Текст книги "Маг-новобранец"

Хендрик и сам не знал, как. Когда за тобой гонится разъяренный громила с пистолем в руках в компании дюжины вооруженных до зубов слуг, то уже не до поисков выхода. Ты просто бежишь, куда несут ноги, думая даже не мозгами, а всем организмом. Правда и то, что редко какая дама проживает во дворце, подобном Черной Башне.

Спустя еще день совершенно случайно выход был найден.

Вкладывая в пакет с письмом ворону, которая упрямо не хотела туда вкладываться, Филипп с Хендриком дружно уперлись спинами в клетку, и она сдвинулась.

Присмотревшись, Филипп заметил, что в окне воронятни вообще отсутствуют решетки. Птицы, в отличие от людей, не могли долго находиться без света и воздуха, поэтому клетка была просто придвинута к незастекленному оконному проему, полностью заслоняя его.

Более того, проем окна радовал абсолютно нормальными размерами, в которые легко мог вписаться взрослый человек.

– А вот и дорожка на волю! – довольно потер руки Хендрик.– Молодец, Филька! Просчитались паны Наставники! Просчитались! Видимо, эти хитрые господа рассудили так: мысль бежать из Башни с самого верхнего яруса, когда есть целых шесть нижних, может прийти в голову только потомственному идиоту. Да и то не сразу. А вот нам пришла! Ты понимаешь почему, Филя?

– Потому что мы идиоты? – предположил слуга, и по его глазам было непонятно – то ли он так тонко шутит, то ли действительно наивен до невозможности.

– Нет! – засмеялся Хендрик.– Потому что мы мыслим нестандартно!

– Но там внизу колья!

– И пусть их! Я же не собираюсь прыгать.

– А как тогда? – удивился слуга.

– Спущусь по веревке. Мне с собой положили приличный моток.

– На колья?

– Увидишь,– хитро прищурился Хендрик…

Если бы сторонний наблюдатель оказался этой ночью в холле Башни, он бы увидел две скорчившиеся от напряжения фигуры, которые тащили из опустевшей ниши что-то тяжелое. Но сторонних наблюдателей в Башне не было. Здесь были все свои, и эти свои безмятежно спали.

– У-и-ий! Смотри, куда ноги ставишь, осел!

– Простите, сэр Хендрик, я нечаянно!

– Тащи его! Аккуратнее, аккуратнее!

– А почему мы не взяли что-нибудь полегче?

– Потому что мы сами с тобой не слишком легкие! Испытывать веревку надо с запасом, понятно?

– Понятно. А он не разобьется?

– Уй! Опять на ногу!!!

Сквозь покрывало, которым была обмотана тяжелая ноша, сверкнуло золото. Бюст великого волшебника Мерлина, увлекаемый двумя парами рук, плавно завернул за угол и рывками стал подниматься по лестнице. Второй ярус… третий…

– Не дыши так громко, Наставников разбудишь! – посоветовал Хендрик.

– Я… не… могу… больше!

– Что значит не могу? Ты маг или кто?

– Я художник!

– Филя, не смеши меня на повороте, здесь ступенька сломана! От твоих портретов мухи дохнут! Ты нанимался ко мне на службу?

– Да!

– Вот и исполняй приказание! Приподнимай голову, приподнимай! Да не свою, а Мерлина! И тащи!

Четвертый ярус…

Пятый… Шестой…

На седьмом ярусе покрывало было торжественно снято. Проснувшиеся вороны с любопытством уставились на блестящую фигурку. В паре птичьих глаз даже засветился чисто сорочий интерес ко всему блестящему.

Хендрик с помощью Филиппа отодвинул клетку и закрепил край веревки, и слугу затошнило от волнения. Если сейчас испытание пройдет успешно, то завтра, в крайнем случае послезавтра, они смогут сбежать. Свобода!

– Крепко держи и опускай медленно,– предупредил Хендрик.

– Понял,– кивнул слуга.

– Ну, с богом! – тихо сказал Хендрик и вытолкнул бюст за окно.

Веревка в руках Филиппа вздрогнула и как живая заструилась по плечу. Ярко блеснув в лучах луны, голова Мерлина золотой кометой улетела в темноту.

Сердце Филиппа остановилось. Спустя секунду снизу послышался глухой шлепок.

– Это ты называешь медленно? – повернулся Хендрик к застывшему от осознания собственной ошибки слуге.

– Испытание прошло успешно, узел выдержал,– каменным тоном без эмоций доложил Филипп.

– Скажи спасибо, что выдержал! – мрачно процедил сквозь зубы Хендрик и выглянул наружу.– Да и голова, к счастью, упала мимо.

– В каком смысле – мимо? – не понял Филипп.

– Я говорю, она упала дальше, чем врыты колья. Значит, лицо великого волшебника не слишком пострадало, и мы сможем вернуть его на место. Берись за веревку, Филя, и тащи!

– Зачем? – попробовал возразить слуга, и получил увесистый тычок под ребра.

– Затем, дубина! Раскрывать себя заранее совершенно не входит в мои планы. Вот придет время – и все узнают, что охрана Башни организована не так безупречно, как думалось.

– И когда оно придет? – простонал Филипп, чувствуя, что веревка сейчас перепилит плечо окончательно.

– А вот когда мы сбежим, тогда и придет. Да ты приподнимай, Филя! Приподнимай и тяни на себя!

Город. Следующим утром на берегу реки

Речная вода и рыба потрудились над телом на славу. Про внешность этого человека сейчас можно было наверняка сказать лишь одно: это был мужчина.

Инспектор Кресс разочарованно потыкал багром ногу жертвы и через плечо уголовного художника заглянул в его рисунок.

– Что это справа?

– Его голова.

– А-а. Больше похоже на закат солнца, если честно. Знаешь что, бросай уголь. Это художество даже к делу не приложишь.

– Но позвольте! – выступил вперед стажер Наоко.– Рисунок с места происшествия является ценным вещественным доказательством!

– Заткнись,– коротко отрубил Кресс.– Пиши, Сэми: обнаружен труп. Кто, кстати, его нашел?

– Дети,– доложил Сэми, старательно выводя в блокноте «об-на…»

– Пиши, Сэми. В результате того, что тело было обнаружено в воде малолетними детьми, опознать его не представляется возможным. Данные дети и рыбы существенно исказили картину преступления своим поведением. Вывод следствия: тело принадлежит неизвестно кому, померло непонятно когда и неизвестно отчего. Так как родственники пострадавшего не объявляли его в розыск, дело считать закрытым за отсутствием состава преступления. Закрыто. В архив. Написал?

– Угу.

– Но как же так? Как это отсутствие состава преступления? – возмутился Наоко.– У него в груди колотая рана!

– Да какие там могут быть раны! Небось, детишки играли,– махнул рукой инспектор.

– А его одежда? Она хоть и промокла, неплохо сохранилась! Там могут быть метки! – не унимался стажер.

– Ох, чуть не забыл! – хлопнул себя по лбу инспектор.– В карманах трупа… вот черт, пусто! Нет, ну до чего наглые потерпевшие пошли, а, Сэми?

– Но его одежда!

– Послушай, отличник! – не выдержал Кресс.– Чего тебе так далась эта одежда? Надо – бери.

– Я просто хотел…

– В другой раз, ладно?

Глубоко под городом. Раннее утро

Джульетта открыла глаза и обнаружила, что находится в темном тоннеле. Она не помнила, когда успела перебраться сюда из своей спальни, но одно было ясно: это весьма странное место. Иногда по сторонам вспыхивали тусклые огоньки, но их свечение быстро угасало, и разглядеть подробности было невозможно.

Под ногами мягко хлюпала грязь. Пройдя по длинному извилистому коридору, стенки которого побулькивали и шипели, трактирщица выбрала относительно сухое местечко и присела. Что-то ей это напоминало. Но что?

Рядом вспыхнули сразу несколько «светлячков». В потолке тоннеля открылось небольшое отверстие, и оттуда вылилась порция зеленой, отвратительно вонючей жидкости. Пока вскочившая Джульетта брезгливо отряхивалась, сзади деликатно кашлянули и сказали:

– Не трудись, все равно не поможет. Ты думаешь, где оказалась?

– За городом? – задумчиво предположила трактирщица и, спохватившись, заорала: – Э! Кто здесь?!

– Под городом,– грустно поправил ее мужской голос.– Мы с тобой в желудке змия.

– Где?! – от изумления Джульетта даже не стала придираться к плохим манерам незнакомца – он не представился,– а растерянно повторила: – Где?..

– В желудке змия,– вздохнул мужчина.– Голова гада, по моим прикидкам, сейчас под площадью, а хвостом он крутит так часто, что я не успеваю отслеживать маршрут.– Ты что? Умом повредилась?

Действительно, радостный вопль Джульетты не совсем вязался с ситуацией, но объяснялся просто: после слов мужчины она поняла, что ей напоминает темное местечко. Внутренности индейки, никаких сомнений! Длинный коридор – гортань, а выступы, о которые спотыкаешься… да это же хрящики! Сколько раз она разделывала перед праздником увесистые круглые тушки! Сколько раз!

– Что, кроме нас, он ел сегодня? – тоном опытного ветеринара осведомилась трактирщица.

– Не знаю,– растерялся незнакомец.– Иногда камешки и монетки под ногами попадаются… а зачем тебе?

– Боже! Ну и сосед мне достался! – простонала Джульетта.– Да ясно же зачем – хочу выйти!

– Не спеши,– охладил ее невидимый собеседник.– Я уже сутки сижу.

– Трус! – коротко отрезала трактирщица.– Вместо того чтобы…

– Ну-ну.– На этот раз «светляки» вспыхнули в полу, и Джульетта наконец сумела разглядеть собеседника – правда, только нижнюю часть. Босые ноги в шлепанцах нервно переминались, а подол одежды (судя по всему, ночной сорочки) был измазан цветными пятнами.

– Прошу! – язвительно предложил незнакомец.– Беги, не раздумывая, красавица! А я послушаю, как ты будешь хныкать и просить помощи, когда заблудишься где-нибудь в складках! Лично я предпочитаю спокойно подождать, пока змий переместит нас из желудка в кишечник.

– И переварит! – ядовито добавила Джульетта.

– Бог даст, нет. Зато из кишечника можно будет спокойно выйти! – оптимистично заметил незнакомец и снова загрустил.– Вот только где выйдем, неизвестно. Непоседливая скотина этот змий. Задом все время так и мотает, так и мотает. А ну как окажемся в реке?

– Змий такой большой? – поразилась трактирщица.– От центральной площади до реки?

– На самом деле гораздо больше,– с гордостью первооткрывателя сказал незнакомец и опомнился.– Езус-Мария! Я же не представился!

– Правда? – иронически хмыкнула Джульетта.

– Ради бога, прости, одичал совсем – меня зовут Дитер, и я актер. Ты не обидишься, если я не стану целовать руку? А ты…

– Джульетта,– сообщила трактирщица.– Прощаю. В таких условиях немудрено одичать.

– А как ты здесь оказалась?

– Сама не знаю! Не день, а черт знает что! Сначала проклятый жулик, выдающий себя за нашего старого друга, потом странное животное под кроватью, а потом и того хлеще – пол подо мной проваливается, и я лечу в какую-то яму!

– Это была его пасть,– понимающе кивнул сосед по желудку.– А где, ты говоришь, дом?

– Мы живем прямо в трактире, на втором этаже. «Дырявый бубен» знаешь?

– Как не знать! Три дня назад я в вашем славном заведении…

– Тише! – прервала его Джульетта.– Слышишь?

– Что?

– Кто-то снаружи разговаривает.

– Тебе почудилось. Так вот, три дня назад я в твоем трактире…

– Да тише же, Дитер! Вот черт, замолчали!

– Мерзкое местечко,– мрачно доложил актер.

Джульетта обиженно засопела.

– По-моему, нормальный трактир! И свиные ножки у нас всегда свежие!

– Не обижайся. «Мерзкое местечко» – это я про него.– Дитер со злостью пнул стенку желудка носком шлепанца.– Пищеварительная система у гадюки ни к черту – ну сколько можно нас болтать в животе? Надоело-о!

Голос Дитера сорвался на истерический визг. Актер, чего с него возьмешь, снисходительно подумала Джульетта. Сплошные эмоции, никаких мозгов. Придется брать бразды правления в свои руки.

– Лично я не собираюсь безучастно сидеть и ждать, пока меня переварят! – доложила она, энергично потягиваясь.

– У тебя и не получится,– язвительно заметил Дитер.– Сейчас змий снова проголодается, и мы вволю набегаемся, чтобы не попасть под струи желудочного сока.

– Эта зеленая дрянь,– догадалась трактирщица.

– Нет. Зеленая дрянь бывает еще и синей, и желтой, но это всего лишь ферменты. Они безвредны, и даже немного полезны. Волосы знаешь, как расти начинают? Потрогай мою голову. Вот здесь потрогай. Чувствуешь?

– Ого! – восхитилась Джульетта, ощупав действительно густую шевелюру.

– Только руки береги,– предупредил Дитер.– Старайся не подставлять.

– Почему? – насторожилась Джульетта.

– Зарастут гуще, чем голова.

В мокром тоннеле повисло молчание.

– Эй! Ты еще здесь? – рискнул нарушить тишину Дитер.– Трактирщица-а!

– Не ори! – сухо ответила из дальнего угла Джульетта.– Я проверяю стену желудка. Надо же прикинуть, как выходить.

– Чтобы выйти, надо сначала перевариться! Я же тебе уже объяснил!

– Еще чего! Я скорее изорву зубами эту тушу, чем буду сидеть и скулить! На тебе еще осталась какая-нибудь одежда? Или только эти лохмотья?

– Только сорочка,– признался актер.– И еще ночной колпак.

– Плохо. Придется нарушить приличия. Раздевайся! – приказала Джульетта.

– Что ты собираешься делать?

– Лезть вверх, в сторону его горла. К самому входу.

– Не торопись. Сверху может упасть то, что змий проглатывает.

– Вот и хорошо. Нам как раз нужен предмет, которым можно пощекотать его. Так ты разденешься? Без веревки не залезть.

– Куда ты собираешься лезть?

– Как куда? Вверх, конечно!

– Глупая женщина! Где этот самый верх, ты знаешь?

– Обычно, низ бывает под ногами, а верх над головой! – вскипела трактирщица.

– Так это обычно. А здесь другие законы, смотри!

Мужчина подхватил подол ночной рубахи двумя пальчиками и резво взбежал на стену.

– Ну? – раздался из угла его визгливый голос.– И где теперь, по-твоему, верх? Там? Или там? Или, может быть, там?

Джульетта устало вздохнула и присела на корточки.

– Все равно я что-нибудь придумаю,– пообещала она.

– Давай, я жду. Что же ты молчишь? Никак не придумывается? Эй! Эй, ты! Да отзовись же! Что с тобой! О, черт!…

Мимо пронесся поток жидкого мусора, среди которого торчали палки, обрывки бумаги и чей-то ботинок.

– Эй! Ау! – разрывался Дитер.– Жива?

– Молчи! – спокойно сказала трактирщица в пространство.

– Почему ты не откликалась? – возмутился актер, плавно скользя по стене вниз.– Я уже решил, что опять остался один! Нельзя же так пугать!

– Молчи, я думаю.

Вечер после ужина. Черная Башня

– Вот,– доложил Наставник по заклинаниям, выталкивая вперед худого юношу. Стеснительный новичок прижимал руки к бокам и мялся, отчего его фигура казалась какой-то неопределенно извилистой.– Наш осведомитель Фузик. Страдает нарушениями сна, поэтому согласился на ночную работу.

Ректор сделал приветливое лицо.

– Что ж, Фузимир, я рад нашему сотрудничеству. Ты умный молодой человек и можешь оказать городу неоценимую помощь. Расскажи мне, как себя ведет курсист Кендр. Меня интересуют любые подробности, которые показались тебе необычными. Не стесняйся и не спеши. Смотри мне прямо в глаза и рассказывай.

Фузик, глаза которого немного косили, попытался выполнить приказание буквально и развести их по местам. Когда это у него не получилось, он ограничился тем, что уставился честным правым глазом в лицо Ректора и начал:

– К-к-к-к-к… К-курсист К-к-к-к… Кендр сегодня утром ск-к-к-к… сказал…

– Он все время будет так заикаться? – шепотом спросил Ректор у пана Зелинского.

– Только на букве «к».

Тем временем старательный Фузик, спотыкаясь, добрался до конца фразы. Ректор, который уже успел забыть, что там было в начале, не рискнул попросить повторить, и Фузик продолжал.

– Потом я увидел, к-к-к-к-к… как они взяли к-к-к-к-к… какой-то бюст, привязали к-к-к-к нему веревк-к-к-ку и понесли вверх по лестнице к-к-к-к…

– Я правильно понял тебя: курсист Кендр и его слуга привязали к бюсту веревку и унесли его вверх?

Фузик облегченно кивнул.

– Чей бюст?

– К-к-к-к-к… – начал Фузик.

– У нас в башне стоит только один бюст! – быстро перебил его пан Зелинский.– Мерлина!

– Погодите, я чего-то запутался. Ты не мог бы повторить внятно.

– Я говорю, к-к-к-к-к…

– Лучше напиши! – не выдержал Ректор.

– Это будет еще хуже,– мрачно предупредил целитель.

– Он что – заикается даже на письме? – удивился Ректор.

– Нет. У него почерк чуть хуже, чем у Куриной Лапки.

– Понятно… А он не может обходиться без слов с «к»?

Курсист Фузик грустно покачал головой.

– Бедный словарный запас,– со вздохом прокомментировал пан Зелинский.

– Хорошо, давай тогда так, Фузимир. Я подведу итог, а ты кивнешь. Ты хотел сказать, что курсист Кендр и его слуга взяли бюст Мерлина в холле, привязали к нему веревку и на руках отнесли эту громадину вверх?

Фузик обрадованно закивал и вынул из-за пазухи доказательство – моток измочаленной веревки.

– Вот.

– А где сейчас бюст?

– На месте,– доложил Фузик, светясь от радости, что удалось обойтись без «к».– Стоит в холле.

– Но позволь! Как же он попал в холл, если его унесли вверх?

– Потом они отнесли его обратно!

– Как?

– Они привязали к нему веревкк-к-к-к-к-к-к…

– Веревку,– закончил за него Наставник.– Вы что-нибудь поняли, коллега?

– Я же говорю – к-к-к-к… – обеспокоенно начал повторять Фузик.

– Молчи, ради бога, я не об этом. Зачем им понадобилось тащить бюст вверх по лестнице и затем возвращать его на место? Вот загадка!

Ректор встал и многозначительно покачал головой.

– Фузик, ты свободен!

Едва за юношей закрылась дверь, он приблизил свои губы к уху пана Зелинского и тревожно зашептал:

– Пытаться понять логику сумасшедшего бесполезно, ясно одно – за этим Кендром нужен глаз да глаз. Может, его изолировать в одиночную комнату? Пан Зелинский, по-моему, как раз за вашей каморкой дополнительная кладовая? Вот и чудесно! Если выкинуть веники, то вполне поместится…

– Лучше подсадить к курсистам из предыдущего набора, в их комнате, кажется, оставались две свободных кровати,– поспешно предложил целитель, которому совсем не улыбалась перспектива заиметь в соседи странного беспокойного ученика, возможно, тайно колдующего.– Переселим вместе со слугой, чтобы все по правилам. Разрешите исполнять?

Ректор задумался…

Пока он предавался нелегким раздумьям, Хендрик, как и положено образцовому ученику после ужина, сидел на своей кровати с учебником в руках. Учебник он, правда, не открывал – какой смысл готовить задание, если завтра тебя уже здесь не будет? Мечтательная улыбка растягивала губы красавчика: племянник известного дипломата уже видел себя мысленно на свободе, по которой успел порядком истосковаться.

Тонкая, измазанная карандашной крошкой рука потянулась сверху к тумбочке и ухватила кусок колбасы.

– Куда? – Хендрик был начеку.

За те несколько дней, что они томились в Башне, субтильный Филипп умудрился съесть всю еду, что прихватил из дома, и истратить на продукты «с воли» свой месячный заработок.

Выдрав колбасу из судорожно сжатой руки слуги, Хендрик по-хозяйски завернул ее в бумагу и бережно накрыл умывальным тазом – от мышей.

– Кушать хочется,– заныл Филипп, плотоядно облизывая пальцы.– Это же моя колбаса – почему нельзя съесть маленький кусочек?

– Потому что за маленьким кусочком последует средний кусочек, за ним последует большой кусочек, а колбаса последняя.

– Может, заказать еще, на завтра? – намекнул слуга, переворачивая в альбоме следующий лист.

Хендрик иронически улыбнулся.

– Завтра мы даже ужинать не станем, и не надо так трагически морщить лоб, Филя. Когда ночью придется спускаться по веревке, ты поблагодаришь меня за этот приказ. Поверь опыту – акробатика плохо сочетается с полным желудком. И не забудь – спуститься еще половина дела, ведь внизу вбиты колья. Ты приготовил накладки на сапоги? Спрячь тщательно, чтобы никто даже случайно не наткнулся. Да, еще одна небольшая проблема: каким образом перебираться через ров? Ты как сын столяра ничего не можешь предложить? Пошевели опилками.

Сын столяра плотоядно покосился на колбасу, сглотнул слюну и пожал плечами, что-то черкая в альбоме.

– Может, ходули? Мы спустимся по веревке, прихватив их с собой, а около рва привяжем к ногам и…

– Споткнувшись в темноте, свалимся прямо в рот голодным рыбам,– перебил его Хендрик.– После чего поутру охрана найдет наши обескровленные тушки.

– Тогда я не знаю.

– Ладно, там видно будет,– сдался Хендрик.– Еще день впереди. Лишь бы проклятые соглядатаи не донесли раньше времени да какая-нибудь колдовская нечисть за ногу не тяпнула. Вот что, Филя: заготовь-ка ты пару деревянных колышков для самообороны. На всякий случай. Сможешь? Вот и славно. Как стемнеет, встречаемся в холле, у бюста.

– Зачем? – изумился слуга.

– Будем спускать на веревке.

– Опять? Мы же уже…

– Если бы некоторые слуги выполняли свои обязанности добросовестней, то веревка, которую мы использовали вчера вечером, не пропала бы. Где она, а? То-то и оно, нет больше веревки. В нашем распоряжении остался только бельевой шнур, а он вызывает у меня… гм… большие сомнения. А если завтра и этого сомнительного шнура тоже не окажется на месте, то я просто не знаю, что делать дальше. Смотреть надо лучше за имуществом, понял? Филя! Что ты там опять малюешь?

– Портрет Мерлина.

– Господи! Неужели старикан тебе на занятиях не надоел? Брось эту гадость и иди в холл…