями.

– Может, миледи объяснит, с какого рожна она решила, что это сделал я? – они снова стали в позицию, соприкасаясь кончиками баритт.

– Ты был там! – резкий выпад и клинки зазвенели.

– И что, как серый, так и волк? – Рикард снова отбил атаку. – Я был там, но я его не убивал. Зато ты хладнокровно его обчистила! И вообще, кто он тебе такой?

– Тебя это не касается! – она пошла в другую сторону. – А что там делал ты, если, допустим, что ты его не убивал?

Они кружили друг напротив друга, как два тигра, напряженные и готовые к прыжку.

– Надеюсь, ты понимаешь, что и тебя это тоже не касается! – ответил Рикард. – Хотя я был там за тем же, зачем и ты – обчистить этого Крэда. Но ты мне помешала.

– Я не верю тебе! – она опять напала.

– Ну что же, тут наши чувства взаимны! – и он снова ушел от удара.

Они сражались уже посреди конюшни. Она нападала яростно и отчаянно и очень ловко, всё время меняя тактику. Прощупывая его слабые места. А он старательно отбивал атаки, но не нападал. Он видел, что она устала, вымотана и ранена. И ждал.

– Я вижу, миледи не может обойтись без драк! – произнес Рикард с ухмылкой.

– Я дерусь только с убийцами и ворами! – она снова обходила его слева.

– Ну, ладно, я – вор, а псы-то тебе чем не угодили?

– Видимо, это была месть. Им, как и тебе, пришлась не по вкусу моя сковородка, – усмехнулась она.

Рикард рассмеялся в ответ:

– Значит, это на них ты напала в борделе?

– И кто-то ещё утверждает, что не следил за мной! – резкий финт и выпад.

– За тобой нет, но я искал своего коня, – Рикард уклонился и отступил назад. – Тебе следовало бы добить этих псов, а не нападать на меня. А ты оставила их живыми – они найдут тебя.

– Это мои враги, и, если я хочу, я оставляю их в живых.

Он снова усмехнулся, отбив левый кварт:

– Леди, оставляющая врагов живыми. Очень интересно. А позволь спросить, что миледи, хоть и дочь негоцианта, делала в борделе?

Он демонстративно перебросил баритту в левую руку и увидел, как она прищурилась.

– Мы с милордом ещё не так близки, чтобы я рассказывала ему о столь личном! – ответила она. – А что, у князя с золотыми приисками не нашлось других лошадей, что он прискакал за этим конём из самой Рокны?

Она кружила медленно, но пока не нападала, оценивая ситуацию.

– Князю с золотыми приисками дорог именно этот конь, и это, кстати, очень интересный вопрос! Как ты смогла околдовать мою лошадь?

– Околдовать лошадь? Вот уж что мне без надобности, так это колдовать с чьей-то лошадью!

– Миледи, видно, ничего не понимает в лошадях, хоть и дочь негоцианта!

– И что такого в твоей лошади, князь с приисками?

– Бард ни разу тебя не укусил? Не попытался сбросить или лягнуть?

– Да провалиться мне в Дэйю! С какой стати ему меня кусать? – она атаковала осторожно, прощупывая его владение бириттой левой рукой.

– Ну… некоторые леди… кусаются, если им что не по нраву! – усмехнулся Рикард, так же легко отбивая её атаку.

– Некоторые? Ха! Вообще-то милорд пытался меня душить!

– А миледи меня отравила! И воспользовалась ситуацией! – добавил он полушепотом. – Кто знает, может ты меня обесчестила?

– Что? – она рассмеялась. – Много чести! Да и как можно обесчестить убийцу и вора?

– И вообще, ты выкрала меня с маскарада, а это удар по моей репутации, который можно смыть только… Что ты можешь предложить взамен?

– Взамен? Ах, милорд ждет компенсации! Ну, я могу ещё огреть тебя оглоблей, к примеру. Или ведром. Бросить с моста в реку. Много чего. Выбирай! – она сделала обманный финт, но он снова ускользнул.

– Князь Текла – кто он тебе? – спросил Рикард серьезно.

– Что? – она прищурилась. – И после этого ты всё ещё утверждаешь, что не следил за мной?

Она выдохлась. Пора заканчивать.

– Я и не следил, – Рикард снова перебросил баритту в правую руку, – я нашел себе на балу невесту и пришел к князю просить её руки, но князь сказал, что знать тебя не знает. Хотя ты приехала в карете с его фамильным гербом, и весь его дом пропах твоими духами.