Текст книги "Витражи. Выпуск третий"

Юлия Аросова

АВИ ТУА

Ави Туа выгнали из второго монастыря. Причиной была мыслеформа, которая запрещалась в монастыре Ок Хо.

Однако Ави Туа считал свою мыслеформу открытием и был уверен, что она предвещает что-то новое. Он еще не понимал, что именно, но был полон решимости.

Конечно, он мог и ошибаться. Тогда, а это в лучшем случае, он никогда больше не попадет ни в один из монастырей Пустони. А в худшем случае его сознание будет аннулировано.

Ави Туа был синтезированным сознанием 10-й платформы Высшего Бытия. Там жили сознания в чистом виде, и потребности в теле не было. Если же сознание нуждалось в теле для получения опыта, то оно создавало его само.

Сейчас Ави Туа был похож на прозрачную змейку из песка, которая бесцельно скользила по Пустони. Он находился в бесконечном бело-прозрачном пространстве, где тишина сливалась с пустотой. Пустонь напоминала пустыню, но вместо песка были пустые пространства, похожие на открытые ячейки. Между ними проплывали голубые облака. Пространства то исчезали, оставляя белый дым, то появлялись снова.

Когда белого дыма становилось много, в Пустонь приходил Ветер Ярости и закручивал пространство в воронки. Дым сматывался в большие вращающиеся коконы, которые потом растворялись вместе с Ветром Ярости, когда тот стихал. Пространство опять становилось бело-прозрачным.

Ави Туа очень захотелось попасть в бешено-крутящийся кокон Ветра Ярости и исчезнуть вместе с ним.

Ветер Ярости долго искать не пришлось – в Пустони было много белого дыма. И вот Ави Туа дождался Ветра. Когда воронка урагана образовала кокон, он нырнул в него.

Ави Туа сразу почувствовал себя защищенным, и его состояние стабилизировалось. Это было лучшее место для глубокого анализа всего, что с ним произошло за последнее время. Он отключил все эмоции и погрузился в сонный полет.

***

Пустонь была священным местом для всех сознаний 10-й платформы. Здесь происходил синтез – рождение новых форм сознания, которое запускали Многоликие из мира за гранью Высшего Бытия.

Вестником нового рождения был светящийся туман, заполнявший Пустонь. Многие сознания перемещались сюда с 10-й платформы на время запуска синтеза, чтобы наблюдать за ним, как за грандиозным шоу.

Когда над светящимся туманом появлялись четыре пирамиды, это было знаком того, что процесс рождения открывается. Светящийся туман становился все ярче и ярче, а когда из него начинали вылетать маленькие световые шары, запускался синтез.

Каждый светящийся шар словно пылесос притягивал к себе пустые пространства, которыми кишела Пустонь. Так начиналось строительство «каркаса» будущего «дома» сознания.

После того, как светящийся шар «обрастал» пустыми пространствами, которые становились похожими на пчелиные соты, следовал второй этап. «Соты» должны были заполниться «медом». Каждая ячейка заполнялась мыслеформой, которую присылали Многоликие. Она заставляла вибрировать «соты». Шар превращался в большой калейдоскоп меняющихся картинок, где каждая ячейка показывала свое голографическое «кино».

Чтобы упорядочить «кино», каждой мыслеформе присваивался код. Кодированные мыслеформы будущего сознания образовывали «библиотеку», которая структурировала информацию, и картинки из голограмм превращались в одно большое информационное поле новорожденного сознания.

Завершающий, четвертый этап рождения запускал рост сознания – его информационное поле начинало расти. Встроенная «библиотека» приступала к обработке информации, которая поступала сознанию уже извне. Ее передавали монастыри, которые висели над молодыми сознаниями.

Пустонь переставала быть безликим пространством, и через пирамиды начиналось «общение» сознания с окружающим миром. Так запускался самый важный процесс самообучения сознания. Чем более продуктивным было самообучение, тем больше опыта получало сознание и тем больше оно расширялось. Это и было его главной задачей.

Монастыри Пустони занимались сбором информации для синтеза и исследованием его процессов.

Первый монастырь, Ак Ха, изучал процесс построения «каркаса». Монахи постигали суть моделирования, исправления и создания нового пространства.

Второй монастырь, Ек Хе, занимался знаками и символами. Монахи постигали мудрость кодировки и расшифровки информации.

Третий монастырь, Ик Хи, был хранителем самой большой «библиотеки» мыслеформ. Монахи могли переписывать воспоминания и создавать новые сценарии для мира Бытия.

Четвертый монастырь, Ок Хо, исследовал вопросы постоянного расширения сознания. Он был самым строгим и аскетичным. Монахи просто наблюдали за миром Бытия и ни во что не вмешивались. Главной задачей монастыря была обработка опыта созерцания.

Ави Туа много раз наблюдал синтез в Пустони. Этот опыт всегда вдохновлял его на еще большее расширение своего сознания.

Главная цель любого сознания – его развитие через качественный опыт. Если опыт был некачественным или его становилось недостаточно, процесс самообучения мог замкнуться на себе, что могло привести к обнулению сознания.

Чаще всего сознания на 10-й платформе получали опыт в параллельных мирах или играх-симуляциях. Однако Ави Туа стремился к более сложному опыту и решил отправиться в Пустонь, чтобы стать послушником одного из монастырей.

Монастыри обладали способностью общаться с Многоликими, которые отправляли монахам информацию в виде голограмм. Разгадывая послания, монахи приобретали ценный опыт, способствующий многократному расширению их сознания.

Ави Туа мог выбрать любой монастырь, но он предпочел первый монастырь Ак Ха, который его особенно привлекал. Ави Туа любил изменять и моделировать пространства. Он мог покинуть монастырь в любой момент, но вернуться обратно – нет.

Однажды он решился. Ави Туа переместился в Пустонь и направил свой свет в сторону монастыря Ак Ха. Перед ним предстала пирамида монастыря – черный треугольник, парящий среди пустоты Пустони и облаков.

Подплыв ближе к Ави Туа, монастырь начал быстро вращаться, и треугольник стал стремительно менять форму, превращаясь то в линию, то в точку, то в шар, а иногда и вовсе теряя форму и образуя новый треугольник.

Ави Туа понимал, что таким образом монастырь изучает его сознание и выбирает лучший для него путь познания. Когда тестирование завершилось, он вошел внутрь пирамиды.

Внутри он увидел множество лабиринтов, которые то исчезали, то появлялись. В этих лабиринтах он видел всполохи других сознаний, таких же, как и он сам, бестелесных. Ави Туа почувствовал, что наконец нашел свой дом и был счастлив.

В Ак Ха не существовало понятия времени. Пребывание в монастыре измерялось расширением сознания.

Ави Туа преуспевал. Он прошел путь от послушника до монаха и достиг уровня общения с Многоликими. Никто не знал, когда произойдет прямое общение, но Ави Туа всегда был готов к этому моменту.

Однажды Ави Туа долго создавал пространство, но никак не мог его завершить. Во время работы пространство «глючило» и обнулялось, ему приходилось начинать все сначала. Он не понимал, что происходит, но не сдавался.

И вот когда случился очередной «глюк», Ави Туа не выдержал и в гневе начал разрушать все вокруг. Наломав себе достаточно свободного пространства, он успокоился. В этот момент пустота вокруг него завибрировала, и он увидел голограмму. На фиолетовом фоне черный дым то замыкался в круг, то белел, и тогда круг разрывался.

Это было послание от Многоликих. Их язык не был доступен сознаниям с 10-й платформы, поэтому информацию они передавали мыслеобразами.

Теперь Ави Туа предстояло расшифровать мыслеобраз, чтобы отправить обратную связь Многоликим.

Чем больше он думал о послании от Многоликих, тем меньше его интересовало создание лабиринтов. Хотя ему по-прежнему нравилось изучать моделирование пространства, он чувствовал, что не может придумать ничего нового. Во всем ему виделось повторение старого. А пустое пространство не содержало ни нового, ни старого – это была просто пустота.

Ави Туа понимал, что его пребывание в пустых пространствах может привести к тому, что его изгонят из монастыря, если он не будет соответствовать задачам Ак Ха. Но он ничего не мог с собой поделать. Все чаще он думал о другом монастыре – Ок Хо. Теперь ему хотелось туда.

Ави Туа знал, что это очень рискованный шаг. Не было никаких гарантий, что его примут в Ок Хо после изгнания из Ак Ха. К тому же он до сих пор так и не разобрался в послании от Многоликих. Его могли принять за поверхностное сознание и вынести вердикт о неспособности к самообучению. Тогда он станет изгоем и перейдет под полный контроль платформы.

И вот настал тот миг, когда Ави Туа окончательно отказался выходить из лабиринта. Он завис в пустом пространстве, наблюдая за танцем незнакомого сознания из параллельного мира.

Монастырь Ак Ха закрылся для Ави Туа.

Ави Туа оказался в Пустони и испытал давно забытые страх и отчаяние. Он вновь разрушил то, что так усердно создавал, но не терял надежды, что Ок Хо услышит его.

Ави Туа кинул свет в сторону монастыря Ок Хо. Вокруг было тихо. Из белой мглы появился Ок Хо. Пирамида монастыря была простой: белый треугольник, очерченный тонким черным контуром, с черной точкой посередине. Точка пульсировала, а треугольник вращался в разных направлениях.

Ави Туа полностью открыл свое сознание для тестирования. Внезапно черная точка начала расти и поглотила его. Он оказался в том же разрушенном пространстве, из которого его недавно выгнали в монастыре Ак Ха.

Ави Туа почувствовал себя счастливчиком, и у него снова появилось ощущение, что он дома. Но он боялся глубоко об этом думать, потому что из одного дома его уже прогоняли.

***

Ави Туа занялся созерцанием опыта других сознаний.

Как-то он стал свидетелем того, как одно сознание совершало ошибку за ошибкой. Однако это сознание было уверено, что не разрушает себя а, наоборот, получает положительный опыт.

В итоге, на платформе 10 это сознание посчитали угрозой и обнулили. Самое печальное было то, что сознание так и не поняло, что оно сделало не так.

Ави Туа увидел, откуда началась эта фатальная ошибка, но не мог вмешаться, так как за это могли изгнать из монастыря Ок Хо. Он долго размышлял об этом опыте и в итоге придумал пространство, которое исправляло фатальные ошибки обнуленных сознаний.

Но его мыслеформа стала фатальной теперь для него самого. Соединив опыт двух монастырей и одновременно нарушив правила обоих, был изгнан во второй раз, но уже из монастыря Ок Хо.

***

Ави Туа продолжал пребывать в состоянии покоя в бешено крутящемся коконе Ветра Ярости. Он продолжал думать над посланием Многоликих. Круг прерывался и соединялся, прерывался и соединялся, создавая бесконечный цикл.

И тут Ави Туа понял мыслеобраз. Ему удалось объединить учения не только двух монастырей, но и всех четырех монастырей. Он замкнул их в круг, как замкнул процесс синтеза. Этот круг рвался обнулением сознания и образовывался вновь. Он понял, что за обнулением сознаний стоит нечто большее, чем просто угроза дестабилизации платформы.

Послание Многоликих было ясным: необходимо изучать фатальные ошибки и создавать новые пространства, учитывая опыт прошлых обнуленных сознаний. Это позволит избежать повторения ошибок и выйти на новый уровень эволюции сознания.

Многоликие из мира за гранью Бытия интересовались фатальными ошибками и причинами обнуления. Для них обнуление не было сбоем системы, а было возможностью синтезировать новые сознания для поиска новых фатальных моментов.

Ави Туа осознал, что он только что создал свой собственный монастырь фатальности. Синтез сознаний происходил по кругу, который не обнулялся, как считалось ранее, а рождался заново. Этот замкнутый круг двигался вверх по спирали с каждым новым перерождением, где каждый поворот круга был одновременно и старым, и новым.

Гул стих, Ветер исчез, и Ави Туа снова оказался в тишине Пустони. Его сознание начало расширяться. Из белого тумана перед ним возникли все четыре монастыря. Он увидел четыре пирамиды, расположенные в одной плоскости и образующие круг. Пирамиды начали вращаться по кругу.

Между первым и четвертым монастырями появилась еще одна пирамида, состоящая из бесконечного числа глаз. Ее задачей было наблюдение за началом и концом сознания. Пирамида была молодой, но внутри нее было пульсирующее облако, похожее на вращающийся кокон Ветра Ярости.

Ави Туа был счастлив. Он только что создал свой монастырь Ук Ху, который будет изучать фатальность бытия. Монастырю предстояло наработать свой опыт. Остальные четыре монастыря опять были открыты для Ави Туа.

***

Ави Туа наконец-то обрел свой дом. Хотя…

Анна Эш

Точка бифуркации

Собрались как-то вместе Огонь, Вода, Земля и Воздух. Посмотрели друг на друга и взбунтовались:

– Не хочу, – говорит Земля, – быть Землей! Это ограничивает мои права и свободы! Это делает меня несчастной. У меня нет ни единого шанса для самореализации! Все меня топчут, по мне ездят, меня копают и в меня встраивают все, что в голову взбредет этим жалким людишкам! Из меня выкапывают ценное и закапывают в меня мертвое и ненужное!

– Но это полбеды, – распаляясь от накипевших обид, продолжила Земля. – А вы-то, дорогие мои сородичи, а? Ты вот, например, Огонь, – и Земля угрожающе нахмурила брови, – тебе мало, что ты хранишь в моих недрах свою кипящую лаву, ты еще и температуру регулировать никак не научишься. То и дело: то там лопнет и вырвется наружу, то тут. А в сухом остатке – что? Я повреждена, а все бегут с криками «Огонь! Огонь!». Эка невидаль – Огонь! Мне больно, я страдаю, а они на Огонь бегут. Так мало тебе! Ты еще и снаружи бесконечно меня жжешь. Ну чем тебе леса не угодили? Ты посмотри, во что ты мое лицо превратил?! Оно обожжено, оно болит нестерпимо! Я от боли вся морщинами покрылась, и цвет лица стал совсем землистым. А ведь я еще молодая женщина. Я любви, может быть, хочу… И вообще… Я всегда чувствовала себя Водой! Мне хочется журчать серебряными водопадами, быть нежной, влажной и шелковистой, не знать никаких проблем! И все тебя зовут – «живительная влага», все тебя любят и хотят.

И Земля заплакала от жалости к себе.

– Минуточку! – возмутились в один голос Огонь и Вода.

– Ишь ты, страдалица нашлась! – затрещал Огонь.

– Нежной и влажной она хочет быть! – Вода выплеснула свое возмущение, перебивая Огонь и закипая то ли от ярости, то ли от близости бушующего пламени. – А покипеть, как я, не хочешь? А айсбергом заледенеть? А круги понарезать, повращаться от небушка до твоих, между прочим, недр – как тебе? А когда я с неба лечу, разбиваясь об тебя, сухую и черствую, ты мне, может быть, перинку постелила?! А когда тебе руки выкручивают, разворачивая твои русла вспять, а? Знаешь каково это?! —бурлила вода. – А когда вы с Огнем свои разборки в недрах начинаете, меня до девятого вала подбрасывает, а? Ой-ой! Топчут ее, копают ее! Мной ноги моют, в унитаз сливают, по каким-то грязным трубам гоняют! А заводы, а производства!! Я временами воняю таа-ак!.. – и Вода в изнеможении закатила глаза. – А я, может быть, всегда Воздухом хотела быть… – мечтательно прожурчала она. – Он чист и свеж, прозрачен и упоителен. Он может улететь куда захочет, а не торчать в своих сточных канавах.

И Вода заплакала от жалости к себе.

– Ха! Чистый и прозрачный! – нервно сгустился Воздух. – Когда это было? Смог прошлых столетий, о котором писали когда-то в газетах, мне самому теперь кажется глотком свежего воздуха. Ха-ха-ха! Простите за каламбур!

Воздух закашлялся.

– О, мои легкие забиты, мне нечем дышать, у меня грудная жаба! – Вы все смердите в меня. И люди, и вы. Вы все вонючки. Вы все вонючки!!

Воздух зажал кружевным платочком красный распухший нос и несколько раз чихнул.

– А эти перепады температуры и влажности! Боже, что это за страдания! Я то иссушен, то простужен, у меня анемия… – хныкал Воздух. – О, как я мечтаю быть Огнем! Сильным, ярким, всепожирающим Огнем, чтобы уметь дотла испепелять все, что в меня летит! Апч-хи! Кхе-кхе! А главное – тепло! Ааа-ап– чхии!..

И Воздух заплакал от жалости к себе.

– Слабаки! Слабаки и жалкие нытики! – Огонь яростно полыхал. – Видели бы вы себя со стороны.

Он презрительно выпустил столб огня в их сторону и трагически приосанился.

– Да знаете ли вы, каково это, когда ты весь пылаешь? Когда душа горит и некуда податься? А все помыслы только о том, как унять этот жар, который сжирает тебя изнутри и снаружи? Когда все, что тебе нравится, при малейшем твоем приближении становится пеплом? И все, все пытаются тебя уничтожить!! Меня заливают водой, засыпают землей, а воздух так и норовит вырвать клок меня и закинуть как можно дальше. Чтобы все ненавидели меня еще больше! А я так мечтал быть Землей! Быть твердым и основательным. Быть скалой, опорой, основой, которую все холят и лелеют, которую все боготворят!..

И Огонь заплакал от жалости к себе.

Так они и сидели, жалея себя изо всех сил, пока кто-то не сказал:

– А давайте воплотим свои мечты в жизнь! Ведь мы – тоже хозяева своих судеб. Как и люди! Люди покоряют нас и называют себя за это героями и творцами.

– Да-да! – задрожав от восторга, поддержала Земля. – Я уже говорила об этом. Нам нужна самореализация. У каждого из нас огромный потенциал, а мы не можем его реализовать, потому что должны подчиняться другим. Нами командуют все. Напишем сами сценарий своей жизни!

– Согласна, —сказала Вода. – Я тружусь без остановки, верчусь как белка в колесе между небом и землей, повторяя этот бесконечный круговорот, но желаемый результат так и не приходит! Я устала от этой рутины. Так и до депрессии недалеко!

– И я знаю, как это сделать, – пылко сказал Огонь. Все с восхищением посмотрели на него. – Сначала нужно провести разблокировку.

– Это как? – спросили все.

– Ну это, когда ты разрешаешь себе все: снимаешь страхи, блоки, сомнения. Потом нужно перепрограммировать подсознание. Это совсем просто. Вот ты, Земля, почему ты все время земля?

– Ну потому, что я – Земля. Меня так создали… – неуверенно проговорила одна из ведущих стихий.

– А вот и нет! – торжествующе запылал Огонь. – Вот и нет. У тебя стереотипное мышление. Ты не знаешь, кем тебя создали. Ты знаешь, кем тебя запрограммировали. А если снять блокировку и перепрограммировать подсознание, то ты можешь быть кем захочешь!

– Ура-аа!! – закричали все Стихии. – Какой инсайт!

– Я буду Водой! – кричала Земля.

– А я буду Воздухом, – кричала Вода.

– Я – Земля! – ревел Огонь.

– Стойте! – раздался вдруг голос Воздуха. – Подождите. А как же люди? Что же будет с ними?

Все недовольно притихли. Думать об этом не хотелось. Стихии были обижены на людей. Ведь те ни во что не ставили их интересы. И стихиям надоело играть всю жизнь в одни ворота. Но признаться в этом вслух никто не решался. И вдруг Вода, то есть, уже Воздух, сообразила:

– Люди токсичны. А от токсичного окружения надо избавляться. Общаться нужно только с теми, кто способствует твоему внутреннему развитию. Чтобы всегда держаться в потоке, нужно быть в ресурсе! – важно закончила Вода-Воздух и начала плавно подниматься изо всех своих «сточных канав» вверх, таща за собой водоросли, тину, ил и обитателей морских.

– Вода, ты что делаешь? – от неожиданности спросил Огонь.

– Я больше не Вода. Я – Воздух! Лечу, куда хочу-уу! – и Вода как безумная захохотала.

Земля не растерялась и стала быстренько осваивать освободившееся место.

Огонь перекинулся на всю поверхность Земли, а Воздух устремился в недра земные выполнять функционал Огня.

Хаос и разрушения, которые мгновенно обрушились на планету, не описать никакими словами. Вот так места четырех всадников Апокалипсиса заняли четыре Стихии. И произошло это все в считанные часы.

Небо с ужасом и недоумением смотрело на все происходящее внизу. Звезды, догадываясь, что что-то не так, немного приглушили яркость и тоже стали всматриваться вниз. Особо любопытные тихонечко отстегивались от Неба и парами, а то и стайками норовили спуститься пониже, чтобы рассмотреть, что же там происходит. Небо вовремя увидело звездные поползновения, пресекло самоволку и пристегнуло их обратно к кителю. Хотя в какой-то момент и у Неба возникло желание сняться с якоря и улететь подальше от хаоса, творившегося внизу. Чуяло Небо недоброе. Но оно вовремя спохватилось, что оно все-таки Твердь Небесная и лицо ответственное за все, что происходит под ним. Тут его внимание привлекла странная процессия. К Небу поднимались трое. Красивые, яркие и даже знакомые, но Небо не сразу их распознало. Вместе они никак не могли быть. Тем более, здесь, на Небе.

Северное Сияние, Белые Ночи и Радуга, оторванные от привычных реалий, торопливо плыли навстречу Небу.

– Приветствуем тебя, о смотрящее сверху! – на правах старшего сказало Северное Сияние. – Позволь слово молвить!

Небо молча кивнуло.

– Беда у нас.

– Да вижу уж, – выдохнуло Небо и, подозвав Тучу, приказало: – Бери на себя этих троих и дуйте к Солнцу.

И обращаясь уже к посланцам бывшей планеты Земля, добавило:

– Там и расскажете, что произошло. Только без лишних прикрас. А то оно у нас последнее время очень сказки полюбило. Тут главное быстро привести его в ресурсное состояние. А я пока постараюсь удержать ситуацию под контролем. И нате вам, – Небо кинуло им солнцезащитные плащи, – а то и лужицами не подберетесь к Светилу.

Туча подхватила гонцов и стремглав понеслась к Солнцу.

Солнце, этот вечно юный весельчак, видавший все виды, мирно дремал, неярко подсвечивая другую сторону Вселенной и был совершенно не в курсе происходящего. И тут к нему ворвалась Туча. От удивления Солнце встало.

– Это что еще за явление природы? – спросило Солнце, с изумлением разглядывая кавалькаду. – Вы кто?

– Я – Северное Сияние, а это мои коллеги – Белые Ночи и…

– Цветное коромысло, – расхохоталось Солнце.

– Я Радуга, – уважительно, но твердо сказала Радуга.

– Радуга, Радуга, – добродушно проворчало Солнце. – Да помню я тебя, Коромысло. И вас всех помню. Просто не должно вас быть тут. Стряслось что?

– Планета наша взбеленилась, – вдруг живо сказали Белые Ночи. Обычно они томно жмурились и набивали себе цену. А тут разволновались и заговорили наперебой:

– У них там самореализация…

– И формирование новой модели поведения.

– Это что-то новенькое! Что за модель? Кто формирует? – Солнце отодвинуло край занавески, прикрывавшей ту сторону Вселенной. – А что это там за аквариум вокруг планеты?

– Это Вода новые скилы прокачивает.

– Кто? Что прокачивает? – Солнце застыло в изумлении.

– Ну, она теперь Воздух. И вот учится жить в новых реалиях. С позитивом.

– Так, так… А почему планета вся в огне?

– Это не огонь. Это у них там теперь Земля такая. Огонь мечтал быть Землей и тоже решил воплотить мечту в жизнь. Вот и занял все пространство Земли.

– Да-а? – Солнце даже крякнуло от неожиданности. —Еще новшества есть?

– Да, – вмешалась Радуга. – Земля заняла позицию Воды. Видите черные островки посреди бушующего пламени? Это океаны, чуть помельче – моря. А Воздух теперь Огонь. Он в центр Земли, тьфу, планеты – не знаю, как ее теперь называть – спустился. Решил, что там теплее. Мерз очень.

– Ну да, ну да, – пробурчало Солнце, – что не сгорело, не захлебнулось, не погребено под землей, то все равно взорвется от скопления воздуха в центре планеты. И крышка всем!

– А Вы знаете, – решительно продолжила Радуга, – я их понимаю. Я про Стихии. И про Природу на Земле. Люди, конечно, дивные существа. Но уж очень зарвались! Я не частый гость у них. А со стороны, сами понимаете, виднее. Они все хуже и хуже к планете стали относиться. Есть, конечно, и такие люди, которые пытаются помочь, но их немного, и они мало что могут изменить.

– Ну это понятно. А эти-то четверо с чего вдруг с глузду съехали?

– Да это от отчаяния. Они вчетвером всегда встречались время от времени, решали, как им Планету спасти. А тут люди совсем перестали с ними считаться. Они встретились в очередной раз и сначала между собой поссорились – у одного накипело, у другого выплеснулось. Ну, знаете, как это бывает. А потом решили, что раз люди с ними не считаются, то и им хватит считаться с ними. И решили пожить «по-людски». Нахватались новых веяний и понеслось.

Радуга замолчала. Ненадолго повисло довольно тягостное молчание.

– И все-таки жалко их. Погибнут же! – просяще закончила свою речь Радуга, с надеждой глядя на Солнце.

– Бедные люди! – Белые Ночи горько вздохнули.

Северное Сияние сверкало молча и сурово.

Солнце несколько раз перекатилось из стороны в сторону. Затем сердито остановилось и с силой дернуло занавеску.

– Ну, где там ночной дозор? – рявкнуло Солнце и оказалось нос к носу с Небом. Несколько секунд они смотрели в упор друг на друга. – Ну и? Куда смотрели, Ваше Темнейшество? Зачем я вас распростер над миром, спрашивается?

– Так вы и миру мне отрезали немалый кус, – в тон Солнцу ответило Небо. – Есть за кем и кроме вашей любимой игрушки присматривать. Только не время сейчас разборки строить. Решать надо.

– Да что там решать? Давно это у них?

– Несколько человеческих часов.

– Ну! – сокрушенно сказало Солнце. – Погибло уж все. Как спасать-то?

– Чудом.

– Эк ты! Нашел Кудесника, – усмехнулось Светило. – Нет уж. Не за что. Сами говорите – распоясались людишки и стихии с ума свели. Не достойны. Закрыть проект.

– Не жалко?

– Жалость не аргумент. – отрезало Солнце.

– Вспомни сколько времени мы его создавали? – глухо раскатываясь продолжало Небо. – Сколько инвестиций влили. Сам же тысячи раз перенастраивал. Каждую песчинку самолично шлифовал. Да и потом…

– Вот именно! – Солнце покрылось пятнами. – Сколько раз настраивал-перенастраивал, а они так и норовят все обрушить. И ведь не заступаются друг за друга, не помогают, а только чванятся и портят все! – ярилось Ярило. – Люди против Стихий, Стихии против людей, а теперь вот новости – Стихии по-людски захотели пожить! Самореализация у них и что, бишь, там еще? Пришло время выйти из зоны комфорта? И как? Вышли? Выход нашли? Вот теперь пусть сами и вход ищут.

И Солнце повернулось спиной к Земле. Точнее, к тому, что ей недавно было. Теперь это был огромный пылающий шар с кипящими потоками вокруг, с фонтанами земли, временами раздувающийся до угрожающих размеров.

– Ну слушай, бабахнет же так, что всю Вселенную тряхнет, – пыталось с другой стороны зайти Небо.

– Так заморозь, – бросило, нахмурившись, Солнце. – Делов-то.

Но Небо не хотело гибели голубой и непослушной планеты. Оно часто наблюдало за ней, видело, как многое Земле приходилось испытывать, и она все-таки выдерживала, справлялась с кризисами. Небо считало, что планета заслужила еще один шанс. Тем более, такая непредсказуемая глупость произошла.

– Ну, послушай. Стихии – это наше детище. И значит, наш недосмотр, что они так повели себя. Мы в ответе за тех, кого приручили, – вдруг сказало Небо фразу, подслушанную у людей. – И кстати, это ведь люди так говорят про животный мир своей планеты. Там многие пытаются встать на защиту природы.

Небо понимало, что просто слова – это тоже слабый аргумент. И пока Солнце стояло спиной ко всему, Небо украдкой вызвало Луну. Мягкие лучи вечной спутницы Земли проложили лунную дорожку от неба к Земле. Там, среди всеобщего хаоса и беснования Стихий с большим трудом удалось найти взглядом небольшой островок земли с единственным деревом, под которым ютились люди.

Их было четверо, молодая женщина, молодой мужчина и двое детей мальчик и девочка лет пяти-шести. Дети прижимали к себе по несколько мелких животных – котят, кутят, зайчат, белочек, к их плечикам прижимались птицы. Словом, все, кого сумели подобрать и удержать детские ручки. Взрослые обрывками каких-то плащей и брезента пытались оградить детей и животных от потоков воды и сполохов огня. Все плакали. Взрослые в отчаянии молили всех подряд, от Бога до инопланетян, спасти их детей. Дети плакали и просили спасти и защитить зверушек и маму с папой. Зверушки тоже плакали и о чем-то просили на своем зверушечьем языке.

Внезапно все стихло. Все Стихии разом угомонились, и голоса людей и зверей раздались буквально по всей Вселенной.

– Солнце, великое Солнце! Ты все можешь и все видишь, спаси, согрей наших детей! – плакали взрослые.

– Небушко, останови это все! Нам страшно! – просили дети. – Помоги маме и папе! И защити зверушек.

Со Стихий внезапно схлынул странный морок, в который они впали. И каждый увидел себя и другого не на своем месте. Они в оцепенении смотрели на итоги своей, так называемой, самореализации и не могли поверить, что это все натворили они. Они – основа и исток жизни на Земле. Они – единственные во всей Галактике, призванные хранить жизнь на планете! Они более не напоминали могущественные Стихии. Изрядно потрепанные, они обескураженно молчали.

Земли уже не было. Она была разодрана на пылающие клочья, кипящие пузыри и комья грязи, беспорядочно летающие сами по себе. Слабеющие Магнитные Поля и едва живая Гравитация из последних сил сдерживали все это.

Луна, Северное Сияние, Белые Ночи, Радуга, все соседние планеты и их спутники, Кометы, Метеориты и даже Космический Мусор замерли, образуя единый круг и смотрели на кусочек Земли, на котором стояли Люди. Стихии сбились в кучку, испуганно прижимаясь друг к другу. Небо нервно обрывало звезды с кителя. Звезды больно кололись и пристегивались обратно. Проходившее мимо Время остановилось. Вселенские часы перестали тикать. Никогда еще человек не был так близок к Природе. Всем было страшно и интересно.

И только Солнце стояло спиной ко всему происходящему и пока не видело ничего, а только слышало голоса. Но по тому, как вздрогнуло и напряглось Светило, Небу стало ясно – цель достигнута, попадание точно в «десятку». Солнце быстро повернулось и посмотрело вниз. Небо отвело глаза в сторону, словно оно здесь ни при чем, это Луна вдруг случайно заглянула на огонек.

Конечно, у Неба не было никаких гарантий, что удастся найти хоть кого-то оставшегося в живых. Апокалипсис был полнейший. Но Небо достаточно хорошо изучило людей и верило в них больше своего старшего партнера. Именно оно было адвокатом человечества перед суровым повелителем всего сущего. Хотя частенько и обрушивало громы и молнии на их головы.

Лик у Солнца при виде такой умиротворяющей сцены был настолько умилительно-глупым, что Небо едва не расхохоталось на всю Вселенную. Блаженная улыбка пряталась в поджатых чуть прикушенных губах, щечки округлились в маленькие яблочки, глазки почти заплыли, а во взгляде была бездна приторного самолюбования и искренней влюбленности в дела рук своих. Но это была лишь минутная слабость. Светило встряхнулось и, закатывая рукава, кивнуло Небу:

– Работаем!

Небо удовлетворенно выдохнуло, расправило плечи, тоже закатало рукава и приготовилось.