Текст книги "Аргентинский архив №1"

Сталин снова обернулся, в глазах – лёгкая лукавинка.

– По моему приказу, говоришь, а, Лаврентий? Ну, да ладно, пусть будет – по-моему… И как у них смекалки хватило! Ведь рядом такие зубры обретались…

– Так, свежий взгляд, Иосиф Виссарионович, – опять поставил дистанцию Берия. Животным чутьём он ощутил, что Коба ушёл, остался товарищ Сталин. – Это из той команды, что готовится на Аргентину…

Сталин покивал, прошёл к рабочему столу, сел за его зелёное сукно, зажёг лампу с зелёным абажуром.

– Принеси мне на них материалы, Лаврентий. Я хочу лично посмотреть, в чьи руки мы доверяем судьбу атомного будущего планеты… Надеюсь, ты понимаешь всю ответственность их миссии?

Лаврентий Павлович подтянулся: лирика закончилась, начиналась главная работа. Он достал из портфеля, до сей поры лежавшего на стуле, в стороне, пару тонких папок под грифом «Совершенно секретно. Исключительно для служебного пользования», прошёл к столу и положил их перед руководителем советского государства.

– Вот, оба здесь…

Сталин кивнул, открыл первую…

– Садись, Лаврентий, в ногах, как говорят, правды нет… Разговор у нас будет долгий, вся ночь впереди…

Примерно в это же самое время в кабинете по тактике подмосковной спецшколы Иван с Андреем заканчивали писать отчёты по недавнему происшествию. Иван тихонько ругался, ему всё казалось, что его опус переполняют канцеляризмы вперемешку с тавтологией… Андрей не особенно заморачивался со стилем, просто старался максимально точно излагать факты.

На исходе второго часа их мучений заявился Котов, собрал писанину, бегло просмотрел и сунул всё в красную сафьяновую папку с гербом СССР. Потом уселся на краешек подоконника, окинул своих подопечных внимательным взглядом:

– Ну, что, «бюрократы», чего приуныли?

– Чего, чего…, – Иван нервно пожевал губами. – дела-то на пять минут, а вторые сутки не успеваем рапорта писать… Это дело, что ли?

– А что, по-твоему, дело? С пистолетом по крышам прыгать, как в шпионских фильмах? На машинах гонять по ночному городу? Ну, чего набычился, молчишь? Говори, командир приказывает…

– А почему бы и не с пистолетом? – вдруг поддержал приятеля Андрей. – Нас ведь и этому обучали… А в результате сидим вот, ерундой занимаемся…

– Ерундой, значит…

Котов поднялся с подоконника, прошёл к учительскому столу, упёрся в него массивными кулаками.

– Тогда послушайте меня внимательно, один раз – больше повторять не стану… Я вас понимаю, парни, вы – молодые, вам всё либо чёрное, либо белое. А в разведке так не бывает. Там всё как раз наоборот. Но, чтобы всё было понятно, разберём ситуацию на последнем примере, тем более, что ваши воспоминания ещё свежи. На первый взгляд может показаться, что всё так и есть: коварные шпионы и шпионки, отравленные шпильки, покушение на вождя государства… А теперь представьте, сколько людей в самых разных странах мира стояло за тем, чтобы вы двое, такие молодые и красивые, оказались в нужное время в нужном месте. Тысячи ничем не приметных клерков, собиравших разрозненные сведения, передававших людям, которых никогда не узнают по имени или в лицо… Сотни курьеров, десятки аналитиков, перечитывающих сотни донесений… Простые советские люди, заподозрившие неладное в Казани, полевые агенты и оперативники… Да мало ли…. Все они, даже зачастую того не подозревая, работали ради одной цели: чтобы кто-то остановил готовящуюся диверсию, перехватил убийц на последнем рубеже. Без грохота выстрелов, без визга протекторов на отчаянных поворотах… Просто и буднично. Изо дня в день…

Курсанты слушали молча, перед ними впервые во всей грандиозности разворачивалась картина будущей работы… А Котов продолжал:

– И я хочу, чтобы вы осознали: ваш успех – это успех тысяч честных граждан, работающих на одно общее дело. Ваше поражение – поражение многих и многих, крах их многолетних трудов, а может быть – и гибель. Я говорю это сейчас не к тому, чтобы запугать вас, я говорю это для того, чтобы вы почувствовали всю меру ответственности за дело, которое поручает вам наше советское государство. За вами – вся его мощь, все ресурсы. Но и от вас требуется полная самоотдача. Разведка – дело коллективное, здесь не место героям-одиночкам, хотя случается и так, что один, как говорится, в поле воин… там, далеко за границами Родины, вы будете полностью автономны, свободны в перемещениях и в выборе методов. Но всегда вы будете ощущать сильную руку нашего государства, готового всегда прийти на помощь своим верным сынам. Или покарать предателей. Накануне вы с честью выполнили возложенную на вас миссию. Теперь пора переключаться на основное задание. Приказом командования, вам предоставлен недельный отпуск…

Курсанты радостно переглянулись…

– Повидайтесь с родными, приятелями… Завершите неотложные дела. Надеюсь, что про то, кто вы и кем станете, распространяться не стоит, вы и сами понимаете. Для родных вы отправляетесь в длительную загранкомандировку. Скажем, по линии МИДа… Тем более, что ваш папаша, любезный Скиф, уже осведомлен, что вы решили связать свою жизнь с органами. Так что не станем его разуверять. Служба и у нас разная бывает, соответствующую легенду мы для вас подготовим. Отдыхайте, набирайтесь сил. На месте быть 30 октября, не позднее 19:00. Вопросы?

– Никак нет! – хором рявкнули курсанты.

– Вот и отлично. Жду вас через неделю. Можете идти.

Курсанты вскочили, бросились к выходу. Уже на пороге остановились. Иван смущённо пробормотал:

– Спасибо, товарищ майор… Сергей Владимирович… Мы всё запомнили и это… Постараемся оправдать ваше доверие…

– Не моё, Иван, не моё… Государства… Родины… Да ладно, бегите, чего уж там…

И майор махнул рукой им вслед…

Дома Ивана встретили неожиданно тепло. Собственно, неожиданностью это стало для него, матушка же ждала его прихода каждый день в течение всех этих долгих месяцев, и даже сам дражайший Пётр Алексеевич соизволил благосклонно обнять блудного отрока и на первых порах воздержаться от язвительных комментариев относительно его «светлого будущего» на ниве охраны интересов государства.

Правда, во время семейного ужина, когда Скиф приоткрыл слегка перед родителями перспективу служить за границей по линии Министерства иностранных дел, отец кардинально изменил свою позицию, даже стал интересоваться взглядами сына на мировую и внутреннюю политику, пытался выяснить новости из, так сказать, высших сфер.

Иван отвечал охотно, даже поделился в той мере, в какой разрешил Котов, своим участием в организации визита делегации Компартии Китая в Москву. Отец одобрительно кивал головой, время от времени задавая наводящие вопросы, а матушка просто с любовью смотрела на сына, которого не видела так давно и отмечала про себя, что он весьма возмужал, да и вон под глазами залегли ранние морщинки. Для постороннего это, возможно, и осталось бы незаметным, но мать на то и мать, чтобы в мелочах рассмотреть большее, за незначительными деталями отметить большие перемены в любимом сыне. И нельзя сказать, чтобы перемены эти ей не понравились. Сын на глазах становился самостоятельным, уверенным, надёжным мужчиной. Видно, на пользу пошла учёба в этом закрытом заведении, если вечно беспечный и взбалмошный Ванька вдруг стал степенным и ровным в суждениях. Вот и сейчас на каверзные подчас вопросы отца Иван отвечал спокойно и обстоятельно, не избегая уточнений и деталей, которые отражали не только его недюжинный ум, но и благоприобретённые в школе МГБ специфические познания.

Например, когда Пётр Алексеевич под третью порцию домашней наливочки поинтересовался у сына мнением, станет ли война в Корее прологом Третьей мировой, Иван только усмехнулся:

– Конечно, нет, отец, можешь даже не сомневаться.

– Это почему же? – встрепенулся Сарматов-старший. В их научных кругах было принято в курилке время от времени тягаться в политических прогнозах. И большинство учёных мужей склонялось к мысли, что очередная война не за горами. И будет она, несомненно, ядерной…

– Да потому, – расправляясь с крылышком цыплёнка-табака спокойно пояснил Иван, – что на сегодня у нас с американцами достигнуть ядерный паритет. У нас есть теперь не только атомное оружие, но и средства его доставки. И они это отлично понимают. Перелёт Чкалова через Северный полюс не забыт, а это самый короткий путь доставки ядерной бомбы. Пока не изобрели чего-нибудь ещё, естественно. В Америке нет самоубийц, их страна никогда не испытывала войны на своей территории, предпочитая разжигать её огонь где-нибудь подальше от своих рубежей. Это происходит сегодня в Корее. Но наши с китайцами пока успешно противостоят американским авианалётам, а наземной операции никто проводить не станет. Так что можешь успокоить своих коллег: противоатомные бомбоубежища на дачах пока копать не нужно.

Профессор хекнул, налил себе и сыну ещё по одной.

– Четвёртая, – укорила Ольга Арсеновна, на что Пётр Алексеевич только отмахнулся:

– Не бухти, мать, дай мужикам в кои то веки поговорить по-человечески!

– А что, без наливки уже и разговор не в разговор?

– Не ворчи, Оленька, дай лучше Ванюшку послушать… Много интересного парень рассказывает… Примечательным вещам, смотрю, их там учат…

Иван только улыбнулся. Он прекрасно знал меру своей откровенности. Искусству беседы его учили профессионалы, и теперь он мог так подавать общеизвестные факты, что собеседник только виду давался, как не мог усмотреть в привычном потоке информации столь очевидное! А на самом деле сам оказывался в плену очередной информационной ловушки.

И даже почтенный профессор антропологии, прекрасно владеющий искусством научной полемики и риторики оказался бессилен перед будущим профессионалом тайной войны. Иван с удовольствием вёл беседу в том русле, в котором желал, а отец легко плыл по проложенному им каналу… И только поздно ночью, когда остатки наливки были решительно спрятаны в тайничок Ольгой Арсеньевной, а отец и сын собрались уже на покой, Пётр Алексеевич вдруг подмигнул сыну и усмехнулся:

– Хорошие у тебя учителя, сын… Завидую. Не столкнулся с такими по молодости – столько глупостей понаделал… Дорогу ты под себя выбрал, Ванюшка… Так иди теперь по ней, не сворачивая.

С этими словами профессор подошёл к Ивану и крепко обнял его…

Андрей, естественно, не поехал к себе на Урал, не было для этого достаточно времени, резонно предположив, что успеет это сделать после возвращения из командировки. Для начала он вызвал маму на переговоры на завтра, а пока отправился в любимую пивную, в Столешников переулок.

В Яме ничего не изменилось. Тот же гул полупьяных голосов, те же лица, то же пивное марево. Взяв пару кружек и сухую до колючести воблу, парень выбрал местечко подальше, в глубине зала, и предался греху чревоугодия. По пивку он соскучился за эти месяцы, да и душа свободы требовала, надоела эта палочная дисциплина. Хотя где-то в подсознании сидела мерзкая мыслишка, что вот так просто поблажки в виде недельного отпуска начальством раздаваться не будут Следовательно, руководство впоследствии своё доберёт сторицей.

– Хай вэй, – услышал вдруг Андрей знакомое из-за спины и, обернувшись, попал в объятия Наума. Глаза у того сияли, он, после первых обжималок, слегка отстранился, внимательно вгляделся в приятеля:

– Лопни мои глаза, Андрюша, если ты не ограбил универмаг!

– А что не так? – рассмеялся Фоменко. Наум обиженно надул губы:

– И ты ещё спрашиваешь? Да от тебя за версту веет если не спецраспределителем цэка, то уж по крайней мере неслабой фарцой! Колись, брат, где так прибарахлился?

Только тут до Фомы дошло, что он отправился на прогулку в том же костюме, в котором принимал участие в операции, в гостинице «Москва» … Больно уж ему понравилось, как сидел тот костюмчик. А Наум-то, набитый глаз, сразу отметил фартовый прикид! Орёл!

– Да так, Наумушка, одну шабашку надыбал… Заказчик оказался близок к высшим сферам, вот и помог малость приодеться. Сам-то как, всё акварельками промышляешь?

– Да нет, – Наум посерьёзнел, – никому живопись сегодня не нужна… Так, помогаю жучкам клиентов на скачках искать, на ипподроме подвязался.

– И как, прибыльно?

– По-разному, как масть ляжет… Могу и тебя пристроить, если там не зарываться, то на приличное житьё-бытьё хватит с лихвой. Подумай, ты парень ушлый, умный…

– Спасибо, друг, подумаю…

Андрей отхлебнул уже потеплевшее пиво. Наум придвинулся к нему вплотную, жарко зашептал на ухо:

– А помнишь, тогда человек к тебе прилип… Мурый такой, мутный… Ну, который про тебя всё знал? Обошлось?

– Спешной ты, Наумушка, – отставил кружку и принялся за воблу Андрей. – Ежели б он тогда действительно был из ТЕХ, сидел бы я сейчас с тобой, как сам-то думаешь?

– Всяко бывает, – осторожно ответил Наум. – Ты на вопрос не ответил, брат…

Андрей рассмеялся.

– Ох, и память у тебя… Я уж и забыл про него давно… Да обошлось всё, так, с института один грешок тянулся, так мы всё урегулировали, не боись…

Наум облегчённо вздохнул:

– Уфф… Ну, и ладно… Ещё по пивку?

Андрей кивнул и отправился к стойке раздачи…

Андрей покинул Яму уже перед закрытием. Накинув полученное в гардеробной пальто, он выскочил на морозный осенний воздух, наскоро поправляя кашне. Случайных прохожих почти не было, тонкая наледь на асфальте делала передвижение по нему чем-то сродни катанию на коньках. Пару раз с трудом сохранив равновесие, Андрей перешёл на проезжую часть, пустынную в такое время. Машины разбили за день лёд, и идти по голому асфальту казалось наслаждением.

Андрей запахнул пальто, чтобы не простыть ненароком. Он не мог позволить себе разболеться накануне выпускных испытаний. Занимаясь шарфом и пуговицами, он не сразу заметил, что чуть в стороне разыгрывается маленькая трагедия. Трое каких-то сумрачных типов преградили дорогу девушке в скромном коричневом пальто и белой паутинке, накинутой на светлые волосы. Она пыталась робко обойти агрессивную группу, но то один, то другой из парней заступали ей дорогу, скрабезно выражаясь о ней и нагло ухмыляясь в симпатичное личико перегаром.

«А вот и развлечение», – не без удовольствия подумал Фоменко, поводя плечами и разогревая мышцы. Но все трое хамов, по-видимому, были ветеранами уличных баталий, они сразу отметили в приближающейся одинокой фигуре опасного противника. Сказалась многолетняя закалка и многочисленные драки, проведённые в самых разных московских районах и подворотнях.

Бросив беззащитную жертву, трое сразу же переключились на новую мишень. Мгновенно они перекрыли дорогу Андрею, встав полукругом, он сразу отметил, что эти трое прекрасно готовы к драке, не будут мешаться друг другу, поскольку каждый занял строго отведённое ему в предстоящей драке пространство. Подойдя к девушке, Фома слегка наклонился к ней и шепнул на ухо: «Сейчас тут будет немного шумно… Бегите», после чего приглашающе раскинул руки:

– Ну, что, урки, пошалим?

– Это кто у нас такой храбрый? – с деланной ленцой прошепелявил беззубым ртом крайний справа хулиган. – Оставь девочку и проваливай, к тебе у нас претензий нет…

– А к девочке, значит, есть? – деловито поинтересовался Андрей. По опыту таких драк он знал, что для начала следует добиться морального паритета с противником, показать ему, что ты не слабак, и тебя на понт не взять.

Налётчики переглянулись, и давешний шепелявый загоготал:

– Конечно, есть, дружок… Не хочет уделить внимание трём ветеранам, паскуда! Если хочешь, присоединяйся к нам, от неё не убудет…

– А я не привык делиться со всякой шелупонью, – дерзко бросил Фома, краем глаза отметив, что левый, высокий бандит сунул руку в карман. «Нож», – скорее весело, нежели испуганно определил Андрей. Толкнув девушку себе за спину, он коротко бросил «А теперь беги!» и неожиданно рванул прямо на шепелявого. Все трое также бросили ему навстречу… Им казалось, что они это проделали одновременно, но именно, что только показалось! Первым нарвался на прямой в челюсть шепелявый и отлетел в сторону, разбрасывая по белой пороше осколки зубов пополам с кровавой юшкой.

Второй действительно вытащил из кармана финку, но воспользоваться ей не успел: продолжая движение, Фоменко ударил его по руке с зажатым в ней ножом сверху вниз кулаком, а затем обратным движением нанёс противнику удар снизу вверх, этакий хук справа. Лязгнули от соприкосновения с кулаком зубы нападавшего, в следующую секунду он, закатив глаза, опустился под ноги Андрею.

Третий оказался ловчее, скользнул в сторону, одновременно потащил что-то из кармана… «Только бы не ствол», – подумалось Андрею, но в этот момент раздался визг тормозов, большая чёрная машина затормозила за спиной последнего бандита, распахнулись дверцы, и выскочившие из салона трое молодцев в добротных кашемировых пальто в мгновение ока заломили руки за спину незадачливому мастеру гоп-стопа и, ни слова не говоря, затолкали его в кабину. Потом один из них, усмехнувшись при виде побоища, достал из кармана листок бумаги и ключи.

– Вот, вам просил передать майор Котов. На бумажке – адрес служебной квартиры. Товарищ майор рекомендует остановиться там на эту неделю.

– Вы следили за мной? – изумился Андрей. Человек пожал плечами.

– Государство заботится о сохранности своей собственности. Особенно той, в которую вложило немалые средства. Приятного вечера.

Нежданные спасители нырнули в свой автомобиль, машина взревела мотором и, разрывая ослепительным светом фар чёрный провал московского переулка, исчезла в пороше. Андрей огляделся…

Девушка стояла в стороне, в изумлении глядя на него. Среди ставшего враз грязного снега копошились грабители-неудачники. Андрей оправил пальто, весело взглянул на девушку:

– Теперь можно и познакомиться… Меня Андреем зовут. А вас?

– Настя… Анастасия… Крапивина…

– Весьма приятно… А не прогуляться ли нам, Настя, по ночной Москве? Если вы никуда не спешите…

Девушка улыбнулась, и Андрей отметил, какие у неё огромные тёмные глаза… «Как омут», – кроме этого банального сравнения ничего в голову Андрею почему-то не пришло. И когда она смущённо сказала: «Давайте погуляем!», он нырнул в этот омут без оглядки…

Глава 6
Аргентинское танго

Танго – это естественный пульс на запястье Буэнос-Айреса

Леопольдо Маречаль

Позёмка закручивалась мелкими смерчиками и норовила залезть под полы осеннего пальто, которое оказалось вдруг не по сезону холодным. Мама настаивала, чтобы Иван одел полушубок, но тот из-за своего природного упрямства категорически отказался и вот теперь мёрз, ожидая на площади перед Белорусским вокзалом, когда его подберёт машина майора Котова. Тот отзвонился накануне и напомнил, что срок увольнительной истекает и предложил, так сказать, «средство доставки». Иван не стал упираться, тем более, что тащиться в Подмосковье сначала на электричке, а потом на попутках ему никакого резона не было. И вот теперь он, зябко поводя плечами, всматривался в белесую мглу в ожидании служебного транспорта.

Неожиданно кто-то гулко хлопнул его по плечу. Иван резко обернулся и – замер, увидев перед собой улыбающегося Андрея. На его лице тоже сама собой расплылась довольная улыбка. Он не мог и предположить, что так соскучится по приятелю-сокурснику всего лишь за неделю разлуки.

Парни обнялись, рассматривая друг друга, словно прошёл, как минимум, год с момента их расставания. Первым не утерпел Андрей:

– Ну, колись, беспутный сын звезды отечественной антропологии, как ты там? Не съел тебя заслуженный батюшка?

Иван расхохотался:

– Да что ты, Андрюх, кто ж ему даст? Я до сих пор пухну от маминых пирожков и булочек! Даже вон с собой прихватил, будем жировать, брат…

Он показал увесистый кулёк, завёрнутый в тёплый платок, из которого доносились одуряющие запахи домашней выпечки. Андрей даже зажмурился, представляя его содержимое, а Иван, глядя на друга, расплылся в довольной улыбке.

– Ну, ладно-ладно, будет тебе… Нанюхаешься ещё… Сам-то как отпуск провёл? На Урал скатался? Так и отдыхал в дороге?

Андрей на секунду смутился, потом энергично помотал головой.

– Не ездил я к маме… Не получилось. В Москве был, но звонил домой, да, почти каждый день…

Он на секунду замялся, что не ускользнуло от Ивана.

– Ну, – улыбнулся он ободряюще. – Чем-то же ты всё это время занимался? Меня вон на убой откармливали, а ты просто в окошко глядел? Да и где жил-то всё это время?

Андрей окончательно смутился… Потом прямо взглянул в глаза приятелю и отчаянно заявил:

– Женюсь я, Вань, всё, и – точка…

От такого напора Иван даже отступил на шаг, посмотрел на друга, чуть склонив голову на бок…

– А вот сейчас не понял… В каком таком смысле «женишься»? На ком? Успел-то когда?

Андрей опустил голову, сказал тихо:

– Настей её зовут, познакомились в первый день отпуска, да так и прожили вместе все эти дни… Котов дал ключи от служебной квартиры, в Перово… Так мы почти на улицу не выходили все эти дни, если только в лавку за хлебом там… Еды в холодильнике навалом было припасено…

Иван весело присвистнул:

– Ну, ты даёшь, Андрюха! Ай, да молодчага! А она кто, твоя Настя? Учится, работает?

– Студентка института лёгкой промышленности, будущая ткачиха… Каждый день на занятия убегала, между прочим, а потом – снова ко мне… Из Омска она, сибирячка.

– Молодец… А познакомились как?

Андрей пожал плечами…

– Да случайно, потом расскажу, если захочешь… Вон за нами машина, кажись…

И точно: подле них остановился знакомый автомобиль, за рулём которого восседал неизменный Степан, личный водитель Котова.

Бывший фронтовик, старый вояка не спешил оставлять службу, семьи у него не было – все полегли в Белоруссии, под Ровно, в партизанском отряде от рук карателей в 1942-м, и Степан после ранения и последующей демобилизации был оставлен в Москве сначала при главном Управлении разведки Министерства обороны, а потом и при «лесной» разведшколе № 1. И три последние года он возил лично майора Котова, чему был несказанно рад. Годков ему было уже за пятьдесят, на пенсию свою персональную Степан давно заработал, так что теперь крутил баранку в собственное удовольствие и состоял при молодых курсантах, Иване и Андрее, кем-то вроде гувернёра, если такое применительно к столь специфическому учебному заведению, которым была спецшкола № 1.

– Эй, школота беспорточная, – добродушно окликнул курсантов Степан, чуть приопустив окно. – Давайте шомором в машину, Сергей Владимирович уже заждался вас, хватит отдыхать…

Курсанты, не сговариваясь, почти одновременно юркнули в кабину с разных сторон, заняв заднее сиденье, машина развернулась на площади, сигналя редким прохожим, и понеслась по Ленинградскому проспекту в сторону Химок.

Москва. Кремль. Кабинет И.В. Сталина. 1 ноября 1950 г. 10:00.

Иосиф Сталин стоял перед картой СССР, занимавшей почти всю стену, за его спиной, за длинным столом совещаний, собрались руководители Министерства обороны страны, представители штабов различных родов войск, глава МГБ Виктор Семёнович Абакумов, Лаврентий Берия и другие ответственные товарищи. Сталин смотрел на Дальний Восток, именно он беспокоил его сегодня больше всего. Наконец, он обернулся к собравшимся и прервал напряжённое молчание:

– Так вы говорите, товарищ Абакумов, наши западные «союзники» совершенно обнаглели? Так я вас понял?

Абакумов поднялся, отодвинул от себя папку, которую только что со всем вниманием изучал и поспешно произнёс:

– Так точно, товарищ Сталин… Их разведка лезет во все дыры, если можно так выразиться… Только за последнее полугодие нами отмечены попытки проникновения на следующие оборонные объекты…

Виктор Семёнович потянулся было к давешней папке, но Сталин жестом остановил его:

– Послушаем лучше военного министра[43]43
  Так в 1950 году именовался министр обороны СССР. Название должности сохранилось до 5 марта 1953 года (дня смерти Сталина), когда Булганин стал уже первым министром обороны Советского Союза.


[Закрыть] товарища Василевского…Вы что-то хотели нам доложить, Александр Михайлович? Так докладывайте…

Заслуженный маршал грузно поднялся, бумаги он оставил на столе… Будучи в своё время командующим Дальневосточным военным округом, ситуацию в регионе он знал не понаслышке.

– Товарищ Сталин, начать хотелось бы с разведывательных полётов авиации Военно-морских сил США у наших границ. Так, к примеру, 8 апреля этого года американский бомбардировщик «Приватир» был сбит над Балтикой, в наших территориальных водах, истребителем ПВО Ла-11, упал в море в районе города Лиепая. В мае такая же история повторилась уже над Кольским полуостровом. А с началом Корейского конфликта положение в воздухе окончательно обострилось. 4 сентября наш самолёт разведчик под командованием Константина Корпаева вылетел на перехват неопознанного эсминца, приблизившегося на опасное расстояние к порту Далянь и вместе с двумя истребителями сопровождения был подвергнут неспровоцированной атаке аж одиннадцати американских истребителей! В результате скоротечного воздушного боя наш разведчик был сбит и упал в мере, экипаж погиб… Восьмого октября два американских истребителя Lockheed F-8 °C атаковали наш военный аэродром, на котором базировалась авиация Тихоокеанского флота, расположенный подле села Сухая Речка, возле бухты Перевозной в Хасанском районе Приморского края. Это от Владивостока примерно в 150 километрах и на 100 километров вглубь нашей территории от Северокорейской границы. Из авиационных пулемётов была расстреляна базировавшаяся на аэродроме 1 эскадрилья 821-го полка 1990-й истребительной авиадивизии 54-й армии, которая находилась на боевом дежурстве. Самолёты были расстреляны на стоянках, дежурная пара даже не успела подняться в воздух. Средствами ПВО аэродрома удалось отогнать американских стервятников, но около 20-ти самолётов Bell P-63 Kingkobra были выведены из строя.

В кабинете повисло тяжёлое молчание… Сталин обвёл присутствующих неопределённым взглядом, под которым маститые военные только опускали головы…

– Так, – наконец произнёс руководитель советского государства, и от этого «так» у многих между лопатками сразу намокло… – Что мы предприняли? Послушаем товарища из МИДа…

Поднялся молодой заместитель министра иностранных дел СССР Андрей Громыко:

– Товарищ Сталин, на следующий день, 9 октября, нами была вручена соответствующая нота послу США в Советском Союзе. Гарри Трумэн по итогам инцидента выступил с обращением, в котором полностью признал вину американских лётчиков, но отметил, что они действовали так, по ошибке приняв наши самолёты за северокорейские из-за больших красных звёзд в белом круге на бортах. А в глубь нашей территории их, якобы, завела навигационная ошибка. Врут, конечно…

– Врут, – кивнул Сталин. – И это всё?

Громыко пожал плечами:

– Они предложили «…возместить ущерб, нанесённый советской собственности», тем более, что никто из личного состава подразделения не пострадал…

– Та-так, – усмехнулся Сталин. – Значит, они настолько уверены в себе, что даже признают собственную открытую агрессию на нашей территории. Нагло… Нагло… А что, для такого поведения у них есть основания, а, товарищ Абакумов? Есть в рукавах нечто, о чём мы не догадываемся?

Абакумов снова поднялся, смахнул клетчатым платком пот со лба…

– Товарищ Сталин, мы работаем в этом направлении… Я думаю, товарищ Берия больше в кусе технологических возможностей наших бывших… союзников…

Сталин вдруг уставился на Абакумова свирепым взглядом, полыхнувшим из-под седых бровей подобно яростной молнии:

– А вам не кажется, товарищ Авакумов, что вы принимаете Лаврентия за какого-то там Фигаро, итальянского фигляра… «Берия здесь, Берия там», – фальшиво пропел он на манер знаменитой арии. Подошёл к своему письменному столу, упёр в него массивные кулаки.

– Наша разведка в очередной раз обосралась, – жёстко бросил он в лицо министру государственной безопасности. – И внешняя разведка, слившая в сортир кучу своих резидентов в Европе и Америке, и военная разведка, прошляпившая американские авианосное соединение возле собственных берегов… Что делать с этим будем, а, товарищи? Как нам прикажете реагировать на такое вот поражение по всем фронтам? Или, в конце концов, нам действительно стоит прислушаться к товарищу Берии? А, Лаврентий Павлович? Вы нам бомбу дали, укажите теперь, в кого и когда её бросать?

Сталин опустился в кресло; облегчённо вздохнув, занял своё место Абакумов. Берия, до этого сидевший на самом дальнем конце стола, медленно поднялся, одёрнул свой как всегда элегантный костюм, поправил знаменитые очки.

– Иосиф Виссарионович, – в голосе Берии практически не было интонаций, казалось, что вещает какой-то автомат из фантастического кинофильма, – несправедливо было бы обвинять во всех грехах исключительно товарища Абакумова… Да, действительно, положение нашей резидентуры сегодня не из лучших, но мы знавали и более трудные времена… Видимо, к вопросу следует подходить… несколько с другой стороны. Как показывает практика, Америка активизируется только тогда, когда чувствует на том или ином театре военных действий своё полное превосходство. Так было в Первую Мировую, так они вели себя при открытии Второго фронта… И сейчас они столь дерзки только потому, что рассчитывают, по-видимому, в самое ближайшее время нас в чём-то обскакать. До прошлого года доминантой в отношениях со Штатами было обладание ими ядерным оружием. Мы смогли не только ликвидировать этот пробел в нашей оборонной стратегии, но и обеспечили войска достаточным количеством носителей такого оружия, чтобы американцы не чувствовали себя в безопасности у себя на континенте. Сейчас наши КБ активно работают над созданием ракетных носителей ядерной бомбы. Я бы не хотел сейчас останавливаться на вопросе ядерного паритета, сегодня это пока ещё – удел дипломатов… Но мы, как и американцы, активно работаем над совершенствованием своего оружия, и сейчас мир завис на тонкой грани, балансируя над обрывом… И я готов предположить, что в ближайшее время поле тайной войны переместится в Латинскую Америку, где, как мы предполагаем, укрываются нацистские специалисты-ядерщики. И там уже мы проиграть не имеем права.

Сталин слушал, кивая каким-то своим мыслям. Когда Берия закончил, он поднял голову и окинул присутствующих тяжёлым взглядом.

– Мы считаем, что всем, присутствующим здесь, необходимо оказать товарищам Абакумову и Берии максимальное содействие. О ходе операции, проводимой Бюро № 1 в Аргентине докладывать лично мне, особо срочные донесения доставлять в любое время суток. Военной разведке максимально загрузить нашего «вероятного противника», пусть вертятся как уж на сковородке… Главное – отвлечь внимание американцев от Аргентины, пусть расходуют свои ресурсы в другом направлении. В конце концов, у нас идёт война, вот пусть и воюют в Корее. Всем всё понятно? Если да, то все свободны, останутся товарищи Громыко, Абакумов, Малиновский и Берия. Нам есть, что обсудить в узком кругу, не так ли, товарищи?

В то же самое время. Спецшкола № 1.