Текст книги "Ген высоты 2.0. Женский взгляд. Биография первой российской альпинистки, выполнившей программу 7 Вершин"

Что еще всегда удивляло в Люде. При всей одержимости альпинизмом, такой целеустремленности, образе жизни она умудрилась и семью настоящую создать, и ребенка родить. Как ей удалось все это сочетать, мне, честно, трудно понять. Люда всегда поддерживала Абрамова, была и есть его надежная опора, главный товарищ, друг, бизнес-партнер.

Помимо укрепления семьи и создания бизнеса, Люда смогла добиться и серьезных результатов в клубе, стать знаменитой в альпинистском мире. Она неоднократный восходитель на Эверест и другие восьмитысячники, два раза закрыла проект «7 вершин», установив мировые рекорды при этом. В общем, лицо нашего альпинизма мирового масштаба. Я очень горжусь тем, что знаю ее лично и являюсь ее другом».

В феврале 2004 года мы набрали большую группу на Аконкагуа[31]31
  Высочайшая вершина в Андах, высота 6962 метра.


[Закрыть]. С нами поехали 20 человек, причем как восходители на Эверест, так и новички после Эльбруса и Килиманджаро. Аконкагуа не считается технически сложной горой для восхождения, однако в силу своего расположения всего в полутора сотнях километров от Тихого океана печально известна своими жесточайшими ураганами, свободно гуляющими по ее вершине. Вот почему на ней много голых скал, а снега меньше, чем на других вершинах.

Когда на Аконкагуа дует так называемый белый ветер (Bianco Vente), видимость падает до нуля, и восхождение оказывается невозможным. Кроме того, температура на вершине может резко понизиться до –30 градусов по Цельсию.

Вот почему восхождение на Аконкагуа никак нельзя недооценивать, тем более что до 7 тысяч метров высоты ей не хватает всего 38 метров. Местные гиды приравнивают условия на Аконкагуа к гималайским восьмитысячникам. Погода на горе крайне неустойчивая, а процент восхождений составляет всего 30.

Но в тот год мы поработали на славу: у нас взошли 18 человек из 20 – это был абсолютный успех!

Вспоминает Павел Нургалиев, восходитель на Аконкагуа:

«Хоть и царил у нас тогда дух материализма, мы несколько раз говорили с Людмилой про шаманизм, про горных духов, про места силы на планете. Я знаю, что Люда тоже интересовалась этим делом и частенько меня спрашивала, что значат горные духи и надо ли им кланяться. Мы сошлись тогда во мнении, что перед тем как идти на восхождение, не мешало бы сделать поклонение и отдать дань уважения горным духам. Собственно, в Непале практически все экспедиции так и проходят. Перед восхождением обязательно совершается обряд Пуджи – чтобы умилостивить богов и попросить их пустить к себе в их жилище и, главное, отпустить целыми и невредимыми. Кто бывал в Непале, знает, насколько это серьезно, и все восходители из всех стран крайне уважительно относятся к этой традиции. То есть путешествие с риском для жизни в горах нужно готовить не только материально, но и в духовном, и в психологическом плане, чтобы оно стало успешным. Не только чисто физическими тренировками, но и духовными практиками. Правильно себя вести в тех или иных странах, почитать обычаи и нравы. И тогда успех обязательно будет».

Количество желающих отправиться с нами в поездки по миру неуклонно росло – это уже была не одна группа раз в полгода, как раньше. Нас с Сашей на всех не хватало, и мы начали привлекать на работу гидов со стороны. Сперва наших давних и надежных друзей и знакомых: Сергея Ларина – старинного и верного друга Саши Абрамова, Николая Черного, заслуженного мастера спорта СССР, участника первой советской гималайской экспедиции на Эверест 1982 года, который и вместе с Сашей участвовал не в одной экспедиции на Эверест, Наталью Башкирову – специалиста по Непалу, жену трагически погибшего легендарного советского и российского альпиниста Владимира Башкирова[32]32
  Владимир Башкиров – мастер спорта международного класса, совершивший более 50 сложнейших стенных восхождений высшей категории сложности и восемь восхождений на восьмитысячники в Гималаях. В 1997 году совершил второе восхождение на Эверест, а через месяц поднялся на вершину Лходзе (8516 м), четвертый по высоте восьмитысячник в мире. Он умер во время спуска с этой горы от остановки сердца 27 мая 1997 года.


[Закрыть]. Работал с нами и Игорь Свергун, известный альпинист из Харькова, мастер спорта международного класса, имевший за плечами восхождения на восьмитысячники в спортивном стиле, а также первопроходы на технически сложные вершины. К сожалению, Игорь погиб в июне 2013-го, когда возглавил украинскую экспедицию на Нанга-Парбат. 22 июня на альплагерь под вершиной напали исламские террористы, которые расстреляли безоружных альпинистов прямо на месте. Всего от рук террористов погибли тогда десять альпинистов из разных стран. Это была страшная трагедия для всего альпинистского мира и не только…

2. Сон Белоснежки (Денали, 6190 м, Аляска)

В 2004 году моим самым ярким воспоминанием была экспедиция на Денали – высочайшую точку Северной Америки (6190 м).

Я руководила этой экспедицией и, конечно, по своему обычаю, очень волновалась. Абрамов там был еще в 1990-е годы и дал мне однозначную установку: делай экспедицию, я тебе все расскажу. А сам уехал в очередную экспедицию на Эверест.

Мы собрали небольшую команду: трое ребят были из Украины, а там вообще очень сильные альпинисты всегда были и есть, и трое участников из России.

Тогда Денали казался мне прыжком в неизвестность. Новая страна. Новый континент – к тому же Аляска, предполагавшая суровые климатические условия и жесткое, бескомпромиссное восхождение. При всем желании эту гору язык никак не поворачивается назвать «клиентской». На горе нет ни портеров, ни поваров, ни местных гидов, которые могли бы оказать какую-либо поддержку. К тому же все снаряжение и скарб приходится тащить не только на себе, но и на санях, вес которых достигает порой 40 кг. И вот так, с санями за спиной, ты тащишься, то есть идешь в гору, отдавая ей все свои силы, а дойдя до лагеря, еще самостоятельно ставишь себе палатку. Чтобы приготовить еду, нужно уметь пользоваться специальной горелкой на жидком топливе (white gas). Я с такими горелками нигде в мире не сталкивалась и, чтобы не попасть впросак, заранее училась с ними работать, сидя прямо на ступеньках магазина «Альпиндустрия» в Москве, на удивление случайным прохожим.

Вспоминает Павел Нургалиев, участник экспедиции на Денали 2004 года:

«2 января 2004 года поднялись мы с «Командой приключений» на зимний Эльбрус и всей нашей дружной компанией отметили наступление Нового года. На склонах зимнего Эльбруса я впервые стал учиться стоять на лыжах под руководством чемпиона мира по ски-альпинизму Сергея Романова. А почему? А потому что именно на Эльбрусе в голову засела мысль попробовать Денали… Я пытался отгонять ее от себя как мог, но вновь и вновь к ней возвращался: а почему бы и нет? Клуб-то реальный, серьезный, все кругом крутые альпинисты, толковые ребята. С ними можно было пойти в поход.

В конце концов принял для себя окончательное решение: пойду. Загранпаспорт имелся, язык английский знал, потому подходящей кандидатурой являлся. Хотя среди остальных участников я был, по сути дела, совсем никем в альпинистском плане. Опыта подобных восхождений у меня не было, но зато меня переполняло неуемное желание этого достичь».

Команда подобралась сказочная – «Белоснежка и шесть гномов». То есть шесть участников-мужчин, и я – женщина-руководитель. В те годы я была единственной женщиной в экспедиции. Да еще и руководителем. Не знаю, как мужчины на такое согласились. В России до нас никто подобных экспедиций и не организовывал, вот они и решили рискнуть – пойти с женщиной. Ведь выбора-то у них не было.

Вспоминает Павел Нургалиев:

«Когда дело дошло до организации экспедиции, эту тему клуб прорабатывал достаточно серьезно. Надо было брать совершенно другое снаряжение, да и гора крутая. Я, конечно, боялся даже думать про такое восхождение. Сначала собиралась большая команда пойти, но потом осталось шесть человек – самых смелых и отчаянных.

Я убедил присоединиться к экспедиции своего приятеля Артема Головина. Сказал ему так: «Есть шанс пойти, а другой вряд ли случится. Если сейчас откажемся, вряд ли еще раз соберемся».

Мы, конечно, сильно сомневались, сможем ли подняться, но решили так: дойдем сколько сможем, а там видно будет. Главное, что хоть в тех краях побываем. Америку посмотрим, Аляску для себя откроем. На этом порешили и подали бумаги.

Погодные условия на Денали суровые, ведь это Полярный круг. Температура опускается до –40 градусов по Цельсию, а в придачу дуют ураганные ветра. Людмила тогда лично проверяла мое снаряжение: и ботинки высотные, и лыжи, и одежду.

Собрались мы и полетели в другое полушарие, почти как на другую планету. Во время пересадки – то ли в Вашингтоне, то ли в Чикаго – у нас случился курьез. Перегружали свои баулы альпинистские, и тут собака, находящаяся на таможенной службе, что-то учуяла у нас подозрительное.

А подозрительным оказался баул одного нашего товарища с Украины, который вез сало. Высокая дородная женщина-таможенница строго приказывает нам открыть баул. Мы испугались, что сейчас все наши запасы еды заберут. К тому же через 40 минут у нас самолет в Анкоридж, можем и не успеть на него. Что тут делать?

Объясняем женщине-таможеннику, что мы серьезные альпинисты и на проверку баула не один час уйдет – сколько там вещей мы везем. Женщина возмутилась нашей наглостью, руками замахала, а в это время я незаметно подменил украинский баул с салом на другой. Собака вновь подошла, понюхала и грустно удалилась восвояси. Слава богу, нас отпустили! Мы перегрузились в другой самолет и полетели навстречу снегам и ветрам.

Добрались сначала до Анкориджа[33]33
  Крупнейший город в южной части штата Аляска.


[Закрыть], затем до Талкитны[34]34
  Небольшая деревенька в окрестностях Денали. Из местного аэропорта самолеты доставляют восходителей непосредственно на ледник Кахилтна, начинающийся на юго-западном склоне горы.


[Закрыть]. 40 минут полета – и мы на леднике Кахилтна, отправной точке нашего восхождения. Красота вокруг невероятная – горы, скалы, всюду безмятежность! Как будто и вовсе не существует суетливого мира со всеми его сложностями, стрессом и бесконечными проблемами. Мы с Темой достали варганы, поиграли немного. И пошли.

И тут через полчаса нашего хода случился момент, который показался мне нехорошим знаком. Я был впереди, на лыжах, а некоторые ребята шли на снегоступах. Оказалось, что сани у Люды каким-то образом сами отцепились и укатились в трещину. Остановились на полпути, и их удалось вытащить. Обратил я внимание, что Люда в этот момент побледнела крепко. Не знаю, думала ли она о том, что это нехороший знак или нет, – не могу сказать».

Мы тогда еще не очень хорошо знали, как передвигаться по склону с санями. Четверо из нас взяли с собой лыжи, причем специальные – для скитуров, то есть для горных лыжных походов. Такие лыжи легче, но при этом шире и длиннее обычных лыж. Как я потом поняла, это было ошибкой. Остальные были на снегоступах. Санки надо было привязывать определенным способом. Видимо, где-то я недоглядела, и в один момент мои санки резко улетели – съехали чуть ли не в трещину. Ребята помогали мне их вытаскивать. Тем не менее, несмотря на все тяготы жизни, передвигались мы в достаточно быстром темпе и уже на седьмой или восьмой день были готовы штурмовать гору (обычно маршрут по «классике» занимает около двух недель).

Вспоминает Павел Нургалиев:

«После случая с санями мы продвигались без особых приключений, поставили несколько лагерей и оборудовали базовый лагерь. Стали делать заброски в штурмовой лагерь. И веревки таскать, и остальное снаряжение, и палатки ставить – все надо было самим делать – таковы правила на Аляске. У одного нашего участника с Украины сильно опухла нога, ему пришлось спускаться вниз. Остальные продолжили путь к штурмовому лагерю.

Погода стояла отличная, однако я почувствовал, что начал заболевать. На ночь выпил таблетку парацетамола. У Люды со здоровьем все было в порядке».

Наутро штурма я проснулась в лагере на 5200 метрах и осознала, что ночью меня настигла «горняшка». Причем не просто недомогание: у меня начался отек мозга, причем достаточно сильный. Тем не менее я вышла на маршрут. Спустя два часа пути мне стало очевидно, что я никуда не дойду. Сказала ребятам, что разворачиваюсь, дошла до лагеря и, как оказалось впоследствии, пролежала без сознания часов пятнадцать.

Вспоминает Павел Нургалиев:

«Вышли ранним утром на восхождение – хотя утро и ночь на Аляске – понятия крайне условные. Погода испортилась – мороз сильный, поднялся ветер, даже метель. Видимость ухудшилась. Люда довольно быстро начала отставать. Потом она присела и сказала, что пойдет вниз, так как очень плохо себя чувствует. Мы еще недалеко ушли от лагеря, палатки было видно, и мы сказали ей: «Спускайся, дни у нас еще есть, в случае чего завтра еще раз можно будет попытку совершить». Люда начала спуск довольно бодро, мы же продолжили подъем.

В какой-то момент группа разделилась: часть ушла вперед, часть отстала, и получилось, что я шел один. Когда я поднялся на вершину, никого рядом со мной не оказалось. Только два корейца встретились мне, они уже спускались быстрым темпом. Я сделал фотографии и тоже немедля начал спуск.

Около часа занял у меня спуск на плато, где я встретил ребят из своей группы – Артема и еще одного участника. Они остановились на передышку, но хотели продолжить восхождение. Я предложил им подождать их, однако они уговорили меня пойти вместе с ними. Я соблазнился этой идеей: у Артема с собой была камера, и очень хотелось снять видео на вершине. Да и чувствовал я себя неплохо.

Немного разгрузившись, мы в довольно быстром темпе уже втроем пошли на вершину. Сходили удачно, сфотографировались, сняли видео и уже окончательно стали спускаться. Вечерело, периодически налетал ураганный ветер. Я пошел вниз быстрее, чтобы заранее спуститься в лагерь и приготовить чай. Видимость была неплохая, даже огни лагеря виднелись.

Когда я спустился, украинская палатка была зачехлена. Наши украинские товарищи, оказывается, спустились раньше и из палаток не выходили, так как сильно устали на восхождении. Я спросил, видели ли они Люду: нет, не видели. Люда спала в своей палатке. Я нашел бензин, стал топить лед и заваривать чай. Через час спустились ребята. Они сразу в палатку ушли. Я спросил, а что Люда. Люда спит, ответили они.

Я обратил внимание, что Люда не сняла кошки, прямо в них и завалилась спать. Кошки торчали снаружи палатки. Меня это насторожило: обычно люди переобуваются перед тем, как залечь в палатку отдыхать. Я приготовил чай, однако никто не захотел вылезать наружу. Я уже тоже сильно замерз, хлебнул чаю и начал залезать в палатку. Люда спала. Я пошевелил ей ноги, чтобы ее разбудить, однако это не принесло эффекта. Позвал ее – никакого отклика. Предложил чай – ответа нет. Стал светить фонариком ей в лицо – а оно как будто бы инеем покрыто. Пытаюсь ее разбудить, по щекам бью – не будится. Я оттянул ей веки, и тут увидел, что зрачки у нее закатились. Голова обмякла».

Когда ребята спустились с вершины, они сначала подумали, что я сплю. Но Павел Нургалиев заподозрил, что это не просто сон, а, похоже, сон той самой Белоснежки. Изо рта у меня шла пена, а когда он попытался меня «разбудить», то увидел мои закатившиеся глаза.

Вспоминает Павел Нургалиев:

«Я жутко испугался. Люда, оказывается, все это время была без сознания. Я проверил: дыхание было, хоть и слабое. Первая мысль: необходим кислород и какое-то лекарство от отека. Я в панике побежал по лагерю. Все палатки, словно норки, зарыты в снегу. Только в одной из них заметил некоторое шевеление. Подумал: а вдруг это палатка местного рейнджера. Так и оказалось! Стал просить помощи. Долго ждал… В конце концов, вышел парень с сумкой медикаментов.

Мы отправились к нам в палатку. Включили все фонари, какие были. Рейнджер говорит: «Дело плохо, все признаки отека головного мозга». Нужен укол и немедленно вниз спускать. Через шесть часов еще укол. И чем быстрее мы ее за это время спустим, тем лучше.

Рейнджер отправился за дополнительными ампулами. Я пытался растормошить Люду. Ноги у нее совсем замерзли. Признаков жизни она не подавала. Рейнджер тем временем исчез. Я побежал опять за ним, прихватив с собой бутылку виски. Виски в тех промерзлых краях – живительная влага. Рейнджер смилостивился, обошел другие палатки, нашел ампулы и даже кислород.

Рейнджер сделал укол, оставил баллон с кислородом и приказал немедленно спускаться до базового лагеря. На базе есть медпункт, и в случае необходимости можно спасателей вызвать. А мы только с вершины спустились, сил никаких нет куда-либо идти. К тому же нужно и все вещи с собой брать – и палатки, и бензин, и все снаряжение. И даже туалет переносной. Ничего оставить нельзя.

Люда понемногу стала в себя приходить под действием кислорода. Глаз один открыла сама. Я говорю всем участникам: «Ребята, надо собираться и немедленно вниз Люду тащить». Ребята отказываются, говорят, до утра подождем, нам отдохнуть надо, сами еле ходим. Тут уж я разозлился не на шутку. Кричу: «Сейчас все бросим здесь и вниз немедленно, человек на грани жизни и смерти!» Пошел опять помощи у рейнджера просить. Тот согласился: «Хорошо, попытаемся, шансы есть еще, хотя отек уже был серьезный».

Мы стали собираться. Люду одели во всю возможную одежду, обвязали веревками, попытались на ноги поставить, так как тащить не было никакой возможности. Рейнджер говорит: «Нужно заставить ее шевелиться». А она ведь без сознания. Но поставили все же ее вертикально, втроем стали спускать. Сначала Люда ноги просто волочила, потом даже начала шевелиться, пытаться идти самостоятельно.

Прошли кулуар, вышли на гребень – самый трудный участок. Я остался с ребятами снимать лагерь. Загрузились, чуть живые, и тоже пошли вниз по следам. А рейнджер с помощниками тем временем спускали Люду. По крутому склону чуть ли не половину пути просто слетели. Как это Люда выдержала, не представляю. Но они сверху ее хорошо страховали, так что она не травмировалась нигде. Затем уже мы подоспели со всем скарбом и даже туалет переносной захватили, хоть и была у меня мысль его «забыть».

Ребята кое-как привели меня в сознание. Слава богу, на горе оказались спасатели с кислородом – обычно в этих краях им никто не пользуется. Они дали мне подышать, что, наверное, меня и спасло. Меня помогли спустить до высоты 4400 м, где уже находился лазарет с местным врачом.

Вспоминает Павел Нургалиев:

«Спустились, наконец в базовый лагерь. Я сразу побежал в медпункт. Положили Люду в более-менее теплое огороженное помещение и под кислород. Сделали второй укол. Люде явно стало лучше – ведь, помимо уколов и кислорода, мы прилично сбросили высоту, а в горах каждый метр оказывает влияние на физическое состояние. Пока она лежала под кислородом, я нашел разбитые сани, которые мне любезно разрешили взять. Постелили на них спальники, положили Люду. И еще один лагерь сняли. Заготовили паек, уже не останавливаясь, стали спускаться вниз. Надо было дойти до места, где у нас были закопаны лыжи.

Взяли немного кислорода. Люда стала меня узнавать. По пути вниз пару раз она перевернулась, и с этого момента к ней стало возвращаться сознание, она стала что-то понимать. Самостоятельно на ноги поднялась, удивилась даже. Затем Люду опять заклинило, пришлось ее снова класть на сани. Пришли к лыжам, привязались. Люда снова пришла в себя и какое-то время шла сама. Потом опять положили. В общем, такое состояние у нее было – то теряла чуть ли не полностью сознание, то приходила в себя.

Как только еще высоту сбросили, Люда уже начала смотреть по сторонам, говорить.

Прибежали уже вниз, в медпункт. Нам надо вниз немедленно добраться, а погода ухудшилась, и народу просто немерено столпилось. Все ждали самолета, а самолеты не летали. И вот каждое утро все выходили и всем лагерем топтали снег, делали площадку, чтобы самолет смог приземлиться. Я сумел пристроить Люду – там было место теплое – и кислород нашел. Люда довольно быстро стала приходить в себя, начала есть.

Прошло где-то два дня. Самолеты по-прежнему не летали. Но Люда уже ходила самостоятельно, вернулась даже к нам в палатку. Состояние у нее было не очень, мягко выражаясь, но угроза для жизни миновала.

В итоге где-то дней пять мы там еще провели, дожидаясь самолета. И вот наконец он прилетел. Мы сели в самолет, покинули ледник и прилетели вниз, в Талкитну, не веря своему счастью. И тут Люда на зеленке, уже совсем придя в себя и осознав все произошедшее, стала сильно сокрушаться: как же так случилось, что не взошла на вершину. Я ее успокаивал: «Не страшно, в другой раз сходим, главное, жива осталась».

Хорошо, что все так хорошо закончилось. Задержись мы бы там еще на сутки, все могло бы окончиться иначе…»

Тогда я не дошла до вершины.

Я много лет размышляла, почему у меня в тот раз случился такой сильный отек мозга. Впервые в жизни – на высоте, на которой я бывала уже не раз. Однако ответа так до сих пор и не нашла[35]35
  Гипоксия, то есть нехватка кислорода в организме человека, очень часто заканчивается отеком легких или мозга, от чего не застрахован ни альпинист-профи, ни новичок. Несмотря ни на какой предыдущий опыт восхождений, никто не знает, как поведет себя организм в следующий раз на высоте. Вот почему очень важно знать опасные симптомы «горняшки» и быть готовым к немедленному спуску во избежание наихудших последствий.


[Закрыть]. Но осталась у меня после этого какая-то недосказанность. Что-то не до конца сделанное. Хотя про проект «7 вершин» для себя лично я вряд ли тогда еще задумывалась.

В том же 2004 году, осенью, мы организовали экспедицию на пик Костюшко – высочайшую точку Австралийского континента высотой, правда, не исполинской – всего 2228 метров, но входящую в программу «7 вершин»[36]36
  Ввиду того, что пик Костюшко никак нельзя назвать вызовом для альпинистов и горовосходителей, многие предпочитают закрывать «7 вершин», делая восхождение на Пирамиду Карстенз, о которой я расскажу подробнее немного позже.


[Закрыть]. А поскольку мы в такую даль забрались, то решили заодно заехать в Новую Зеландию и взобраться на гору Кука (Mount Cook Aoraki, 3724 м) – высочайшую точку в новозеландских Южных Альпах. А на обратном пути, когда летели через Японию, просто грех было не посетить священную японскую гору Фудзияма (3776 м). Там мы познакомились с Сергеем Кофановым, уже достаточно известным альпинистом из Екатеринбурга, мастером спорта по альпинизму, хотя на тот момент ему было всего 26 лет. Сергей впечатлился будоражащими воображение рассказами Паши Нургалиева про наши злоключения на Денали и сам загорелся во что бы то ни стало взобраться на такую «страшную» гору.

Вспоминает Павел Нургалиев:

«Сманили меня крутые альпинисты на Маунт Кук взобраться. Именно на этой горе снимался фильм про К2. Я подумал: а почему бы и нет? Собрался и поехал.

Сергей Кофанов, с которым мы познакомились во время этой поездки, не на шутку проникся нашими рассказами об экспедиции на Денали. И мы даже договорились с ним, что, если я на Эверест соберусь, он со мной гидом пойдет.

Люда к тому времени совсем в порядок пришла. И все организационные вопросы со своей обычной легкостью и непринужденностью решала, пока крутые альпинисты в карты играли, то есть планы совместные обсуждали. Хотя, справедливости ради надо сказать, остались у нее кое-какие остаточные явления – ведь времени-то прошло совсем не так уж и много.

Но Люда – просто сверхчеловек. Она преодолела все. На Эверест потом сходила, и неоднократно. Снова она отправилась на Денали. И опять у нее не вышло во второй раз, так она и в третий раз пошла – связалась с теми же рейнджерами, которые спасали ее тогда, подружилась с ними, познакомилась с этим парнем и все же сходила. В общем, настырность у нее сильнейшая. И если она что-то задумала, так уж точно доведет дело до конца. Суметь выбраться из отека головного мозга и продолжить туристическую и альпинистскую карьеру – это, с моей точки зрения, нечто уникальное. Я бы даже сказал, спортивный феномен и удивительное чудо одновременно. Так что вот такой есть у нас представитель российского альпинизма – дважды закрывшая программу «7 вершин», организовавшая вместе с Абрамовым сильнейшую фирму, в управлении которой огромная заслуга принадлежит именно Людмиле».

Не прошло и полгода после нашей первой экспедиции, а Сергей Кофанов в 2005 году, уже будучи гидом «Альпиндустрии», собрал часть группы на Денали. Среди участников были очень известные альпинисты из Екатеринбурга, о которых до того момента я читала только в книгах: Валерий Першин, Евгений Виноградский, Алексей Болотов. Получилась большая группа, которая разделилась на две части – одной руководил Сергей Кофанов, который вместе со своей командой передвигался по классическому маршруту по западному контрфорсу (West Batress). Вторая группа, включавшая самых сильных, технически подготовленных и опытных участников, выбрала более сложный маршрут по западному гребню (West Rib) «5Б» категории сложности. Меня тогда на гору не пустили местные рейнджеры[37]37
  Американцы очень ревниво относятся к своей горе и ни за что не пускают туда коммерческие группы со своими гидами, о чем я расскажу еще более подробно. Они помнили меня по прошлой моей поездке, заподозрили во мне гида и не позволили подниматься. Остальные участники совершали восхождение как спортивные группы без гида-руководителя, что на Денали дозволено.


[Закрыть], но все участники успешно выполнили план. В той экспедиции была еще одна женщина – жена одного из участников. Чтобы не скучать в ожидании ребят, мы с ней взяли машину напрокат и совершили классное автомобильное путешествие по Аляске.

В начале 2005 года мы организовали поездку в Эквадор, на знаменитые вулканы Котопакси (5896 м) и Чимборасо (6310 м), в том же году сходили в трекинг в Перу опять же в мужской компании. Почему-то ребята из той группы хотели пройти именно трекинг. Однако уже после в голову мне закралась мысль, что как бы ни был хорош и красив трекинг, это все же прогулка без цели – ведь вершины нет. И те ребята, как ни странно, мою мысль потом реализовали. Некоторые из них серьезно занялись альпинизмом: двое из них – Илья Слуцкий и Андрей Будник – сходили на Ама-Даблам в Непале, кто-то поднялся на пик Ленина на Памире. Хотя каждому свое: в конце концов, и трекинг может быть таким, что не уступит по тяжести и самому восхождению на вершину.