Текст книги "Семь сестер. Сестра тени"

Флора взглянула на него и глубоко вздохнула.

– Обещаю.

– Тогда я прощаюсь с тобой, моя дорогая Флора. До свидания.

– До свидания.

Флора выбралась из машины, громко хлопнув дверцей на прощание, и пошла на негнущихся ногах к дому. Миновала ворота и побрела по подъездной дорожке. У нее было такое чувство, что земля уплывает у нее из-под ног. Зашла на кухню. Сара, задрав ноги на печку, уплетала кусок пирога. Миссис Хиллбек сидела за столом с Пантерой, удобно устроившейся у нее на руках. Они обе ошарашенно уставились на Флору, пораженные ее внешним видом, а потом громко расхохотались в один голос:

– Мисс Флора! Куда это вы пропали на весь день? И что на вас за одежки? Они же все насквозь мокрые. Ну и видок у вас! Будто только что вытащили из воды! – воскликнула Сара, немного придя в себя.

– Так оно и есть, – ответила Флора, обрадовавшись тому, что обе служанки, несмотря на всю экстравагантность ее наряда, в целом восприняли ее появление на кухне нормально. Именно это ей сейчас и нужно для того, чтобы восстановить и физическое, и душевное равновесие. Сара между тем принялась обсушивать волосы Флоры муслиновой салфеткой, пытаясь привести их хотя бы в относительный порядок. – Я была в горах, – пояснила девушка полусонным голосом.

– Вам там, случайно, ничего не рухнуло на голову? – пробормотала Сара в полной растерянности. – Дитя мое! Бедняжка! Ступайте к себе наверх и срочно переоденьтесь во что-нибудь сухое. А я принесу вам чай прямо в комнату и приготовлю ванну.

– Спасибо.

Флора на заплетающимх ногах направилась в гардеробную, сбросила с ног ботинки, в которых все еще хлюпала вода. Ноги ныли от усталости, от непривычного скалолазания и оттого, что обувь была тесной. Кое-как она добралась до своей спальни, где ее тут же встретил недовольный хор проголодавшихся питомцев. Она сняла с себя сырую, прилипшую к телу одежду и переоделась в сухое платье. Быстро растолкала по клеткам корм для животных: подсохшие листья капусты, семечки, зерно. Чувствуя себя полностью изможденной, доковыляла до постели и тут же улеглась.

Когда Сара через какое-то время принесла на подносе чай, то обнаружила, что ее молодая хозяйка мисс Флора уже спит беспробудным сном.

13

Всю следующую неделю Флора провалялась в постели: прогулка в горы обернулась сильнейшей простудой. Ее бросало в жар, и по мере того как усиливалась лихорадка, все, что случилось в тот день у них с Арчи, стало казаться ей сном. Наверняка все это приснилось ей в каком-то бреду, размышляла она.

Когда же дела наконец пошли на поправку и она даже стала подниматься с постели, то в один из дней она, цепляясь за перила, спустилась на ватных ногах кое-как вниз и обнаружила в холле на столике для визиток целую стопку писем, лежавших на серебряном подносе. Все они были адресованы ей. Два письма от Аурелии, она узнала их по почерку на конвертах. Одно письмо пришло от матери. А четвертое было подписано изящным почерком Арчи. Флора тут же плюхнулась на нижнюю ступеньку лестницы и трясущимися руками вскрыла конверт, почувствовав внезапную слабость. Видно, болезнь все еще давала о себе знать. Да и страшилась она всего того, что могло содержаться в послании от Арчи.

Хай-Уилд

Ашворд, Кент

5 июля 1909 года

Моя дорогая Флора,

Надеюсь, письмо застанет тебя в добром здравии, хотя сам я перенес тяжелейшую простуду. Сильно заболел сразу же после нашего восхождения в горы. Но тем не менее хочу снова повторить, что все то, о чем я говорил тебе, правда. А сейчас прошу тебя, пожалуйста, запасись некоторым терпением, ибо я попал в довольно сложную ситуацию, из которой постараюсь выпутаться с наименьшими потерями. Это никак не связано с тобой, ни в коем случае! Все дело во мне. Но я готов повести себя должным образом ради тех людей, которых люблю.

Понимаю, я говорю загадками, но, к великому сожалению, весь механизм, приведший ко всем моим осложнениям, был запущен в действие еще до того, как я с тобой познакомился. И сейчас мне предстоит нелегкая задача. Я должен постараться выбраться из всего этого самым наилучшим образом, выбраться и идти дальше. Поскольку ситуация очень напряженная, это правда, к тому же довольно щекотливая, прошу лишь об одном одолжении. Пожалуйста, сожги мое письмо по прочтении. Не дай бог, если оно попадет не в те руки, что случается сплошь и рядом. А я больше всего на свете страшусь скомпрометировать тебя хоть чем-то.

И при всем том снова умоляю тебя верить мне. Остаюсь твоим верным другом и восторженным поклонником.

Арчи Воган

P. S. Пожалуйста, передай привет Пантере. Надеюсь, она по-прежнему охраняет тебя как должно.

Флора пробежала глазами письмо, потом снова перечитала его, стараясь понять смысл загадочных слов Арчи. Она вчитывалась в каждое предложение до тех пор, пока буковки не стали плясать у нее перед глазами. После чего со вздохом свернула письмо и положила его обратно в конверт.

Чтобы хоть как-то отвлечься от той головоломки, которую задал ей Арчи, она обратилась к письмам сестры. В первом из них Аурелия пространно делилась с ней всеми последними великосветскими новостями и сплетнями.

В Лондоне на сегодняшний день известно о двух помолвках, и мы с мамой приглашены на оба вечера, где о помолвках будет объявлено уже официально. По правде говоря, вокруг меня тоже вьется несколько молодых людей, которые готовы в любую минуту предложить мне руку и сердце, но, увы! – никто из них так и не пленил моего сердца. Я пребываю немного в расстроенных чувствах… Твой обидчик Арчи Воган, по слухам, серьезно заболел, а потому больше он в Лондоне так и не появился. Я вообще сомневаюсь, что увижусь с ним до конца сезона. Народ потихоньку начинает разъезжаться по домам до конца лета, а многие подались за границу. Признаюсь честно, предстоящее возвращение домой не очень меня воодушевляет. После Лондона Эствейт-Холл кажется такой дырой. Радует лишь одно: встреча с тобой, моя дорогая сестричка. Ты и представить себе не можешь, как я по тебе соскучилась.

– «Обидчик»! Нечего сказать! – Флора отложила письмо сестры в сторону. Как много изменилось с тех пор, как она в последний раз виделась с Арчи. Письмо Аурелии расстроило ее. Приходится признать очевидное, констатировала Флора с тяжелым сердцем. Сестра испытывает сильное влечение к Арчи. Сейчас она добивается от самой Флоры лишь одного: чтобы та тоже полюбила Арчи и простила ему все те «злодеяния», которые он якобы совершил по отношению к ней. Можно лишь представить, в какой ужас пришла бы ее сестра, если бы ей открылась вся правда.

Флора снова поднялась к себе в комнату, сунула оба письма в шелковый карман на задней обложке своего дневника, после чего спрятала сам дневник в бюро и закрыла его на ключ. Какое-то время она сидела молча, мысленно моля лишь об одном, хотя и понимала весь эгоизм своего обращения к небесам. Господи! Сделай так, чтобы сердце Аурелии покорил какой-то другой мужчина, но только не Арчи. Надежды на такой исход были весьма иллюзорны, ведь до конца сезона оставалось совсем немного, считаные дни. Флоре и самой тоже очень хотелось поделиться с сестрой, поведать ей все свои маленькие секреты. Но с болью в сердце она понимала, что ее внезапно вспыхнувшее чувство к Арчи Вогану никогда не станет одним из этих секретов.

Она улеглась на кровать и, откинувшись на подушки, вскрыла второе письмо от Аурелии.

Гросвенор-сквер, дом № 4

Лондон

7 июля 1909 года

Дорогая сестра!

Пишу тебе с двойственным чувством, испытывая и грусть, и большую радость. Хочу сообщить тебе, что я не появлюсь дома в ближайшее время, как предполагала ранее. Меня пригласила леди Воган к себе, погостить у них в имении Хай-Уилд. Представляешь?! Элизабет много рассказывала мне о местных красотах. С нетерпением жду того момента, когда увижу собственными глазами их легендарные сады, которые она живописала мне. Как ты догадываешься, я рвусь туда всем сердцем и душой еще и потому, что там будет Арчи. Мне сказали, что он еще не вполне здоров и последствия простуды сказываются до сих пор. Это одна из причин, по которой он так и не появился больше в Лондоне, хотя здесь многие скучали по нему. Мама возвращается в Эствейт-Холл одна. Надеюсь, ты простишь мне, что я задерживаюсь на Юге и наша встреча с тобой откладывается на некоторое время. Ведь ты же, как никто, понимаешь причины, побудившие меня принять это приглашение от леди Воган. Домой вернусь в сентябре, а пока обещаю, что буду регулярно писать тебе.

Люблю тебя всем сердцем, моя дорогая сестра,

Аурелия.

Флора почувствовала, как заныло ее сердце. Вернее, оно буквально разрывалось от боли, и боль эта была многократно сильнее той, которую она испытывала, когда однажды обварила ногу кипятком, или когда металась в жару от простуды, или когда теряла кого-то из своих питомцев. Аурелия едет в Хай-Уилд. Она первой увидит тот дом, о котором ей рассказывал Арчи. И что особенно больно ранило душу, первой увидит его сады, которые он так любит.

Услужливое воображение тут же нарисовало ей картину того, как все это будет. Аурелия в одном из своих нарядных платьев, в красивейшей шляпке с широкими полями, призванной защитить ее белокурую головку от солнца, в сопровождении Арчи прогуливается по саду. Флора бессильно откинулась на подушки, чувствуя, что еще немного, и ее сейчас стошнит прямо на блестящий черный мех Пантеры.

Когда Сара часом позже постучала в дверь ее спальни, чтобы узнать, что именно приготовить к обеду, Флора притворилась спящей. Вряд ли ей вообще когда-нибудь захочется есть, думала она уныло, лежа с закрытыми глазами.

* * *

Мама вернулась домой в первых числах августа. Флоре она показалась чем-то очень сильно расстроенной. Вполне возможно, думала она, что причина дурного настроения матери кроется в том, что ей просто не хотелось возвращаться домой после яркой и насыщенной жизни в Лондоне. Спустя три дня вернулся с охоты и отец. Он тоже был мрачнее тучи. Впрочем, по многолетним наблюдениям Флоры, отец всегда пребывал в таком мрачном расположении духа. Возможно, сказывалось отсутствие в доме младшей сестры. А живое воображение Флоры постоянно продолжало рисовать красочные картинки того, как Аурелия коротает свой досуг в обществе Арчи в его поместье Хай-Уилд. Эти невеселые фантазии тоже в общем-то не радовали душу. Словом, как бы то ни было, но в их доме установилась невыносимо гнетущая атмосфера.

Утешало лишь одно. Наконец-то полностью оправившись после болезни, Флора вернулась к своей привычной повседневной жизни. Вставала рано, чтобы раздобыть корм для своего зверинца, ездила с какими-то мелкими поручениями в Хоксхед. А еще при первой же возможности хваталась за карандаши и альбом для рисования, стараясь запечатлеть все те новые сокровища, которые ей удавалось отыскать в ходе своих ежедневных поездок по округе под целительными лучами нежаркого августовского солнца. Дома она часто слышала приглушенные голоса родителей, которые доносились из папиного кабинета. Зато за обеденным столом разговоры, можно сказать, вообще прекратились. Наступил конец августа. Последние теплые дни уходящего лета. Совсем скоро природа распрощается с летом насовсем, до следующего года. В один из дней Роза попросила дочь зайти к ней после завтрака. Флора направилась в будуар матери со смешанным чувством облегчения и тревоги, тихонько постучала в дверь и замерла на пороге. Однако, что бы сейчас ни сообщила ей мать, думала она, все равно это станет для нее доброй вестью после нескольких недель затяжного и угрюмого молчания, которое буквально давило на нее своей свинцовой тяжестью.

– Доброе утро, мама, – поздоровалась она, входя в комнату.

– Проходи, Флора. Присаживайся.

Флора присела на стул, на который указала ей мать. В ярком свете, льющемся из окон, еще заметнее стали проплешины и поблекшие краски на старинном персидском ковре ручной работы, лежавшем на полу. В камине полыхал огонь, верный признак того, что холода уже не за горами.

– Флора, в последние недели мы с твоим отцом неоднократно обсуждали будущее… нашей семьи.

– Понятно.

– Надеюсь, то, что я собираюсь сказать сейчас, не станет для тебя шоком. Хотя ты по своему обыкновению говоришь мало, но, скорее всего, происходящее в доме не осталось для тебя незамеченным.

– Ты так считаешь, мама? – удивилась Флора такому неожиданному комментарию Розы.

– Да. Ты ведь умная и тонко чувствующая натура.

Флора поняла. Сейчас мама огласит ей нечто ужасное. Ведь никогда ранее с ее уст не срывался столь щедрый комплимент в адрес старшей дочери.

– Спасибо, мама, – тихо проронила она в ответ.

– Словом, говорю тебе все, как оно есть. Твой отец продает Эствейт-Холл.

Флора даже задохнулась от неожиданности. А Роза лишь молча отвела глаза в сторону, стараясь не встречаться взглядом с глазами дочери.

– В последние несколько лет на содержание дома уходили все наши средства, вплоть до последнего пенса. Вот почему мы влачили такое жалкое существование. Но сейчас и эти деньги тоже закончились. Словом, денег больше нет. Никаких. Отец наотрез отказывается влезать в долги, чтобы раздобыть хоть какие-то средства. И правильно делает, замечу я попутно. Но вот нашелся покупатель, который предлагает хорошую цену за дом и обещает восстановить Эствейт-Холл во всем его былом блеске. Отец подыскал нам дом в Шотландском нагорье, рядом с Лоч-Ли. Туда мы переедем в ноябре. Мне очень жаль, Флора, что так получилось. Знаю, ты, как никто в нашей семье, привязана к этому дому. Любишь и Эствейт-Холл, и его окрестности. Но иного выхода из сложившейся ситуации у нас нет.

Флора подавленно молчала. У нее не было сил говорить.

– Понимаю, этот выход далеко не самый идеальный, но… – Флора увидела, как Роза нервно сглотнула слюну, пытаясь собраться с чувствами для продолжения разговора. – Переезд на новое место будет непростым. Я уже заранее предвижу множество проблем. Но ничего не поделаешь… Что касается непосредственно тебя, Флора, то мы с твоим отцом решили, что будет крайне неразумно брать тебя с собой… Везти в такую глухомань. Ты ведь еще молода, тебе нужно общество других людей. Поэтому я нашла тебе подходящее место в Лондоне. Думаю, оно тебя устроит по всем статьям.

Почему-то Флора сразу же представила себя на кухне: скребет плиту или чистит картошку в подсобке.

– И что это за место, мама? – с трудом произнося слова, промолвила она. Во рту у нее стало непривычно сухо.

– Одной моей очень близкой подруге нужна еще одна наставница для двух ее дочерей. Я рассказала ей о твоих способностях к рисованию, к живописи в целом. О том, как ты хорошо разбираешься в ботанике. Вот она и попросила меня переговорить с тобой. Не согласишься ли ты обучить ее дочерей своим навыкам и знаниям?

– То есть я буду у них гувернанткой?

– Нет, не в буквальном смысле этого слова, конечно. Это богатый дом. Там полно прислуги и всякого прочего обслуживающего персонала, чтобы позаботиться о детях или заниматься их образованием. Скорее ты будешь своеобразным наставником для этих девочек.

– Могу я поинтересоваться, как имя этой твоей подруги?

– Ее зовут миссис Алиса Кеппел. Эта дама пользуется огромным уважением в высшем обществе Лондона.

Флора молча кивнула головой, принимая информацию к сведению. Живя в глуши Озерного края, за сотни миль от Лондона, она все равно не знала никого из высшего света английской столицы, будь то уважаемая персона или нет.

– Алиса вращается в высших кругах, принята при дворе. И потому я считаю, что она оказала тебе огромную честь, пригласив к себе в дом. – Странная тень вдруг пробежала по лицу матери. – Ну, вот я сказала все, что намеревалась сказать. В Лондон ты отправишься в начале октября.

– А что же Аурелия? Она поедет вместе с вами?

– Аурелия задержится на какое-то время у тети Шарлотты в Лондоне. Думаю, ненадолго. Мы все надеемся, что уже скоро Аурелия заживет своим собственным домом.

Флора почувствовала, как у нее екнуло сердце.

– То есть она выходит замуж? И за кого же?

– Полагаю, твоя сестра все расскажет тебе сама, как только помолвка подтвердится. А сейчас, Флора, если у тебя больше нет ко мне вопросов, ты свободна.

– Нет, – коротко обронила в ответ Флора. Да и какие вопросы могут у нее быть? И какой смысл задавать их, если ее судьба уже и так решена? Бесповоротно.

– Дорогая моя, – Роза протянула руку к дочери, и Флора увидела, как у нее дрожат пальцы. – Мне очень жаль, очень… Как бы я хотела, чтобы для нас с тобой все в этой жизни сложилось иначе. Но как сложилось, так сложилось. Ничего уж тут не поделаешь… А сейчас нужно просто воспользоваться наилучшим из того, что предлагает нам жизнь.

– Да, мама. – Флора неожиданно почувствовала нечто отдаленно похожее на сострадание по отношению к собственной матери. Вид у Розы был такой же подавленный и растерянный, как и у самой Флоры. – Я постараюсь… приспособиться к этим новым обстоятельствам, мама. Пожалуйста, напиши миссис Кеппел… скажи, что я очень ей благодарна.

Боясь разрыдаться, расплакаться навзрыд и тем самым уронить свое достоинство, она поспешно покинула мамин будуар. У себя наверху она заперлась на ключ, упала на кровать и, натянув одеяло на голову, дала наконец волю слезам. Но и плакать она старалась тихо-тихо, чтобы – не дай бог! – никто и ничего не услышал.

Я все потеряла… дом… сестру… всю свою жизнь…

Котенок пробрался к ней под одеяло и стал тереться о нее своей мягкой теплой шерсткой. Что вызвало новый поток слез.

– Что с тобой теперь будет, Пантера? И с Рози… И со всеми остальными моими питомцами… Я и представить себе не могу эту самую миссис Кеппел! – Она произнесла это незнакомое имя с отвращением, будто назвала какой-то смертоносный яд. – Вряд ли она захочет приютить у себя старую черепаху и крысу, которая испоганит весь ее шикарный дом. Представляешь, Пантера? Я стану учить детей! Ты только подумай! Что я знаю? А тут надо будет учить других. Да еще большой такой вопрос, понравятся ли мне эти детки.

Пантера внимательно слушала свою хозяйку, блаженно мурлыкая ей прямо в ухо.

– И как только мама и отец решили сотворить со мной такое? – Флора отбросила в сторону одеяло и села на кровати, глядя на великолепную панораму озера Эствейт-Уотер, открывающуюся из окна. На смену злости пришли грусть и тоска. Она поднялась с постели и стала возбужденно мерить комнату шагами, прикидывая, можно ли спасти столь любимый ею дом, имея всего лишь одну пару рук. Судя по всему, родители действительно исчерпали все средства. Никакой альтернативы не было. В отчаянии Флора подскочила к клеткам и распахнула все дверцы. Все ее питомцы немедленно рванули на волю и тут же сгрудились вокруг нее, словно пытаясь защитить свою хозяйку от чего-то страшного и неизбежного.

– Боже мой, боже! – Из груди Флоры вырвался тяжкий стон. – Что же мне делать? Что?!

* * *

Ближе к вечеру на озеро лег туман. С каждым днем сумерки наступали все раньше и раньше. Флора старалась проводить как можно больше времени вне дома. Отец, рано или поздно, должен будет лично уведомить ее о предстоящей продаже дома и о ее переезде в Лондон. Так думала она сама. Но шло время, а отец не торопился с этим разговором. Неужели он даже не попрощается с ней, размышляла она, когда через две с небольшим недели она покинет Эствейт-Холл и уедет в Лондон.

Единственное, что свидетельствовало о грядущих переменах, так это вереница подвод, появившаяся в один прекрасный день перед парадным входом в дом. На них погрузили мебель, и подводы уехали прочь. Непонятно, куда: то ли на аукцион, то ли в новое жилище ее родителей в Шотландии. Когда она увидела, как грузчики с пустыми ящиками направились в библиотеку, она пулей рванула туда и, воровато озираясь по сторонам, поспешно схватила в охапку как можно больше своих любимых книг. И тут же спрятала свои сокровища у себя наверху.

Наступила пора осеннего сенокоса. Хорошая погода, установившаяся в последние дни, способствовала тому, что на поля вышли все, кто мог – и стар, и млад. Люди работали с полной отдачей, торопились запастись сеном на зиму, пока не начались затяжные дожди. Флора тоже бродила по лугам со своей неизменной корзинкой, здоровалась со знакомыми, с которыми совсем скоро ей предстоит распрощаться навсегда, а попутно еще и пополняла свою коллекцию растений новыми экземплярами, которые ей удавалось отыскать. Наверное, в Лондоне у нее будет уйма возможностей познакомиться с новыми образчиками флоры и фауны, коль скоро ей придется обучать своих подопечных умению рисовать с натуры.

Однако самой жгучей проблемой для Флоры по-прежнему оставались ее питомцы. Она прекрасно понимала, что если выпустит их на волю, то они, привыкшие за многие годы к комфортному существованию в доме и к регулярному питанию, едва ли протянут на свободе долго. И что делать? Пока решения не находилось.

Но вот в один прекрасный день, проснувшись рано поутру, она все же нашла выход. Быстро нацепила на голову свой самый лучший капор и побежала на конюшню, чтобы запрячь пони в двуколку.

– Что ж, – сказала она, обращаясь к Майле и натягивая вожжи, чтобы та стронулась с места. – Ей достаточно всего лишь сказать мне «нет».

Флора остановила повозку возле фермы Хилл-Топ и привязала пони к столбу. Потом разгладила платье, поправила капор на голове и открыла деревянную калитку. Пока шла по дорожке к дому, обратила внимание на то, какие вокруг ухоженные клумбы. На всех обильно цвели пурпурные осенние крокусы и георгины. Слева за железной оградой, выкрашенной в зеленый цвет, виднелся небольшой огород. Флора даже успела заметить несколько больших головок капусты и торчащую из земли крупную морковь с ветвистой сочной ботвой. Фасад дома густо заплела глициния, зреющие плоды японской айвы тоже по-своему украшали серые стены здания.

Флора нерешительно замялась на пороге. Вот он, решающий момент. Сейчас ее отделяет от кумира, от женщины, которая давно уже стала ее героиней, всего ничего – дверь, обитая дубом. И тут же решимость ее стала стремительно таять, но Флора вовремя спохватилась, вспомнив, что именно привело ее в этот дом. Какая участь ждет ее питомцев? Надо хотя бы сделать робкую попытку, а там будь что будет. Она постучала в дверь медным молоточком. Через пару секунд в коридоре послышались чьи-то шаги. Дверь отворилась, и на нее вопросительно уставилась пара живых глаз.

– Здравствуйте, что вам угодно?

Флора узнала мисс Поттер сразу же, но немного растерялась. Не ожидала, что дверь откроет сама хозяйка. Думала, что это сделает служанка. Вид у ее героини был немного растрепанный. Она нетерпеливо вытерла руки о фартук, наброшенный поверх простой юбки из серого сукна и такой же непритязательной белой блузки. Фартук был перемазан свежими пятнами от ягод.

– Вы вряд ли помните меня, – начала Флора самым несчастным голосом. – Меня зовут Флора Макникол, я живу в Эствейт-Холл, совсем рядом с вашей фермой. Когда-то, давным-давно, вы навещали моих родителей, а потом даже написали мне письмо, в котором рассказали историю про улитку и слизняка, и…

– Да-да! Отлично помню! Боже мой, мисс Макникол! Да вы с тех пор стали совсем взрослой. Пожалуйста, проходите в дом. Я сейчас как раз занята тем, что варю варенье из черной смородины. Поэтому мне все время нужно следить за ним, чтобы оно не убежало. По правде говоря, я впервые занялась этим сложным делом. Опыта никакого…

– Спасибо, – поблагодарила ее Флора за приглашение, все еще отказываясь верить своим ушам. Подумать только! Сама прославленная мисс Поттер пригласила ее к себе в дом.

Она вошла в просторный холл и сразу же поразилась обилию всяких безделушек и просто красивых вещей, которые словно компенсировали простоту и скромность внешнего облика дома. Большие напольные часы мерно тикали, стоя возле лестницы. Возле стены примостился массивный дубовый буфет, тоже заполненный всевозможными маленькими сокровищами. Все такое аккуратное, чистенькое, но при этом совсем непохожее на кукольный домик. Оглянувшись по сторонам, Флора вдруг подумала, что легко может представить себе, как по этому уютному дому шныряет проказница-мышь, героиня одной из сказок Беатрикс Поттер. Она уже была даже готова ущипнуть себя, чтобы поверить, что все происходящее это точно не сон и она действительно сейчас находится в гостях у известной писательницы.

– О, господи! Опять побежало! – выкрикнула мисс Поттер и ринулась к плите, где на открытом огне стоял таз с вареньем. Его содержимое, кипя и пузырясь, весело устремилось за пределы таза. В помещении тут же запахло подгоревшим сахаром. – Простите, что отвлекаю вас. Но я буду помешивать варенье и слушать вас. Обычно этим занимается миссис Кэнон, но мне вдруг захотелось тоже научиться чему-нибудь и самой. Пожалуйста, присаживайтесь. И расскажите мне, чему я обязана удовольствием снова увидеть вас.

– Я… видите ли, я пришла к вам, чтобы просить об одолжении. Или в надежде хотя бы получить от вас какой-то дельный совет. – Флора присела на стул возле стола и тут же услышала раздраженное фырканье. Толстая полосатая кошка недовольно спрыгнула со стула. Неужели это сама госпожа Табита Твитчит, мелькнуло у Флоры. Но оказалось, что это кот.

– Не обращайте внимания на Тома. Он у нас очень капризный. Так какого рода одолжения вы ждете от меня?

– Я… – Флора слегка откашлялась. – Дело в том, что я в свое время подобрала несколько животных, спасла их от верной гибели. И теперь они все обитают в моей комнате вместе со мной.

– О, мне это хорошо знакомо. В детстве я тоже постоянно спасала всякую разную живность, – весело рассмеялась мисс Поттер, явно одобряя поступок своей гостьи. – И каких же конкретно животных вы спасли?

Флора начала рассказывать про свой зверинец, а мисс Поттер внимательно слушала ее, не переставая помешивать варенье в тазу.

– Представьте себе, у меня были точно такие же питомцы. Разве что черепахи никогда не было. Впрочем, может, и была, но я уже просто забыла об этом… И все же, что именно вам нужно от меня?

– Наверное, вы уже слышали, что Эствейт-Холл продается. В скором времени я должна буду уехать в Лондон. Буду домашней учительницей, стану обучать детей ботанике и рисованию. А вот что делать с моими бедными питомцами, и ума не приложу.

– Ах, это! – Мисс Поттер сняла таз с плиты и водрузила его на подставку на столе. – Ответ ясен как божий день. Ваши животные должны переехать ко мне и поселиться в этом доме. Не могу вам обещать, что я стану уделять им столько же внимания, сколько уделяете вы. Я в последнее время очень занята. Пишу книги, знаете ли…

– Знаю, мисс Поттер. Я прочитала все ваши книги, которые уже вышли в свет.

– Неужели? Как это мило с вашей стороны! А сейчас о вашем зверинце. У меня в саду есть большой сарай. Там сухо и тепло. В этом сарае я регулярно выхаживаю раненых птиц и других зверюшек. Думаю, вашим животным там будет вполне комфортно. И для вашей черепашки здесь полно всяких насекомых. А для других животных у нас есть запасы зерна и всяких семечек. Хотя сравнительно недавно я узнала, что нельзя кормить кроликов семечками. В свое время у моего кролика, бедняги Бенджамина, были большие неприятности именно из-за семечек. Так говорите, у вас есть еще и белая крыска? Что ж, я приму все меры предосторожности, чтобы Том не смог проникнуть в сарай и слопать ее.

По мере того как мисс Поттер посвящала Флору в свои планы, каким именно образом она собирается заботиться о ее питомцах, та чувствовала, как с души ее постепенно спадает тяжесть. Она была безмерно признательна этой женщине за ее участие.

– У меня еще есть маленький котенок по имени Пантера, – добавила она с надеждой в голосе.

– Вот по части кошачьих у нас могут возникнуть проблемы. Мой дорогой Том уже давно привык чувствовать себя в этом доме единственным хозяином. Едва ли он потерпит присутствие рядом каких-то других конкурентов. Надо подумать о том, куда еще можно пристроить вашего котенка.

– Хорошо, я обязательно подумаю. Постараюсь найти человека, которому я полностью доверяю.

– Я тоже поспрашиваю. Вдруг кто-то из моих знакомых захочет взять вашу Пантеру к себе.

– Спасибо, – еще раз искренне поблагодарила Флора хозяйку Хилл-Топ, зная, что никакими словами ей не выказать всю степень своей благодарности к этой женщине.

– А сейчас я попрошу вас помочь мне процедить варенье и разложить его по банкам. Не возражаете?

– Конечно, с удовольствием! – Флора тут же вскочила со стула, а мисс Поттер между тем поставила на стол поднос с чистыми банками. Они стали рядом и начали процеживать варенье через кусок муслина, чтобы удалить все зернышки от ягод. Потом принялись разливать варенье по банкам.

– Черная смородина – такая неприхотливая ягода, – заметила между делом мисс Поттер. – Она прекрасно вызревает даже в самое дождливое лето. А в наших местах ее полно кругом. Так вы горите желанием поскорее уехать в Лондон?

– Вовсе не горю, – честно призналась в ответ Флора. – Даже не знаю, как я смогу оставить Эствейт-Холл… И все остальное, что было мне так дорого здесь. Ведь все, что я любила в жизни, остается здесь.

– Что ж, и с этим тоже вам придется смириться. Думаю, у вас все получится. – Мисс Поттер выскребла с таза остатки варенья. – Сама я выросла в Лондоне. Там огромное множество красивых парков и садов. А еще там есть Национальный исторический музей… Да! И еще знаменитый королевский ботанический сад Кью-гарденс. Мой вам совет, милая. Постарайтесь в полной мере воспользоваться всеми теми возможностями, которые открывает перед вами Лондон. Перемены в жизни ведь тоже бывают полезными. Недаром говорят, что любая перемена – это хороший отдых.

– Буду стараться, мисс Поттер.

– Вот и хорошо! – кивнула в ответ писательница. И они стали раскладывать сверху банок вощеные кружочки, а потом закручивать банки крышками. – А сейчас, я полагаю, мы с вами вполне заслужили за свои труды по рюмочке ликера из бузины. Я пока отнесу банки в кладовку, пусть там остывают в прохладе, а вы будьте так любезны и налейте нам ликера, ладно?

Флора послушно исполнила приказание. Ей так хотелось сказать мисс Поттер, что она сама мечтает именно о такой жизни, которую ведет писательница. Но побоялась показаться чересчур банальной в своих восторгах, а потому молча протянула своей героине, когда та вернулась из кладовки, рюмку с ликером, и они обе снова уселись за стол. Надо будет запечатлеть эту встречу в памяти во всех мельчайших подробностях, подумала Флора. Кто знает, быть может, в том неопределенном будущем, которое ждет ее впереди, эти воспоминания станут согревать ей душу.

– Так вы продолжаете заниматься рисованием, мисс Макникол? Помнится, в детстве у вас это хорошо получалось.