Текст книги "Волчьи игры"

Джэйфф Элир

Идберранский город бывшего рилиндара не разочаровал. Здесь было все, чего душа пожелает: дамы в кольцах и сережках, господа с серебряными часами в нагрудных кармашках, открытые окна, неплотно запертые двери, никем не охраняемые лавки и магазинчики. На уютной улочке, ведущей к центральной площади, у Элира аж слюнки потекли. В Кориме имелся всамделишный банк! А уж любезные сердцу любого разбойника тугие кошельки так и мелькали перед глазами.

Вот как тут удержаться? Совершенно невозможно.

– Простите, сударь, – обратился Джэйфф к приказчику в первой же попавшейся лавке. – Не подскажете, как мне добраться до почтовой станции?

– Пшел вон, оборванец!

У невзрачных одежд шуриа имелось оправдание – они пережили кораблекрушение, и только за одно это о них следовало отзываться более уважительно. Пришлось Джэйффу объяснять приказчику, как тот неправ. В темной кладовке делать это было проще всего. И самое удивительное – грубиян все понял. Он вообще сразу же вошел в тяжелое положение заморского гостя – почти добровольно поделился сюртуком, рубашкой и штанами и согласился посидеть взаперти какое-то время. К сожалению, в столь ранний час касса пустовала. Но не беда. Буквально на соседней улице Джэйфф Элир встретил добрейшую даму, пожелавшую одарить бывшего рилиндара пятью полновесными золотыми оули. Очень щедрое предложение, ведь проезд до Вэймса стоил один золотой. Шуриа из природной скромности предложил ограничиться двумя монетами, а остальное взять с благодетельницы... хм... натурой, но дама была непреклонна: пять оули, и целых три часа она просидит в темном подвале, изображая мраморную статую, то бишь молча.

– Желание женщины для меня закон, – заявил Джэйфф, целуя ее ледяные ручки на прощание.

Корим шурианскому стрелку понравился настолько, что уезжать не хотелось. Редко где встретишь таких милых и щедрых людей в наш меркантильный и насквозь циничный век. Но будущие попутчики Джэйффа выглядели еще более... респектабельно, и он решил не откладывать намечающееся приятное знакомство.

– За половину оула можешь ехать снаружи, – бросил кучер через плечо.

– У меня есть целый, и я хочу ехать внутри, – миролюбиво пояснил Элир.

Понятно же, что возницу очень смущали черные косы путешественника, но, честное слово, ради успокоения дородного полукровки в красно-буром плаще «Первой частной идберранской пассажирской компании» шуриа не согласился стричься.

– А ежели я полицейского позову? – грозно полюбопытствовал кучер.

– У меня есть целых два оули, – намекнул Джэйфф.

Разумеется, два – это ровно в два раза больше, чем один. Поэтому подозрительный тип с черными косами поехал внутри кареты. Поначалу попутчики косились на Элира с подозрением, но когда уже следующей ночью познакомились с ним поближе, то пришли в восторг и ажитацию. Во-первых, убивать никого не убил, во-вторых, женщин пальцем не тронул. Только побрякушки всякие лишние отобрал и то лишь те, которые таким красивым барышням абсолютно не шли. И охранника Джэйфф бил только по необходимости и совсем недолго, а потом связал и милосердно конской попоной укрыл, от ночного холода сберегая.

Ну, согласитесь, бедной жертве кораблекрушения много ведь не нужно. Так, немного усовершенствовать гардероб, а то без шляпы мужчине в приличном обществе и не появиться. Опять же без денег и оружия не обойтись. Ну и лошадка всегда пригодится, не так ли? У форейтора седло хорошее, что очень кстати.

– Счастливо оставаться, дамы и господа. Премного благодарен, вы были так добры к одинокому страннику, – галантно распрощался с ограбленными попутчиками Джэйфф.

Все-таки приличия есть приличия, они всегда важны, хоть во дворце, хоть на большой дороге. Грабишь людей посередь ночи – будь с ними вежлив и приветлив. Разве это так сложно?

Появиться в Вэймсе пред очи тамошнего ролфийского резидента Джэйффу Элиру хотелось эффектно. А то еще начнет жаловаться Вилдайру, мол, кого ты мне прислал, оборванца какого-то. Нет, так нельзя, ибо это оскорбление княжьего достоинства, а не ответственное поручение государственной важности.

На пути шуриа лежал город Рамсил, в котором имелось целых три банка, и пройти мимо Джэйфф себя заставить не мог. Сама мысль о том, что прямо с улицы можно зайти в дом, битком набитый деньгами, которые никто, ну почти никто не охраняет, вызывала у бывшего рилиндара бурление желудочных соков, как при виде хорошо прожаренного бараньего бока.

Время покамест работало на Джэйффа. Пока его недобровольные благодетели очухаются, пока доберутся до ближайшего стража порядка, пока слухи о художествах гостя с Шанты дойдут до полицейского начальства... Словом, у Элира в запасе имелось несколько прекрасных деньков, в течение которых его черные косы ничего, кроме удивления, у идберранского обывателя не вызывали.

Выбрав недорогую гостиницу на площади Великой Победы, шуриа решил не только отдохнуть с комфортом, но и присмотреться к пряничной обители современных менял и процентщиков. Изобилие гипсовых птичек и позолоченных цветочков, украшающих фасад, указывало на процветание финансового заведения. Джэйфф расположился в трапезной у окошка и стал уплетать пирог с рыбой, сочетая вкусное с приятным. Ограбить банк он мечтал давно, с тех самых пор как узнал об этом великом изобретении человечества. Во-первых, сказывалась давняя привычка рилиндаров заглядывать в сундуки ростовщиков в поисках золота и серебра, а во-вторых, кое-кто стал теперь свободной женщиной, а свободные женщины любят дорогие подарки. Например, Джэйфф был уверен, что кое-кто не откажется от сабли известного мастера или новейшей системы барабанного пистолета. Да и вообще деньги – это хорошо.

Элир так сладко улыбался своим мыслям и так аппетитно чавкал, что это заметили окружающие.

– Эй, ты! – окликнули его.

– Да-да, ты, тип с бабьими косами!

Века промчались, а ничего в этом мире не меняется: нахалы в трактирах по-прежнему хамят шурианским воинам, а тем, в свою очередь, приходится проявлять чудеса изобретательности, чтобы не попортить хозяину обстановку. Шторки, например, не забрызгать кровью или мебель не поломать.

– Слышь, мужик, это мы к тебе обращаемся.

Джэйфф церемонно вытер рот трофейным носовым платком и соизволил обратить взор на незваного собеседника. Точнее, на двух господ неблагородной, но запоминающейся наружности, жаждавших знакомства с шуриа. Жаждали они уже примерно часа два, потому что таскались следом за Элиром, как на веревочку привязанные, пока он осматривал местные достопримечательности. Шуриа поначалу принял их за обычных карманников, но потом догадался – конкуренты.

– Чего надо? – спросил он.

Есть такой тип людей, для которых вежливое приветствие и обращение «сударь» есть прямое приглашение к мордобою. Им почему-то кажется, что воспитанность – это нечто сродни заразной болезни, ослабляющей настоящего мужчину. Что-то вроде гонореи. И чтобы самим не заразиться, грубят и тут же лезут в драку. И очень удивляются, встречая достойный отпор. Прежде чем испустить дух.

– Поговорить надо, дядя, – заявил тот, кто как раз и относился к вышеозначенному типажу человечьей породы – тощий, мосластый полукровка.

Его сотоварищ – чистокровный диллайн – подтвердил эти слова энергичным кивком.

– Говори.

– Значит, так, дядя. Мы первые на «Президентский ссудный» глаз положили. Ничего тебе, дядя, не обломится от куша, понял?

– Судя по твоей физиономии, шуриа у тебя в роду не было, стало быть, дядюшкой звать меня не следует. Ты мне не племянник. Это – раз, – рассуждал вслух Джэйфф. – И чтобы ты знал, зверя берет не тот, кто первый пришел, а тот, кто сильнее. Это – два.

Полукровка побагровел от злости.

– Но я сегодня сытый и добрый, а сильные, когда они сыты, бывают щедрыми. Я жадничать не стану, могу и поделиться. По-честному, на троих. Это – три.

И поглядел на собеседников, по-особенному сощурившись, по-шуриански. В былые времена взгляд этот действовал на оппонентов зачастую сильнее, чем ихинца, приставленная к самому дорогому. Причем и на своих, и на чужих.

– А ты откуда... э... такой взялся? – спросил диллайн.

– Издалека. Попутным ветром принесло. Северо-западным.

– Так ты – шуриа?

Мысленно Джэйфф задался вопросом, хорошо это или плохо, что его будущие компаньоны так «умны», «догадливы» и «сообразительны»? Но насмехаться над ними не стал. Напротив, придал своей помятой роже серьезное выражение. Видят Великие Духи, это было самое сложное!

– Точно! Он самый. Настоящий.

И для наглядности перекинул косу за спину.

– Фирсвитский или ролфийский? – уточнил полукровка подозрительно.

– Свой собственный. Шурианский, – оскалился Элир.

Еще не хватало, чтобы потом где-то всплыла история про засланного с Шанты разбойника, грабившего банки в Идбере. Тем паче, ограбить «Президентский ссудный» Джэйффу хотелось по личной инициативе. Можно сказать, из любви к искусству.

– Мы тебя сразу засекли, дя... – собеседник осекся. – Короче, в долю мы тебя, может, и возьмем, но сначала скажи, что ты умеешь делать.

– Убивать! – радостно сообщил Элир. – Пытать, жечь, резать, стрелять...

Он и вправду все это мог и умел, и еще много чего такого... э... неаппетитного. Но поведать обо всех своих знаниях и умениях Джэйффу не дали, а тут же предложили взять на себя устранение банковской охраны, состоящей из двух мордоворотов, прохаживающихся перед парадным входом, и еще трех внутри здания.

«Значит, собираются сделать самую опасную и грязную работенку руками глупого шуриа, а потом от него избавиться», – догадался бывший рилиндар. Не слишком изящное решение, зато единственно верное. Лет триста назад он бы сделал то же самое. Зачем делить на три то, что так замечательно делится на два? Он присмотрелся к диллайн повнимательнее.

«О! Ну так и есть! А лимонноглазый-то у нас из завзятых любителей целых простых чисел, целое ему ближе половины». И ведь нельзя не согласиться с такой логикой! Джэйфф Элир тоже очень любит все и сразу.

– По рукам, ребятки. Я уберу охрану, а вы займетесь кассой.

За грядущий и неотвратимый, как рассвет, идущий вослед за ночью, успех предприятия следовало немедленно выпить.

– Эй! Хозяин! Пива для моих друзей! Лучшего! – крикнул рилиндар.

И подумал, что невежество людское, в сущности, очень удобная штука. Кабы не оно, то кто-то из вновь обретенных «друзей» непременно вспомнил бы, что с шуриа вообще лучше не связываться. Особенно когда речь идет о больших деньгах и романтических планах их потратить. Мечталось же Джэйффу о черной шелковой рубашке и широкополой шляпе, а также о дюжине серебряных браслетов и юфтевых сапогах. А если уж шуриа размечтался, то делиться добычей он точно не будет. Тут детям Хелы до детей Шиларджи еще расти и расти.

Как выяснилось, будущим коллегам хотелось не только денег, но и славы. А как это сделать? Конечно, устроить налет на банк средь бела дня. Свежая мысль, но Джэйффа такой план не устраивал категорически. Славы у шуриа имелось в избытке, чего не скажешь о деньгах.

– А может, все-таки ночью? – попытался он переубедить подельников.

– Нет! Ночью внутри всегда есть охрана. И главное, сволочи, не спят, – возмутился диллайн. – И как мы откроем замки в хранилище? А? Там же запоры стоят амалерские, а решетки так и вообще из Ролэнси.

Джэйфф пожал плечами.

– Наверное, им хорошо платят. А если платят хорошо, то значит, есть что стеречь неусыпно. А? Как мысль?

Безупречная логика шуриа налетчиков потрясла до глубины души. В их взглядах так и читалось: «Ух ты! Умный! Стал быть, стрелять надо в спину».

– Меня зовут Эрвэлин, а тебя?

– Тип с бабьими косами, – ответствовал шуриа безмятежно.

– Обижаешься? – насупился полукровка.

– Нет.

Зачем запоминать имена тех, кто скоро попытается тебя предать и убить, тем паче на них обижаться?

Налет решено было совершить через день, что Джэйффа устраивало во всех смыслах. В это время он собирался быть уже далеко от Рамсила. Посему, согласившись с планом своих навязчивых сообщников и всецело поддержав их начинание, шуриа под самым благовидным предлогом отправился в банк. Его, конечно, выгнали взашей, как всегда поступают с подозрительными личностями в одежде явно с чужого плеча, учиняющими в приличном заведении скандал. Но управляющего господина Варни, прибежавшего на шум и приказавшего охранникам надавать бродяге-шуриа по ребрам, Элир запомнил в лицо. Наверняка жизненный путь этого белокурого красавчика с пышными усами был устлан женскими сердцами и прочими мелкими радостями, но и ему суждено было прерваться рано или поздно. Что поделаешь – люди смертны. Встреться господин Варни с бывшим рилиндаром на несколько веков раньше, да еще в вечерних сумерках, и эта встреча стала бы очень запоминающейся, но последней. Но убивать много людей Джэйффу не хотелось. Ему, собственно, никого не хотелось убивать. Джезим опьянил его, но не до такого состояния, чтобы шуриа не понимал одной простой вещи – убийцу будут ловить тщательнее, чем грабителя. Нужно ли Джэйффу Элиру так осложнять себе жизнь, когда веселье только-только началось? Вовсе нет.

Господин Варни остался жив, и шуриа не исключал, что когда-нибудь к банковскому служащему вернется интерес к женщинам. Но ключом от хранилища пришлось делиться. Стоит собственная жизнь какого-то паршивого ключа или нет? Джэйфф ни на миг не усомнился, что стоит.

А ночка выдалась темная, осенняя, со стылым ветром и мелким дождичком. Самое то, чтобы поживиться за чужой счет. Время, когда тихие и незлобивые сидят перед очагом, попивают горячее вино с медом и, прислушиваясь к завыванию ветра, думают: «Ужели какому-то дураку в такую погоду дома не сидится?» И, в общем-то, домоседы правы, если только они не дети Шиларджи. Сорваться с места и отправиться к одному тебе понятной цели – вот это по-шуриански. Залезть в охраняемый банк, оглушить охранников, открыть хранилище и забрать деньги – это тоже вполне в национальном духе. Когда что-то ценное, причем не чье-то личное и последнее, а избыточное, лежит аккуратной кучкой, то искушение присвоить слишком велико. Это ведь не путешествующего купца до нитки обобрать, верно? Одного человека лишить всего и сразу или многих – небольшой части, есть разница? Вот и Джэйфф так рассуждал, когда набивал кожаный саквояж золотом и ассигнациями.

* * *

Все получилось даже лучше, чем представлялось. Дом, в котором ныне размещался «Президентский ссудный», отозвался на любовь шуриа к обжитым местам с многолетней историей, к пыльным углам, скрипучим старым лестницам, потайным дверям, отозвался и открыл все свои тайны. Видят Великие Духи и сама Мать Шиларджи – такой банк и ограбить приятно. А монеты густо и сладко позвякивали, а казначейские билеты восхитительно похрустывали. Настоящая музыка для уха, привычного к выстрелам и крикам боли. Немудрено заслушаться и пропустить миг «теплой» встречи с недавними знакомцами.

Прямо на пороге банка. Вот ведь незадача!

– Ты куда это собрался, красавчик?

Диллайн наставил на Элира барабанный пистолет, не скрывая намерений.

– Реш-ш-шил оставить нас с носом? – прошипел второй грабитель.

«Догадливый какой!»

– Тороплюсь я, парни. Срочное дело, поэтому пришлось менять планы, – отмахнулся Джэйфф как ни в чем не бывало.

– Это был наш план! И наш банк! – шепотом вскричал Эрвэлин. – И наши деньги!

– Отлично! – притворно возмутился шуриа, уронив свою ношу под ноги. – Я, значит, сделал всю черную работу, зашел с пустыми карманами, а вышел с полным саквояжем, а теперь вдруг оказывается, это «ваши деньги»? Так не пойдет!

У бандитов просто слов не нашлось, чтобы ответить на столь возмутительную наглость, и это вовсе не удивительно. Они не так много прожили на свете, чтобы успеть познакомиться с шурианским народным характером близко. Дети Шиларджи, они ведь не только коварные, но еще и наглые от самого рождения. К тому же не будь парни такими жадными, то оставили бы идею ограбить именно этот банк, а будь они храбрее и умнее – попытались бы сразу убить опасного конкурента. Возможно, у них бы и получилось, кто знает?

У Джэйффа тоже был пистолет и тоже, как ни странно, заряженный. Но палить возле свежеограбленного банка, поднимать из постелей честных обывателей и стражей порядка ему как-то совсем не улыбалось. О том же самом подумали и грабители, иначе давно пустили бы оружие в ход.

– Идем с нами, прохвост. Будем делиться.

– По-честному? – поинтересовался шуриа.

– Поглядим...

Туманное заявление диллайн не скрыло от Джэйффа его истинных намерений. Тут бы и не-шуриа догадался, что его собираются убивать. Пришлось знакомить несостоявшихся подельников с обыкновенным ножом. Вдруг запамятовали? Целых четыре раза – каждого дважды. Все просто – нужно лишь заставить одного из соперников наклониться к саквояжу.

И все было бы весело вдвойне, не успей так и оставшийся для Джэйффа безымянным полукровка выстрелить и ранить коварного шуриа в правое плечо. Пуля прошла навылет, но от этого легче не стало. Больно и до омерзения обидно. Все так хорошо начиналось, и вдруг эдакая незадача. Так всегда бывает: самое жестокое слово – походя, самый меткий выстрел – случайный.

Крови Элир потерял изрядно и вместо того, чтобы торопиться под крылышко к ролфийскому резиденту в Вэймс, весь следующий день отлеживался на хуторе у миловидной вдовушки. Смазливая смуглая рожа и учтивые речи лучше всякого приворотного зелья. Стоит поскрестись в двери чернокосому незнакомцу, способному молвить: «Сударыня, простите великодушно за беспокойство» и «в ваших прекрасных руках жизнь одинокого раненого скитальца» вместо привычного: «Открывай, курвище!» – чтобы разомлела самая подозрительная фермерша. А если еще и наполнить скупой мужской слезой синие очи, то покой, уют, сытный обед и мягкая постель страннику гарантированы. Только успевай бормотать под нос слова благодарности и сочинять байки одна жалостливее другой. О том, как стенают под ролфийской пятой остатки шурианского народа, Джэйфф поведал специально. Вдруг добрая женщина слыхала что-нибудь про борцов за свободу? Может быть, на рынке о чем-то таком болтали? Но хуторянка лишь хихикала, поправляла кофточку на пышной груди да алчно облизывалась на широкие плечи шурианского бродяги. Раз мужчинка ничейный, значит, надо брать в оборот. В хозяйстве все пригодится.

Под утро третьего дня Элир с гостеприимного хутора сбежал, оставив доброй хозяйке несколько золотых монет. И очень зря, как выяснилось двумя днями позже.

Подорожником и паутиной огнестрельную рану не вылечишь, вот пришлось Джэйффу Элиру обращаться к лекарю за перевязкой и опийной настойкой. А что ни врачеватель, то – стукач, грози ему хоть живьем кожу содрать, все равно побежит к полицейскому стражу доносить о подозрительном пациенте. Именно так решил шуриа, когда к нему, оглушенному снотворным, вломились ночью сыщики и вытащили из кровати, точно щенка из норы – голого и беспомощного. Разумеется, с его раной никто не посчитался, напротив, толкущиеся вокруг стражи так и норовили побольше зацепить перетянутое повязкой плечо.

От яркого света фонарей Джэйфф почти ничего не видел, зато слышал прекрасно. Один говорил высоким писклявым голосом, второй – басил. Прямо-таки пиршество звуков.

– Ага! А вот и наш герой – господин шурианский налетчик! Сличай, Файди.

– Точно! Это он. Вдова Рос его прекрасно запомнила и описала.

– Проверь еще раз.

– Тьфу ты! Волос длинный, черный, в две косы заплетенный, глаз... Эй, дружище, оттяни ползучему веко. Вишь, глаз грязно-синий? Рот большой, губастый, нос... э... тоже большой, но не клювастый, а приличной формы. Шрамы на груди, плечах, спине и животе. Меченый гад, опытный.

– Согласен. Похож. Хватай его.

Трудно схватить ускользающего шуриа, когда тот здоров и силен, а раненого обескровленного – запросто. Надо лишь сначала побольнее врезать по искалеченной руке, а затем наподдать по печени и почкам, когда свалится от боли без сознания. И – пожалуйста, получите спокойного, тихого, послушного шуриа, который никуда не ускользает и даже уползти не пытается. Красота, да и только!

Грэйн эрна Кэдвен

Быт ролфийского посольства на чужбине поразительно схож с жизнью гарнизона отдаленной крепости. То же чувство оторванности, так сказать, от корней, те же приступы жесточайшей ностальгии по родным порядкам и то же потаенное нежелание в лоно оных порядков возвращаться. Вслух тоскуя о милой заснеженной родине и сетуя на редкие и нерегулярные связи с метрополией, втихаря весь штат ролфийского представительства, от его высокопревосходительства полномочного посла эрна Дэйрена до рядового ир-Ситни, помогавшего при кухне, молились о продлении срока их полномочий и службы. Двойное жалованье, выслуга год за полтора и известная доля самостоятельности, выражавшаяся в порядочном удалении от высшего начальства, – чем не завидная участь? Особняк, приобретенный Священным Княжеством Ролэнси у Северного Княжества Файрист за полновесные оули, и в самом деле был этакой крепостью. Замкнутый мирок избранных, принадлежать к числу которых не просто лестно, но и выгодно. Но, увы, подчас и весьма опасно.

Разумеется, Грэйн давно уже не испытывала иллюзий касательно настоящей иерархии, царящей в ролфийских представительствах. Его высокопревосходительство посол – особа, безусловно, важная, но реальная власть внутри посольских стен принадлежит отнюдь не ему. Практика, принятая повсеместно, и амалерская миссия отнюдь не стала исключением. Заправлял всем, естественно, не его высокопревосходительство уважаемый эрн Дэйрен, а злобный, желчный и подозрительный тип – эрн Рэдрин, военный атташе и, опять-таки традиционно, глава местной резидентуры. И его властная рука славилась своей тяжестью, в чем Грэйн имела счастье убедиться сразу же по прибытии под сулящие гостеприимство и безопасность своды посольского особняка.

Не дав вновь приехавшим и минуты лишней, чтобы хоть как-то попытаться придать себе надлежащий вид, эрн Рэдрин встретил их лично, прямо в вестибюле. Ночная тревога в ролфийском логове – это вообще зрелище впечатляющее. Множество молчаливых, исполненных подозрений, до зубов вооруженных мужчин с пылающими зеленым недоверием глазищами и кровожадно блестящими клыками – под предводительством свирепо кривящего тонкие губы, изжелта-серого, помятого спросонья типа в долгополом халате национальных цветов. И вся эта свора хищно взирала на амалерских полицейских, санитаров с носилками, на которых постанывал в беспамятстве раненый Лэхри, и с особым вниманием – на растрепанных и окровавленных сородичей.

– В лазарет! – коротко рыкнул господин в халате, мельком глянув на раненого. – Живо!

– Ваше превосходительство, позвольте... – козырнув, начал было полицейский чин, но осекся и отступил на шаг.

– Позволю, – обронил предводитель ролфийской своры. – Но не ранее, чем завтра, в час пополудни. Мы составим соответствующую ноту, так и передайте вашему начальству, офицер. Я вас больше не задерживаю.

– Но...

– Вы находитесь на территории Священного Княжества Ролэнси. – Тип в халате повел рукой, подразумевая посольство. – Извольте оставить нас немедля. Здесь мы сами разберемся. Благодарю за сотрудничество.

Последнюю фразу он почти что выхаркал.

«Неприятный субъект», – решила Грэйн. И не ошиблась.

Убедившись, что на священной ролфийской территории не осталось никого чужого, а только свои, эрн Рэдрин (а это был он) дал себе волю. Гнев и раздражение, вполне естественные, когда из пятерых соотечественников, за которых посольство в данный момент несло ответственность, двоих вносят вперед ногами, одного – чуть живого, а оставшиеся двое едва вползают, все окровавленные и ободранные, вылился в весьма эмоциональный поток непечатных выражений, который никто, разумеется, не рискнул прервать. Грэйн сперва возмутилась, затем ностальгически вздохнула – ну прямо как Фрэнген! – а потом подозрительно прищурила глаз. И пока эрн Рэдрин бушевал, доверительно шепнула майору:

– Вы знаете, эрн Дэйрун, его превосходительство сейчас – точь-в-точь мой бывший муж. Тот совершенно так же разорялся, когда его в очередной раз прихватывали геморроидальные колики...

На беду, этот шепот пришелся как раз на паузу в речах атташе, прервавшегося, чтобы глотнуть воздуха, а потому в вестибюле не нашлось никого, кто бы не расслышал замечание насчет геморроя. Желтоватое лицо эрна Рэдрина приобрело оттенок вареной свеклы, он издал горлом булькающий звук и умолк, ненавидяще сверля взглядом наглую бабу. Грэйн не оставалось ничего другого, как вежливо улыбнуться и отсалютовать:

– Посвященная Локки капитан эрн Кэдвен Грэйн, ваше превосходительство! Безмерно рада с вами познакомиться. Могу я узнать, в котором часу здесь подается завтрак?

В погребальной тишине кто-то из собравшихся почти беззвучно хихикнул.

– Ар-ргх! – вызверился эрн Рэдрин. – Когти Локки! Еще одна баба! Капрал Сэйган!

– Здесь, ваше превосходительство!

– Возьми двоих, чтоб отнести вещи эрны в комнату. Будешь ее денщиком. Выполнять! – А потом, немного посопев, буркнул: – Сейчас вы все узнаете о наших делах, господа. Следуйте за мной, майор. А с вами, эрна капитан, я разберусь чуть позже. Ждите здесь.

* * *

Разумеется, Грэйн, уставшая и замерзшая после столь оглушительного прибытия в Амалер, не собиралась стоять навытяжку под дубовой дверью кабинета эрна Рэдрина, ожидая, пока до нее дойдет очередь. Ролфийка удобно расположилась на банкетке, вытянув отсыревшие ноги к «канаваррской» круглой печке и прихлебывая кадфу с ложечкой бренди. И пока сидела, успела пообщаться с некоторыми местными обитателями – секретарем атташе и собственным денщиком, до сих пор ухмыляющимися после фееричной «реплики о геморрое». Умение быстро ладить с нижними чинами частенько выручало эрну Кэдвен. Среди ролфи очень многие считали обычную вежливость – недопустимым панибратством, и даже незабвенный Фрэнген частенько ворчал, что «эта моя Кэдвен опять развела гнилую бабью демократию». Поэтому милая улыбающаяся женщина, которая не орет и не грозит плетьми и виселицей за малейшую провинность, имела все шансы с ходу завоевать сердца суровых волчар из охраны посольства. В первую очередь, конечно, следовало приручить денщика, а то уж больно угрюмые взгляды бросал уязвленный перспективой прислуживать женщине капрал на глотку эрны Кэдвен. Еще, не ровен час, перегрызет. Однако и допустить того самого пресловутого панибратства тоже нельзя, иначе денщик немедля сядет на шею. Грэйн начала с вежливой благодарности за бережно перенесенный из вестибюля сундук (намек на некие легко бьющиеся предметы в недрах офицерского багажа был воспринят как должно, то бишь с энтузиазмом) и серебряного лейда «за беспокойство». А большего пока и не успела, ибо дверь кабинета бесшумно приоткрылась, и в приемную вышел эрн Дэйрун с такой довольной миной, будто только что кролика загрыз. Подмигнул бывшей попутчице и удалился, чеканя шаг. Видно, дела его начали налаживаться.

– Прошу вас, эрна, – предвкушающе мурлыкнул секретарь Рэдрина и кивнул на зловещую дверь.

Грэйн предприняла еще одну безнадежную попытку отряхнуть мундир и шагнула «навстречу грозе», успев уловить краем уха быстрый шепоток:

– Вы абсолютно правы насчет его недуга...

«Вот уж повезло так повезло, – подумала она. – Как говорится, не целилась, а попала».

Впрочем, при ближайшем рассмотрении эрн Рэдрин оказался уже не столь грозен, сколь несчастен. «Ну, точно, – мысленно посочувствовала Грэйн. – Признаки налицо. Бедняга!»

И протянула свои документы, присовокупив тщательно опечатанный пакет от Удэйна. Атташе хмыкнул, кивком указал ей на кресло и, срезав печати, углубился в изучение бумаг из метрополии. Эрна Кэдвен деликатно подавила зевок и принялась разглядывать великолепное чучело совы, раскинувшее крылья над каминной полкой. Ну прямо как живая! Эрн Рэдрин производил впечатление вояки «старой закалки», и чучело, вероятно, было призвано заменить собою коллекцию диллайнских скальпов, здесь не слишком уместную. Пересчитывать волосы на макушке сгорбившегося над бумагами атташе – это уж совсем невежливо, и потому Грэйн поневоле пришлось играть в гляделки с чучелом, втихомолку гадая – а сколько волчьих шкур развесил по своему замку князь Эск в качестве ответной любезности?

– Это вы – та самая Кэдвен, что была сперва любовницей Конри, а потом спуталась с каким-то шуриа и вылетела за это из Канцелярии? – неожиданно спросил эрн Рэдрин.

Ролфийка вздрогнула и огрызнулась в ответ прежде, чем поняла, насколько это небезопасно:

– А вы в то время, верно, стояли вместо канделябра в кабинете у лорда-секретаря, раз так хорошо осведомлены? – съязвила Грэйн. Сплетня, несомненно, запущенная самим лордом-секретарем, новизной не отличалась.

– А вы напрасно пытаетесь изобразить здесь Деву Сигрейн перед закланием, эрна, – хмыкнул атташе. – Я всего лишь пытаюсь понять, кто вы есть и чего от вас ждать. И куда, когти Локки, мне вас теперь девать! И что за блоха укусила под хвостом посвященного Апэйна, раз он отправляет мне вместо запрошенного подразделения... неважно, какого подразделения... всего лишь одну женщину с весьма специфической репутацией! И что это за просьба «позаботиться»? У меня тут курортная водолечебница, что ли? Или вы сменили покровителя? Эрна Кэдвен, я прекрасно понимаю, что офицеру, только что закончившему Академию Генштаба, да притом по второму разряду, достаточно сложно получить достойное и сытное назначение, и от всей души сочувствую вашему непростому положению. Но! Я достаточно простым шифром и вполне доступно изложил свою просьбу в последнем донесении! Мне нужны два взвода лейб-гвардейцев для усиления охраны и обеспечения безопасности княгини, а вместо них посвященный Апэйн прислал мне полудохлого щенка Лэхри и стриженую бабу-разведенку, жаждущую денег и карьеры!

Грэйн ласково улыбнулась мертвому янтарному взгляду совиного чучела и молвила:

– А вот тут вы перегибаете, эрн Рэдрин. Или надеетесь, что дуэль избавит вас от испытания ответственностью, когда княгиня прибудет... – и тут эрну Кэдвен наконец-то настиг смысл фразы «княгиня прибывает». Ролфийка широко распахнула глаза: – Как – княгиня?! Ее Священная Особа? Сюда, в Амалер?! Когти Локки!

– Вот именно, – нервно дернул щекой эрн Рэдрин. – Вы выглядите достаточно опытной женщиной, чтобы понимать, куда конкретно вонзятся мне когти Локки, если я допущу попытку покушения на священную особу княгини.

– Но... – Грэйн все еще не могла оправиться от изумления. – Но ради крови Морайг, мой эрн... которая княгиня прибывает?

– Владычица Шанты, – невесело усмехнулся резидент. – Посвященная Глэнны, хозяйка острова Яблонь и Змей, Священная Невеста Вилдайра Эмриса, и прочая, и прочая... Княгиня-шуриа, моя дорогая эрна Кэдвен. Княгиня-шуриа посреди диллайнского гнезда! Видит Локка, по-моему, нам проще сразу объявить Файристу войну...