Текст книги "Скромные бродячие музыканты"

– То есть ты бросил его одного среди дебилов в шкурах?

– Его обучение жонглированию затянулось…

– Обалдеть, – перебил Шло. – Такую эгоистическую суку ещё поискать. – Он вонзил эти слова, словно раскаленный кленок в засахаренный мед.

– Шло, перестаньте называть меня эгоистом. Это неприятно.

– А мне как по-твоему? Приятно что ли, когда ты меня с собой на смерть тащишь?

– Я вас никуда не тащу.

– Правда? Тогда почему ты всегда говорил мы? Зайти в комнату с нечистью – мы, на кол садиться – мы, идти к блохам – мы.

– Я вас уговаривал? – Галош пошел в наступление как словесное, так и физическое. Шло стремительно отступал, пока не врезался спиной в дерево. – Вынуждал? Шантажировал? Мне так не кажется. И более того, мы здесь лишь по вашей прихоти найти рыбахвостую. Вы слышали от меня хотя бы одно слово недовольства по этому? – Флейтист открывал рот, но без слов. Он тонул. Без метафор. Его ноги по щиколотки погрузились в грязь с примесью тины.

– Фу.

Галош помог коллеге выбраться и вмести с ним посмотрел за дерево. Там оказалось болото, чьи бескрайние просторы плотно накрывали кроны деревьев. Освещалось оно зелеными огоньками под водой.

– На озеро не похоже, – оценил Шло, вываливая из снятого ботинка грязь.

– Действительно. Колобок утверждал, что оно здесь.

– Может оно дальше?

– Возможно. Но обходить придется долго, – сказал Галош.

Шло замученно промычал, с отвращением надевая мокрый ботинок. Встав, он сорвал свисающую сухую ветку и с громким бульком ступил в болото.

– Не лучшее место для принятия ванны, – подметил Галош.

– Не лучшее время для плоских каламбуров. Пойдем напрямик.

– В обход будет рациональней.

– Стать рагу – я не хочу. Стать раздавленной лепешкой – я не хочу. И быть сожранным… – Шло пришлепнул комара на шее. – Мошкарой – я не хочу. Безопаснее будет в болоте. – Он показал ветку. – А вот это нам поможет не утонуть. Понял? – Галош переминался с ноги на ногу, то и дело глядя на совсем недавно украденную пару сапог. – Ты без вопросов готов был на кол сесть, а тут ты в смятении?

– Друг мой, после смерти от меня останется лишь оболочка и на колу, как вы выразились, она бы не испортилась.

– А тут ее никто не увидит. Спускайся!

Галош огляделся, недовольно покачал головой, затем поднял аккордеон повыше и нехотя, очень медленно, будто в горячую воду, опустил правую ногу в болото.

Вряд ли кому бы то ни было хотелось идти по нему. Это сродни изюму с косточками в свежей выпечке, или тонким, незаметным костям в вареной рыбке, или пустому грецкому ореху, над чьим открытием пыжились несколько минут. Только в данных ситуациях чувство пустоты, боли и разочарования растягивалось не на несколько секунду, а на долгие часы.

Дно, ступая на которое не понимаешь ил там, песок, чьи-то испражнения или все вместе. Мерзотный запах тухлятины. Отвратная вода, достающая почти до пояса. Плавающая на ее поверхности трава, замедляющая движение. Легионы комаров, вонзающиеся в любой незащищенный участок тела. А вдобавок торчащие под водой корни деревьев, об которые можно легко споткнуться.

– Где… – *хлоп*. – Зараза! Где Колобок говорил это озеро?

– Недалеко от Города. Только не уверен упомянул он его как название или как населенный пункт. – Галош призадумался и посмотрел вниз. – Шло, вы не знаете, что за свет под водой?

– Понятия…. – *хлоп*. – Как тебя не кусают?!

– Взаимная выгода. Я их не кусаю, и они меня не кусают, – ответил аккордеонист. Шло шлепнул себя по лбу. – Глядите, кто это? – Флейтист огляделся.

– Где?

– Прямо под вами.

– Да где?

Галош подобрался ближе и ткнул пальцев торчащую из воды серую голову.

– Вот.

– Ого. Думал, это пень.

– С глазами.

– Зелеными.

– Ага. – Они подумали о своем.

– Так, о чем мы?

– О серой голове с зелеными глазами в болоте.

– А. Да.

Тем временем головы множились и что хуже – смыкались. Шло прижимался к спине товарища, обороняясь веточкой и флейтой. Бельчонок, по опыту понимая, что на двуногих рассчитывать не приходится, приготовил скорлупу для обстрела (на самом деле в том свинарнике, который он устроил в цилиндре, можно было найти боеприпасы и посерьезней).

Вдруг музыканты начали подниматься. Выше и выше, пока полностью не выбрались из воды. Они не могли двигаться. Кто-то держал их, а слепящий яркий свет не давал увидеть кто именно. В лицо подул сильный ветер. С огромной скоростью их уносило вглубь болот. Галош прикрылся Аккордеоном, чего не мог сделать его коллега. Шло не ел уже давно. Запахи в Городе раздразнили его обоняние, и всего минуту назад он убеждал себя, будто готов съесть что угодно, те не менее набившимся в открытый рот комарам он рад не был.

«Мужчины. Что не мысль – то голые бабы или ложь», – решило бы большинство дам, услышав эту историю в кругу подруг.

Путешествие продлилось недолго. Уже через четыре свисающих с деревьев змеи, которые хлестанули Галоша по лбу, музыкантов донесли до некоего поселения. Складывалось впечатление, что собрали весь белый цвет с болота на сотне квадратных метров, оставив прочие детали округи на съедение тьме. В отличие от хлипкого заборчика вокруг Города, здесь до самых крон в разные стороны торчали толстые стены из белого металла. Вместо ворот выступил завал из кусков того же материала, что закрывал дыру. Когда музыкантов поднесли ко входу, из воды вылезло полчище серых головастиков и быстро его расчистило.

Вообще серые головастики – необычный народец. Все из части быта от домов до вилок было из самого редкого металла на Орионе. Неизвестно откуда они смогли набрать его в таком количестве, но ясно, что стоит он, как целое государство. Поэтому многие падкие на наживу хитрецы пробирались на болото, дабы прикарманить богатства. Кстати, они оказались сразу за завалом. Cлева на право: Ниф, Наф, Нуф, Игорь и прочие воришки вздернутые на радость местным.

Дорога спиралью уходила в центр поселения. Музыкантов пронесли по ней, демонстрируя серым головастикам, выглядывающим из окон коронаобразных жилищ (так они назывались из-за остроконечных стен, расширяющихся во все стороны, будто рога на королевской короне). В тупике их поставили напротив черепа, грубо выбитого в большом куске белого металла. Из его открытой пасти растекался густой зеленый дым.

Как только Шло ступил на металлический пол, то с отвращением выплюнул всех комаров.

– Друг, вы тоже это видите? – спросил Галош. Флейтист оглянулся.

За ними стояло нечто описываемое как: большое тело, собранное из серых головастиков. Их маленькие рученьки крепко сжимали друг друга за ноги, собирая из себя конечности трехметрового монстра. Закрывающие их лица костяные пластины выполняли функцию брони. Не смотря на большое количество головастиков как таковая голова – круглая штука на шее выше плеч, не присутствовала. Команды отдавал один из их расы, находящийся в области живота. Когда он двигал ногой, ближайший к нему соплеменник чувствовал это и передавал импульс следующему и так далее. Таким образом происходило движение. До всего этого Галош догадался быстро, однако вопрос оставался открытым: Что за хрень стояла напротив?

На полу выложили еду. Вдалеке у нижней челюсти черепа сидели бородатый и гном.

– Где-то я их раньше видел, – призадумался Галош, садясь наискосок от них.

– Это солдаты их Смехограда, – с подозрением ответил ему Шло. – Королевство на другом краю Ориона. Тут они что забыли?

– Господа, – подозвал их аккордеонист. Вояки молчали. По их покрасневшим лицами стекал пот, а лежащие на коленях ладони подрагивали. Часто моргая, бородатый покосился на музыкантов. В его взгляде был страх и нечто наподобие злорадства, что немного смущало Галоша.

Группа серых головастиков внесла широкий поднос, накрытый большой крышкой. Протискивающийся из-под него запах жаренного мяса притягивал Шло. Он схватил приборы перед ним и приготовился. Вояки отпряли назад.

– Кажется, их было трое, – припоминал Галош.

Крышку подняли. Сначала закручиваясь волнами, вытек пар, в доли секунды достигнув людских носов, а потом показался человек. Усача расположили в позе лежащего на животе кротлика и запихнули в зубы редьку. К сожалению, рефлексы голодного Шло сработали прекрасно, успев срезать кусочек бедра и положить в рот. Интенсивность жевания спала, когда до флейтиста начала доходить вся отвратность ситуации.

– Ага… Ясно. Угу. Да. – Ему было противно, но в то же время голодно. Многозначительными звуками понимания он как можно дольше оттягивал момент сплевывания, чтобы подержать мясо во рту.

Этот… Это… Собранное из головастиков тело село во главе импровизированного стола. Остальные его приспешники заняли свободные места. Все склонились, закрыли глаза, долго и очень тихо о чем-то шепча. Найдя момент идеальным для побега, Гном пополз на четвереньках.

– Стой! – громким шепотом приказал бородатый, схватив убегающего за ногу.

– Пошел ты! – Он пытался отбиться пяткой, но вояка притащил его обратно и посадил, как непослушного ребенка. Гном замахнулся для удара, но головастики открыли глаза. Он молниеносно вернул руку и загрыз большой палец.

– Тебе мяса мало что ли?

– Завались, – нервно огрызнулся гном.

Подобно пираньям, они набросились на угощения. С гостей слегка сошло напряжение. Шло страдал от спазмов в животе и противился голоду, а Галош бегал взглядом по сторонам и решил достать закурить. Среди многочисленного чавканья и громыхания посуды к обладателю флейты проскочил свист.

– Прикурить есть? – спросил гном, когда музыкант обратил на него внимание.

– Прошу прощения, нет.

– А если въебать и переспросить?

– Тогда есть. – Галош достал ещё одну папиросу и отщелкнул гному. Тот поймал ее, нащупал в бороде спичку и поджег об щетину на шее. – Отсюда только два выхода, мой друг, – Шло поглядел на проход, через который их занесли и, не найдя ничего по близости, задрал голову к кронам деревьев.

– Сейчас не лучшее время, чтобы опять вспоминать о желании помереть.

– Я имел ввиду череп. Если из него идет дым, значит там труба.

– Или какой-то алхимический реагент дымит, или какой-то из этих головастиков ссыт. Мы ничего о них не знаем!

– Не кричите. – Галош положил ладонь на плечо коллеги и осмотрел пиршество. Никто не отвлекался от еды. – Я прикидываю варианты. Скоро еда закончится и, судя по нашему зажаренному знакомому, в следующий раз нами пополнят запасы. Очень скоро придется бежать.

– О чем они шепчутся? – хмурился гном, делая затяжку и закусывая кожей с пальцев.

– Разницы нет. Они скоро подохнут, – мрачно сказал бородатый.

– Как и мы?

– Нет… выживем. Не сомневайся.

– Усачу ты точно так же говорил. И где он теперь? – Гном показал на обглоданные кости бывшего вояки и пузатых головастиков вокруг них.

– Ему не повезло. Цвет глаз поменялся раньше, чем…

– Чем ты планировал? Короче, твои планы такие же ценные, как анус скунса на рынке. Я сваливаю, – сказал гном. Бородатый попытался снова остановить его, но на этот раз получил по ряхе пяткой.

Ползущего гнома с папиросой никто не замечал. Все были заняты трапезой. Все кроме серого безголового тела. Лидера и единственного участника побега на пути к выходу схватила ладонь из серых головастиков. Они подняли его, пристально поглядели краснеющими глазами и зашвырнули черепу в пасть. Громкие оскорбления ещё долго доносились до сидящих за импровизированным столом. Когда они затихли зеленый дым сменился красным. Запахло кровью.

Испуганные музыканты не могли оторвать искривленных физиономий от черепа, пока не почувствовали на себе внимание доедающих угощения хозяев болот.

– Не передумали прыгнуть? – спросил Галош.

– А есть идея получше?

– Держите шляпу, мой друг.

Галош только вскочил, подхватив за подмышку коллегу, как перед ним выпрыгнули два головастика. Первому он с размаху вмазал аккордеоном и по дуге ловко закинул его за спину, а второму заехал грязным ботинком в костяную пластину. Не сказать, что нападавший почувствовал боль (он лишь упал), но вот Галош взвыл и бежал прихрамывая.

– Никуда вы не… А-а-а! – кричал бородатый, пытаясь дотянуться до музыкантов, но пирующие приняли его за десерт и набросились кучей.

– Спиной вниз!

– Что? Зачем?

– Прыгайте!

– А-а-а-а!

Быстро отдаляющийся кружек света в небе, непроглядная тьма, усиливающийся запах крови с гниением и долгий полет вниз.

Шло открыл глаза… Или не открыл. Понять было проблематично. Он наверняка был жив, по причине того, что чувствовал, как чей-то локоть упирался ему в висок. Где-то совсем рядом гремело что-то похожее на вертящиеся шестерни.

– Помогите… – слабо прошептал кто-то.

– Друг мой, это вы? – где-то подозвал Галош.

– Нет. Думал, это ты. Ты в порядке?

– Не очень… – продолжал кто-то из тьмы.

– Да не про тебя я. Галош?

– Вполне.

– Зажги пламенку. А. А! По мне кто-то ползет! А! А! Зажигай! Зажигай! – Язык пламени заплясал в руке музыканта. – О Боги, это ты. – Шло почесал нос бельчонка на штанине. – Не вылезал бы ты из дырки своей. Где она кстати? – Флейтист увидел цилиндр внизу, поднял его, открыв обезображенное лицо мертвеца.

– Шло, не смотри вниз, – предупредил Галош.

– Поздно.

Груда тел с переломанными костями, облезлой кожей… Груда тел (остановимся на этом). Музыканты оказались в помещении, где пол разделялся на область с трупами и с вертящимися, как у мясорубки, шестернями, которые затягивали останки гнома.

– Помо… – Его грудную клетку раздробило на мелкие кусочки.

– Черт…

– Мы бы не успели, – успокаивал Галош.

– Я и не… кх! Ммм… Я скоро внутренностями начну блевать. – Из-под тел с шипением высвободился густой красный пар и устремился вверх. – Мы тут помрем! – С помощью пламенки Галош искал выход и наткнулся на трубу в стене за шестернями. Из нее вытекала непонятная зеленая жижа.

– Шло, сюда!

– Мы туда не пролезем!

– Рыбкой, друг мой, рыбкой! Посветите. – Галош отдал пламенку, взял аккордеон и, выставив его вперед, с коротким разбегом отпрыгнул от чьего-то живота и залетел в трубу.

– Как же я ненавижу влюбляться…

Шло разогнался, но отпрыгнул недостаточно сильно, угодив ногами в шестерни. Он панически пытался отталкиваться и затащить себя руками, но стенки трубы были очень скользкие, вдобавок кожу на ладонях от соприкосновения с той зеленой жижей начало жечь. Бельчонок вылез из цилиндра, попрыгал вокруг человека и лапками ухватился за его локоть.

– Тащи! ТАЩИ-И-И!

Шестерни зажевали ботинки, и Шло начало утягивать вниз.

Многие недооценивают грязь. Во многих случаях она… Случается так, что… Бывает лечебная грязь! Правда воняет, что ужас и ее целебные свойства остаются под вопросом. Но ей можно обмазаться, чтобы скрыться от кого-нибудь! Хотя на это потребуется очень много времени и с кем-то на хвосте это вряд ли удастся, а если там будут крикуны, то подавно.

Грязь – один из самых бесполезных ресурсов на планете. Впрочем, если от сына, пожелавшего стать критиком сыров, иногда есть польза, то и от нее наверняка.

Из-за оставшейся в ботинках не засохшей грязи Шло выскользнул из них и проехался на зеленой жиже до края трубы, чтобы затем вывалиться в другую трубу, широкую и стеклянную, идущую перпендикулярно вниз. Он снова падал, прижимая цилиндр и пищащего бельчонка.

Стоп. Это Шло пищал.

Ни с того ни с сего мощный порыв ветра поднял музыканта вверх и выстрелил им из трубы, как снарядом из дискового револьвера. Стоящий возле нее алхимик в птичьей маске, из шланга сливал зеленые отходы от реагентов и протирал линзы.

– Угу. Надо бы волчий мак в маске начать варить. Привидится же такое.

Шло стукнулся головой о крону дерева, стал снижаться, спиной ударился об ветку, рядом с гнездом в ногу его клюнула синица, и, в конце концов, плюхнулся в болото.

– А, это вы, – спокойно отметил Галош, изучая что-то скрытое в зарослях.

В ответ Шло выпустил пузырек воздуха из-под мутной воды. С громким вдохом он вынырнул, и, сплевывая тину, на четвереньках выполз на травянистый берег. Над ним простиралось ночное небо. Столь красивое и необычное, что казалось, будто Шло видит его впервые в жизни. Скопившийся в груди давящий комок стресса растекался обратно по телу, чтобы в следующий раз, оказавшись на лезвии между жизнью и смертью, снова собраться воедино.

– Шло, – подозвал его коллега, очищая инструмент. – Я, кажется, нашел ваше озеро. – Флейтист приподнял голову. Ему продемонстрировали скрытую в кустах покосившуюся ржавую табличку, гласящую: «Озеро Лунных богинь».

– О-о-о мля… – Шло накрыл лицо цилиндром, вывалив на себя собравшуюся внутри грязь.

Через несколько часов музыканты грелись возле костра, развесив на ветках выстиранную в холодном ручье одежду. Бельчонок выгрызал последние комки грязи из шерсти, а Шло, чуть ли не закапывая ноги в пепел под огнем, растирал плечи. Галош, неведомым образом не замечая холода, разлегся на траве, будто под дневным солнцем и сосредоточенно записывал что-то в тетрадь.

– К-к-как в-в… – Шло глубоко вдохнул и спокойно выдохнул. – Как вот теперь? – Галош не отвечал. – Не очень-то и хотелось.

– Слышу вас прекрасно, – отозвался аккордеонист и поднял на него глаза. – Чем могу помочь?

– Дальше… то… делать что? Мне… – Шло потянулся к плащу, откуда достал записку на водорослях. – Зачем она мне это дала? Пошутить?

– А что там написано?

– Т-ты как будто н-не знаешь?

– Я догадался о вашем желании найти русалку, но видеть текст через плащ не научился.

– Н-ну да. Она н-написала: «Увидимся на озере». М-мы были на обоих, где она м-м-мо-м.

– Не утруждайтесь. Хм…

– От-т-т-лично, – пассивно агрессивно высказал Шло. – Полежи, подумай. Это же так. – Он вытянулся вокруг костра полумесяцем и тут же пожалел, почувствовав подмышкой насколько трава холодная. – Д-да почему же все так холодно то?!

– На самом деле есть… ещё одно озеро.

– Где? – В Шло резко забурлила энергия. Галош какое-то время вспоминал или скорее пытался забыть.

– Вам вправду так важна эта русалка?

– Галош, ради этой женщины я готов жизнь отдать, – сказал Шло. Галош улыбнулся, чуть склонив голову. – Говори же! Слушай, ты ведь песню не закончишь, если мы так и не встретим ее.

– Я вас умоляю. Мы не погостили и у четверти нечисти, которая нас приглашала.

– Да и если по каждому ты напишешь куплет, то петь будешь три дня и три ночи. Нужно ее закончить и закончить хорошо, понимаешь? Галош, дружище мой, ну не молчи. Где озеро? – Галош подкинул несколько веток в костер.

– Между Ханством и землями санов. Я бывал там когда-то очень давно. Если успеем на поезд с черного рынка, то будем там через пару дней. – Шло воссиял ярче пламени перед ним, ярче звезд в ночном небе, ярче, чем видится солнце в глазах шахтера. В нем забурлила энергия, разогревая тело. Он вскочил, готовый плясать, но вдруг застыл и спросил:

– А ты уверен, что оно не болота и не спальня для гиганта?

– Уверен. Это озеро никогда не исчезнет. – Поникшая интонация Галоша не смогла предотвратить танца счастья Шло. Тяжелый вздох аккордеониста, служащий явным сигналом к необходимому разговору, остался сотрясанием воздуха. – Кстати, по поводу песни. Я написал продолжение. Хотите послушать?

– Сейчас я готов слушать все, что угодно, – сказал Шло. Галош долго настраивался, но когда начал петь, то совершенно позабыл про ритмику и прочитал слова песни, как нудный рассказ:

Куда ведет история, попробуй предскажи, давай, мой друг, садись сюда и выпей от души. Идет бельчонок смелый в компании друзей. На встречу незнакомец им – толстяк жевал гусей. «Куда вы все намылились?!», – кричал он, как ишак и, не ждя ответа, всех кинул под тесак.

Лежат они бедняжки, ожидая среза ляжки, и слыша, как закипает суп. И заливают их вином, дабы сделать вкусный Дон, но тут вдруг слышен крик и громкий звон.

Великий Колобок – гроза всего съестного, катился мстить уроду, что морил его три года! И развязалась битва, сотрясая мир, разрушая Город на пяточке земли. И заиграла музыка, что других сильней. Звучала очень тихо та: «А ну все в лес скорей!» Бежать! Бежать! И нет других решений. Болото? Наплевать! Ведь шкура нам важнее.

С флейтой паренек вел собратьев через брод, не зная, что в ловушку всех скоро заведет. Племя головастиков не упускало их и всех героев наших схватило в тот же миг. Принесли их к черепу, что извергал туман и цветом он приказы вот так вот отдавал: От зеленого – добреете, коричневый – просты, придайте жертву черепу, коль красный видишь ты.

Уж несложно догадаться, кто стал жертвой. Ну-ка, братцы, подскажите!

– Тут следует поиграть с публикой, – пояснил Галош, – добавить немного интерактива, – медленно кружащийся Шло жестом просил продолжать, желая дальше исполнять танец счастья.

– Му-зы-ка-нты!

Но куда пропал бельчонок, спросит любопытный. А он, мой друг, помог тем музыкантам выйти. На волоске от смерти оказались те, но маленький пушистый зверь нашел трубу в стене. Один прыжок – и спас себя Галош, а на второй вылетел и Шло.

Галош выдохнул и закрыл тетрадку.

– На этом пока что все.

Шло устал плясать, но из настырности вертел руками и прерывисто хохотал из-за нехватки воздуха. Обессиленный и вспотевший он рухнул звездочкой на траву возле костра.

– Как вам? – спросил Галош.

– Я в… в восторге. – Обладатель трусов в зеленый горошек отдышался. – Лучше некуда.

– Вы либо не слушали и врете, либо врете и не слушаете, – с ухмылкой подметил Галош.

– И то и другое, – рассмеялся Шло. Его коллега замолчал и перевернулся на спину. – Да слушал я. Наши имена там зачем?

– Во всех знаменитых одах и песнях есть имена героев, иначе любой глупец сможет претендовать на лавры.

– И сколько таких было? – чуть повысив голос, спросил Шло и посмотрел на коллегу. – На пальцах пересчитать. Народу не нужны лишние проблемы, а наоборот – им нужна загадка. Пример на чьем месте себя можно представлять в кровати до восхода солнца.

– А с именами так нельзя?

– Можно конечно. Но народ не шибко активный. Герой с именем представится, как кто-то внешне походящий на него. А чаще всего это какой-нибудь Бут из соседней деревни, который коров на плечах носит.

– Я при всем желании не смогу представить вас несущим корову. От силы… небольшого ягненка.

– Спасибо, – закатал глаза Шло. – Всегда любил твой способ подбадривания.

– Не за что. – Галош улыбался, подкидывая последние ветки в костер. – Но я вас понял. Постараюсь что-нибудь изменить.

По лесу разносился одинокий птичий свист. Одинокий, потому как никто из стаи не предупредил пестрокрылую галку, что вылет перенесли на утро, и теперь обнаглевшая и невыспавшаяся птица надрывно свистела на зло остальным.

– Шло.

– М?

– Разрешите вопрос? – спросил Галош. Судя по размазанному от усталости лицу Шло, ответить он мог разве что на: «хотите ли вы спать?» И то вместо слов он бы просто засопел. Тем не менее коллеге он одобрительно промычал. – Вы в действительности считаете меня эгоистом?

– Я… а… эх, – Шло спрятал нос в согнутый локоть. – Нет.

– А почему вы тогда обвинили меня в этом?

– Ну… я не то что бы хотел сказать, мол ты эгоист…

– Вы так и сказали, – совсем не помогал Галош.

– Да-а… – Шло перевернулся от бессилия. – В тебе есть эгоист. Ма-а-аленький такой, крошечный. Плохо только, что он управляет всем тобой. Иногда, – добавил он спустя секунду. Галош нахмурил брови, задумавшись.

– Я действительно говорил мы?

– Причем в таких интонациях, что иногда мне казалось, будто мы любовники, – сказал Шло. На тот раз брови Галоша поднялись.

– Раз так, то прошу прощения. Привычка, стало быть. Уже не замечаю, где я, а где мы.

Шло закрылся ладонями. Совесть подсказывала, что коллега специально не упоминал о разговоре в лесу и следовало бы напомнить о нем самому.

– Да будет там. Забудется со временем, – вместо нужного ответил он.

Когда солнце начало печь так, что терпеть стало невозможно, музыканты проснулись. Собрав попахивающую одежду и прочистив инструменты, они направились в Княжество, откуда должны были поехать на Север.