Текст книги "Аргентинский архив №1"

– Спасибо, товарищ генерал-майор, Павел Анатольевич…

Судоплатов тяжело поднялся, протянул майору широкую ладонь.

– Рисковое дело ты задумал провернуть, Серёжа, ох, рисковое… Но я – на твоей стороне. Главное – ребят сбереги. Если там станет совсем плохо, бросайте на хрен всё и уходите по любому из проработанных вариантов. Вы – первые, за вами придут другие и докончат дело. Но им уже будет легче, благодаря вам и вашей работе. И… с Богом!

Майор крепко пожал протянутую руку и долго смотрел вслед кряжистой фигуре «гения диверсий», как в своём кругу разведчики называли Павла Анатольевича. И думал, что для начала в Аргентину нужно ещё попасть…

Буэнос-Айрес, Аргентина. Сентябрь, 1950 год.

Свинцовые волны океана набрасывались на песок пляжа и пенными языками слизывали выброшенные ранее ночным штормом водоросли. Вёрткие чайки сноровисто сновали между потоками воды, выискивая только им известные лакомства, оставленные на холодном песке океаном. Время от времени скандальные птицы начинали истово кричать, устраивая драку за добычу, и тогда в пёстром комке сходились десятки горластых участников этой внезапной потасовки.

Он не любил чаек, ещё в детстве читал у кого-то, что эти птицы – души не вернувшихся из плавания, погибших в море матросов. Это тогда так запало ему в душу, что и сегодня, на склоне лет он не изменил своего отношения к этим визгливым пернатым.

Осень здесь, в Юном полушарии, выдалась нынче приятной, чем-то напоминающей ему столь любимую Европу. Мягкий климат, редкие дожди, нет той свойственной, например, старой Англии, промозглости. Да и что говорить, по здешним меркам это ведь весна, начало новой жизни, расцвет всего живого.

Он сделал лёгкий мазок на холсте, слегка подправляя светотень на омываемом волной валуне. Чуть прищурил левый глаз, приглядываясь… Нет, верно говорят, талант либо есть, либо его нет. Мастерство с годами только крепчает, как доброе вино. Он не брал в руки кистей почитай уже лет двадцать, ну, может, чуть меньше. А поди-ка, картина получается вполне себе… Да, достойная работа, которую не грех выставлять даже в мадридском Прадо… Особенно, если предположить, кто её автор…

Он беззлобно захихикал, поправляя кашне на испещрённой старческими морщинами шее, закашлялся, прикрывая рот сухощавой ладошкой, смахнул с глаз непокорную седую чёлку, надвинул поглубже на брови мягкий чёрный фетровый берет.

Внимательный Отто тут же протянул ему крышку от термоса, в которую уже был налит горячий глинтвейн, предусмотрительно захваченный охранником из дома. Он благодарно кивнул, маленькими глоточками стал, смакуя, пить обжигающий напиток. Смотри ж ты, уж на что эти островитяне – никчемная нация, но иногда умеют нечто полезное сотворить. А с другой стороны, кому как не англичанам изобретать такие напитки с их вечно промозглым климатом? Никчемная нация! Спрятались за своим Проливом[38]38
  Имеется в виду Ла-Манш.


[Закрыть] от доблестной германской армии, отгородились армиями русских и теперь пожинают плоды победы. Ну, как им кажется… Победы…

Он отложил кисть, всмотрелся в бескрайнюю даль океана, словно стремясь за завесой серых туч у горизонта разглядеть далёкую Германию. Не ту, растерзанную на протектораты «союзниками», а другую, Германию его юности, страну Шиллера и Гёте, великого Шиллера и гения Бисмарка. Он читал газеты, и знал про разделение его родины на Западную и Восточную. Одна легла под коммунистов, поправ извечные ценности. Другая не менее истово отдалась американцам с англичанами. Две проститутки на одном пространстве… Он невесело усмехнулся… Мало кто знал, что тогда, в сорок пятом, он был на шаг от обладания самым мощным оружием в мире. Нет, не американцы, а он, его люди первыми запустили широкомасштабные работы по исследованию ядерной цепной реакции. И одному только Богу известно, чего стоило русским и американцам направить германских физиков по ложному пути, убедив, что работа над атомной бомбой на тот момент бесперспективна! Результат?

Теперь Оппенгеймер и его ребята – Ферми и Бор – на коне, они совершенствуют своё детище в лабораториях Лос-Аламоса, а он – секретный пенсионер в забытой Богом стране, рисующий свои картины на берегу Атлантики под присмотром заботливого Отто…

Но кто сказал, что все закончено? Да, сегодня в мире две ядерные державы рулят геопорядком: Америка и Советский Союз. Ядерная дубинка – весомый аргумент в спорах. Но когда-то Бенито Муссолини, старый приятель местного диктатора Перона, часто повторял девиз гарибальдийцев девятнадцатого века: «Morte alla Francia, Italia anela[39]39
  «Умри, Франция, вздохни, Италия!».


[Закрыть]!». И что? Франция подписала капитуляцию в Компьенском лесу летом 1940 года, а Италия стала одной из трёх стран Великой Оси, сверхдержавой своего времени. И наплевать, что коммунисты при поддержке этих богомерзких евреев-банкиров из Америки и Англии сумели одержать верх! Он-то знал истинное положение дел и цену этой «дружбе» и «воинскому братству». Свой тух в кармане он сумел не только сберечь, но и благополучно вывезти из догорающей в пожарах войны Европы сюда, на дальний берег.

Он смотрел слезящимися глазами вдаль. Где-то там, за гребнями чёрных волн, лежала его Родина. Попранная сапогами вражеских солдат, растоптанная полчищами иностранных армий. Разрушенная и с трудом возрождающаяся из пепла. Но там ещё остался и его народ, которому не привыкать подниматься из грязи и снова вступать в схватку с многочисленными врагами. Ибо если у англичан, по меткому выражению её политиков, «…нет союзников, а есть только собственные интересы[40]40
  Фраза Уинстона Черчилля: «Great Britain has no constant friends or enemies but rather constant interests» – «У Великобритании нет постоянных друзей и врагов, есть только постоянные интересы».


[Закрыть]», то для народа Германии просто «Германия – превыше всего[41]41
  «Deutschland, Deutschland über alles!» – слова из первого куплета «Патриотического гимна немцев» (1841), написанного поэтом Гофманом фон Фаллерлебеном (1798–1874). Стала широко известна с момента прихода Адольфа Гитлера к власти в 1933 году.


[Закрыть]!». Так было, так будет. С его помощью.

Он поднялся с раскладного полотняного табурета, который Отто моментально сложил и забросил в багажник массивного «опеля». Мольберт и кисти он привык складывать сам, никому не доверял это поистине ответственнейшее дело. Поправил шарф, в последний раз оглянулся на океан. Он любил это место в паре километров от Буэнос-Айреса, любил за тишину, спокойствие, чем-то напоминавшее ему ровное течение жизни в далёких теперь предгорьях Баварских Альп, где ему неоднократно приходилось отдыхать и работать. Здесь прекрасно писалось и думалось. Здесь он был почти дома. И перспектива возвратиться на Север, на зелёные просторы древней страны в последнее время неожиданно замаячила совсем новыми красками…

Этот мальчишка, Перон, конечно, душу продаст за атомные секреты. Он спит и видит себя третьим членом «ядерного клуба». Но вот так просто преподносить местному диктатору себя, словно лобстера на блюде, да ещё и в майонезе и листьях салата он не собирался. Впереди предстоит большой торг, долгая игра на повышение ставок, итогом которой станет обоюдовыгодное соглашение. Но это – в будущем.

А пока высовываться не стоит. Клаус недавно заметил слежку и пока ещё не установил точно, кто это? Местная контрразведка проявляет излишнюю бдительность, или из кустов уже торчат уши спецслужб бывших соратников по Коалиции? В последнее время к выходцам из Германии здесь проявляют все повышенный интерес. И не только сторонники Перона. Деньги «фольксдойче» нужны всем: от продажных политиков до коммерсантов, нуждающихся в инвестициях. И теперь каждый шаг придётся рассчитывать особенно тщательно. Но то, что делать этот шаг придётся, он не сомневался.

Бывшие союзники сегодня по разные стороны баррикад, они оказались там сразу после своей пирровой победы, ещё в 1945 году, когда стало понятно, что сосуществование двух систем-антиподов на одном континенте без конфликтов невозможно. Америкашки, наделав дел с Германиями, свалили преспокойно к себе за океан, предоставив разбираться с Советами своим «партнёрам» по вновь испечённому Североатлантическому Союзу – НАТО. Которым это встало сразу же поперёк горла. Ещё год-другой – и бывшие соратники войдут в окончательную конфронтацию, вот тогда-то он и подарит Перону атомную бомбу. И за ручку введёт на мировую арену. А пока…

– Поехали, – бросил он Отто, внимательно стоящему у приоткрытой двери. Клаус уже прогрел машину, прекрасно помня о предпочтениях пожилого пассажира. Уселся на заднее сиденье, запахнул поплотнее полы клетчатого полупальто. Отто занял своё место рядом с водителем, и «опель» покатил в сторону аргентинской столицы.

Ни хозяин, ни его охрана не обратили внимания на прикорнувший в стороне, на обочине грунтовой дороги в двух шагах от харчевни «Жареный Петух», чёрный «форд», за тут же поднявшимся стеклом его дверки скрылся объектив фотоаппарата. Некоторое время постояв, «форд» чихнул, завёлся и, выбравшись на ту же магистраль, покатил в противоположную сторону.

Глава 5
Дебют

Чтобы понять природу и безнравственность европейской морали, понаблюдайте ненависть стада к правдивому.

Фридрих Ницше

Литерный поезд Пекин-Москва. Казань. 20 октября 1950 г.

Куцый состав пассажирского литерного прикорнул на третьем пути у старого здания красного кирпича – построенного ещё до революции вокзала Казани. Вдоль вагонов не бегали привычно с кошёлками вокзальные торговки, не сновали бабки с пирожками, военные инвалиды в поисках дармовой копеечки, девки с лотками папирос.

Длинная цепь солдат с карабинами наперевес напрочь обивала у рядового обывателя всякое желание приближаться к сумрачному составу. Только пара рабочих вагонного депо привычно шла от вагона к вагону, привычно простукивая молоточком на длинной ручке буксы, стараясь заранее выявить возможный дефект колёсной пары.

Тот, что постарше, седой, с коричневыми от дешёвой махры усами, в промасленной спецовке, сдвинув мятый картуз на затылок, поучал своего напарника, совсем ещё мальчишку в поношенном сюртуке фабричного училища:

– Васёк, ты шибко не части, ударять нужно в самое сердечно буксы, над подшипником… Звук должен быть чистый и звонкий… Это значит, что смазка в порядке, а в металле нет скрытых каверн…

– Чего нет? – недоумённо уставился на старшого Васёк. Тот усмехнулся в усы:

– Эх, голь мамадышская… Трещин, говорю, нет в металле, раковин всяких. Важно это, не то разлетится букса на полной скорости, и не избежать катастрофы… Вот я помню году эдак…

– Смотри, смотри! – молодой неожиданно дёрнул дядьку за рукав, махнул рукой в сторону последнего вагона. Старшой глянул в указанном направлении, приложив ладонь козырьком ко лбу.

Дверь последнего вагона распахнулась, и оттуда на перрон скользнула гибкая девичья фигурка в элегантном европейском полупальто, с воротником, подбитым соболем. Сапожок её скользнул на первой пороше, ближайший боец оцепления поспешил подхватить её под локоток, не давая упасть.

– Да кто ж такая? – крякнул мастер-обходчик, зорким глазом дорожника отметив непривычно изящную фигурку и непривычные черты лица… Его напарник жарко зашептал ему на ухо:

– Это китайцы, да, дядька Потап? Мне брательник про таких рассказывал, он на Хингане их немеряно насмотрелся… Красивая какая…

Потап хмыкнул, отметил, что давешний солдат забросил карабин за спину и отдал честь девушке.

«Видать, птица высокого полёта», – отметил старый обходчик, толкая Васька дальше, автоматически продолжая простукивать буксы. – «Эвона сколько солдатиков нагнали».

Китаянка, между тем, поправила пальто, улыбнулась оказавшему ей помощь солдатику, пошла вдоль состава и скрылась за крайним пакгаузом. Часовой хотел было последовать за ней, но окрик старшего караула из тамбура пятого вагона, зорко контролировавшего ситуацию, заставил его вернуться на место. Через некоторое время девушка выскользнула из-за пакгауза, в руке её была корзинка из тех, в которых бабульки таскают пирожки на продажу. Тот же часовой подхватил её под локоток и помог забраться по лесенке в тамбур.

У последнего вагона бригадир поезда протянул Потапу дорожную карту на подпись. Старый обходчик отметил в сопроводиловке, что неисправностей по его ведомству не обнаружено и не удержался, спросил:

– А что, товарищ, они аж из самого Китая?

Бригадир поезда усмехнулся, пряча бумаги в просторный портфель.

– Точно так. Партийная делегация. Едут на встречу с самим товарищем Сталиным. Во ознаменование годовщины образования Китайской народной республики, так сказать. Тормозимся только на узловых для пополнения паровозов водой и запасами угля. Завтра уже в Первопрестольной отшвартуемся…

Бригадир, во время войны сражавшийся на Северном флоте, любил при случае вставлять в свою речь морские словечки. По морю он тосковал и не скрывал этого, но тяжёлое ранение, полученное при сопровождении союзных конвоев, сделало дальнейшее прохождение службы на флоте невозможным, и ветеран нашёл себя в новом качестве: знание техники, привычка к длительным отлучкам и походной жизни смирили его с железнодорожной романтикой. Теперь он считал, что сопровождение литерных составов не менее ответственно, чем океанские конвои. И в чём-то, несомненно, был прав.

Прозвучала команда «По вагонам!», бойцы поспешно забирались в тамбуры, проводники поднимали подножки, встраивались у дверей, выставив наружу жёлтые флажки.

Потап с Васьком, отступив от края перрона, наблюдали, как мимо плывёт, постепенно набирая ход, сияющий свежей краской состав: для литерных дипломатических поездов советское правительство не жалело нового подвижного состава.

В последнем вагоне, в крайнем окошке Ваську привиделось мелькнувшее на мгновение миловидное личико с непривычным разрезом глаз. Девушка приподняла ладошку на уровень плеча и легонько помахала чумазому юноше. Или тому просто показалось?

Изгибаясь змеёй на стрелках и постукивая колёсами на стыках литерный Пекин-Москва пополз в сторону Кировской дамбы, чтобы через пол суток сбросить ход у перрона Казанского вокзала столицы.

Холл гостиницы «Москва». Столица, 22 октября 1950 г.

Скиф захлопнул последнюю страницу журнала «Огонёк» и бросил его на широкий диван. Здесь, в глубине холла величественной гостиницы они с Фомой парились уже второй час. Котов поставил перед ними непонятную задачу: внимательно следить за членами делегации Компартии Китая, заселившимися в гостиницу накануне.

Непонятной эта задача была со всех сторон: во-первых, «Москва» итак была нашпигована соглядатаями всех мастей, и это неудивительно – делегация такого уровня из молодой коммунистической страны была в Москве впервые. Во-вторых, кроме фотографий членов делегации и их подробного описания майор больше не передал своим подопечным никаких сведений. Досье на товарища Чжана Ло и его окружение «бюрократы» изучили уже чуть ли не до дыр, но так и не могли понять, с какого боку они здесь. Безопасностью делегации, на взгляд Фомы, сегодня занималась чуть ли на половина личного состава МГБ Москвы. А указания майора Котова были более чем лаконичными: «Сидеть в гостинице и смотреть в оба. Если заметите что-то необычное – действуйте по обстановке».

Необычного хватало в избытке. Начать с того, что такого количества китайцев в одночасье столичная гостиница никогда не видела. Китай только накануне отметил первую годовщину становления Народной Республике, и на второй странице «Огонька» был опубликован портрет молодого лидера страны – до недавней поры никому не известного Председателя Компартии Китая Мао Цзе-дуна. В переводной статье китайского журналиста Мэн И рассказывалось о трудовых успехах китайского народа и выражалась надежда, что братский Советский Союз будет и дальше поддерживать своего восточного соседа во всех передовых начинаниях. Статью оба изучили до дыр, но никакого понимания своего теперешнего задания она им не принесла.

Конечно, оба прекрасно понимали, что в свете американской агрессии в Корее, где против адептов мирового империализма плечом к плечу встали наравне с корейским народы СССР и Китая, визит столь представительной делегации был вполне уместен. Но рядом с малозаметными постороннему глазу спецами из правительственной охраны, наводнившими гостиницу «Москва» молодые сотрудники Бюро № 1 всё ещё чувствовали себя вислоухими щенками.

Мимо проскочили двое китайцев с пухлыми портфелями под мышками с засученными по локоть рукавами и в одинаковых круглых очках, делавших их похожими на однояйцевых близнецов… Впрочем, на взгляд Скифа, вся делегация состояла из если не родных братьев и сестёр, до, по крайней мере близких родственников – выходцев из одной деревни, настолько они все были похожи! Круглолицые, косоглазые, низкорослые и, как казалось на первый взгляд, все одного возраста. Только ко второму часу стало понятно, кто есть кто. Фома, едва завидя кого-нибудь из свиты товарища Ло, тут же спешил свериться с переданными ему Котовым фото из досье. Так он умудрился теперь отличать хотя бы некоторых из них, что считал своим несомненным успехом.

Скиф на это только посмеивался, потягивал крепкий кофе, который захватил с собой на смену в термосе, ждал того момента, когда делегация отправится с визитом в Кремль, где в настоящее время готовится встреча на высшем уровне. Но туда, как пояснил курсантам Котов, им пока путь заказан. В общем, через пару часов нудное сидение в холле обещало закончиться к вящему удовольствию обоих.

– Смотри, – толкнул приятеля в бок Андрей. – Это у нас?..

Иван бросил короткий взгляд на идущую скользящим шагом по гасящему звук шагов красному ковру коридора китаянку в голубом шёлковом платье с традиционными жёлтыми китайскими драконами. Пышные волосы были собраны на затылке в высокую причёску, поддерживаемую парой тонких золотых шпилек. Ножки, обутые в европейские туфельки, мелко семенили в сторону номера товарища Ло.

– Товарищ Юнь Мэй, помощница и переводчица товарища Ло, – без запинки ответил Скиф, не сводя взгляд с кукольного личика китаянки. – Закончила британский колледж в Гонконге, свободно владеет английским и русским языками, отец работал на КВЖД[42]42
  КВЖД – Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД; до 1917 года – Маньчжурская дорога, с августа 1945 года – Китайская Чанчуньская железная дорога, с 1953 – Харбинская железная дорога) – железнодорожная магистраль, проходившая по территории Маньчжурии и соединявшая Читу с Владивостоком и Порт-Артуром. Дорога построена в 1897–1903 годах, как южная ветка Транссибирской магистрали.


[Закрыть], инженер, мать – учительница в школе. В аппарате Председателя Мао в первых дней. Что ещё? Умница, красавица, ну, да это ты и сам видишь…

– Кому что, а немытому – баня, – хмыкнул Андрей, провожая взглядом юную китаянку. На пороге она на секунду задержалась и бросила ему короткую улыбку. Дверь захлопнулась за ней с глухим чавкающим звуком: для высокопоставленных гостей в номерах была обеспечена самая качественная звукоизоляция.

– А что? Очень даже соблазнительная кисонька, – мечтательно прикрывая глаза, бросил Скиф. – Прям куколка с картинки… А идёт-то как пишет! Дыхание Востока, так сказать.

Фома прыснул, он бы и расхохотался – настолько сейчас его приятель и коллега был похож на кота, мечтающего о крынке сметаны, но положение обязывало. Он прекрасно помнил, как первый месяц в школе Иван мечтал об оставленных за её высоким забором своих подружках. Такой вот резкий переход от слегка вольной жизни к монашескому аскетизму его поначалу сильно раздражал. А отсутствие увольнительных в город хорошему настроению тоже не слишком способствовало. Когда же их, наконец, впервые отпустили на сутки в Москву, Иван, против ожидания Андрей, отправился не по подружкам, а домой, проведать мать и отца. И этим он заслужил уважение Фомы и его полное доверие.

Сам Андрей тогда провёл выходной в «Иллюзионе», кинотеатре в новой высотке, где смотрел непереводного «Диктатора» с неповторимым Чарли Чаплином, хотел проверить своё теперешнее знание языка. И вот второй выезд в город – и уже первое задание.

К курсантам неслышно подошёл, как подкрался, один из специалистов охраны, негромко бросил:

– Товарищ Юнь Мэй покинет номер товарища Ло через пару минут, один из вас должен сопроводить её в главный холл, где собирается вся делегация. Второй – пройти в номер товарища Ло и быть рядом с ним до момента посадки в машину. Приказ майора Котова… Не знаю, парни, зачем ко всему этому приплели ещё и вас, но разбираться некогда… Аудиенция у товарища Сталина через два часа, всё должно пройти без сучка, без задоринки. Отправите машины – свободны. Всё понятно?

– Так точно, – вразнобой ответили курсанты. Спец кивнул и отошёл в сторону. В этот момент дверь номера товарища Ло отворилась, и товарищ Юнь Мэй вышла в коридор. Андрей поспешно поднялся и направился к ней, одновременно Скиф двинулся в сторону номера представителя Председателя Мао.

Слегка поклонившись, Андрей произнёс по-английски, обращаясь к китаянке:

– Позвольте вас проводить в холл?

Ему показалось, что она на секунду замешкалась, но потом улыбнулась своей очаровательной улыбкой и скромно произнесла:

– Да-да, конечно, молодой человек. Вы очень любезны.

Она двинулась по коридору, одновременно бросив короткий взгляд в сторону Ивана, не спеша идущего в сторону только что оставленного ею номера. Тем временем Андрей взял её под ручку, собираясь произнести очередной комплимент, но взгляд его упал на кисть белоснежной руки, и слова застыли у него на губах. Вместо этого он крикнул Ивану, одновременно хватая китаянку за обе кисти:

– Скиф, в номер! Она не та, за кого…

Договорить он не успел, Юнь Мэй одним текущим движением выскользнула из его захвата и, присев, ручкой веера, который до этого просто несла в левой руке, коротко ударила его в солнечное сплетение. Фома вдруг почувствовал, так в глазах потемнело, а дыхание перехватило. Он успел заметить, как изящная ножка в европейской «шпильке» вот-вот вонзится ему в лицо, ничком упал на ковёр и резким разворотом, как учил его старшина Нечипоренко, провёл подсечку под обе ноги.

Китаянка, по-видимому, не ожидала от русского увальня, каким виделся на посторонний взгляд Андрей, такой прыти, а потому подсечку пропустила. Однако, не упала, как можно было ожидать, а невероятным кульбитом снова оказалась на ногах.

Веер был отброшен, а в руках Юнь уже оказались две длинные спицы из её причёски, которые были направлены прямо в шею Андрея. Тот ещё успел отметить, что из номера товарища Ло слышатся звуки борьбы, а дальше ему уже было некогда отвлекаться на посторонние раздражители.

Китаянка провела короткий стремительный выпад, Фома отклонился, пропуская первую шпильку левее, вторая рука китаянки, казалась, вот-вот достигнет цели, но Андрей вовсе не собирался продолжать движение влево, а, слегка, наклонившись, с коротким шагом вперёд резко ударил Юнь правым локтём в шею, одновременно разворачиваясь через левое плечо и уходя её за спину.

Китаянка не успела отреагировать на второй удар сзади по почкам, сосредоточившись на блокировке первого… Масса Андрея была явно больше её живого веса, сильный удар в поясницу согнул Юнь Мэй пополам и отбросил в сторону стены. Прокатившись по ковру, она была уже готова вскочить, но тут вступил в дело давешний охранник, он резким ударом ребром ладони по шее отправил «помощницу товарища Ло» в глубокий нокаут.

Бросив Андрею «Сторожи!», он, на ходу вытаскивая пистолет из кобуры под мышкой, метнулся в номер. Но там уже, по-видимому, всё было кончено: Иван, заломив руки за спину, выволакивал из номера пожилого китайца в разорванной сорочке и подранных брюках. Очки в тонкой золотой оправе болтались на одной дужке, лицо пересекала глубокая царапина…

– Что с товарищем Ло? – на ходу бросил Ивану охранник, тот только махнул рукой в сторону номера. А к ним уже со всех сторон спешили безликие люди в серых костюмах, которых в холле первого этажа даже для приятелей оказалось неожиданно много…

– Орлы, орлы…

Котов поднялся из-за стола и прошёл вперёд, встал перед сидящими на стульях рядком Скифом и Фомой. Беседа проходила через полчаса после вышеописанных событий в кабинете директора гостиницы «Москва». Внизу ещё бушевала начальственная буря, десятки контрразведчиков почёсывали постояльцев, выискивая пособников преступников, а здесь, на втором этаже, за тяжёлыми дубовыми дверями тамбура директорских апартаментов, продолжался «разбор полётов», как назвал экстренное совещание майор. Собственно, присутствовали на этом разборе только они втроём.

– Итак… Курсант Сарматов, прокомментируйте ваши действия в коридоре. Ну?

Иван поднялся со стула, дерзко взглянул прямо в глаза майору.

– Товарищ майор, когда Андрей… курсант Фома отправился сопровождать помощницу товарищи Ло к машине по приказу сотрудника службы правительственной охраны, я двинулся согласно заявленной диспозиции к номеру главы правительственной делегации Китая. Уже по дороге я услыхал крик напарника «Она не та, за кого себя выдаёт!» и отметил, что курсант Фома вступил в … борьбу с той, что выдавала себя за переводчицу… Ну, я сразу – в номер, а там товарища Ло уже душит этот очень похожий на него товарищ… Я его сразу выключил и оказал товарищу помощнику Председателя Мао первую помощь. Как-то так…

– Понятно, садись, – майор уставился на Андрея, рассматривавшего свои сжатые в кулаки руки, лежащие на коленях. – Поделись-ка, голубок, с какого такого перепугу ты вдруг напал на хрупкую, беззащитную женщину?

Андрей дёрнулся:

– Да уж, беззащитную…

Иван прыснул в кулак, майор свирепо посмотрел на него, и он замер.

– Я жду ответа.

Андрей тяжело поднялся.

– Я… Я даже не знаю… Когда мы готовились к мероприятию, вы приказали нам тщательно изучить описания членов китайской делегации… Тогда мне всё это казалось блажью, для нас, русских, эти китайцы все на одно лицо! Но я, тем не менее, изучил не только биографии членов делегации, но и те особые приметы, что были известны нашим компетентным органам. Так вот, когда я взял за руку товарища Юнь Мэй, то заметил на её кисти татуировку – цветок лотоса, почти истёртую, причём попытки её свести производились недавно. Татуировка потускнела, но не пропала совсем. По моим сведениям, никаких татуировок на кистях товарища Юнь быть не должно. И я решил предпринять меры по её задержанию… Я ошибся?

Котов расхохотался, подошёл к Андрею и гулко хлопнул его по спине:

– Нет, парень, вы оба не ошиблись… Вы даже не представляете, насколько не ошиблись… Эти двое, «Юнь Мэй» и её подельник, подложный «товарищ Ло» оказались опасными диверсантами. И целью их был, ни много, ни мало – сам товарищ Сталин!

Курсанты замерли. Майор продолжил:

– Всё было продумано давно, этим занимались западные спецслужбы. Настоящая Юнь Мэй была убита в поезде, во время остановки литерного состава в Казани. Её тело обнаружили путевые обходчики за грузовыми пакгаузами. Видимо, она вышла на перрон прогуляться, а те, кто следил за делегацией, её устранили, подменив профессиональным убийцей. Совместно с подельником, который поселился в гостинице за неделю до прибытия в столицу товарища Чжана Ло, они собирались убить последнего и, заняв чужие места в делегации и, проникнув в Кремль, убить товарища Сталина. О том, что покушение готовится, мы знали от наших китайских товарищей, но не могли представить, каким образом это может получиться. А после сообщения из Казани что-то стало вырисовываться, но слишком поздно: оставались считанные часы. И тогда возникла идея подключить к операции «свежие головы» в вашем лице, что оказалось в корне верным решением. Вы и так готовились к работе с делегацией в качестве своего промежуточного экзамена, знали всех её членов в лицо, так сказать, и я решил подстраховаться. И – не ошибся. И всё-таки, только татуировка вас насторожила, курсант Фома?

– Никак нет! – снова вскочил Андрей, но Котов жестом усадил его обратно на стул. – Никак нет…

– И что же?

– Язык… Я читал, что товарищ Юнь Мэй заканчивала колледж к Гонконге, следовательно – должна была прекрасно знать английский. Эта же… в общем, преступница говорила на языке прилично, но не так, как должна была бы, имея такую подготовку. И акцент… Слишком явный южный акцент, а её семья происходит с Севера, коли уж отец на КВЖД работал…

Майор похлопал в ладоши, изображая аплодисменты.

– Браво, ребята, браво… Это – реальный успех. Нам только что удалось предотвратить страшное преступление. Андрей, ты всё верно подметил. Что касается татуировки, то цветок лотоса – символ одной из триад, бандитских группировок Южного Китая. Эта девочка ох, как не проста, ну, да теперь с ней будут работать специалисты, они всё досконально прояснят.

– А что с делегацией? Переговоры состоятся?

Котов покосился на Ивана, который с безучастным видом смотрел в окно на Красную Площадь.

– Конечно, ведь от них зависит дельнейшее развитие ситуации в Корее. Там воюют тысячи китайских добровольцев, есть там и наши специалисты… Так что вы сделали большое дело, друзья, спасибо от имени партии и правительства!

– Служим Советскому Союзу! – негромко произнесли, вскочив, курсанты. За высокими окнами кабинета, на Спасской башне Кремля, куранты пробили полдень…

Подмосковье. Ближняя дача. 24 октября 1950 г.

Иосиф Сталин отвернулся от окна, за которым вертела снежинками первая метель, слегка прищурившись, посмотрел на Первого заместителя Председателя Совета министров СССР.

– А что, Лаврентий, эта шайка действительно так близко подобралась ко мне, а? Было дело?

Лаврентий Берия, занявший своё излюбленное место поодаль от Вождя народов, зябко поёжился.

– Да не то, что б уж очень… Они, конечно, сработали дерзко, неслыханно дерзко… За всю мою память, ни с чем подобным нам пока встречаться не приходилось… Такой симбиоз британских спецслужб и китайских бандитов… Нет, мы конечно знали, что англичане контролируют многие из Триад, это повелось ещё со времён опиумных войн… Их влияние на Востоке традиционно велико, и нам пока там им нечего противопоставить…

– А почему, скажи, Лаврентий? – Сталин выжидающе приподнял трубку, словно бы прислушиваясь. Берия развёл руками:

– У них за спиной – века опыта колонизации, их разведка пока ещё опытнее, имеет более давние традиции… Это «бремя белого человека», которое англичане несут по всему миру требует отличного владения ситуацией… Колониальная политика…

– А что, разве, согласно теории Маркса-Энгельса-Ленина колониализм не падёт под напором коммунистической идеи?

Берия позволил себе усмехнуться.

– Несомненно, падёт, Коба, и мы это уже видим повсеместно: волнения во Вьетнаме, Бирме, Лаосе, где ещё недавно французы были, как дома… Немецкие колонии в Африке, португальские владения, испанские протектораты… Мир уже лихорадит. Что же касается англичан, то никогда ещё подданные британской короны не упускали возможностей подгадить нам. Так было испокон веку, не могли они сидеть сложа руки и сейчас. Тем более, что Китай – новая, громадная по территории и населению сила на азиатском континенте. Коммунистический Китай, заметь…

Сталин медленно покачал своей тяжёлой седой головой, снова отвернулся к окну. Стемнело, но метель не утихала. В её заверти почти не было видно фонарей вдоль дорожек.

– А эти двое, которые задержали китаянку и её подельника? Кто они, из какого ведомства?

Берия усмехнулся. Этого вопроса он ждал больше всего.

– Оба – сотрудники Бюро № 1, созданного по твоему приказу, Коба. Судоплатовым.