Текст книги "Семь сестер. Сестра тени"

– Но сами-то вы предпочитаете носить такую обложку, которая сводит с ума всех дам в Лондоне.

Флора бросила на него недоверчивый взгляд.

– Что не мешает мне пылать истинной страстью ко всем растениям. А по вашему представлению, я кто? Жалкий мот, прожигающий время и деньги, доставшиеся ему по наследству?

Флора смущенно отвела глаза в сторону.

– Хотя, признаюсь честно, – Арчи заметил ее смущение. – Да, мне доставляет удовольствие общество хорошеньких женщин. Но не забывайте, мне всего лишь двадцать один год. К великому сожалению, и вам это известно не хуже моего, старинные знатные семьи в Англии уже больше не располагают теми богатствами, которыми владели раньше. Скажем, мне в наследство досталось только поместье Хай-Уилд, тоже на грани разорения. И никаких солидных банковских счетов. Конечно, я буду стараться изо всех сил, чтобы поддерживать его хотя бы на прежнем уровне, сохранить его былую красоту и величие. Наш сад тоже известен своей красотой далеко за пределами поместья. И если для того, чтобы сохранить его красоту, мне придется испачкать руки землей, я этого ни капельки не страшусь.

* * *

Вечером того же дня, когда Флора по своему обыкновению вносила в дневник очередную запись событий минувшего дня, она не преминула написать, какой странный оборот приняли эти события. Она скрупулезно записала почти каждое слово из их разговора с Арчи, все, что запомнила. После чего спрятала свой дневник в бюро. Всю ночь она, к собственному удивлению, провела без сна, снова и снова перебирая в памяти подробности минувшего дня. Столько необычного ей открылось в натуре Арчи. Более того, он даже уговорил ее завтра вместе отправиться на прогулку по окрестностям, полюбоваться горами Лэнгдейл-Пайес.

– Он не человек, а загадка, – прошептала она, обращаясь к Пантере, которая блаженно пристроила свою головку рядом с ней на подушке. – Знаешь, я уже почти ненавижу себя за то, что он мне начинает нравиться.

12

– Доброе утро, мисс Макникол, – приветствовал ее на следующее утро Арчи, когда они встретились во дворе конюшни. – Я прихватил с собой ланч для нас обоих. И можете не беспокоиться, корочку на хлебе с бутербродами я не срезал. Все как вы любите. – Он поставил корзинку для пикников в двуколку, а потом подал ей руку, чтобы помочь взобраться.

Следом уселся рядом. Флора взяла в руки поводья и невольно улыбнулась, глянув на наряд Арчи. Какие-то поношенные брюки из дешевой саржи, рубашка в клетку, явно сшитая вручную. На ногах грубые башмаки, в каких обычно ходит рабочий люд.

– Вот одолжил все у хозяина паба, где я остановился, – пояснил Арчи, перехватив изучающий взгляд Флоры. – Правда, брюки мне немного великоваты. Пришлось подпоясаться веревкой. Ну, что скажете, мисс Макникол? Чем мы сейчас не пара?

– Пожалуй, вы правы, лорд Воган, – согласилась с ним Флора. – В этом наряде вы выглядите как самый настоящий деревенский житель.

– Послушайте, мисс Макникол. Коль скоро предстоящий день мы проведем не совсем обычно, то есть не в привычной для нас обстановке, то может, имеет смысл отказаться наконец от всех этих формальностей, а? Я просто Арчи, помощник садовника, а вы – Флора, молочница с фермы.

– Молочница?! То есть, по-вашему, я похожа только на молочницу? – Флора шутливо скорчила обиженную гримасу и натянула вожжи. Лошадка тронулась в путь. – Могли бы сравнить меня хотя бы с горничной… Или даже с камеристкой…

– Ах, боже мой! Но я вовсе не хотел обидеть вас или тем более оскорбить. Просто во всех романах, которые мне доводилось читать, именно молочница всегда описывается как самая красивая девушка. Так что с моей стороны это самый настоящий комплимент.

Флора намеренно сосредоточилась на управлении своей двуколкой, радуясь тому, что солнцезащитная шляпка скрыла краску смущения, проступившую на ее лице. Ведь, в сущности, это был первый комплимент в ее жизни, который она получила по поводу своей внешности от мужчины. А потому она и понятия не имела, как нужно реагировать в подобных случаях.

Долина Лэнгдейл расположилась между двумя величественными пиками, взметнувшимися вверх. Их заснеженные вершины терялись высоко в облаках. Они возвышались словно два изваяния, разделенные неведомой рукой еще в далекие библейские времена, охватывая с обеих сторон зеленую пойму, которая плавно стелилась внизу, постепенно, по мере того как глаза поднимались вверх, исчезая и уступая место голым скалистым откосам.

Арчи помог Флоре выбраться из повозки. Они остановились и задрали головы вверх.

– «Когда они стоят рядом, возвышаясь одна над одной, то похожи на волны, вздымающиеся в бурном море…»

– «…Красоту гор, разнообразие их форм и красок нельзя сравнить ни с чем», – закончила за Арчи Флора. – Не забывайте, я из Озерного края и творчество Вордсворта мне хорошо известно.

Флора лишь слегка пожала плечами, заметив откровенное удивление на лице Арчи.

– А знаете, за что я люблю горы? – вдруг воскликнул он. – На их фоне чувствуешь себя таким незначительным, таким мелким, таким ничтожным… Да кто мы есть, в конце концов? Всего лишь пылинка на необъятных просторах мироздания.

– Наверное, вы правы. И не потому ли все эти люди в Лондоне пытаются показаться значительнее, чем они есть на самом деле? Намеренно напускают на себя такой важный вид?

– Думаю, им действительно хочется казаться хозяевами той вселенной, которую они сами же для себя и сотворили, живя в больших городах. Впрочем, и города ведь тоже построил человек. Зато здесь… – Арчи оборвал себя на полуслове и сделал глубокий вдох, наслаждаясь свежим воздухом. – Вы когда-нибудь взбирались на эти скалы, Флора?

– Конечно же, нет! Ведь я же девушка. Мама пришла бы в ужас, если бы я выказала такое желание.

– А хотите? Почему бы нам не попробовать сделать это, к примеру, завтра? – Арчи схватил ее за руку. – Вот будет настоящее приключение! На какую гору вы хотели бы подняться? Вот на эту? – Арчи отпустил руку Флоры и показал на одну из вершин. – Или, быть может, на ту?

– Если уж карабкаться в гору, то, безусловно, на самую высокую из них. А это Скофелл-Пайк. – Флора указала на самую высокую скалу из всех. Вершина горы терялась высоко в облаках. – Это, кстати, самая высокая гора в Англии. Папа говорит, что с ее вершины открывается просто фантастический по своей красоте вид, который ни с чем нельзя сравнить.

– Так мы штурмуем ее?

– Но не в платье же я полезу туда!

Арчи весело рассмеялся.

– Да, придется вам позаимствовать у кого-то пару брюк. Словом, вы в игре, да?

– Да, если это только останется в тайне.

– Само собой. – Арчи поднял руку и осторожно заправил за ухо Флоры выбившуюся прядь волос. – Завтра я забираю вас от парадных ворот ровно в шесть тридцать утра.

* * *

Вечером того же дня Флора позволила себе сделать нечто такое, что раньше не могло бы даже прийти ей в голову. Она направилась в гардеробную отца. Осторожно открыла дверь, стараясь не шуметь, хотя и знала, что сейчас одна в доме и никто ее не увидит. Сара ушла к себе домой, вернулась в свой маленький домик, в котором она живет вместе с матерью. Тилли и миссис Хиллбек наверняка засиделись на кухне за своими обычными вечерними пересудами. Флора переступила порог комнаты и невольно содрогнулась от внезапного перепада температуры. В гардеробной было пыльно и пахло затхлой сыростью. Правда, в воздухе витал легкий запах папиного одеколона. В сгущающихся сумерках спальня отца, казалось, была полна призраков. Косые тени падали на узкую деревянную кровать. На ночном столике мерно тикали часы, отсчитывая каждую секунду времени, пока их хозяин отсутствовал.

Флора открыла тяжеленную дверцу массивного дубового шкафа, прошлась рукой по висевшим там брюкам. Наконец она остановила свой выбор на паре твидовых бриджей для охоты. Правда, для бриджей нужны еще и носки. Она подошла к комоду из красного дерева у стены и выдвинула один из ящиков, предполагая, что в нем сложено белье и носки. Однако в ящике лежали одни лишь бумаги. В самом дальнем углу ящика она обнаружила небольшую пачку конвертов кремового цвета, перевязанную тесемкой. Флора сразу же узнала почерк мамы. Наверное, это те письма, которые она писала своему будущему мужу еще на этапе их ухаживаний, предположила Флора. Ей очень хотелось заглянуть в них, прочитать, чтобы наконец понять для себя всю таинственную необъяснимость брачного союза своих родителей. Однако она тут же одернула себя и быстренько задвинула ящик, чтобы не поддаться соблазну. Наконец отыскались и носки, и рубаха из плотной ткани. Флора взяла в охапку все вещи и направилась к дверям.

Но едва ее пальцы коснулись дверной ручки, как она тут же повернула назад. Любопытство оказалось сильнее. Швырнув одежду на кровать, она снова выдвинула ящик того, что, скорее всего, выполняло функцию не комода, а секретера, и достала из него пачку писем. Вытащила из пачки самое верхнее письмо и немедленно прочитала его.

Кранхерст – Хаус

Кент

13 апреля 1889 года

Дорогой Алистер!

Через неделю мы поженимся, станем мужем и женой. У меня нет слов, чтобы выразить Вам свою благодарность за то, что Вы предстали передо мной в образе благородного рыцаря в сверкающих доспехах, который спас меня от позора и бесчестия. Взамен я лишь обещаю, клянусь Вам, что буду самой преданной, верной и послушной женой, какую может пожелать себе любой мужчина. Отец сообщил мне, что он перевел деньги. Надеюсь, они уже поступили на Ваш счет.

С нетерпением жду встречи с Вами. Очень хочу увидеть тот дом, в котором я отныне буду жить.

С пожеланиями всего наилучшего,

Роза

Флора несколько раз перечитала письмо, но так ничего и не поняла. Интересно, что имела в виду мама, когда писала о бесчестии и позоре? Что такого ужасного и непоправимого могла она совершить в своей юности?

– Что ж, в любом случае это хоть как-то объясняет их более чем странный брак, – проговорила она медленно, обращаясь к пустой комнате.

Скорее всего, мама влюбилась в какого-то недостойного человека. Во всяком случае, эта ситуация ей хороша знакома по множеству романов, которые она читала. Конечно, хотелось бы узнать, кто был тот человек. Впрочем, мама никогда не распространялась о годах своей молодости. Зато Аурелия, оказавшись в Лондоне, постоянно писала в своих письмах сестре о том, что их мама широко известна в высшем свете. Такое впечатление, что Розу все знают. И это лишний раз подтверждает интуитивную догадку Флоры: у их матери есть прошлое. Наверняка! Она положила письмо обратно в конверт и аккуратно затолкала его под тесемку назад в пачку с другими письмами. После чего вернула сверток на прежнее место. Потом снова подхватила с кровати папины вещи и покинула гардеробную.

* * *

На следующее утро Флора проснулась ровно в шесть. Торопливо натянула на себя папины бриджи, рубашку, носки. На цыпочках спустилась вниз в гардеробную. Вчера она одолжила у Сары крепкие на вид ботинки. Правда, они оказались ей маловаты, ну да ничего! Как-нибудь перетерпит. На голову она надела папину твидовую фуражку. Оставив коротенькую записку для слуг, в которой сообщила им, что уходит на весь день собирать цветы для своих будущих рисунков, Флора тихонько выскользнула из дома. Быстро пробежала по дорожке к воротам и увидела, что там ее уже поджидает новенький «роллс-ройс» серебристого цвета. Арчи картинным жестом широко распахнул перед ней дверцу, и она уселась в машину.

– Доброе утро! – он улыбнулся, оглядев ее наряд. – Сегодня вы выглядите особенно привлекательно. Настоящая Флора-молочница. Именно в таком виде и следует раскатывать в этом шикарном лимузине, который я называю «Серебряным призраком».

– Зато практично и удобно, – возразила ему Флора.

– Кстати, с этой кепкой на голове вас легко можно принять за мальчика. Что ж, вот и последний штрих к вашему облику. Надевайте эти защитные очки.

Слегка нахмурившись, Флора все же напялила на себя очки.

– Зато сейчас меня точно никто не узнает, чему я только рада.

– Вот бы удивились ваша матушка или сестра, увидев вас в таком наряде. Интересно, как бы они отреагировали? – поинтересовался у нее Арчи, включая двигатель.

– Надеюсь, такого никогда не случится. А вы тоже хороши. Говорите, что семья на грани банкротства, а сами гоняете по дорогам на таком роскошном автомобиле. Как прикажете это понимать? Папа говорит, что «роллс-ройсы» стоят целое состояние.

– К великому сожалению, машина не моя. Мой ближайший сосед одолжил мне ее на время взамен на право воспользоваться летним домиком на территории нашего поместья. Я пообещал ему не задавать лишних вопросов и не расспрашивать, зачем ему вдруг понадобился этот домик. Хотя и догадываюсь, зачем. Жена у бедняги беременна сейчас уже шестым ребенком. Есть от чего податься в бега. Ну, вы понимаете, о чем я.

– Нет, абсолютно ничего не понимаю, – подчеркнуто сухо ответила ему Флора.

– В любом случае я рад, что выпал шанс устроить этой машине пробег по горам. Я взял нам с вами кое-что перекусить. Сложил все в старый армейский вещмешок, который мне любезно предложил мой хозяин, мистер Тернбулл. Он же порекомендовал прихватить с собой еще и пару одеял на всякий случай.

Флора высунулась из окна и стала внимательно разглядывать небо над виднеющимися вдали скалами. И тут же нахмурилась, увидев, как сгущаются тучи на горизонте.

– Надеюсь, небеса все же будут милостивы к нам и не разверзнутся над нашими головами в тот самый момент, когда мы начнем восхождение. Надо же! Столько дней держалась хорошая сухая погода, а тут… Только дождя нам сегодня и не хватало.

– Зато тепло уже с самого утра.

– Это еще ничего не значит. Папа не раз говорил о том, как резко может понижаться температура по мере того, как поднимаешься вверх. Он-то за свою жизнь побывал практически на всех вершинах в окрестных местах.

– Если погода испортится, надо найти какой-нибудь навес, где можно будет припарковать машину. Я ведь клятвенно заверил Феликса, что верну ему его машину без единой царапины. Не могу позволить, чтобы ее сверху стало поливать дождем.

Местный фермер охотно согласился пристроить на время «роллс-ройс» Арчи. Тот лишь сверкнул глазами при виде сбежавшейся хозяйской ребятни, сгорающей от нетерпения рассмотреть автомобиль поближе. Не говоря уже о фермерских курах, которые тоже тотчас же вознамерились забраться в кабину.

– Папа рассказывал, что восхождение на эту вершину заняло у него около четырех часов, – сказала Флора, когда они двинулись в путь, ступая по густой колючей траве.

– Ваш отец – опытный альпинист. Думаю, у нас подъем займет гораздо больше времени. – Арчи извлек из вещмешка карту и стал внимательно разглядывать ее. – Мой хозяин посоветовал нам хороший маршрут. Подниматься вот по этой тропе. – Он подхватил какой-то сучок и прямо на пыльной грязной земле начертал их будущий путь. – Нам надо держать курс на юг по направлению к Эск-Хаус, а потом свернуть в сторону Брод-Крэг-Кол.

Арчи двинулся первым, не выпуская карту из рук.

– А что это там за крохотные белые точки виднеются высоко в горах? – спросил он у Флоры.

– Это овцы. Они, кстати, оставляют помет прямо под ногами, там, где пасутся.

– Если сильно устанем, то, может, подцепим какую овцу, чтобы она нас подвезла хоть немного. До чего полезное животное, однако. И мясо прекрасное дает к нашему столу, и тела наши согревает своей шерстью.

– Мне отвратителен даже сам вкус баранины, тем более молодого ягненка, – ответила Флора. – Я уже решила, что когда стану самостоятельной хозяйкой, то никогда в своем доме не буду готовить мясо.

– Неужели? А что же вы тогда станете подавать к столу?

– Как что? Овощи и рыбу, конечно.

– Знаете, я пока не вполне уверен в том, что мне захочется отобедать в вашем будущем доме.

– Как знаете! – отрезала Флора и, обогнав Арчи, зашагала впереди.

Первые два часа восхождения оказались несложными. Склоны были еще покатые, время от времени им попадались горные ручейки, несущие свои воды в долину. И тогда они давали себе короткую передышку. Сложив ладони чашечкой, пили свежую воду, пахнущую весной, а потом еще и споласкивали свои разгоряченные от ходьбы лица. Пока они поднимались вверх исхоженными тропами, по которым до них уже прошагали многие другие покорители вершин. И всю дорогу вели неспешные разговоры обо всем на свете, начиная от любимых книг и кончая любимыми музыкальными произведениями. Но вот тропа стала круче, и разговор прекратился сам собой. Каждый берег дыхание, чтобы вскарабкаться выше, преодолев очередное нагромождение камней, которыми были буквально усыпаны все склоны горы.

– Думаю, две трети пути уже позади, – обронил Арчи, остановившись возле одного валуна и задрав голову вверх, чтобы оценить, сколько еще осталось. – Вперед! Сейчас будем штурмовать вон тот откос, что прямо над нами.

Где-то через час с небольшим они наконец достигли вершины. Тяжело дыша от напряжения, они замерли, стоя рядом и, судя по всему, потрясенные собственным достижением. Флора медленно обошла вершину, разглядывая величественную в своей красоте панораму, раскинувшуюся внизу.

– Минувшей ночью я вычитал в одной книге, что в ясный погожий день отсюда можно увидеть Шотландию, Уэллс, Ирландию и даже разглядеть остров Мэн, – сказал Арчи, неожиданно возникнув у Флоры за спиной. – Какая досада, что рядом нет фотографа, который мог бы запечатлеть нам на память этот незабываемый момент. Хотите, я помогу вам взобраться вон на ту пирамиду, которая обозначает вершину горы?

– Спасибо, хочу.

Арчи взял Флору за руку и помог ей сохранять равновесие, пока она карабкалась по огромной груде камней вверх. Но вот она поднялась на самую макушку, и тогда он отпустил свою руку. А Флора раскинула руки в разные стороны и, задрав голову к небу, воскликнула, глядя в эту синеву:

– У меня такое чувство, будто я сейчас стою на самой макушке всей земли!

– Во всяком случае, вы сейчас стоите на самой высокой точке во всей Англии, – рассмеялся в ответ Арчи и снова протянул к ней руки, чтобы помочь спуститься вниз. Потом бережно взял ее за талию и поставил на землю. И на какую-то секунду задержал в кольце своих рук, глянув на Флору в упор. – Готов поклясться чем угодно, Флора, но объявляю это во всеуслышание: вы необыкновенно хороши собой, когда счастливы.

Флора почувствовала, как краска снова ударила ей в лицо, но в эту минуту их вдруг внезапно накрыло туманом, сразу же почти полностью исчезла видимость.

– Я умираю от голода, – объявила Флора, пытаясь скрыть свое смущение.

– Я тоже. Что скажете, если мы двинемся назад, к солнцу, и перекусим уже где-нибудь внизу, а? Мистер Тернбулл посоветовал мне идти на север по направлению к Лингмеллу. Дорога туда четко обозначена каменными пирамидками на протяжении всего пути. По его словам, вид, который открывается оттуда на Васдейл, просто потрясающий. Вот там и можем устроить себе привал.

– Тогда в путь! Вперед к нашим сэндвичам! – весело воскликнула Флора. Арчи подхватил свой вещмешок, и они двинулись в обратный путь.

После двадцатиминутного спуска Флора призналась, что выдохлась и сил идти дальше нет. Тогда они устроились на огромном валуне, и Арчи достал из вещмешка провизию.

– Никогда еще бутерброды с сыром не казались мне такими восхитительными на вкус, – пробормотала Флора с набитым ртом. – Жалею вот только, что не прихватила с собой альбом для рисования и угольные карандаши. Постараюсь запомнить эти пейзажи, чтобы потом воспроизвести их на бумаге уже по памяти.

Флора сняла с головы кепку. Волосы тут же рассыпались густой пеленой по плечам, часть упала на лицо, которое девушка подняла вверх, подставляя солнцу.

– Какие у вас роскошные волосы. Никогда не видел таких прекрасных волос, – восхитился Арчи и, бережно взяв в свою руку прядь, намотал ее на палец.

Что-то в груди Флоры екнуло от этого, по сути, интимного прикосновения молодого человека.

– Они такие густые и толстые, словно корабельные канаты. Мама говорит, она и понятия не имеет, в кого у меня такие волосы. Так что имейте в виду. Если при нашем дальнейшем спуске вы ненароком споткнетесь и упадете вниз, я, так и быть, вырву прядь, сплету из них веревку и вытащу вас с ее помощью наверх.

Флора с улыбкой взглянула на Арчи и увидела, что он смотрит на нее с каким-то странным выражением лица.

– Что-то не так? – спросила она в замешательстве.

– Наверное, не совсем уместно говорить вам о том, о чем я сейчас подумал. Скажу лишь одно: когда вы в хорошем расположении духа, то о лучшей компании я и мечтать не могу.

– Спасибо. В ответ я тоже скажу кое-что. Наконец-то я вас простила, целиком и полностью, за то, что вы едва не убили меня. Причем дважды.

– Стало быть, отныне мы друзья?

На какой-то миг лицо Арчи приблизилось к ее лицу почти вплотную.

– Стало быть, так.

Перекусив, они блаженно откинулись на разогретую от солнца поверхность камня. Флора подумала, что никогда она еще не чувствовала себя так раскованно и свободно в обществе другого человека. Совершенно непривычное для нее состояние.

– Любопытно, от кого вы унаследовали свой талант к рисованию? – спросил у нее Арчи.

– Понятия не имею. Зато хорошо знаю человека, вдохновившего меня на то, чтобы заняться рисованием. Вы наверняка видели один дом неподалеку от нашего имения, где живет эта женщина.

– Кто же она?

– Детская писательница Беатрикс Поттер. Мне было лет семь, когда она вместе со своими родителями приехала к нам в Эствейт-Холл на чай. Помню, я тогда сидела в саду и пыталась зарисовать с натуры улитку, которую только что обнаружила на листочке, при этом еще и пытаясь сравнивать ее со слизняком. Беатрикс присела на траву рядом со мной. Моя улитка ей очень понравилась, и она даже предложила мне показать, как нужно зарисовать ее с максимальной точностью. Сказала, что сама нарисует ее. А потом приблизительно через неделю я получила по почте конверт. Помнится, я так разволновалась тогда и одновременно была страшно горда. Ведь мне еще никто и никогда не присылал по почте писем. В конверте лежало письмо от мисс Поттер. И не простое письмо, а целая история про улитку Цедрика и его друга Симона-Слизняка, проиллюстрированная к тому же множеством миниатюрных акварелей. Для меня это письмо – самое настоящее сокровище.

– Я наслышан о мисс Поттер и о ее книгах. В последние годы она стала очень популярной писательницей.

– Это правда. Но на момент моего знакомства с ней она была практически неизвестна. А сейчас Беатрикс Поттер живет в деревне Ближний Суррей на ферме Хилл-Топ, совсем рядом с пабом, в котором вы остановились.

– Вы поддерживаете с ней знакомство после того, как она перебралась в ваши края?

– Нет. Она человек очень занятой. К тому же известный. Я никогда не осмелилась бы переступить порог ее дома без приглашения.

– А она живет одна?

– Полагаю, да.

– Тогда наверняка ей одиноко в пустом доме. Что из того, что сегодня она широко известна? Это вовсе не означает, что ей не нужно общение. Особенно если речь идет о молодой девушке, которую она когда-то вдохновила на творчество.

– Возможно, вы и правы. Но я пока никак не могу собраться с духом и напомнить ей о себе. Вообще-то, Беатрикс Поттер – мой кумир. Надеюсь, что когда-нибудь я тоже смогу жить такой жизнью, какой живет она.

– Что?! Стареющая дама, старая дева, коротающая свой век в окружении цветов и животных? – воскликнул Арчи с деланым возмущением.

– Вы хотите сказать, материально независимая женщина, способная сама обеспечивать себя и выбирать тот образ жизни, который ей больше нравится, – возразила ему Флора.

– То есть вы полагаете, что ваш удел – это одиночество?

– Поскольку мои родители не сочли возможным представить меня ко двору, как сделали это в отношении младшей сестры, то да, я начинаю привыкать к мысли, что, скорее всего, я никогда не выйду замуж.

– Флора! – Арчи осторожно коснулся руки девушки своей рукой. – Поверьте мне на слово. То, что вас не представили ко двору, вовсе не означает, что вы не можете влюбиться в какого-нибудь мужчину и связать с ним в дальнейшем свою будущую жизнь. Возможно, у ваших родителей были свои причины…

– Были. У моих родителей нет средств на такое дорогостоящее мероприятие, как светский сезон в Лондоне. А мою сестру Аурелию материально поддержала тетя Шарлотта.

– Нет, я имею в виду не только деньги. Иногда бывают… бывают такие обстоятельства, о которых мы даже не подозреваем. Но именно они и диктуют принятие того или иного решения.

– Вы хотите сказать, что я не такая красавица, как Аурелия, да?

– Вот уж этого я никак не хочу сказать! Боже меня упаси! Вы и сами понятия не имеете, какая вы светлая девушка. Ведь вы же буквально светитесь вся, и снаружи, и изнутри.

– Пожалуйста, не надо, Арчи. Я понимаю, вы хотите быть добрым ко мне. И я даже знаю, почему. Однако давайте поторопимся со спуском. Взгляните, как сгустились тучи над нами. Полагаю, скоро грянет проливной дождь, да еще со шквалистым ветром в придачу. – Флора поднялась с земли, испытывая некое внутренне недовольство от того, что они вообще затеяли этот разговор. На душе у нее вдруг стало тревожно, и от прежнего хорошего настроения не осталось и следа. На смену ему пришло непонятное уныние. Точь-в-точь как те свинцовые тучи, что сейчас зависли над ними, полностью закрыв собой солнце.

А уже через пятнадцать минут оба они лежали, уткнувшись носами в колючую траву вперемешку с овечьим пометом. Небеса все же разверзлись, поднялся сильный ветер, и первые капли дождя, похожие на острые иглы, вонзились в их тела.

– Быстрее! – воскликнул Арчи, хватая свой вещмешок. Порывшись, он извлек из него одеяло и протянул его Флоре. – Беритесь за один край. Сейчас устроим себе нечто вроде палатки.

Флора натянула край одеяла себе на голову. Арчи сделал то же самое. Так они лежали в темноте, чувствуя, как быстро промокает насквозь их защита.

– Привет! – вдруг прошептал Арчи, и его дыхание обожгло ей щеку.

– Привет.

– Мы с вами встречались где-нибудь раньше? Меня зовут Арчи. Работаю поденщиком на ферме.

– А я – Флора-молочница, – откликнулась Флора и непроизвольно улыбнулась.

– А здесь, по-моему, сильно несет овечьим пометом, вам так не кажется?

– О, в здешних местах это самый распространенный запах. Популярнее любых духов. И притягательнее тоже.

– Флора.

– Да?

Внезапно его губы прикоснулись к ее губам, и он поцеловал ее. Флора почувствовала, как все ее тело пронзила какая-то доселе не ведомая ей сладостная дрожь, которая началась прямо с губ, а уже в следующее мгновение охватила все ее естество. Она пыталась оторвать свои губы, уклониться от поцелуя, но губы отказывались повиноваться ей. Между тем Арчи еще теснее прижал девушку к себе, обдав своим жаром. Их поцелуй, казалось, длился вечность. Во всяком случае, достаточно долго для того, чтобы Флора отказалась от намерения влачить свои дальнейшие дни в гордом одиночестве. Это желание быстро улетучилось, с такой же скоростью, с какой рассеялись грозные тучи над ними. Дождь прекратился, и Флора наконец с трудом оторвала свои уста от его уст.

– Боже мой, Флора! Что ты со мной сделала? – возбужденно выдохнул Арчи. – Ты чудо! Настоящее чудо… Я тебя обожаю…

Он снова потянулся к ней, но на сей раз Флора отстранилась и тут же сбросила с себя одеяло. После чего уселась, испытывая сильное головокружение от пережитого только что шока и от того удовольствия, которым обернулся этот шок. Через пару секунд Арчи тоже поднялся с земли. Какое-то время они сидели молча.

– Я должен самым искренним образом извиниться перед тобой, Флора. К сожалению, я не сумел совладать со своими чувствами. Но, пожалуйста, прошу тебя, не увеличивай список моих прегрешений в отношении тебя. Не делай этого, Флора, ладно? Я просто не устоял… И готов повторять снова и снова: я обожаю тебя. Ведь если честно, то ты мне понравилась с того самого злополучного дня в апреле. И с тех пор я не переставал думать только о тебе, о тебе одной.

– Я…

– Позволь мне высказаться до конца. – Арчи взял руку Флоры в свою. – Ведь это одна из наших последних возможностей, когда мы с тобой остались наедине. Я и на бал вызвался сопровождать Элизабет только потому, что надеялся увидеть там тебя вместе с твоей сестрой. Потом я вспомнил, что твой отец пригласил меня присоединиться к нему и его друзьям на охоте в Шотландском нагорье и подумал, что вот отличный повод сделать на обратном пути остановку у вас, чтобы повидаться с тобой. Минувшие три дня, которые мы провели вместе, они были… несравненны. Воистину незабываемые дни. Если двое подходят друг другу во всем, так это мы с тобой. Ты и я… Наверное, и ты чувствуешь то же самое?

Флора тоже попыталась подняться с земли, но Арчи продолжал крепко держать ее за руку.

– Прошу тебя, верь мне. Верь моим словам, – произнес он умоляющим тоном. – И помни, все-все-все, о чем я сказал тебе, это все – правда. Каждое слово – правда. Взгляни мне в глаза, и ты поймешь, что я не кривлю душой. Сегодня вечером мне нужно трогаться в обратный путь. Я пообещал матери, что уже завтра буду дома. Но обещаю, я напишу тебе. Обязательно напишу! И мы встретимся снова. – Пронзительный взгляд его темных глаз прожигал насквозь, но взгляд этот был открытым и честным. Арчи еще сильнее сжал ее руку. – Хочу, чтобы ты доверяла мне. Что бы ни случилось, верь мне!

Флора повернулась к нему лицом, потрясенная этим страстным напором чувств. Всего лишь три дня, проведенных вместе. Может ли она доверять ему?

Она отвела глаза в сторону, стараясь не встречаться с Арчи взглядом.

– Нам надо поторопиться, иначе Сара начнет волноваться, куда я запропастилась.

– Да, конечно! – Он рывком отпустил ее руку, и она безвольно упала вниз, словно кусок оторванной веревки. Флора почувствовала в этот миг непонятное разочарование, будто ее только что бросили.

Они продолжили свой путь к подножью горы в полном молчании. Настроение у обоих было подавленное, под стать промокшей насквозь одежде.

Наконец они добрались до машины. Всю дорогу домой Флора с большим трудом заставляла себя держать глаза открытыми. Безмерная усталость и пережитое эмоциональное потрясение навалились на нее одновременно и буквально валили с ног. Арчи вел машину молча, и хотя она сидела всего лишь в нескольких дюймах от него, оба они сейчас были далеки друг от друга, каждый погружен в свои собственные мысли. Возле подъездных ворот в Эствейт-Холл Арчи заглушил двигатель, и машина остановилась.

– Флора, мне пора ехать домой. Надо срочно исправлять одну ужасную ошибку, которую я, как сейчас понимаю, допустил. Клянусь, я все исправлю. Но умоляю тебя, Флора, не забывай эти три дня, что мы провели вместе, и всего того, что случилось между нами. Вполне возможно, по прошествии времени тебе все случившееся покажется дикими фантазиями. Ничего подобного! Все оно так и есть! Помни об этом. Обещаешь?