Текст книги "Политическая экономия войны и мира"

О покрытии военных расходов и военных займах[30]30
  [Лекция, прочитанная на немецком в Вене летом 1918 г. Опубликовано в виде брошюры по расшифровке стенограммы, неотредактированной автором: Mises L. von. Uber Kriegskostendeckung und Kriegsanleihen. Wien: Phoebus, 1918. Heft № 2. S. 3—14. Пер. с нем. И. П. Шматова. При подготовке русского издания использованы комментарии Р. Эбелинга к английскому переводу статьи в сб.: Selected Writings of Ludwig von Mises. Vol. 1: Monetary and Economic Policy Problems Before, During, and After the Great War / ed. by R. M. Ebeling. Indianapolis: Liberty Fund, 2012. P. 216–226. – Прим. ред.]


[Закрыть]

Успех на войне зависит не только от численности и мужества бойцов и от таланта полководца. Не менее важно оснащение войска специальными вспомогательными средствами ведения войны – оружием и всевозможным войсковым имуществом. Поэтому к задачам, которые встают перед руководителями, относятся не только комплектование, боевая подготовка и надлежащее использование армии, но и ее обеспечение всеми специальными вспомогательными средствами, требующимися для ведения войны. Необходимость такого рода мер стала особенно очевидной в этой войне. Наши враги ведут ее как войну на истощение. Они перекрыли пути снабжения нашей экономики и экономики наших союзников импортным сырьем и промышленными изделиями, вынудив нас производить внутри страны все специальные вспомогательные средства ведения войны и все необходимое для снабжения населения в военное время без привлечения сторонней помощи [31]31
  [Вскоре после начала Первой мировой войны летом 1914 г. Великобритания установила морскую блокаду портов Германской империи в Северном море, пытаясь помешать импорту военных материалов и продовольствия для военного и гражданского населения Германии и ее союзников, включая Австро-Венгрию. Блокада была расширена с целью прекращения поставок от нейтральных стран в порты Австро-Венгрии на Адриатическом побережье, особенно после вступления в войну Италии на стороне Великобритании и Франции. Чем дольше продолжалась война, тем сильнее из-за блокады гражданское население Германии и Австро-Венгрии страдало от дефицита продовольствия и других товаров первой необходимости, что к концу войны породило проблему недоедания и голода. Блокада была снята только летом 1919 г., когда Германия подписала Версальский договор, т. е. спустя более чем полгода после окончания военных действий и подписания перемирия 11 ноября 1918 г. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть].

До сегодняшнего дня нам удавалось справляться с этой задачей. Все то, что требуется для ведения войны, – оружие и боеприпасы, одежда и амуниция для солдат, продовольствие для армии и всего населения, мы сумели произвести внутри страны. Наше народное хозяйство показало, что оно достаточно сильно, чтобы нести тяготы четырехлетней войны на море, на суше и в воздухе в Европе и Азии. Наш народ не только выставил войско, которое, истекая кровью, сражалось на фронте, но и произвел все товары, которые необходимы на войне.

Австрийский полководец граф Монтекукколи, победитель в битве при Сент-Готарде на Рабе[32]32
  [Битва при Сентготтхарде — сражение, произошедшее 1 августа 1664 г. между войсками Габсбургской монархии, прочих земель Священной Римской империи, Франции и ряда более мелких государств Европы, с одной стороны, и Османской империи с другой стороны. Битва закончилась полной победой христианской армии и стала ключевым моментом австро-турецкой войны 1663–1664 гг. – Прим. ред.]


[Закрыть], произнес слова, впоследствии многократно цитировавшиеся, о том, что для ведения войны требуются три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. Как и все подобные высказывания, оно наряду с парадоксальным преувеличением содержит рациональное зерно. Однако истина в том, что для исхода военной кампании важнейшее значение также имеют специальные вспомогательные средства ведения войны. Рассматривая этот вопрос с экономической точки зрения, следует признать, что не деньги, а специальные вспомогательные средства выступают здесь определяющим фактором; при этом деньги, как, впрочем, всегда в экономике, являются лишь средством для приобретения потребительских товаров. Поэтому важно не количество денег у воюющего народа, а количество потребительских товаров военного назначения, которое находится в его распоряжении. Даже если бы австрийско-венгерское народное хозяйство на начало войны располагало денежными суммами на несколько миллиардов больше, чем это было в реальности, оно едва ли смогло их использовать как-то иначе, кроме как попытавшись закупить на них товары за границей.

В том, что в течение четырех лет борьбы мы смогли успешно противостоять врагу, что нам удалось не только очистить территорию нашего государства от захватчиков, но и перенести боевые действия вглубь вражеской территории, есть заслуга не только наших отважных военных[33]33
  [Мизес имеет в виду оккупацию Австрией значительной части Украины в результате заключения Брестского мира в марте 1918 г., завершившего войну между большевистской Россией и Центральными державами, включая Австро-Венгрию. Об австрийской оккупации Украины см.: Gratz G., Schuller R. The Economic Policy of Austria-Hungary During the War in Its External Relations. New Haven: Yale University Press, 1928. P. 91—136. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть]; это одновременно результат труда наших предпринимателей, рабочих и крестьян.

Материальные потери нашего народного хозяйства вследствие военных действий весьма значительны. Многочисленные некогда процветавшие населенные пункты сегодня лежат в руинах, уничтожено большое количество железных дорог, резко сократилось поголовье скота, по причине чрезмерной загруженности и неполноценной замены изношенного оборудования упала производительность промышленных и сельскохозяйственных предприятий, израсходование запасов обескровило экономику в целом. Для деятельных граждан с наступлением мира эта ситуация станет стимулом для того, чтобы с удвоенной силой взяться за работу, в то время как более слабые духом с озабоченностью смотрят в экономическое будущее. К какой из этих двух групп тяготеет человек, зависит от его характера и его эмоциональных оценок. Однако он может не беспокоиться относительно того, в состоянии ли мы также оплатить все то, что уже было потреблено в ходе войны.

Материальные средства ведения войны были найдены внутри нашего народного хозяйства: они созданы трудом и прилежанием нашего народа и переданы им воюющей армии. Опираясь только на собственные силы, практически отрезанное от каких-либо товарных поставок из-за границы, наше народное хозяйство произвело все необходимое для войск. Оно сумело за счет собственных средств возместить военные расходы, доказав тем самым свою силу и эффективность.

Именно этот фактор является решающим. Но есть и другой вопрос – о распределении этих военных расходов и военного ущерба, который был нанесен народному хозяйству в целом, между отдельными гражданами. Именно это и понимают под «оплатой» военных издержек.

Народное хозяйство не является тем, что выражает это словосочетание. Народное хозяйство – это не единое руководство экономикой, осуществляемое всем народом, а сумма отдельных хозяйственных подразделений, принадлежащих гражданам государства. От имени народного хозяйства государственная казна выступает только как одно из таких хозяйственных подразделений – наряду с другими. Хотя это самая крупная и важная часть экономики, однако тем не менее это всего лишь ее часть. Казна вступает с отдельными гражданами государства в экономические отношения обмена. Если казне требуется выполнить какие-то работы, она оплачивает их рабочим и служащим, если ей необходимы товары, она покупает их у товаровладельцев. Денежные средства на эти цели казна получает путем налогообложения, если не учитывать относительно незначительную долю государственной собственности в имуществе предприятий, используемом в производственных целях. Подавляющая часть военных расходов народного хозяйства приходится на государственную казну. Государство не только в полном объеме несет все расходы на вооружение, приобретение военного имущества и продовольственное обеспечение войск, но и в значительной мере берет на себя компенсацию ущерба, который война наносит каждому отдельному гражданину. Для исхода борьбы важно, чтобы вещественные товары, необходимые для ведения военных действий, вообще были в наличии. Решение проблемы, каким образом казна переведет эти товары из собственности граждан в свою собственность, т. е. финансовая составляющая обеспечения военных действий со стороны государства, зависит только от существующих в нем внутренних порядков. При всей важности этой проблемы она, однако, не является первоочередной: на пожаре самое важное – наличие у пожарных брандсбойтов и воды. Вопрос о последующем вознаграждении пожарных должен быть рассмотрен только во вторую очередь.

Если не учитывать военную контрибуцию со стороны побежденного противника, то у государственной казны есть три возможности для получения средств в целях возмещения военных расходов.

Первая возможность – это безвозмездная конфискация необходимых товаров. Эта мера представляется наиболее простой. Имея в виду соблюдение принципа справедливости, в ее оправдание можно было бы привести следующий аргумент: безвозмездное изъятие товаров у их владельцев хотя и является весьма серьезным нарушением личных прав отдельного гражданина, но все же представляется не столь значительным по сравнению с тем, на которое идет государство, вводя всеобщую воинскую повинность. Если каждый мужчина должен быть готов отдать жизнь за родину, то тем самым он приносит в жертву гораздо больше того, что составляло бы даже значительную часть изымаемого у него имущества. То, что воюющие государства тем не менее не пошли по этому пути и осуществляли конфискационные меры в целом только с возмещением конфискованного имущества его владельцам, имеет совершенно определенные причины. Не было ни желания, ни возможности отказаться от стимула к максимальному повышению производительности экономических сил, отвечающему собственным интересам каждого отдельного гражданина. Если бы для ведения военных действий требовались только такие товары, которые в отдельных экономиках в достаточном количестве были запасены уже к началу войны, то тогда к такой мере можно было бы прибегнуть. Можно было бы конфисковать эти товары и использовать их в военных целях. Однако ряд необходимых товаров или полностью отсутствовал к началу войны, или их количество было недостаточным. Задача состояла в том, чтобы перестроить все производство, сориентировав его на военные потребности. Фабрики, выпускающие швейные и пишущие машинки, должны были производить пулеметы, предприятия сельскохозяйственного инвентаря – артиллерийские снаряды и т. д. Производство всех военных товаров нужно было нарастить до максимальных пределов, что возможно только в том случае, когда у предпринимателей имеется полная свобода действий и когда стимулируется их материальная заинтересованность. Огосударствление предприятий на период военных действий только сковало бы индивидуальную инициативу. Вне всякого сомнения, та система мер, которую мы избрали, целиком и полностью себя оправдала. Она позволила в военное время не только максимально увеличить объем производства тех изделий, которые выпускались еще до войны, при этом почти не ухудшив их качество, но и перестроить производство для выпуска совершенно новых видов оружия. Мы не только восполнили выбывшее в ходе войны оружие и военное имущество, но и приняли на вооружение новые виды оружия и военного имущества. Сегодня наша артиллерия оснащена несравненно более совершенными орудиями, чем в начале войны, снаряды стали значительно мощнее, пехота получила на вооружение средства ближнего боя, которых в начале войны еще не было[34]34
  [Во время Первой мировой войны Мизес служил в действующей армии командиром артиллерийской батареи, так что некоторые оценки о качестве вооружений, снабжении армии, о факторах, влияющих на морально-боевой дух солдат, он делал на основании собственного опыта. В общей сложности на фронте он провел около двух лет. Подробнее о военной службе Мизеса см.: Хюлъсманн Й. Г. Последний рыцарь либерализма: жизнь и идеи Людвига фон Мизеса. М.; Челябинск: Социум, 2013. С. 191–199, 206–211. См. также ниже, с. 138–139 и 223. – Прим. ред.]


[Закрыть]. Самолеты и подводные лодки, четыре года назад еще слабо развитые виды оружия, в течение войны постоянно наращивали свою боевую мощь. Все эти достижения – заслуга нашей промышленности[35]35
  [О необходимости полагаться на стимулы системы цен даже в военное время для налаживания эффективного производства товаров, необходимых для победы в войне, см.: Mises. Nation, State, and Economy. Indianapolis: Liberty Fund, [1919] 2006. P. 117–121 [Мизес. Нация, государство и экономика. М.; Челябинск: Социум, 2024. С. 170–175]; Mises. Human Action. 4th rev. ed. Irvington-on-Hudson, N. Y.: Foundation for Economic Education, 1996. P. 825–828 [Мизес. Человеческая деятельность. M.; Челябинск: Социум, 2024. С. 787–789]; также см. статьи Ф. Хайека «Pricing and Rationing» (1939) и «The Economy of Capital» (1939) о превосходстве рыночной системы цен над государственным планированием и карточной системой во время войны в: The Collected Works of F. A. Hayek. Vol. 10: Socialism and War: Essays, Documents, Reviews / ed. by B. Caldwell. Chicago: University of Chicago Press, 1997. P. 151–156; 157–160. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть]. Их значимость становится особенно наглядной в сравнении с Россией. Русская армия вступила в войну прекрасно вооруженной и оснащенной всем необходимым военным имуществом. Она имела хорошее оружие, хорошие и в достаточном количестве боеприпасы, приспособленное к полевым условиям обмундирование и амуницию длительного пользования. Однако Россия оказалась не в состоянии восполнить выбывшее из строя и потерянное в ходе боевых действий оружие и другое военное имущество, поскольку получала их в недостаточном количестве от своих военных союзников, которые, в первую очередь, должны были снабжать оружием собственные войска. Весной и летом 1915 г. обеспечение русской армии оружием и боеприпасами было настолько неудовлетворительно, что уже только по этой причине она была не способна достойно противостоять нашему наступлению. В первые месяцы войны по количеству орудий и снарядов из расчета на одно орудие русская артиллерия имела над нами преимущество; но уже в 1915 г. мы располагали большим и лучше обеспеченным снарядами орудийным парком, чем русские[36]36
  [В первый год Первой мировой войны, с августа 1914 г. по май 1915 г., после первоначального продвижения вглубь территории Царства Польского, входившего в Российскую империю, австро-венгерская армия была отброшена назад русскими войсками, захватившими большую часть Австрийской провинции Галиция. Во второй год войны, с мая по сентябрь 1915 г., австрийская армия при содействии армии Германии вернула под свой контроль Галицию и вторглась в российскую Украину. Линия фронта оставалась относительно устойчивой до декабря 1917 г., когда, вскоре после захвата власти большевиками, Россия заключила перемирие с Германией и Австро-Венгрией. Официально Советская Россия вышла из числа Союзных держав в Первой мировой войне после заключения Брестского мира 3 марта 1918 г. Армии Германской империи и Австро-Венгрии оккупировали Царство Польское, Балтийские провинции (Эстонию, Латвию и Литву) и Украину. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть]. Аналогичное положение дел имело место и в отношении вооруженности пехоты.

По этой причине государство могло лишь в ограниченных масштабах использовать безвозмездную конфискацию. Эту меру можно было применить только там, где речь шла о запасах товаров, которые нельзя произвести внутри страны.

Вторая мера, которую имеет в своем распоряжении государственная казна в целях получения финансовых средств для военных нужд, заключается во введении новых налогов и в увеличении уже существующих. Данная мера также применялась государством в той степени, в какой это было возможно в условиях войны. В связи с этим можно услышать мнение, что было бы целесообразно еще в течение войны покрыть все военные расходы за счет налогов; при этом указывают на Англию, которая проводила такую политику в прошлых войнах. Что касается английского примера, то, действительно, Англия погашала расходы на небольшие войны, которые по сравнению с колоссальным национальным богатством Англии в финансовом отношении были весьма невелики, преимущественно за счет налогов и уже в течение военных действий. Но этого не происходило в случае больших войн, которые вела Англия, – ни в войнах против Наполеона, ни в современной войне, самой большой, которую когда-либо видел мир. Если поставить задачу собрать требующиеся для ведения этой войны астрономические денежные суммы только посредством налогообложения и без привлечения заемных средств, то тогда придется, устанавливая размер налогов и организуя их сбор, отказаться от принципа справедливости и соразмерности при распределении налогового бремени, собирая деньги там, где их в каждый данный момент можно взять. То есть тогда пришлось бы отобрать все у владельцев движимого капитала (не только у крупных, но и мелких, например у вкладчиков сберегательных касс), одновременно освобождая от этого бремени – в той или иной степени – владельцев недвижимого имущества.

Это, разумеется, невозможно. Если же распределить высокие военные налоги (а они должны быть очень высоки, чтобы за их счет ежегодно полностью покрывать военные расходы, произведенные за тот же налоговый год) с учетом принципа соразмерности, то тогда гражданам, не имеющим наличных средств для их уплаты, придется изыскивать эти средства, прибегнув к заимствованиям. В этом случае землевладельцы и владельцы промышленных предприятий будут вынуждены залезть в немалые долги или даже продать часть своей собственности. В первом случае не государство, а многочисленные частные лица стали бы должниками, обязанными уплачивать проценты владельцам заемного капитала. Однако, как правило, частный кредит стоит дороже, чем государственный. То есть земле– и домовладельцы по своим личным долговым обязательствам должны были бы уплачивать более высокие проценты по сравнению с процентами государственного долга, которые они должны были бы платить косвенно. Если же для уплаты налогов им пришлось бы продать большую или меньшую часть своего имущества, то такое внезапное выставление на продажу значительных объемов реальной собственности оказало бы сильное давление на уровень цен в сторону их понижения. В результате бывшие владельцы понесли бы убытки, а капиталисты, которые в этот момент располагали бы наличными средствами, за счет снижения цены покупки оказались бы в прибыли. То, что государство покрывает военные расходы не полностью за счет налогов, а преимущественно за счет государственных заимствований, проценты по которым уплачиваются из суммы налоговых поступлений, не означает, таким образом, как считают многие, создания преференций для капиталистов. Напротив, мы должны признать, что в этой политике речь идет именно об учете интересов реального и производственного имущества.

Иногда можно услышать, что финансирование войны за счет государственных займов означает перекладывание военных расходов на плечи будущих поколений. Подчас в этой же связи утверждают, что такое обременение справедливо, поскольку война ведется не только в интересах нынешнего поколения, но и в интересах наших детей и внуков. Такая точка зрения совершенно несостоятельна. Войну можно вести, только опираясь на существующие в данный момент ресурсы. Сражаться можно, имея в руках только то оружие, которое есть в наличии в настоящее время. Все военные потребности можно удовлетворить только за счет уже имеющихся средств. С экономической точки зрения войну ведет нынешнее поколение, и именно оно должно нести на своих плечах бремя всех специфических военных расходов. Интересы будущих поколений затрагиваются только в том отношении, что они являются нашими наследниками, которым мы оставим после себя меньше, чем могли бы, если бы не дополнительные военные расходы. Независимо от того, как государство профинансирует военные расходы – за счет займов или каких-либо иных источников, – оно не в силах изменить данное положение вещей. То, что большая часть военных расходов была профинансирована за счет государственных займов, никоим образом не означает отсрочку компенсации военного бремени до будущих времен; как уже было сказано ранее, речь идет лишь о следовании определенному принципу распределения военных расходов. Например, если государству необходимо изъять у каждого гражданина половину его состояния, чтобы иметь возможность профинансировать военные издержки, то в этом случае совершенно безразлично, каким образом оно это сделает – изымая эту половину единовременно в виде налога или в виде ежегодно уплачиваемой в качестве налога суммы, которая соответствует установленному проценту на стоимость половины состояния. В данной ситуации гражданину будет безразлично, должен ли он сразу уплатить налог в размере 50 000 крон или же год за годом платить на эту сумму проценты[37]37
  [Это утверждение иногда называют теоремой эквивалентности Рикардо (Ricardian equivalence theorem) в честь британского экономиста Давида Рикардо; см.: Ricardo D. Funding System. (1820) // The Works and Correspondence of David Ricardo. Vol. 4: Pamphlets and Papers, 1815–1823 / ed. by Piero Sraffa. Cambridge: Cambridge University Press, 1951. P. 149–200, esp. p. 186–187 [Рикардо Д. Опыт о системе фундированных государственных займов // Рикардо Д. Начала политической экономии и налогового обложения. Избранное. М.: Эксмо, 2007. С. 772–809, в особ. с. 796–797]. Рикардо утверждал, что вопрос о государственных заимствованиях – это вопрос о выборе роста налогобложения сейчас или в будущем, так как все займы, взятые сегодня, придется вернуть с процентами в будущем путем сбора налогов; поэтому можно показать, что с точки зрения финансового бремени эти два метода финансирования государственных расходов эквивалентны. Однако Рикардо также отметил, что вследствие особенностей восприятия и оценки людьми затрат в настоящем и в будущем они редко эквивалентны в умах людей. О точке зрения Рикардо на вопросы финансирования войны и соотношения налогообложения и государственных заимствований см.: Shoup С. S. Ricardo on Taxation. New York: Columbia University Press, 1960. P. 143–167. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть]. Однако этот вопрос приобретает огромное значение для всех тех граждан, которые не в состоянии уплатить эти 50 000 крон, не прибегая к заемным средствам, и которые сначала должны будут занять причитающуюся с них налоговую сумму. Выступая в этом случае как частные лица, они должны будут платить по заемным средствам больший процент, чем государство своим кредиторам, поскольку оно имеет возможность кредитования по самым низким процентным ставкам. Если разница между более дорогим частным и более дешевым государственным кредитом составит всего 1 %, то в нашем примере для налогоплательщика эта разница обернется ежегодной экономией в размере 500 крон. Если год за годом ему придется уплачивать процент на сумму приходящейся на него доли государственного долга, то он будет экономить 500 крон по сравнению с ежегодными процентными платежами на сумму ссуды, взятой у частного кредитора для уплаты временных высоких военных налогов.

Содержание понятия «военный заем» часто трактуется неверно. То, что эти займы берутся государством в целях получения средств для ведения войны, никак не сказывается на их юридическом статусе. Военные займы являются займами австро-венгерского государства, которые в правовом отношении не отличаются от более старых, взятых до войны займов обоих государств. По этой причине совершенно неверна точка зрения, высказываемая среди дилетантов, что эти займы именно потому, что они «военные», менее надежны по сравнению с другими государственными займами. Все займы государства, взятые вместе, образуют государственный долг, при этом внутри государственного долга отдельные долговые эмиссии отличаются друг от друга только условиями, которые были установлены в связи с их выпуском и о которых каждый может узнать из текста соответствующих официальных сообщений. Они различаются между собой ставкой процента, условиями погашения, а также номиналом бумаг. Но они не содержат различий в правовом положении заемщика. Обладатели более старых долговых бумаг, таких как, например, довоенный пенсионный заем, не имеют никаких юридических приоритетов при получении процентов по ним и при их погашении перед обладателями военных долговых бумаг. Военные займы не являются государственной ипотекой, которая может предусматривать очередность при удовлетворении долговых требований кредиторов.

Другое опасение, которое подчас высказывают люди с недостаточным уровнем экономических знаний, можно сформулировать следующим образом: в какой-то момент после окончания войны государство откажется от дальнейшего погашения купонов военных займов и выкупа долговых обязательств. При этом как пример указывают на российское государство. Однако в этом случае не учитывается колоссальная разница между существующими отношениями в нашей стране и в России. Российские займы были иностранными займами, т. е. владельцы российских государственных расписок в своем большинстве – это не граждане России, а французы, англичане и граждане других государств. Когда нынешние власти России объявили российские государственные займы недействительными и прекратили выплату процентов по ним, они тем самым причинили вред иностранцам, к которым в сегодняшних условиях они не испытывают ровно никаких чувств[38]38
  [10 февраля 1918 г. новое большевистское правительство официально отказалось от погашения иностранных долгов, накопленных Российской империей и просуществовавшим несколько месяцев Временным правительством, пришедшим к власти после отречения от престола Николая II в феврале 1917 г. и свергнутого в результате большевистского переворота во главе с В. Лениным в ноябре 1917 г. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть]. В то же время в настоящий момент Англия и Франция не имеют возможность применить военную силу, чтобы принудить Россию выполнить финансовые обязательства, взятые на себя перед своими кредиторами. Проводя эту меру, нынешние российские власти не думали о том, что может случиться позже, об отдаленном будущем. Вне всякого сомнения, по прошествии времени государственное банкротство будет иметь для российского государства очень тяжелые последствия. Очевидно, что российское государство в будущем или вообще не сможет получить займы за рубежом, или получит их на чрезвычайно невыгодных условиях. В таком же положении окажутся те власти, которые пойдут на отмену государственного банкротства. Без зарубежных займов Россия будет не в состоянии восстановить свое народное хозяйство, и по этой причине ей придется пойти на выполнение всех условий, которые поставят перед ней ее кредиторы. Но об этом, как уже сказано, нынешние власти в России не думали. Они хотели лишь одного: найти сиюминутный выход из тяжелого финансового положения и одновременно продемонстрировать свою принципиальную враждебность к частной собственности.

Совершенно в иной ситуации находится Австро-Венгрия. Австрия и Венгрия не являются должниками у заграницы. Свои военные долги они сделали внутри страны. Здесь же размещена наибольшая часть старых государственных австрийских и венгерских займов. Неправильно считать, что владельцами государственных долговых обязательств являются только богатые капиталисты. Наши государственные бумаги находятся не только на руках представителей богатых и состоятельных слоев населения, большая их часть прямо или косвенно принадлежит бедным и самым бедным гражданам. Большая часть денежных средств сберегательных касс и профсоюзных организаций размещена в государственных бумагах, вследствие чего даже самые мелкие вкладчики косвенно через свои вклады в сберегательных кассах также заинтересованы в поддержании нашей системы управления государственным долгом. Государственное банкротство в Австрии или в Венгрии нанесет ущерб не богатым иностранным капиталистам, а мелким и самым мелким вкладчикам внутри страны; вследствие банкротства будут ущемлены интересы не иностранцев, а наших граждан. Любое правительство, независимо от его политической ориентации или партийной принадлежности, должно будет учитывать это обстоятельство. У правительства не будет никаких оснований для того, чтобы с точки зрения внутренней политики рассматривать государственное банкротство как безвредную меру. Более того, оно будет поставлено перед необходимостью сохранить выплату процентов, чтобы не настроить против себя тех граждан, которые вследствие приостановки выплаты процентов понесут ощутимые убытки.

Таким образом, сразу становится понятно, что совершенно неправильно сравнивать нашу ситуацию с положением в России. Такое сравнение будет неверно и по другой важной причине. Русская армия потерпела поражение, российское государство развалилось. В то время как наши войска провели победоносную кампанию, они очистили от врага территорию нашего государства и глубоко зашли на вражескую территорию.

Серьезную угрозу для государственных займов может представлять не столько прекращение выплаты процентов со стороны государства, сколько возможность дальнейшего падения валютного курса.

В ходе этой войны все воюющие государства вынуждены были покрывать часть своих военных расходов за счет займов у центрального банка. Брать такие займы – весьма неоднозначная мера кредитной политики, поскольку центральный банк может обеспечить необходимые денежные средства только путем денежной эмиссии. Однако увеличение количества денег в обращении снижает покупательную способность денежной единицы. Цены растут. Обесценение денег ведет к весьма значительным изменениям в структуре доходов и денежных состояний. Мы не ставим перед собой задачу рассмотреть эти изменения, ограничившись только изучением последствий, вызываемых уменьшением стоимости денег для заемных средств[39]39
  [О последствиях инфляции, связанных с перераспределением доходов и богатства, см.: Мизес. Теория денег и фидуциарных средств обращения // Мизес. Теория денег и кредита. М.; Челябинск: Социум, 2024. С. 211–212.]


[Закрыть].

Тот, кто в 1913 г. брал ссуду в 100 рублей, обязавшись погасить весь заем в 1918 г., выполнил свое обязательство, если в 1918 г. он вернул 100 рублей, хотя за прошедшее время покупательная способность рубля резко упала. Изменения ценности денег по этой причине должны быть выгодны заемщику и невыгодны кредитору. Разумеется, данный вывод также относится к государственным займам любого вида. Если покупательная способность денежной единицы уменьшается, это означает ухудшение положения государства-должника. С учетом этой опасности утверждение о том, что размещение средств в военном займе не является однозначно положительной мерой, не лишено смысла.

Однако нельзя не видеть, что точно такая же опасность в такой же мере существует и для всех других видов вложения капитала. Вкладчик собственных средств в какие-либо иные виды заемных бумаг при обесценении денег понесет такие же убытки, как и обладатель военных займов. Это же верно применительно к держателям закладных листов и ипотечных документов, поскольку как закладные, так и ипотечные документы являются ничем иным, как денежными требованиями, стоимость которых вследствие обесценения денег неизбежно уменьшается. То есть глубоко заблуждается тот, кто желает вложить свои средства в закладные или ипотечные бумаги, полагая, что тем самым избежит опасности обесценения денег. Он отказывается от более высокой процентной ставки по военным займам, не получая взамен более высокую степень безопасности вклада.

Верно то, что обесценение денег не затрагивает средства, размещенные в недвижимости и предприятиях. С ростом цен на другие товары также повышаются цены на земельные участки, здания и фабрики. В этом случае обесценение денег выражается в денежной номинации рыночной стоимости этих товаров. Денежная стоимость таких объектов для их владельцев повышается. От этого они не становятся богаче, но и не беднее; они сохранили свою собственность, при этом ее денежная стоимость изменилась именно потому, что деньги потеряли часть своей покупательной способности. То есть они не ощутили на себе негативных последствий обесценения денег.

Таким образом, владельцы недвижимости находятся в выгодном положении. Хотя при этом необходимо учитывать, что это относится только к тем владельцам, которые приобрели свою собственность еще во время более высокой прежней ценности денег, но не к тем, кто купил недвижимость позже. Тот, кто сегодня намеревается купить земельный участок, должен будет заплатить за него уже значительно более высокую цену, такую цену, которая соответствует нынешней уменьшившейся покупательной способности денег; кроме того, ему придется дополнительно заплатить за то, что он приобретает шанс уберечь свое состояние от новых потерь вследствие вполне мыслимого дальнейшего обесценения денег.

Этот факт объясняет те заоблачно высокие цены, которые сегодня требуют и уплачивают за объекты недвижимости. При этих высоких ценах проценты на вложенный капитал невелики.

В принципе вообще не существует таких видов капиталовложений, которые могли бы уберечь отдельных вкладчиков от убытков в условиях катастрофы, охватившей все народное хозяйство. Как каждый отдельный гражданин не может защитить себя от политических последствий военного поражения своего народа, так он не может уберечься и от экономических последствий такого поражения. Это было бы еще возможно в локальных войнах за счет своевременной эмиграции; в условиях современной мировой войны, охватившей почти все страны мира, такой беглец лишь попал бы из огня в полымя. Ведь даже немногочисленные нейтральные государства сегодня страдают от экономических последствий военных действий.

Эгоисту, который захотел бы в условиях экономической катастрофы своей страны спасти только себя самого, слишком поздно пришлось бы осознать, что он не может отделить свою судьбу от судьбы других. Не только в политическом и военном отношении война сплотила народ нашего государства в борьбе не на жизнь, а на смерть, но и в экономическом.

Когда корабль терпит крушение, каждый в отдельности не может думать о том, чтобы спасти только себя: то, что он делает для себя, он делает и для всех остальных, то, что делают все остальные, они делают и для него. Один за всех, все за одного!

Поэтому для каждого в отдельности речь должна идти не о том, чтобы спасти себя и свое состояние от последствий обесценивания денег, а исключительно о том, чтобы помочь или вообще не допустить обесценения денег или, как минимум, сдержать его дальнейшее усиление.

Причина обесценения денег заключается в увеличении денежной массы. Государство вынуждено прибегать к увеличению денежной массы, когда оно не может получить средства для ведения войны за счет добровольных военных займов у населения. Кто подписывается на военный заем, тот противодействует увеличению денежной массы и тем самым обесценению денег; а противодействуя обесценению денег, он не только обеспечивает сохранность своего состояния – в той мере, в какой оно вложено в военные займы и другие ценные государственные бумаги, – нои одновременно ту его часть, которая вложена в другие ценные долговые бумаги, будь то закладные листы, облигации, земельные или коммунальные займы, долговые бумаги железных дорог, ипотечные или вексельные требования. Если гражданин является офицером, чиновником или служащим с фиксированными денежными доходами, то таким образом он заодно обеспечивает сохранность своих реальных доходов. Поскольку чем больше уменьшается покупательная сила денег, тем меньше становится реальный доход государственных служащих, тем меньше товаров на свою заработную плату они могут купить, тем меньше они могут потреблять. По этой причине эти слои в особой степени заинтересованы в сохранении ценности денег. Это же относится к ним в их качестве жен и отцов семейств, поскольку все то, что относится к их заработной плате, также относится к пенсиям вдов и сирот, независимо от того, выплачивают эти пенсии и пособия на воспитание ребенка работодатели или страховые организации в виде страховых сумм.

Таким образом, каждый в отдельности в высшей степени должен быть заинтересован в том, чтобы военные займы были успешно реализованы. Тот, кто подписывается на военный заем, не только совершает хорошую сделку в прямом значении этого слова, поскольку получает на свои денежные средства высокие проценты, но также косвенно работает на свои экономические интересы, предотвращая дальнейшее ослабление покупательной силы денег и дальнейший рост всех товарных цен. Подписаться на военный заем – не только патриотический долг, но и требование экономического самосохранения.

Видимо, никто не может оспорить, что война заставляет нас идти на большие экономические жертвы и что в хозяйственном отношении мы еще долго будем страдать от ее последствий. Мы должны смириться с этими жертвами: еще более тяжелые жертвы война потребовала от нас, когда она забрала у нас жизни тысяч самых лучших из нас. Тем не менее мы не должны позволить себе утратить мужество. В этой войне наша страна блестяще доказала свою экономическую мощь. Отрезанные от всех связей с внешним миром, мы вели войну с опорой на собственные силы. Несмотря на наш невысокий уровень благосостояния, мы сумели в нашей экономике произвести больше, чем наши более богатые враги.