Текст книги "Королева снегов. Елизавета Ярославна"

Глава 17 Радуга страсти

 
Когда богиня страсти и любви
В его объятья с неба отпускалась,
То радуга, горевшая вдали,
Цветами страсти их переливалась.
Ярился муж, обманутый в ночи,
И молнии метал в леса густые,
Но страсти не унять и высоты.
И вот они в порыве том забыли,
О том, что тайны вечные хранит,
Переливаясь разными цветами,
Там Лады пояс, и опять горит,
В слепой ночи ее звезда над нами.
 

Звезды в небе сияли в ту лунную ночь, когда Перун бросился к своей вечной возлюбленной Ладе. И не нашел ее в чертогах. Она же только что говорила с Мокошью. Сурова в тот миг была богиня судьбы.

– Он любит тебя, да и как тебя не любить. И Арес любил Афродиту, у них там война с любовью всегда рядом шли, но у нас совсем другой мир, и подумай хорошо, прежде чем в объятьях Перуна оказаться. Стоит ли страстью вашей множить не только любовь, но и вражду. Тебе ли не знать каков он.

– А если я откажу ему, что будет? – вопрошала ее Лада.

Слова богини судьбы и для нее были решающими.

– Ничего хорошего, – согласилась она, только хуже не будет, чем тогда, когда ты согласишься быть с ним.

Это и стало той последней каплей, переполнившей чашу Сварога, когда они смотрели на воду в ней, и только после этого принимали решение. И решение было и на этот раз принято. И прежде с тоской и горестью взирала Лада на Велеса – вечного возлюбленного всех богинь. Когда-то в ярости его не просто сбросил Перун на землю, но заставил весь день в медвежьей шкуре ходить. И только ночь, когда не могли красоты его видеть женщины на земле, и богини на небесах, только тогда и позволял он ему до рассвета от шкуры той избавляться.

Знала о том чародействе Лада, как не знать. Но когда Мокошь позволила ей быть с ним, или, если не позволила, то и не противилась, тогда и закружилась от восторга Лада, что-то сказала Лелю, развязала свой разноцветный пояс и на небеса его закинула.

И быстро, стремительно сбежала в лес заповедный по этой радуге, где и обитал красавец – медведь уже успевший человеческий облик принять. Он готовился отправиться к хороводу, чтобы на молодежь полюбоваться, но задержался, когда радугу в небесах узрел, только смотрел на нее и поверить не мог, что это она, наконец, решилась к нему на землю ступить. А серебристый плащ Лады уже мелькал между деревьями, и, сбросив его на ходу, она бросилась в его объятья, плакала и смеялась, и говорила обо всем сразу. А он только молча вытирал ее слезу на щеках, и любовался ею.

Какие тут слова. Да ради такой ночи он готов был и шкуру и все остальные наказания терпеть, никогда не понять воинственному сопернику его, что такое страсть, пусть и на земле, и в заповедном лесу. Но он даже и не понял – этот грозный Перун, когда на землю его бросал, что только здесь он и сможет почувствовать и насладиться ею в полной мере. На небесах, среди туманов и великолепия ничего такого не пережить. А она уже горела от нетерпения, и все дальше его увлекала. И тела были обнажены, и объятий никакая сила не разорвет.

В тот момент и прошмыгнула где-то рядом первая молния Перуна. Осветила ее прекрасное тело в миг соединения, так, что Велес замер от восторга, да и пропала. И только по тому, как визжали девицы с одной стороны леса, а черти выскакивали из своих омутов с другой, и понятно было тем, кто ничего не видел и не слышал, что шуму Перун натворил немало.

Беспечны и веселы были они, и разноцветный пояс ее сверкал на звездном небе. Какая беспечность. Но когда и о чем влюбленные задумывались?

№№№№№№

Какая беспечность, подумал в тот миг бог влюбленных Лель, когда увидел тот пояс, и молнии, в беспорядке метавшиеся. Сначала он сорвал и спрятал пояс, а потом и к Перуну направился.

– Сварог отдыхает, смотри, новые молнии не скоро получишь, а что ты без них делать станешь, как чертей и людей пугать будешь.

И хотя Лель разозлил его еще больше, но он здраво рассуждал, потому и остановился Перун. Сначала думал он, что у него в глазах потемнело, а потом понял, что это просто радуга на небесах пропала, пока этот хитрый тип заговаривал ему зубы, ее стащил кто-то.

Сначала он решил, что это Лада вернулась, но чертоги ее были по-прежнему пусты. Тогда стал он ее на земле искать, ведь плащ ее светился во тьме, но там столько костров полыхало в разных местах, что попробуй, рассмотри, где и что, нет, без радуги он точно ее отыскать не сможет.

Лель и не знал, что делать, если бы бог всех ветров Стрибог не пролетал мимо, и не рассмеялся громко.

– А что творится у вас тут, что это молнии мечутся, как угорелые, уже и черти замертво падают от страха.

– Ты бы все о чертях пекся, что с ними сделается, там Лада.

И вдруг лицо его осветила тусклая луна, и он понял, что делать нужно.

– Ты вовремя сюда пожаловал, что бы я без тебя делал, усыпи Перуна, окутай его ветрами своими, пусть забудет он о том, что было этой ночью.

– А зачем мне это, не многого ли ты хочешь.

– Ты богиню любви готов ему на растерзание отдать?

Лель всегда умел уговорить, убедить, заставить.

Свистнул по-молодецки Стрибог, ветры буйные со всех сторон налетели, им давно хотелось с Перуном посчитаться, и закружился он, и погрузился в сон-забвение, так, что и не помнил ничего, кое-какие молнии ветры собрали и принесли Лелю, чтобы пропажа была не так велика. А тут и рассвет наступил.

Взглянула еще раз Лада на Велеса, еще раз к прекрасному телу его прильнула, пока в шкуру медвежью он не обрядился, в тот момент радуга на небесах и загорелась снова. Поднялась она по ней в Ирий свой, и сразу же с Лелем встретилась. Он не стал ее ни в чем упрекать, видя, как она счастлива, только потребовал, чтобы она слово дала, что не станет ночью спускаться к Велесу.

– А днем он не сможет отыскать тебя. Попроси у Яги, чтобы на время ваших свиданий расколдовывала она его. Старуха не так слаба, как кажется на первый взгляд, она сможет если захочет.

– Если захочет, – задумчиво произнесла Лада.

Она вспомнила, как Ясуня когда-то любила Велеса, только когда это было, да и кто его не любил, но все меняется в этом мире, теперь пришел ее черед.

Так оно и случилось, только днем по радуге своей к своему любимому теперь спускалась Лада, и назад она до темноты еще возвращалась. И метался ревнивый Перун, да нигде они их отыскать не мог. Громовержец был уверен, что в это время остается вечный его соперник по его велению в медвежьей шкуре. Никто не осмелился Перуну сказать о том, что в тот момент, когда на небесах радуга, а Лада в его объятьях, что как плащ ее серебристый, и шкура его валяется в высокой траве, а юные и прекрасные тела льнут друг к другу. Плохо земля с небес видна, не мог такой мелочи разглядеть грозный Перун, да и не надо было ему всего этого знать, ведь когда мы знаем меньше чужих тайн, то и живется нам спокойнее. А грозному богу во все времена покой только снился, потому и не волновали его особенно другие духи, никто ему это тайны так и не открыл, вот в неведении он и оставался. А Лель смотрел на радугу и улыбался. И вся природа торжествовала и улыбалась вместе с ним. Но чтобы он ее не отыскал,

Красавец – Лель тот пояс ночью прячет,

И где-то там, в бездонности зеркал,

О дивной страсти снова ветер плачет.

И счастлив Велес, и летит во мрак

Стрела той ревности, но в ней ли сила?

И радуга с рассветом в небесах

Сияет, и она идет счастливая.

Все остальное только миражи,

Но страсть и нежность в небе торжествуют,

И радуга прекрасная дрожит.

И вся природа дивная ликует.

№№№№

И показалось в тот миг Елизавете, что не сама она припомнила, то, что слышала на небесах, а какой-то чародей, невидимый взору, присел рядом с ней и пропел и рассказал ей эту историю. Как чудно, как прекрасно то, что она решилась снова прийти в этот мир. И впереди была еще целая жизнь.

Глава 18 Тревоги и волнения

Поздно вернулась княжна в покои свои милые. Зажгла свечи, прекрасно зная, что через огонь можно было видеть духов, которые могли поджидать ее здесь. Старуха-нянька все время уверяла, что не надо так долго и пристально смотреть на огонь, потому что они могут навредить, те призраки, но она все о них знала, и только улыбнулась в ответ и успокоила ее. Никто и никогда из того пространство не стал бы ей вредить – это точно. Она хотела видеть, слышать, знать то, что может происходить на воде в небе и на земле. Только на тризну отваживались когда-то разговаривать с ними князья и воины, а русская княжна не боялась быть один на один с пришельцами, после всего, что пережила в прошлой жизни Рогнеда, она вообще ничего никогда не боялась. А потом были сны, являлись какие-то чудовищные звери и птицы, и люди с какими-то отрешенными и дикими лицами, какие-то странные то ли города, то ли поселки, растения, затянутые снегом. Они тянули свои красивые, но ядовитые ветки т старались до него дотянуться. Весь мир пытался его умертвить, стереть с лица земли. Она все видела, старалась кричать, хотела обо всем предупредить, но не было голоса. Она не могла произнести ни одного звука. Но кто-то спас его, и она смогла дотянуться и докричаться до спасенного своего жениха. Но когда она стала просить вернуться назад, он только упрямо качал головой, и шел куда-то. И уходил от нее все дальше. Ей оставалось только ждать и надеяться.

Пробуждаясь в такие странные ночи на рассвете, княжна понимала, что время играет с ней злую шутку, мстит ей за холод и упрямство. Но он становился в такие времена все ближе и роднее. Эти мысли становились привычными для нее

– Он никуда не ушел, уходя, он приблизился ко мне, – повторяла Елизавета, словно старинное заклятие, хотя ни с кем, даже с отцом, не могла она поделиться такими своими мыслями и чувствами. Князь Ярослав в те дни был непреклонен, и хотя ему не хватало отважного воина, но менять свое решение он не собирался, да и где его теперь было искать?

№№№№

Локи пока оставил чужой мир в покое. Он знал все, что там произошло. И когда Гаральд попросил князя Ярослава отдать ему в жены любимую дочь, то услышал, как резко тот ему ответил. Вот и отправил его коварный бог в странствия, чтобы добыть то, чего у него пока еще не было. Пусть путешествует и добудет себе славу и богатства Он прикидывал, что и как может получиться, понимал, что парень не сгинет, а если такое и случится, то печалиться особенно не о чем. Но иначе он не станет королем, хотел Локи того или нет, но он творил короля.

– Это не повредит ему в дальнейшем, – уговаривал себя Локи.

Он всегда успеет вернуться в свою Норвегию.

№№№№№

Сам Гаральд, уже прошедший немало дорог, и он встретил купцов, направлявшихся в Киев. С ними провел он ночь у костра, а когда прощался на рассвете, попросил рассказать князю Ярославу и его прекрасной дочери, о том, что направляется он на службу в Царьград к императору, и уже оттуда передаст новую весть о себе.

– Долго думал я куда обратиться, – признался он. Но и викинги и русичи туда путь держали. Слава, добытая мечом и хитростью, в этом граде вечной останется.

Купцам понравился этот сильный и красивый юноша, они пообещали обо всем рассказать князю Ярославу.

– Должна быть прекрасна и светла дева, из-за какой ты в дальний путь отправился.

– Она лучше всех в мире этом, – подтвердил воин.

А потом, оставшись один на бескрайнем пути своем, он вспомнил о времени, проведенном в Киеве, о прекрасной княжне. Все теперь ему по-другому виделось. Она казалась почти богиней, далекой и недоступной, но такой прекрасной. И он уверен был, что с самыми прекрасными дарами вернется туда за ней. Он даже был благодарен князю Ярославу за то, что тот оказался таким непреклонным и заставил его отправиться в путь. Когда он вернется, то покажет, на что способен. Он видел сон, в котором и сам уже был конунгом, казнил и миловал других.

№№№№№

В тот самый час, когда Гаральд входил в вечный град, и спрашивал о том, как пройти к дворцу императора, на княжеском дворце Ярослав принимал заморских купцов. И это были особенные гости. Елизавета кожей чуяла это и прислушалась к рассказам их внимательно, она хотела услышать что-то о Гаральде.

И когда один из них спросил о княжеской дочери, она поняла, что ждала не напрасно.

Князь стал расспрашивать их, откуда им известно что-то о ней стало, и рассказали они о встрече с воином на дороге. И сказали они о том, что он отправляется в Царьград, чтобы послужить императору.

– Но больше всего тоскует он о дочери твоей, и песни о красоте ее распевает.

Ничего на это не ответил князь Ярослав, он заметил, что обрадовалась Елизавета.

– Пусть он послужит императору, – согласился великий князь, а там будет видно, когда воротится.

Она ушла на высокий берег Днепра, чтобы еще раз подумать обо всем услышанном. Она думала о том, что никто, кроме самого Гаральда не нужен ей теперь. А потом сообщили о том, что Анна добралась до Франции и стала королевой, хотя и нападали на них разбойники, но все обошлось, воины князя смогли ее защитить. Король остался доволен и невестой своей, и приданным.

– Интересно, довольна ли она, – подумала в тот миг Елизавета. И сестра ее растаяла где-то в тумане.

Да и сами рассказчики не знали, как угрюм замок короля, как ворчлив старый король, успевший не одну жену и наложницу пережить и похоронить и все богатства по ветру пустивший. Но она взялась за дело, и подданные ее не могли с ней не считаться. Она оказалась слишком хорошей женой для этого короля, и хорошо, что союз их недолгим оказался, она отмучилась быстро. Она не плакала и не скучала по своему миру, что очень удивило ее новых подданных, и они называли ее холодной королевой. И со временем она поняла, что серый и мрачный замок ей ближе и дороже высоких и светлых храмов, и только те, кто прибыли с ней, тяжело вздыхали и рвались назад. Они уехали с радостью, как только она их отпустила. Никто так и не мог сказать всей правды о новой королеве и о мире ее странном.

Глава 19 В Царьграде

Император помнил и знал из летописей о прежних похождениях русичей, начиная с Олеговых времен, и позднее. Но сколько рассказывали о доблести и красоте викинга, перебравшегося в Киев и ставшего русским князем, лучшим из князей. И он старался держаться от них подальше, никогда не веря этим загадочным пришельцам.

Все говорили о том, как могущественен и суров новый князь, и подчинил он себе весь мир, и дружина у него самая сильная и готовая броситься в сражение. Он считался грозным, император Византии, но только ему одному и было известно, насколько далеко это от реальности на самом деле. И ему оставалось только богов своих молить о том, чтобы ничего не случилось с ними. Новый князь женился на дочери Шведского короля, а в его сторону и не смотрел, что было обидно сознавать, но он тем союзом только умножил силы свои и без того немалые.

Тогда ему и сообщили о том, что лучший из воинов князя Ярослава к нему на службу отправляется. Это привело его в замешательство, он был уверен, что к нему князь Ярослав подбирается. И как только этот викинг узнает, как на самом деле в мире его дела обстоят, тогда и сам князь, как Олег когда-то пожалует, чтобы щиты свои тут оставлять на веки вечные.

Ждал он появления Гаральда, как стихийного бедствия. Он отправил своих купцов в Киев и приказал им разузнать, что и как там происходит, и поскорее назад возвращаться. Он расспрашивал всех, кто был в Киеве, что и как там творится. Но они все твердили, что после того, как воцарился князь, никаких походов не было, все он старался мирным путем решать, и все у него вроде получалось тогда, и если он о чем-то печется, так это о брачных союзах, в чем викингу тому и было отказано, потому что он только воин. Он понимал, что все там немного не так, как думал, но расслабиться никак не мог, и все прикидывал, как ему быть и что делать дальше. Он помнил о том, что Анне вместе с князем Владимиром удалось недавно окрестить язычников, но больно мало времени с того радостного дня прошло, не могла еще вера устояться и в душах их укорениться. А те, кого огнем и мечом крестили, они могут бояться, но могут ли уверовать в такого бога? Он долго ждал викинга, но когда объявили о том, что он прибыл, то вздрогнул и странно побледнел. Больше не было надежды на то, что он может затеряться в пути, вовсе не появиться перед ним.

– Ну что же, ведите сюда, – жестом приказал он, боясь, что голос выдаст его страх.

Он замер и понял, что все может решиться за несколько минут.

– Ну что же, ведите сюда, – жестом приказал он, боясь, что голос выдаст его страх.

Он чувствовал, что все может решиться за несколько минут.

Гаральда трудно было чем-то удивить. И все-таки императорский дворец был великолепен. Этот человек казался ему спокойным и величественным– казалось, что он император целого мира.

– Я бы еще лучше смотрелся в таком убранстве, – думал в тот момент Гаральд.

Но пока следовало послужить ему. И на лице его появилась улыбка в тот момент.

Император удивился тому, как он был юн, и как он мог так много успеть от погрома в собственном замке, до службы князю русов. Но он знал себе цену. И сразу было видно, что ему в этом мире нет равных.

№№№№

Император молча слушал то, что говорил ему Гаральд, немного склонившись к своему переводчику. Понять его языка он не мог.

– Мне нужны слава и богатства, больше, чем у князя Ярослава,

И по виду его было понятно, что на меньше он не согласен.

Император вспомнил о том, что княжна должна стать королевой и его женой, и все вставало окончательно на свои места. Угроза была не так велика, как ему казалось издалека. Но и сам император думал о союзе с одной из дочерей Ярослава, только самолюбие оказалось сильнее. Он никогда бы не признался себе и окружающим, что нуждается в таком союзе. Он тихо о чем-то распорядился. На этом прием и закончился.

Гаральд оставался доволен случившимся, но по хитрой улыбке царедворца, он понимал, что должен быть очень осторожен тут.

№№№№

Бес ненадолго заглянул в Киев, и он сразу понял, что она не так равнодушна к викингу, как хотела бы показать сначала. Странная девица, когда он был рядом, она и не замечала его, но когда он далеко, с какой радостью слушает рассказы. Вероятно, далеко надо уйти, чтобы узнать, что в душе у девицы происходит. Но он должен следить, и защищать, если понадобится. Бес тут же перенесся в Царьград, потому что главные события там происходили. Император темен и непредсказуем, как и его бог, там нет ни одного близкого и знакомого для него человека. И потому увидев беса, он усмехнулся.

– Не думал, что найду тебя тут.

– Зато я знал, что тебя тут обнаружу. Какая здесь роскошь, бедняжке Анне такое и не снилось, она страдает там, но держится молодцом, только император боится киевского князя, разленились византийцы, давно разучились они воевать, не сегодня, так завтра, под натиском их падет Царьград, как только найдется сильный владыка. Но пока тебе придется показать им, каков воин во всей красе, – заявил бес, – и я тебе в том помогу. Но будь осторожен, странно они развлекаются, сам не заметишь, как в клетке со львами или какими другими зверюгами окажешься.. Я бы мог тебя предупредить, но думаю, что тебе придется с ними сражаться. Но если совсем худо будет, тогда приду на помощь.

– Сам справлюсь, – буркнул Гаральд

– Я не из-за тебя тут, – огрызнулся в свою очередь бес, а исключительно для того, чтобы моя любимая княжна дождалась своего жениха. И желательно, чтобы ты не кривой, не косой, не безногий к ней вернулся. У князя Ярослава зять должен быть самым лучшим.

Кажется, Гаральд не особенно испугался предстоящих испытании, что делало ему честь.

Глава 20 В клетке со львами

Все так и было, как предсказал бес. Воины имперские выходили к трибунам, чтобы приветствовать толпу, в тот момент твердая земля под Гаральдом провалилась, он и глазом не успел моргнуть, как услышал грозное рычанье. Но только миг ему понадобился, чтобы прийти в себя. Лес сидел в углу клетки, второй был за его спиной. При помощи какого – то приспособления она переместилась на арену, так, что все теперь могли видеть то, что происходило. Император оживился и не спускал с клетки глаз.

– Ты приготовил для викинга лучших львов? – спросил он у воеводы своего, – если он не справится с этими львами, то никто не сладит.

Он видел, как лев направился к нему, человек и животное стояли теперь друг напротив друга. Император знал, как его подданным нравились такие развлечения. Никто не сожалел о том, что почти никто из воинов не возвращался живым после таких забав.

Мефи был ближе всех к клетке. Маленького заклинания хватило на то, чтобы лев погрузился в сон и оказался почти неподвижным. Но последнего он оставил для Гаральда, ему не хотелось, чтобы уж совсем ничего не произошло, пусть немного разомнется и покажет свою удаль. Он следил за тем, как воин и зверь взирали друг на друга. Лев готовился к прыжку. Воин выхватил меч и ждал, смотрел в открытую пасть и думал о том, что могло случиться.

Наконец, зверь не выдержал и бросился на него. Бес помнил Геракловы времена, но это был не Геракл. Он дрался отчаянно. Это потом сказители все распишут так, словно он никаких усилий не прилагал. Бес оглянулся на императора. Ему хотелось забросить подальше этого самодовольного типа. Но он мог только помешать и наделать бед, а нельзя было так рисковать.

Воин нанес ранение зверю, удар оказался не смертельным, и тогда животное и человек сплелись в жутких объятьях. Это вызвало крики одобрения у собравшихся. Но многие из них стали думать о том, что все решено. Воину не выбраться живым из этой заварушки. Бес тоже считал, что он должен помочь воину. Но он хорошо помнил уговор, и все знали, что он не станет мешать. Воин обессилен в схватке, кажется, он был ранен, на мгновение зажмурился – таким большим было искушение беса помочь викингу, но он подальше отошел от клетки. Но когда он открыл глаза, то увидел, что Гаральд был на животном, а не под ним, и сжимал его шею в руках крепко. Зверь хрипел и вырывался, но прошло много времени, и он потерял много крови. Наконец он дернулся в последний раз и вырубился, и больше не пытался нападать на своего противника. Он взревел, но этот рев бесу показался каким-то жалким. И вышел Гаральд из клетки, и остановился перед ревевшей дико толпой.

Все подались вперед – им хотелось взглянуть на смельчака, убившего льва. Зрелище было грандиозным. Но Гаральд только посмотрел на них и пошел прочь, словно это его не касалось.

– Он смел и силен, как никто в этом мире, напрасно отпустил его Ярослав, – говорил император, обращаясь к своим приближенным. В честь победителя был объявлен пир.

И когда отправлялись в Киев гости, то они заглянули к нему

– Передайте Ярославу, – говорил он, что в честь его дочери убил я этого льва. И это только начало подвигов моих славных.

От себя они прибавили, что в Царьграде распевают песни о прекрасной княжне, которая не любит такого героя.

– Ей позавидовали бы многие девицы, – попросил передать от себя бес. Он и сам хотел вернуться в Киев, но знал, что здесь случиться может всякое, и тогда он натворит немало бед.

Когда раны были промыты и перевязаны, смыта зверина и человеческая кровь, он снова предстал перед властелином.

– Ты храбр и отважен – говорил тот, разглядывая внимательно воина.

– Мог и предупредить, что будет ждать меня тут.

– Но важна неожиданность.

Знаком император приказал подать ему еще один кубок.

– Они с жиру бесятся, – прошептал рядом бес. Но эти шутки погубили многих, и еще погубят.

Ночью герою снились львы. Но у них были человеческие лица. Он пытался разглядеть и узнать их, но ему никак не удавалось, перед ними были незнакомцы.

– Ты с ними еще встретишься, – подсказывал кто-то, чтобы он не мучился особенно, они рвались к нему и готовы были в него вцепиться. Но, как часто бывает во сне, никак не могли до него достать. И хотя он не чувствовал боли, но видел собственные раны, и кровь строилась по членам его. Потом они все куда-то одновременно исчезли. И сама Елизавета пришла откуда-то. Она была в прекрасном одеянии. От нее исходило странное сияние. Она пробралась к нему и хотела что-то сказать. Но замерла и смотрела на него, не мигая.

– Я ждала тебя, я слишком долго ждала тебя, никто не нужен мне больше, чем ты, – говорила она, – так нежен был ее голос, что он пробудился, решив, что все происходит наяву.

– Этого не может быть, – усмехнулся воин, увидев белые стены небольшой комнаты. Она была по-прежнему далеко. И никто не мог помочь им увидеться, хотя бы несколько мгновений.