Текст книги "Гордость и предупреждение"

Была бы Тат умнее или заботилась о репутации… спать с ним не стала бы. Вертинский – наихудший вариант для людей с мозгами начать учебный год в новом университете. С такими надо дружить, а не спать. Но Татум плевала на здравый смысл. Ей так хотелось. Изменить ничего нельзя – наслаждайся.

От кого: Сталкер

Крис ухмыльнулся и отправил Дрейк только что сделанное селфи, на котором он облизывает губы и подмигивает в камеру. Как бы в доказательство своей идеальности.

От кого: Мать-ее-величество

Татум не нравились сладкие мальчики. Ей нравились зрелые, знающие себе и другим цену парни, отвечающие за свои слова и не прожигающие свои жизни в клубах.

От кого: Сталкер

Кому: Сталкер

От кого: Сталкер

Кому: Сталкер

От кого: Сталкер

Татум фыркнула. Ей не нравилось, что она ошибалась на счет глупого-бабника-Примуса. Мозги у него были. И предательская улыбка расползлась на лице.

Кому: Сталкер

Крис улыбнулся. Ему нравились умные девочки.

Из размышлений по поводу того, в каких еще позах можно поиметь Дрейк, его выдернул телефонный звонок.

Марк посреди ночи просто так не звонил. В голосе друга были слышны пьяные нотки, но он был сосредоточен: Якудзы напали на одного из Примусов, парню крепко досталось. Месть за утопленный фургон.

Крис скомканно попрощался, пнул мусорный бак, вымещая злость. Предводитель Якудз – Виктор – конченый ублюдок, не знающий границ. С Крисом они пересекались два раза, но всегда с большими побочными эффектами.

Вика Крис ненавидел на идеологическом уровне. Отчаянно – так, как впадают в состояние аффекта и наносят сорок ножевых. Марк старался свести до минимума их пересечения, потому что знал: чуть что – оба готовы убить.

Тат еще раз посмотрела на присланное Крисом селфи и уже собиралась сладко уснуть, но на телефон пришло сообщение.

От кого: Вик

Татум бросило в холодный пот. Что посеешь, то и пожнешь.

Глава 6. Сам себе идиот

Татум

Виктору Дрейк не ответила. Делала вид, что не перенесла его номер в новый телефон, внушала себе, что не поняла, от кого сообщение.

Молчание в эфире не могло длиться вечно, Дрейк понимала, что ее игра в дурочку выдержит максимум пару недель, затем придется объясниться. И встретиться. Татум отчаянно оттягивала этот момент, вздрагивая от каждой вибрации смартфона.

Устало хмыкнула над заключительным диалогом Дафны и Осгуда. «В джазе только девушки» она пересматривала в пятисотый раз, с улыбкой провожая взглядом титры.

Откинулась на подушки, вздохнула, уставилась в потолок. «У каждого свои недостатки», – говорил Осгуд и был прав. Но, честное слово, лучше бы ее недостатком был кадык.

Ника проводила вечер пятницы с новыми друзьями из университета, родители всегда возвращались поздно в конце недели. Даже они умели веселиться: ходили вместе на бачату, джазовые концерты и стендапы. Татум гордилась их отношениями, это было необычно на фоне разведенных родителей друзей.

Стрелки часов перевалили за полночь. Телефон звякнул пришедшим сообщением. Татум поджала губы.

Вязкое внутреннее сопротивление не давало сдвинуться с места и посмотреть на имя отправителя. Сомнение Шредингера охватило Дрейк: она рассматривала трещинки на штукатурке, корешки книг на полке в специальных обложках – терпеть не могла цветастую композицию. Торчащие из шкафа рукава кофт, сиреневое постельное белье, разбросанную по рабочему столу косметику.

Постаралась припомнить, когда последний раз за ним работала, а не красилась, не смогла – кровать была завалена тетрадями, ручками и проводами наушников. Покупать новые было лень: Татум адаптером соединяла пару, где работал правый, и пару, где работал левый, представляя себя кибергением в апокалипсисе.

Пока имя отправителя было не узнано, это мог быть не Виктор. Но так не могло продолжаться вечно. Дрейк со стоном поднялась на кровати, разблокировала телефон.

От кого: Крис

Татум облегченно выдохнула. Это был не Виктор, тревожное ожидание неизбежного можно было с чистой совестью растянуть еще минимум на день. А потом еще на один и еще, пока у парня не лопнет терпение.

Кому: Крис

Неоправданная тревога толкнула настроение по шкале вверх, Дрейк оживилась. С момента, когда она перепутала чаты и весело поболтала с Вертинским, в течение недели они вяло переписывались: не навязывались, но и не теряли друг друга из виду. И сегодня Крис был тем, кто мог Дрейк дать то, что ей нужно. Ей нужно было расслабиться.

От кого: Крис

Татум шкодливо улыбнулась. Хохотнула про себя: вместо суши она заказала на дом секс. Этот пятничный вечер обещал выбиться из череды остальных.

Выскочить из душа Дрейк пришлось уже через двадцать минут из-за громкого стука в дверь. Найдя только одно сухое полотенце, Тат замотала им волосы, спускаясь на первый этаж, – тело было влажным, контраст прохладного воздуха и горячего душа заставил кожу покрыться мурашками, но Дрейк училась на своих ошибках.

С волос всегда капало сильнее. Один раз, обмотав полотенцем тело, а не голову после душа, она поскользнулась на стекшей с волос воды и проехалась копчиком по ступенькам. После полугода хождения по врачам и остеопатам таких ошибок больше не совершала.

Забыть ключи могла только Ника. Отец никогда на памяти Татум не забывал, где лежат очки, кошелек и прочее. Мама забывала все часто, но она была с отцом. За дверью стояла не Ника.

– Ты сказал, что будешь через час! – От неожиданности Дрейк дернулась, инстинктивно прикрывая голую грудь, но выдохнула и требовательно уперла руки в бока. Ей нечего было стесняться, и точно не перед ним. – Я только из душа, – недовольно цокнула Тат, в упор смотря на застывшего на пороге парня.

За долю секунды Крис оглядел обнаженную Дрейк с ног до головы, остановил взгляд на глазах. Его кофейная радужка потемнела до антрацитового, широкий рот растянулся в довольной улыбке.

Поза у парня была расслабленная. Дрейк никогда не видела, чтобы Крис нервно теребил что-то в руках, как часто делала это она. У Вертинского было все в порядке либо с нервами, либо с самооценкой.

Крис спокойно смотрел на голую девушку с тюрбаном из полотенца на голове и улыбался. Татум стойко выдерживала его долгий взгляд. Наконец он отмер.

– Так даже лучше.

И шагнул к Дрейк, сгребая ее в крепкие объятия.

Возмущение Татум утонуло в стремительном поцелуе, руки ослабли за мгновение, она из последних сил вцепилась Вертинскому в плечи, чтобы не рухнуть на пол: подкосившиеся колени не держали.

Рукой Крис захлопнул за собой дверь, вжал девчонку в стену прихожей. Голова закружилась, полотенце распустилось, скользнуло на пол. Тат вздрогнула, коснувшись спиной холодной стены, шерстяное пальто парня раздражало кожу груди, горячие руки и шея сводили измученное сознание с ума.

В животе возбуждение сделало сальто и упало вниз. Татум встала на цыпочки, с удовольствием зарываясь пальцами в мягкие волосы парня. Его частое дыхание щекотало ухо; колено, упиравшееся в стену между ног, чтобы Дрейк не выскользнула из его объятий вниз, заставляло задерживать дыхание, когда касалось чувствительного места.

Тело вспыхнуло желанием за несколько секунд. Дрейк не знала, что могла заводиться с пол-оборота. Казалось, вспыльчивость влияет только на характер и раздражение, но с Крисом она открыла новые грани собственной сущности.

Играть в томную недотрогу не было сил и желания: Тат оторвалась от жадных губ парня, потащила за руку в гостиную, развернулась у подлокотника дивана к Вертинскому, с силой наклонила к себе за затылок, снова требовательно впечаталась в него поцелуем.

Крис целовался хорошо. Фантастически. Татум знала, что дело не в опыте, для этого требовался врожденный талант.

У нее он был. Помимо жаркой импульсивности, она интуитивно прикусывала его губы, игралась с языком в восьмерку, облизывалась в перерывах и запоминала, на каких движениях рук Крис с особым удовольствием зажмуривался.

Когда она сжимала руками шею за ушами и плечи Вертинского.

Крис тоже запоминал.

Было приятно не быть ведущей в такие моменты, не класть его руки на чувствительную шею у горла, не напоминать, что, когда он прижимает ее с силой к своей груди, локтями сжимает бока и кладет ладони на спину, приятная тяжесть между ног становится невыносимой. Не проговаривать в сотый раз, что, когда он легко проходится зубами и языком по сонной артерии, она почти кончает.

Крис чувствовал и запоминал это сам.

Голову включать было все сложнее. В животных инстинктах Вертинский ее превосходил в несколько раз. Смело, не спрашивая, как ей нравится, делал именно то, что было нужно, чтобы Дрейк потерялась в пространстве и времени, чтобы жила в такие моменты только острыми чувствами. Это заводило еще сильнее.

Тат потянула парня на себя. Запнувшись о подлокотник, распласталась вдоль дивана, краем сознания надеясь, что Крис успеет выставить локти по обе стороны от ее головы и не придавить всем своим весом.

Пальто на нем уже не было, Татум не заметила, когда парень его сбросил. Она осознала это, лишь ощутив прикосновение мягкой ткани футболки, обтягивающей его грудь.

Крис охнул, когда потерял равновесие и упал на диван сверху на девчонку. Успел выставить руки, опираясь на подушки, но гравитация была безжалостна, и он ударился подбородком об ее лоб.

Зубы обоих клацнули, Татум зашлась тихим смехом в унисон с Крисом. Улыбнулась, заглянула в его темные глаза. Медленно притянула к себе для поцелуя.

Крис оторвался от ее губ, одним движением стянул футболку и мягко опустился обратно, вжав разгоряченное душем и прикосновениями тело Дрейк в диван. Татум застонала.

Его руки смело касались чувствительной кожи ног, живота, ключиц. Мышцы на мощной спине парня под ее руками перекатывались, Дрейк улыбнулась сквозь поцелуй своим мыслям. С ним она определенно лучше начнет понимать анатомию.

Губы Вертинского скользили по ее шее, он провел языком по сонной артерии, у Дрейк от дрожи удовольствия закатились глаза. Она выгнулась навстречу, Крис запустил под ее спину руку, пальцами пересчитывая выпирающие позвонки.

Дрейк застонала. Ей не нужно было к нему привыкать: казалось, это не третий их секс, а тысячный – так она расслабленно чувствовала себя под ним.

Локтем Вертинский опирался на диван, чтобы не ложиться на тощую Дрейк своим весом. Лишь иногда корпусом опускался и поднимался, трением груди заставляя напряженные от возбуждения соски Дрейк пускать электрические разряды по телу.

Она не стеснялась себя. Наслаждалась своей наготой, появляющимися складками на животе, когда подгибала колени, обхватывая ногами его торс; своим размазанным макияжем от беспорядочных поцелуев парня, легкой небритостью ног – он сам пришел раньше, чем обещал. Она наслаждалась им и собой, и это сносило парню крышу.

Дрейк была здесь и сейчас: больше не игнорировала его, в отличие от двух первых раз, когда трахалась будто сама с собой. Тогда он наслаждался ее эгоизмом, сейчас – отдачей.

Она доверялась его рукам, ласкам и языку, пробовавшему на вкус чистую девичью кожу без запаха кремов и масел.

Дрейк тотально, вся без остатка пахла сексом. Вертинский сходил с ума.

Два притирочных раза сошли на нет, Крис отпустил желание поиметь девчонку и начал наслаждаться происходящим без задней мысли. Ее пухлыми, яркими от поцелуев губами, ее безумными темными глазами, маленькой грудью красивой формы, торчащими ребрами, когда от ласк нужного места она сильнее обычного выгибалась дугой.

Татум была здесь и сейчас с ним, Вертинский видел это, чувствовал. Она не вспоминала о бывших, не представляла на его месте другого, не думала о том, как выглядит. Она была соткана из смелого желания, ее хотелось касаться.

Вертинский оторвался от Дрейк, приспустил брюки, достал из кармана презерватив. В изнеможденном полубреду Тат не открывала глаз, лишь недовольно захныкала, когда грудь перестало греть тепло мужского тела.

Крис опустился ниже, рукой провел по груди, животу девушки, языком прошелся снизу вверх по влажным складкам между ног Дрейк. Она с силой сжала коленями его плечи, потянула за волосы на затылке, протяжно застонала.

– Нет-нет, без этого, – часто дыша, пробубнила она. – Я не выдержу, трахни меня быстрее.

Крис охнул, удивляясь силе, с которой она потянула его за волосы вверх, в исступлении находя его губы своими.

Улыбнулся сквозь мокрый поцелуй. Обвил ее тело руками, обжигая кожу трением между спиной Тат и диваном, крепко прижал к себе, рукой помогая члену медленно войти в нее.

Татум выгнулась парню навстречу, позвонки смешно хрустнули от растяжения. Дрейк заскулила, когда он не спеша вошел на всю длину и остановился, давая привыкнуть. Крис не хотел пробираться к пику через девичий дискомфорт.

Она дышала рвано, прижимая его голову к своей груди, Крис мутнеющим сознанием хотел задохнуться в ее запахе. Естественном, как природа.

Вертинский не мог описать его ни на одном из известных ему трех языках. Нотки чего-то древесного, сладкого, возбуждающего. Крис начинал понимать психопата-парфюмера.

Запахом кожи Дрейк хотелось укутаться как одеялом, и дышать им, дышать, дышать. Он поймал своими губами ее полные, желанные губы, укусил и вышел из нее почти полностью. Затем снова медленно вошел до краев. Тат протяжно застонала, выпустив из груди утробный, рычащий вздох. Крис начал двигаться быстрее, чувствуя, как Тат к нему привыкла.

Движения становились рваными, поцелуи – беспорядочными. Крис останавливался, чтобы Дрейк выдохнула: толкаясь бедрами ближе к нему, она из раза в раз только вдыхала, вдыхала, вдыхала, практически теряя сознание.

Шлепки о кожу стали громче, чаще, короткими ногтями Тат сильнее впивалась в его спину и плечи, от чего Крис утыкался лбом ей в грудь, от удовольствия теряя связь с реальностью.

Опираясь на локоть, одной рукой несильно сжал ее шею, Тат от удовольствия захрипела. Вторую опустил ниже, пальцами нащупав клитор в перерывах между толчками.

Мышцы во всем теле напряглись, каждое движение волнами прокатывалось по нервам. Влажные, сладкие складки Дрейк хлюпали от возбуждения и обильной естественной смазки, пальцы Криса соскальзывали.

Тат снова выгнулась в пояснице, толкаясь бедрами ему навстречу, широко распахнула глаза, когда новый угол проникновения задел особо чувствительную зону внутри.

Крис сжал ее горло сильнее, смотря в распахнутые девичьи темные глаза и несмыкающиеся от частого дыхания губы, начал двигаться быстрее, соблюдая то же положение, что подсказало ему ее тело.

Тат глубоко вдохнула, желудок прилип к позвоночнику, пальцы до побеления впились в мужские плечи, Крис сменил темп на размеренный и жесткий.

Раз.

Два.

Три-четыре.

Пять.

Шесть.

Семь-восемь-девять-десять.

Одиннадцать.

Дрейк закатила глаза, захлебнулась собственным криком, ноги задрожали, внутри пульсация плотнее сжала член. Татум оперлась на подушку, от приятной судороги выгнулась вверх, губы мазнули по щеке парня. Крис двинулся в ней еще раз.

Один.

Два.

Три.

Татум заскулила, крупная дрожь поднялась с низа живота, охватив все тело.

Один…

Два…

Три…

Она тихо вскрикнула, внутренние мышцы скрутила приятная судорога, Тат мельком взглянула на Криса, который будто обезумел от наступающего оргазма.

И отключилась.

Татум

Тревога из-за неясного будущего и щипающего за пятки вибрацией на телефоне прошлого никуда не ушла. Но качественный, яркий секс помогал легче переносить психическое напряжение.

Татум изо всех сил старалась напрягать внимание на парах и быть дружелюбной со знакомыми, не срываться и не язвить. Для этого Крис ей был нужен как воздух.

– Ты чего лыбишься? – Ника окликнула сестру, располагаясь за железным столиком во дворе.

Глупая улыбка с губ Татум не сходила уже несколько минут. Дрейк лукаво взглянула на сестру.

– Вспоминаю горячий язык Вертинского между ног.

Тат залилась громким смехом, когда Ника скривилась, как от лимона, и отмахнулась от сестры. Дрейк ей не рассказывала многое: не потому, что не доверяла, – не хотела тревожить. И все же сестра знала о ней больше, чем кто-либо. Вертинский под грифом «секретно» значился только для сплетниц университета.

– Боже, Тат! – возмущенно всплеснула руками Вероника. – Почему ты не можешь, как нормальная старшая сестра, сказать «ничего» или «неважно»? Не всегда нужно отвечать честно, ты в курсе?

– Черт, правда?! – Переигрывая, удивилась Дрейк под недовольным взглядом сестры. – Ник, ты мне глаза открыла, моя жизнь больше не будет прежней…

Вероника была младше Тат на четыре года, не так давно ей исполнилось семнадцать. Смущать младшую Дрейк было для Татум особым видом удовольствия.

Она знала, что у сестры появился недавно парень. Ну, как парень, они просто гуляли. И Ника впервые не вдавалась в подробности – это означало, что он ей правда нравится. Тат не лезла с расспросами, но свою личную жизнь скрывать не собиралась.

Сестра всегда ее поддерживала, сколько она себя помнила. Иногда казалось, что Ника старше. Тат сначала не хотела говорить про Вертинского, но решила, что не окажет ему чести секретности.

К тому же последние события показывали, что они будут встречаться регулярно, и прятать случки с ним не было смысла. Для баланса в жизни Дрейк требовался хороший секс.

Парень объявлялся сам.

От кого: Крис

Было понятно без объяснений: в ответ на такое сообщение не нужно писать километровое послание о сковывающей желудок тревоге и ночных кошмарах. Нужно было ответить, свободна ли она.

Дрейк нравился их градус общения с Крисом: трахаясь с Вертинским раз в несколько дней, она не чувствовала себя использованной. Парень не вел себя как кретин. В большинстве случаев. Не навязывался, не ревновал, исчезал с радаров, как только покидал ее постель. Татум это устраивало. Душевные метания добили бы ее окончательно, она это понимала.

Жизнь нужно было жить. Размеренно, не отменяя планов и встреч «Анонимных наркоманов», нужно было ужинать с семьей, болтать с сестрой по дороге в университет, оставляя силы на то, чтобы отгонять от себя чувство стыда: Ника была младше на четыре года, но они вместе поступили на первый курс.

Жизнь нужно было проживать и не уходить в запои. Отоспаться на парах возможности не было, нужно было ложиться вовремя и не забывать об утренних пробежках, чтобы от сидения на месте организм через год не развалился.

Нельзя было уйти на месяц в депрессию, прячась от тревожных состояний под одеялом. Нужно было ходить к психологу, сдавать эссе и готовить рефераты, застилать постель. Отпуск и истерики – по расписанию.

Поэтому Крис, как островок яркой непринужденности в болоте неизвестности, был очень кстати.

Дрейк огляделась. Крис курил, опираясь локтем на ограду на краю парковки. Его «мерседес» стоял за углом.

Махнув сестре, Татум застучала каблуками по плитке. Вертинский поприветствовал ее удивленной улыбкой: она так и не ответила на сообщение.

Вертинский был очарователен. Темные глаза смотрели лукаво, волосы в творческом беспорядке развевал осенний ветер. Черный бушлат, накинутый на прямые, широкие плечи, смотрелся по-гусарски. Вздернутый воротник касался высоких скул.

Татум остановилась в полуметре от Вертинского, наклонила голову вбок, беззастенчиво рассматривая парня.

Он не был красивым. Не той глянцевой красотой, которой отсвечивали модели со страниц журналов или его друг Марк. Вертинский не отпускал внимание людей внутренней харизмой, плавными движениями, чистой речью без грязных ругательств. Живой мимикой, легким снисхождением во взгляде, глубоким голосом.

Все это – его крупные черты лица, широкий нос, опущенные ломаные брови – было наполнено спокойной, властной энергетикой. Крис был красив по-мужски.

Дрейк закусила изнутри щеку, взяла из пальцев Вертинского сигарету, глубоко затянулась. Выдохнула дым ему в лицо и шагнула за угол к машине. Крис заинтересованно последовал за ней.

Тат хмыкнула себе под нос, открыла заднюю дверь «мерседеса», забралась на сиденье. Крис облокотился на крышу, заглянул внутрь, вопросительно вскинув брови.

– Давай здесь и сейчас, – она с улыбкой кивнула на заднее сиденье, – у меня сегодня еще дела.

Крис тихо засмеялся, облизнул губы, согласился. Не медлил: в одно движение оказавшись в салоне, захлопнул за собой дверь и увлек Дрейк в жадный табачный поцелуй, повалив ее на сиденье.

Тат хохотнула, с удовольствием сдаваясь под его напором. Вертинский тут же переместился губами на ее шею, без жалости вырывая из груди Дрейк протяжный стон. Пробрался ладонью под юбку и застонал ей в шею сам, нащупав рукой полоску голой кожи над чулками.

Татум улыбнулась. Надевала их редко и под настроение, но теперь было кому оценить.

Крис укусил ее за губу, Татум выгнулась и томно, слегка картинно застонала, с наслаждением наблюдая за реакцией сходящего с ума парня.

– Что же ты со мной делаешь. – Оторвавшись от ее шеи, он покачал головой и резко выдохнул, когда Дрейк приподняла бедра и стянула с себя трусики, заставив ткань болтаться в районе колен.

Вертинский рыкнул, возвращаясь к ее губам, которые целовать было одно удовольствие. Задрал ее майку, схватил Дрейк сзади за шею, приподнял. Не прерывая поцелуя, другой рукой помог ей освободиться от пальто и стянул майку с девчонки через голову, отпустил.

Тат упала обратно на сиденье, охнула, с удивленной улыбкой посмотрела на Криса.

– Нам не обязательно раздеваться. – Она облизнула губы.

Вертинский отрицательно мотнул головой.

– Мне нравится запах твоего тела.

Окна от частого дыхания запотели. Тат зарывалась пальцами в волосы парня, когда он губами и языком ласкал ее грудь, сжимая руками бедра. Резким движением снял с ноги Тат трусики, но мягкое кружево зацепилось за тонкий каблук на ботильонах. Крис не услышал треск ткани: в ушах гремел учащенный пульс, он лишь изумленно охнул, оторвавшись от груди девчонки, когда заметил, что ткань слишком легко оказалась в его руке.

Перевел растерянный взгляд с порванных трусиков на Дрейк, пытаясь вернуться в реальность. Татум нахмурилась, но затем притянула Вертинского за затылок к себе, шепча в губы:

– Ты отплатишь мне за них своим телом.

Крис не возражал.

Снова переместился губами на шею Дрейк, пока она ласкала языком его ушную раковину. Тело горело, как при самом сильном гриппе, мысли путались. Оба были сосредоточением чувств на языках, коже и кончиках пальцев.

Щекочущая истома внизу живота заставила Дрейк прижаться бедрами к Крису, касаясь влажными складками пресса под задравшейся футболкой. Вертинский резко выдохнул, непослушными пальцами начал быстрее расстегивать ремень и доставать из кармана брюк презерватив.

Татум нравилось, что ему не приходилось напоминать о защите, Крис сам об этом заботился. И тратился сам. На обертке она не замечала стандартного «Дюрекс» – у Криса в карманах лежало что-то неизвестное, японское и ультратонкое, потому что ощущения внутри были непередаваемыми.

– Хочешь потрогать головку члена? – Татум оторвалась от губ Криса, посмотрела ему в глаза. Вертинский недоуменно нахмурился. – Смотри. – Она языком уперлась в верхние зубы так, что нижняя уздечка между зубов выгнулась дугой. – Проведи вверх-вниз второй фалангой пальца, – попросила она ничего не понимающего Криса.

Парень облизнулся, переводя дыхание, сделал, как она просила.

И резко отдернул руку, поражаясь схожести ощущений с тем, про что она говорила. Тат захохотала, снова увлекая Криса в поцелуй. Тот выдохнул ей в губы.

– Ты невозможная. Нашла, когда шутки шутить, – покачал головой он и тут же с удовольствием выбил из Дрейк все желание юморить, введя уже настоящую головку члена в нее.

Дрейк выдохнула, распахнула глаза, тихо хныкнула, опять привыкая к чувству наполненности. Крис поцеловал ее в уголок губ, шкодливо лизнул щеку, вошел до упора, убедившись, что Тат и душой, и телом достаточно возбуждена.

Татум откинула голову назад, вдыхая запах кожаного салона. Подставила для поцелуев шею и грудь.

Крис толкнулся в ней, одной рукой прижал Тат к себе, другой придушил за горло. Дрейк тяжело застонала, сама двигая бедрами навстречу парню. Низ живота холодила массивная бляшка ремня, пальцы Криса с силой впивались в спину, его губы влажно причмокивали, когда он теребил языком сосок.

Татум водила руками по плечам парня, вскрикивала, когда он входил жестче, поднималась, без стеснения кусала Криса за плечи. Ей нравилась его кожа на вкус. Это был непередаваемый вкус желанного мужчины.

Крис в такие моменты хрипло дышал и начинал входить в нее еще жестче, громко шлепая косыми мышцами на бедрах о ее мягкую попу. Находил ее губы, прикусывал. Тат вся сжималась внутри, когда Вертинский протяжно стонал ей в рот. Парень не сдерживал эмоций, и Дрейк это нравилось.

Нравились его руки, мягкая ткань футболки, теревшаяся о соски, его губы, которые были, кажется, одновременно везде, его толчки.

Крис вошел в нее на всю длину, остановился и сделал круговое движение бедрами. Тат заскулила от удовольствия, дыхания на полноценные стоны уже не оставалось.

Кожа всего тела превратилась в сплошное нервное окончание, микс его движений, поцелуев и того, что он выделывал внутри нее, добавляя к круговым движениям восьмерку бедрами, выбивало из Татум весь дух. Голоса не хватало, голова кружилась от резких выдохов.

Подаваясь тазом ему навстречу, Тат задевала клитором лобок парня, тело начинала бить дрожь. Дрейк не выдержала, с силой укусила Криса в плечо, сжала зубами кожу и не могла отпустить – прижалась к нему бедрами так близко, как могла, и проглоченными стонами заставила Криса двигаться быстрее.

Нужную зону он задевал все чаще, хрипло дыша Тат в ухо. Пальцами Дрейк впилась в его шею и плечи, так и не смогла отпустить зубами кожу парня.

Первый раз за минуту вздохнула, откинувшись на сиденье, когда тело прострелило бурлящее внутри удовольствие, сжала бедрами торс парня, задрожала всем телом и обмякла. Крис толкнулся в ней еще несколько раз и хрипло застонал, навалившись на Дрейк сверху.

Татум дышала поверхностно, придавленная всем весом парня. Несколько минут оба приходили в себя, горячая волна оргазма распределялась равномерно по телу, оставляя в голове лишь ватное опустошение.

Испарина на лбу осталась мокрым следом на сиденье, когда Крис сел и Татум поднялась за ним следом.

Все еще тяжело дыша, надела майку, одернула юбку. Крис поднял с пола пальто. Откинул голову на подголовник, посмотрел на Тат.

Она почувствовала на себе его взгляд, обернулась через плечо. Оба рассмеялись от переизбытка эмоций, Дрейк потянулась за поцелуем.

Его губы казались самым желанным и спасительным в ее жизни. Язык Криса умело выветривал из головы Тат все мысли. Не было в такие моменты ни Виктора, ни учебы, ни друзей, ни прошлого. Не было ни-чего-го. Только харизматичный парень с горячей кожей и его фантастические губы.

Тат глубоко выдохнула, откинувшись на сиденье. В салоне было жарко и душно, окна запотели, как при включенной печке на морозе. Дрейк, протерев стекло, кинула взгляд на парковку. Увидела знакомую машину.

– Мне пора, – улыбнулась она Крису. – Дела не ждут.

– Конечно, – усмехнулся он и еще раз коротко поцеловал Дрейк, нехотя отстраняясь. – Ничего себе, – озадаченно покачал головой Вертинский, критично осматривая бордовые следы укуса на своем плече. – Тебе, похоже, нравится меня калечить.

Тат виновато закусила щеку, тихо хохотнула.

– Прости?

Она достала из сумки зеркало, поправила растрепанные волосы и осыпавшийся на щеках макияж. Крис с улыбкой снова покачал головой, уткнулся лбом в плечо Татум, вдыхая запах ее разгоряченной кожи.

– Ты помнишь, как я уходил в пятницу ночью? – Он посмотрел на ее отражение в зеркале.

– Не знаю, может, видела, а может, приснилось. Окончательно пришла в себя только утром, – почти смущенно улыбнулась она.

Исцелованные губы ловко откорректировала консилером, немного нанесла на лоб и щеки, чтобы не выглядеть такой раскрасневшейся.

– Я испугался, когда ты отключилась.

– Я отключилась?

– Ага. – Вертинский тихо рассмеялся, когда Тат снова обернулась через плечо, пораженно смотря на парня. – Сам не знал, что такое бывает.

Дрейк опять задумчиво прикусила изнутри щеку, убрала зеркало в сумку, пригладила волосы.

– Кто еще кого калечить любит, – хмыкнула она себе под нос.

– Что это за синяки у тебя? – Крис нахмурился, кивнул на шею Дрейк, на верхних позвонках которой темнели фиолетовые пятна. На каждый из верхних позвонков по очереди.

– Из-за тренировки, – отмахнулась Тат не глядя.

Вертинский поджал губы, но допытываться не стал. Синяки были характерны для удара спиной о твердое, нанести кто-то такие не мог, но каким образом Дрейк могла их получить, не представлял. Не стояла же она по шесть часов в березке.

Тат кивнула Крису, открыла дверь.

– Пойдешь без белья? – Мотнув головой, чтобы сбросить оставшееся наваждение от ее запаха, он удивленно взглянул на Татум.

– И кто в этом виноват?

Крис вышел вслед за ней из машины. Ветер обдал обоих холодной волной, заставив поежиться. Воздух казался ледяным на контрасте с душным салоном «мерседеса».

Крис шагнул к Дрейк, бережно запахнул на ней ворот пальто, застегнул пуговицы.

Она была очаровательна. Ничего не могло скрыть, что у девчонки только что был секс: ни тональник, ни расческа. Она пахла остаточным возбуждением, искрилась томным удовольствием. Улыбалась.

Вертинский увидел на пустой парковке парня в кожанке неподалеку. Тот смотрел в телефон, облокотившись на черную «камри». Не парня – мужчину. Ему было около тридцати. Крис перевел взгляд с него на Дрейк. Та хмыкнула себе под нос, прикуривая сигарету.

Несколько секунд глядела на улыбающегося Криса, снова кивнула, зашагала в дальний угол парковки, нарочито виляя бедрами, обтянутыми укороченной юбкой-карандаш.

Щелчком отбросила сигарету в сторону, обняла мужчину, которого заметил Крис, села на переднее сиденье «камри». Обернулась, когда тот садился за руль, облизнулась и подмигнула Крису.

Вертинский рассмеялся себе под нос. И снова задал себе вопрос: кто кого трахнул?

Татум

Сентябрь раздражал своей непостоянностью. От пятничной солнечной погоды не осталось и следа: промозглый ветер забирался под ветровку, срывая с языка грязные ругательства.

Дрейк вытащила из кармана телефон, разминаясь перед пробежкой. На экране горело непрочитанное сообщение от Вертинского, присланное поздней ночью. Стандартное «не спишь?». Но Татум спала. Проснулась раньше будильника, решила не давать себе выходной от пробежек, вышла на улицу.

Кому: Крис

Ответ пришел быстро.

От кого: Крис

Татум зевнула, убирая телефон в карман на молнии. Пять сорок утра – она собой почти гордилась.

Мелкая морось обдавала лицо влагой, Дрейк выругалась, сетуя на испорченный макияж. Она не стеснялась себя без краски: когда Крис приехал на прошлой неделе неожиданно, даже не вспомнила, что не успела накраситься. Считала макияж и одежду единым целым. Могла ли прийти в универ в трениках? Могла. Просто не хотела. Ритуал прихорашивания перед зеркалом по утрам помогал собраться с мыслями.