Текст книги "Жесть. Сборник хоррор рассказов"

Гнев

Едва перевалило за полночь, а кажется, дело движется к рассвету – темное небо грязно серого цвета медленно выцветает и становится выше. А если долго смотреть на облака, забываешь, как дышать.

Они сидят на террасе кафе после ночного сеанса какого-то ужастика и молчат. Некрасов удивлялся поначалу, почему Лил не требует объяснений его ночным прогулкам – она будто его понимает без слов, видит больше.

– Черт, ручка кончилась, – ворчит Андрей, разгадывая кроссворд на листке под блюдами, разложенных на каждом из столов. – Дашь свою?

Лиля протягивает ему письменный предмет, гладит по руке и увлеченно пускает пузыри в сок, дуя в трубочку.

Некрасов разделывается с последним словом, поворачивается к блондинке, кивая на ручку.

– Так это же моя.

– Уже полгода как моя.

Смеется, морщится, смахивая с носа невидимые пылинки, ближе подвигается к мужчине. Эта ночь ничего им не должна, но дарит лучшие воспоминания, окутывая непривычно теплым воздухом и запахом осени.

– Бля, пол года, серьезно? А прошла будто вечность, – удивляется Андрей, притягивает Лилю за талию к себе, коротко целует в висок.

– И за эту вечность ты так и не научился не ругаться при мне, – картинно хмурится девушка, но умолкает, когда ее затыкают тысячей коротких поцелуев в щеки, лоб, губы и шею.

Она не дура – еще в первую встречу интуиция уловила скорые неприятности.

Во всяком случае, хорошие парни попадают в рай, но с плохими ты и сама словно в раю. Так что Лилия закрывает глаза и отдается моменту.

Он никогда никем так не восхищался.

Андрей выдыхает надломлено – он портит ее. Некрасов видит, как Лиля наполняется тьмой рядом с ним, даже без видимых причин – он до сих пор искусно сдерживает Аббадона, не позволяя ей увидеть его настоящего.

Но кажется, чем мрачнее становится ее тьма, тем ярче горит в ней свет.

Жизнь Андрея Некрасова теперь, как танец со смертью, с зажатым в зубах стеклом – такая жизнь не для слабых. Но как ни странно, этот танец именно для нее. Она танцует с ним, давясь стеклами, балансируя на грани света и тьмы, и не дает повода усомниться в своей стойкости.

Андрей думал, что он сильный. Что прошел все круги ада и научился жить с этим – отпустил прошлое, принял Аббадона и даже убивает теперь не так часто. Но Андрей перестал так думать, когда встретил ее. Именно тогда он понял, что это такое – быть сильным человеком. Лилия стала его искуплением, связующим звеном с миром, которое он давно утратил.

И если бы небеса говорили, они говорили бы ее устами, потому что несмотря на всю боль, которую она пережила по вине злых людей в этом мире, по вине пьяницы отца и жестоких мужчин, которые с удовольствием разбивали ей сердце; не смотря на страдания, которые она перенесла из-за него самого, давясь слезами в его недельные отсутствия и страхом потери, не смотря на все это, она не сдавалась.

Это действительно были чувства, о которых слагают легенды. Он был ее недостоин – она пережила многое, ничуть не меньше, чем он, и все равно осталась собой.

Принятие

Охранник на входе в больницу впервые в жизни ломает себе нос, когда Некрасов прикладывает его головой о стену – то, что часы посещения закончились, его не волнует от слова «схуяли».

Авария была большой – уставший водитель фуры буквально расплющил незаметный мотоцикл с двумя пассажирами о фонарный столб. Выжить никто не должен был. И не выжил бы, если пассажиров было бы только двое.

Демон притеснения не потерпел, Аббадон вырвался на волю – сжал в коконе черной массы Лилию и утянул за собой дальше по асфальту.

Некрасов сломал себе три ребра и ногу – открытый перелом выглядел чудовищно, от вида него, очевидно, Лиля и отключилась. Так Андрей, по крайней мере, себе внушал.

Было не ясно, как демон отдал больше ресурсов на спасение другой особи, оставив хозяина протирать кожей асфальт, но факт оставался фактом – девушка выжила.

Скорая приехала быстро – на оживленной улице стоял гомон воплей и причитаний – «третье кольцо» давно не видело такой жестокой случайности. Андрей еле успел перевернуться на бок, чтобы не регенерировать у всех на виду, но мозг тряхнуло знатно, поэтому визга отъезжающих колес кареты скорой помощи внутри с его Лилей, Некрасов не услышал.

Его тоже пытались засунуть в скорую, причитая, «как ему повезло», но разбитый мотоцикл все еще мог ехать, так что Андрей не стал терять времени зря, а помчался вслед за сигнальными огнями.

– Не положено.

– У меня есть разрешение.

– Но тут написано «делаю, что хочу»

– Именно.

Еще никогда Аббадон не был таким целостным и сплоченным. Еще никогда Андрей не получал такого удовольствия от насилия.

Палата встречает его тоскливой тишиной и стерильностью, а Лилия – слезами в глазах и грустным пониманием происходящего.

– Считаешь меня монстром? – опустошенно поднимает на нее глаза Некрасов, садясь на край кровати.

– Ну что за нелепая истина? – шипит его голосом демон, заставляя рот растянуться в безумной улыбке.

– Твоей доброты и света не хватит на такого, как я, – констатирует факт Некрасов, не решаясь дотронуться до тонкой руки, покрытой ссадинами.

Она выглядит неплохо для того, кто пережил подобную аварию – на щеке стерт верхний слой кожи, левая рука висит на перевязке, а на правой два пальца закатаны в гипс. Живая и светлая, это главное.

– Знаешь, Некрасов, – медленно тянет она, а Андрей поражается тому, что ее голос и сейчас наполнен переливами колокольчиков, – я по природе своей девушка милосердная. Милосердная, но не наивная. Женщины по первому поцелую могут определить, проведут с человеком всю жизнь или нет. Я же с первой встречи знала, что мою поменяешь ты – так или иначе. Огорчает, правда, что мебели портишь много – последние четыре месяца я кручусь как белка в мясорубке, реставрируя места твоих посещений. Или лучше сказать, ваших, – выгибает бровь она, в упор смотря на мужчину, – женщины многое чувствуют, Андрей. Влюбился в меня не только ты.

Мужчина замирает в пространстве, как пыльной подушкой по голове ударенный, и смотрит на Лил с полным непониманием. Она вздыхает глубоко, поджимает губы и смотрит ему в глаза, но обращается точно не к Андрею Некрасову:

– Хватит этого фарса, покажи ему.

Некрасов хмурится, совершенно сбитый с толку, но понимает, что к чему, когда сознание пронзает яркая, беспощадная вспышка боли, а перед глазами мелькают тысячи картинок, заставляя мужчину взвыть сквозь зубы и схватиться за голову.

– С вами все в порядке? – Лилия в недоумении поворачивается на громкий восклик мужчины рядом, натыкается на внимательный взгляд.

Форма его губ обворожительна, а глаза абсолютно блядские – взгляд не оторвать.

– На работе такой завал, что я даже в своей голове с придурком боссом спорю, – улыбается мужчина.

– Этот город и не до такого довести может, – отмахивается от оправданий блондинка.

– Да, до абсолютного безумия. Ты часто здесь завтракаешь? Раньше я тебя здесь не видел. – Выстрел наугад.

– Первый раз здесь, – улыбается девушка, – работаю через две улицы, я реставратор.

– Потрясающе. А я всего лишь простолюдин с комплексом бога.

Она заливается переливчатым смехом и в глазах блондинки загораются веселые огоньки.

– А вы живете в этом районе? – подпирает щеку кулачком девушка.

– Нет, просто прикончил пару человек за углом, а сюда заскочил руки помыть, – она опять смеется, стреляя глазками. Наверняка оценила их чувство юмора, – Могу я рассчитывать на еще одну встречу с такой прелестной девушкой? Или ты не знакомишься с мужчинами, которые спорят с голосами в своей голове? – улыбаются они обворожительно и чертовски нахально, протягивая девушке раскрытую ладонь.

– Я Лилия, – пожимает руку она, еле сдерживая смущенную улыбку, – иногда я тоже разговариваю сама с собой.

Некрасов трясет головой. Нет, не может быть! Демон – простое животное, отражение его мыслей, падаль, не имеющая человеческого сознания!

Еще вспышка, еще больше боли, Андрей снова видит свои-чужие воспоминания.

– Я тебя вижу, – шипят они, чуть сильнее положенного прихватывая девушку за шею.

– Звучит угрожающе, – тушуется Лилия.

– Так и есть, сладкая. – Накручивает локон блондинки на палец Некрасов.

– Ты иногда очень жуткий, Андрей, – пытается оттолкнуть его Лиля, но Аббадон только притягивает ее к себе ближе и кружит в своеобразном танце.

– Когда-нибудь я познакомлю тебя с этой своей стороной поближе, – ухмыляется Аббадон. – Обещаю, тебе понравится.

Нет. Нет. Нет. Нет. Он сдерживал, душил, контролировал. Она не могла знать!

– Я все равно не совсем понимаю, – хмурит брови Лилия, – Аббадон это часть тебя? То есть ты – часть него?

– Последнее, – кивает мужчина, с хрустом откусывая кусок яблока. Забрасывает ноги на журнальный столик и проходится плотоядным взглядом по девичьей фигурке.

– Ладно, – пожимает плечами Лиля, – покажешь?

– Нет, – хрипло смеется мужчина, – пока рано. Вы оба не готовы.

– Оба? – мотает в непонимании головой.

– Ты и Андрей, – объясняет Аббадон, – он парень хоть и матерый, но слишком чувствительный. – Чувство вины, все дела, – неопределенно крутит пальцем в воздухе Аббадон, закатывая глаза.

– То есть со мной сейчас разговаривает э-э… демон?

– Зови нас Аббадон, – скалится мужчина. – А когда Андрей будет готов, я ему все покажу.

– Все – это что? – опять хмурит брови блондинка – сложно успевать за информацией такого рода.

– То, почему ты от нас без ума. Он то может только о кино трепаться, а я вижу, как тебе нравится его темная сторона.

– И он не будет помнить этого разговора?

– Это и еще многое что. Не волнуйся ты так, мы расскажем ему, как будет готов, – мужчина подскакивает с кресла и подходит вплотную к девушке, обжигая горячим дыханием шею. – Признай, что так интереснее. – Лилия поджимает губы и задерживает дыхание, когда Аббадон проходится языком по ее шее и очень не хочет признавать, что ей действительно нравится. – И еще кое-что: когда он скажет что-то вроде «мы не можем быть вместе» или «мы слишком разные и не подходим друг другу» – не верь. Я знаю, что он чувствует и это точно не желание быть вдали от тебя.

Лилия вдыхает как можно глубже, стараясь заглушить звук загнанного сердца, но понимает, что давно безнадежно влюбилась, чтобы какая-то мелочь вроде «дорогая, во мне живет потусторонняя жесть» ее отпугнула.

– Мне нужно знать только одно, – на выдохе сипит она, стараясь сохранять здравый рассудок, – ты меня не обидишь?

– Пока ты не попросишь, – мурлычет Аббадон, и Лилия, против своей воли, тает в его жестких объятиях.

Господи, нет. У него просто нет сил.

– А я сегодня смогла ответить на оскорбление какой-то грубиянки в торговом центре, – победно улыбается Лиля, смотря на мужчину сквозь стекло бокала.

– Правда? – искренне удивляется Аббадон, откладывает пустую тарелку.

Идея с домашним ужином была удачной – полиция как раз нашла новую зацепку и сирены на улицах города не стихают. А дома у Лил тихо.

– Она сказала, что я похожа на проститутку в такой короткой юбке, – всплескивает руками девушка.

– И что ты ответила? – поднимает брови Аббадон, подливая вина в ее бокал.

– Что дизайнер вдохновился длинной члена ее мужа, – хмыкает она.

Мужчина никак не реагирует, только смотрит внимательно, поднимается со стула, подходит ближе и меняется с Лилей местами, усаживая девушку себе на колени.

– Горжусь тобой, – убирает он локон ей за ухо, – жаль только, что это не правда, – ухмыляется он.

– Что? Как неправда? – вспыхивает Лилия, но тушуется под пристальным взглядом мужчины.

– Потому что это фраза из фильма, признайся.

– Это фраза из фильма, – грустно выдыхает она, признавая проигрыш, – но было бы здорово, если бы я так сказала. В следующий раз так и сделаю, – твердо решает девушка, вздергивая палец вверх.

– А что ты ей ответила на самом деле? – глухо смеется мужчина, заглядывая Лил в глаза.

– Что у нее чудесный берет, – сконфуженно-виновато лепечет девушка. Аббадон хмыкает, закатывая глаза, но ничего не говорит. – Слушай, раз уж я уже смущена до красноты, хочу спросить. Почему мы еще, ну… не перевели наши отношения на новый уровень? – неловко закусывает губу она, не решаясь поднять взгляд на мужчину.

Аббадон в теле Андрея окидывает ее пристальным, изучающим взглядом. Дергает уголком губ в насмешке.

Интерес в ее глазах вперемешку со страхом и неловкостью заставляют получать животное наслаждение: ему хочется подавить ее, подчинить полностью, растоптать внутренний свет, который излучает, похоже, даже ее кожа, и заставить понять, что она тоже неидеальна – как и он сам.

– Ждал, пока ты сама попросишь, – скалится Некрасов и трепетно, почти не касаясь, проходится пальцами вдоль ее бедра. – Ты же просишь? – вздергивает бровь он, стреляя в девушку похотливым взглядом. Она неуверенно кивает, забывает как дышать, когда мужчина жестом просит ее встать. – Раздевайся.

У Лилии сердце заходится галопом, в животе что-то ярко ухает вниз, когда она поднимает глаза на Андрея и тот, по хозяйски развалившись в кресле, смотрит на нее исподлобья требовательно, выжидающе.

Лил волнуется, сглатывает ком в горле, теребит ткань платья на бедрах, закусывает щеку изнутри. Ей чертовки неловко, она никогда не была в такой ситуации – все ее мужчины обращались с ней как с фарфоровой куклой, на которую она так была похожа: одаривали лаской, защищали, ничего сверхъестественного не требуя взамен.

Андрей другой. И не только потому что в нем живет две личности, одна из которых демонический монстр, но и потому, что не ставит ее за стеклянную витрину – заставляет проверять границы возможного, узнавать себя, не соответствовать давно прижившемуся шаблону.

Никто и никогда с ней так не обращался: после отца пьяницы она выбирала себе мужчин, которые ее боготворили, которые думали, что не достойны ее. Андрей же заставил ее чувствовать, что Лиле нужно очень постараться, чтобы соответствовать ему. Даже сейчас, когда она стоит перед ним, собираясь сбросить единственную вещь на пол, он сидит в кресле и ждет, проверяет, понравится ему или нет. И если нет, кажется, он спокойно может подняться со своего места и, не говоря ни слова, скрыться за дверью.

Может так сказывается комплекс электры, кто знает. По крайней мере, Лиле сейчас плевать.

Она облизывает губы, собирается с духом – поднимает твердый взгляд на мужчину, хватает со стола бокал с вином и выпивает залпом. Слизывает с губ терпкий алкоголь, ухмыляется.

«Я стою того, чтобы ты остался», – отчаянно доказывает сознание и она дергает молнию сбоку платья. Бордовый шифон мягко скользит по крутым изгибам тела, падает к ее ногам.

«Белое кружевное» идеально подчеркивает ее соблазнительность и Лилия знает это – полтора часа крутилась вместе с викторией сикрет у зеркала, чтобы быть уверенной в своей привлекательности. Не прогадала – сейчас тонкое кружево ее единственный щит под острым взглядом мужчины, ждущим продолжения банкета.

– Я сказал остановиться? – безразлично дергает бровью он, складывая руки на груди, а Лилия старается дышать не так часто.

Она коротко улыбается, заводит руки за спину, щелкая застежкой бюстгальтера. Левой рукой прикрывает грудь, второй скидывает кружево на пол. Сдувает со лба непослушную прядь волос, медленно сбрасывает туфли, и кошачьей походкой сокращает расстояние между ними.

Аббадон старается быть невозмутимым: хмурит брови, почти не реагирует на ее манипуляции, но Лилия видит трещину в его напускном безразличии и превосходстве. Был бы на его месте просто Андрей, она бы не сомневалась в том, что он к ней чувствует. Но сейчас перед ней Аббадон. И ей нужно, чтобы он хотел ее.

Девушка подходит к мужчине вплотную, упирается голыми коленками в его, обтянутые грубой джинсой. Тянет за руку на себя, заставляя встать. Она не приказывает, а просит – говорит, что он все еще здесь главный. И так будет всегда.

Лиля проводит ладонью по крепкой мужской спине, слабо улыбается. Заглядывает в глаза и почти не дышит: видит, что он сейчас с ней. То, что живет внутри Андрея – с ней. Дышит ею, горит, хочет растерзать и съесть, но не делает этого – только дергается от мурашек, вызванных ее прикосновениями. Долго не выдерживает: впивается в ее губы резко, не соответствуя атмосфере момента. Хватает за затылок, прижимает к себе сильнее, вгрызается в нее поцелуем, теряется: забывает о контроле и выпускает черное естество. Острые волчьи уши царапают потолок, густая дымка обволакивает тела обоих, превращая их в одно целое. Пара рук человеческих и пара скользких, пупырчатых, захватывает ее в плотное кольцо объятий.

Лилия дергается от шока, замечая изменения в Андрее, вроде налитых черным глаз, и дополнительных, мать их, демонических частей тела. Оседает в его руках от ужаса, но не падает, оказавшись прижатой к стене.

Аббадон заглядывает ей в глаза, проводит гнилым пальцем по щеке девушки, наслаждаясь ее страхом.

– Не бойся, малышка. Помнишь? Ты нам нравишься, – хрипит голос и у Лилии внутри все обмирает. Каждая мышца покрывается тонкой коркой льда, окончания нервов прижигаются раскаленной слизью, как той, что капает ей на шею с его отростков.

Лиля рада только, что лицо у него остается привычным – мягким и родным, которое она привыкла целовать и от взгляда которого у нее подгибались коленки.

И Лил вдруг понимает – она никогда не отказывалась от своего. Жизнь научила ее держаться за возможность зубами и любимый мужчина – это то, что входит в список «плевать на все – не отпущу».

Она с другого угла смотрит на Аббадона: вместо ужасающих изменений видит то, что отличает его от других; в резких и слегка грубых жестах видит такую необходимую власть над собой, а в черных глазах – его космос.

Она отвечает на поцелуй. Неожиданно для них обоих – Аббадон замирает на мгновение: он хотел ее запугать и подавить.

А она… почему? Хотя, плевать.

Он сжимает ее бедра руками, легко проходится зубами по шее, целует в плечи и не хочет отпускать.

Лиля останавливается на секунду, заглядывает ему в глаза.

– Пусть Андрей тоже здесь будет, – шепчет она.

Аббадон кивает.

В мгновение его взгляд меняется – становится трепетным, иступляющим. Андрей пользуется только двумя руками. Но Лиле и этого достаточно.

«Всего лишь достаточно их обоих, какая скромность», – хмыкает она про себя, но тут же теряется в ярких, палящих ощущениях.

Мир вокруг дребезжит, как лист стали при урагане: обоим кажется, что так, как сейчас, они не чувствовали вселенную никогда.

Третьему не кажется – он это знает.

«В тебе все-таки есть капелька тьмы»

Какого черта?

– Не думай, что ты лучше меня! – кричит Андрей, толкая Лилю в стену.

Она заходится надрывными рыданиями, в ужасе отползая к противоположной стене от той, к которой прибито обрубками труб тело мужчины. Подгибает под себя ноги, скребет ногтями по стене, в надежде взобраться по ней подальше от огромной, плотной лужи крови.

Ей не стоило этим вечером устраивать Некрасову сюрприз и заваливаться к нему домой с бутылкой шампанского. Сказал – занят, значит – занят.

Аббадон бьет кулаком в стену, отчаянно рычит, чем еще больше пугает девушку. Она поднимает на него заплаканные глаза, смотрит с мольбой.

– Тьма есть во всех, – хрипит мужчина, отбрасывая носком ботинка отметки кожи неизвестного от себя, – не говори, что никогда никого не хотела прикончить. – сплевывает он, принимая облик человека.

Черная масса всасывается в кожу, заставляя Лилю пережить мини инфаркт.

Взгляд ее мечется от Андрея к распятому на стене трупу. Короткие обломки трубы торчат из ладоней и колен, он провисает вперед под собственным весом, ломая позвоночник. На разодранных когтями ключицах видны кости и жилы, голова не естественно запрокинута назад, во рту, почему-то, нет зубов, только строительный щебень. Аббадону нагрубили, когда он не заметил, что вступил в сырой бетон.

– Нет… – шепчет она, глотая слезы, опускает голову на руки. – Никогда, нет, – шепчет в полубреду, выводя Аббадона из себя.

– Ой, не бреши! Такого просто не бывает – ты не можешь везде видеть сраный позитив. Я хочу, чтобы ты признала, что ты тоже долбаная лицемерка и в тебе есть гнильца, как и во всех людях! – по животному дико вопит Аббадон, рывком поднимает Лил с пола. Она наступает в размазанную по полу кровь и с трудом сдерживает тошноту. От страха хочется умереть и больше никогда подобного не видеть. – Вот что ты можешь сказать обо мне сейчас? – жутко ухмыляется мужчина и встряхивает девушку, заставляя посмотреть ему в глаза.

Лилия замирает и выдыхает почти до потери сознания, когда ловит его взгляд: на нее смотрят родные, любимые глаза человека, которым она жила последние полгода. Лилия думала, что так невозможно влюбиться – до физической боли в груди, до абсолютной потери рассудка и безразличия ко всему, что было с ней раньше.

Это похоже на тысячи электрических разрядов по всему телу – ей буквально до агонии больно от осознания того, что ее чувства к этому человеку, к ним обоим, никуда не делись. Хочется истерически захохотать и добровольно лечь в психушку: она стоит посреди комнаты своего парня, в чертовой луже крови, рядом с распятым, растерзанным трупом несчастного, смотрит в глаза убийце и понимает, что ее чувства не остыли ни на йоту.

Она такая же сумасшедшая, как и он. Видимо в детстве при побоях весь здравый смысл выпотрошили из черепной коробки, раз она смотрит Андрею в глаза и не видит там того, что должна. Ни монстра, ни убийцу, ничего из этого. Догадка пронзает неожиданно.

– Я люблю тебя. – будто бы удивленно выдыхает она. – Это гребаный пиздец, Андрюш, но я люблю тебя.

Настала пора рушиться миру Аббадона.

Андрей дышит часто и глубоко: смотрит на Лилю огромными глазами, вытирает проступившую на лбу испарину и не может поверить в происходящее.

– Т-ты… Ты все знала?

Это похоже на абсурдный, бредовый, сюрреалистичный сценарий, который писал обдолбаный в тапки алкаш. Но это его жизнь, жизнь Некрасова, которую не поставить на паузу, не перемотать – приходится проживать все в реальном времени и принимать непосредственное участие.

Лилия грустно улыбается, медленно тянет свою руку к его, проверяя, не сбежит ли он. Андрей не бежит – он не может представить, чтобы кто-то принял его. Принял их и не осуждал, не боялся, не сбегал.

– Нет, ты не можешь. В тебе слишком много доброты, – все в Андрее ломается от боли, режущей изнутри. – Я сломаю тебя, испорчу. Я наполню тебя тьмой, Лил. В тебе ее нет, пусть так и остается, – надломлено сипит он, не решаясь заглянуть ей в глаза.

Он должен ее отпустить – так будет правильно. Он должен сделать это, пока человечность в нем горит хоть одним тусклым огоньком.

– Жизнь не черно-белая, Андрюш, – тихо произносит Лилия и касается тыльной стороной ладони его щеки, обращая взгляд мужчины на себя. – Она полна трудных решений. И бывает так, что любой выбор – неправильный. Я признаю, что во мне есть тьма. Она есть, слышишь? Как и во всех. Во мне есть тьма, потому что ты – мой неправильный выбор. Неправильный, и абсурдный. – Некрасов не может поверить в то, что слышит, но растворяется в ее лучистом взгляде, полном уверенности в своем решении. – Но знаешь что, Андрей? Ты говорил, что тьма есть во всех. Ты абсолютно прав. Но если тьма есть и во мне, потому что я выбрала тебя, значит, что и в тебе есть свет, потому что я твой выбор. По крайней мере света хватит на то, чтобы вы не сравнивали уровень нашей испорченности, – улыбается она и Андрей вытирает слезы с ее щек, соглашаясь.

С такой философией, вероятно, у них все получится. Ведь он достаточно долго свыкался с мыслью, что он теперь они – Аббадон.

Но от чего-то, при всех открытиях за сегодняшний вечер, при том, что в Лилию влюбился первым не он, при том, что половину их отношений он открыл для себя только сейчас – это не кажется особенно переломным моментом.

Некрасов понимает, что на подсознательном уровне он знал все с самого начала.

Андрей мягко целует Лилю в уголок губ и видит в ее глазах отражение их будущего. Догадка пронзает сознание неожиданно.

Это были её стадии принятия тьмы.