Текст книги "Новейшая история России в политико-социологическом измерении"

Глава II
Российские мыслители о социологических аспектах исторического процесса

Целостное представление об истории социологии в России можно получить лишь в том случае, если обратиться к широкому направлению правовой, исторической и политической мысли XIX в., которое традиционно носит название юридической школы. Именно данное научное направление, образовавшее магистральную линию развития русской исторической мысли, представленное капитальными трудами по праву, социологии, истории К. Д. Кавелина, С. М. Соловьева, Б. Н. Чичерина, А. Д. Градовского, В. О. Ключевского, В. И. Сергеевича, П. Н. Милюкова и многих других, составляет тот реальный научный базис, без которого трудно представить себе дальнейшее поступательное развитие исторической науки и социологии.

Причины широкого общественного внимания и интереса к исторической мысли прошлого вообще следует искать прежде всего в сфере социальной и духовной жизни общества.

В переживаемую нами эпоху реформ обращает на себя внимание и другая особенность гуманитарных наук рассматриваемого периода, прежде всего юридической школы. Ее центральной проблемой являлось обоснование демократических преобразований, конституционного строя, правового государства. Именно в этом направлении велась ее научная, публицистическая и политическая деятельность, в этом состоит ценность ее идей для современности.

Особенностью ученых юридической школы, делающей их близкими современному читателю, является также определенно выраженная западническая направленность их общей историософской, социологической концепции. Будучи последователями ведущих западных мыслителей своей эпохи – Фихте, Шеллинга, Гегеля, а впоследствии – Конта, Маркса, Спенсера, много работавшие на Западе русские ученые не могли остаться равнодушными к западным социально-политическим порядкам, философским доктринам и той свободной научной атмосфере, которая им соответствовала; они отстаивали необходимость просвещения и европеизации России, видя в этом единственный путь мирного разрешения грядущих социальных конфликтов. Отвергая учение славянофилов об особом, избранном пути России и фетишизацию русской общины и мужика как «исконного и природного» носителя социализма, государственники подготовили почву для признания идеи общности законов всемирно-исторического процесса, сходства судеб различных народов, что не мешало им видеть и глубоко раскрыть специфику русской истории.

Правовые взгляды государственников, большинство из которых были юристами, охватывают широкий круг вопросов общественного развития и, по существу, могут рассматриваться как социологическая теория. Для них характерно последовательное логическое выведение основных социальных институтов – общества, государства, семьи – из идеи органического развития абсолютного духа.

В соответствии с Гегелем государство определяется как осуществление нравственной идеи, а его внутренняя цель как «высшее сочетание свободы с разумным порядком», служение идеалу общего блага, охрана свободы и прав личности и собственности. Эти вопросы нашли подробное освещение в «Курсе государственной науки» Чичерина. С позиций либерализма им рассматриваются вопросы верховной власти (ее нераздельность, неотчуждаемость), законодательные прерогативы и законность действий, а также связь с обществом (сочетание прав и обязанностей личности).

В соответствии с правовой традицией того времени право подразделяется на публичное и частное, причем последнее рассматривается как подчиненное по отношению к первому. Это связано с гипертрофированным представлением о государстве как «высшем назначении народа, его историческом призвании», «высшей цели общественного развития». Государство предстает вечным и «верховным союзом на земле». В соотношении общества и государства, как понял его Чичерин, наиболее отчетливо выражается механистичность гегелевского представления о публичном и частном праве, в соответствии с которым «гражданское общество» образуется на основе взаимодействия частных целей отдельных лиц, а государство является осуществлением общественной или коллективной цели. Не случайны поэтому упреки Чичерину в возрождении теорий естественного права и «общественного договора» Руссо, высказывавшиеся в современной ему юридической литературе. В связи с этим понятна также логика критики Чичериным известных правовых теорий того времени, дающих определение права с неокантианских позиций (работы Р. Иеринга «Цель в праве» и сочинений С. А. Муромцева).

В учении о государственной власти для Чичерина характерна известная дихотомия, т. е. все формы правления он однозначно подразделяет на государственные и негосударственные. При этом, в отличие от Гегеля, Чичерин придает самостоятельное значение не только идеалу государственного устройства, но и подготовившим его формам, отмечая, что с исторической точки зрения «все образы правления одинаково правомерны, хотя не все обнаруживают одинаковую степень развития». Однако, как и Гегель, идеальной формой правления Чичерин считал конституционную монархию, позволяющую, по его мнению, совместить сильную власть (монархическое начало) и свободу (элемент народного представительства). В этих идеалах нашли выражение политические устремления либерализма в конкретных условиях России, отразившиеся в либеральном земском движении и публицистике.

Отмеченная тенденция нашла развитие в трудах государственников более позднего периода. В очерке А. Д. Градовского «Политическая философия Гегеля» последовательно раскрывается гегелевская трехступенчатая формула – семья, гражданское общество, государство. Характерно, что автор делает упор именно на ступенчатый, механистический характер формулы, а не рассматривает ее как выражение диалектической триады, что было свойственно представителям государственной школы раннего периода. Вполне в духе гегелевской философии права государство определяется как «продукт сознавшего себя духа, продукт народного самосознания», «действительность идеи воли, действительность конкретной свободы». Эти признаки государства объединяются постулатом единства цели: «…государство… есть само по себе цель. Эта цель есть абсолютная, неподвижная и конечная цель, в которой свобода достигает высочайшего своего права». В отличие от многих других авторов, Градовский склоняется к расширительной трактовке формулы Гегеля о конституционной монархии как форме власти, «которая может получить самое разнообразное содержание».

Общая система социологии в России впервые представлена в трудах Б. Н. Чичерина, который рассматривал ее как часть курса государственной науки. Данная наука включала в себя, по замыслу Чичерина, философское обоснование изучения общества и государства, собственно социологию как дисциплину, непосредственно изучающую общество, и, наконец, политику, ставящую своей задачей обоснование разумной политической деятельности.

Теоретически отграничив юридическое отличие государства от гражданского общества, согласно философии права Гегеля и учению

Лоренца Штейна, с доктриной которого ученый был хорошо знаком, Чичерин определяет государство и общество как два разных союза, «из которых один представляет общество как единое целое, а другой заключает в себе совокупность частных отношений между членами». В состав обоих союзов входят одни и те же лица, но в разных отношениях, и соответственно они управляются разными нормами – публичным и частным правом. Дав такое юридическое определение, Чичерин, однако, подчеркивает, что юридическая сторона не исчерпывает сложных противоречий частных и государственных интересов в соотношении общества и государства. «Совокупность частных отношений между людьми, подчиняющимися общей политической власти, – говорит он, – и есть то, что называется обществом». В таком подходе прослеживается несомненное влияние Гегеля, с одной стороны, и юристов-практиков – с другой. Ученый отмечает, что совпадение двух путей исследования, «сверху» и «снизу», подтверждает правильность такого подхода. В то же время он считает, что собственно общество и наука о нем – социология – представлены в научной традиции различными подходами. Они различаются в зависимости от того, что берется в них за главный критерий. Одни ограничивали его областью экономики, другие – распределением духовных общественных благ (Л. Штейн), третьи понимали под обществом совокупность частных союзов, стоящих как бы посредине между областью частных отношений, управляемых гражданским правом, с одной стороны, и государством – с другой (Р. Моль), четвертые интерпретировали общество гораздо шире, считая государство одной из его функций (экономисты типа Шеффле и реалистические философы, как, например, Г. Спенсер). Чичерин отмечает, что «весь современный социализм основан на смешении государства и общества, или лучше – на поглощении последнего первым».

Определив место социологии в общем подходе к социальным явлениям, Чичерин очень детально и подробно разрабатывает предмет социологии, понятой таким образом. В разделе его «Социологии» об элементах общества мы находим, по существу, прообраз подхода современной социологии к изучению социальной структуры. Первоначальной ячейкой общества ученый считает «физическое лицо с его стремлениями и интересами». В свою очередь, человек является существом двойственной природы; в нем сочетаются физическое и духовное начала. Естественную основу общественной жизни составляет поэтому природа человека как физического существа. В связи с этим необходимо учитывать влияние на него окружающей природы, материальную деятельность, направленную на ее покорение, составной частью этой основы являются и физиологические отношения людей друг к другу, определяющие их положение в таких кровных союзах, как семья, род и племя, составляющие основную ячейку общественного быта. Тесно связан с природными явлениями и характер материальной деятельности человека. Свойства труда, обращенные на покорение природы, отражают как физическое, так и разумное естество человека, в соответствии с чем и труд разделяется на физический и умственный.

Содержание социологии Чичерина представляет собой рассмотрение основных сторон или элементов общества. Им посвящены специальные разделы его социологического курса: природа и люди; экономический быт; духовные интересы. Фактически проводится анализ основных сторон общественной жизни в их взаимосвязи между собой.

В соответствии с общей установкой государственной школы большое значение придается влиянию природной среды на общественное развитие. Чичерин подчеркивает, что влияние географических условий не абсолютно: в одних и тех же природных условиях, например, народ Греции прошел различные этапы исторического развития. С другой стороны, освоение новых природных зон не меняет характера народа. Влияние природы на общество вообще признается весьма существенным. На первое место при этом выделяется строение почвы, влияющее на складывание естественных границ государств, на развитие путей сообщения. Далее определяется значение климата, а также наличие или отсутствие природных богатств. В качестве особого фактора выступает демографический – количество и качество населения, его плотность и характер. От вопросов народонаселения ученый переходит далее к характеристике так называемых естественных союзов – семьи, рода, племени. Центральной проблемой является при этом разложение традиционных кровных основ общества и образование новых, основанных на частных интересах, структура общества.

Предметом специального рассмотрения становится экономика. Здесь вводится понятие человеческой деятельности в экономической области. Ученый останавливается при этом на вопросах производства, оборота, распределения доходов и потребления. Именно в области экономической деятельности он ищет основу возникновения классов. Считая, что общественные классы имеют происхождение не только экономическое, но и юридическое, политическое и даже религиозное, Чичерин в своей «Социологии» прослеживает «отношение юридических форм к экономическим началам».

Исходя из того, что экономические воззрения, господствующие обществе, находятся в зависимости от действующих в нем духовных сил, Чичерин видит задачу общественной науки в исследовании различных факторов социальной жизни. Он не считает поэтому научно оправданным непосредственный переход из области экономики в сферу права, нравственности и государства. Однако раздел об экономике в его работе включает в себя размышления о формировании общественных классов, которые рассматриваются именно с точки зрения развития экономики, причем в исторической перспективе.

Появление классов он связывает уже с формированием родовой аристократии. Выделение общественных классов происходит при распаде родовых союзов и создании теократических или светских государственных образований. Чичерин пишет о появлении класса свободных земледельцев, а потом его исчезновении и замене классом богатых рабовладельцев, установлении, далее, средневекового сословного порядка с его крепостным правом, о последующем разрушении сословного порядка и развитии общества экономической свободы. В этом, гражданском, обществе в свою очередь также образуется определенная иерархия слоев или групп, которая возникает как результат «свободного движения экономических сил». Высшие классы данного общества, согласно Чичерину, сильны своим экономическим богатством – владением природными ресурсами, промышленными предприятиями, капиталами. Данные классы в наибольшей степени связаны с управлением, вообще публичной деятельностью.

Продолжая анализ общественных структур уже на материале своего времени, Чичерин уделяет большое внимание таким общественным группам, как земельная аристократия, владеющая поземельной собственностью, средние землевладельцы – низшее дворянство, в том числе основная масса уездных русских помещиков, общественное призвание которых усматривается в осуществлении местного управления. От его внимания не ускользают противоречия и борьба среднего дворянства и бюрократии; причем «русский помещичий класс бессилен против натиска бюрократии, не способен стоять за свои права».

Внимание Чичерина привлекает такой новый социальный элемент общественной структуры, как «класс фермеров, который вкладывает свой капитал в арендуемую ими землю»; денежная аристократия или «крупные капиталисты», составляющие необходимый противовес поземельной или родовой аристократии. Отметим, что особое внимание уделяется такому новому общественному слою, как интеллигенция, которую он называет «умственной аристократией». Чичерин отмечает такие ее признаки, как особое экономическое положение интеллигенции, живущей доходами от своего умственного труда, противоречивость ее положения в обществе, где она связана, с одной стороны, с техническим прогрессом и представляющим его промышленным капитализмом («техника»), а с другой – с теми сферами практической деятельности, которые не связаны с экономикой (медики, адвокаты, журналисты, учителя). С этой противоречивой и неоднородной природой интеллигенции Чичерин совершенно справедливо связывает и противоречивость идейных позиций и убеждений интеллигенции.

В широких массах населения Чичерин сумел раскрыть наличие таких специфических слоев, как, например, рабочая аристократия, более высокий статус и благосостояние которой связаны с высококвалифицированным техническим трудом. Интересно, что в этом слое ученый усматривает «будущность рабочего класса», по существу, развивая своеобразную теорию конвергенции, которая, по его мнению, происходит с развитием индустриальных отношений и научно-технического прогресса. Здесь несомненно присутствует прообраз современного социологического подхода, смысл которого состоит в выделении прежде всего тех социальных слоев, которые являются выражением серьезных социальных конфликтов, угрожающих существованию консенсуса. Именно в сохранении этого социального равновесия видит Чичерин задачу правящих классов, цель политики государства. Идеалом такой организации общества представляется, как мы видели, демократическое государство Запада.

В социологии Чичерина очень большое место уделяется духовным интересам в общественной жизни. Фактически он рассматривает различные формы общественного сознания, выделяя среди них религию, науку, искусство, нравы и воспитание. Каждая из них является в настоящее время предметом специальных социологических и историко-культурных исследований, что уже само по себе говорит о широте воззрений мыслителя. Собственно методика социологического исследования может быть раскрыта на примере анализа такого явления, как нравы общества. Чичерин рассматривает, в частности, соотношение нравов с юридическими установлениями, законами, а также обычаями, подчеркивая, что моральные нормы подчас действуют сильнее законов, поскольку их исполнение контролируется социальной средой, окружающей человека, а не властью.

Чичериным показано, каким образом происходит формирование нравов из определенных общественных отношений, свойств людей, уровня их развития, общественного положения, условий, в которые они поставлены. Затронут и такой вопрос, как различие нравов высших, средних и низших классов общества, связь его с экономическим и социальным порядком, уровнем потребностей и т. п.

Чичерин отмечает и даже характеризует некоторые типические с точки зрения этнографии и социальной психологии черты нравов русской крестьянской среды, с ее пережитками патриархальных порядков, обрядностью, формами поведения. С другой стороны, дается характеристика обычаев аристократической среды, с ее понятиями о светских приличиях, формах, пережитках сословного строя (правила рыцарской чести, боярского местничества, поединков и т. д.). Очевидно, что изложение этих вопросов не являлось для Чичерина самоцелью, а отражало его стремление к выработке новых социальных ценностей, как, например, гласность, публичность, формирование более определенного общественного мнения как формы социального контроля.

Большое место в социологическом учении Чичерина занимает вопрос о религии, прежде всего о христианстве, которому он придает особенно важное значение как общечеловеческой религии. Среди различных форм христианства, рассматриваемых ученым по преимуществу с этической стороны, он выделяет, в частности, протестантизм как одно из проявлений свободы мысли и совести и в этом смысле выражение не народного, а скорее общечеловеческого начала. Отметим, что в дальнейшем именно эта проблема стала предметом специального внимания М. Вебера, рассматривавшего ее в контексте развития капитализма. С другой стороны, диалектику общечеловеческих и народных начал Чичерин затрагивает в связи с развитием политической истории, различных форм правления. Народность, таким образом, не представляет собой ступени или момента в развитии человечества, но является определенной исторической силой, участвующей в общеисторическом процессе, воспринимая и сообщая движение истории в соответствии со своими особенностями. Исходя из этого и рассматривает Чичерин закономерности развития человечества.

Концепция закрепощения и раскрепощения сословий составила социологическую основу интерпретации реформ 60-х годов в трудах всех представителей государственной школы. В сжатом виде эти идеи сформулированы К. Д. Кавелиным в «Записке об освобождении крестьян в России» 1855 г. В новых условиях стало необходимым освобождение крестьян, которое интерпретировалось как важнейший завершающий шаг высвобождения сословий от государственной зависимости и условие создания гражданского общества. При этом Кавелин исходил из того, что крестьянская реформа должна соблюсти три важнейших условия: крепостных следовало, по его мнению, освободить вполне из-под зависимости от господ; освобождение должно непременно осуществиться с землей и не иначе как с вознаграждением владельцев. Давая социологическую оценку положения различных сословий в ходе реформы, Кавелин придает особое значение анализу дворянства как правящего сословия. Он при этом обращает преимущественное внимание на такие параметры, как собственность, привилегии и социальный престиж: «В прирожденном и имущественном неравенстве людей коренится… причина общественного неравенства, возвышения и неравенства одного слоя общества над массой народонаселения». Опасной тенденцией в развитии дворянства в России он считает превращение его в замкнутую наследственную касту, «управляющую делами страны в одних исключительно своих интересах, не думая о благе и пользе прочих сословий и общественных элементов». Пагубность этой тенденции он подчеркивает, сопоставляя ее с градацией французского дворянства накануне революции и с позициями английского дворянства, сохранившего свои привилегии.

Вопрос о положении крестьянского сословия – центральная проблема эпохи реформ – рассматривается Кавелиным с социологической, юридической и исторической точек зрения. Для него крестьянство – это основная сила русского исторического процесса, то «четвертое сословие», от которого в конечном счете зависит будущее России. В сравнительно-исторической перспективе, обращаясь к истории Западной Европы, Кавелин приходит к выводу, что решение аграрного вопроса на Западе, приведшее к обезземеливанию крестьян, создало предпосылки пролетариата. Подобная перспектива для России кажется ему неприемлемой, Россия не должна повторить ошибку Запада, последствия которой ощущаются в новое время: «Это тень Бланко, которая возмущает живых своим неожиданным появлением. Общественная неправда, совершенная предками, тяжко отзывается теперь на потомках». На Западе, по Кавелину, «гнет капитала… заступил место юридического рабства, наложенного на низшие классы крепостным правом». Альтернативный путь исторического развития для России Кавелин связывает с правильным решением крестьянского вопроса. Считая, что «в крестьянстве – ключ нашего национального существования, разгадка всех особенностей нашего политического, гражданского и экономического быта», Кавелин пытается преодолеть традиционную недооценку крестьянского вопроса правовой наукой его времени: «Немецкие профессора говорят о четвертом сословии, имея в виду рабочих как часть городского населения. Я же думаю, что действительно новое четвертое сословие представляет социальный тип, еще никогда не игравший никакой роли в истории, – тип сельского жителя, земледельца, крестьянина. Эту мысль я развивал еще в 1863 г. в Бонне, в кружке профессоров». Вспоминая об этом в переписке с А. Рамбо, ученый писал: «Я точно так же удивил немецкую публику в Бонне в 1863 г., доказывая, что четвертое сословие (der vierte Stand) не есть безземельный и бездомный рабочий, а мужик, владеющий землей. Россия есть и долго будет для европейцев страной сюрпризов всякого рода, потому что и история у нее совсем особенная, непохожая на европейскую, а ее-то европейцы не знают вовсе, думая, что, прочитав Карамзина, они все узнали. Карамзин мастер писать, но историк он и политик очень плохой. После него много сделано, чего в Европе не знают и даже не подозревают».

В трактовке вопроса о сельской общине в России Кавелин занимал весьма специфическую позицию, в которой сочетались идеи государственной школы (представлявшей общину как институт, созданный государством в фискальных целях) и славянофильских верований в великую роль общины как реальной альтернативы развитию капитализма в России. Оптимальным ученый считал разумное сочетание общинного землевладения, препятствующего переходу земли в руки частных владельцев, с личной поземельной собственностью крестьянина, позволяющей избежать пролетаризации и нищеты крестьянских масс. Кавелин исходил, по-видимому, из того, что с течением времени наиболее богатая часть населения будет выходить из общины и переселяться в города, а беднейшая, неимущая, останется в общине, которая оградит ее от бродяжничества и нищеты, даст работу.

Отношения сословий и государства в России эпохи реформ интерпретируются Кавелиным в связи с обсуждением конституционного вопроса. Возражая тем либеральным мыслителям, которые видели в конституции и парламенте оптимальный вариант социально-политического строя, Кавелин утверждал, что в России это нереально. Согласно его мнению, всякая конституция во время проведения реформы неизбежно передала бы власть в руки дворянства, а это, при отсутствии среднего класса и полной политической незрелости народной массы, привело бы к освобождению крестьян без земли. Этот выход из положения, как уже было показано, Кавелин считал совершенно неприемлемым, ибо он вел к обезземеливанию и пролетаризации крестьянства. Исходя из этого, для периода реформ он считал необходимым не конституцию, а развитие местного земского самоуправления, предназначенного явиться той школой политической зрелости, которая создаст предпосылки будущего правового государства.

В научном и публицистическом творчестве А. Д. Градовского – основателя особого направления в рамках государственной (юридической) школы – можно выделить ряд ключевых проблем. Это прежде всего общество и государство России нового периода отечественной истории; проблемы конституционализма и реформа 1861 г.; сопоставление истории России и стран Западной Европы.

Градовскому, в отличие от многих других современников, вовсе не свойственно было представление государства вечным и неизменным в истории институтом. Об этом свидетельствует ряд положений, в которых государство предстает как определенный этап развития социальных отношений. Для него семья и собственность – это институты, возникающие до образования государства, которое, в свою очередь, возникает на их основе. Постепенно, считает он, из понятий собственности, церкви, семьи, общины возникает понятие государственной власти. Дальнейшая эволюция связывается им с определенным состоянием общественного сознания, когда возникает идея государственности вообще. Идея власти тем самым переносится в более высокую идейную сферу, а вместе с тем расширяется и самый круг человеческих отношений. В этом смысле государство есть национальность, дошедшая до самосознания, заключает Градовский.

Социологический в основе своей подход к праву и государству сделал возможным рассмотрение им социальных институтов, учреждений, истории управления как конкретно-исторических проявлений отношений собственности, власти и личности. Этот подход прослеживается в ряде монографических исследований Градовского, посвященных конкретным проблемам истории центрального и местного управления. Рассматривая в духе государственной школы государство, а точнее, правовое государство как орудие социального прогресса, как силу, регулирующую отношения в обществе, Градовский в то же время вводит особый и очень важный момент в учение о государстве. Он пишет, что для органического учения о государстве и сходных с ним организациях «необходимо понятие интереса». Иначе говоря, из области идеального воззрения на государство он делает важный шаг в понимании реальной природы социальных отношений, т. е. социальных интересов. Градовский следовал здесь, вероятно, за крупным австро-германским юристом Лоренцом Штейном, который, исходя из гегелевской философии права, именно таким образом подходил к интерпретации истории социалистических доктрин и классовых противоречий эпохи французских революций.

Центральной проблемой социологической и историко-юридической концепции А. Д. Градовского являются общество и государство в их взаимном отношении, их изменения в ходе исторического процесса. «Отношение государства и общества есть отношение единства к разнообразию, принуждения к свободе». Ценна уже сама постановка на новой, позитивной основе старых вопросов права: «Как произошло общество? Что такое общество? Как относится человек к общественному союзу?» Ответ на эти вопросы находим в основном труде Градовского – «Начала русского государственного права». Здесь общество подразделено на классы и сословия, которые становятся объектом специального анализа. «Различие классов основывается на естественных условиях, не подлежащих действию государственного законодательства, – считает Градовский. – Различие классов возникает, во-первых, из различия занятий (класс военных, духовных, ученых, промышленников и т. д.), во-вторых, из условий величины имущества (богатые, бедные), в-третьих, из качества собственности (земледельцы, капиталисты), в-четвертых, из условий количественно-нравственных (образованные и необразованные), в-пятых, из роли, которую играют отдельные лица в экономическом производстве (предприниматели, рабочие)». Сословия, напротив, по самой своей природе являются учреждениями государственными, чем они отличаются как от классов, так и от религиозных каст. Градовский определяет сословия как «отдельные группы подданных, между которыми сам закон установил наследственные преимущественно различия в правах и обязанностях». Таким образом, основное различие между классами и сословиями усматривается им в том, что первые возникают объективно, в ходе постепенного развития общества и его социальной дифференциации, вторые же создаются государством. Это показывает неправомерность некоторых упрощенных трактовок воззрений государственной школы, исходящих из того, что она в самом государстве видит непосредственный источник классообразования. При этом Градовский специально разъяснял различие понятий «класс» и «сословие», причем подчеркивал объективную основу этих социальных явлений. «Называя сословия явлением государственным, – писал он, – мы, однако, не хотим сказать этим, чтобы действительно государству всегда и везде принадлежала инициатива в деле установления сословных различий. Мы говорим только, что различия сословий получают свою санкцию от государственного законодательства и носят характер чисто политический…» Отметим, что подобное представление о классах и их отношении к сословиям и государству в значительной степени предвосхищает определения данных понятий в западной социологии.

В вопросе об общине и ее роли Градовский, несмотря на то, что одно время находился под определенным влиянием славянофильства, стоит в основном на позициях государственной школы. Признавая древность общины, он рассматривает ее эволюцию как постепенное превращение в инструмент государства, средство обеспечения тяглых функций крестьянства. При этом, отмечает он, черные общины постепенно исчезали в центре государства и оставались только на его окраинах, в тех местах, где государственная власть не успела еще проникнуть во все сферы общественной жизни. По мнению Градовского, различие типов общин несущественно, качественное различие шло по другому признаку – между свободными и несвободными крестьянами.