Текст книги "Его сбежавшая невеста"

Глава 12. Харитон

Стоит всем покинуть комнату, как на меня накатывает весь груз еле сдерживаемых эмоций. Ломает, душу рвет, ком такой в горле, хочется сдохнуть.

А слезы…

Сука, я ведь никогда не ревел.

Даже когда очнулся и понял, что никогда не смогу ходить. Из груди рвется нечеловеческий крик, и я не пытаюсь его остановить. Вкладываю в него всю боль, все ненависть. К Ильдару, к Рашиду, к себе в конце концов!

Почему, почему не потребовал ответа? Почему даже не воспринял всерьез сказки, которыми она меня пичкала. А самое главное, почему не сказала все напрямую.

Сука! Сука! Сука!

Дергаюсь как бешеный зверь на цепи, даже сквозь боль и брызги крови пытаясь сорвать наручники, но агония только усиливалась, а результата не было.

Но я здесь не останусь, я не сгнию здесь! Я вытащу Еву и Данила, чего бы мне это не стоило!

На минуту успокаиваюсь, прекращая ор, и просто часто-часто дышу. Лежу и раскачиваюсь как в дурдоме запертый. И это помогает. Кровать советских времен не сказать, что надежная, и я раскачиваю ее все сильнее. Ускоряюсь потихоньку, пока железяка с грохотом не обрушивается, а я не ударяюсь копчиком.

Но это херня, потому что я спокойно отцепляю металлический матрас от боковины и выдыхаю. Снова как будто на ноги встал после затяжного плена инвалидного кресла.

Теперь бы рвануть, догнать, убить ко всем чертям, а я стою, пошевелиться не могу, пока внутри растет новая истерика. И я вымещаю ее на боковине, со всей дури ударив ее об поваленный на бок холодильник.

Но наручники так и прикованы к ним, а метал даже не поддался.

– Так ты ничего не сделаешь, – слышу голос, но сквозь гул в башке не могу понять, чей он. Оборачиваюсь резко, встаю в боевую стойку, а Светлана Павловна, стоящая на пороге, медленно скользит взглядом по моему обнаженному телу. Нашла время пялиться.

– Вот это питон, – сглатывает она, а я прикрываюсь решеткой.

– Где моя машина?

– И как ты поедешь? – кивает она на боковину кровати и вытаскивает из объемной прически шпильку. Успокоиться надо, а меня все бесит. Сейчас я готов сорваться даже на ней.

– Вы прятались, да? – выплевываю я, пока она мне помогает, то и дело опуская взгляд. – Сбежали как крыса!

– Закрой рот, мальчик! Он Еву даже не тронул, только припугнул. Даниле больше досталось, он хотел на него накинуться, а не вышло. Но живой, не смотри так.

– Где вы все видели?

– Я чутко сплю. Услышала машины и пошла следом, – наконец расстегивает она наручники, а я ищу, во что бы одеться. Ева сказала, что повесит мои шмотки сушиться, и действительно. Они весели, почти выглаженные. Я тут же натянул их, сглатывая ком слез. Нет, нет. Не время ныть, действовать надо. – А ты как не проснулся? Тут такой погром стоял… Она тебя звала.

– Я проснулся. Слышал ее крики, но меня тут же вырубили.

– Ясно. Хилый, значит, семью защитить не смог.

Это выносит меня окончательно. Я дергаюсь в ее сторону, мало соображая, и вдавливаю в стену, пытаясь задушить.

– Заткнись! Заткнись! Я не знал, ничего не знал. Если бы Ева мне доверилась…Если все сказала!

– Да она за тебя боялась! Истеричку такую! – отталкивает она меня. – Ты видел его? Думаешь, просто так меняют имена и бегут в нашу глушь?

– Как она вообще с ним связалась? – спрашиваю, чувствуя вину за несдержанность, желая долбиться головой за свое отношение к Еве. – Так, где мой телефон?

Осматриваю комнату, но ничего похожего на айфон не попадается на глаза.

– Может в машине был?

– Был?

– Так они ее угнали.

– Заебись. Дайте позвонить, – протягиваю ладонь, а она глаза закатывает.

– И где твои манеры?

– Уехали вместе с Евой! Давай, живее!

Она подает допотопную трубу, и я тут же набираю номер Кирилла.

– Харитон! Ты где! Я все телефоны оборвал! – орет он, и я слышу шум трассы.

– А ты где?

– Ты еще спрашиваешь? Бухал что ли? Или трахался?

– Ага. Затрахался трахаться. Ты ко мне едешь?

– Нет, блять, на Бали! – и это приносит облегчение. Толику, но и его хватает, чтобы начать мыслить трезво. – Что с телефоном! Я, когда про Еву пробил, сразу тебе названивать начал…

– Рашид?

– Да! Она его жена! Жена, понимаешь! Он ее уже полгода ищет! Как только из комы вышел! Ты-то как мог не узнать? Там сложить два и два было просто! Как ты вообще мог с ней связаться?! Это тебе не бандит местного разлива. Его верхушка крышует. Харитон!

Я вспоминаю адвоката, который принес инфу по Еве. А еще помню свою беспечность и желание самому докопаться до истины. Докопался. Чуть всех не зарыл. Но самое страшное, что я не уверен, что стал бы думать о ее безопасности тогда. В первые дни. Я бы просто отдал ее Рашиду, чтобы обезопасить себя и всех, кто рядом.

Рука тянется к лицу и размазывает кровь. Тут же рядом появляется Светлана Павловна. Толкает меня на стул и принимается обрабатывать раны.

– Харитон! Ты слышишь! У нее от него сын! Он порвет любого. Других детей у него нет.

– Это не его сын! Мой он! И Ева моя! – ору в трубку так, что Светлана Павловна хмурится, но продолжает протирать раны на лице и голове.

– Ох, как же тебе досталось. Эту рану зашить надо.

– Не до этого…

– Ты с кем там?

– Приедешь, узнаешь. Короче. Надо решать, как быть с этим Рашидом.

– Нет, нет. чувак. Решение здесь одно. Держаться от него подальше. Он же…

– Ты не слышишь меня. Они моя семья, и я костьми лягу, но заберу их.

– И как ты собрался это сделать? У него клан. Там небольшая армия. Дом охраняется лучше, чем военные объекты. Если Ева там, ее не вызволить.

– Нет ничего невозможного. Буду у магазина тебя ждать.

Светлана Павловна заканчивает обработку, перевязывает раны, которые неимоверно жжет, и вытирает руки об платье. А я догадываюсь, что ей есть, что мне рассказать.

– Как она связалась с ним? Что произошло?

– Это все ее гандон папаша. Мамы не стало, а он наехал на твоего отца, чтобы ты женился на его дочурке, раз поимел. Твой отказал, посмеявшись в лицо, и папаша написал заявление на изнасилование.

– А Ева…

– Ева плохо тогда соображала очевидно и подписала его. Тебя отправили, я так понимаю, в Америку от греха подальше, а папашу Черепанов разорил. Он же все его долги держал. Ну и продал их Рашиду. А тот пришел за долгом. Вот отец и сплавил дочурку, которая столько бед ему принесла.

– Бед? Был бы этот урод жив…

– Она сбежала от него, когда Рашид узнал, что беременна она не от него. Они же не спали. Порезала она его сильно. Все ревела, переживала, что убила человека, грех на душу взяла. Но потом Данилку родила и забыла обо всем. А потом папашу нашла. Я ей говорила бросить этого ублюдка. А она ни в какую. Папа же.

– Я бы бросил.

– Ну ты-то понятно. В общем, вызволяй свою семью, а иначе прокляну. Нельзя Еве с ним быть. Он-то ее не тронет, а вот как бы она в порыве ничего бы не сделала. На нее иногда накатывает.

– Что накатывает?

– Ну. Мать ради сына на многое готова. Младенцем он еще был, помню. Ходить только учился. На него собака напала. В ногу вцепилась и потащила. Ева догнала шавку и сломала ей шею. Очень переживала потом. Себя не контролировала. Ты пойми, Харитон. У нее кроме сына никого нет, и глупость она сделать может. Так что поспеши, если не брезгуешь, конечно, – внимательно смотрит она.

Думать о том, что может сделать с ней эта обезьяна, не хочется. Но плевать на все, главное вернуть ее и Данилу. Живыми и невредимыми.

– Спасибо, Светлана Павловна, – последний раз оглядываю халупу, где на короткое время ощутил себя дома. Частью настоящей семьи. – Мы еще приедем. Дом здесь построим и жить будем. Поднимем ваше село на новый уровень.

– Дай-то Бог. Дай-то Бог.

Я услышал сигнал машины Кирилла за леском и, последний раз кивнув продавщице, поспешил к нему. Если мое ковыляние можно так назвать.

Пора спасать свою семью, – это все, что крутилось в моей башке, пока я добирался до машины и усаживался в нее.

– Тебе бы в больницу, – теперь и Кирилл туда же.

И мы действительно поехали в больницу, но к человеку, который знает в этом городе почти всех.

Глава 13. Ева

Я не знала, что будет дальше. Страх, он буквально разъедал меня изнутри. Если в дом Харитона я не хотела возвращаться, то крепость Рашида навевала панику. Но я держалась, держалась ради сына, которого трясло от гнева. Он знал, что нас искали, но он не знал, по какой причине. Он не знал о том, что сделал его дедушка много лет назад, как продал меня, уродливую толстушку чудовищу.

Он не знал, как я тряслась в первую брачную ночь и какое облегчение испытала, когда в спальню, отведенную мне, так никто и не вошел. Потом мне, конечно, объяснили, что спустя несколько месяцев Рашид меня навестит, если раньше я не изменю ему с кем-то из прислуги, которой в крепости было слишком много. Данила и сейчас многого не знает, но уже ненавидит тех, кто угрожал ему и мне. Ненавидит тех, кто хотел убить отца. Мы стремительно приближались к особняку Рашида, и воспоминания, задавленные мною, снова возвращались.

Что меня поразило, кроме размера? Количество женщин, там проживающих. И кроме матери и родственниц, он пользовал почти всех. Его родственники, многочисленные братья, зятья жили в другой части крепости и на все всегда закрывали глаза, потому что все жили за счет денег, которые приносит семье Рашид. Их устраивал их образ жизни, власть, которой они обладали. И все знали, что стоит Рашиду умереть, все это закончится. Он жестокий ублюдок, сделал так, что без него миллионов никто иметь не будет. Кроме наследника, которого он так и не родил.

Может быть, поэтому я не удивилась тому, сколько они потратили денег, чтобы вывести его из глубокой комы.

– Мам, – заговорил впервые Данила. Он молчал всю дорогу. Но увидеть этот огромный дом и не сказать ни слова сложно. Двухметровые стены не скрывали величия четырехэтажного замка, раскинувшегося на гектар земли. Рашид всегда считал себя настоящим султаном. Ходили слухи, что при постройки этого безвкусного страшилища погибла ни одна сотня строителей. Им сулили огромные деньги за работу без выходных и обедов. Вот только получал их лишь тот, кто выживал. Голодные игры.

В этом месте никто не разговаривал на русском, а я принципиально не хотела учить их язык. Может быть, потому что была готова к смерти после того позора, что испытала ранее.

Все изменилось, когда я узнала, что беременна от Харитона. Мне захотелось жить. И желательно подальше от этого места, где звуки оргий и боли прекрасно сочетались со звуками народной восточной музыки и стука хрустальных бокалов. Но я всегда отдавала должное этим людям. Чего в них не было, так это лени. Работали все. Даже мать Рашида – Латифа.

– Мам…

– Данила, запомни. Нужно делать все, как они говорят.

– Как же мы убежим отсюда? – шептал он мне на ухо, обнимая и дрожа.

– Пока не знаю.

– Папа спасет нас.

Харитон. Я так за него боялась, что забыла о нас с сыном. Его бы убили, это точно. Но я передала флешку с данными его компании и его спасли. Именно ради нее Рашид позволил мне остаться с Харитоном и дождаться свадьбы. Эх, если бы Харитон только ее отменил, может быть, все бы сложилось иначе…

Я не хотела отдавать информацию, из-за которой люди Рашида перерыли весь дом. Я не хотела, чтобы Харитон терял компанию. Ведь я знала, что она для него значит. Но в тот момент выбор был простой. Или деньги Харитона или его жизнь.

Не знаю, что теперь думает Харитон обо мне, но буду верить, что сына попытается вызволить. Единственное надеюсь, не пойдет на рожон, а использует все свои умения и связи.

Теперь решение ничего ему не говорить казалось глупостью. А страх, что он узнает о моем браке с Рашидом и станет брезговать, тупостью. Ведь главное было защитить сына, а я, идиотка, не сделала для этого все возможное.

Нас вывели из машины и поведи в сторону главного входа, где на пороге ждала изрядно постаревшая мать Рашида – Латифа. Высокомерие с ней удачно сочеталось с интеллектом. Она никогда не разговаривала с женами сына, прекрасно зная, что их вскоре может не стать, и просто ждала, когда же сможет подержать на руках внука. Рашид ехал в соседней машине и тоже уже стоял рядом. Но отдать приказ не успел.

Латифа спустилась с лестницы и, подняв руку, ударила меня по лицу.

– Ты… Шлюха! Убила моего сына, – кричит она на очень плохом русском.

Данила рвется вперед, но я удерживаю его, продолжая смотреть прямо. Нельзя. Нельзя дерзить. Сейчас вообще ничего нельзя.

– Убей ее, Рашид! И ее ублюдка! Зачем ты привез их сюда?! Ради этого я молилась за тебя? Ради этого ночами не спала, пытаясь вытащить тебя с того света?

– Он останется, – второй удар Рашид не допускает.

Отталкивает собственную мать, не позволяя ей перечить ему.

– Он будет моим сыном. Он еще мал, и мы воспитаем его в наших традициях. Сейчас он будет учить «Коран», а затем будем готовить его к «Хитану»

Ладошка Данилы задрожала в моей руке, а я задержала дыхание. Что еще за Хитан?

– Ему! Русскому ублюдку священный обряд?

– Закрой рот и делай, как тебе велено. Он, – тычет в Данилу. – Считается моим законным сыном, и тебе нужно поддерживать этот слух, как никому. Отведите его в спальню, а ее в мою комнату…

Нет, только не это!

Сзади вдруг появляются люди Рашида и хотят отобрать у меня мальчика, но я вцепилась в него мертвой хваткой. Я не отдам сына. Я не позволю делать моего сына таким, как эти животные!

– Я никуда с ними не пойду! – кричит Данил, взявшись за меня и второй рукой.

– Пойдешь, иначе я убью твою мать. Она не особо нужна больше.

– Тогда, тогда… – Данила паникует, я ощущаю, что начинаю плакать. Хочу позвать на помощь, но некого. – Тогда я убью себя. Найду любую острую вещь и убью себя! Ты хочешь, чтобы я прошел твои звериные ритуалы? Я пройду! Но мама должны быть со мной. Всегда. И ты к ней не притронешься! – орет Данила, а я не могла его остановить, он буквально закрывает меня собой, пока я заливаюсь слезами.

– Данила, не надо. Не говори этого! Я пойду с ним, а ты будешь меня ждать.

– Нет. Я мужчина, я должен тебя защищать. Разве не так ты меня учила?

Латифа смотрит на все это во все глаза, буквально впитывая в себя происходящее. Но вдруг приходит в себя и снова голосит.

– Ты что, будешь слушать это русское отродье?!

Рашид ничего не отвечает матери и просто дает оплеуху, толкнув в сторону одного из своих людей. Женщина проглатывает и это, просто зайдя в дом. Он продолжает смотреть на Данилу, но совершенно другим взглядом.

– Тебе только восемь лет, а ты уже ставишь старшим условия. Далеко пойдешь, – поднимает он черные глаза и смотрит прямо на меня. – Ладно. Твоя мать будет с тобой. Ее никто не тронет, но только пока ты будешь выполнять все, что я буду тебе говорить. Только если ты примешь ислам и будешь следовать любому слову своего законного отца и наставника. Моему слову.

– Данила, нет…

– Я согласен. Я буду делать все, что ты скажешь.

– Ты умеешь держать свое слово, мальчик?

– Мое слово будет действовать, пока ты живой.

– Данила!

– Твоя мать очень старалась меня убить, – проводит Рашид по шраму на лице и зло ухмыляется. – И не она одна. Может быть у тебя получится?

– Может быть.

– Завтра подъем в пять, а сейчас отведите их в комнату.

Рашид вместо того, чтобы пройти в дом с нами, просто садится в свой внедорожник и уезжает, а я стою и смотрю ему вслед, пока нас ведут в дом. Я ненавижу его, боюсь, но мне вдруг становится его жалко.

Уродливый. Нелюдимый. Ненавидящий женщин. За столько лет он так и не заимел сына, потому что не доверяет никому. И судя по всему, не может иметь детей теперь, раз теперь так сильно хочет забрать чужого. Но я ему не позволю. Не позволю сделать из Данилы такое же чудовище.

* * *

Нам выделили огромную комнату в самой дальней части дома. В ней было две кровати, ванная, шкаф. Все в восточном стиле, так ненавистном мне. Данила молчал, разговорить мне его не удалось до самого вечера. Я и сама не очень хотела говорить. Даже двигаться. Просто сидела и смотрела в одну точку, коря себя за все. Только после ужина, когда мы съели плов с бараниной и восточные сладости, Данила поднял-таки взгляд.

– Мам, а почему Рашид бил свою мать. Он ее не любит?

Я тоже была в шоке, когда увидела царящие здесь нравы. Сама ни раз попадала под горячую руку Рашида. Но как объяснить это сыну, я не знала.

– Он и меня будет бить?

– Малыш, – как бы мне хотелось его обнадежить, сказать, что все будет хорошо, но я сама в это почти не верила. Рашид маньяк и вряд ли у Харитона есть шанс нас вызволить.

– Папа спасет нас. Он не оставит нас здесь.

Его вера в Харитона придала сил и мне. Только так я смогла с утра отпустить его на обучение и дожидаться, когда оно закончиться. Только так помогала учить заветы «Корана», которые были необходимы для подготовки к обряду. Только так могла спускаться каждый вечер в общий зал и ужинать под взглядами многочисленных родственников, каждый из которых был готов меня убить.

Только с верой Данилы я могла надеяться, что мы сможем когда-нибудь выбраться отсюда и снять шмотки, которые нас заставляли носить.

Но время шло. Прошла почти неделя, а ничего не менялось. Никто не пытался вломиться в дом, спасти нас. Было ощущение, что здесь мы будем жить всегда.

Рашид появлялся редко. Чаще всего ночью и с утра лично обучал Данилу. В том числе рассказал, что такое этот Хитан. Обрезание. Данила, как я и полагала, все воспринял с достоинством маленького мужчины и не стал посвящать меня в подробности.

– Если для того, чтобы нам выжить и дождаться папы, нужно это сделать, я сделаю.

– Ты все еще веришь, что он за нами придет? – спросила я за обедом, после которого Данилу ждали очередные занятия, а я собиралась снова помирать со скуки. Нам не давали ничего, что могло нас связать с внешним миром. Только книгу «Коран» на русском. Меня уже тошнило от нее.

– Верю, конечно. Ты же не думаешь, что можно так просто сюда попасть. А папа не дурак, он будет готовиться.

Боже, мне бы эту святую веру…

– Ну хорошо, тогда просто ждем?

– Думаю, все произойдет на обряде. Рашид хочет устроить по настоящему большой праздник и представить меня как сына. Это хороший шанс не только пройти охрану, но и поговорить с Рашидом с глазу на глаз. При своем народе он не будет устраивать бойню и скорее всего выслушает.

– Откуда ты знаешь? – замерла я, чувствуя, как леденеет кровь.

– Абдул сказал.

Я даже вскакиваю. Как я могла пропустить общение какого-то там Абдула с моим сыном. А если это ловушка?

– А когда вы успеваете переговариваться?

– Он водит меня на занятия. Бородатый такой. Ты же его видела. Он тебе стул пододвигал вчера за столом.

Если честно, я в таком напряжении в этом доме, что кроме как на сына вообще ни на кого не смотрю. Тем более на какого-то там охранника. Все они для меня на одно лицо. Не трогают и хорошо.

– Не помню, Данил. Он не опасен? То есть, ты не думаешь…

– Не знаю. Но выбора не особо много. А разговаривать с кем-то надо. Ты не в счет, конечно.

– Конечно, – о чем можно со мной говорить, если я каждую минуту нахожусь как на пороховой бочке. – А я могу поговорить с этим Абдулом? Ну, может и мне он что полезного скажет?

– Не знаю даже, – вытирается Данила салфеткой и идет переодеваться в форму. Да, спортивные занятия с Рашидом обязательное условие. Метание ножей. Мечи. Цирк, да и только. – Я поговорю с ним. Если что, то поговорите уже вечером, ладно?

Можно подумать, у меня есть выбор. Из комнаты меня выпускают всего раз, тогда как Данила уже успел изучить дом вдоль и поперек. И судя по всему, вместе с этим своим охранником Абдулом.

Вечером мне предстояло переговорить с этим человеком, и странное такое чувство, но после недели паники и неизвестности, этот простой план внес в душу почти спокойствие. Даже странно, почему.

Глава 14. Ева

Пока минуты текут своим чередом, я обдумываю, каким же образом этот Абдул сумеет переговорить со мной. Спрашивать Данила я больше не собираюсь, тем более после тренировки с Рашидом он пришел крайне уставший. Поэтому остается только сидеть тихонько, смотреть на то, как темнеет за окном, и ждать. Без него я на ужин все равно не пойду.

Спустя полчаса в комнату без стука заходит один из охранников.

Сердце начинает стучать быстрее, потому что я уверена, что это Абдул. Он смотрит прямо на меня, хотя из-за густой бороды и платка – туфии это плохо видно.

Даже странно. В России вроде, а ведут себя как арабы.

Он говорит мне что-то на ломаном русском, но я не понимаю и остаюсь сидеть в той же позе с выпрямленной, как палка, спиной, совершенно не зная, чего ждать. Тогда он просто проходит вперед и берет за локоть.

Может, стоит закричать, сопротивляться?

Но Данила спит, а рисковать я не хочу. Для себя решила, что буду делать все, чтобы не навредить своему сыну. Буквально все.

Охранник выводит меня из комнаты и ведет по уже темным коридорам, освещенным только тусклыми бра.

– Куда мы? – простой вопрос, но в ответ лишь молчание. Только руку сильнее сдавливает. – Вы Абдул? Данила сказал…

– Рот закрой, – получаю грубое с явным акцентом, а следом оказываюсь в темном помещении. Хоть глаз выколи. Судя по запаху порошка и крахмала – прачечная.

– Если честно, я даже не понимаю, о чем с вами разговаривать, – говорю в темноту, отчетливо ощущая себя загнанным зверьком…Страх подкатывает к горлу, внутри растет паника. А может это вообще не Абдул? Может это человек Рашида и меня сейчас убьют?

Он приближается, и его незнакомый запах вызывает почти отвращение.

Я должна не рыпаться, должна быть готовой ради сына на все, но стоит этому животному подойти ко мне вплотную, как я рывком толкаю его и пытаюсь убежать, хотя и не знаю куда.

Пара шагов – и я оказываюсь по колено в мягком белье. Точно прачечная. Но я не останавливаюсь, кидаю в насильника пару простыней, хочу крикнуть на помощь, но он вдруг валится сверху и зажимает мне рот большой ладонью.

Я дергаюсь, коря себя и Данилу за доверчивость, но вдруг мычу в ладонь, когда на платье ниже колена проливается что-то влажное и липкое.

– Вы что творите?! – пытаюсь сказать громко, но снова выходит лишь мычание.

– Ева, ты можешь рот закрыть?

На это я лишь поморгать могу. Сглотнуть. И расплакаться от облегчения. Пришел. Господи, пришел!

– Я не узнала тебя, – уже шепчу как можно тише, теперь спокойно ощупывая его лицо и находя явные признаки приклеенной бороды.

– И хорошо, – продолжает говорить он с акцентом, хотя теперь понятно, что тот нарочитый и скорее выглядит каламбуром. – Было бы хуже, узнай ты меня и выдай.

– Ты заберешь нас? Ты для этого пришел?

– Если бы все было так просто…. Нас убьют скорее, чем мы попытаемся вырваться…

– Но как ты вошел? И где Абдул настоящий?

– Мы следили за теми, кто меняется в вашей охране. Абдул и Ильшат. Работают сутки через сутки. Только вот Ильшат остается на территории, а Абдул любит кутить в одном местном борделе.

– Вы убили его? – ахаю я, продолжая гладить такое знакомое и незнакомое лицо Харитона. Потрясающая маскировка. Я бы в жизни не догадалась. И теперь я могу различить еле слышимые нотки его собственного, неповторимого запаха.

– Я похож на дебила? Мы предложили ему русское гражданство, новый паспорт за информацию и помощь, и уже на следующий день я был здесь, зная все пароли, расписание и план здания.

– А он? Вдруг он позвонит Рашиду? А если тебя убьют? О чем ты вообще думал?

– О вас, конечно, – прыскает он, порой теряя свой акцент, но я его уже почти не ощущаю. Теперь это никакой не Абдул, а снова Харитон, бородатый, как в первые дни моего пребывания в его доме. Живой. Рядом. Кажется, ничего больше не нужно. Кажется, я тону в волнении, заряжаясь его особенной энергетикой уверенности в себе. – Он под замком, без связи. Смотрит телевизор. Так будет, пока я вас не вытащу.

– Когда? – спрашиваю нетерпеливо. Как же хочется перестать бояться.

– На обряде, как я и сказал Даниле. Охраны будет больше, и мы сможем привести кое-кого из наших. Данила знает только, что ему нужно быть сильным и пройти все до конца, делая вид, что он готов на все. Знаешь… – он вдруг касается моего лица кончиками пальцев и просто гладит его, давая мне полное ощущение безопасности. Такое, что даже страшно, учитывая, где мы находимся. И что нас ждет. – Я подумал, что даже хорошо, что меня рядом не было. Он отличный пацан.

– Комплимент? От Черепанова? Думала, не доживу, – трогаю я волосы. Не парик, но, судя по всему, крашеные. Потому что при свете они иссиня-черные.

– Точно. У нас времени немного. Как только Данила проснется, вам нужно идти ужинать. Задерживаться нельзя, сама знаешь.

– Да. А что ты, кстати, на меня пролил?

– Кровь. Скажешь, что порезалась, поэтому пришлось прийти сюда. Поговорим, и я вызову служанку. Она выдаст новое платье.

– Ясно, – мне даже удается хихикнуть. – А что насчет цвета кожи?

– Авто-загар. Нашли отличного гримера.

– Я так волновалась, что ты не придешь, что бросил нас. Но Данила верил. Знает тебя всего несколько часов, а верит больше, чем я. Наверное, потому что не знает, каким ты был дерьмом.

– Выговориться решила? Прямо сейчас?

– Накипело, знаешь. Я думала, ты будешь счастлив сплавить нас Рашиду.

– Хуйню не неси.

– Ты здесь из-за Данилы? Всем внезапно понадобился мой сын, – меня уже несет, и кажется, я не смогу остановиться, пока не выскажу все.

– Я здесь из-за вас. И скажи ты мне правду…

– Ты бы поехал сюда и умер. Не настолько я была на тебя обижена. Теперь ты на меня тоже. Думаешь, я предала тебя. И ведь это правда. Я скопировала с твоего компьютера пароли, но флешку не отдала им. Сбежала. Но теперь пришлось отдать, иначе он убил бы тебя. Прости меня, я знаю, как ты любишь свою компанию…

Я все говорю, говорю, извиняюсь, но вдруг чувствую на губах грубый поцелуй. Влажный, пошлый, он отвлекает от болтовни и заставляет забыться, ощутить свое тело, его тело. Подумать о том, что поза, в которой мы лежим, далека от приличной.

– Ева, нам надо прекращать спорить и поговорить серьезно… Рашид помешанный и неадекватный. Как он тебя не тронул, для меня загадка.

Потому что сын у меня герой.

– А если бы тронул?

– В смысле?

– Ты бы перестал меня хотеть?

– Этот вопрос немного не к месту, нам нужно обсудить, как действовать дальше.

Нужно, да. Но ответ на этот вопрос мне очень важен.

– Ответь, пожалуйста, – поглаживаю его по голове, ложась чуть удобнее, чувствуя, как его твердое тело прижимается ко мне, как желание плещется в моем теле как в бокале, готовое вот-вот выплеснуться. И все понятно, все не к месту. Но так хочется хоть на мгновение перестать бояться.

– Ты была его женой девять месяцев, даже думать об этом не могу, но Ева… – он вдруг упирается в меня стояком, вынуждая раздвинуть ноги, пальцами нащупывает край платья и скользит по ноге вверх, убивая все благоразумие. – Я бы хотел тебя при любом раскладе.

– Врешь.

– Неправда.

– Ты же знаешь, что у нас с ним так ничего и не было, – почти смеюсь я. – Так что прекрати врать.

– Тогда просто скажи, что ты хочешь сейчас услышать?

– Я думала, – я много думала, – что рано или поздно Рашид решит нарушить свое слово и возьмет меня…

– Прекрати…

– Нет, ты послушай, – продолжаю шептать в полной темноте, еле различая его глаза, трогая мягкие, такие знакомые губы. – Если он сделает это, ты вряд ли сможешь спокойно быть со мной.

– Ева! Скоро все закончится…

– Да ты выслушай хоть раз! Хоть раз можешь замолчать и послушать? Если он это сделает, я хочу хоть раз испытать это с тем, кого люблю. С тобой. С того самого вечера я ни о чем подобном не думала. Но если потеряю эту возможность сейчас, то буду жалеть. И ты будешь жалеть.

Он накрывает мой рот поцелуем, жадным, неистовым. Затыкает поток, кажется, уже бессмысленной речи, делая меня еще более податливой, готовой отдаться прямо здесь.

– Нельзя, Ева. Скоро Данила проснется…

– Мы же быстро, – чувствую себя просящей милостыню. Но не могу иначе. Мне это нужно. Очень нужно. – Только если ты не хочешь…

Харитон почти задыхается, снова целует, требовательно толкаясь языком во рту, и отрывается лишь, чтобы зло зашипеть.

– Запомни, пожалуйста, раз и навсегда. Никто тебя не тронет. И я сейчас трахну тебя, но не потому, что потом это сделает кто-то другой, а только лишь затем, чтобы ты поняла одну простую истину: ты моя, Ева. Всегда была и будешь. И что бы ни случилось, оно так и останется. Поняла?

– Повтори, – прошу я, поглаживая его широкие плечи. Столько лет прошло, а я помню каждую мышцу. Помню, каким он сильным был уже тогда.

– Что именно?

– Это грязное слово. Странное дело, но оно мне понравилось.

Харитон, засмеявшись почти беззвучно, вжимает стояк между ног сильнее, руками обнимая меня как можно крепче, и шепчет на ухо:

– Трахнуть – это лишь малая часть того, что я хочу с тобой сделать. Как только мы выберемся из этого гадюшника, я закроюсь с тобой в спальне и буду делать вещи, упоминание о которых заставит тебя не просто намокнуть, а сгореть со стыда. И все это будет тебе нравиться. Я сделаю все, чтобы ты умоляла меня обо всем этом.

– Харитон…

– И ты будешь кричать мое имя снова и снова, пока не сорвешь горло, – его рука задирает подол восточного наряда, нащупывая штаны. – Это будет сложно…

Он снимает их, тут же трогая пальцами между ног.

События последней недели стерли из памяти оргазм на ручье, но сейчас все возвращается новыми красками, заставляя меня почти задыхаться. А может, это все его твердые, чуть шершавые пальцы, творящие порочное волшебство, перебирая завитки в поисках заветного местечка. И стоит ему нащупать самую сердцевину, как я закусываю губу, чтобы не застонать. В полной темноте, почти ничего не видя, слушая лишь его частое, горячее дыхание, остальные все чувства обостряются во сто крат.

Но мне хочется большего, теперь пальцев мне мало, и вскоре я ощущаю, как нечто огромное упирается мне в промежность. Сухая, твердая головка члена скользит вверх-вниз по половым губам, словно предупреждая о вторжении. На миг даже кажется, что он слишком большой, что он просто не поместится во мне.

– Харитон, я не уверена…

– Отступать поздно, к тому же он уже был в тебе. И помнится, тебе даже понравилось. Помнишь, как ты просила еще?

Вполне разумно, только вот… Додумать я не успеваю.