Текст книги "Тусовки 6 «Б»"

33. Взрослые разговоры

Они собрались все в той же маленькой комнате, чтобы вести разговоры о жизни. Ничего нет интереснее таких разговоров, особенно если они о любви. И девчонки шестого «Б» сидели в уголке на матах.

Сильная сказала:

– Главное в семейной жизни – выдержка и терпение. Иначе все развалится.

Мы ждем от отношений вроде бы немногого: чтобы близкий человек нас понимал, чтобы нам сочувствовал, чтобы он был без вредных привычек. И так далее. Но мы забываем побеспокоиться об очень важном: не устал ли он от нас? Не слишком ли часто мы его пилим? Создаем напряженную обстановку. Да, семейная жизнь – нелегкая работа. И мы постепенно становимся невыносимыми. И от нас спасаются, иной раз бессознательно.

– Но мы себя самих никогда не виним, – поддержала Сиреневая.

– Ты, Сиреневая, самая терпеливая и уступчивая из нас, – тихо сказала Синеглазка, – я бы хотела быть такой, но мне не дано. Вот и живу одна, поругаться не с кем, – она горько усмехнулась.

– Главное, помнить: в семейном конфликте виноваты всегда двое. Я этого раньше не понимала, была требовательной. И что? Одиночество…

– А будешь брать вину на себя, – парировала редакторша, – муж окончательно распустится. На голову сядет. Надо держать его в руках.

– Держи, да не вырони, – съязвила Кассирша. Она всегда сердится на редакторшу: образованная, книги читает, а ума маловато. И муж бегает за каждой юбкой.

– А Салат вернулся, – вырвалось у Лидки. – Хоть и пропадал долго, а вернулся ко мне. Это главное.

– С выводами не спеши, – отмахнулась от Лидки Сиреневая, – ваши проблемы – детские.

– А вот и нет, – не стерпела Агата, – измена, она всегда измена. Предателей ненавижу. И ревность – тяжелое чувство.

– Тогда бросай его!

– Не дождешься, – Агата показала Лидке фигу.

– Девчонки! Не ссориться! – Сильная постучала по столу ключом, совсем как математичка или Курица.

– Давайте приведем примеры из жизни, – предложила Сиреневая. – Например, разговор из нашего дома. Хотите?

– Конечно. В твоей жизни примеры всегда классные, – сказала Кассирша.

– Тогда слушайте. Утро, пьем кофе, мой Рассеянный спрашивает: «В каком свитере ты посоветуешь мне идти?» – «Смотря куда пойдешь», – отвечаю без всякой задней мысли.

«Как – куда? На работу, в офис». – «Тогда надевай серый, он к серому костюму идет и к твоим серым честным глазам», – добавляю опять же без подвоха. Тут ему бы и закрыть тему, как говорят наши милые девчонки. Но он рассеянный, он брякает: «Но после работы я иду в один дом, меня пригласили, – тут он спохватывается, – серый свитер не нарядный, а мне хочется быть элегантным. Ведь в гости иду к коллеге. Такой хороший мужик». – «Как зовут коллегу?» – простодушно спрашиваю я. «Нонна», – мой Рассеянный проговорился и сам удивленно на меня уставился. Лицо такое, как будто он хочет спросить: «Кто тут сейчас лишнее ляпнул?» Я стала смеяться, а он похлопал глазами и говорит: «Ну то есть Степан Иванович, заместитель главного бухгалтера».

Бывшие обиженные хохотали долго. Они жалели Сиреневую и восхищались ее выдержкой и снисходительностью.

– У вас, Сиреневая, тонкое чувство юмора, – заметила Оля.

– Если бы не чувство юмора, давно бы его выставила за дверь с чемоданом и ноутбуком. Но – не могу.

– Теперь мой диалог из прошлой семейной жизни, – Сильная редко вспоминает прошедшие неприятности. Но сегодня у нее такое настроение – хочется поделиться. – Муж пришел домой, говорит невнятно: «Добрыйвечер», в одно слово. Это первый признак: он пьян. «Где ты был?» – спрашиваю я, а саму трясет от обиды, от презрения. «В парикмахерской. С другом зашли, а что? Нельзя с другом зайти посидеть? Ну задержался, ну не позвонил. Какоеимеетзначение?» Опять в одно слово. Грохаю тарелку об пол, ухожу в свою комнату. Так закончилась одна из тысяч подобных бесед. Да, я была не на высоте. Но высота, наверное, у каждого своя, предел достигнешь, а выше нельзя.

– Просто ты его не любила, – сказала кассирша по прозвищу Кассирша. – Не ценила.

– Я себя слишком высоко ценила, – с грустью добавила Сильная.

Они помолчали, каждая, услышав историю Сильной, почему-то подумала о себе. У всех проблемы.

– Можно я расскажу? – вдруг предложила Агата. – У нас тоже бывают интересные разговоры.

– Расскажи, – закивали все.

Только редакторша проворчала:

– Детский лепет и дома надоедает.

Агата не обратила внимания на это занудство и начала рассказывать:

– Встретились в классе. У меня новая юбочка, зеленая, под цвет глаз. Он глянул и спросил: «Чего вырядилась?» Я поняла, что юбочка ему понравилась. Тут подошел Гриша и дал мне тетрадь по математике, я хотела домашнее задание списать. Леха зарычал: «Совсем отупела, не может взять тетрадку у соседа». Он скинул тетрадь на пол и толкнул меня в бок локтем. Локоть острый, больно. Обозвал «Агатой легкого поведения». Я была рада: ревность, высокая любовь и прекрасное хамство. И весь день было прекрасное настроение.

Все смеялись над этим рассказом о большой любви. Но Агата добавила грустно:

– А теперь он толкает и оскорбляет другую девочку, недавно запустил в нее здоровой ледышкой.

– Значит, тоже налево ходит, – посочувствовала Синеглазка.

– Вернется, – успокоила Сиреневая.

– Забавно и трогательно, а чувства-то настоящие, – подвела итог Сильная.

34. Кафе «Тройка»

Лидка Князева и Салат сидели в кафе «Тройка» за столиком у окна. В кафе много народу, почти все столики заняты.

– Троечники, – тихо сказала Лидка.

– Ты, Лида, остроумная, – засмеялся Салат, хотя слышал эту шутку раз сто или даже сто пятьдесят.

– Я тоже так считаю. А наши девчонки говорят, что у меня нет чувства юмора. У меня очень даже есть чувство юмора. И чувство ехидства. И чувство прикола. Хочешь, расскажу анекдот?

– Расскажи, Лида.

Она молча зашевелила губами, наморщила лоб и, наконец, проговорила:

– Смешной анекдот, – засмеялась, – но я его не весь помню.

– Ладно, расскажешь в другой раз. А сейчас закажем что-нибудь вкусное. Выбирай, Лида. – Он протянул ей карту с названиями разных блюд.

Лидка читала вслух:

– Салат «Нежный шепот». Салат «Дикая фантазия». Салат «Горькие слезы». – Лидка спросила: – А почему он называется «Горькие слезы»? Для прикола?

– В нем перец, горчица и лук. Можно заплакать, но вообще – шутка. А еще есть салат «Чувство юмора».

– И что в нем смешного?

– В него кладут белое мясо, черные сухарики, соленые грибы, сладкий перец, зерна кукурузы, вареные яйца. И обязательно что-нибудь неожиданное. Крошки шоколада. Или апельсинные дольки. А иногда – немного варенья из черной смородины.

– Вкусно? Ты пробовал?

– Конечно. Я его сам придумал. Пока делаешь новое блюдо, сам толком не знаешь, каким оно получится. Этот салат нравится веселым людям с фантазией.

На маленькой сцене в это время танцевали две девушки. Музыка играла негромко, девушки, светленькая и черненькая, весело кружились и подпрыгивали.

– Это Валя и Настя, – сообщил Салат и зааплодировал.

Лидка надулась:

– Выпендриваются. Так танцевать может любая девчонка.

– Что ты выбираешь? – попытался отвлечь хмурую Лидку Салат.

– «Чувство юмора», – Лидка легко отвлеклась. Ей всегда хочется быть в центре внимания, – а пить я люблю апельсиновый сок из высокого стакана. Можно мы это попросим? И соломинки.

Они с удовольствием съели необыкновенный салат. Сидели, не спеша потягивали сок.

И тут Лидка вдруг сказала:

– В доме плясуна вся семья плясать должна.

Она сказала это громко, вокруг засмеялись и захлопали, под эти аплодисменты почти все «троечники» стали танцевать. Места было мало, но современные танцы и не требуют огромного зала. Главное – попрыгать и оттянуться.

– Приличный отдых молодежи! – потирал руки директор Туфелькин, он не усидел в своем кабинете и тоже пустился в пляс.

– Зажигай! – крикнул поваренок Коля, выглянув из кухни.

Лидка и Салат тоже пошли танцевать и веселились от души. Потом вернулись за столик.

Лидке показалось, что «троечники» поглядывают на нее. Возможно, они ждали от Лидки еще какого-нибудь стишка. И она объявила:

– Верить всем – хуже нет, а никому – себе во вред!

Все стали аплодировать, девушка за соседним столиком сказала:

– Слышишь, Витя, умные слова? Надо хоть иногда быть доверчивым, а ты мне не доверяешь. Не ходила я вчера с Павликом на дискотеку! Мне Павлик вообще не нравится! Я дома была весь вечер! Никакой дискотеки даже в мыслях не держала! Надо доверять людям.

– Всем? – спросил недоверчивый Витя.

– Всем – как хочешь, – засмеялась девчонка, – а мне – обязательно! – Тебя как зовут? – обратилась она к Лидке.

– Лида.

– А я Лариса.

– Лариса – будешь актриса! – Лидка не задумывалась, смешные поговорки сами вылетали.

– Лида! Приколистка! Выдай еще какой-нибудь стих улетный!

– Это у Лиды запросто, – похвастал Салат, – она их все наизусть помнит! Не голова, а супермаркет!

Лидка зачем-то сунула голову под столик, потом выпрямилась и прокричала на весь зал:

– Девушка и парень хороши в паре! А по-одному – не нужны никому!

Лидка продолжала азартно выкрикивать изречения, не все они умные, зато их было много:

– Кто утром заспится – тому весь день торопиться! Я и без грима неотразима! При выборе невесты советчики неуместны!

Как много таких поговорок знала Лидка. Как будто доставала их горстями из большого мешка.

– Слабые ноги крепнут в дороге! Слова хороши, когда от души! Где много яства, там много лекарства!

– Лида! – снова окликнула Лариса из-за соседнего столика новоиспеченного тамаду. – Как ты их запоминаешь? Сколько знаешь поговорок? Сто? Двести?

– Тысячу восемьсот три, – гордо сказал Салат.

– Если бы у меня была такая память, – вздохнула Лариса, – я бы не была «троечницей». Я была бы умницей-отличницей. Лида, а ты учишься на одни пятерки? Наверное, побеждаешь в разных олимпиадах?

Лидка не очень умная, это правда. Но в присутствии Салата она умнеет. Сейчас она поумнела и сказала:

– Главный победитель разных конкурсов – вот он! – и показала пальцем на Салата.

Он скромно отмахнулся, но подошли к столику его коллеги – шеф-повар и Семен-юниор. Они, перекрывая шум, запели:

 
Уважаемый Салат,
Мы сердечно рады —
Ты теперь лауреат
Конкурса салатов.
 
 
Мы болели за тебя
Сердцем и душою.
Поздравляем мы тебя
С победою большою!
 
 
Победил ты весь Париж,
Но по скромности молчишь.
 

Все встали и зааплодировали, кто-то закричал: «Браво, Салат!»

Потом официанты принесли всем фирменный салат, победивший на конкурсе в Париже. Посетители ели, хвалили и радовались.

– А как называется этот фирменный салат? – спрашивал недоверчивый парень, друг Ларисы. – У фирменных блюд есть названия, ведь правда?

– Давайте прямо сейчас объявим конкурс на лучшее название салата, – сказал Салат. – Предлагайте свои варианты.

– «Привет» – красиво!

– Лучше «Вечерняя прохлада»!

– «Париж»!

Тут сам Салат предложил:

– Можно «Тройка», так называется наше любимое кафе.

– И наша любимая отметка, – сострил кто-то.

– «Лида», – сказала Лидка Князева.

И все поняли: это название самое подходящее – «Лида».

– Классное название, – Салат погладил Лидку по голове, – умная головушка. Лучше всех придумала.

– А сколько стихов знает!

– Дурацких и не очень!

– Зато наизусть! – всех перекричал Салат. – Лида, встань, покажись публике. На конкурсах победитель всегда так делает.

Лидка была счастлива. Все внимание – на нее! Звездный час! И она – звезда! Жалко, не видит Надя-Сфинкс. Сразу бы поняла Надька, кто такая Лида Князева. Победительница. Ее именем называется лучший салат.

Лидка поднялась со своего места, и тут раздался грохот. Это упали глянцевые журналы, которые лежали у нее на коленях.

– Подглядывала, – сразу догадалась Лариса, – а не сама сочиняла!

– «Троечница» и есть «троечница»! – кричали девчонки. Они завидовали Лидке: обычная Лидка, почему она звезда? Не такая уж она звезда.

– Пусть салат называется «Тройка»! – кричали они.

Но тут Салат как стукнет кулаком по столу:

– Кто автор салата? Вы или я?

– Ну ты, – неохотно согласились девчонки.

– Я – автор. Я его сам придумал! И название выбираю я: он называется «Лида». Ура!

И все девчонки, а за ними и мальчишки закричали «ура!».

Потом Салат помог Лидке собрать ее драгоценные журналы, и они пошли на Лунный бульвар. В кафе хорошо, но не сидеть же в нем до бесконечности.

35. Что нужно для счастья

Лидка получила двойку по математике. Клизма поставила отметку в журнал и попросила:

– Дай, пожалуйста, дневник.

– Дома забыла, – автоматически ответила Лидка.

– А голову ты, Лида Князева, не забыла? – задала любимый учительский вопрос математичка Клизма. Далее по сценарию: – О чем ты только думаешь?..

На этот вопрос не обязательно отвечать, Лидка и не стала. Вытащила из сумки глянцевый журнал «Фишка» и уставилась на обложку: блондинка, волосы развеваются и сразу видно – дорогая прическа из элитного салона. А глаза у блондинки синие-синие. Линзы, конечно – Лидку Князеву не проведешь.

– Лида, убери журнал, займись математикой. – Клизма сегодня строгая. – Вторая двойка! О чем ты только думаешь?

– Она думает о вечной любви, – вредным голоском сказала Надя-Сфинкс.

– А ты, ехидная Сфинкс, разве не думаешь о любви? – защищалась Лидка.

– Ты не любишь Лиду Князеву? – вдруг спросила у Нади Клизма.

– Иногда не люблю, – задумчиво ответила Надя-Сфинкс, – а иногда ненавижу.

Класс всегда рад отвлечься от математики и повеселиться:

– Девчонки зациклились на любви! – выкрикнул Барбосов.

– Мальчишек как будто любовь не интересует, это они притворяются непробиваемыми, а сами все влюблены. Некоторые даже в двух девчонок сразу. И не целься в меня кроссовкой, Леха! – крикнула Оля.

Надя-Сфинкс не отставала от Лидки:

– Главная мечта Князевой – вечная любовь. Она носилась по Лунному бульвару, искала любовь и строила глазки всем мальчишкам. Теперь нашла Салата, попался Салатик! Князева вцепилась в него мертвой хваткой, она всем говорит, что он будет любить ее вечно.

– А бывает на свете вечная любовь? – почти серьезно спросила Агата.

– Нет, не бывает, – авторитетно заявил Гриша, – проследи по литературным произведениям. Все всех любят, а потом эта любовь куда-то девается.

– Вечная любовь – мечта глупой барышни, – усмехнулся Сережа и получил от Варвары кулаком по спине. Удар получился приличным, все заметили и засмеялись.

– У каждого есть мечта. А у меня мечта – поесть, – признался Сергей, – мама повелась на всякие диеты, и меня кормит одними йогуртами, терпеть их не могу. Я голодный, дайте хоть хлебушка кусочек. Мама отказалась от мучного и сладкого. А еще отменила мясо во всех видах!

– Прикол!

– Ни печенья, ни конфетки!

– Ни сосиски, ни котлетки!

– И пряничка нельзя!

– Вот, Сережа, съешь вафлю, – угостила его Варвара. – Сережина мама прибавила пять кило, а несчастный сын должен голодать! Вечный родительский эгоизм!

– Мама считает, что с детства надо есть совсем мало и только правильную еду. Йогурт! Бр-р! – Сережа изобразил отвращение.

В беседу вступила Клизма:

– Вы все критикуете взрослых – родителей, учителей. А сами вы такие замечательные! Но ведь каждый из вас далек от совершенства. – Математичка сказала правду. Агата с интересом разглядывала ее. Вовсе не такая уж непреклонная их Клизма. Вот втянулась в разговор и сама не заметила, как легко отвлеклась от математики. – А мечтать о любви так естественно! Смеяться над этим глупо. – Клизма зарделась, ее неподкупный взгляд стал мягким и немного глупым.

Агата не поверила своим глазам: Клизма на себя не похожа. Какой мечтательной и беззащитной выглядела она в эти минуты. Она машинально вертела в руке кусок мела и ничего не писала на доске. Оля тоже наблюдательная, она спросила:

– А у вас была великая любовь? Извините за прямой вопрос, но здесь все – свои. Вы наш классный руководитель. Мы – ваши ученики. Вы про нас все знаете. Или вам так кажется. А мы про вас – не все. Расскажете?

«Смело!» – с одобрением подумала Агата и стала с интересом ждать, как выкрутится Клизма.

Учительница пыталась сделать непроницаемое лицо, но глаза ее выдавали, в них была растерянность.

Клизму спас звонок. Школьные звонки часто выручают тех, кто попал в затруднительное положение.

– Отложим разговор до другого раза, – пробормотала она и, быстро собрав со стола тетради и книги, вышла из класса.

36. Главные роли

Пятиклассница Фекла завизжала на всю школу. От радости, но притворилась, что от страха:

– Там лягушка! Здоровая! С меня! Боюсь! Трясусь! Ой, мама! – И понеслась вниз по лестнице, хотя на урок надо было наверх.

За Феклой бежал ее друг и одноклассник Беленький. Он кричал:

– Фекла! Не бойся! Я тебя спасу!

Беленький небольшой и не сильный, как он спасет?

За Беленьким летел его одноклассник и враг Мишка. Вражда серьезная: Мишка обожает Феклу еще с детского сада, а Беленький – подговаривает ее убежать в Тунис. Это далекая страна в Африке.

Про лягушку Фекла, скорее всего, выдумала. Просто так, для шума и заварухи, которые так любит пятиклассница Фекла. Она остановилась посреди вестибюля. Посмотрела на Мишку ясными блестящими серыми глазами и улыбнулась. Мишка залюбовался: улыбка сияет, ямочки на румяных щеках. Она сказала:

– Мишка, только не надо драки. За что же его лупить?

– Пусть только попробует подраться! – завопил Беленький, но спохватился и замолчал – умные люди всегда знают меру.

Мишка все равно считал, что Беленькому надо врезать, и врезал бы. Но появился самый умный в шестом «Б» Гриша. На голове у самого умного была корона.

– Корона! – ахнула Фекла. – Дай померить! А?

– После спектакля! – обещал Гриша и убежал наверх, в зал, откуда слышалась музыка.

– А нас пустят? – вдогонку крикнула Фекла. Она так хотела попасть на спектакль.

– Прорвитесь! – крикнул на прощанье самый умный.

Фекла и ее приятели кинулись в зал.

На сцене был занавес, на нем огромный месяц, сохранившийся от «Красной Шапочки». По залу пробежала Оля в голубом плаще, а потом Варвара в красном сарафане.

– Пятый класс! Уйдите по-хорошему! – крикнула Лидка Князева.

– Почему? – жалобно спросила Фекла.

– Спектакль еще не начался! Нельзя смотреть на артистов заранее! Из-за этого вам будет потом неинтересно!

– Мне и сейчас неинтересно, – фыркнул Мишка и встал поближе к сцене.

Фекла опять закричала:

– Вон она! Лягушка! Огромная! Боюсь!

Но никто не обратил на это внимания.

Прозвенел звонок, зал мгновенно заполнился и спектакль начался.

Зрители смотрели стоя. Без стульев вмещается гораздо больше народу.

Перед занавесом появился красавец в золотой жилетке, на голове – золотая корона. У него была рогатка, лакированная, красная, и очень большая.

– Леха! – выдохнул зал.

– Не Леха, а Царевич, – ответил Леха, – неужели не видите? Буду искать себе невесту.

Тут появился самый умный Гриша, тоже в короне:

– Я Царь, отец вот этого. – Царь ткнул пальцем в Царевича. – У меня три сына, пора их замуж выдавать. Тьфу, ошибся – женить. Те два нашли себе подходящих невест в соседних царствах. А этот все никак не влюбится. Царь опять ткнул пальцем в Леху.

Все стали хохотать:

– Никак не влюбится!

– Ты чего, Царь, вообще?

– Леха всегда влюблен!

– Иногда в трех девочек сразу!

– Иногда – в четырех!

– Вся школа знает!

– Тили-тили тесто! Жених и невеста! – пищали пятиклассники противными голосами, какими и полагается петь эту песню.

Старшеклассники шикали:

– Тише! Тише! – И этим только добавляли шума.

Первоклассник Кирилл кричал:

– Мне тоже купят красную рогатку!

Первоклассница Кристина возмущалась:

– Не шумите! Не мешайте смотреть про любовь!

Гувернантка Бомбина тоже пришла на спектакль, но и здесь продолжала воспитывать детей:

– Кирилл! Кристина! Ведите себя прилично!

В зале был и Артем, а в сумке – крыса Гертруда.

– Гертруда! Не пугайся! Это не ураган и не обвал – просто спектакль!

В зале была писательница. Она как раз закончила свою новую повесть «Тусовки 6 „Б“».

– Этот спектакль мне очень нравится! – не отставала писательница. Сегодня полагалось кричать, тихих слов никто не слышал. – Люблю всякую отсебятину!

– Которую называют красивым словом «импровизация», – добавила крыса из сумки.

Крик стоял страшный.

Но вот режиссер Вадимыч появился на сцене и очень тихо что-то сказал. Всем стало интересно, что же такое он сказал? Поэтому все замолчали. А Вадимыч ничего не стал повторять, подмигнул зрителям и ушел за кулисы.

В это время заиграла музыка, на сцене появилась Лягушка. Зеленый костюмчик, зеленая шапочка, нарисованный рот до ушей. Она сидела среди зеленой травы. Пищал комар. Лягушка пела песенку:

 
У лягушки тяжелая жизнь —
Ни дружка, ни подружки.
Только тихо шуршат камыши,
За спиною лягушки.
 
 
На болото никто не придет,
Не подарит мне розы.
Только тихий комарик поет,
И летают стрекозы.
 

Все стали дружно аплодировать в такт песенке. «Хлоп! – Хлоп-Хлоп!» – раздавалось на всю школу. Фекла крикнула:

– Агата! Я тебя узнала!

– Я не Агата, – сказала Агата, – я Царевна-лягушка, спроси у кого хочешь.

– Значит, твоя роль главнее всех?

– Конечно, – ответила Лягушка.

Все в зале и на сцене знали сказку «Царевна-лягушка». Там все было не так.

Но импровизация понравилась больше.

Вадимыч никого не поправлял – он же сам настаивал на творческом подходе.

На сцену выскочила еще одна лягушка. Зеленые брючки, зеленая маечка, зеленая шапочка и рот до ушей.

– Царевна-лягушка – я! У меня главная роль! И песню спою я! – Оля вытащила из болота гитару и запела:

 
Зеленой лягушке снятся сны,
Веселые мушки очень вкусны.
Я песенку знаю, Ее исполняю,
Не дожидаясь весны.
 

Они так и пели по очереди: Агата – свою песенку, а Оля – свою. Агата танцевала и кружилась. Оля тоже танцевала и кружилась.

А недалеко от болота стоял Царевич Леха.

– Сейчас стрельну, вдруг повезет?

Он стрельнул из красной рогатки и крикнул:

 
Из лука тугого стрелу посылаю!
Куда попаду, Там невесту найду.
 
 
Со звоном и свистом летела стрела,
Царевну-красавицу сразу нашла.
 

Стрелой он называл обычный камешек, такими стреляют из рогатки. Разве камень похож на стрелу? Нет, конечно. Никакой стрелы из рогатки не пустишь. Но театр есть театр. В нем все условно.

Итак, Царевич пустил камешек, а Лягушка-Агата поймала не камешек, а золотую стрелу.

– Стрела! – Очень громко крикнула она, чтобы услышали даже те, кто стоял в последних рядах: вдруг им не все видно? Ведь именно стрела решала судьбу Лягушки. И Царевича тоже. Вот почему Агата так громко сообщила: – Стрела! Золотая! Моя!

И зал аплодировал и кричал:

– Выбрал, наконец!

– Жених и невеста!

– С вами все ясно!

Агата протянула руки к Царевичу – она его тоже, значит, выбрала.

А Лягушка-Оля вовсе не грустила. Она прыгала по зеленым кочкам, сделанным из зимних шапок и пушистых шарфиков, и пела:

 
Золотая стрела
Меня не нашла,
Мимо пролетела.
 
 
Царевной не стала,
Но я не рыдала,
Завидовать не буду,
Царевича забуду.
Тем более, я красавица,
И мне Царевич не нравится.
 

Зал хлопал, топал и даже свистел. Оля ускакала за кулисы. Агата со своей драгоценной стрелой стояла на сцене и что-то говорила тихо-тихо, совсем неслышно. Наконец зал замолчал – интересно было послушать, что сказала Лягушка. Тем более, Царевна. Почти.

Но Агата – большой специалист по неожиданностям. Она не повторила своих слов. К тому же слова были не из пьесы, она прошептала: «Да замолчите вы! Подумаешь, Оля! Я же намного лучше!»

А Царевич? Он не стал долго собираться – обул огромные болотные сапоги сорок восьмого размера и побрел по кочкам. С песней, разумеется:

 
Я долго искал невесту,
Но мне досталась лягушка.
У братьев девицы добротные,
Моя же зеленая болотная.
 
 
Но веселая, милая.
Очень мне нравится.
Верю, что скоро
Станет красавицей.
 

Тут вдруг стали происходить всякие сказочные чудеса. На сцене появился дворец с колоннами, с фонтанами и павлинами. Все это было нарисовано художниками из десятого класса еще в прошлом году к спектаклю «Золушка». Бережливый Вадимыч сохранил декорации – дворец, звезды и разные другие театральные атрибуты. Все пригодится – мало ли, какие спектакли впереди? Школьная жизнь полна неожиданностей.

Лягушка мгновенно превратилась в красавицу – стала стройной хорошенькой девицей, перестала прыгать по болоту и теперь танцевала с Царевичем. И пришли на этот бал другие герои пьесы, созданные творческим воображением шестого «Б». Сразу три Лягушки – Оля, Варвара и Василиса прекрасная. Царь перестал быть важным. Комары – вредными. Мухи – назойливыми. В пеструю компанию затесалась Муха-Цокотуха со своим самоваром. И Колобок-румяный бок оказался здесь. Золотая рыбка, нежная и легкая, тоже кружилась на сцене, почти не касаясь туфельками пола. Это, конечно, была Анюта балетная. Актеры кувыркались по сцене, визжали, мяукали, лаяли и опять мяукали.

– Они не из этой сказки! – веселились зрители.

– Ну и что? – отвечали со сцены.

– Разве вам не весело?

– Нам весело! – отвечал зал.

– Это импровизация нашего шестого «Б»!

Фекла не выдержала, подбежала к сцене, протиснулась на самую середину и давай кружиться и визжать, и хватать за хвост Крокодила – Барбосова. Дюймовочка Надя-Сфинкс, весь спектакль терпеливо сидевшая в тюльпане, как и полагается Дюймовочке, увидев это, выскочила из цветка и оттолкнула Феклу:

– Не трогай Крокодила! Проглотит, и правильно сделает!

Барбосов расхохотался и стал танцевать с Надей-Сфинксом. Его зеленый хвост, сшитый из старой занавески, волочился по полу, но это никому не мешало.

Все зрители и артисты давно уже танцевали. Кто-то спрыгнул со сцены в зал. Кто-то наоборот – влез из зала на сцену. Веселая заваруха. Мелькал в толпе хвостик Юлия Цезаревича. Салат танцевал с Лидкой Князевой.

– Лида, ты прекрасно сыграла главную роль, – сказал он серьезно.

И она кивнула, хотя роль Мухи была второстепенной.

Вадимыч пригласил на танец завуча Оксану, она сияла и казалась красивой.

«Может быть, любая женщина становится красивой, когда к ней хорошо относятся? Вполне возможно. Ведь даже Лягушка стала красавицей от хорошего отношения Царевича», – так думал режиссер Вадимыч. Он тихо говорил Оксане в самое ухо:

– Оксана Тарасовна, прошу вас, выпишите деньги на новую луну, на грозовые тучи и обязательно – на радугу. Без этого никак нельзя поставить следующий спектакль. Красивое небо – основа атмосферы. Как в природе, так и в театре.

– Хорошо, вы получите деньги на луну и на все остальное. Но это в последний раз. Школа не салон красоты и не шоу-бизнес. Они богатые, а у нас скромный бюджет, вы разоряете школу, Вадим Вадимович! – и кокетливо смеялась.

– Вы красивая и добрая, – проворковал режиссер и поцеловал завучу руку.

Директриса Мария Михайловна, по прозвищу Маргошка, поднялась на сцену, и все мгновенно поняли, о чем пойдет речь. Зал дружно завыл:

– У-у-у!

– Еще совсем рано!

– Не потанцевали почти!

Маргошка очень строгая, но не злая. Она сказала:

– Последний танец! И не ныть!

Ах, последний танец школьного праздника! Самый главный, самый долгий, самый короткий.

Агата спросила:

– Леха! А если бы ты попал в меня камнем? Мог ведь покалечить.

– Не-а! Стрелой опаснее!

Они танцевали. Агата танцует хорошо, а Леха недавно научился. Но он скачет от души, азартно машет руками. Корона съехала набок, он снял ее и надел Агате на голову:

– Ты царевна!

– Конечно!

Она смеется, зубы белые, ровненькие, глаза блестят. Но Леха добавил:

– И все равно ты лягушка.

Она замахнулась сумочкой, но он увернулся. Прикол? Конечно. Но все вместе это было тонким объяснением в любви.

Весь зал прыгал и кружился, всем было хорошо в этот вечер.

На прощание Вадимыч и артистка Нина вручили каждому участнику спектакля по коробочке «Клюквы в сахаре».

– Привет от жителей болота, – улыбался Вадимыч, – вы молодцы, шестой «Б»!

Они гуляли на Лунном бульваре.

– Мои любимые конфеты! – сказала Агата.

– Клюква же растет на болоте, – догадалась Оля и раскрыла коробку.

Барбосов отдал свою Наде-Сфинксу:

– Сладкого не люблю.

– Они кисленькие, Барбосик! – Надя-Сфинкс убрала конфеты в карман курточки.

– Оля, ты играла лучше всех, – сказала крыса Гертруда. И сразу же получила несколько клюковок в сахаре.

– Лучше всех играла я, – Агата поправила корону, надетую на белую шапочку.

– Лучше всех играла я! – Анюта балетная покружилась под фонарем. Так красиво кружиться не умеет никто. – У нас в балете и то не все могут сравниться со мной.

На дорожке появился рассеянный Валентин-Константин. Он уронил сумку в урну и наступил на какую-то коробку.

– Валечка-Костечка! – обрадовалась Анюта. – Почему ты не приходил? Был такой спектакль!

– Про лягушку!

– И другую лягушку!

– И третью лягушку!

– Про золотую рыбку. Она плыла над сценой! Главная роль – рыбка!

– Главная роль – царь! – самый умный Гриша показал кулак остальным.

– Главная роль – царевич, – Леха тоже готов к борьбе, вольной или невольной.

Они хотели подраться-потолкаться. Но Валентин-Константин сказал:

– Я шел на спектакль, вошел в вашу школу, но опрокинул пальму в вестибюле. И тогда ваша гардеробщица меня выгнала.

Все расхохотались:

– Пальму!

– Кувырнул!

– Такую здоровую!

Он печально опустил голову:

– Пальма здоровая, кадка огромная. Но как-то все упало. С большим грохотом. Ничего смешного, я расстроился.

– Как же маленькая Вера Ивановна тебя, такого большого, выгнала?

– Шваброй. И еще криками: «Милиция!», «Завуч!», «Директор!». Она маленькая, но громкая.

– Не расстраивайся, Валентин-Константин, вот тебе конфеты. – Анюта протянула ему коробочку.

Варвара спросила:

– А почему нет Профессора?

– Я видела его в зале, он громко аплодировал.

– А потом исчез.

В это время на дорожке появились двое. Профессор вел за руку девочку. Они шли не спеша, молчали. Так молчат те, кому есть что сказать.

– Юна! – окликнул Леха.

– Я Галя. Но имя Юна мне тоже нравится.

– Жаль, что ты не видела нашу «Царевну-лягушку», – сказала Оля.

– Я видела. Мне понравилось.

– Просто Галя, то есть Юна, стояла в уголке, – засмеялся Профессор.

– Она всегда тихая, – сказала Лидка, – скромненько стоит и смотрит. И все видит.

– Лида, чем ты недовольна? – спросила Надя с подковыркой.

А Лидка ответила честно:

– Салат ушел в свое кафе «Тройка» сразу после спектакля. Ему работать, делать салаты. А мне нравится, когда он со мной.

– Князева! А ты выйди за него замуж! – не унималась Надя-Сфинкс.

– Лет через шесть, – уверенно ответила Лидка, и Надя отстала.

– А мы с Профессором помирились, – вдруг объявила молчаливая Юна, то есть Галя.

– Из-за чего поругались? – деловито спросила Оля. – Ревность?

– В общем, да. Он стал бегать за другой девочкой, – Юна взглянула на Агату. – Но потом перестал делать свои зигзаги.

– Никаких зигзагов не было, – забубнил Профессор, – просто мне показалось, что Юна слишком редко появляется и слишком часто исчезает. А мне хотелось погадать по книге, чтобы была определенность. А она исчезала постоянно.

– Книга исчезала? – Агата валяла дурака.

– Юна исчезала, – серьезно ответил Юлий Цезаревич и вдруг улыбнулся во весь рот: – Все в порядке, мы помирились. – И он снова взял Юну за руку.