Текст книги "Ангел в аду"

Глава 3

Джина не помнила, чтобы мать хоть раз приласкала или поцеловала ее. Джойс заботилась только о том, чтобы дочь была накормлена и тепло одета. Но она не испытывала к ней ни любви, ни нежности. Джина была замкнутой маленькой девочкой, которая большую часть времени проводила одна в своей комнате. В младшей школе одноклассники смотрели на нее подозрительно, как это обычно делают все дети, если чувствуют в человеке какую-то странность. Ей никогда не разрешалось играть с детьми или приглашать кого-либо к себе. Она с завистью смотрела на своих одноклассников, обсуждающих совместные походы в кино или в спортивные клубы. А ее никто не приглашал. Джина не могла взять в толк, почему мать не хотела принимать в доме гостей. Став старше, она поняла, что Джойс просто стыдилась их тесной квартирки в облезлом доме, в самом конце Хорнси. Но какова бы ни была причина, Джина внутренне боялась, что при попытках предложить свою дружбу, ее оттолкнут.

Джойс всегда ждала ее у ворот школы. Они вместе шли домой, и уже через пять минут Джина уходила к себе в комнату делать уроки, пока Джойс возилась на кухне. В шесть часов Джина выходила на кухню к чаю. После чая мать обычно мыла посуду, а она вытирала тарелки и ставила их в шкаф. Затем Джойс исчезала на весь вечер в гостиной смотреть телевизор. Джина, как всегда, уходила к себе читать или мечтать. В десять вечера выключался телевизор, и она слышала, как мать закрывает дверь своей спальни. Мать никуда не выходила по вечерам и никто, кроме молочника, не звонил им в дверь.

Став немного старше, Джина сделала открытие, что все дети в школе имеют не только мать, не и отца. Однажды, когда ей было семь лет, она спросила у матери, почему у нее нет папы, как у других.

Джойс побледнела и строго поджала губы.

– Твой папа умер, Джина. Он умер, когда тебя еще не было. А теперь допивай свой чай.

На этом весь разговор закончился, и она уже больше никогда не пыталась заговорить об этом, боясь, что мать рассердится. Джина не знала, есть ли у них какие-нибудь родственники. Никто не присылал им поздравительных открыток к Рождеству или ко дню рождения. Джина начала мечтать. Она часто представляла себе, как однажды раздастся стук в дверь, и высокий красивый мужчина войдет и крепко обнимет ее. Он поцелует ее, возьмет на руки и скажет: «Джина, доченька моя, я везде искал тебя». Он посадит ее в большую машину и увезет к себе домой.

Джине часто хотелось рассказать матери о школе, но та, казалось, совершенно не интересовалась ее делами. Джойс никогда не приходила в школу в рождественские праздники или послушать, как Джина поет в хоре. На вопросы дочери, почему она не может прийти, Джойс отвечала, что не может позволить себе средь бела дня уйти из офиса, где работала машинисткой – ведь ей нужно зарабатывать деньги на всякие сладости Джине к чаю. Но Джина знала, что это неправда – просто мать не любит ее. Когда в одиннадцать лет Джина перешла в женскую католическую гимназию, то вовсе перестала обращать на это внимание. Джойс очень радовалась, когда дочь блестяще сдала вступительные экзамены и даже улыбнулась.

Мать Джины была очень религиозна и всегда по воскресеньям брала дочь с собой на мессу. Джина никак не могла взять в толк – если Бог – это любовь, то почему мать не любит ее.

Глава 4

– Итак, девочки и мальчики, вы попали в эту школу для того, чтобы учиться быть актерами. Разрешите мне представиться. Меня зовут Руди Григороф, я работаю руководителем актерской группы с 1951 года.

Русский развел руками, как будто хотел обнять весь класс.

– Мы будем ставить Шекспира, Чехова, Брехта. Вы научитесь понимать и любить их. Ну вот, я рассказал вам немного о себе. А сейчас я хочу узнать, кто вы такие, и есть ли среди вас таланты. Теперь каждый из вас попробует немного поиграть, и мы увидим, что у нас есть. Ну что ж, начнем с… – мистер Григороф говорил с заметным акцентом.

Фрэнки, сидевшая рядом с Джиной, строила странные гримасы, напоминающие Руди Григорофа. Джине хотелось смеяться, но от волнения она словно окаменела. Она была уверена, что окажется самой бесталанной в классе, и с ужасом представляла себя стоящей лицом ко всем и играющей.

Она с волнением наблюдала, как другие студенты вставали, когда называли их имена, проходили в центр студии и начинали читать монологи. Почти все декламировали Шекспира, и это немного ее успокоило. Руди, в съехавших на нос очках, молча сидел за столом и смотрел. Джине он казался необычайно маленьким и напоминал какого-то сказочного гнома. Он был абсолютно лысым и только над ушами торчали клочья жиденьких волос.

Джина слышала, что Руди часто доводил студентов до слез. Она была рада, что пока он не отпускал никаких едких замечаний. Неожиданно вызвали Фрэнки. Она встала в центре комнаты и представилась.

– Фрэнки Дюваль, – повторил Руди, потирая руки. – Дочь Дени Дюваля. В свое время я учил вашего отца. Возможно, когда-нибудь вы сможете объяснить мне, почему ваш отец оставил прекрасную карьеру классического актера и начал сниматься в Голливуде. Он был очень талантлив. Ну, давайте посмотрим, что вы унаследовали от своего отца.

Фрэнки улыбнулась и с чувством начала читать монолог Катерины из «Укрощения строптивой». Она закончила и продолжала стоять в ожидании комментариев маэстро. Но их не последовало. Фрэнки вернулась на место и села. Следующей была Джина.

– Я вижу, у нас в классе появился ангелочек, – сказал Руди. – Ну, мой ангел, давайте посмотрим, умеете ли вы летать. Начинайте.

Как обычно, когда Джина начинала играть, она полностью погружалась в свою роль и забывала, где она и что. И лишь дойдя до конца, услышала голос Руди:

– Никогда не играйте Джульетту, мой ангел, пока до конца не поймете, что она чувствует. Следующий.

Джина вернулась на место, ее щеки горели, безжалостно выдавая смятение. У нее нет никакого таланта, ей не место здесь. Она, как сквозь туман, наблюдала за Бетиной, представляющей Марию из «Двенадцатой ночи». Джина не помнила, сколько пропустила выступлений, но вдруг, сквозь ее мрачные мысли пробился красивый мужской голос. Она подняла голову. Он был стройным и высоким, с темно-каштановыми волосами и небесно-голубыми глазами.

Она, как и все девушки в классе, сидела, словно пораженная громом. Он великолепно сыграл один из известных монологов Гамлета. Джина не сводила с него зачарованных глаз, даже когда он сел. Она наклонилась к Фрэнки:

– Как, он сказал, его имя?

– Мэтью Валмонт. Он неотразим, и прекрасно об этом знает.

– Хорошо, леди и джентльмены, благодарю вас за вашу игру. Все были великолепны, несмотря на то, что жутко напуганы. Нам еще предстоит много работать, если вы хотите, чтобы публика платила за вашу игру на сцене. Зритель очень не глуп, он чувствует, когда актер играет для его удовольствия. Не должно быть никаких пропусков занятий, в противном случае, вы можете идти и работать в каком-нибудь офисе, где, возможно, не такая жесткая дисциплина. Я ясно выражаюсь? Надеюсь, все понятно. Встретимся завтра, все свежие, бодрые, и начнем работать по-настоящему.

Руди стремительной походкой вышел из класса. Все сидели молча. Наконец, медленно стали расходиться. Джина видела, как за дверью исчез Мэтью Валмонт, окруженный кучкой девушек.

– Кто-нибудь хочет кофе? – спросила Фрэнки.

Был последний день первой недели, и у подруг уже вошло в привычку обсуждать события в кафе через дорогу. Они все были полностью измотаны. День начинался в восемь тридцать с основательной разминки. Фрэнки, как всегда, прибегала за несколько секунд до начала занятий и все время ворчала, выполняя тренировочные упражнения для тела и голоса, жалуясь, что уже давно полночь.

После тренировок начинались занятия по диалектам, текстам или уроки импровизации. Несмотря на то, что школа готовила классических актеров, она давала студентам азы всех необходимых знаний. Здесь были и уроки балета, исторической, или истерической, как шутила Фрэнки, чечетки. К тому же двадцать минут в неделю у студентов были индивидуальные занятия по постановке голоса.

– Как будто нас отбирают в хористки для Лайн Хора, – однажды пошутила Бетина.

В группе «Б» было четырнадцать студентов: девять девушек и пять ребят. И Джине только к концу недели удалось запомнить все имена и лица.

– К сожалению, я не смогу пойти с вами. Уезжаю в Йоркшир на встречу с родителями. На этот уик-энд у нас намечается грандиозное семейное торжество, и примерная дочь должна присутствовать там, на случай, если какой-нибудь благородный молодой сыщик западет на нее рыжие волосы и веснушки. Желаю хорошо провести выходные. Увидимся в понедельник, – и Бетина умчалась.

Фрэнки и Джина перешли дорогу и заняли свою любимую кабинку в баре.

– Господи, я еще никогда так не радовалась концу недели. Я измотана вконец. Собираюсь весь завтрашний день провести ж постели, а вечером куда-нибудь выйти. Хочешь пойти со мной?

Джина знала, что завтра ей придется встать в семь утра и к восьми уже быть в обувном магазине. Целый день она будет обслуживать покупателей и придет домой не раньше шести. У нее едва хватит сил, чтобы съесть картофельную запеканку с мясом, которую мать всегда готовит по воскресеньям, и уснуть без задних ног. Мысль о том, что можно провести весь день в постели, а вечером сходить в театр или еще куда-нибудь, показалась ей блаженством.

– Нет, спасибо, Фрэнки, – она печально вздохнула. – По воскресеньям я работаю, мне нужны деньги.

– Послушай, Джина, мой папа – мужчина при деньгах, он недавно подарил мне маленькую безделушку, так называемую кредитную карточку. Так что, ты только скажи, и мы купим все, что тебе понравится. О'кей?

Джина кивнула.

– Ой! – Фрэнки толкнула Джину локтем. – Ты только посмотри, кто идет! – она заметила, что лицо Джины засияло от радости.

Мэтью Валмонт медленно шествовал к свободному столику с высокой, стройной блондинкой, которая тоже училась в их группе.

Джина чувствовала, что краснеет, но не могла ничего с собой поделать.

– Этот мальчик далеко метит. Он так и притягивает своей сексапильностью, но это не мой тип. Я их знавала раньше. Они все время слонялись по студиям Сансет, работали в барах, в надежде, что им удастся там зацепиться.

– Паула Френклин выглядит шикарно, не правда ли? – спросила Джина, глядя на девушку рядом с Мэтью.

– Да, недурна. Она не теряет времени даром. Подцепила самого красавчика в школе.

Джина заметила, как Мэтью обнял Паулу, и она крепко поцеловала его в губы.

– Ты говорила, что тебе уже восемнадцать? – спросила Фрэнки, закуривая сигарету.

– Да, вообще-то в следующее воскресенье мне исполнится девятнадцать.

– О! Ты на десять месяцев меня старше. Мне только два месяца назад исполнилось восемнадцать лет. Это была не вечеринка, а сущий ад. А что ты планируешь?

– Пока ничего. Если честно, то я не думала об этом.

– Джина, дни рождения – это прекрасная возможность выпустить пар, а не все пропустить. Ну, мы это организуем как-нибудь, – Фрэнки на секунду задумалась. – Я думаю, тебе все-таки надо приехать ко мне на выходные. Мы бы походили по магазинам, пообедали где-нибудь, и, может быть, даже посидели в Савойе. Отец всегда туда ходит, когда бывает в городе. Что ты скажешь?

Джине хотелось сказать, что все это звучит очень заманчиво. Но она вынуждена работать по воскресеньям, чтобы платить за обучение.

– Спасибо за приглашение, Фрэнки. Но мне надо работать. Я…

– О Боже милостивый, Джина! Одно воскресенье ничего не изменит. И вообще, кто работает в день собственного рождения? Обещаю, ты не потеряешь ни цента. И, пожалуйста, не надо ничего усложнять и показывать мне свою пресловутую гордость. Мой отец действительно богат, а я в этом городе чувствую себя очень одинокой. Пожалуйста, доставь мне удовольствие.

Все звучало так соблазнительно. Джина подумала, что, наверное, сможет взять несколько фунтов из своих скудных сбережений, а к концу недели как-нибудь сведет концы с концами. В конце концов, это был особый случай, и ей очень не хотелось отказываться от предложения Фрэнки дружить.

– Ну, ладно, я попрошу у босса один выходной.

– Замечательно, тогда все решено. Ты только скажи своему драгоценному боссу, что тетушка Фрэнки приедет из Штатов специально к тебе на день рождения. По рукам?

– По рукам, – Джина довольно улыбнулась.

Неожиданно она ощутила легкий хлопок по плечу и, повернувшись, увидела Мэтью Валмонта.

– Привет, я Мэтью Валмонт. А вы?

У Джины пересохло в горле, она не могла сказать ни слова.

– Это – Джина, та самая знаменитая Джульетта, а я Фрэнки.

– Мне показалось, мы с вами очень часто встречаемся, вот я и решил подойти и представиться. А так же, – Мэтью поклонился Джине, – я просто хотел выразить восхищение вашей игрой Джульетты. До скорой встречи.

– Ну и ну, – протянула Фрэнки, как только Мэтью отошел, – конечно, это не Ларри Оливье, отвесивший тебе комплимент, но все равно… – Фрэнки внимательно посмотрела на Джину. – Эй, тебе плохо или что?

Джина вся пылала. Она просто не могла поверить.

Глава 5

В следующую пятницу Джина сидела на кровати, глядя на весь свой жалкий гардероб, раскиданный по комнате. Ничего подходящего для тех мест, куда Фрэнки хотела ее сводить, у нее не было. Она примерила свое лучшее платье, купленное года четыре назад, окинула себя критическим взглядом и сложила все вещи в сумку. Теперь уик-энд не казался такой уж заманчивой идеей. Вздохнув, Джина захлопнула сумку и направилась в кухню, где мать ела свои обычные тосты с мармеладом. Рядом с тарелкой лежала небольшая коробка и открытка.

– Завтра я тебя не увижу, так что подарю тебе подарок сегодня.

– Спасибо, мама. Можно, я открою.

– Пожалуйста, если хочешь.

Джина развязала ленточку на коробке и увидела шерстяные шапочку, шарф и перчатки мрачного коричневого цвета.

– Это тебя согреет по дороге в твою школу.

Подарок был первым шагом к примирению. Джойс наконец-то поняла, что не в силах запретить дочери учиться в этой школе, а Джина знала, что главное – сохранять спокойствие.

– Спасибо, мама, эти вещи мне очень пригодятся.

Джина быстро доела свой тост, мечтая поскорее убежать в школу. Она чувствовала, что Джойс не одобряла ее поездку на уик-энд, но решила не обращать внимания на ее замечания и не рассказывать подробно. Она сказала только, что проведет выходные с подружкой из группы. Джина встала из-за стола и пошла в комнату за сумкой.

– Ты пойдешь на работу? – донесся голос Джойс из кухни.

– Не знаю, скорее всего – нет. До свидания, мама.

Шагая по улице, Джина ощущала себя в необычайно приподнятом настроении. Она с нетерпением ждала предстоящего уик-энда.

– О'кей, я расскажу тебе мой план, – сказала Фрэнки, попивая кофе. – Сегодня вечером, по дороге домой, мы зайдем куда-нибудь выпить, можно захватить с собой пиццу. Съедим ее дома и ляжем спать пораньше. Завтра нам понадобятся силы, малыш. Утром я отведу тебя к парикмахеру, я уже договорилась о встрече, а после ланча мы сделаем кое-какие покупки. Ну и вечером… – Фрэнки загадочно улыбнулась. – Осталось только дождаться вечера и все увидеть своими глазами.

– Фрэнки, ты купила мне абонемент к парикмахеру? – спросила Джина с беспокойством, касаясь своих волос.

– Джина, твоей гривы ножницы касались, кажется, когда ты была грудным младенцем. Запомни, в эти выходные ты – в моих руках, пожалуйста, положись на меня. Ну, допиваем и уходим.

Такси промчало их по Стрэнду и повернуло на Ковент-Гарден.

– О'кей, здесь все будет в лучшем виде.

Девушки вышли из такси и спустились по ступенькам в бар.

– Это местечко открылось только недавно. О Боже, оно вполовину меньше своего собрата в Нью-Йорке.

Ресторан был почти пустой. Фрэнки подвела Джину к длинной стойке бара, подвинула стулья и заказала шампанское.

– Конечно, сейчас не лучшее время. Здесь народ начинает собираться только после спектакля.

– Где мы?

– Это, моя дорогая, «Джо Аллен» – самый известный театральный ресторан в Нью-Йорке, а теперь и в Лондоне. Вот сюда ты будешь наведываться пообедать, когда станешь суперзвездой.

Бармен наполнил бокалы шампанским.

– Ну, давай, за первый в твоей жизни уик-энд, – и Фрэнки сделала большой глоток.

Джина не хотела говорить Фрэнки, что никогда в жизни не пробовала алкоголя, даже шампанского. Она поднесла бокал к губам и почувствовала, как пузырьки маленькими искорками ударили ей в нос. Джина глубоко вздохнула и сделала глоток. Золотистая жидкость теплом разлилась внутри. Фрэнки одна опустошила почти всю бутылку. Джина наслаждалась тем, что этим вечером она не дома, а в людном ресторане пьет шампанское.

– Пора. Время возвращаться в пещеру летучей мыши.

Когда такси промчало их по Тауэр Бридж, глядя на освещенную яркими огнями Темзу, Джина поняла, что за всю свою жизнь в Лондоне она никогда не видела этого очаровательного места.

– Ну, вот мы и дома, мадам, – торжественно произнесла Фрэнки, когда они входили в огромный вестибюль.

Портье за столом вежливо поздоровался с ними.

– Добрый вечер, Роберт, – ответила Фрэнки и нажала кнопку лифта.

Девушки вошли в лифт, и Джина увидела, как на панели, загораясь один за другим, мелькали номера этажей. Лифт медленно поднимался. Они вошли в холл, покрытый мягким ковром. Там была только одна дверь. Фрэнки порылась в сумке, достала ключ и открыла ее. Джина вошла следом.

– Это и есть так называемая фешенебельная квартира.

Прямо перед Джиной было огромное, во всю стену, окно, из которого открывалась сказочная панорама Лондона. Там, вдали, земля сливалась с небом. К востоку сверкал огнями Тауэр Бридж, а к западу возвышался купол собора Святого Павла.

Джина поразилась размерам комнаты. Высокий сводчатый потолок нежного пастельного оттенка. Камин и огромные мягкие диваны. Фрэнки зажгла лепные газовые светильники. Их пламя наполнило комнату домашним уютом и комфортом, затем нажала кнопку на стене и тяжелые шелковые портьеры беззвучно сомкнулись, скрыв за собой танцующие огни города.

– Я покажу тебе твою спальню. Ты будешь спать в комнате рядом с моей.

Пройдя длинный коридор, Фрэнки привела Джину в комнату, лучше которой она еще никогда не видела. Стены комнаты были обиты ситцем от Сандерсана с узором из нежно-розовых цветов. В центре стояла маленькая кровать на резных ножках, покрытая розовой тканью.

Фрэнки швырнула сумку Джины на кровать.

– Когда художник по интерьеру переделывал дом, папа отделал эту комнату специально для меня. Он все еще думает, что мне десять лет. Я ненавижу эту комнату, сплошной китч.

Джина представила свою комнатушку со старым протертым покрывалом на кровати и выцветшими желтыми обоями, и решила – пусть это китч, но ей нравится.

– Пойдем, посмотришь комнату отца, там сейчас живу я. Вот уж где проявилась его истинная фантазия.

Пол огромной комнаты был весь покрыт шикарным шерстяным ковром с длинным ворсом. На нем возвышалась круглая кровать с тигровой шкурой вместо покрывала.

– Прыгай, покатаемся, – Фрэнки толкнула Джину на кровать. Она повернула ручку, и кровать начала медленно вращаться. – Это одна из маленьких папиных причуд. Я поражаюсь, почему здесь нет никакой потайной двери, через которую он мог бы удрать от своей очередной «тетушки», – Фрэнки опять повернула ручку, и кровать остановилась. Джина лежала и чувствовала, что ее начинает тошнить.

– Правильно, тебе надо пойти и умыться, а я пока пошлю за чудесной пиццей. Потом займусь твоим безнадежно устаревшим гардеробом.

Девушки ели пиццу, сидя у камина. Джина чувствовала себя Алисой в Стране чудес.

– О'кей, теперь пошли со мной, – они вошли в соседнюю комнату, это была гардеробная. – Здесь должно найтись что-нибудь подходящее, – Фрэнки начала распахивать зеркальные дверцы шифоньеров, стоящих вдоль стен.

Джина с недоумением смотрела на шкафы, забитые одеждой.

– Чье это все?

– Кое-что мое, кое-что тетушки Лиз, пару вещичек – тетушки Деб. Вот это, я думаю, тебе подойдет.

Джина примеряла платья и костюмы, которые Фрэнки доставала из глубины шкафов. Наконец, они выбрали великолепный голубой костюм от Шанель с традиционными золотыми пуговицами спереди. Он подчеркивал стройные ноги Джины и придавал ее внешности какую-то утонченную изысканность.

– Моя Золушка, ну разве ты не превратилась в принцессу? Ты должна это одеть, когда мы пойдем по магазинам. Наконец-то я поняла, что надо купить тебе ко Дню рождения. О'кей, время идти спать. Комнатная обслуга в моем лице завтра прибудет в вашу комнату с чашечкой кофе ровно в девять. В десять мы должны выйти.

Джина неохотно собрала свои вещи. Они выглядели такими убогими по сравнению с великолепными нарядами, в которых она разгуливала по комнате еще полчаса назад.

– Спокойной ночи, Фрэнки.

– Спокойной ночи. Спи крепко в своем цветочном будуаре, – она подмигнула Джине, и та на секунду крепко прижала к себе свою подружку.

Когда Фрэнки ушла, Джина пошла в ванную комнату и умылась, почистила зубы, потом забралась в мягкую уютную постель. Она вспомнила о матери, давно уже спящей на другом конце Лондона. Удобно устроившись под одеялом, Джина загадала, чтобы уик-энд длился вечно.