Текст книги "Сага о Валькирии. Княгиня Рогнеда"

Глава 24 Поле сражения

Рогнеда шла по полю, где совсем недавно бушевало грозное сражение. О, каким страшным, безнадежным, жутким все казалось. Где-то рядом стонали раненые и умирающие. Она узнавала кого-то. В мертвых лицах отражались страшные блики заката. Проклятый день подходил к концу. Она брела и брела межу телами, понимая, что найти должна одного, и надеялась в глубине души, что его тут нет, что ему удалось на время скрыться, спрятаться, но скоро он окажется поблизости и спасет ее от проклятого князя. И когда захватчик заснет, с каким упоением перебьет она всех, кто теперь был для нее этим кошмаром. Это тоже был отрывок из какой-то неведомой сказки. Но почему бы ему ни отказаться правдой?

– Они должны быть похоронены, – подумалось ей, – И Рогнеда вдруг на ходу принимая решение, приказала закладывать на поляне костер.

Она послала одно из воинов к нему:

– Скажи своему князю, они все должны быть похоронены, – я не хочу, чтобы они потом скитались без приюта и покоя.

И тот, вскочив на коня, отправился к своему князю. И она, оставив этих людей, все шла и шла по проклятому полю. В том месте что-то заставило ее остановиться. Она встала, как вкопанная.

Он лежал лицом вниз, багряница его была измазана землей и кровью и стала темной, почти черной, потому она не сразу его заметила, и тяжело опустившись вниз, перевернула его на спину. Его глаза были открыты, но тело уже окаменело. И Рогнеда завыла и зарыдала, опустившись рядом с ним.

– Проклятие, я ненавижу твоего Одина, если он не смог остановить этого наглеца. Как в своих диких играх и спорах они могли допустить такое? Как сын рабыни мог убить тебя, отец? Все погибло, мир, который ты строил, его больше не существует, убиты твои сыновья, но я все еще жива. Я не могу умереть до тех пор, пока не пойму, что он наказан, а ты отомщен. И у меня хватит воли и силы, чтобы сотворить это, поверь мне, хватит. Я затаюсь, я буду ждать, но он получит кинжал в спину. Я буду с ним неотступно каждый миг, я превращу его жизнь в настоящий ад. И когда он взмолится, и призовет своих богов, тогда я и обрушусь на него со всей силой. Он утонет в крови, а я припомню все, что видела и слышала нынче, все, что пережила.

Рогнеда говорила и говорила. Она была уверенна в том, что отец ее слышит, хотя он и казался таким холодным и безучастным, но разве он мог просто так уйти и оставить ее? Она приказала его перенести к костру, и сама запалила его.

– Пусть душа твоя поднимется повыше, – шепнула она, в тот миг, когда пламя еще не коснулось его тела. Она успела поверить славянским богам, и была убеждена в том, что он поднимется на небеса, и будет охранять их город и ее мир. И Владимир верил этому не меньше, его воины все время твердили о том, что князь торопится покинуть эти места и не может здесь найти себе место. Ему совсем не хотелось ощущать опасность на каждом шагу. А как иначе, если совесть не чиста и если ты вторгся в чужие владения.

Наверное, она согласилась бы остаться в граде своем, но никто не спрашивал ее согласия. Да и как быть с местью? Она не могла все оставить, как есть, потому что знала, что просто необходимо рассчитаться с негодяем.

Все выше поднимался костер. Она не смотрела больше на то место, где лежал ее отец, знала, что там остались только пепел и пустота. В тот миг ее взор упал на всадника, поднимавшегося к облакам. Он был великолепен. По осанке, одежде она никогда и ни с кем не смогла бы его перепутать. Это был Рогволод. И по тому, как воины на него смотрели, становилось понятно, что они тоже его узнали.

– Отец, – шептала завороженная Рогнеда, – отец, не оставляй меня.

Но всадник, спокойный и отрешенный, мчался все дальше, недолго ему осталось парить над землей, на том месте, где остался прах его тела и догорал погребальный костер. И казалось, что ему больше нет никакого дела до того, что творилось на земле. У нее не оставалось сил, и она снова разрыдалась.

В это время и появился поспешно один из княжеских воинов, и потребовал, чтобы она возвращалась в город. Владимир был коварен и нетерпелив, она от него полностью зависела.

– Наши воины все довершат тут, а наш князь хочет видеть тебя на пиру своем.

– Пир, – вспыхнула Рогнеда, – а что я должна с ним праздновать? Я могу стать его рабыней, но никогда он не будет владеть моей душой, и не заставит меня делать то, чего не хочется мне вовсе. Лучше будет, если меня не будет там, скажи, что ты меня не нашел, – потребовала она, и так на него посмотрела, что тот решил, будет лучше, если он не станет с ней спорить.

Он что-то буркнул, и отправился прочь, размышляя о том, что она слишком дерзка и совсем не знает своего нового властелина. Но и Рогнеда не собиралась так просто сдаваться, что-то зловещее, колдовское появилось в чертах ее прекрасных.

Воин понимал, что с такими разговорами до беды недалеко. И самое главное, что злиться он будет на нее, а достанется всем остальным.

№№№№№№

Но все-таки Рогнеда заглянула в гридню, когда появилась во дворце. Она решила, что вытерпеть ей еще придется и не такое, и надо просто примерить на себя маску пленницы, которая со временем станет ее собственным естеством, и с этим ничего больше не сделать.

– Садись с нами, княгиня, – услышала она голос Владимира. Он называл ее не княжной даже, а собственной женой. Но что это насмешка или он и на самом деле задумал что-то скверное, отвратительное?

– Я не голодна, а мой отец никогда не сажал рабынь за один стол с князьями, – с достоинством говорила она, глядя в глаза князю.

– Твоего отца здесь нет, и никогда не будет, а рабыни не смеют перечить своим князьям, – криво усмехнулся князь.

– Но князь пока Ярополк, а не ты, – не обращая внимания на его слова, напомнила ему Рогнеда. Она явно бросала ему вызов.

Князь понимал, что не стоит продолжать с ней разговор, по крайней мере, здесь, в присутствии всех остальных. Но она совсем не чувствовала опасности, а возможно, просила о смерти лютой?

А он привык к тому, что все его слуги понимали с кем и о чем они говорят.

– С ней еще нимало помучиться придется, – раздраженно подумал он, – пока она поймет, как должна себя вести. Но Владимир не терял самообладания, – ничего страшного пока еще не случилось. Она права в том, что он пока не великий князь, но это только вопрос времени. Завтра-послезавтра все переменится. Если Рогволод уже в небесах, то от братца его и мокрого места не останется. А если она на него надеется, то бедняжку ждет еще одно страшное разочарование.

С ней еще немало придется помучиться, пока она не поймет свои права, – подумал он раздраженно. Впрочем, пока все было так, как ему хотелось, и Владимир не терял самообладания. Она права в том, что он пока не великий князь, но разве она может сомневаться в том, что он им станет в ближайшее время. Завтра-послезавтра все переменится, и тогда она и в этом не сможет его упрекнуть. Уж если Рогволод полетел в небеса (а он не до конца верил в это), то от Ярополка и места мокрого не останется. Впрочем, она могла не знать, что братец его ему не соперник, и надеется она напрасно. Тогда ее ждало еще одно разочарование.

Должна была рухнуть последняя надежда.

Князь заставил попробовать всю пищу, все вино, которое было приготовлено. Он вовсе не собирался допустить того, чтобы людишки Рогволода потравили их.

Видно, они были слишком честны. Князь не учил их таким премудростям.

Рогнеда сидела недалеко от него тихая, прямая, неподвижная. Владимир знал женщин, она была удивительно прекрасна и желанна, а если и смущало его что-то, только то, что она себя удивительно тихо вела в последние часы. Он видел ее мать и подозревал, что дочь, проведшая с отцом всю свою жизнь и обожавшая его, почему-то ничего не предпринимает, чтобы как-то отмстить за его страшную гибель. Для женщины она была сильна, воля у нее оставалась железной. Она не могла просто так сдаться. Может, замышляет что-то?

Но это не пугало его, наоборот. Ему нравилась опасность, он любил ощущать ненависть и вовремя схватить за руку. В то, что эта или другая женщина может победить, он не верил ни одной минуты, и насмешливо смотрел на нее, представляя, как он войдет во дворце в ее покои, и она станет его наложницей. А куда ей деться? Он не собирался медлить и тушить собственные желания. И не осквернит насилием место, где она была счастлива, и бросила ему в лицо, а вернее его послам, обвинение в том, что он сын рабыни.

№№№№№№

Рогнеда лишь на мгновение взглянула на него, поняла, о чем он думает, что произойдет в эту ночь. Но это не взволновало и не расстроило ее. И не было такой силы, которая могла ее расстроить. Наступила какая-то странная легкость. За отца можно было больше не бояться. Все, что могло случиться, уже случилось. Она словно бы со стороны смотрела на ту девушку и на Святослава здесь, за этими же столами расположившегося. Припомнилась молодая и веселая Ирина, и отец, с силой и красотой которого никто не мог сравниться. Все они смеялись, переговаривались, жили, но было это в чужом мире. Она даже себя гордую и независимую среди них увидела, но все прошло и умчалось прочь. Все было потоптано и поругано. Она решила оставить эти места навсегда. Нельзя оставаться раздавленным и несчастным там, где был так счастлив. И ночное насилие ее почти совсем не волновало.

Оставалась надежда на Ярополка. Как только он узнает о бесчинствах своего брата, он не может его не остановить. Он все поставит на свои места. Тень Святослава заставит его действовать, если он хочет жить и оставаться Великим князем. И рядом с ним она напомнит Владимиру и про этот день и про вечер.

Глава 25 Ночь в Полоцке

Если бы кому-то из обитателей княжеских палат вздумалось в ту ночь пройти по городу, то они были бы поражены покоем, царившим на улицах этого града, практически вымершего. Для многих это так и было на самом деле. Дым поминальных костров еще не достиг небес. Те, кто убедились в том, что живы, не скрывали ужаса, повторяя, что Рогволод, их лучший в мире Рогволод мертв, спрашивали друг друга, что теперь с ними будет, как они смогут без него жить дальше.

Многие не помнили и не хотели помнить старые глухие времена, некоторым их пришлось припомнить, и непонятно, кому из них было тяжелее и страшнее заглядывать в завтрашний день. Они привыкли к хорошей, безопасной жизни, привыкли осознавать собственное значение и гордость из-за того, что сам Святослав был с ними на равных и хвалил их совсем недавно. И казалось, что никакая сила в мире не могла разуверить их. И вдруг какой-то неведомый мальчишка явился для того, чтобы все порушить, чтобы одним рывком отбросить их в прошлое, сметь диктовать им свои условия. Это было так неожиданно и так нежеланно для них, что даже самые храбрые и гордые из них опешили, а сознание, что лучшего их князя нет с ними, добивало их окончательно.

Наверное, никогда еще не получал Владимир столько проклятий, не испытывал он столько ненависти. Хотя ему, победителю, не было до этого никакого дела, но все-таки.

Неведомая сила гнала его из покоренного града как можно дальше, он понимал, что есть страшные силы, которые могут ему вредить. Обо всем этом он и поведал такой молчаливой и холодной, но такой прекрасной Рогнеде.

Его смущало ее молчание. И хотя он был уверен в том, что собственной его страсти хватит на двоих, если какая-то простолюдинка, ему приглянувшаяся станет противиться. Но на этот раз все было по-другому.

Она замышляла что-то, внешне покорная, но она явно отталкивала его. Он напрасно думал, что она закатит истерику, оттолкнет его, и готовился героически преодолеть ее сопротивление. Но проникнуть в ее помыслы Властелин так и не смог, она думала совсем по-другому. Таинственность вдохновляла и возбуждала его. Он, так много времени проведший среди варягов, знавший их гордых и прекрасных женщин, хорошо понимал, насколько это опасно, как плачевно может закончиться даже для самого отважного воина. И только одно могло немного утешить его – ее месть не будет такой уж примитивной. Она не станет просто так убивать его. Нет, она дождется триумфа, а когда он почувствует полную безопасность и будет наверху блаженства, тогда она и вонзит кинжал в его сердце.

Глаза князя при таких помыслах сверкнули во тьме. Он снова и снова вспомнил о Ярополке и с грустью подумал о том, что со всех сторон окружен только врагами. Необходимо все силы положить на то, чтобы не попасться как последний дурак в расставленные ими сети.

№№№№№

Владимир вспомнил события нескольких последних часов. Он взглянул на то место, где только что сидела Рогнеда, и обнаружил, что оно пусто. Он поразился тому, как она незаметно исчезла. Ведь он только на мгновение отвел свой взор, обратившись к воеводе, приказывая ему, чтобы прекращали пир. Он собирался на рассвете покинуть город и возвратиться в Новгород, хватит прохлаждаться, а то возможно, завоевав Полоцк, он только с ним останется.

Она исчезла. Князь поднялся из-за стола поймал одну из служанок, повелел проводить его к Рогнеде..Он не забыл поставить стражников около комнаты, на случай, если кому-то вздумается потревожить его и застать в самый неподходящий момент. Только после этого он шагнул в комнату. Даже при тусклом свете луны он заметил, как прекрасна эта комната, как она отличается от всех остальных. Кажется, все богатства мира были собраны тут. Он сетовал на скромное убранство дворца, но все завоеванное Рогволодом было принесено сюда, в покои его любимой дочери. Он еще раз убедился в том, как тот любил ее, и как много она должна была для него значить.

Странно, он не замечал, чтобы варяги баловали своих дочерей. Наоборот, они почти не замечали их, но здесь была какая-то непостижимая для него загадка.

Но мысли его были в то время уже заняты совсем другим. Рогнеда спокойно, неподвижно сидела на кровати, луна странно ее освещала. И она показалась ему русалкой, непонятно каким ветром сюда занесенной. Он давно убедил себя в том, что это его рабыня, он может делать с ней то, что захочется. Но он ничего не мог поделать. Если кто-то и мог погубить юношу, то это женщины, и мать, глядя на него, всегда о том сокрушалась. Она жалела о том, что в нем не было твердости Святослава, и он не мог отшвырнуть любую красотку, и, вскочив на коня, броситься в сражение. Но если душа любимого князя была для нее потемки, то душа сына, совершенно ясна, он будет обнимать всех, кто подвернется под руку, и все остальное подчинит успехам. Но с этим ничего нельзя было сделать.

На этот раз Владимир и сам почувствовал все ее непонятные слова и давние тревоги, но об этом, как об убитом варяге, в те минуты старался не думать. Он завоевал то, что не принадлежало ему, но что очень хотелось иметь у себя. На этот раз это оказалась прекрасная женщина.

№№№№№№

Рогнеда бесстрастно смотрела, как он сбрасывает одежды. Это должно было ее взволновать, но не волновало. Ей хотелось только, чтобы Святослава грозная тень остановила его. Она заслуживала лучшей участи. Нынче вершилась величайшая несправедливость. Ей же хотелось знать, что среди богов или героев у нее есть заступник, и она могла быть спокойна. Но когда Владимира никто не остановил, и он обнаженный, странно открытый шагнул к ней, она медленно опустилась на подушку, и уставилась в одну точку в потолке. Она испытывала самое большое разочарование – за нее никто не заступился. Ей не на что было больше рассчитывать. Это казалось страшнее того, что с ее телом совершал Владимир. « Так много обещано и ничего не исполнено», – выдохнула она, и свет померк в глазах ее, а может просто луна скрылась за тучами, и в покоях стало совсем темно. Все, что происходило, если это происходило, было далеко и совсем непонятно. Она не хотела знать об этом, не хотела иметь к этому отношения. Да он и не мог требовать от нее таких чувств. Только после этой мысли появилось какое-то странное удовлетворение.

«Медея любила своего поработителя, потому и наделала столько глупостей, потому и была так несчастна, – думала она и никак не могла понять, как ей быть дальше. Может в том месте, в которое он перевезет ее, она что-то для себя решит, что-то придумает, а пока надо было просто забыться и не дать ему повода радоваться всему, что совершилось.

№№№№№№

Наконец, успокоившись, Владимир смотрел на нее спящую и спокойную, а потому ставшую еще прекраснее. Ей никогда не понять и не испытать того, что переживала его мать, для этого надо было родиться рабыней. Девчонка слишком избалована и испорчена, чтобы он не творил, ему ничего не удастся изменить, лучше забыть обо всем этом.

Но князь был спокоен оттого, что все удалось, и он предался мечтаниям о грядущем, лежа рядом с ней. Он видел Ярополка во сне своем. Тот бросился к нему с обнаженным мечом, смеялся над ним, твердил о том, что он все равно останется рабом, что бы ни вытворял. Тот, кто родился холопом, им и останется до конца дней. Он что-то на это отвечал. Но на душе оставалось погано от всего услышанного.

Глава 26 Странные слухи

В то время, пока Владимир предавался любовным утехам с той, которая еще недавно отвергала его яростно, великий князь в Киеве своем слушал посыльного. Известия были самыми худшими, хуже и придумать трудно. Парень, задыхаясь, все время повторял, что Рогволод убит, в Полоцке хозяйничает Владимир, он уехал в тот момент, когда новгородский князь шумно праздновал свою победу.

Ярополка била дрожь. Он испугался по настоящему, хотя надежд было не особенно много, но он верил в то, что хотя Рогволод если не убьет мальчишку, то надолго его отучит от того, чтобы в чужие княжества вторгаться. И тогда он не вздумал бы идти на Киев. Но все повернулось по-другому. И поход братца его в стольный город был делом ближайших дней. В том можно не сомневаться.

«Как-то ему удалось заключить сделку с богами, и ему Ярополку, больше ничего не оставалось, если у него и были какие-то шансы, то теперь их просто нет.

Владимир ему не оставлял никакого выбора, он должен был защититься в почти безнадежной ситуации.

Как такое могло случиться? Что творилось в этом мире, если безвестный самозванец такое творит.

– Отец, – обратился он к небесам, – скажи мне, что делать. Если бы мне можно было как-то оправдаться из-за гибели брата, то теперь у меня нет никого выхода. Я выступлю против него, но в любом случае, чем это может закончиться? Что из всего этого случиться может? Разве такого ты хотел? Разве так должно было случиться между родными братьями.

Его монолог прервал вбежавший Блуд. Он сообщил о том, что дружинники с утра будут готовы ко всему, и лучше всего ему немного отдохнуть.

– О чем ты говоришь? – простонал он, – у меня раскалывается голова, я не понимаю, что делать, где Владимир, что он делает, может он уже в Киев мчится.

Блуд хохотал очень громко. Он не позволял себе таких вольностей при князе, что-то менялось на глазах.

– Что веселить тебя так может? – спросил раздраженно Ярополк.

– Прости, княже, если рассердил тебя, ты спрашиваешь, что делает сейчас Владимир, спит где-то с самой красивой бабой и в ус не дует. Может, он и стал хорошим воином, но он навсегда останется ненасытным сластолюбцем, женщины будут руководить всеми его действиями. Княжна повела себя дерзко, когда тебя предпочла, будь какая-то другая причина, он может быть, туда бы и отправился, и Полоцк был бы цел, и Рогволод жив, но если его отвергла женщина, да еще та, к которой он сватался, ради этого ваш братец всю землю перевернет.

– Может, это и так, только мне от этого легче не становилось, – буркнул князь, понимая, что причина всегда оказывается ничтожной, зато бед он приносит много.

– Что же нам делать? – спросил он растерянно.

– Защищаться, что еще нам остается. Не отдавать же ему все просто так. Рогнеду он уже заполучил, но Киев стоит дороже. Да и с какой стати его отдавать этому выродку?

Выбор у него не особенно большой. Впервые за все время Ярополк пожалел о том, что родился князем, что был первым сыном. Сидел бы спокойно у древлян, и не касались бы его никакие дела столичные. И пусть бы столичный этот тип получил все, что ему в голову взбредет. Нет, не рожден он для того, чтобы быть Киевским князем. Вот и отец не рожден был, потому еще при жизни Киев отдал ему. Вот и, поди, разбери, кто и для чего рожден.

Ярополк поднялся и почувствовал, что земля под его ногами зашаталась. Будто выпил он слишком много хмельного пития, а ведь ни капли во рту не было. И это казалось страшнее, чем похмелье. Он не мог больше стоять на ногах, это казалось дурным знаком.

№№№№№№№

Утром дружинники и на самом деле готовы были встретить непрошеного гостя, особенно воины Рогволода, ему посланные, рвались в сражение. До них дошло все, что случилось в Полоцке. И, узнав о бедах, они готовы были все на своем пути снести. Особенно часто тут произносилось имя Рогнеды. Она вольно или невольно стояла рядом с ними и пытливо взирала на происходящее.

– Не защитит княжну наш князь, – услышал он где-то за спиной, резко повернулся, но ничего не сказал. Они все молчали и угрюмо на него смотрели. Не время было ссориться и выяснять отношения. Слишком тревожным казалось грядущее, не до ссор им теперь было.