Текст книги "Дело дамы с леопардами"

Глава 3, в которой меланхолию Д.Э. Саммерса развеяли неожиданным способом

М.Р. Маллоу был пьян и весел. Он продал рукопись, которую, между нами, продать не надеялся. Не надеялся, когда написал Шерри Мэзону:

«Что бы вы сказали об истории про пятнадцатилетнего юношу, сына гробовщика, который начитался приключенческих романов и отправился из дому, чтобы найти дело по душе? У него, видите ли, от унылой жизни и за трудом, располагающим к мыслям о вечном, родилась формула: для счастья нужно дело, которое любишь, верный друг и деньги. И вот он решил найти такое дело».

Не надеялся, когда, вернувшись из Египта, прочел сухое письмо, в котором, тем не менее, выражали согласие взглянуть на рукопись. Ни на что он не надеялся. Он послал телеграмму, что закончит роман за десять дней, чуть не умер от нервов, и теперь имел полное право чувствовать себя счастливым.

Настроение Д.Э. Саммерса тоже слегка улучшилось. Так что к моменту, когда профессор Найтли ушел спать, а мисс Дэрроу унесла опустевшие бутылки, чтобы вымыть и разлить в них свою лечебную настойку, двое джентльменов развеселились.

Маллоу играл на пианино. Он давно не садился за инструмент и получалось так себе. Но все равно он играл и играл.

Кекуок. Тустеп. Рэгтайм.

Как вдруг заметил, что компаньон – Джейк устроился рядом, – щурится, словно неудачно откусил заусенец.

Дюк как ни в чем ни бывало сменил мелодию.

– Ну? – спросил он.

Д.Э. покачал головой.

– А это?

Но ни «Везунчики», ни «Деревенский клуб», ни «Затейник», ни даже «Кленовый лист» – любимая мелодия Джейка, не годились.

– Не то! – Джейк с досадой пощелкал пальцами. – Все не то!

Дюк бросил играть.

– «Магнето»? – не без иронии спросил он.

– Нет. Не надо.

Воцарилось молчание. Д.Э. Саммерс прошелся по комнате.

Посмотрел в окно. Остановился у часов, к которым не так давно часовщик повесил заново гири. Ему опять захотелось выдрать гири к чертям, только… какой в этом толк?

Он вернулся к пианино и стал перебирать ноты на крышке. Нашел несколько новых песенок, которые раньше не видел. «Ревю «Музыкальной Шкатулки» Ирвинга Берлина – в новом сезоне оно называлось «Монмартр». «Букет красоток» Эдди Кантора из мюзикла «Делай это живо!». «Блюз синего котенка»…

Как вдруг взгляд бывшего коммерсанта уперся в «Ланцет», лежавший среди ярких обложек. «2 декабря 1924 года».

Прошлогодний рождественский номер.

– Что это?

Чарльстон сбился, сфальшивил и затих. Саммерс смотрел на компаньона.

– А что сразу я! – заморгал М.Р. Маллоу. – Она позвонила. Не мог же я сказать, нет, мол, не приезжайте, видеть вас не хочу.

– Что-что она сделала? – Джейк даже рассмеялся. – Позвонила? Тебе? Сама?

– Ну да. Сама. Мне, – Маллоу развел руками. – Что ты смотришь, я сам от неожиданности обалдел. Я даже не сразу понял, на что она намекает.

– Да что ты.

– Ну, честное слово. Клянусь.

– Ах, вот оно, как, – Саммерс прошел к столу и сел в кресло. – Ладно. Хорошо.

– А что?

– Да нет, ничего. Раз сама…

Повисла тишина. Маллоу выбрался из-за пианино. Постоял, не зная, куда девать руки. Потом подошел к компаньону.

– Между нами, – вполголоса сказал он.

Д.Э. усмехнулся и от этой усмешки Дюк скис. Но все-таки придал себе бодрый вид и, заикаясь и путаясь, принялся объяснять.

С его слов выходило, что тогда, год назад, в канун Рождества доктор Бэнкс неожиданно позвонила в «Мигли», намекнула, что скучает, и что была бы не против, если бы М.Р. Маллоу составил ей компанию. Или, вернее, пожелала сама составить компанию М.Р. Маллоу. Ну, в общем, она приехала. При этом выглядела доктор потрясающе, на ней было надето что-то такое новое, выгодно подчеркивающее все, что можно выгодно подчеркнуть, с голой спиной и стеклянными штучками. Маллоу еще тогда обратил внимание, что вещь эта, если только она не досталась докторше на какой-нибудь невероятной распродаже, влетела ей в копеечку так, что теперь до осени придется жить впроголодь. Поведение доктора тоже было каким-то… не то, чтобы странным, но… ну… не таким, как всегда. Она, как бы сказать, была весела – чуточку слишком. На удивление М.Р. (высказанное, конечно, в положенном выражении удовольствия) доктор Бэнкс рассмеялась и заявила, что это было внезапное решение. На комплимент тоже отозвалась с охотой, а дальше, – тут Дюк опять замялся, – ну, в общем, дальше вежливость требовала… или, вернее, ситуация располагала… короче говоря, некто М.Р. Маллоу увлекся и разговор приобрел… игривый получился разговор.

– Какой разговор? – поинтересовался Д.Э. Саммерс.

Тон его был тем самым задушевным тоном, который обыкновенно вызывал у собеседника желание немедленно убежать и запереться в уборной.

Он прикурил. Маллоу прошелся по комнате. Остановился у камина. Помялся.

– Она спросила, не слишком ли вызывающе выглядит. Я сказал: «Думаю, это гораздо больше вы, чем раньше». Она спросила, что я имею в виду. Я сказал: «Вы – смелая. Вы – дерзкая. Вы – кокетливая. И, конечно, совсем не такая строгая, какой привыкли притворяться. И…»

– И? – прищурился Джейк.

– И, пожалуй, смешная.

Д.Э. Саммерс молча выпустил дым.

– Я даже знаю, что она тебе ответила. «Что же вас так насмешило, позвольте спросить?»

М.Р. заморгал, улыбнулся и кивнул.

– На это ты квакнул ей, – Джейк пододвинул пепельницу ближе, – «Ох, сказал бы я, да боюсь». И плюнь мне в глаз, если она не ответила: «Да? Очень хорошо, бойтесь». Ты, пошлая рожа, конечно, рассыпался: «Благоговейно трепещу». Потом подмазал: «Как вы красивы». Потом: «Вы не представляете, как действуете на мужчин», а потом…

М.Р. Маллоу только руками развел.

– Чтоб мне лопнуть, она выглядела на все сто.

– А потом? – потребовал Джейк. – Что было потом?

Маллоу прикусил губу.

– Ну, и она спросила: «А как я на них действую?»

– И ты, верблюд, ответил, «страшно», так?

Маллоу молча кивнул.

– Что же, – Джейк глубоко затянулся, – что же она?

– Она, – Дюк совершил отступательный маневр в сторону лестницы, – она… постой, что же было? А! Она мне: «Никогда в этом не сомневалась».

– И тут ты этак поправился: «Я хотел сказать, ужасно!» Она тебе: «Это мне тоже известно». Ты ей: «Обольщаете, сами того не замечая». Потом наверняка прибавил, что было преступлением скрывать такую красоту… да?

– Ну, да, – хлопая своими девчачьими ресницами, признался Дюк. – То есть, нет.

– Нет?

– Нет! Наоборот было. Я сказал наоборот: сначала «ужасно«, потом «страшно».

Улыбка Джейка сделалась, как у опереточного Мефистофеля.

– И-и-и что же она?

Маллоу еще подвинулся к лестнице.

– Она сказала… она… ну…

– Говорите, сэр, говорите! – поторопил Джейк.

– «Ничего, я наверстаю упущенное».

– Ах! – Д.Э. хлопнул в ладоши и расхохотался так, что прибежала мисс Дэрроу.

– Черт, – Дюк сконфузился, – я тоже сказал тогда: «ах!»

– И она? – Д.Э. сделал пригласительный жест компаньону.

– Она? – забуксовал тот.

– Да. Она. Слово в слово. Все, что она сказала.

– Она сказала… она сказала… – бормотал, отступая, Дюк. – Она сказала: «Да-да. Теперь я намерена разбивать сердца направо и налево!»

– Очень мило, – Джейк опять прикурил, откинулся на спинку кресла, сложил ногу на ногу, рассматривая лампу на потолке, и повторил. – Очень мило… Ну, потом что? Что было, я тебя спрашиваю?

Маллоу взглянул компаньону в лицо – и бросился вверх по ступенькам.

Глава 4, в которой доброе утро тоже довольно странно

Саммерс нашарил на туалетном столе часы: они показывали пять утра. Он отвернулся к стене, удивляясь, что это разбудило его в такую рань, и вдруг сообразил, что у кровати стоит доктор Бэнкс со своим саквояжем.

– Доброе утро, – бывший коммерсант подтянул одеяло повыше. – А… э… что, с ним что-то не так?

Выглядело, будто «что-то не так», скорее, с доктором: лицо ее было бледным – краше в гроб кладут, веки покраснели, припухли; худые щеки впали еще больше.

– Доброе утро, мистер Саммерс, – взгляд доктора был холоден. – Что у вас под глазом?

– Что же вы спрашиваете, если видите.

– Выглядит свежим.

– Правильно. Споткнулся на лестнице.

– Мистер Маллоу тоже споткнулся на лестнице?

– Мы оба споткнулись на лестнице.

Доктор покосилась на кресло. Накануне туда как попало сбросили одежду. Было заметно, что жилет лишился пуговиц и лопнул по шву, а у сорочки с мясом выдран рукав.

– Что с Маллоу? – опять спросил Саммерс. – Как у него там самочувствие?

– Мистера Маллоу я видела только мельком. И сразу направилась к вам. Я привезла мисс Дэрроу.

– Она же просила отправить ей вещи с возчиком…

– Я ее выгнала.

– Почему?

– Мне пора, мистер Саммерс.

– Вы что, доктор, струсили?

Доктор переложила саквояж в другую руку.

– Послушайте. Давайте сделаем вид, что я верю, что она не сообщила вам причину своего ухода из дома, который сдает в аренду, а вы, в свою очередь, верите, что я верю вам.

С минуту оба изучали медальоны на обоях.

Потом Саммерс вылез из кровати, надел халат (доктор поставила саквояж на пол). Подошел к окну и отдернул штору. Поднял раму и высунулся на улицу.

– О, – сказал он, изучив обстановку во дворе. – Ого, как. Да, это серьезно.

Доктор выглянула из-за его плеча.

– Пожалуйста, объясните ей, что она должна вернуться домой.

– Не буду.

– Почему?

– Это ее дело.

Доктор взяла свой саквояж.

– Всего хорошего, мистер Саммерс.

– Какое уж теперь хорошее, – он опустился на подоконник, глядя не на нее, а во двор.

– Я все же прошу вас с ней поговорить.

– Не собираюсь я ее уговаривать. Это ее дело, пусть делает, что хочет.

– Исключено. Я не позволю ей остаться.

Коммерсант неторопливо встал с подоконника и пересел в кресло.

– Ну, доктор, почему нет, – он пододвинул было пепельницу, но курить как будто раздумал. – Мисс Дэрроу так к вам хотела. Так мечтала служить у вас. Ее всю жизнь тянуло к медицине – вы же знаете, как она варит все эти уксусомеды. А столетник? С солью. C медом. С шалфеем! Да за мной в жизни так не ухаживали! Она вообще здорово умеет возиться с больными. Вам же не хватает персонала? А миссис Кистенмахер старенькая и уже очень слаба. Мисс Дэрроу тоже, конечно, не девочка, зато готова работать. Небось, и без жалованья. Почему вы не хотите ее взять?

– Вам, я полагаю, это известно.

– Доктор Бэнкс.

– Мистер Саммерс.

Лицо у доктора было такое, словно она сама хлебнула уксусомеда. И закусила столетником мисс Дэрроу.

– Возьмите ее к себе, – ободрял коммерсант. – Честное слово, очень обяжете. Ну, если она сама хочет!

Тут выяснилось невиданное: доктор Бэнкс теребила пояс жакета, словно школьница, попавшаяся с невыученным уроком.

– Послушайте, мне правда неловко. Мисс Дэрроу уже немолода и, знаете, пожилым одиноким женщинам, у которых не удалась семейная жизнь, свойственно…

Лицо ее собеседника выражало скуку.

– У нее… – доктор страдала, – как вам сказать… боюсь, у нее навязчивая идея.

– Какая идея? – ласково спросил он.

– Идея… относительно нас с вами.

Последовало молчание.

– Тогда, после вашего отъезда в Каир, – неохотно пояснила доктор, – мисс Дэрроу нашла мою брошь. На полу в гостевой спальне.

– Оу.

– Мисс Дэрроу призналась, – в голосе доктора зазвенел металл, – что произвела расследование. Залезла в корзину для стирки. Пересчитала белье. Она даже додумалась понюхать наволочку!

– Ну-ну, – успокоил он. – А вы что же?

– Мне пришлось ей все объяснить. В двух словах. Что у меня сломалась машина, что была ужасная погода, и что такси вызвать не удалось, потому что было уже очень поздно и у мистера Элькока никто не брал трубку. И, кроме того, вы предложили… настояли… я, наконец, была вынуждена согласиться!

Доктор Бэнкс решительно посмотрела в глаза бывшему коммерсанту.

– У меня действительно не было выхода.

Саммерс почесал подбородок.

– А! – сказал он. – Понял. Боже мой, а я-то думаю, какого рожна вы тут ерунду городите. Ну да, она все время пытается меня женить. Потому-то мы и поругались. Она, видите ли, вылезла из своей берлоги и как начала…

– Вы не имели права бить вашего компаньона.

– Я забыл спросить вашего разрешения?

– Я хочу, чтобы вы как следует запомнили: это моя частная жизнь.

– Ерунда. Вы просто ни черта не знаете, э-э-э, о мужчинах. Подумаешь, полезли к нему целоваться! Что вы на меня смотрите такой мегерой? Вы не первая и не последняя, кого обольстил этот горбатый змей.

Лицо доктора приобрело выражение, от которого бывшему коммерсанту захотелось выскочить из собственной комнаты и запереть ее снаружи на ключ.

– Мистер Саммерс, – холодно проговорила доктор Бэнкс, – еще раз повторяю: я не нуждаюсь в советах!

– Нет, доктор, на сей раз нуждаетесь. Что полезли – это я преувеличил. Я его знаю. Умеет, гад, сделать так, чтобы женщины сами на шею вешались, а потом сделать большие глаза с этим своим: «А что сразу я?!».

Доктор Бэнкс собралась резко ответить, но коммерсант дрогнул ноздрями и пробормотал:

– Ну, ничего, больше он не сунется.

– Да кто вам дал право!

– Что? – воскликнул Саммерс. – Отлично. Идите в полицию. Жалуйтесь. Скажите там, что я вмешиваюсь в вашу частную жизнь, не даю вам бегать за моим компаньоном, и…

– Не вам решать, – оборвала его доктор Бэнкс. – Буду бегать, если захочу!

– А что, хотите?

– Да, он мне нравится.

– Ах, так?

– Да, так. Мистер Саммерс, это не ваше дело. И если вы еще позволите себе вмешаться, я действительно пойду в полицию.

– Идите-идите.

– И пойду.

Он встал и подошел к окну. Опустил раму. Задернул штору.

– Давайте. Топайте. Можете отправляться прямо сейчас.

– Еще слишком рано, – возразила доктор Бэнкс. – В участке никого нет.

– Ничего, я вам дам номер комиссара.

– Не нужно. У меня он есть.

– Отлично! Звоните прямо от нас. Как раз удобно.

Саммерс пригладил волосы, затянул пояс халата и подошел к ней, явно готовясь сопровождать в библиотеку, где на стене висел аппарат.

– Сама разберусь, – отрезала доктор. – Так что, вы говорите, у вас здесь произошло?

– А? – он растерялся. – Да ничего не произошло! Ну, дал я ему в морду. Ну, и он мне… тоже.

– А мисс Дэрроу?

– Да я и пытался об этом сказать! А вы меня перебили! Мисс Дэрроу пыталась нас растащить. Ругала Маллоу. Угрожала уйти, если я на вас не женюсь. «После всего, что произошло». Совсем рехнулась, старая курица.

– После всего, что произошло?! – ахнула доктор. – Но между вами и мной ничего не произошло!

– Конечно, не произошло.

– Вам, я полагаю, это известно и без моих объяснений.

– Конечно, известно.

– Безусловно.

– Естественно.

Доктор Бэнкс села на диван.

– Слава богу, теперь вы меня понимаете. Возмутительная наглость, правда?

– Никогда не думал, что она дойдет до такого.

– Поразительно, до каких пределов глупости доводит желание делать добро.

– До слабоумия, доктор. До старческого слабоумия!

– И ведь ни словом, ни делом, никогда я не давала повода…

Коммерсант махнул рукой:

– Да не берите вы в голову! Жениться! На вас! Что я, идиот, что ли?

– Я просто слов не нахожу, – подтвердила доктор. – Удивительная бесцеремонность! Что она себе думает, хотела бы я знать? Что все равно, за кого, был бы хоть какой-нибудь муж? Немыслимо!

Ей не ответили.

– За жулика! – продолжала возмущаться доктор Бэнкс. – Профессионального мошенника, которого нанимают, чтобы совершить кражу! За человека, который не гнушается тем, чтобы в интересах дела обольстить девушку! Юную девочку! Совсем дитя!

Саммерс молчал.

– Битый час я убеждала мисс Дэрроу, что деньги, обаяние и остроумие еще не делают порядочного человека…

– Денег нет, – тихо напомнил он. – Я нищий.

– И что же? Все это время она говорила одновременно со мной! – доктор Бэнкс сделала жест в сторону своего собеседника: – Конечно, ее можно понять. Слава богу, мы с вами можем говорить прямо. Мы достаточно знаем друг друга, чтобы…

– Мисс Бэнкс, похоже, вы погорячились, – произнес, наконец, Саммерс. – Не стоило принимать все так всерьез. Просто пошутили бы, да и шли бы себе… ах, я забыл, с вашим чувством юмора… В общем, не мучьте себя напрасно, примите ее к себе и не обращайте внимания.

– Никогда!

Саммерс смотрел на нее с таким несчастным видом, что она схватилась за часы, висевшие у нее на шее.

– Послушайте, мало того, что это старое чучело вынуло из меня душу… – голос доктора как-то подозрительно зазвенел.

– Из меня, – Саммерс с трудом скрыл зевок, – из меня оно тоже ее вынуло. Это оно к вам явилось уже обессиленное, потому что до часу ночи вынимало душу из меня.

Доктор Бэнкс, только что вынувшая вторую руку из кармана, застыла с платком в руке.

– Еще неизвестно, кому хуже, – продолжал бывший коммерсант. – Кстати, что ей от вас было нужно? От меня-то понятно, на вас жениться. А от вас что? Не собиралась же он отправить вас делать же мне предложение, в конце-то концов.

– Она… – доктор высморкалась, – настаивала, чтобы я немедленно к вам отправилась.

– Так в чем дело? И отправились бы.

– Зачем?

– Ну, я бы помог вам объяснить, что…

– Я совершенно ясно ей объяснила, что между вами и мной ничего нет, не было и не может быть!

– Конечно, не может, – пробормотал он. – Так вы могли мне телефонировать!

– Мне не хотелось.

Повисла тишина. Доктор встала.

– Я пойду, мистер Саммерс.

Он встал.

– Мне и в самом деле пора.

Молчаливое согласие.

– До свидания.

– Всех благ.

Доктор Бэнкс подхватила саквояж и направилась к двери.

– Завтрак готов! – послышался за дверью голос мисс Дэрроу.

Мгновение – и доктор Бэнкс оказалась у окна, поставила саквояж на пол и уже подняла раму.

– Куда! – Саммерс схватил ее за локоть. – Вы соображаете, что творите?

– Отвлеките ее! – выдиралась доктор. – Уведите куда-нибудь!

– Хватит делать из меня идиота!

Саммерс крикнул мисс Дэрроу: «Сейчас спустимся!», увел доктора от окна и усадил на диван. Сел сам, спросил разрешения закурить, придвинул пепельницу.

– Уедете спокойно после завтрака.

– Но я не хочу! Я не собираюсь у вас завтракать!

– Это вы зря, – он чиркнул зажигалкой. – Все-таки следовало бы посмелее.

– В чем дело? – доктор отодвинулась от него. – Имею право.

– Какое право?

– Право спокойно позавтракать у себя дома.

– Ну, знаете, – Саммерс сложил ногу на ногу и усмехнулся. – Вот уж не ожидал от вас. Боже мой, столько лет держала фасон, и вдруг здрасьте – ведет себя, как нашкодившая кошка.

– О чем вы?

– Вы знаете, о чем.

– Я вас не понимаю.

– Прекрасно вы все понимаете. Ну что, так и будете дальше прятаться от моего компаньона?

– Что вы себе позволяете! – разгневалась доктор Бэнкс.

– А вы скажите, что это неправда.

– Это чушь. У нас с ним ничего не было.

– Ого-го, – бывший коммерсант присвистнул. – Посмотрите на нее, врет мне прямо в глаза и не краснеет!

– Вы что, сумасшедший? Оставьте свои фантазии при себе!

Саммерс встал и сунул руки в карманы халата. Сигарета дымилась у него в зубах.

– Вот так, да? Слушайте, пусть не совесть, но хоть здравый-то смысл у вас должен быть? Я знаю Маллоу почти двадцать лет. Он, конечно, тот еще…. э-э-э, – он нагнулся стряхнуть пепел. – Но оклеветать женщину – вот тут увольте. Плюньте мне в глаза, но чтобы Дюк сказал, что было то, чего не было, да еще про вас – ну, нет. Этого быть не может.

– Рада это слышать.

Саммерс опустился на диван. Повисла пауза.

– Но ведь он сам… – пробормотал бывший коммерсант и вдруг запнулся. – Хм. Надо было все-таки дать ему договорить.

Доктор Бэнкс обхватила себя за плечи.

– Я передумала, если вам угодно знать, – сообщила она ледяным тоном. – Хотя признаю, что сделала это в последний момент. Это был просто минутный порыв, помутнение, глупость. Я…

– Знаете, – поморщился бывший коммерсант, – сделайте одолжение, увольте меня от подробностей. Не хочу я слушать про ваши амурные приключения.

– Что-что?! – ахнула она.

– Что слышали.

Доктор Бэнкс побледнела еще больше, глаза у нее сузились. Она вскочила, будто собираясь не то дать ему пощечину, не то вцепиться в лицо. Но почему-то это не произвело никакого впечатления.

– Я, значит, нехорош, да? – Саммерс курил, глядя мимо нее в стену. – Потому что я жулик, мошенник, шаромыжник. Так?

– Да, – она сжала губы. – Да, так.

Бывший коммерсант выпустил струю дыма.

– Мерси. А я думал, наши отношения располагают хотя бы к тому, чтобы… – он на мгновение умолк, – …не вешать мне на уши лапшу, а просто сказать: так, мол, и так, мне нравитесь не вы, а он. Или: мне нравится он, а не вы.

Саммерс хлопнул ладонью по крышке стола.

– Нет, ну надо же! Мне – жулик, жулик, а сама…

– Не говорите ерунды, – отрезала доктор. – Я же объяснила вам!

– Да чего уж теперь, – он смял в пепельнице окурок и встал. – Ладно, дело ваше. Идемте завтракать. Не хватает только вам от него бегать.

Эти слова Саммерс произнес уже на ходу. Доктор догнала его на лестнице.

– К вашему сведению, – шепот ее был уничтожающим, – я передумала потому, что вы оба жулики!