Текст книги "Одри Хепберн"

Глава 8. Миллионер Джеймс Хэнсон

Для продюсеров, режиссеров и актеров спонсоры периодически устраивали светские мероприятия, на которых обязаны были присутствовать все, кто каким-либо образом связан с кино. Подобные вечеринки проводились в посольствах или клубах, расположенных в модных районах Лондона. На такие мероприятия приходили не столько отдохнуть, сколько поработать. Продюсеры и режиссеры подписывали договоры, кинозвезды завязывали с ними знакомства, их приглашали на роли. В конце концов, тут обменивались информацией. Одри была обязана ходить на подобные мероприятия, и на одной коктейльной вечеринке, организованной ABPC, она познакомилась с тридцатилетним красавчиком богачом Джеймсом Хэнсоном.

Джеймс Хэнсон происходил из богатой семьи, которая занималась производством грузовых автомобилей и перевозками на большие расстояния. Их бизнес развивался в Англии и Канаде. Хэнсоны постоянно расширяли бизнес и успешно освоили морские перевозки и даже начали транспортировать нефть. Родители Джеймса мечтали, чтобы их сын остепенился, женился и занялся бизнесом. Однако молодого человека куда больше интересовали вечеринки и красивые женщины. Внешне Джеймс был похож на популярного английского актера. Известно, что до Одри Хепберн он встречался с Джин Симмонс, Джоан Коллинз и Авой Гарднер.

Скорее всего, если бы пути Джеймса и Одри пересеклись до того, как она подписала контракт с киноконцерном, девушка могла бы отказаться от актерского пути, стать женой миллионера, посвятить себя семье, рожать детей и заниматься благотворительностью. Одри была бы ему отличной женой. Элле кавалер дочери очень нравился. В этом случае она была спокойна за дочь и молила Небеса о скорейшем браке.

Молодые люди влюбились друг в друга. Джеймс был готов вести Одри под венец, да и сама девушка была бы счастлива связать свою жизнь с этим мужчиной, который сильно вскружил ей голову, если бы не съемки. Одри ждала поездка в Монако на съемки нового фильма. Девушка была связана контрактом и не могла отказаться от поездки. Джеймс мог бы выплатить неустойку, однако ему и в голову не приходило, что его счастье находится под угрозой.

Глава 9. «Дитя Монте-Карло»

31 мая 1951 года Одри и Элла уехали во Францию на съемки фильма «Дитя Монте-Карло». Компания ABPC «одолжила» Одри Рэю Вентуре, известному французскому дирижеру, композитору и по совместительству продюсеру и сценаристу. По поводу этого фильма у Вентуры была особая задумка. По одному сценарию параллельно снималось два фильма – на английском и французском языках. Поскольку Одри прекрасно говорила и на английском, и на французском, она была единственной актрисой, задействованной в двух фильмах.

Французский вариант назывался Nous irons à Monte Carlo («Мы едем в Монте-Карло»). Героиню, которую играла Одри, звали Мелисса Фаррелл. Этот фильм был выпущен 14 декабря 1951 года в Бельгии, а 25 января 1952 года – во Франции.

Фильм на английском языке назвали «Дитя Монте-Карло» (Monte Carlo Baby), в этом фильме Хепберн играла Линду Фаррелл. В США фильм был запущен в прокат 16 декабря 1953 года.

По сюжету киноактриса Мелисса (в английской версии Линда Фаррелл) и пианист Руди Уолтер оставили ребенка с няней. Дочь няни Маринетт перепутала детей и решила, что Николас – это внук Макса Эллоя, барабанщика из оркестра Вентуры, и передала ему ребенка. Эллой ехал с оркестром поездом на джазовый фестиваль в Монте-Карло. Он испугался, что Вентуре не понравится, что с ним едет малыш и что его уволят. Тем временем няня вернулась домой и увидела, что у нее дома не тот ребенок. Начинается погоня за малышом, которая сопровождается смешными ситуациями. Финал у фильма счастливый.

Перед поездкой в Монако Одри колебалась, ехать ей или отказаться от съемок. Она переживала, что если поедет на съемки, то может упустить более стоящее предложение. Кроме того, она понимала, что сценарий фильма не очень удачный, и его успех весьма сомнителен. Не упускать шанс ее уговорила Валентина Кортезе, и, как оказалось позже, была совершенно права. Валентина сказала, что Одри должна цепляться за любые предложения и нарабатывать связи.

По дороге в Монако Элла и Одри заехали в Париж, чтобы забрать платье от Диора, которое было необходимо для съемок. После съемок платье должно было остаться у Одри, чему девушка несказанно радовалась.

Для Одри эти съемки оказались очень сложными. Во-первых, непросто было сниматься параллельно у двух режиссеров и с разными командами актеров. Во-вторых, она скучала по своему любимому мужчине Джеймсу Хэнсону, который остался в Лондоне. В-третьих, расписание съемок было составлено согласно привычкам французской команды, и работа начиналась после ланча. Съемки заканчивались вечером. После съемочного дня у Одри хватало сил лишь доползти до своего номера. Поэтому по Монако Одри гуляла лишь утром.

Глава 10. «Вы будете прекрасной Жижи!»

В Монако с Одри произошло событие, повлиявшее на всю ее дальнейшую жизнь. В этот день съемки проходили перед «Отелем де Пари», где актриса, как всегда, вначале снималась для англоязычного фильма, а затем для французского. В это время в отель с моря возвращалась женщина в возрасте, сидевшая в инвалидной коляске, которую катил мужчина. Незнакомка попросила его остановиться. Ее внимание привлек кое-кто на съемочной площадке. Колетт наблюдала за работой актеров какое-то время. Потом женщина что-то сказала своему спутнику, и они направились в отель. Это была известнейшая французская писательница Сидони-Габриэль Колетт и ее муж Морис Гудеке. Колетт была известна как весьма эксцентричная личность. Помимо литературы у Колетт было множество других увлечений. Она была актрисой и играла в мюзиклах, пробовала рисовать, писала статьи. За свою жизнь она выпустила около пятидесяти книг. Колетт вела яркий и нескучный образ жизни. Она была замужем несколько раз, также известно, что у нее были романы с женщинами – художницей Матильдой де Морни и актрисой Эмили-Мари Бушо. А поцелуй Колетт и Матильды на сцене «Мулен Руж» во время пантомимы «Египетский сон» вызвал такое возмущение, что французская полиция была вынуждена вмешаться. Свои наблюдения и ощущения от жизни Колетт описывала в своих произведениях, которые популярны до сих пор. Колетт всю жизнь доказывала обществу, что женщина должна иметь равные права с мужчиной, что она способна самостоятельно выбирать свой путь в жизни. Писательница презирала и ненавидела всяческие моральные запреты, которые делают невозможным получать удовольствие от жизни. В мае 1951 года семидесятивосьмилетняя Колетт была прикована к инвалидному креслу – ее мучил тяжелейший артроз. Она была окружена вниманием заботливого мужа и, к своему превеликому сожалению, не могла обходиться без посторонней помощи. Однако болезнь не повлияла на ее мозги. Она продолжала писать и жить полноценной жизнью, насколько это позволяло здоровье. Колетт прекрасно выглядела, несмотря на свое плачевное состояние. Она всегда следила за своим внешним видом и не появлялась на людях без прически и макияжа.

В 1945 году вышла в свет ее повесть «Жижи», через пару лет по книге французами был снят фильм. Затем этим произведением заинтересовался Бродвей. Сценарий по повести «Жижи» был написан американской писательницей и драматургом Анитой Лус и был гораздо слабее книги. На французском языке произведение получилось остроумным и забавным, сценарий Аниты при переводе на английский потерял свою живость и стал неинтересным. Неизвестно, почему Колетт его пропустила в свет.

По сюжету романа действие происходит в Париже в начале XX века. Шестнадцатилетняя Жильберта Альварес, или попросту Жижи, живет с мамой Андре и бабушкой Инес. Их семья бедна. Андре Альварес работает в местном театре, однако ей доверяют незначительные роли. Женщина не верит в семейное счастье, но очень надеется, что хотя бы ее дочь сможет удачно устроиться в жизни. По мнению бабушки и мамы, у Жижи есть единственный шанс пробиться в жизни – стать любовницей какого-нибудь богатого мужчины. К Альваресам в гости любит заходить Гастон Лашалль, молодой богач. Гастон положил глаз на девочку и готов обеспечить ее будущее. Однако вскоре он понимает, что любит ее и предлагает Жижи руку и сердце.

Сценарием Аниты Лус заинтересовался продюсер Гилберт Миллер. Он прочитал его и, будучи удовлетворен результатом, поручил вести переговоры Мортону Готтлибу, главному менеджеру киностудии. Режиссером постановки был выбран американец Джордж Кьюкор, двадцать пять лет проработавший в Голливуде.

Мортон Готтлиб и Джордж Кьюкор принялись искать актеров для постановки. По условиям контракта с Колетт писательница должна была утвердить актрису на роль Жижи. Вот с поиском этой актрисы и возникли проблемы. Пресса ждала новостей о начале репетиций долгожданного спектакля, а они не могли найти достойную Жижи. Спасение пришло оттуда, откуда никто его не ждал.

Неожиданно Гилберт Миллер получил телеграмму от Колетт с предупреждением не искать никого на роль Жижи, пока продюсер не ознакомится с письмом писательницы. Письмо пришло чуть позже. Его прислал Гудеке:

Мы с Колетт только что видели молодую английскую актрису, которая сейчас снимается в Монте-Карло. Увидев ее, Колетт сказала: «Из нее получится отличная Жижи». Мне бы не хотелось, чтобы вы принимали решение, не посмотрев эту девушку… Мне кажется, у нее очень мало сценического опыта, но она очень красива и обладает той пикантностью, которая необходима для этой роли.

Колетт с мужем дождались, пока Одри закончит съемку, и пригласили девушку в ресторан. Актриса пришла на встречу с матерью. Одри запомнила этот разговор на всю жизнь и подробно описала в своих мемуарах. Когда Колетт озвучила актрисе свое предложение, Одри… отказала ей, видя перед собой семейную пару, уверенную в своем успехе. Актриса увидела, что глаза писательницы увеличились в два раза, а «у Гудеке и вовсе вылезли на лоб». Они были уверены, что «произнести „нет“ в ответ на предложение самой божественной Колетт сыграть главную роль в готовящейся постановке ее „Жижи“ на Бродвее не рискнула бы даже настоящая звезда». Одри попыталась объяснить супругам, что она больше посредственная балерина, чем актриса. Девушка уверяла, что она умеет лишь танцевать, что на сцене ей никогда не давали слов, да и в фильмах ей не доверяют серьезные роли. Актриса предположила, что и сама опозорится, и писательницу подведет. Колетт удивленно смотрела на свою собеседницу, ее красивые черные брови приподнялись, затем женщина расхохоталась. Ее смех был таким заразительным, что следом зашелся Гудеке, заулыбалась Элла. Одри, переведя дух, растерянно смотрела на смеющихся собеседников, а потом присоединилась к общему веселью. Внезапно она представила, как это выглядит со стороны. Ей делает «сумасшедшее предложение» великая писательница, а она уговаривает забрать его обратно. Колетт ободряюще положила свою руку на руку девушки и призналась, что если раньше она и сомневалась в правильности своего выбора, то, услышав «эмоциональный отказ» актрисы, сомнения отбросила. Колетт сказала: «Вы будете прекрасной Жижи!» Затем писательница добавила, что все балерины очень трудолюбивы, а Одри очень талантлива. Колетт успокаивала девушку, уверяя, что на Бродвее актрисе предстоит работать с прекрасными и опытными режиссерами и актерами, которые ей обязательно помогут.

Колетт общалась с обескураженной девушкой как с равной. Неожиданно она спросила, нравится ли ей местная выпечка. Одри запрещала себе прикасаться к мучному, поскольку боялась растолстеть. Она на мгновение ужаснулась, что сейчас ее заставят лопать булочки, и выпалила в ответ, что не позволяет себе сладкое, чтобы не быть полной. Сказав это, Одри перепугалась, что может своим ответом оскорбить Колетт, которая из-за неподвижного образа жизни сильно располнела. Однако писательница и не думала обижаться. Она просто предложила девушке попробовать салат, который лично ей нравился больше всего. Одри была шокирована тем, что такая известная женщина общается с ней как с ровней, как будто она ее бабушка. А ведь Одри вполне отдавала себе отчет, что ничего еще не добилась в этой жизни. Балериной ей стать не удалось, поэтому пришлось пойти в кордебалет и участвовать в танцевальных шоу. В кино она тоже пока ничего стоящего не сделала. Роли у нее лишь эпизодические, и ее фамилию даже не всегда считали нужным прописывать в титрах, а критики на нее не обращали внимания и не упоминали в своих обзорах. Одри удивляло то, что Колетт отлично выглядит. Похоже, ее нисколько не утомляла инвалидная коляска. Хотя писательнице было немало лет, Одри не удивилась бы, если бы она выкинула какой-то неожиданный номер – например, сделала бы колесо или сальто. Ни возраст, ни болезни не могли побороть огромную силу воли и любовь к жизни этой женщины.

Успокоившись, Одри мило болтала с Колетт.

На прощанье Колетт спросила, была ли Одри в Америке, и уверила, что ей очень понравится на Бродвее. Писательница сказала, что, по ее мнению, «каждая уважающая себя актриса должна попробовать себя на Бродвее». Одри смутилась и попыталась возразить, но Колетт не стала ее слушать. Она подарила Одри свою фотографию с автографом и надписью: «Одри Хепберн – подлинному сокровищу, которое я нашла на пляже». Элла чуть не плакала. Она все еще не верила, что им наконец улыбнулась такая удача.

После встречи с Колетт Одри с Эллой отправились в свой отель. Девушка никак не могла согласиться с предложением писательницы и успокоиться. Сомнения терзали ее душу. В отеле Одри сильно разволновалась и чуть не плакала. Она не верила в свои силы. Ей никогда раньше не предлагали главную роль. Свои предыдущие пробы в кино она считала никуда не годными. Одри знала, что умеет танцевать, но полагала, что сниматься в кино – это не ее призвание. Девушка не понимала, почему ее считают красивой и говорят, что ее любит камера. Это предложение ввергло ее в отчаянье. Она очень боялась не справиться и подвести Колетт. Одри нисколько не капризничала и не набивала себе цену.

Во время разговора в ресторане Одри немного успокоилась, да и Колетт перестала говорить о постановке, видя, что девушка еще не свыклась с мыслью о том, что она будет играть Жижи. А когда Одри осталась наедине с собой, она снова принялась сомневаться. Кроме того, она не хотела ехать в Америку без Джимми. Она просто не могла бросить его и укатить за океан, да еще так надолго. Ведь свадьба уже была делом решенным. Воистину, предложение Колетт перевернуло весь мир Одри. Очевидно, она интуитивно чувствовала, что от ее решения зависит ее будущее и что возврата назад не будет.

Элла тоже пребывала в задумчивости. Баронесса возлагала огромные надежды на Джеймса Хэнсона. Она была согласна на свадьбу, понимая, что это отличный вариант для Одри. Также баронесса знала, что сохранить отношения на расстоянии очень непросто, и, возможно, предвидела, что данная роль открывает перед ее дочерью невиданные перспективы. Элла была мудрой женщиной и понимала, что Одри должна сама сделать выбор между свадьбой и карьерой, между любовью к мужчине и желанием реализоваться. В любом случае Одри ничего не теряла. Если она откажется от роли, значит, выйдет замуж за Хэнсона, будет радовать мужа и растить детишек. Если Одри решится уехать в Америку и сыграть Жижи, это даст шанс ее девочке попытаться реализовать себя как актрису и добиться чего-то в жизни.

Так или иначе, но Одри решила прочитать книгу про Жижи. Сама Элла уже успела ознакомиться с повестью. Одри понимала, что, раз мать позволила ей читать эту книгу и согласилась пойти с ней на встречу с писательницей, значит, свой выбор она уже сделала и не возражает против этого предложения.

Одри начала читать «Жижи». Она надеялась, что это поможет ей принять правильное решение. Раньше она слышала об этой повести, но прочитать ее ей не довелось.

Уже после второй страницы Одри поняла, что примет предложение Колетт. Книга ей так понравилась, что у девушки возникло непреодолимое желание помчаться в отель, в котором остановилась Колетт, «встать перед ней на колени и рыдать, уткнувшись в них». Дело в том, что история юной Жильберты напомнила Одри ее детство. Элла никогда не позволила бы своей дочери быть содержанкой богача, но воспитывала она ее в стиле Инес Альварес. Одри читала книгу и видела себя. Ей понравилось то, что Жижи не хочет и не может быть такой, как от нее требуется. Девочка слишком живая и непосредственная, у нее есть свое мнение, отличное от мнения матери и бабушки. А как понравился Одри финал, когда Гастон Лашалль делает Жижи предложение стать его женой, а не любовницей. Одри оценила тонкий юмор Колетт, который добавлял особой прелести этой повести. Она понемногу примеряла роль на себя и понимала, что, если все реплики Жижи сохранятся в сценарии, получится отличная пьеса. Однако ей было еще страшно думать о том, чтобы сыграть Жижи на сцене Бродвея.

Пока шли съемки фильма «Дитя Монте-Карло», Одри каждую свободную минуту общалась с великой писательницей. Колетт приглашала ее к себе в номер и читала вслух «Жижи». Позже Одри признается, что благодарна судьбе за знакомство с этой замечательной, душевной и энергичной женщиной. В то же время те, кого Колетт не замечала и не признавала, называли ее «строптивой старухой, ворчливой, даже злой…». Одри была очень рада, что Колетт успела прочитать хвалебные рецензии о ее работе в «Жижи». К сожалению, Одри не смогла долго наслаждаться общением с этой уникальной женщиной. В 1954 году Колетт умерла. На склоне лет Одри и самой пришлось сесть в инвалидное кресло. В то время она особенно часто будет вспоминать Колетт. У нее не было столько сил, сколько было у Колетт, и Одри не могла быть такой же энергичной, но, вспоминая писательницу, смогла сохранить бодрость духа. Колетт своим примером показала ей, «как человек может если не победить болезнь, иногда это невозможно, то все же не сдаваться ей до последнего часа».

Одри настолько увлеклась общением с Колетт и мыслями о роли Жижи, что чуть не провалила съемки в фильме «Дитя Монте-Карло». Хотя решение уже было окончательно и бесповоротно принято, Одри ужасно боялась театральной сцены. У нее не было никакого опыта актерской игры в театре. Участвуя в мюзиклах, Одри выходила на сцену кабаре вместе с другими танцовщицами. Когда она снималась в фильме, можно было делать столько дублей, сколько нужно, чтобы добиться необходимого результата. Однако на театральной сцене она была обязана отыграть свою роль с первого раза и без права на ошибку. Одри знала, что ей предстоит показать себя «на отлично» уже на премьере. Если зрителям она не понравится, если критики не оценят ее игру, изменить уже что-либо будет невозможно. Одри ждало серьезное испытание – либо блистательная победа, либо разгромное поражение, после которого уже и не стоило надеяться на карьерный взлет.

Тогда Одри четко поняла разницу между театром и кино. В своих мемуарах она так и написала: «…в кино можно переснимать и переснимать, пока пленка не закончится, в театре каждый раз единственный. Но в этом есть свой плюс: если фильм снят, исправить уже ничего нельзя, а на сцене можно завтра сыграть чуть иначе. А еще в кино образ создается кусочками, иногда даже трудно понять, что же в конце концов получилось. В театре сохраняется единство роли на протяжении всего спектакля…»

Одри не переставала изводить себя мыслями о том, что она не театральная актриса. Кроме того, она помнила, что подписала договор с кинокомпанией. Элла сказала, что примет любое ее решение, и совершенно не давила на дочь. Скорее всего, она, зная свою дочь, предвидела, какое решение примет Одри. Девушка была очень честолюбива, поэтому ее амбиции должны были победить любой страх.

Одри вспоминала, что в то тяжелое время сомнений ей на помощь пришел Марсель Далио, который играл в фильме «Дитя Монте-Карло». Актриса характеризовала Марселя как удивительного человека, который ее очень поддерживал. Она уверяла, что без поддержки Марио она никогда бы не согласилась на предложение Колетт. Сам Марсель как актер не состоялся. Ему постоянно предлагали второстепенные роли. Одри вспоминает, что Марсель дал совет, которым актриса руководствовалась всю жизнь: «Слушай свое сердце. Если ты почувствуешь, что поступаешь правильно, значит, ты действительно поступаешь правильно».

В итоге измученная страхами и сомнениями Одри в начале июля поехала в Лондон, где должна была встретиться для серьезного разговора со своим женихом, а затем и с продюсером Гилбертом Миллером, выкупившим права на использование сценария Колетт, со сценаристкой Анитой Лус и актрисой Полетт Годар, которые специально приехали в Лондон из США, чтобы встретиться с молодой актрисой. Они должны были принять окончательное решение относительно участия Одри в постановке «Жижи».

Разговора с Джеймсом Хэнсоном Одри побаивалась. Она не знала, как Джимми отреагирует на то, что его любимая планирует уехать за океан на длительное время. Элла посоветовала Одри попросить его прочесть книгу Колетт «Жижи». Одри так и поступила. Джимми взахлеб прочел повесть гениальной писательницы. Книга ему очень понравилась. Очевидно, он увидел в этом произведении отголоски своих отношений с Одри и надеялся, что она ответит на его предложение руки и сердца утвердительно, как и Жильберта. Он поддержал Одри и даже сам собирался отвезти девушку в отель «Савой», где должна была пройти встреча. На эту встречу Одри нужно было явиться в образе Жижи. Поэтому она надела просторную мужскую рубашку, носочки и туфли на низком ходу. Когда Джеймс Хэнсон увидел Одри, он был потрясен. Перед ним стояла тринадцатилетняя невинная девочка. Он пошутил, что его могут арестовать за совращение несовершеннолетней, и тогда его спасение будет зависеть только от Одри. Джеймс шутливо умолял ее, если такая ситуация возникнет, объяснить полицейским, что она является его невестой. Одри рассмеялась и сказала, что не бросит своего любимого мужчину в тюрьме надолго и обязательно спасет его. Перед тем как выехать на встречу, Джеймс поинтересовался, планирует ли Одри согласиться на эту роль. Девушка честно призналась, что боится и еще не приняла окончательное решение. Тогда Джеймс сказал, что верит в нее, что она замечательная и что у нее все получится. Он пообещал, что никогда не будет мешать ей делать то, что она захочет.

Продюсер Гилберт Миллер тоже был крайне удивлен тем, как молодо выглядит Одри. Он даже уточнил, сколько лет актрисе на самом деле. Одри сказала, что родилась в мае 1929 года и предложила отнять от ее возраста пять лет оккупации. Миллер задумался на пару минут, а потом решительно заявил, что это все равно мало, и пригласил ее прийти на пробы.

Одри так переволновалась, что на пробах совершенно растерялась. Перед Анитой Лус и Полетт Годар она буквально потеряла дар речи. Актриса позорно запиналась и не могла совладать со своим голосом. Она чуть ли не шептала. Одри призналась позднее, что не понимает, почему Анита Лус и Полетт Годар ее не прогнали.

Одри прошла две пробы. На первой пробе ей предложили прочитать отрывок, в котором Жижи отказывается выходить замуж. Эта сцена далась актрисе сложно. Одри никак не могла подыскать нужные эмоции и все время запиналась.

Она была уверена, что позорно провалила пробы. Но эксперты сообщили, что в Америке найдется кому заняться ее голосом, да и над актерскими навыками ей предстояло немало потрудиться. Они пригласили Одри в театр, чтобы увидеть, как она смотрится на сцене, но это уже была простая формальность.

Анита Лус вспоминала, что ее впечатлила «свежесть» девушки. Сценаристка сказала, что вокруг Одри словно была «очерчена некая линия, которую чувствуешь вокруг очень немногих детей. Что бы она ни делала, она всегда выделялась, на любом фоне».

Одри была утверждена на роль. Все трое прибывшие из Америки не рискнули спорить с авторитетной и властной Колетт. Возможно, что они сами разглядели талант у заикающейся от страха Одри, возможно, решили довериться опыту писательницы. Так или иначе, роль была отдана Одри Хепберн. Гилберт Миллер собирался выкупить Одри у кинокомпании ABPC. Одри ужаснулась, узнав, что расторжение ее договора обойдется Миллеру в несколько тысяч фунтов стерлингов.

Одри описывала свое состояние так: «Мне показалось, что прямо к ступенькам „Савоя“ подплыло облако, чтобы унести меня в небесную высь! Заглавная роль в спектакле на Бродвее, да еще и в столь ожидаемой постановке… Пришлось даже украдкой ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не сплю».

Джимми ждал ее в машине. Ничего не спрашивая, он открыл перед будущей звездой дверцу и помог ей сесть. Одри хранила молчание, словно боялась открыть рот и «расплескать что-то сверхценное внутри себя». Джимми первым нарушил молчание. Он начал громко смеяться и сказал, что по виду Одри понятно, что общение с американцами прошло замечательно и Одри отлично показала себя. Однако актриса поспешила его разочаровать. Она призналась, что «позорно провалила все: читку текста, голосовые упражнения…» Тогда Джимми обескураженно замолчал. Одри сказала, что ей дали роль Жижи. Джимми задал вопрос, который волновал его больше всего – уедет ли Одри. Но девушку тревожило совершенно другое, и она проигнорировала этот вопрос. Она рассказала, что Гилберт Миллер должен заплатить за нее несколько тысяч фунтов неустойки и что ее беспокоит, если она не потянет роль, не придется ли ей возвращать эти деньги. Одри буквально дрожала, и Джимми со смехом успокоил девушку, пообещав, что, если она захочет, сам сразу заплатит эту сумму. Он признался, что хочет, чтобы у нее все получилось и чтобы она вышла за него замуж.

Одри разрыдалась. Она прекрасно понимала, что уверенность Колетт и Миллера в ее таланте еще мало что значит, что ей еще многому придется учиться и что ей предстоит преодолеть немало трудностей. Одри казалось, что она самозванка, которую нельзя и актрисой назвать. Ей было стыдно от осознания того, что ей придется учиться прямо на сцене Бродвея, да еще и играть главную роль. Она боялась, что в случае провала от нее навсегда отвернутся продюсеры всех театров и киностудий мира и что максимум, на что она сможет рассчитывать в кино, – это роль девушки, предлагающей купить сигареты.

На пробах в театре Одри растерялась. Она была очень напряжена, и ее голос был еле слышен. Это объяснялось тем, что Одри никогда не училась в театральной школе и не посещала занятия по профессиональной постановке голоса. На этой пробе присутствовала Кэтлин Несбитт, актриса, которая должна была играть тетушку Жижи и которая выразила готовность заняться театральной подготовкой Одри.

Кинокомпания ABPC легко согласилась перепродать Гилберту Миллеру Одри. Продюсеры не очень расстроились из-за отъезда Одри: если затея с «Жижи» сорвется, Одри вернется в Лондон и будет согласна на любую роль.