Текст книги "Можно все. Возраст вдохновения"

Параграф 4.3
Я ль на свете всех милее?

А вот женщины второго набора реакций модели «дожития» пламя, наоборот, изо всех сил раздувают. Такой подход прямо противоположен первому: он целиком строится на судорожном отрицании возраста, на героической битве со временем, на жадном стремлении законсервировать себя и остаться молодой. Здесь все тоже подчинено целесообразности. Понятно, что вопрос деторождения точно так же не имеет больше значения, а вот вопрос брачных ритуальных игр сохраняет острую актуальность. Мужское внимание – подтверждение нашей ценности на «ярмарке невест», по Пушкину, нашей ликвидности, нашей конкурентоспособности.

Даже очень ухоженные женщины модели «дожития» все равно часто выдают свой возраст глазами: глаза и взгляд нельзя ни спрятать, ни изменить.

Женщины этого типа – настоящие героини, без шуток. Их лицо и тело становятся полем экспериментов и предметом неустанных забот, важнейшим и обширнейшим капиталовложением. Джон Винсент в своей книге «Старший возраст» называет это «практиками избегания старости»: люди всеми силами игнорируют изменения в организме, самочувствии, восприятии мира и социальных отношениях.

Их ужас перед неумолимым временем уже не один год активно подпитывается очевидным курсом на молодость, который насаждается обществом. Образцами привлекательности являются молодые модели и молодые актрисы, а ключом к решению этой задачи – омолаживающие процедуры в салонах, на каком-то этапе ставшие уже почти обязательными. Страх первых морщин внушается даже на уровне рекламных сообщений. В результате сложился явный «перекос»: к ботоксу стали прибегать даже совсем молодые женщины – в профилактических целях и вопреки показаниям.

Эта порочная практика превращает женщин в заложниц молодого лица: они не успевают прочувствовать свои морщины как показатель важных перемен и отследить свое взросление. Между тем никакие ухищрения косметологов и пластических хирургов не продлевают юность – возраст женщины все равно читается, ее выдают глаза. И то, что эти всезнающие глаза смотрят с безупречно молодого лица, производит странный и скорее негативный, подспудно тревожащий эффект – эффект противоречия.

Женщины первого набора реакций «дожития» к своей внешности становятся равнодушны. Женщины второго набора реакций, напротив, испытывают сильнейшие эмоции, чаще всего ненависть, которая иногда перемежается недолгими приступами любви и удовлетворения – до первого (и быстро наступающего) повода снова испытать недовольство собой.

В ход идет все и по всем фронтам, от кремов и разнообразного фитнеса через аппаратные методики и инъекции к пластической хирургии. Задача – не просто сохранение «товарного вида». Задача – максимально нивелировать во внешности именно то, что дает возраст: опыт. Женщина, работающая над своей внешностью в этой модели, ставит себе целью выглядеть не просто моложе, а насколько только возможно юной. Но юность подразумевает неискушенность и отсутствие опыта – получается, что именно это и имитируется вопреки очевидному. Еще раз хочу обратить ваше внимание на интересную особенность: очень ухоженные женщины этого типа все равно часто выдают свой возраст. Глазами. Глаза и взгляд не спрячешь и не изменишь.

Именно на этом пути я, как психотерапевт, нередко сталкиваюсь с проявлениями различных отклонений, которые сами мои клиенты таковыми, конечно, не считают. Каждое из них получает определенное развитие, когда накладывается на неприятие своего возраста.

Скажем, дисморфофобия. Это психическое расстройство, при котором человек твердо уверен, что у него имеется какой-то дефект тела или лица, либо обеспокоен даже самыми незначительными особенностями своего тела. Окружающие могут ничего не замечать, но человека это тревожит настолько, что порой доходит до параноидальных переживаний и стремления во что бы то ни стало исправить что-то в себе посредством пластической операции или различных инъекционных методик. Такие люди постоянно смотрят на себя в зеркало, чтобы найти лучший ракурс. В некоторых случаях они даже избегают социального общения и компенсируют его, выкладывая фотографии в социальные сети.

О, социальные сети – одновременно ангел и демон нашего времени! Как говорится, все в глазах смотрящего: для кого-то виртуальная реальность – это источник позитивных эмоций, а для кого-то – болезненная зависимость. Последние – в группе риска «заразиться» дисморфофобией селфи.

Это расстройство проявляется в том, что претензии предъявляются к изображению, полученному на фотографии самого себя. Различные приложения-фильтры позволяют улучшить изображение, и вот эти-то снимки и приносят на консультацию к пластическому хирургу в качестве желанного идеала.

Человек не в состоянии жить с собой настоящим, как он себя видит. В запущенных случаях дисморфофобии ненависть к своему облику может довести до самоубийства. Чрезмерная поглощенность действительными или мнимыми недостатками своей внешности выходит за рамки обсуждения: если такой человек полагает, что его лицо действительно выглядит чудовищно старым, доказать, что это не так, не получится – он реально, по-настоящему видит в зеркале уродливые морщины и птоз. Люди, не страдающие подобным расстройством, не понимают серьезности проблемы и призывают человека к «трезвой» оценке («ну вот же, ты что, не видишь?»), полагая, что друг притворяется и «набивается на комплименты», пока вдруг не происходит нервный срыв, истерика и истошная зацикленность на «пластике»…

Дисморфофобия селфи базируется сразу на тренде выкладывания снимков в соцсети, наблюдении за идеальными снимками других и использовании приложений, мгновенно превращающих человека в голливудского красавца. Социальный заказ на идеальную внешность, транслируемый глянцем, сочетается с недовольством человека собственной внешностью. Кратчайший путь к «победе» – визит к пластическому хирургу, к которому затем пациент будет ходить еще много раз, постоянно выдвигая все новые претензии к своей внешности.

«Пластика» – история давняя. О «круговой» шепотом говорили и наши мамы, и наши бабушки. Голливудские звезды еще в первой половине прошлого столетия уезжали «на ферму» или «курорт», откуда спустя месяц возвращались неуловимо помолодевшими, пряча швы за ушами под новой прической. Но отношение к этому способу омолодиться радикально изменилось к нашему времени: если раньше «пластика» считалась чем-то зазорным, маленькой темной тайной, о которой следует помалкивать и которую необходимо отрицать до последнего, то сегодня она перешла в разряд абсолютной нормы, когда уместно и самое широкое обсуждение, и рекомендации, и открытая реклама. Теперь это уже не вопрос репутации, а вопрос всего лишь денег и состояния здоровья.

В какой-то момент совершенно изменилась и концепция «приличий»: век назад было «неприлично» дать малейшие основания заподозрить, что женщина применяет какие-то ухищрения, чтобы казаться моложе и привлекательней. Сегодня же стремительно сложился кодекс, согласно которому, наоборот, «неприлично» не разгладить морщины и не использовать филлеры. Нужно соответствовать. Страшно не соответствовать. Единственной альтернативой можно считать выбор женщин первого набора реакций – тех, что махнули на себя рукой, смирились с внутренним выгоранием и позволили времени делать на себе любые отметины. Но так жить не хочется, поэтому нарастает страх, острое желание затормозить любой ценой и отчаяние…

Продиктованные отчаянием пластические операции делаются на лице и теле, причем неоднократно. Человек стремится максимально приблизиться к некоему идеалу – в данном случае к возрастному. Иногда таким идеалом является голливудская звезда, и стать на нее похожей значит и самому стать немножко звездой, поднять самооценку, почувствовать себя не вполне «собой», а лучше. Иногда идеалом становятся знакомые женщины, которые со знанием дела и абсолютным удовлетворением констатируют собственные «вложения в себя». А иногда идеалом признаешься ты сама, только юная, к которой остро хочется вернуться, не осознавая, что вместе с возвращением в «ту кожу» хочется возвращения и в то время, когда все еще было впереди.

Важное уточнение: я не обсуждаю аргументы «за» и «против» пластической хирургии – это вопрос выбора, показаний, предпочтений и ответственности любого взрослого человека. Кроме того, мы сейчас не говорим о пластической хирургии в целом или тенденциях последнего времени, когда ее используют в эстетических целях люди разного возраста. В данном случае речь идет только о психологической подоплеке некоторых решений и шагов, которые предпринимаются в борьбе с возрастом согласно концепции «дожития».

Среди возрастных отклонений женщин, отвергающих старение, есть и булимия – в соответствующей версии. Человек, страдающий булимией, заменяет пищей «питание души», и это происходит на фоне неуверенности в себе и недовольства собой. Его основное чувство – жадность, ему нужно все и сразу, а энергии на переработку полученного не хватает. И вознаграждение у него специфическое: получить удовольствие в настоящем, а там хоть трава не расти. «После нас хоть потоп», – как говаривал Людовик XIV, кстати, один из самых знаменитых булимиков. Когда же эта зависимость сопровождает вхождение в определенный возраст на фоне перемен в жизни, нового графика, ухода с работы, жизненной неопределенности и очевидных изменений во внешности, то паника, неприятие себя и гормональные скачки вызывают аппетит, и тогда еда, буквально секунду побыв другом и успокоив, немедленно становится врагом. От еды нужно избавиться и отстоять фигуру любой ценой!

За каждым психическим отклонением, связанным с возрастными изменениями в организме, стоит страх – страх старости, дряхлости, беспомощности, отверженности, выбывания из лиги активных игроков.

Еще одна проблема – орторексия, или одержимость здоровым образом жизни: если все делать правильно, есть только полезное и изнурять себя физическими нагрузками, старость не выдержит и отступит! На поддержание этой иллюзии уходит немало сил, как физических, так и душевных, а результатом становится болезненная зацикленность на соблюдении правил. В результате то, что кажется проявлением любви к себе, оборачивается жесточайшей фельдфебельской муштрой без права на отдых и малейшее послабление.

Орторексиков отличает чувство вины за неправильно потраченную энергию. Почему? Да потому что они недополучили любви, и теперь им уже стало легко отказать в любви к самим себе. Идеология орторексика звучит почти религиозно: сейчас помучаемся, пострадаем, а потом заслужим удовольствие. Его вознаграждение – гордость и эйфория на физиологическом уровне от собственных сверхдостижений. Одним словом, получается эдакий пищевой мазохизм в красивой социальной обертке с надписью «с заботой о себе любимом». Орторексия – это иллюзия контроля над собой, временем, всеми процессами, своеобразный комплекс отличницы: быстрее, выше, сильнее! Но когда все это сочетается с возрастной склонностью завышать преимущество своего возраста и опыта перед другими, окружающим приходится непросто. Такие женщины редко могут ограничиться жесткой работой над собой – такой же строгой дисциплине и ограничениям подлежат их близкие: муж, дети, внуки – всем придется «делать как надо, а не как хочется, для их же блага».

На самом деле орторексия не такое уж новое веяние. В том или ином виде маниакальная озабоченность своим здоровьем на определенном возрастном рубеже встречалась всегда. Давайте вспомним различные модные веяния в области оздоровления, которыми всегда увлекались именно женщины старшего возраста: драконовские диетические системы питания и голодания, обливания холодной водой и хождение по снегу, специфические методы вроде уринотерапии и различных домашних чудодейственных снадобий на чесноке, уксусе и глине. Этим движениям предоставляли свои страницы газеты и даже специально создаваемые издания (весьма популярные и востребованные), организовывались целые клубы, адепты которых настойчиво несли в народ свое вероучение, публиковались тонкие и толстые книжки, обещавшие исцеление и долголетие. Иногда (чаще, чем вы думаете) такие общества самооздоровления по сути представляли собой настоящие секты, куда на самом-то деле женщины шли, спасаясь от одиночества и растерянности и объединяясь вокруг харизматичного мужчины-лидера. Здесь совпадало все: идея здоровья и долголетия, рост самооценки (я делаю для себя самое важное, я стараюсь!), объединение с понимающими соратниками, занятость и увлеченность почти религиозного неофитского толка.

А иногда черты орторексии становились настоящим спасением для определенного типа женщин – тех, кому не на кого было опереться. Женщин сильных, независимых, одиноких и не питающих уже никаких иллюзий. Сама жизнь вынуждала их не «свешивать лапки», а вытачивать из себя воинов без страха и упрека. Например, легендарная Татьяна Окуневская, советская актриса, прошедшая лагеря и дожившая до преклонных лет, безжалостно школила себя ежедневной работой – предельно ограничивала в еде, закаливала, нагружала жесткими гимнастиками. Одним словом, не позволяла лениться ни душе, ни телу. Ее стратегия и тактика не были проявлением «второй половины жизни» – Татьяна Окуневская не скрывала, что ею, как я уже цитировала выше, движет только воля. Воля, самодисциплина, достоинство и гордость. Возможно, вы встречали подобных женщин – таких, чья забота о своем теле является именно проявлением достоинства, нежеланием оказаться в тягость другим и привычкой полагаться только на самих себя, как на хороших верных солдат. Никакого баловства, никаких поблажек: йога, цигун, суставная гимнастика, простая и скудная пища, холодный душ – тело должно слушаться. Все системы работают нормально, жизнедеятельность поддерживается на должном уровне, но есть ли при этом жизнь? Живая жизнь? Я не знаю…

Параграф 4.4
Я не трус, но я боюсь

За каждым из таких расстройств стоит страх – страх старости, дряхлости, беспомощности, отверженности, выбывания из лиги активных игроков… Их много, этих подтачивающих изнутри видов страха, которые маскируются за неприятием морщин. И кому-то этот страх очень цинично выгоден, и этот кто-то – косметическая индустрия, которая активно способствует его насаждению и расширению.

Битва за вечную молодость – главный тренд последних десятилетий, и он не просто не сдает позиций, а расширяется и укрепляется. Наиболее продаваемые средства – с пометкой «anti-age», «противовозрастные», «против возрастных изменений», «против морщин». Причем эти самые морщины согласно воззрениям маркетологов постоянно молодеют, поэтому появляются целые линии средств уже не только «от первых морщин», но и «для предупреждения возрастных изменений».

Любые попытки мимикрировать под более молодое общество – это еще одно проявление неготовности смириться с возрастом.

Все более и более молодые женщины прибегают к инъекциям ботокса не только для устранения существующих морщин, но и – вдумайтесь! – для их профилактики, превентивно отключая мимику, способную когда-нибудь изменить рельеф кожи лба. Мы все раньше и раньше начинаем думать о предстоящих переменах и все пристальнее и пристальнее пытаемся отыскать в себе их приметы. В точности как в пушкинской «Сказке о мертвой царевне», где женщина годами требует у зеркала подтверждения, что она на свете всех милее, а когда узнает, что больше не является самой молодой и красивой, приходит в отчаяние, ужас и ярость.

В романе Викаса Сварупа «Вопрос – ответ», по которому снят оскароносный фильм «Миллионер из трущоб», есть очень любопытная героиня – отставная звезда Болливуда Неелима Кумари, жизнь которой наполнена печалью и горечью от невозможности смириться с тем, что годы молодости, красоты и славы ушли.

«Меня поражает, как сильно хозяйка одержима красотой. В смысле, телесной, физической. Неелима Кумари выглядит очень даже привлекательно, однако часами прихорашивается перед зеркалом, поправляя макияж и прическу. На туалетном столике целая куча тюбиков. Как-то раз я решил почитать названия на этикетках. Чего там только не оказалось: кремы от морщин, от целлюлита, лосьоны против старения, усилители глубокого сияния, увлажняющие средства от увядания кожи, ночные тоники, укрепляющие гели. В ванной целое море разных сортов мыла с необычными запахами, скрабов и масок для омоложения. Кстати, в аптечке хозяйки медикаментов ничуть не меньше – здесь и гормоны, регуляторы роста и развития, и мази для укрепления груди, мелатонин и антиоксиданты. В конце концов я не удерживаюсь от вопроса:

– Мадам, вы не сердитесь, но для чего весь этот макияж? Ведь вы уже не снимаетесь.

Неелима смотрит мне прямо в глаза.

– Люди нашей профессии очень тщеславны. Мы привыкаем видеть себя красивыми, так что уже не решаемся видеть в зеркале свои настоящие лица. Запомни, подлинный актер – актер и в жизни. Даже если фильм кончается, шоу должно продолжаться».

На редкость точный портрет женщин общества «дожития», не приемлющих возрастных изменений внешности, дала в нескольких своих книгах американская писательница Жаклин Сьюзан. Она писала о голливудских звездах прошлого, но эти романы не теряют актуальности по сей день – даже с поправкой на время и на среду, в которой внешность имела первостепенное значение. И вот мы видим, на какие ухищрения идут героини «Долины кукол», в одной из которых узнается Мэрилин Монро, а в другой Джуди Гарланд, или как скрывается от общества героиня книги «Одного раза недостаточно», безошибочно опознаваемая как Грета Гарбо. В данном случае перед нами женщины, делавшие решающую ставку на внешность. Никакого «запасного пути» у них не было, они не придумали (и им не посоветовали придумать) никакой страховки на тот случай, когда возраст заставит их сойти с дистанции и «уступить дорогу молодым». Потеря красоты и молодости для них равносильна смерти, а в некоторых случаях фактической смертью и завершается. Если мы оглянемся вокруг, то и сегодня увидим таких же женщин не только на экране телевизора, но и совсем неподалеку, в живой реальной жизни.

Еще одно проявление неготовности смириться с возрастом – это попытки мимикрировать под более молодое общество, слиться с ним, попытаться сойти «за свою». Именно о таких женщинах обычно говорят «молодится». Это выражается в выборе определенной одежды и прически, в следовании остромодным тенденциям без учета особенностей своей внешности на данном этапе жизни. Человек не хочет видеть и искренне не видит реального отражения в зеркале. Ему кажется, что достаточно уловить и использовать последние тренды молодежной моды, и он автоматически попадет в компанию молодых, никто ничего не распознает и не угадает. Нередко такие женщины охотно кокетничают, требуя у собеседника «угадать, сколько им лет», или убежденно заверяя в социальных сетях, что «все дают им не больше тридцати». Как метко заметила уже упомянутая Жаклин Сьюзан в «Долине кукол», «сдается мне, что большинство женщин, едва им стукнет сорок, заболевают инфекционной болезнью, именуемой „я выгляжу на двадцать восемь“» (имейте в виду, что во время действия романа сорок лет воспринимаются минимум как сегодняшние пятьдесят). Иногда представительницы этого типа начинают конкурировать с молодыми женщинами в принципе, часто даже с собственными дочерями (уступить место невозможно, немыслимо, значит, нужно сражаться до крови, используя даже недозволенные методы!). Иногда они настойчиво присутствуют в компании более молодых людей, старательно пытаясь соответствовать принятым там кодам внешней привлекательности. Увы, и эта практика не достигает вожделенной цели – чаще всего она делает женщину смешной и жалкой, а это последнее, к чему та стремилась…

Получается, что модель «дожития» предлагает нам два пути, на первый взгляд противоположные друг другу: один – «за», другой – «против», один – «ну и не надо», другой – «надо только это», один – «недо», другой – «пере». Неужели это все, что может выбрать для себя женщина, вступающая в новый этап своей жизни?

В концепции «дожития» – да. В концепции «второй половины жизни» – нет. Давайте посмотрим, что предлагает нам альтернативная модель.

Итак, что может предложить нам возраст «дожития» на этапе внешних изменений?

На уровне мыслей – либо безропотно смириться с тем, что мы уже никогда не будем такими, как прежде, не стоит и пытаться, либо, сцепив зубы, принять решение биться не на жизнь, а на смерть за то, чтобы выглядеть как можно моложе.

На уровне поведения – либо свести уход за собой к разумному минимуму и пересмотреть гардероб в сторону практичности и незаметности, либо бросить все ресурсы на омоложение, вплоть до радикальных процедур, и одеваться в соответствии с молодежными трендами вне зависимости от внешних данных.

На уровне эмоций – либо вывести вопросы внешней привлекательности за пределы актуальной повестки, в буквальном смысле перестать об этом заботиться и спокойно констатировать старость, либо мучительно отказываться принимать возраст, ревновать к более молодым женщинам, требовать от зеркала и окружения признания своих кондиций и думать только о том, как победить время.

На уровне характера – либо начать скептически и с осуждением воспринимать модные тенденции в уходе за собой и стиле и вообще обесценивать эту часть жизни, либо максимально сосредоточиться на вопросах красоты, ухода, здоровья и моды, измеряя ими достижения и кондиции всех без исключения и сравнивая с собой.