Текст книги "Песнь камня"

Глава 3

Утро было сказочно тихим после вчерашнего кошмара. Тонкий слой еще незапятнанного свежего снега прикрывал всю неприглядность разрушений, смерти и страха, и казалось, что побелевший зимний город готов пробудиться от спокойного уютного сна. Если бы еще с юга, с нижних уровней, не доносились звуки выстрелов… Похоже, среди развалин орудовали хорошо вооруженные мародеры.

Янина играла с Арпадом – прыгала по ступенькам перед главным входом виллы, стремясь потревожить девственный снежный покров на крыльце как можно меньше и оставить аккуратные четкие следы. Услышав из-за угла дома голос фон Кларена, отдающего какие-то распоряжения, Янина поручила Хильде заменить ее в игре и поспешила в сад. Ступени жалобно загудели от первого же Хильдиного прыжка, и Янина прыснула от смеха на ходу – кажется, она нашла не самое удачное применение для любимой горничной.

Фон Кларен задумчиво трогал кончиком трости покрытый снегом бугорок, бледные его щеки слегка румянились от слабого морозца, стрелки седины в вороных волосах казались налетом инея, рассеребрившего весь сад, льдистые голубые глаза вспыхнули, обратившись к Янине.

– Доброе утро, ваше сиятельство, – весело поздоровалась она. – Как ваша рука?

– Сносно. Доброе утро, фройляйн Янина, – уголки его губ дрогнули, и граф покосился в сторону входа. – Нас обстреливают?

– Боюсь, это моя горничная развлекает мальчика, – хихикнула Янина. – Возможно, лестницу придется восстанавливать… Я могу сказать ей, чтобы прекратила.

– Не беспокойтесь. Как-нибудь мое крыльцо вашу Брунхильду выдержит.

– А где все? Дома я видела только доктора и фрау Пондораи.

– Копают, – граф мотнул головой в глубину заснеженного сада. – Слава Богу, земля еще не промерзла…

– Копают? – переспросила Янина.

– Могилу, – ответил граф. – А что прикажете делать с трупом, так и хранить в доме? Боюсь, в этом хаосе нам вряд ли удалось бы устроить приличные похороны. Лайош – мой лакей – возится там с рассвета, двое британцев любезно согласились помочь. Ярнок уехал в город посмотреть, что там творится, и раздобыть священника, если хоть один остался…

Янина кивнула, приняв соответствующее скорбное выражение, хотя ей вовсе не хотелось думать ни о смерти, ни о похоронах – тем более совершенно незнакомого человека. Слишком много смерти было вчера, слишком близко.

– Посмотрите-ка сюда, фройляйн Янина, – граф снова ткнул кончиком трости в снег. – Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?

Янина опустила глаза и вздрогнула, увидев в снегу исполинский отпечаток собачьей лапы.

– Кажется, я видела этого зверя ночью под окнами, – сообщила она. – Здесь водятся волки?

– В этих горах кто только не водится, – сумрачно заметил фон Кларен. – Но вот так являться в мой сад, это, скажу я вам, наглость.

– Бедное неграмотное животное не знало, что это сад графа фон Кларена, – улыбнулась Янина, наклонилась над следом и вложила в него руку в перчатке. След был существенно крупнее ее ладони.

– Утром стало теплее, наверно, он оплыл и оттого увеличился? – предположила она.

– Слишком мало времени прошло и потеплело не настолько, – мотнул головой граф. – И, кстати, ваше предположение, что это животное неграмотно и не знает, по чьим владениям разгуливает, лишено всяких оснований. Волков такого размера вы не найдете нигде в Европе. В замковом цвингере есть более крупные экземпляры, но даже среди них… – он критически посмотрел на ее ладонь, которую она как раз отряхивала от снега, – таких, пожалуй, нет. Кроме того, отпечаток у́же обычной волчьей лапы. Вывод прост: это не волк или не совсем волк. – Граф посмотрел на приближающихся из глубины сада англичан и лакея с лопатами наперевес и закончил: – И хорошо, если речь идет всего лишь о случайной мутации или чьих-то экспериментах по выведению нового вида. В любом случае подобные твари никогда до сих пор не забирались в город. Хотя вчерашний день никак нельзя считать показательным… Чертов сель всякое мог стронуть с места.

Дьюер присвистнул, увидев след, а Фрэнки тотчас же вытащил альбом из своей ташки и принялся зарисовывать его.

– Вы так хорошо разбираетесь в волках, вы, наверно, любите охоту? – поинтересовалась Янина.

Дьюер, как раз нашедший в стороне другие подобные следы, насторожился: никогда не знаешь, где подвернется хороший материал для статьи.

– Нет, я же упоминал, в замке есть зверинец. Я в детстве играл с волками. Полуручными, конечно.

– Лошадь. Видимо, Ярнок возвращается, – прервал его Дьюер, демонстрируя на редкость чуткий слух – ценное качество для репортера. – Очевидно, он один.

И британец не ошибся: минуту спустя в сад влетел Ярнок на своем верном Каштанке, спешился на ходу и сразу устремился к фон Кларену, раздувая ноздри и чуть ли не исходя пеной, словно это он сам только что одолел крутой подъем на верхний синт под седлом.

– Священника не нашел, – отдуваясь, доложил он. – Наверно, все погибли или бежали из города. И меня едва не прикончили солдаты. В городе творится что-то ужасное. Телеграф разрушен, железнодорожная станция тоже, река разлилась и, как обычно, превратила долину в сплошную топь, и, если я правильно понял разговоры – подслушал болтовню пруссаков, в устье долины хлынула встречная лавина, его благополучно засыпало, так что мы опять полностью отрезаны от мира, как в добрые старые времена… Остается надеяться, что последний паровоз, на котором бежали горожане, успел проскочить до обвала. Но в любом случае прорва народу должна была погибнуть и под обвалом, и в топях.

– Постой, какие пруссаки? – не понял граф. – Ты заговариваешься?

– Та компания, что проводила учения под Эштехедем. Они оказались в стороне от лавины, как и мы. Когда сель прошел, они ворвались в город. И делайте со мной что хотите, это не австрийцы! Уж прусское лаянье я от австрийского как-нибудь отличу.

– Что им тут делать? – подошел поближе Дьюер. – Война пока еще не объявлена.

– Не знаю, – развел руками Ярнок. – Что-то, видимо, им было нужно в Эштехеде. Или кто-то. А теперь получилось, что в их руках оказался полуразрушенный город, масса брошенного добра и единицы оставшихся в живых жителей. Солдаты ошалели от такой богатой добычи и режут всех, кто им попадется живым – в случае чего, любую смерть можно будет отнести на счет селя. Похоже, им разрешили грабить город на правах военного захвата. И не оставлять свидетелей. Они всё равно успеют перевалить через горы и убраться из долины, прежде чем завал разберут и связь с миром будет восстановлена. Рано или поздно солдаты придут и сюда.

– Всего одна компания – возможно, им была поручена какая-то секретная операция, мало ли кто мог находиться среди отдыхающих в городе, – сдвинул брови граф. – Ввиду несомненно скорой войны… А лавина спутала их планы. Или, наоборот, помогла, смотря, в чем была их цель. Если явятся сюда, можем предъявить им труп австрийского офицера. Как знак лояльности, – он криво усмехнулся.

– Вот именно, – проворчал Дьюер, – он нас защищать должен был, а не стреляться!

– От прусской компании он бы нас всё равно не защитил, – граф пожал плечами и тут же скривился и зажал раненую руку, пережидая приступ боли.

Полный драматизма рассказ Ярнока явно не произвел на него сильного впечатления.

Янина растерянно переводила взгляд с Ярнока на графа и британцев и обратно.

– Тут и грабить-то нечего, – равнодушно заметил фон Кларен.

– Вы попробуйте им это объяснить! – посоветовал Ярнок и добавил хмуро: – Уходить отсюда надо.

– Но куда? – спросил Дьюер. – Выше в горы? Разве что… – и все, как по команде, задрали головы вверх, в северном направлении, где за кружевной дымкой пронизанных солнцем облаков скрывалась двуглавая вершина и смутно проглядывала в морозной дали темная игла самой высокой замковой башни, если только эта полоска не была оптической иллюзией, шуткой солнечного света.

– Об этом не может быть и речи, – отрезал фон Кларен. – И вообще, что за паника? Мы находимся на самом верхнем уровне, пока пруссаки сюда вскарабкаются, они уже растеряют весь свой боевой пыл и набьют карманы до отказа. А нам еще предстоят похороны. Нет священника – значит, его заменят работники литературного труда, – граф обратил тяжелый взгляд на журналистов, и те только послушно кивнули.

Ярнок проворчал что-то по-венгерски, но граф вздернул черную бровь, и тот замолчал.

* * *

Ясное утро сменилось хмурым пасмурным днем. С любопытством исследуя незнакомую территорию и ища местечко посветлее и поуютнее, чтобы устроиться с книгой, Янина поднялась в башенку, выстроенную в южной части дома. Слегка запыхавшись от подъема по крутой лестнице, она оказалась в обзорной комнатке, всю меблировку которой составляли втиснутое в угол старое кресло-качалка да выставленная в окно подзорная труба. Хозяин дома как раз осматривал окрестности и, услышав шаги Янины, обернулся.

– Что происходит в городе? – веселым тоном поинтересовалась Янина.

– Похоже, наш славный Ярнок был прав. Ничего хорошего, – ответил граф.

– Можно посмотреть?

– Право, не стоит. К чему вам огорчаться? Я по-прежнему уверен, что никакая опасность нам не грозит, во всяком случае, не больше, чем на зимних горных тропах, но… Обидно. Красивый был город, – он тяжело вздохнул и, прислонившись к резному карнизу, опоясывающему круглую комнату на уровне груди взрослого человека, смерил Янину изучающим взглядом. – Вы присаживайтесь. Это старое кресло, но надежное и уютное.

Мило улыбнувшись, Янина последовала его совету.

– Что вы читаете? – поинтересовался граф.

Янина показала ему титульный лист тома, переплетенного в черную кожу.

– Это явно не из моей библиотеки, – усмехнулся фон Кларен. – Вы… не хотите же вы сказать, что вчера, спасая свою жизнь, захватили из дома…

– Вещи собирала Хильда, но вы правы: она руководствовалась моим вкусом.

– И сколько же?

– Штук пятнадцать, я полагаю…

– И всё это?..

– В основном, готические романы, – призналась Янина.

– Ваша горничная руководствовалась вашим вкусом? – граф фон Кларен рассмеялся.

Смех у него был веселым и искренним и производил куда более приятное впечатление, чем улыбка.

– Вы очень незаурядны, фройляйн Янина.

Янина обезоруживающе улыбнулась и скромно опустила глаза.

– Вы замужем?

– Еще вчера у меня был… мужчина, – Янина прямо взглянула в голубые глаза графа. – Теперь я одна.

– Вы потеряли его? Простите. Я не хотел причинить вам боль, – фон Кларен отвел взгляд.

– Не стоит. Он не погиб в лавине, просто решил, что скорее спасет свою драгоценную жизнь без такой обузы, как я. Наверно, это и к лучшему. Уверена, он-то успел покинуть долину, прежде чем ее устье завалило.

– Я рад, что вы так считаете, – произнес граф.

– А вы… вы, наверно, даже не знаете, успела ли выбраться ваша… – Янина опустила глаза на темную обложку у себя на коленях.

– Моя – кто? – удивился фон Кларен. – Насколько мне известно, у меня никого нет. Сами видите – так безопаснее всего. Всегда больше шансов спастись. – Он достал из кармана сигару и спички.

Янина встала и помогла ему зажечь сигару, не тревожа раненую руку.

– Если бы не Хильда, меня бы уже не было в живых, – раздумчиво произнесла она. – И если бы на меня не налетела коляска доктора, и если бы не этот славный журналист… А вы, значит… Вам она была совсем безразлична? Та женщина, из-за которой вы…

– Это было больше дело принципа, – ровным равнодушным тоном ответил фон Кларен, убирая спички в карман.

– Зачем же вы убили его? – тихо спросила Янина. – Разве в этом была необходимость?

– Позвольте заметить, он бы убил меня, если бы стрелял получше! – напомнил фон Кларен. – Он явно рассчитывал попасть в сердце.

– А для него это тоже было дело принципа, или все-таки та женщина?.. – Янина снова опустилась в кресло, качнулась, заставив его протестующе заскрипеть.

– Откуда я знаю? – губы графа снова изогнулись в неприятной кривой улыбке. – Я даже не знаю, как ее зовут. Просто этот нахал разозлил меня.

– И, однако, вы распорядились похоронить его в вашей земле.

– А что мне оставалось? Выкинуть его на улицу? – искренне удивился фон Кларен. – Знаете ли, фройляйн, мертвых я стараюсь не задевать. Хотя бы потому что, в отличие от живых, они не могут ответить. Как правило.

– Любопытная мысль, – улыбнулась Янина, подумала немного, поглаживая обложку книги, и добавила: – Просто все дуэли, о которых я когда-либо слышала… Собственно, один раз я даже сама послужила причиной дуэли… – Она подняла глаза на фон Кларена с виноватой улыбкой.

– Только один? – вежливо удивился тот. – Не маловато ли для блестящей актрисы?

– Не надо, – попросила Янина. – Мне кажется, в наших обстоятельствах не время и не место для пустой лести. Если вы видели меня на сцене, вы прекрасно знаете, что актриса из меня более чем посредственная. Вот и та история была исключительно глупой. И закончилась глупо – простреленной шляпой одного из секундантов, сердечным приступом у пролетавшего мимо дрозда, всеобщей пьянкой и заверениями в вечной дружбе. – Она вздохнула. – Какая причина, такой и результат.

– Вы излишне строги к себе.

– Право, не стоит. Я просто знаю себе цену. Признайте же, что я права.

Фон Кларен помолчал, испытующе глядя на нее, потом тяжело вздохнул:

– Не могу сказать, что мне скучно или неприятно было смотреть на вас, но большого таланта я у вас не разглядел.

Янина кивнула и рассмеялась. Фон Кларен смотрел на нее, склонив голову набок и прищурившись, словно бы изучая ее.

– Зато, кажется, мне впервые за несколько лет встретился собеседник, с которым так легко разговаривать, – признался он.

– Это потому что мы махнули рукой на условности и ведем себя непростительно легкомысленно. Сразу после похорон, находясь, возможно, в смертельной опасности… – Янина подавила приступ кашля.

– Вот такие моменты – наилучший повод наслаждаться жизнью. И смехом тоже, – фон Кларен подошел к Янине, наклонился и предложил здоровую руку. – Идемте-ка вниз. Почитаете свою книгу в гостиной. Здесь слишком холодно.

– Благодарю вас, – Янина встала с кресла и изящно опустила ладонь на его предплечье, разумеется, не собираясь на него опираться: при всей своей веселости граф, уйдя с мороза, снова стал болезненно бледен, и еще неизвестно было, кому кого придется поддерживать на крутой лестнице.

– А где у вас портреты предков? – поинтересовалась Янина.

– Кого? – чуть не споткнулся граф на первой же ступеньке.

– Предков. Мне казалось, в любом старинном доме должна быть галерея портретов. Или портреты ваших предков висят в замке?

– Да, они в замке, – лаконично ответил граф.

– Жаль, было бы интересно посмотреть. Мне никогда не приходилось бывать на таких экскурсиях, но всегда казалось, что это страшно любопытно: нескончаемая галерея, и хозяин с любовью рассказывает о каждом предке какую-нибудь леденящую кровь историю, и все эти поколения как будто смотрят на тебя…

– Вы совершенно не представляете себе, о чем говорите, – мотнул головой граф. – Поверьте, фройляйн Янина, я сделал всё возможное, чтобы забыть все эти ужасы, которыми меня пичкали с детства. Начать с того, что все мои драгоценные предки носили прозвище Вереш, прочно прилепившееся к нашему имени, это можно перевести с венгерского языка как Кровавый. И возникло оно не на пустом месте. И, кстати, вы спрашивали о той дуэли – может статься, дело именно в этом. В моей проклятой крови, – Янина почувствовала, как напряглись мускулы на его руке под ее ладонью, и внезапно ей захотелось оттолкнуть его и убежать… куда-нибудь в безопасное место, хотя бы к бесхитростному журналисту, в чьей компании ей не будет казаться, что она шагает не по крутой узкой лестнице, а по тонкому льду над черным омутом.

– Простите, я, кажется, напугал вас, – вздохнул граф. – Вот видите, что бывает, стоит только подняться здесь ближе к горам. Наши горы видели многое, милая Янина, и особенность их в том, что они до сих пор бережно хранят эту память. А я, как и наш решительный Ярнок, как и любой житель Эштехедя, – часть этого мира и этой памяти.

– Фройляйн Янина! – Они как раз спустились на лестничную площадку, когда навстречу им выбежал Арпад и резко остановился, испуганно глядя на фон Кларена, – Дьюер ур обещал показать фокус…

– Вот видите, вас уже потеряли, – слегка поклонился граф. – Держитесь созданий света, милая Янина, им скучно без вашего общества.

– Вы хорошо себя чувствуете? – озабоченно спросила Янина.

– Да, насколько это возможно, не беспокойтесь обо мне. Пойду отдохну до ужина, – он снова слегка поклонился, развернулся и ушел по коридору.

– Идемте же, нас ждут! – Арпад потянул ее за рукав.

* * *

За ужином в столовой царило тягостное молчание. Все попытки начать светскую беседу или отпустить шутку хотя бы в духе черного юмора нарушали частые сполохи огня, издалека заглядывавшие в окна, да гарь, с теплым воздухом поднимавшаяся снизу: едва стемнело, в городе вспыхнуло сразу несколько пожаров, и теперь черно-рыжее зарево, смотревшее с юга, казалось сплошной огненной пропастью, готовой поглотить их ненадежное убежище на груди равнодушной горы.

По общему требованию гостей граф скрепя сердце послал прислуживавшего за столом Лайоша за Ярноком.

Учтиво поклонившись, кучер встал у дверей, изображая собой воплощенную решимость. После раздумчивой паузы к нему обратился доктор Шнайдер.

– Его сиятельство жалуется – и, полагаю, не без оснований, что ты весь день запугиваешь прислугу…

Ярнок горделиво вздернул острый подбородок.

– Я бы уже ушел в горы, да не могу бросить вас здесь, орвош ур, – заявил он. – И если хотите знать мое мнение…

– Вот именно, хотим, – ответил доктор. – Только хватит повторять, что надо уходить. У тебя есть конкретные предложения, я правильно понимаю?

– Но уходить действительно надо и как можно скорее, – развел руками Ярнок. – Если бы вы видели то, что видел я днем, вы бы не раздумывали. А куда… В Кёдоле, в горах есть несколько деревень, но тайных троп горцев мы не знаем и сейчас после лавины точно не найдем. Значит, остается… замок… – внезапно потеряв всю свою уверенность, он исподлобья посмотрел на фон Кларена и неуклюже поклонился.

– Кто бы сомневался, – проворчал фон Кларен и добавил громче: – Замок уже несколько лет пустует и малопригоден для жизни.

– Однако это, по крайней мере, крыша над головой, – повернулся к нему доктор. – Признаться, в нынешних обстоятельствах перспектива встречи с соотечественниками меня не радует, а в замке мы будем в большей безопасности и от них, и от новой лавины, буде такое случится…

– В безопасности, – сухо рассмеялся фон Кларен и покачал головой, – ах, герр доктор… – он перевел взгляд на Ярнока. – А ты ведь знаешь…

– Знаю, – кивнул тот. – Но я вам вот что скажу, мейльтушагош груф[13]13
  Méltóságos gróf (венг.) – обращение к лицу, имеющему графский титул.


[Закрыть]. Если выбирать между памятью прошлых времен, пусть даже и кровавой, и озверевшей солдатней, то в замке мы действительно будем в большей безопасности. А если немчура… простите, орвош ур… а если солдаты вздумают и туда вскарабкаться, то по пути сто раз охолонут и отступятся.

– Мы тоже, – пробормотал фон Кларен.

– У вас там привидения водятся, что ли? – улыбнулся доктор, набивая трубку.

– Если бы только они… О привидениях, – фыркнул фон Кларен, – не стоит даже упоминать.

– У нас на родине, – высказался Дьюер, – старый дом да без привидений, это даже неприлично, верно, Фрэнки? Я бы не отказался от возможности обрести новый – континентальный – опыт по этой части.

– Давайте поедем в замок! – тонким голосом высказался Арпад, и мать тут же одернула его.

Янина вздрогнула от отдаленного пушечного выстрела (очевидно, потенциальный неприятель добрался до местного арсенала, служившего исключительно для праздничных фейерверков) и умоляюще посмотрела на фон Кларена.

– Вижу, я в меньшинстве, – вздохнул тот, не без упрека посмотрел на Ярнока и поинтересовался: – А как мы туда попадем, ты подумал?

– Шош ут, – пожал плечами тот. – Как же еще? О другом пути, я полагаю, нечего и думать…

– Нечего и думать, – отрезал фон Кларен. – И ты так легко говоришь – Шош ут? Встали и пошли?

– Если мост не обрушился…

– Если мост не обрушился! Мы этого не знаем, может быть, он давно уже обрушился от ветхости, я там не был уже несколько лет!

– Не такой уж он и ветхий, – махнул рукой Ярнок. – В прошлом году вроде стоял… И в конце концов… Это ваши горы, мейльтушагош груф, они вас не подведут.

– Замечательная точка зрения, – снова покачал головой фон Кларен. – Хорошо. – Он обвел взглядом сидящих за столом. – Итак, нас одиннадцать человек. Нужно собрать какие-то вещи, если мы не хотим переселиться в глухое средневековье… Лайош?

Лакей, не знавший немецкого языка, но по отрывочным словам и общей мизансцене догадавшийся о содержании разговора, что-то быстро затараторил по-венгерски. Фон Кларен мрачно кивнул.

– Как очень своевременно напомнил Лайош, моя карета Шош утом не пройдет, она слишком велика и тяжела.

– У нас есть докторская двуколка, – нашелся Дьюер. – Вчера она уже доказала свою надежность. Можно сложить в нее вещи и поместить дам и мальчика. Ярнок со своим Каштанком их и повезут. Остальные…

Ярнок тяжело вздохнул, но промолчал.

– Всё, что у меня есть, – мой парадный выезд, четверка, – сказал фон Кларен. – Остальным придется идти пешком или меняться. В любом случае часть пути лошадей придется вести в поводу и повозку где-то разгружать и перетаскивать через какие-нибудь проломы. У нас, – он снова обвел присутствующих взглядом, словно прикидывая их выносливость, – у нас только четверо сильных мужчин, доктор немолод, а я, увы, не в лучшей форме…

– Вам-то следовало бы ехать в экипаже, – заметил доктор.

– Это исключено, – отрезал фон Кларен.

– Я – верхом! – встрял Арпад, и Дьюер подмигнул ему.

– Хильду можно приписать к мужчинам, – объявила Янина. – Насколько это касается хождения пешком. Она невероятно сильна и вынослива, а родом с альпийского альма, так что к горам привычна. Я же претендую на место в седле, думаю, коляска нужнее другим.

– Так и решим, – подытожил граф. – Собирайтесь и постарайтесь выспаться, если сумеете. Выступаем на рассвете.

– А… может быть, прямо сейчас? – предложил Дьюер. – С фонарями? Уж очень эти взрывы действуют на нервы, по правде говоря.

Но тут даже Ярнок помотал головой.

– Эйфель утан. Идти в горы после полуночи – самоубийство.

– На Шош уте нам фонари несильно помогут, – согласился фон Кларен. – Вы просто не представляете себе, что там за крутизна. Вам кажется, замок недалеко? Выйдем на рассвете, хорошо, если до темноты доберемся.

* * *

Хильда что-то бормотала по-баварски – Янина не пыталась вникать в неудобопонятные обороты речи горничной, когда та беседовала сама с собой, – запихивая в многострадальный саквояж очередную книгу.

– Оставь это, – приказала Янина, встала с кресла и нервно прошлась по комнате. – Говорю тебе – оставь. Лишний груз. Подумай о бедном Каштанке. Чего доброго, тебе самой придется тащить саквояж в гору.

– Ничего страшного, мадам, потащу. А что ж, мы бросим ваши любимые книжки здесь?

– Потом вернемся и заберем, – отрезала Янина. – Кому они нужны?

– Можем и не вернуться, – спокойно заметила Хильда. – Сожгут тут дом, и пропали ваши книжки.

– Новые куплю, – Янина сделала еще один круг по комнате, снова села, но тут же вскочила и подошла к окну.

Окна ее комнаты были обращены на север, и горящего города ей было не видно, однако отдаленное зарево бросало рыже-красные отсветы на заснеженные склоны гор и белые шапки на кронах деревьев. Вдалеке постоянно хлопали выстрелы, подсвечивая разными цветами небо – пруссаки наслаждались грандиозным фейерверком.

– Скорей бы уж рассвет, – пробормотала Янина и вышла из комнаты.

Лайош, спешивший куда-то с озабоченным видом, дал ей понять, что хозяин не спит и находится в своем кабинете. Янина сама не знала, собственно, чего хочет от графа, ей просто тесно было в комнате, но послушно последовала указаниям Лайоша, спустилась на этаж ниже и открыла тяжелую дверь резного дуба.

Альби фон Кларен в теплом домашнем халате сидел за большим письменным столом и просматривал какие-то бумаги, рассеянно играя с серебряным ножом для разрезания бумаг, выполненным в виде миниатюрного кинжала. Край стола был сплошь покрыт насечкой мелких разрезов – без всякого почтения к благородному ореху.

– Не спите, фройляйн Янина? – спросил он, обернувшись.

– Не могу, – Янина зябко повела плечами и плотнее укуталась в расписную русскую шаль, когда-то подаренную ей одним поклонником из России. Помолчала и тихо добавила: – Мне страшно. Ваше сиятельство, мы успеем… уйти?

– Конечно, успеем. Я даже по-прежнему уверен, что здесь мы находимся не в меньшей безопасности, чем в горах, – признался он. – И, кстати, не вздумайте оставлять здесь книги, чтобы облегчить общий груз. Лошадь уж как-нибудь вытянет.

– В некоторых автографы, – извиняющимся тоном сообщила Янина, – было бы жаль…

– Тем более. В такие моменты лучше держать то, что дорого, при себе, – Он с внезапным раздражением бросил нож на стол и внимательно посмотрел на нее снизу вверх.

Янина отвела взгляд и прерывисто вздохнула.

– Подойди сюда.

Она подчинилась.

Фон Кларен взял ее за руку и тихо спросил:

– Чего ты так боишься?

– Я уже видела один захваченный город, – ответила Янина низким голосом, чувствуя, что на глаза ей наворачиваются слезы. – В том самом 1848 году, когда и герр Дьюер… Я была ребенком и видела, как погибли мои родители. Видела, как мою мать… – она почувствовала, как сильные пальцы графа крепко сжимают ее руку, и закончила: – Увезите меня отсюда. Увезите меня, прошу, в свой замок, куда угодно, ваше сиятельство…

– Я увезу тебя, Янина, – ответил он. – Уже через несколько часов. И оставь это «сиятельство». Сейчас это не имеет значения. Никто из нас не знает, что с нами будет завтра. Но я буду рядом, – он встал на ноги, и Янина только и успела еще раз глубоко вздохнуть, как его тонкие губы нашли ее рот и примкнули к нему в жадном и отчаянном поцелуе.

– Герр граф… – пролепетала Янина спустя мгновение или вечность, когда он отпустил ее.

– Меня зовут иначе, – фон Кларен снова опустился в кресло. – Идите, Янина. Идите и постарайтесь отдохнуть. Завтра будет долгий день.

– Это вам следовало бы отдохнуть… Альби, – ответила она. – В любом случае, вам будет тяжелее всех.

– Спасибо, что напомнили, – усмехнулся он. – Но я ценю вашу заботу. – Он окинул рассеянным взглядом стол и вдруг взял лежавший на нем нож для бумаг. – Примите от меня в подарок. При вашей любви к книгам в готическом духе… Это серебро, и он заточен. Шутки ради. Ни один почтовый конверт или неразрезанное издание перед ним не устоит. Пусть останется у вас на память… если… если что.

– Благодарю вас, граф, – Янина вынула тонкий серебряный клинок из изящно украшенных кожаных ножен. – Красивая вещь. Спокойной ночи.

Граф молча кивнул и протянул руку к стопке бумаг, а Янина тихо удалилась из кабинета.