Текст книги "Золотая пчела. Мистраль"

– Шарло! – позвала Мистраль, и из сада рядом с домом донесся знакомый сипловатый лай. Девушка вошла в низкую калитку сада. Песик стоял у скамейки, во всю работая жалким обрубком хвостика, а на скамейке сидел Пршигода – облаченный в элегантное светлое пальто, закинув ногу на ногу, стряхивая в стоявшую рядом урну пепел сигары. Он был хорош как никогда, и Мистраль потребовалось сделать неимоверное усилие, чтобы только коротко улыбнуться, бросить сухое «Morgen» и подозвать собаку:

– Шарло, скорее, сейчас такси придет!

Слишком умный бульдог демонстративно запрыгнул на скамейку, рядом с Пршигодой. Мистраль вздохнула, подошла и тоже присела на краешек.

– Ждешь, значит, – глухо сказала она.

– Ты не выходила все это время, мне сказала консьержка.

– Очаровал консьержку?

– Это было нетрудно. Я знал, что когда-нибудь тебе придется выйти, хотя бы затем, чтобы выгулять пса. Не думал, что ты просто выставишь его за дверь и позволишь бегать без присмотра.

– У этого пса большой жизненный опыт, – саркастически усмехнулась Мистраль. – И давно ты тут сидишь?

– Я бы мог сказать, что все три дня, и ты бы поверила. Но лгать не буду. Только этой ночью мне пришла в голову дикая мысль, что ты можешь просто уехать, не прощаясь.

Мистраль пожала плечами.

– Я хочу жениться на тебе, – сказал Пршигода.

– Я бы на твоем месте была осмотрительнее, – заметила девушка, скосив глаза на его шею, где под воротником скрывался шрам.

– Мистраль, я серьезно.

– Прости, но это невозможно!

У подъезда остановилась машина, и Мистраль торопливо поднялась со скамьи.

– Постой! – Пршигода встал следом за ней, они подошли к дому, Шарло принялся бегать вокруг чемоданов, нервно повизгивая.

– Мне на вокзал, – сказала Мистраль водителю. – К поезду в девять двадцать. У меня билет на самолет! – словно оправдываясь, сообщила она Пршигоде.

– Какого черта?! Подождите, – бросил Пршигода таксисту и, крепко схватив девушку за локоть, отвел ее в сторону. – Какого дьявола? Что изменилось за эти три дня? Ты уже знала обо мне достаточно много, но тебя все это не смущало. Ты даже не пыталась помешать своей англичанке общаться с Андресом, прекрасно зная, что он такое. Что изменилось теперь?

– Дело не в том, что ты мне рассказал, – вздохнула Мистраль. – Просто я вообще впервые задумалась о нас. О нас с тобой. И, наверно, как твоя Яна, поняла, что настала пора спасать свою душу.

– О чем ты говоришь? Я давно уже не писал ничьих портретов и не собираюсь…

– Я бы поверила тебе, если бы ты не пытался написать мой!

– Мистраль, – Пршигода осторожно взял ее руку в свои и поднес к губам. И девушка поняла, что этого никак нельзя было допускать.

– Я к маме еду! – жалобно простонала она. – Я ее давно не видела!

– Мы поедем к ней вместе, – пообещал Пршигода. – Заодно и познакомимся.

– И поставим перед фактом?! – Мистраль вдруг зашлась истерическим смехом. – Мамочка, это мой муж. Только он – картина, как думаешь, где бы нам его повесить?

– Ты, кажется, имела возможность убедиться, что я вполне реален?! – рассердился Пршигода. – Можешь не сомневаться, пообщавшись со мной с полчаса, твоя матушка убедится, что о лучшем муже для дочери нечего и мечтать.

– Не сомневаюсь, – кивнула Мистраль. – Ты достаточно богат, довольно привлекателен, хорошо образован, аристократичен. Одно плохо – не человек, иллюзия. Пойми, нам нельзя быть вместе. В конце концов, мы будем в слишком неравных условиях! – Она слабо улыбнулась. – У меня нет шансов пережить тебя.

– Что за чушь, я смертен, как и все. И если я умру, ты станешь моей единственной наследницей, обещаю.

– Я не об этом! Ты и оглянуться не успеешь, как я состарюсь.

– А если… – Его стальные пальцы сжали ее руку, и девушка тихо вздохнула, сознавая, что без сопротивления пойдет туда, куда повлекут ее эти тиски, и любые аргументы тут бессмысленны. – А если полгода с тобой для меня стоили сотни лет?

– Я прошу прощения, – подошел к ним таксист, – но если ваш поезд в девять двадцать, то надо ехать. Чтоб потом ко мне не было претензий.

– Да, простите, – Пршигода с легкостью, до глубины души поразившей таксиста, который уже пробовал поднять чемоданы, закинул все достояние Мистраль в багажник, быстро усадил девушку и пса в машину и забрался туда сам.

– Мы не поедем на вокзал, – весело сообщил он таксисту. – Но нам понадобится ваша помощь. Видите ли, я из другого века и плохо ориентируюсь в вашем времени. Куда нужно ехать двум людям в девять утра, если они хотят срочно пожениться?

– Понятно, – ухмыльнулся таксист. – А девушка согласна?

– Согласна. Дело в том, что в наше время порядочная девушка не могла сразу сказать «да», не поломавшись, это считалось неприличным.

– Тогда поздравляю, – сказал таксист. – А современные деньги у вас есть? Впрочем, если имеются только золотые дублоны, или луидоры какие-нибудь, сойдут и они.

– К сожалению, нет. Но плачу втрое.

Мистраль молча слушала их разговор, поглаживая темную спинку бульдога, и чувствовала, что она счастлива.

* * *

– Я счастлива! – сказала Мистраль Пршигоде, когда они садились в катер чудесно тихой ноябрьской ночью.

– _¿Señora está contenta?[48]48
  Сеньора довольна? (исп.)


[Закрыть] – улыбнулся Андрес, как обычно, становясь у руля. Широкий шрам на бритой голове уже не бросался в глаза.

– Да, я более чем довольна, – ответила ему Мистраль.

Катер рванул в серебряно-черное море. Было далеко за полночь, но Мистраль привыкла не бояться, когда катер с немыслимой скоростью летел в пестрящую редкими блесками пустоту. Андрес знал все местные рифы и мели так хорошо, что мог бы вести катер и вслепую. Мистраль обхватила руками плечо Пршигоды и смотрела на его четкий профиль, освещенный желтым сиянием фонаря на носу катера. Во впалых щеках лежали тени, черные волосы развевались на ветру, губы изгибались всегдашней мимолетной улыбкой.

– Но в кино я с тобой больше не пойду! – заявила Мистраль, с удовольствием ощущая, что выпила чуть больше, чем следовало бы. – Это же невозможно! Публика вокруг рыдала, а ты все время давился от смеха!

– Создатели фильма ни малейшего представления не имели о том, как все было на самом деле. А я это видел своими глазами.

Подходя к бухте, Андрес лихо развернул катер, выписав на черной воде немыслимый сверкающий узор.

– Я люблю, когда он разворачивается! – крикнула Мистраль сквозь плеск волн и рокот мотора.

Пршигода бросил несколько слов по-испански. Катер снова развернулся, вспахивая сияющие воды.

– Я велел ему обойти вокруг острова, и так, чтобы сеньоре понравилось.

– Скажи ему, что я его люблю! – потребовала Мистраль.

– Это ты и сама можешь сказать.

– _¡Andres, te amo!

Испанец коротко оглянулся, блеснул улыбкой.

– А меня? – спросил Пршигода, прижимая ее к себе.

– Еще не решила. И как ты смеешь быть таким удручающе трезвым, когда твоей законной жене так хорошо?!

– Прости.

– А когда мы к маме поедем? Ты обещал!

– Хоть завтра, – Пршигода нахмурился, вглядываясь в темный берег Санта-Вераны.

Поднявшийся ветер разогнал тучи, и стало довольно светло. Круглая луна рассыпала по морю серебряные брызги, наметила очертания островных скал. По левую руку волны облизывали неприступные утесы Белой римлянки, по правую возвышалась невысокая скальная гряда, отступив от кромки моря, и перед ней тянулась каменистая отмель шириной метров в пятьдесят.

– Что-то наши друзья на Санта-Веране в последние дни затихли, – заметил Пршигода. – Смотри: ни огонька. Похоже, на всем острове никого нет.

– Может быть, они разорились? – с надеждой предположила Мистраль. – Без твоего острова спонсор отказался от контракта, а у самих денег не хватило?

– Скади деньги всегда найдут, – мрачно ответил Пршигода. – Но какого черта?..

Мистраль тоже присмотрелась к освещенным луной скалам. Ей показалось, что где-то там мелькнула крохотная искорка.

– Что это? – удивилась Мистраль. – Ты видел?

– Это выстрел, – коротко ответил Пршигода.

– Но не было звука… – Мистраль ощутила, что весь хмель внезапно куда-то улетучился.

– Естественно не было, у них глушители, – пожал плечами Пршигода. – Скади, видимо, пока используют свой остров, чтобы избавляться от тех, кто им мешает. С южной стороны острова есть несколько глубоких полузатопленных пещер. Там труп сто лет не найдут, даже если на острове будет жить множество людей.

– Поворачиваем домой, – потребовала Мистраль, сознавая: вот он, тот самый момент, которого она так боялась, пока собиралась замуж за Тома. Вот она и узнала о Скади то, чего совсем не желала знать.

Андрес крикнул что-то, показывая в сторону скал. Мистраль прищурилась, но ничего не могла разглядеть. Ей показалось, что на освещенных луной скалах мечутся какие-то тени.

– Человек бежит. Его преследуют, – сообщил Пршигода. – Боюсь, нам придется задержаться.

Андрес пристал у устья узенькой речки, стекавшей в море из расселины в скальной гряде, пересекая отмель. Все трое черными тенями скользнули в расселину – по ее стенкам они смогли бы подняться на гряду, хотя Мистраль совершенно не представляла себе, чем они могут помешать людям Скади.

Пршигода сдернул пальто и пиджак, оставшись в рубашке, к счастью, черной – его было не видно сверху. Он уже примеривался к уступчатым скальным стенкам, но прямо над головой зазвучали шаги, загремели осыпающиеся из-под ног камни, и внезапно Мистраль увидела над собой бегущего человека. Видимо, не заметив расселину в темноте, он громко ахнул, неожиданно ощутив под ногами пустоту, скатился вниз, переваливаясь с уступа на уступ, и рухнул в речку, прямо под ноги Пршигоде, подняв тучу брызг.

– Очень правильно, – похвалил его Пршигода, нагнулся, переворачивая человека. – Как будто живой еще.

Мужчина дернулся в его руках, затравленно озираясь. Мистраль придвинулась поближе, решив, что женское лицо, может быть, успокоит его.

Над головами снова зашуршало, послышался голос:

– Кажется, скатился в пропасть, шлюхин сын! Наверно, шею свернул.

И кто-то ответил:

– Так спустись и проверь, растяпа!

Наверху недовольно закряхтели, огромное тело на мгновенье загородило луну.

– Verdammt! – простонала Мистраль. – Сюда лезет Паоло, человек Скади. А этого – упавшего – я, кажется, где-то видела – по телевизору или в газете, – Она вместе с Пршигодой подхватила мужчину за плечи и ощутила ладонью влагу. Что-то подсказывало ей, что это не вода. – Мирослав, мы влезли во что-то серьезное. Скади нам этого не простят.

– Ты предлагаешь бросить его здесь? – обернулся Пршигода.

– Поздно уже, – буркнула Мистраль.

– Тащите его в катер, – распорядился Пршигода. – А я задержусь.

– Но, Миро, Паоло такой бугай! – испугалась Мистраль. – Может быть, лучше Андрес…

– Берите его и тащите в катер, живо! – рявкнул Пршигода так, что Мистраль втянула голову в плечи. Раньше она не видела, чтобы художник выходил из себя.

Андресу помощь явно не требовалась, и, пробежав следом за ним несколько метров, Мистраль остановилась и оглянулась. В тонкой черной рубашке художник казался еще более легким и худым, чем обычно. Паоло шумно плюхнулся в речку и грубо выругался, увидев Пршигоду. Он был на голову выше художника и чуть ли не вдвое тяжелее на вид. Мужчины обменялись несколькими фразами, Паоло шагнул вперед, замахиваясь. Но Пршигода как-то странно и неловко перехватил одной рукой руку Паоло, а другой ударил его в лицо. Руки у Пршигоды были небольшими и тонкими, вряд ли его пальцы могли обхватить запястье гиганта-итальянца, однако тому не удалось пересилить его захват, а когда кулак художника соприкоснулся с его челюстью, послышался только громкий короткий хруст, и невнятно замычав, Паоло завалился на спину.

Андрес подошел к Мистраль и потянул ее за рукав. Девушка оглянулась. Раненый лежал на камнях у речки.

– Что ты меня дергаешь? Надо нести этого… – заговорила Мистраль, но Андрес прервал ее нетерпеливым жестом и коротко объяснил:

– Es muerto.

– Вы еще здесь! – подбежал к ним Пршигода.

– Он умер! – сердито крикнула Мистраль. Пршигода выругался:

– Скорее, к катеру! При этой луне на отмели мы будем идеальной мишенью!

Над скалами возникли несколько темных силуэтов, но всматриваться в них было некогда. Андрес мчался первым, держа Мистраль за руку, Пршигода – следом. Бежать по камням на каблуках было трудно, Мистраль думала только о том, чтобы не подвернуть ногу. Вокруг злобно зазвенели о камни пули, одна ударила в большой валун совсем рядом. Мистраль ахнула, дернувшись в сторону, бежавший за ней Пршигода врубился в этот самый камень плечом, видимо, не успев его увидеть, и едва не упал. Андрес повернулся к хозяину, одновременно универсальным движением отправляя девушку за спину.

Все трое замерли на месте и посмотрели на гряду, где выделялись на фоне звездного неба несколько черных силуэтов. В центре находился Скади, Мистраль узнала его широкую, плотную фигуру, рядом возвышался широкоплечий, стройный Том.

– Это уже слишком, синьор отшельник! – крикнул Скади, перекрывая голосом шум волн. – Как же так? На свой остров не пускаете, а сами шатаетесь по чужой земле? Вы находитесь на частной территории, и то, что здесь происходит, вас совершенно не касается!

– Еще как касается! – возразил Пршигода. – Этот труп могло в мою бухту занести, а я там, между прочим, рыбу ловлю!

Выглядывая из-за плеча Андреса, Мистраль видела, что Пршигоду трясет – очевидно, от холода. Рубашка почти выбилась из брюк, ветер вздувал ее шаром, трепал черные волосы. И хотя Мистраль был виден только затылок Пршигоды, откуда-то она знала, что сейчас он выглядит как раз на свои двадцать шесть лет.

– Вам не стоило высаживаться здесь, – покачал головой Скади.

Пршигода скрестил руки на груди, и снова в напряженной тишине прозвучал его спокойный хрипловатый голос:

– Я отдам вам остров. И мы немедленно уедем отсюда.

– У вас не то положение, чтобы ставить условия, – покачал головой Скади. – Я изучил ваш контракт – изола делла Романа Бьянка перейдет к городу в случае вашей смерти и смерти ваших наследников. У вас ведь нет других наследников, кроме жены? Так что напрасно вы сунули свой горбатый нос не в свое дело. Потому что, боюсь, я больше не смогу терпеть ваше присутствие на этих островах…

– Мистраль, – тихо сказал Пршигода. – Держись за нашими спинами и быстро в катер! Главное – не обращай на нас внимания.

Силуэты на скалах зашевелились. Том бросился к отцу с возгласом:

– Там же Мистраль!

– И что, Томазо? – фыркнул Скади. – Эта женщина бросила тебя!

– Бежим! Быстро! – рявкнул Пршигода, и, воспользовавшись заминкой наверху, все трое кинулись к катеру.

Андрес подхватил Мистраль под мышки, она не успевала шагать, не успела даже испугаться пуль, снова застучавших по камням, как ее швырнули на скамейку, мотор взревел, и катер понесся быстро, как никогда, дико лавируя между рифами.

– Уезжаем отсюда немедленно! – произнес Пршигода голосом более хриплым, чем обычно, тяжело опускаясь на скамью рядом с Мистраль. – Но мы не можем оставить картины… Надеюсь, у нас еще есть время…

– Ты думаешь? – с сомнением спросила Мистраль.

Пршигода посмотрел вверх. Луна снова скрылась в тучах.

– Чтобы пройти между этими островами в темноте, нужно быть Андресом.

Мистраль дотронулась до плеча Пршигоды: его снова трясло на холодном ветру.

– Ты простудишься, – заметила она.

– Об этом можешь не… – фыркнул Пршигода и медленно завалился на бок, теряя сознание.

Мистраль подхватила его, снова ощущая под руками мокрую ткань.

Андрес коротко оглянулся, выругался и еще прибавил ходу. Опустившись на колени на дно катера, Мистраль уложила Пршигоду на скамью и расстегнула его рубашку. И только резко вздохнула, увидев отверстие в левой половине груди, как раз под соском, из которого толчками выплескивалась кровь.

* * *

Андрес с невозможной скоростью пригнал катер в бухту, легко и бережно поднял хозяина на руки и бегом помчался вверх по склону. Мистраль, спотыкаясь и всхлипывая, бежала за ним.

Борнь встретил их на пороге. На этот раз он не кривлялся, стоял прямо, и Мистраль вдруг обнаружила, что ростом он почти не уступает Андресу. Испанец отнес Пршигоду в спальню, на ходу объясняя уроду ситуацию, а потом сразу же ушел.

Борнь сноровисто содрал с хозяина рубашку, промыл и туго перебинтовал сквозную рану: пуля ударила в спину и вышла через грудь. Мистраль сначала пыталась помогать, потом поняла, что только мешает, и ушла в ванную умыться и смыть с рук кровь, после чего вернулась в спальню.

– Скажите, мсье… – Мистраль запнулась, ей не хотелось называть Борня его жестокой кличкой, а познакомиться с ним поближе она никогда не стремилась и имени его не знала.

– Называйте меня Реймон, – ответил Борнь своим настоящим глубоким и звучным голосом.

– Реймон, рана очень опасна?

Борнь посмотрел на нее единственным глазом.

– Рана абсолютно смертельна, мадам. Обычный человек умер бы на месте. Но не волнуйтесь, ему не впервой. Хорошо еще, что пуля не осталась в теле.

Пршигода зашевелился, открыл глаза. Он лежал поверх покрывала, обнаженный по пояс. По повязке, стянувшей гладкую грудь, на глазах расползалось пятно крови.

– Андрес… – слабым голосом произнес он.

– Андрес готовит яхту, – доложил Борнь, – а я сейчас перетаскаю туда картины.

Пршигода нетерпеливо кивнул и заговорил снова:

– Скажи Андресу, пусть увезет отсюда Мистраль. Если будет горячо – черт с картинами! Главное – Мистраль.

– Разумеется, хозяин, – кивнул Борнь, поднялся на ноги и неожиданно сжал костистой лапой плечо девушки. – А ты не волнуйся, Мистраль, – в первый раз он назвал ее по имени. – Все будет хорошо.

– Я могу помочь? – дернулась Мистраль, но Борнь покачал головой.

– Оставайся здесь. Если они вдруг нагрянут, безопаснее будет в доме.

Борнь быстро вышел из комнаты широким шагом, распрямив плечи и не горбясь. Мистраль повернулась к Пршигоде, взяла в свои его тонкую руку, совершенно беспомощную сейчас и невозможно тяжелую, и прижалась к ней губами.

* * *

Прошло какое-то время – минут двадцать или сорок, Мистраль не знала, – в комнату вошли Борнь и Андрес и объявили, что пора идти.

– Хорошо, – Пршигода тяжело приподнялся на кровати и сел, спустив ноги на пол. Пятно крови на повязке резко увеличилось, однако, отлежавшись, он выглядел определенно лучше, лицо утратило мертвенно-белый цвет, и голос звучал тверже. – Мистраль, отправляйся с Андресом в город. Пока доберетесь, как раз наступит утро, там будут люди, и Скади уже ничего не смогут вам сделать.

– Но постой… а ты?! – забеспокоилась Мистраль.

– А я останусь, – ответил Пршигода, и глаза у него были необыкновенно теплого карего цвета. – Нужно отвлечь их внимание. Задержать здесь.

– Но как же?!

– Кроме того, я просто хочу с ними встретиться, – отрезал он, решительно вставая с кровати, и его губы изогнулись в неприятной усмешке.

– Все будет хорошо, – пообещал он Мистраль, взял ее руку обеими руками и слегка сжал. – Вы только увезите картины. А я буду не один. Реймон, ты как? – повернулся Пршигода к Борню. – Не хочешь вспомнить молодость?

– Как пожелает хозяин, – тихо произнес Борнь, снова скрюченный, его покрытое шрамами лицо ничего не выражало.

– Иди. Скоро увидимся, – Пршигода быстро поцеловал Мистраль и подтолкнул к Андресу.

* * *

Выйдя из дома, Мистраль сразу устремилась вниз по склону в бухту, но Андрес схватил ее за руку и потянул вбок – карабкаться на соседний холм. Мистраль поняла, что он увел яхту куда-то в другое место на случай, если Скади явятся раньше, чем закончится погрузка. Мистраль оглянулась на виллу. Между светлыми колоннами портика стоял Борнь и смотрел ей вслед. Стоял, выпрямившись, свесив вдоль тела длинные руки. Он не помахал ей, не сделал никакого успокаивающего жеста, не улыбнулся. Просто стоял, плотно сомкнув обгорелые губы, и смотрел ей вслед злым желтым глазом. Мистраль едва не побежала обратно в дом, вдруг осознав, что не хочет оставлять раненого Мирослава наедине с этим монстром, но поняла, что не сумеет объяснить свои опасения Андресу, а просто так его с пути не свернешь. Тем более что он получил приказ любой ценой увезти ее отсюда.

Пройдя несколько десятков метров, она снова оглянулась. Борнь все так же стоял в портике – бесформенный сгусток темноты в прямоугольнике света, льющегося из дверей.

Они как раз поднялись на холм, когда снизу донесся рокочущий шум нескольких моторов. Мистраль и Андрес оглянулись: четыре катера заворачивали в бухту Белой Римлянки с севера – со стороны города.

Значит, Скади вызвали подкрепление, – подумала Мистраль. – Мы уходим как нельзя более вовремя, уйди мы чуть раньше – как раз столкнулись бы с ними.

Она в последний раз посмотрела на дом, – светлые стены, по которым скользили тени колеблемых ветром деревьев, вдруг напомнили ей белого тигра, поджидающего добычу, и она чуть ли не посочувствовала людям, с трудом взбиравшимся по крутому склону: на вилле для них, наверно, заготовлено множество неприятных сюрпризов. Весь дом был напичкан таинственными машинами Борня, и далеко не все они предназначались исключительно для смены картин. Ждали непрошенных гостей оптические обманы, пугающие иллюзии, а прежде всего сами обитатели виллы – раздраженные вторжением чужаков призраки, не боящиеся боли и не способные погибнуть от пуль.

За холмом обнаружилась узкая речка, где ждала яхта. Отчаливая, они услышали звуки стрельбы. Мистраль не знала, есть ли на вилле огнестрельное оружие.

Небо начинало светлеть, когда яхта вырвалась на морской простор и на моторе помчалась к городу.

Внезапно из-за мыса у них за спиной выскочили еще два катера. В одном из них стояли оба Скади.

Значит, они разгадали маневр Андреса, – подумала Мистраль, – определили даже, где именно яхта выйдет в море, а может быть, просто обходили вокруг острова на всякий случай?

Андрес оглянулся, прибавил ходу и сделал знак девушке, чтобы спускалась в каюту.

– Там же Том! – возразила Мистраль. – Они не станут… – В этот момент у ее уха быстро и зло свистнуло, и от мачты рядом с треском отлетела щепка. Изумленно воззрившись на преследователей, Мистраль разглядела, что Том держит пистолет.

– Значит, вот как? – растерянно спросила Мистраль, повернулась и поспешила в безопасную каюту. Уже открывая дверцу, она заметила несколько картин, лежавших одна на другой на досках палубы. Неужели Борнь не смог убрать их вниз? Или слишком торопился?

Девушка наклонилась, вглядываясь в верхнюю из них, и так и застыла в этой не особенно эстетичной позе.

Она узнала картину.

Это было то самое кораблекрушение.

Пустой футляр лежал под картиной – кто-то вынул ее и аккуратно положил поверх нескольких других. И снова у Мистраль возникло то странное, пугающее ощущение, которое поэтично и совершенно точно описал Пршигода: Смерть заглядывала мне через плечо.

Девушка схватила картину, собираясь поскорее убрать ее в футляр, но тут же выпустила с тихим вскриком – словно обожглась. Краски на полотне сияли странно и неестественно ярко, на глазах расцветая, наполняясь новой жизнью. В затылок дохнуло мертвенным холодом, Мистраль выпрямилась, забыв об опасности схлопотать пулю, и посмотрела назад.

Эта буря долго ждала возможности вернуться. Терпеливо ждала, заключенная непостижимыми чарами в картине, более двухсот лет, чтобы однажды забрать то, что упустила в прошлый раз. Из открытого моря неотвратимо надвигалась свинцово-черная стена, а под ней, словно штормовое небо притягивало воду, вздымался невозможно высокий вал, и перед ним трогательно крошечными и беззащитными казались два катера, изо всех сил мощных моторов спешившие за яхтой. Буря двигалась быстрее них.

Нашелся все-таки человек, способный отказаться от вечной жизни. За себя и за других. Тем более что это не означало взять нож и воткнуть в спину хозяину. Нужно было просто оставить картину на палубе, открыв дыханию моря и вольному ветру. Едва ли он задумал это заранее. Он просто сумел не упустить случай… Мистраль вспомнила, как жесткие костлявые пальцы стискивали ее плечо. Не волнуйся. Все будет хорошо. О чем он думает сейчас, может быть, умирая рядом с хозяином, которого предал?

Яхта летела вперед, убегая от шторма, Андрес не отрывал глаз от линии берега, бешено скалясь, а клокочущая черная смерть настигала. На глазах у Мистраль гигантская волна поглотила оба катера, а потом девушка в ужасе упала на палубу, свернулась в клубок, закрывая руками голову, крепко зажмурилась, чтобы не видеть, как разгневанное море обрушится на яхту.

Мистраль оторвало от палубы, когда волна поддала яхту и швырнула на подвернувшуюся скалу. Что-то твердое ударило в бок, что-то чиркнуло по лбу, и в следующий момент везде вокруг нее бурлила холодная вода. Она забарахталась, не понимая, где верх, где низ, осознала, что сейчас утонет, но в тот же миг ее с силой вытолкнуло на поверхность.

Мистраль выплюнула морскую воду и закашлялась. Небо над головой было неожиданно ясным, с востока его вызолачивало встающее солнце. Вокруг плавали деревянные обломки.

Мистраль протерла глаза и увидела на пальцах кровь. Оглянувшись, она обнаружила, что рядом находится Андрес и удерживает ее на плаву за воротник. Она начала что-то говорить, но резко замолчала, разглядев его плечо. Из разорванного рукава куртки торчали острые осколки кости. Андрес мотнул головой в сторону, и, обернувшись, Мистраль увидела вдали берег.

– Нам никогда не доплыть! – испугалась девушка. – С твоей рукой… – и вдруг до нее дошло: – Андрес, а картины?! Ты должен спасать картины!

Андрес только хмыкнул и поплыл к берегу, толкая перед собой Мистраль. Непонятно было, как он ухитрялся плыть со зверски переломанной рукой, но получалось у него довольно быстро.

– Что ты делаешь?! – завизжала Мистраль. – Остановись сейчас же! Я знаю, что Мирослав приказал тебе спасать меня, но ведь он сам так погибнет! И ты! Остановись! Чертов кретин, не делай вид, что ты не понимаешь, что я говорю!

Она пробовала вырываться, поднимая волну, но Андрес никак не реагировал, только морщился и шипел от боли, и Мистраль стало стыдно. Девушка перестала сопротивляться, наоборот постаралась помочь Андресу тащить ее к берегу, тем более что она все равно не представляла себе, каким образом они могли бы найти картины. Только из глаз безостановочно лились слезы, мешаясь с морской водой и кровью из раны на лбу.

Берег заметно приближался, но холод постепенно сковывал конечности, лишая последних сил. Андрес молчал, вряд ли он произнес хоть слово за все их плаванье, а Мистраль ухитрялась говорить без умолку, то и дело отплевываясь. Ей казалось, что как только она замолчит, в груди или в голове что-то сразу же разорвется.

– Я все хотела уз-знать, – она не думала о том, понимает ее испанец или нет. – Это ведь ты поджег ту галерею, верно? Из рев-вности, что ли? Или хотел из-збавить хозяина от забот? Верный пес Анд-дрес… А сейчас ты считаешь, что важ-жнее исполнить его приказ, чем спасти его самого? Все равно. Выжить нам не удастся. Замерзнем, прежде чем доплывем.

Солнце высоко стояло над горизонтом, когда Мистраль – она уже совсем замерзла и перестала двигаться, смирившись с неизбежным, – открыла глаза и увидела берег в нескольких метрах перед собой.

– Получилось? – едва слышно прошелестела она помертвевшими губами. – Андрес, мы добрались!

Ее мощно толкнули вперед, Мистраль сунулась в воду лицом, забарахталась и сразу же почувствовала, что упирается ногами в твердое дно.

– Земля! – простонала она, кое-как выбираясь на берег на четвереньках. Утренний город оживал на глазах, шумели машины, откуда-то доносился сводящий с ума запах свежего хлеба.

Мистраль, пошатываясь, встала на ноги, стерла кровь с ресниц и огляделась.

– Андрес?

Перед ней было только море, спокойное и равнодушное, а на юге поднимались прибрежные скалы острова Белой римлянки, показавшегося вдруг бесконечно одиноким.

* * *

Наступило утро. Шарло оперся передними лапками о парапет и гавкнул: по склону холма над бухтой бродило какое-то животное. Юлия сидела на крыше домика у бухты и встречала рассвет. Когда-то она часами просиживала здесь с книжкой. Видимо, новый хозяин тоже оценил достоинства плоской крыши, обнес ее парапетом, поставил столик и стулья. Из-за дальнего холма выглядывали скалы Санта-Вераны, ее куцая вершина, на которой больше не было церкви.

Оба Скади утонули в ту бурю, вспомнила Юлия, и строительство прекратилось. Налетчики, ворвавшиеся на виллу, все остались в живых, но были сильно напуганы и несли такую чушь, что полиция махнула на них рукой. Яхта ушла на дно, хотя на рифах нашли множество обломков. Видимо, портрет Мирослава вынесло на берег, Юлия не знала об этом. Мертвых тел на вилле не обнаружили. Все трое – и Мирослав, и Борнь, и Андрес – исчезли без следа.

Юлия получила приличное наследство. Деньги позволили ей жить так, как ей хотелось. От острова она просто отказалась, не желая продавать его и не думая, что когда-нибудь захочет вернуться сюда. Только один раз она зашла на виллу – забрать кое-какие вещи и портрет Шарло. Песику повезло, что о нем в тот страшный вечер все забыли. А сам он не напомнил о себе – наверно, опять спрятался в саду, как делал всегда, предчувствуя несчастье. Его портрет висел в комнате Мистраль, Борнь даже не заходил туда. Свой же собственный портрет, переселенный на виллу после свадьбы, Юлия не забрала и никак не ожидала увидеть его снова. Она уезжала из города навсегда. Из города, где она столько потеряла…

Открылся люк в середине крыши, по лесенке с чердака осторожно поднялся Райдер, неся поднос с завтраком.

Мы ведь проговорили о чем-то всю ночь, – не без удивления подумала Юлия. – Значит, нам было хорошо вместе, – и ощутила странное смущение.

– Там кто-то пасется на холме, – нарочито весело сообщила она. – Это дикая коза? Странно, кто-то говорил мне, что их на острове полно, но я никогда раньше их не видела, хотя прожила здесь несколько месяцев.

– Их действительно много, – заметил Райдер, аккуратно ставя поднос на столик. – Скажите все-таки, – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Это вы – владелица острова?

– Больше нет, – ответила Юлия.

– А тот… – улыбнулся Райдер, – не русский и не граф?

Юлия промолчала.

– Ладно, не хотите говорить – не надо. Я это к тому… Те картины, которые вы у меня смотрели… Они принадлежат вам?

– Тот портрет… Портрет мужчины XVII века. Когда-то он принадлежал мне, – печально улыбнулась Юлия. – Мне кажется.

– Вы поэтому здесь? – спросил Райдер.

– Я хотела кое-что вспомнить.

– Я дарю его вам, – решился Райдер.

– Но… Это невозможно. Во сколько он вам обошелся?

– Нет, никаких разговоров о деньгах! – Райдер махнул рукой. – Не надо портить мое впечатление о вас. Вы должны просто принять его. Даже спасибо говорить необязательно.

– Спасибо я все-таки скажу, – ответила Юлия.

Когда вызванный Райдером из города катер увез Юлию с картиной и собакой прочь, молодой человек еще долго в смятенных чувствах бродил по комнате из угла в угол. Никогда он еще не чувствовал себя таким растерянным – разве что когда впервые в жизни приглашал девушку на свидание.