Текст книги "Эпоха революций. Прогресс и реакция с 1600 года по наши дни. Фарид Закария. Саммари"

Smart Reading
Эпоха революций. Прогресс и реакция с 1600 года по наши дни. Фарид Закария. Саммари

Оригинальное название:

Age of Revolutions. Progress and Backlash from 1600 to the Present

Автор:

Fareed Zakaria

www.smartreading.ru

Политика стара как мир

Политика – одна из сфер человеческой деятельности, которая мало изменилась на протяжении тысячелетий. В 64 году до нашей эры, когда Цицерон баллотировался на должность римского консула, его доброжелатели советовали ему наобещать избирателям как можно больше, всегда окружать себя самыми воодушевленными сторонниками и чаще напоминать публике о сексуальных скандалах своих оппонентов. Двумя тысячелетиями позже политические консультанты получают щедрые гонорары примерно за те же самые советы.

По сравнению с Древним миром и периодом Средневековья сегодняшняя политика стала более идеологизированной и приняла форму традиционного соперничества между левыми и правыми.[1]1
  Понятия «левые» и «правые» впервые появились во время Французской революции 1789 года. Сторонники королевской власти сидели в Национальной Ассамблее справа от президента, сторонники революции – слева.


[Закрыть] Правые исторически стояли за свободный рынок и минимальное вмешательство государства в экономику. Левые поддерживали сильное государство, активно регулирующее экономические процессы, и перераспределение национального богатства.

В наше время политических оппонентов разделяет отношение к открытости общества. Одни политики, называющие себя либералами, приветствуют свободную торговлю, иммиграцию, многообразие рас, религий, сексуальных и гендерных предпочтений, индивидуальные права и свободы. Другие, называющие себя консерваторами, относятся ко всем этим процессам и явлениям с подозрением и хотели бы их «отменить» или, по крайней мере, притормозить.

Любое слишком быстрое движение вперед порождает обратную реакцию и желание вернуться в понятный и устоявшийся «золотой век» прошлого: аристократы Нового времени переживали об ушедших в прошлое рыцарских турнирах; луддиты громили машины, пытаясь затормозить индустриализацию; современные политики пытаются повернуть часы назад, обещая «вернуть былое величие» своих давно изменившихся стран. Вникая в особенности прошлых революционных преобразований, Фарид Закария обнаруживает повторяющиеся в веках конфликты между либеральной идеей, прогрессом, разрушением привычного уклада и консерватизмом, с которым исследователь связывает регресс и ностальгию по прошлому.

Уроки прошлого

Голландия

Голландцы в XVI веке сумели создать такой социальный, экономический и политический порядок, который позволил им на протяжении двух столетий оставаться самой богатой нацией в Европе. И сегодня, пять веков спустя, в этой маленькой стране средний доход на душу населения один из самых высоких в мире.

Как же голландцам это удалось? В то время как короли Франции и Испании успешно централизовали власть, в Голландии она была рассредоточена между правительствами городов и провинций, где решения принимались выборными принцами, выборными ассамблеями, торговыми ассоциациями и гильдиями.[2]2
  Читайте саммари книги Натана Розенберга, Л. Е. Бирдцелла «Как Запад стал богатым: экономическое преобразование индустриального мира».


[Закрыть]

В отличие от своих европейских соседей, обладавших обширными сельскохозяйственными угодьями, которые принадлежали аристократии и церкви и обрабатывались бесправными крестьянами, голландцы были городскими жителями. На 1514 год более половины работающего населения Голландии было занято в торговле, транспорте и производстве. Не только рабочий люд, но и класс богатых и образованных предпочитал жить в городах. В Амстердаме XVII века была развита система общественного транспорта на лодках, а по вечерам на улицах светили фонари, отпугивая преступников.

Для защиты от наводнений голландцы разрабатывали новые технологии – от строительства плотин и шлюзов до водяных насосов, работавших от энергии ветряных мельниц. Эффективный и недорогой торговый флот обеспечил развитие коммерческого мореплавания и позволил Голландии создать сеть торговых портов от Нового Амстердама в Северной Америке до Кейптауна в Южной Африке.

С 1590 по 1740 год Голландия доминировала в международной торговле и держала под своим контролем потоки товаров, денег и идей. Был период, когда водоизмещение голландского торгового флота составляло 568 тысяч тонн – больше, чем водоизмещение флотов Франции, Англии, Испании и Португалии, вместе взятых.

Успехи торговли дополнялись финансовыми инновациями. Голландцы первыми научились распределять финансовые риски торгового мореплавания, инвестируя капитал во множество разных предприятий. В Амстердаме успешно функционировала фондовая биржа, где любой предприниматель мог заимствовать капитал, не обладая связями с богатыми инвесторами. Голландская Ост-Индская компания, образованная в 1602 году, была первой фирмой в истории, продавшей свои акции широкой публике.

Борьба Мартина Лютера с католической церковью, обвиняемой им в продаже индульгенций, то есть в получении денег от грешников за право попасть в рай, имела, по мнению Закарии, гораздо более далекоидущие последствия, чем распространение протестантизма в Европе. Деятельность Лютера открыла дорогу критическому мышлению, индивидуализму и эмпирическим экспериментам. К 1580 году голландские провинции освободились от подчинения испанскому королю и провозгласили у себя свободу вероисповедания. Благодаря своей толерантности к инакомыслию Голландия стала землей обетованной для свободных мыслителей самых разных направлений.

Однако успехи либерализма в Голландии раздражали не только местных консерваторов, которых было немало, но и французского короля Людовика XIV, наиболее могущественного монарха в Европе. Людовик с его просвещенной абсолютной монархией претендовал на роль прогрессивного политического лидера, и республиканская Голландия, укрывающая протестантов, спасающихся от преследования в католической Франции, вызывала у него жгучую ненависть.

Для короля Людовика война, естественно, являлась наиболее понятным и удобным средством решения «голландского вопроса». В мае 1672 года огромная французская армия вторглась в Нидерланды. Остановить захват страны голландцы сумели страшной ценой: они разрушили дамбы и затопили часть своей территории, создав огромный «ров с водой» на пути захватчиков. Голландская республика выстояла, но так полностью и не оправилась после французского вторжения.

Англия

Голландский политический эксперимент нашел свое продолжение в Англии, когда амбициозный голландский принц Вильгельм Оранский стал в 1689 году королем Англии. Это событие получило название «Славная революция». Однако путь Англии к голландской политической модели оказался ухабистым.

Постоянные стычки между королем Карлом I и парламентом из-за разных взглядов на религиозные реформы и налогообложение[3]3
  Читайте саммари книги Чарльза Адамса «Во имя добра и зла. Влияние налогов на становление цивилизации».


[Закрыть] привели к кровопролитию и гражданской войне, которая закончилась казнью короля Карла I, отменой монархии и провозглашением республики (первой и последней в истории Англии). К власти пришли пуритане, наиболее аскетичные приверженцы протестантизма.

Их республика быстро приняла форму военной диктатуры под управлением Оливера Кромвеля. После смерти Кромвеля монархия была восстановлена. На трон взошел король Яков II, открыто исповедовавший католицизм и восхищавшийся абсолютизмом французских монархов. Его власть вызывала сопротивление всех слоев населения: аристократов, священнослужителей, купцов и простолюдинов.

Но вместо развертывания новой гражданской войны группа аристократов, включавших вигов и тори (две основные конкурирующие партии английского парламента), призвала Вильгельма Оранского, женатого на Марии II, дочери-протестантке короля Якова, войти в страну и взять власть в свои руки. Первый раз в истории Англии король был уполномочен на властвование актом парламента, что сделало его впервые ограниченным конституционным монархом.

В 1689 году Вильгельм принял Билль о правах, ограничивающий права монарха в пользу парламента и народа. По мнению Закарии, англичане получили в результате «Славной революции» лучшее от обоих миров: стабильность монархии и динамичную свободу на фоне наличия конкурирующих центров власти.

Несмотря на продолжающиеся разногласия между вигами (сторонниками строгого пуританства) и тори (считающихся католикамиабсолютистами), обе партии сходились во мнении о центральной роли парламента в управлении государственными финансами. Те и другие считали, что благополучие страны определяется соблюдением национальных интересов, а не религиозным рвением или славным именем королевской династии.

К началу XVIII века Англия не только восприняла все идеи модернизма, пришедшие из Голландии, – фондовый рынок, крупные корпорации, дух предпринимательства, международные торговые связи, но и далеко превзошла достижения своего «наставника».

По свидетельству историков того времени, от 60 до 80 % дохода от налогов составляли таможенные пошлины на сахар с Карибских островов, чай из Китая, кофе и табак из Южной Америки. И все эти товары из экзотических стран были доступны рядовому обывателю. По мере роста доходов рядовых граждан росло количество собираемых налогов. Если с 1500 года до начала XVIII века размер налога, взимаемого с одного человека в Испании, вырос в три раза, то в Англии он вырос в 10 раз.

Бюджетные средства правительство Англии инвестировало в развитие королевского военного флота, который к середине XIX века насчитывал больше кораблей, чем военные флотилии всех остальных морских наций, вместе взятые. Королевский флот боролся с пиратством и обеспечивал безопасное плавание для коммерческих судов, независимо от их флага.

Революционные преобразования в Голландии и Англии были успешными потому, что политические институты реформировались снизу вверх и отражали изменяющиеся потребности общества.

К какому провалу приводят революционные изменения, навязываемые сверху вниз обществу, не готовому к модернизации, Закария демонстрирует на примере Французской революции.

Франция

В мае 1789 года французская Национальная Ассамблея, жалкая тень английского парламента, не созывавшаяся на протяжении 175 лет, потребовала от короля Людовика XVI установления конституционной монархии. Король проявил неуступчивость. В знак протеста толпа парижан взяла штурмом Бастилию, символ королевской тирании. По всей стране возмущенный народ стал громить замки аристократов и сжигать налоговые ведомости.

Во главе радикального крыла революционного движения встал Робеспьер. Его партия якобинцев быстро отменила монархию и провозгласила республику. Робеспьер призывал к верховенству закона, всеобщему голосованию для мужского населения и отмене смертной казни. Всем известный лозунг «Свобода, Равенство и Братство» стал популярен именно благодаря Робеспьеру.

Однако преданность революционным идеалам быстро переросла в паранойю, когда любой сомневающийся в достижениях революции признавался якобинцами предателем и подлежал казни. Не избежал этой участи и сам Робеспьер: в июле 1794 года коалиция центристов отправила его под нож гильотины. Борьба за демократию и свободу слова переродилась в экстремизм и репрессии.

Конец хаосу и террору был положен с приходом к власти молодого харизматичного генерала Наполеона Бонапарта. Провозгласив себя императором, Наполеон провел ряд полезных реформ: евреи были уравнены в правах с остальными гражданами, было упорядочено государственное управление, введен принцип меритократии в армии и государственных учреждениях, принят единый свод гражданских законов – Кодекс Наполеона.

В отличие от англо-голландской успешной модели постепенных реформ в направлении представительной демократии и свободного рынка, и якобинцы со своей республикой, и Наполеон с империей отражали стремление элит модернизировать французское общество силой.

Закария сравнивает французское общество периода революции с новым вином в старых бутылках. Оно оставалось глубоко традиционным, сельским, религиозным и аристократичным, а революционеры попытались немного разбавить его городским, светским и республиканским духом.

Французы, может, и были поражены успехами капитализма в Англии и Голландии, но сами на тот момент не могли воспроизвести ни городскую инфраструктуру (Париж оставался единственным большим городом в стране), ни уважение к механикам и инженерам (у них руки всегда грязные), ни дух конкуренции, которые привели к успеху англо-голландскую модель политического и экономического устройства.

Французские крестьяне хотя и понимали неэффективность и деспотический характер феодальных отношений, но расставаться с ними не спешили. Католическая церковь, владевшая большими земельными участками, обеспечивала своим крестьянам социальную стабильность и моральный компас.

Закария приходит к выводу, что любые изменения должны происходить органично и постепенно, сохраняя ключевые элементы старого порядка. В ином случае радикальные преобразования грозят дезинтегрировать общество.

Промышленная революция

Англия

Если Вильгельм Оранский привнес опыт голландских реформ, которые модернизировали Англию, то английская промышленная революция модернизировала весь мир. Индустриализация в Англии дала невероятный толчок росту продуктивности и положила начало современному миру – росту доходов среднего класса, всеобщему образованию, глобальным коммуникациям и быстрому передвижению людей и товаров.

Внедрение в производство парового двигателя, принятие законов, защищающих патенты на изобретения, строительство железных дорог, широкое распространение наручных и карманных часов, рост доходов населения, которые стало возможным использовать на развлечения и путешествия, эмансипация женщин – все эти разрозненные события и явления середины XVIII века многократно увеличили могущество Англии и превратили небольшую островную страну в образец политического и экономического либерализма для всего мира.

Закария отмечает, что быстрые экономические преобразования влекут за собой турбулентность в политике. Насилие и хаос, сопутствующие Французской революции, надолго «запятнали» собой любые попытки политических реформ по всей Европе. Англия, хотя и считалась либеральным государством по сравнению со своими европейскими соседями, оставалась очень далека от демократии.

До 1830-х годов менее 2 % англичан имели право участвовать в голосовании. Электорат был ограничен теми, кто платил налоги или владел собственностью. Порядок распределения мест в парламенте был установлен столетия назад и никак не учитывал рост населения в городах. В промышленных центрах Манчестера и Ливерпуля с 1700 по 1850 год население выросло в двадцать раз, но они имели то же количество мест в парламенте, как и деревня с десятью жителями. Такое положение вещей становилось нетерпимым для растущего класса успешных предпринимателей.

После смерти короля Георга IV в 1830 году большинство палаты общин приняло проект закона, вносящего кардинальные изменения в избирательную систему Англии. Однако палата лордов проект отвергла. Народные волнения захватили страну. Партия вигов, поддерживающая реформы, грозила устроить революцию по французскому образцу. Опасаясь роста насилия и уличных беспорядков, лорды пошли на попятную и в 1832 году одобрили закон о реформе избирательного права.

Закария подмечает, как со временем изменялась идеологическая ориентация двух основных партий Англии – вигов и тори – в зависимости от экономической ситуации в стране. На заре индустриализации тори защищали привилегии земельной аристократии, скептически относились к современному капитализму и стремились предотвратить проникновение рынка в идиллический покой сельской жизни. Виги были партией, поддерживающей свободу торговли и индустриализацию.

Борьба разгорелась вокруг закона о кукурузе 1815 года. Закон ввел запретительно высокие импортные пошлины на зерно, ввозимое в Англию из-за границы, дабы поддержать высокие цены на зерно собственных землевладельцев, электоральную базу тори. Однако эта мера привела к росту цен на продукты питания в городах, жители которых составляли электорат вигов. Многочисленные протесты против этого закона по всей стране привели к его отмене в 1846 году по инициативе премьер-министра из партии тори.

Голосование за отмену закона о кукурузе привело к расколу как вигов, так и тори. В результате тори, переименовавшие себя в консерваторов, стали сторонниками свободного рынка и принципа невмешательства государства в экономику, а виги, назвавшие себя либералами, осознали сложность противоречий между экономическим ростом и качеством жизни рабочего класса, перековались в социал-демократов, поддерживающих государство, ориентированное на социальные льготы и помощь малоимущим.

США

По мнению Закарии, событие, именуемое Американской революцией 1776 года, приведшее к принятию Декларации Независимости и освобождению американских колоний от английского господства, революцией вовсе и не было, так как не привело к заметным изменениям социальной и политической структуры американского общества. Настоящая революция началась в Америке вместе с индустриализацией страны, которая вошла в полную силу в 1860-х годах, после отмены рабства.

Инвестиции правительства Линкольна в инфраструктуру, помноженные на богатые природные ресурсы американского Запада и неограниченный приток рабочей силы за счет иммигрантов, позволили США быстро модернизировать экономику и превратиться в мирового индустриального лидера. Закария отмечает, что экономическому успеху также способствовали демпинговые цены на продукцию американской промышленности, кража интеллектуальной собственности, избыточные запасы угля и дешевый труд – все те же ингредиенты, которые привели к успеху экономику Китая в XXI веке.

Экономический рост концентрировался в городах. Население Нью-Йорка выросло с 600 тысяч человек в 1850 году до 3,5 млн. в 1900-м. Чикаго стал транспортным хабом и связующим звеном между сырьевыми ресурсами Запада и промышленными производствами восточного побережья страны. В то же время Юг Америки оставался технологически отсталым сельскохозяйственным регионом, где преобладал тяжелый ручной труд.

В период так называемого позолоченного века (примерно с 1870 года до конца 1890-х годов) образовался огромный разрыв между уровнем жизни в городах и сельской местности, Севером и Югом, побережьями и центральными районами, богатыми и бедными городскими жителями. Все эти различия находили свое отражение в политике.

В начале индустриализации в Америке республиканская партия выступала как за сильное федеральное правительство, бюджетные инвестиции которого были необходимы для подъема экономики, так и за крупный бизнес. Демократы, сосредоточенные преимущественно в южных штатах, индустриализацию не приветствовали, выступали против сильной центральной власти и агитировали за широкие полномочия штатов.

Тяжелые условия труда и ужасающее неравенство между богатыми и бедными, вызвавшие в Европе середины XIX века интерес к идеям социализма Маркса и Энгельса, в Америке пробудили к жизни популистов[4]4
  Популисты – политики, апеллирующие к широким массам, обещающие легкое и скорое решение острых экономических и социальных проблем, виновниками которых они объявляют элиты и государственный истеблишмент. Популисты бывают левого и правого толка.


[Закрыть], которые сумели на выборах 1896 года выдвинуть кандидатом в президенты от демократической партии Уильяма Брайана, энергичного политика из штата Небраска.

В отличие от европейских социалистов, опирающихся на светские идеи марксизма, американские популисты, критикуя язвы капитализма, опирались на традиционные ценности и христианство. Брайан выборы проиграл, но популистская идеология левого и правого толка по сей день всплывает в американской политике в периоды экономической неустойчивости.

Постепенно демократы осознали важную роль федерального правительства в оказании помощи тем, кого технологический прогресс обошел стороной. Республиканцы же, наоборот, стали выдвигать идеи свободного рынка и невмешательства правительства в экономику. Многие прогрессивные республиканцы, сторонники президента Теодора Рузвельта, видевшего роль правительства в разумном регулировании свободных рынков, перешли в партию демократов.

Все последующее столетие политическая борьба в Америке происходила между правыми республиканцами, выступающими за свободу предпринимательства, и левыми демократами, поддерживающими идеи социальной справедливости и стабильности. В XXI веке, по мнению Закарии, происходит смещение идеологических полюсов. Например, среди правых оказываются ярые сторонники введения таможенных тарифов и противники крупного бизнеса.

Глобализация и ее последствия

Конец XIX века

Торговля стала впервые более прибыльной, чем ведение войн. Торговые обороты между индустриальными державами росли в два-три раза быстрее, чем внутреннее производство. Развивались транспортные технологии и коммуникации, финансовая система становилась глобальной, появилось понятие интернационализма.

В 1873 году фондовые биржи в европейских столицах и Нью-Йорке обвалились, что привело к первому мировому экономическому кризису и вызвало так называемую Долгую депрессию. В результате активизировались популисты, социалисты и националисты всех мастей. Терроризм стал формой выражения политических пристрастий: в период с 1892 по 1901 год пять монархов и глав государств были убиты террористами.

В политической борьбе того времени победу одержали консервативные националисты. Виновниками внутренних экономических проблем они называли иностранцев. Это было время еврейских погромов в Восточной Европе и нападения на китайцев в западных штатах США. На пути свободной торговли стали возникать разного рода протекционистские барьеры в виде таможенных тарифов и преференций. Европа скатилась в Первую мировую войну.

Между двумя мировыми войнами

Великая депрессия, начавшаяся в 1929 году, не только повергла в нищету миллионы людей, но и окончательно подорвала веру в пользу международных связей, которые стали только-только возрождаться после окончания Первой мировой войны. Обозначился явный тренд в сторону автаркии – построения самодостаточной экономической системы. Великобритания, Франция, США подняли таможенные тарифы на заоблачные высоты.

Недоступность для Германии иностранной сельскохозяйственной продукции и минеральных ресурсов из-за высоких таможенных пошлин и эмбарго на экспорт нефти в Японию, помноженные на немецкую и японскую идеологию расового превосходства, ввергли человечество в очередную мировую войну.

После Второй мировой войны

Победа союзников в войне символизировала поражение политики национализма, милитаризма и протекционизма. Тогдашний президент США Гарри Труман был горячим сторонником открытости и сотрудничества между странами. Автаркия была признана системой ошибочной и опасной. В 1944 году на конференции в Бреттон-Вудсе в США была заложена основа современной международной денежной системы, которая дала невероятный толчок росту послевоенной экономики.

Несмотря на то что Европа после войны лежала в руинах, к 1964 году производство продукции на душу населения в Западной Европе выросло вдвое, а к 1969 году в Японии – в восемь раз. И даже в США, экономика которых не пострадала во время войны, производство продукции на душу населения выросло к 1973 году на 75 %.

Развал Советского Союза и дискредитация коммунистической системы привлекла на международные рынки страны бывшего восточного блока. По словам Закарии, мир вошел в эпоху гиперглобализации. Рухнули последние барьеры для финансовых потоков, инвесторы использовали недавно появившийся интернет и другие коммуникационные технологии для быстрого поиска инвестиционных возможностей.

По сравнению с 1980 годом мировой ВВП удвоился к 2000 году и утроился к 2015-му. Международная торговля выросла с 1990 по 2007 год на 133 %. Дешевые товары из Японии, Южной Кореи и Вьетнама хлынули на европейский и американский рынки, повышая уровень жизни в странах-экспортерах и понижая цены для западных потребителей.

Финансовый кризис 2008 года

Эйфория от экономического роста и плодов глобализации закончилась с финансовым кризисом 2008 года. Поддержка правительством США своей банковской системы и предоставление крупных кредитов европейским странам стабилизировали мировую финансовую систему, но никак не помогли тем, кто лишился своего дома или потерял работу.

Как всегда в тяжелые времена, на политическую арену вышли популисты. Антиглобалистские, антииммигрантские настроения стали превалирующими среди значительных слоев населения Великобритании и США. В Англии их призывы закончились печально известным Брекзитом. В Америке президентом был избран Дональд Трамп, умело воспользовавшийся недовольством тех слоев населения, которые ничего не выиграли ни от глобализации, ни от внедрения новых технологий.

Автоматизация производства и перемещение производственных мощностей в страны с более дешевой рабочей силой привели к росту безработицы в Америке. Наплыв иммигрантов изменил этнический состав страны, уменьшив политическое влияние белых американцев. Более того, чем сложнее становилось управление различными процессами, чем ценнее оказывались узкие профессиональные навыки и тем дальше деловая и профессиональная элита отдалялась от народа.

Политические рецепты от этих проблем? Уже знакомое замедление глобализации, приоритизация национальных интересов, введение ограничений в международной торговле, более активное вмешательство государства в экономику. Закария отмечает, что введение этих мер начал республиканский президент Трамп, а продолжил их президент от демократов Джо Байден.