Текст книги "Витражи. Выпуск третий"

«А как же нож? Вряд-ли Ибрагим оставил бы столь памятную вещицу. И куда делся Сидор Яковлевич? Успел укрыться в лодке и отчалить? Но лодка же порченная или… А кто проверял?»

Выстрел опрокинул парня на землю под грохот просыпающегося вулкана. Гриня хватал воздух губами, пытаясь жадно вдохнуть, но лишь сипло застонал от боли. Рядом с ним остановился старый конь, безучастно косясь карим глазом, фыркнув, медленно потянулся дальше, вытягивая из ослабевшей руки рваные поводья. Ушлый торгаш, который продал эту скотину, не соврал: Паромя и впрямь не боялся выстрелов.

Парня бил озноб, щенячья обида давила грудь, подкатила к горлу комом. А на гребне ближайшего каменного хребта показалась одинокая фигура, но как ни пытался разглядеть Григорий стрелка, красный туман в глазах, не позволил ему это сделать. Через десяток ударов сердца сознание его покинуло.

– Холодно, как же холодно! – прошептал посиневшими губами Гриша. Руки с трудом слушались, а ног он не чувствовал. Попытка подняться принесла такую боль в груди, что его замутило. Сказывалась также большая кровопотеря.

«Нужно согреться, иначе замерзну насмерть», – осознал Григорий.

Перекатившись на левый бок, он приподнялся на локте и огляделся. Ночь уже легла на сопку Грязная, залив туманом и едким дымом.

– Может сразу в вулкан прыгнуть? И согреюсь, и мучиться не придется! – горько простонал Гриня, но нашел все-таки в себе силы встать на колени.

Его качнуло в сторону, зашумело в ушах, а в глазах заплясали, закружили красно-черные черти немощи. Немного обождав приступ, Гриша попытался подняться. Сперва не удалось, но природное упрямство толкало его на новые и новые попытки.

Приняв вертикальное положение, парень пьяной походкой направился к темному пятну, вознося молитву небу, чтобы это была ель. В противном случае, сырое дерево поджечь бы не удалось.

Стоящий возле ели старый боярышник порадовал Григория сухими ветками и недозревшими ягодами. Одной рукой он ломал ветви, второй тянул красные ягоды в рот. Набрав с запасом сухостоя, полез за спичками в сырой от крови карман, молясь всем богам и своим, и местным, чтобы коробок не промок. Может Камчатские дэвы сжалились над бедным парнем, но спички оказались сухими. Для верности сложив три вместе, Гриня чиркнул, высекая огонь. Лишь только робкое пламя набралось сил, устало откинулся на ствол колючего боярышника.

Посидев с закрытыми глазами с десяток минут и согревшись у костра, Григорий начал расстегивать куртку, чтобы оценить рану. При отблесках костра, пятно на сером свитере казалось черным. Парень закатил глаза от подступившей тошноты и заплакал. Было больно, обидно и непонятно. Ну кому он зла желал? Кому дорогу перешел? Зло стиснув зубы, Гриня поднял свитер, чтобы рассмотреть повреждение. Первое, что бросилось в глаза – осколки стекла в подсохшей крови, дыра в нательном белье размером с вишню и кровь. Много крови.

Откуда взяться осколкам стекла, которые разорвали свитер грубой вязки, а теперь торчали из плоти? «Компас!» – озарила парня неосторожная мысль. «Нужно извлечь и почистить рану. Казак, помню, рассказывал, что от ран погибло не меньше людей, чем на поле брани. Без должного ухода солдата ждала горячка, переходящая в гангрену, а после – беспокойная и бесславная смерть. Смердя, будто порченное мясо на жаре, человек уходит из этого мира. Прибирает ли его Господь, а может тащат под землю демоны? Никто не знает… С этими печальными мыслями, Григорий начал стягивать с себя куртку, ежесекундно морщась от боли. На простое действие ушло не меньше четверти часа, а сил потрачено было поболее, чем на забег с конем вокруг сопки. На свитере он сдался. Поднять руки вверх не получалось никак, оттого он просто распустил нити пряжи ножом, от подмышки до пояса. Точно также поступил и с нательной рубашкой.

Вздох отчаяния поднялся паром изо рта молодого геолога. Как только он попытался вырвать осколки, тело напряглось, и мышцы потревожили рану. В тот же миг кровь толчками выплеснулась из аккуратной дырочки на месте ранения.

Осколки стекла удалить было достаточно легко, вся сложность оказалась лишь в том, чтобы ухватить скользкими от крови пальцами мелкие стеклышки. Слегка прощупав пальцами ранку, парень убедился, что пуля ушла неглубоко, вероятно, компас смягчил удар, а может довеска пороха не хватило для выстрела.

– Это что же получается? Казак и Ибрагим такой оплошности точно не допустили бы… – вслух поделился своими размышлениями Гриня. – Но как же быть с ножом?

Подкинув сухих веток в костер, парень улегся на сырую землю, чувствуя уже всем телом боль. А затем забылся тяжелым сном. День, полный потрясений, а также кровопотеря, заставили его не чувствовать холода и страха перед дымящей сопкой.

***

Проснулся Гриня от собственного кашля. В горле першило от дыма, а серый пепел летал в воздухе мелкой взвесью, медленно опускаясь на землю. Потянувшись, парень вскрикнул от боли, рубашка присохла к ране, потревожив ее.

– Надо промыть тело и примотать серебро, чтобы не допустить инфекцию, – пробормотал он вслух.

Но сама мысль о ледяной воде из речки вызывала в нем страдания. Вот кабы она была горячей…

– Источники с термальной водой! – осенило геолога.

С трудом поднявшись, он направился к ближайшему гейзеру, внимательно смотря под ноги. Любое падение было чревато серьезными увечьями, учитывая его нынешнее состояние. А еще Грише отчего-то вспомнилась сказка Камака про мертвую воду, что омыла тело воина, затворив раны.

– Глупости какие-то… – кряхтя от боли, произнес парень, с трудом карабкаясь по каменной насыпи.

Он шел по памяти, надеясь, что не ошибся с направлением. Но только ноги донесли его до вершины, как перед взором юноши предстала пугающая картина. Черным облаком клубилась мгла над сопкой, серное озеро заметно увеличилось в размерах, словно летящий с неба пепел раскормил желтое варево. А геотермальный источник все также выплевывал в небо струю горячей воды, только окрашена она была теперь в серый цвет. Его же цель лежала чуть правее: вымытые вечным падением воды ниши, глубиной не больше метра, с нагретой до сорока двух градусов жидкостью.

Раздеться было тем еще испытанием. Каждое движение болью отзывалось в груди. Если свитер еще удалось стянуть, то нательная рубашка присохла намертво. Плюнув на условности, парень медленно опустился в дурно пахнущую воду…

***

…В кабинете поселкового пристава было жарко от печки, душно из-за количества людей и жутко накурено.

На крепком стуле сидел Григорий, исхудавший и обросший, со скованными за спиной руками. Допрос вел пристав поселка Озерный Камчатского уезда, Василий Никанорович Демьянов. Судя по шрамам на его грубом лице, из бывших военных. По ранению ушел в отставку и отправлен для присмотра за порядком в это богом забытое место.

– То есть, ты, собака смердящая, мне тут побасенки рассказываешь, а подтвердить свои слова не можешь?! – забивая трубку табачком, грозно рычал полицейский.

Гриня молчал. Он устал рассказывать одно и то же. Сначала подобравшим ему казакам, после в лазарете, а теперь уже и в полиции.

– Молчишь, лиходей? – шумел усатый, прикуривая свою люльку. – А я вот как думаю…

Со слов пристава выходило так, что Григорий Ильич Паходин воспылал горячей ненавистью к членам экспедиции и начал готовить каверзы. Отравил воду, чтобы убить казака и байсака, единственных бойцов отряда. А позже хладнокровно расправился с другими членами. Марка Петровича убил ножом, а Романова застрелил из ружья. Чтобы уйти от ответственности, совершил самострел, то бишь выстрелил сам в себя.

После последних слов, Гриня рассмеялся так искренне, что улыбка появилась даже на лицах его конвоиров. Его обвинитель обрадовался, что обвиняемый готов сознаться.

– Ох и дурен же ты, господин пристав. Видно, кислыми щами да кабацким вином весь разум разъело… – проговорил Гриня.

– Молчать! – совсем по-бабьи вскрикнул писарь, писавший протокол.

– В грудь себе с ружья выстрелил, а не в ногу или руку. Видать, сподручно в себя бить таким образом. Коряка, что меня на себе дотащил до заставы, а позже передал казакам, когда я был в бреду, его-то хоть допросили? А Ибрагим и Прошка на три дня раньше ушли, значит и в Озерном уже седмицу, как должны были гулять. Романов лодкой ушел, и она у вас должна была причалить. Их всех опросили?

– Нету твоих видоков. Разъезд нашел двух объеденных медведями, в десяти верстах от поселка. Может и они. Лодка битая тоже нашлась. Но это ни о чем не говорит.

– Как же тогда, господин пристав, я мог на лодке и пешком, на коне и вплавь до поселка добраться? Не иначе следы путал? – уже откровенно потешался Григорий. Он устал, устал выживать, устал бороться со слабостью, устал оправдываться, да и просто жить тоже… устал. Хотелось ему после всех мытарств лишь упасть и умереть.

– Ты что же, баламошка брыдливая, над офицером надсмехаться вздумал?! – рассвирепел Василий Никанорович. – В холодную его! Пущай там зубы скалит.

Двое служивых, по приказу старшего, быстро подняли исхудавшее тело молодого геолога. Всего десяток шагов по внутреннему двору околотка, да грохот засова – служба выполнена.

– Принимай преступника, Лев Игнатьич. В холодную его приказали, – громко крикнул один из провожатых, а второй склонился над Гриней и тихо спросил:

– Ты про коня говорил, опиши его.

– Белогривый. Масти серой, в гречку. Ноздря битая у него. Говорили, что палашом вспорота. Яблоко большое у грудины, подковку напоминает.

***

Через две недели у Григория начался жар. Кашель рвал легкие огнем, от холодной воды сводило скулы, а незажившая рана тянула могильным холодом. Скоро придет тюремщик с холодным супом и черствым сухарем. От баланды крутило живот и тошнило желчью, но сегодня четверг, может и рыба случится. Только вместо Льва Игнатьича и долгожданного обеда появился весьма примечательный субъект в дорогом пальто, в сопровождении двух конвоиров. Фетровый котелок под цвет пальто, кожаные перчатки и прижатый к носу платок.

– Подсудимый, на выход, – рявкнул, пытаясь выслужиться, один из солдат.

Гриня с трудом поднялся на лежаке, но встать так и не смог.

– Помогите ему, со всей осторожностью, и в баню, – приказал субъект, а сам поторопился покинуть зловонную камеру.

Через полчаса выкупанный Григорий в чистой, хоть и простой одежде, предстал перед глазами человека с хитрыми глазами.

– Мое имя Герман Генрихович, я из министерства, из Петербурга. До нашего ведомства дошел слух о бесславном конце важной для империи экспедиции. Оттого я без промедления прибыл. Как вы, голубчик?

– Хрень… – ответил Григорий.

– Простите? – удивился чиновник.

– Тупой как боров, Василий этот Никанорыч. Своим скудоумием ни в жизнь бы не догадался поставить в известность столичные власти. А значит вы или нашли кого-то из членов экспедиции, или всплыли подробности дела.

– Любопытно. Какие у вас будут мысли? Чай-то, чай пейте. Очень полезно в вашем положении.

– Я долго думал про убийцу. Спуститься так быстро и выстрелить в меня мог только тот, кто взял лодку. Или его сообщник. То, что Романов спустился на лодке, у меня сомнений нет. Ящик тащили волоком, а обманул нас он и по поводу пропажи камней, и относительно лодки. В меня он тоже мог стрелять. Но вот убить Марка Петровича… – Григорий зашелся мучительным кашлем. Мокрота подскочила к горлу. Гриня прежний попросился бы на улицу, чтобы избавиться от комка, или же, стесненный, просто проглотил. А вот осужденный Григорий Паходин просто плюнул на пол.

Чиновник поморщился, но не сказал и слова.

– Ножом, под неудобным углом…

– Что же. Вот мы и подошли к самому важному. Я провел свое расследование и пришел к удивительному выводу, что на шесть человек экспедиции было три убийцы, два заговорщика и один выживший. Вижу, вы удивлены. Закурить не желаете?

Григорий отказался, жадно всматриваясь в лицо советника, ожидая отгадку тайны, что мучала его уже месяц.

– Один очень наблюдательный конвоир увидел старого коня с весьма приметным пятном, в аккурат на грудине. Перевернутая подкова. После этого он задержал седока и предстал с отчетом перед приставом поселка Озерный. Получив выговор, отправил депешу в округ со своим изложением истории.

***

Поезд уносил Григория прочь. Через тайгу Сибири и степи Казахстана, к сердцу Империи. В маленьком саквояже лежали документы от коллежского советника и рекомендации к поступлению в Высшую художественную Академию Санкт-Петербурга при Адмиралтействе. А еще подробно описанную тайну сопки Грязная, где разыгралась трагедия, унесшая жизни пятерых человек.

Как сообщил Герман Генрихович, сланцевая или кварцитовая галька – обязательный спутник сапфиров, а именно ее и обнаружил геммолог Романов. Затем он вступил в сговор с проводником Камаком, чтобы передать данные о месторождении в частные руки, минуя ведомство, которое отправило экспедицию. За день до ухода Ибрагима, казака Прони Сапко и рыбака, парочка злоумышленников сбросила с десяток валунов в спящий вулкан, чем вызвала его пробуждение.

После охоты, между казаком и лезгинцем возникла ссора, которой и воспользовался коряк. В драке Проня был смертельно ранен, а кавказец убит. Хитрый рыболов выкрал нож байсака. И обещал вернуться с подмогой, но просто раскидал рядом с телами выпотрошенную дичь, на запах которой и пришли дикие звери. После он вернулся и, подгадав момент, убил начальника экспедиции. Оттого и столь необычная рана – коряк был ниже Марка Петровича на целую голову. Романов успел скрыться и поджидал рыбака, равно как и Гриню с ружьем, ниже по течению.

Задуманное почти удалось. Камак был сражен точным выстрелом, а вот с Григорием вышла промашка. Молодой геолог выжил.

Вот и вся история. Гордость и бахвальство сгубили казака и байсака. Жадность толкнула на убийство геммолога, а Камак… Камак и правда не хотел, чтобы родной и заповедный край разграбили пришлые старатели. Вместе с разработкой драгоценных камней появился бы кабак, жадные до женщин и выпивки белые чужаки.

А что до Романова, то неудачная ставка в карточной игре в каком-то трактире стоила ему жизни. А он почти добрался до Урала…

Виктор Вит

«Укол Закона»

Мода – штука странная. Когда-то были модными брюки-клеш и заодно характерное метущее движение ими при ходьбе. Когда-то огромные платья для девушек считались нормой, а оголенная лодыжка ввергала в шок почтенных матрон и учащала сердцебиение юнцов. Верхом неприличия было показать эту часть ножки. Ну а спустя почти сто лет, даже простой закрытый женский купальник автоматически лепил его обладательнице на лоб ярлык – недотрога. Беспощадное время неумолимо течет, как полноводная река, постоянно принося на берега жизни что-то новое. Течет время и меняются предпочтения. Порой мода делает и вовсе странные кульбиты, и то, что десятилетия назад, казалось бы, безвозвратно кануло в Лету, вдруг становится снова востребованным, и более того – атрибутом каждого, кто хочет хорошо выглядеть и не прослыть законченным ретроградом, поросшим мхом.

Я сейчас говорю о газете. Казалось бы, что в мире, перевалившем середину XXI века, такая штука, как лист бумаги с написанными на ней буквами и с черно-белыми, (а это особый шик!) картинками, снова станет страшно популярным – нонсенс! Но тем не менее. Так что сидеть по утрам в кафе, развернув свежую, хрустящую газету и, закрывшись ею, попивать утренний кофе – теперь было не просто обязательным ритуалом, но и придавало владельцу атрибута некоторый шик. И неважно, что такое уже было больше века назад модно, сейчас модно снова.

И если когда-то это вышло из употребления после подсчетов, показавших, что огромное количество бумаги просто уходит в никуда, и ресурсы истощаются с невероятной скоростью, то сейчас все по-другому. Купить газету и прочитать ее, ну или сделать вид, – по сути, это лишь часть образа, после чего ее можно сдать назад, и тебе вернется 90% стоимости покупки. Сама по себе газета дорогая, она куда дороже того же кофе, который, к слову, тоже часть образа, но возможность вернуть потраченное позволяет быть модным за сущие копейки. Ну а современные методы переработки и вовсе чудо – отходы меньше одного процента, так что газеты или чистую бумагу можно делать снова и снова.

Мне нравились такие нововведения. Может, потому что я вообще люблю все старое, или мне и в самом деле хочется привлечь заинтересованные взгляды представительниц противоположного пола? Есть что-то магическое в том, чтобы сесть рано утром на открытой террасе, развернуть хрустящую газету и, дождавшись своего кофе, вчитаться в новости на бумаге, как много десятилетий лет назад делали наши предки. Романтика ретро!

Впрочем, новости тут пишут самые свежие. Так что мне и читать интересно, и не приходится просто делать вид, как некоторым. И самая главная новость на сегодня, да и, наверное, за вообще последние лет десять – это внедрение новой системы наказания за нарушение закона. Новые технологии – достижения в химии, электронике; изучение магнитных и электро-полей, про которые обычный человек в лучшем случае вскользь слышал на старших курсах института. В общем, вышеперечисленное и позволило создать это. Это – в смысле еще одно заковыристое название в три строчки, которое, конечно же, никто, кроме ученых в здравом уме даже не попытается сходу произнести. Ну и авторы, писавшие новость будучи здравомыслящими, без затей назвали новое изобретение – «Уколом Закона». Просто и со вкусом, так сказать.

Один укол (там была еще куча объяснений, почему именно инъекция) – это лучше всего, по крайней мере на этом этапе. И вот, вы уже счастливый человек будущего, не способный нарушить закон. А точнее – кое-что из законов. В общем, дело обстоит так. Едва ты, счастливый носитель такого укола захочешь сделать нечто из ряда вон выходящее, по мнению общества – убийство, особо крупное воровство, и еще с десяток разных тяжких преступлений, тебя моментально вырубает твое же собственное тело! Вот так вот! Чем ближе ты к совершению преступления, тем хуже тебе становится. Тошнота, рвота, температура, головокружение, расстройство координации и зрения. В общем, ты просто физически не сможешь совершить нечто плохое. В статье очень натуралистично описывались последствия попыток такого нарушения, отчего становилось как-то не по себе. Ну и конечно, уточнялось, что первыми добровольными подопытными были десяток особо закоренелых преступников, которые вышли на свободу взамен на согласие участвовать в эксперименте.

Я сложил газету и, расплатившись, направился по своим делам, попутно размышляя. Такая технологии взбудоражит вообще все слои общества и, как всегда, кто-то будет кричать о том, что это нарушение прав и свобод всех и каждого, а кто-то не менее громко вопить, что надо немедленно привить «Уколом Закона» вообще всех. Хах! Интересные настают времена! Кажется, в ближайшее время мне будет, что почитать в газетах. С этими мыслями я сосредоточился на своей работе.

***

Как я и думал, неделя выдалась непростой, и на развлечения особо времени не было, впрочем, как и на новости. Так что снова насладиться ретро-газетой и кофе на открытой веранде ранним утром, мне довелось еще нескоро. Сложно было не заметить, что основной темой новостей все так же оставался «Укол Закона». Еще бы! На первой странице это было написано такими буквами, что еще немного, – и они выползли бы за размер страницы. «Закон через укол! Это и правда работает?!». Как всегда, крепкий кофе и интересные новости.

Один из привитых решил, что вся эта «нейрохимическая муть» (эти слова приводились, как прямая цитата) уж точно не сможет его остановить, и вообще все это – лишь план для грандиозного распила бюджета, а он под шумок скроется от наблюдавших и займется любимым делом. Он был рецидивистом-поджигателем, и на его совести было немало поджогов и смертей, и в этот раз, все же сумев скрыться, он собрал все необходимое и… упал в обморок, едва попытавшись достать горючие предметы для поджога. Очнулся, попытался снова, – и снова вырубился. Все это продолжалось несколько часов, пока его не нашли. Затем нашли и камеры видеонаблюдения на складе, где он хотел собрать все свои материалы для грандиозного пожара, и увидели, как он пытается, снова и снова, но против его желания восстает его же организм.

Конечно, эти кадры вмиг разлетелись по сети, и тут же породили жаркие споры. Наверное, даже если бы пироману удалось совершить свой поджог такого уровня, накала страстей достигнуть бы не удалось. Люди спорили, доказывали и, как это принято у людей, конечно же обвиняли друг друга в умственной несостоятельности. Я, занятый работой, и то краем глаза и уха слышал об этих спорах, и вот сейчас некоторые из этих высказываний приводились в пример на страницах газеты.

Очевидно, что не мог не появиться развернутый анализ от эксперта в области юриспруденции о том, сколько статей закона потенциально нарушает этот эксперимент. Равно как и возражения его оппонента, который уверял, что это все косвенные придирки, а конкретно в самом препарате никаких ограничений пока нет. Затем еще пара спорщиков. Один заявлял, что немедленно стоит привить вообще все взрослое население и озаботиться тем, чтобы адаптировать «Укол Закона» для детей, и чуть ли не ввести его в качестве обязательной вакцины. Но ему тут же возражали, что этот препарат вообще дорогой и толком не испытывавшийся на больших массах людей, и никто не знает, какие побочные эффекты он может дать в случае многих сотен тысяч прививок. В общем, споры и кривотолки.

***

А затем меня вызвали к руководству и послали в долгую командировку. Пришлось попрощаться со своими ритуалом в кафе. Во всяком случае на ближайший месяц. Не то, чтобы я был против, все же работа есть работа, но было немного жаль. Вернувшись и получив причитающийся бонус за переработку, а также пару дней отдыха сверх того, я на радостях проспал один из них и лишь на второй выходной вновь вернулся к крепкому черному кофе и хрустящей газете.

И, как оказалось, интерес к «Уколу Закона» за месяц не спал, а скорее окончательно размежевал две противоборствующие группировки. Причем, как я понял, читая газету и слушая новости во время поездки, когда у меня было время, народ в общем считал, что и ту и другую сторону поддерживают разные политические группировки. Первые были категорически против применения «Укола Закона», кроме как на осужденных, и то с большими оговорками, ограничениями и под строжайшим контролем. Они в своих доводах упирали на недоработанность технологии, нарушение прав человека на личную жизнь и свободу, а некоторые, особо экзальтированные, и вовсе вопили о химическом или нано-рабстве. И о том, что после такого укола ты уже становишься не до конца хозяином не только собственного тела, но и своих мыслей. К ним прислушивались и те из людей, каких всегда немало, привыкших сперва делать, а только потом думать, примыкали к ним, громко шумели и в интернете, и на страницах газет и журналов, да и на улице периодически я слышал выкрики на эту тему.

Вторая же группа в своих высказываниях тоже имела как полных радикалов в применении «Укола Закона», так и тех, кто рассуждал здраво. Первые кричали о необходимости, что надо привить его всем, но, к счастью, уже не орали о прививках для детей. Но настаивали, что все чиновники и завязанные на политике люди, а также крупные предприниматели должны пройти вакцинацию. Вторые же, более рассудительные, все же советовали не ускорять процесс, и так развивающийся медленными темпами, а начать с важных должностей, а также особо опасных преступников и прочих, так или иначе выбивающихся из социума. Тут было куда как больше различных теорий и предложений, но все сходились на том, что изобретение стоит применять, и за ним – будущее.

Но меня привлекло высказывание одного из экспертов, который вполне резонно замечал, что первые из спорщиков, предлагавшие полностью откатить эксперимент или практически полностью его ограничить, попросту не понимают, о чем говорят. Новые технологии, будучи выпущенными в мир, уже не могут быть отменены. Это как выпустить джинна из бутылки, мы уже живем в этом новом мире, и давайте лучше подумаем, как нам стоит жить дальше в уже существующих реалиях.

***

Кончились мои выходные, и снова начались рабочие будни. На мое удивление, препирательства среди людей на счет «Укола Закона» отразились и на моей работе. Странно. А впрочем, ничего удивительного, если задуматься. Я изучал историю и знал, что, когда происходят большие изменения в привычном всем укладе жизни, всегда найдутся те, кто решит костьми лечь, но не допустит перемен. Помню, читал как-то про рабочих в Англии, на заре промышленной революции, которые по ночам ломали станки на фабриках, считая, что из-за них они лишатся работы. Ну так вот, и кто о них помнит, кроме историков и любителей древних курьезов, а? Ну вот и я о том же. Интересно, конечно, что пришлось жить во время такого же перелома, даже немного радостно, что именно на мою жизнь пришлись такие изменения, но, с другой стороны, я уже немало видел и считаю, что спокойное и тихое общество с минимумом перемен все же лучше. В Китае, помнится, есть проклятье: «Чтоб тебе жить в эпоху перемен!». Когда-то в молодости я услышал его, прочитал, откуда оно, и что под ним подразумевалось. Сейчас я понимаю, что, наверное, это очень и очень тяжелое проклятье. Ведь перемены, особенно если они касаются лично вас, не любит никто.

***

Снова окунуться в перипетии технической новинки и неоднозначности принятия его обществом мне удалось только через месяц. Что поделать – разъездная работа накладывает свои ограничения.

На страницах так любимых мной бумажных газет и экранах СМИ уже вовсю бушевали предвыборные страсти. Кандидаты, как всегда, улыбались на публику и поливали всевозможными гадостями своих конкурентов на всех возможных площадках. ТВ, Интернет, газеты – все шло в ход. Возможно, именно поэтому я не любил политику, а точнее, – эту ее часть, хотя периодически мне и приходилось ее касаться. Что поделаешь, работа.

Но я отвлекся. В общем, выборы, да. И, конечно, тут в ход шли все возможные способы, в том числе манипуляция и игры на популярных темах. И было бы странно, если бы кто-то из кандидатов не решил воспользоваться столь яро обсуждаемым «Уколом закона», и он сделал из этого настоящее шоу в прямом эфире – тут же привился этим средством. Уж и не знаю, кто ему из его команды это насоветовал, и понимал ли он все последствия, особенно для политика, но то, что случилось дальше, превратилось в настоящее шоу уже для всего народа, наблюдавшего за этим.

На одном из предвыборных шоу в перерыве, тот самый кандидат, что получил укол отошел с кем-то побеседовать и… хлопнулся в обморок. Естественно, тут как тут оказалась скорая помощь, и врачи, и тут же телевизионщики, ведь не каждый день сюжет к ним приходит сам и случается прямо в студии. Оказалось, что, судя по реакции и выводам врачей, сработал именно «Укол Закона». Естественно, кандидат стал отнекиваться, заявляя, что, наверное, он не так сработал и вообще, технология экспериментальная, а сам он чист, как святой и не нарушал ничего и даже и не думал, но для народа тут все было ясно. Его же оппонент ткнул его носом в то, что тот позиционировал себя, как честнейшего и неподкупного человека, – и вот прямо пред его глазами и кучей телекамер тот сел в лужу. Оказался там и представитель компании, разработавшей препарат. Но он, посоветовавшись с врачами, твердо заявил, что все работает как надо, и дело вовсе не в неисправности, а… а дальше все было ясно. Никто еще так позорно до выборов не сливал свою карьеру в унитаз так поспешно и с таким треском. Судя по реакции препарата, как уточнил разработчик «Укола Закона», дело было в подкупе или еще каком-то проявлении коррупции, а раз дошло до потери сознания, то, судя по всему, и сам масштаб правонарушения был налицо.

Именно это весь следующий день яростно обсуждалось вообще всеми в СМИ и интернете, и больше всего, конечно, радовался его оппонент, но, как оказалось, зря.

Большая масса людей, судя по всему, еще и подогреваемая уже вылетевшим с выборов кандидатом, но решившим так отыграться, предъявила претензии ко второму кандидату – что тот тоже обязан сделать укол. А если нет, то и голосовать за него смысла нет, вдруг он тоже коррупционер? Эти претензии валом посыпались на него, как в соцсетях, так и в передачах по ТВ, и тот, поотпиравшись примерно еще день, отчего его рейтинги стали резко падать, все же согласился.

Уж и не знаю, чем думал этот, или кто-то в его предвыборном штабе, но результат, лично, по-моему, тоже был предсказуем. Уже поняв, как работает «Укол Закона», сразу несколько журналистов, делающих себе имя на разоблачениях, составили целый опросник в очередном выступлении кандидата. И все бы ничего, этот кандидат выдержал целых два дня дебатов и каверзных вопросов от журналистов – и хоть бы хны. Его рейтинги снова начали расти, и в газетах уже вовсю писали, что вот он – настоящий и хороший политик, что не нарушает закон. Тексты эти, похоже, тоже были заказанными, во всяком случае мне так показалось, но на третий день кое-что случилось. Во время очередного ток-шоу, второй кандидат тоже отключился, при десятках телекамер и сотнях глаз.

И снова скорая помощь, врачи и специалисты-разработчики. Пара часов совещаний и анализов, во время которых в интернете народ строил просто невероятные теории заговора, придумывая все, что угодно и тут же опровергая. Оказалось, что психика этого человека была куда более гибкой и устойчивой, как и его организм, поэтому он очень долго смог выносить неприятные ощущения, однако «Укол Закона» сработал с кумулятивным эффектом, и когда огромное количество не слишком больших правонарушений все же перевалило за определенную черту, не выдержал даже тренированный организм заядлого политика. Снова обморок и обвинения от его команды всех подряд – и журналистов, и разработчиков препарата. Но, как и пару дней назад, народ, видевший все своими глазами в прямом эфире, было уже не переубедить. И вот, за неполную неделю, и второй кандидат сливает в утиль свою карьеру. Просто невероятный результат!

***

Я закрыл газету, отпил кофе и покачал головой. Вот уж точно – жить в эпоху перемен не очень приятно, но очень интересно. На этом моменте мне приходится временно выпасть из новостного потока, меня снова вызвали по срочным делам, и в ближайшую неделю мне будет не до свежих новостей. Работа есть работа. Ну а пока, я с удовольствием потянул кофе и сложил приятно хрустящую газету. Мелкие радости. Здоровая психика складывается именно из них.