Текст книги "Сумрак. Становление охотника"

Глава 9

Собраться на обряд – дело несложное. Я зашёл в гильдию, получил свою собственную фотокамеру, монокуляр с ночным видением и напутствие. Затем на квартиру к Фантому, рюкзак, оружие – и всё, я готов.

Падальщики были замечены километрах в пятидесяти от города. Недалеко от деревни Бочкари. Деревню назвали в честь мастеров, которые делали бочки. Всё просто и понятно, нашёл, убрал, сфотографировал. Дорога простая, занимает всего два дня, и даже ночёвка будет не в лесу, а в посёлке, который расположен практически на середине пути. Что-то слишком всё легко, где-то же должен быть подвох? Или так проходят все посвящения? Ладно, поживём – увидим.

До Бочкарей я добрался, как и планировал, за два дня. Дальше мой путь лежал в сельсовет, к председателю. Тот уже был оповещён о моём скором прибытии, и вся процедура заняла буквально пять минут. Мне оплатили гостиницу, указали рукой направление, мол, вон там видели. Так как появился в Бочкарях я уже на закате, пришлось вначале заночевать.

Наутро я выдвинулся в указанную сторону, искать этих самых падальщиков. Двигаться пришлось осторожно, так, как учил Фантом, чтоб не наступать на ветки и без лишнего шума. Ещё в начале тренировок это давалось тяжело. Шутка ли, продираться сквозь лес и смотреть не только перед собой, но и на каждый пятачок, куда приходилось ставить ногу. Двигались таким темпом, что даже улитка нас обгоняла. Но со временем это начало доводиться до автоматизма, и уже сейчас я мог спокойно контролировать округу и то, что творилось вокруг. Падальщики, как правило, не сидят на месте, но мне достаточно отыскать их предыдущее место стоянки. Дальше будет понятнее, в какую сторону двигаться. То, что я сразу же выйду на них, вызывало сильные сомнения. Ну не совсем же они идиоты, чтоб засветиться и сидеть в ожидании охотников.

На первое костровище я вышел около полудня. Покрутившись на месте, высмотрел первые следы и пошёл в сторону их направления. Само место их дислокации удалось обнаружить только на второй день поиска.

Обнаружить их стоянку оказалось несложно. Да и не сказать, что они прямо сильно затаились. Хохот и голоса раздавались далеко, и услышал я их задолго до того, как увидел. Последние метры преодолевал чуть ли не ползком. И вот моему взору открылись старые руины не то фермерского хозяйства, не то бывших заводских цехов. В них-то и расположились мои подопечные. А вот и подвох, даже на первый взгляд падальщиков оказалось не шестеро. То, что их больше, было очевидным, но, как учил Фантом, противников нужно вычислить всех. Дело близилось к закату, и вся дружная компания собралась у костра на ужин.

– Интересно, я когда-нибудь привыкну к виду их пищи? – пробормотал я себе под нос, увидев, чем же они собираются потчевать друг друга. К горлу сразу же кинулся комок, и меня замутило. – Вот неужели нельзя тушёнки поесть или зайчика поймать?

Несмотря на подступающую тошноту, я продолжал наблюдать, как бомжеватого вида мужики раскладывали над углями чьи-то две руки и ногу. Я насчитал двенадцать человек. Двое подошли ближе к концу приготовления ужина, так что теперь я знал, где они расположили часовых. Видимо, ужин они пропустить не могут. Под хохот и громкие разговоры они приступили к трапезе. Вот этого я уже стерпеть не смог. Хорошо, что я находился на достаточном отдалении и падальщики не услышали, как мой желудок освобождался от недавних бутербродов с салом. Надо бы сделать себе зарубку на будущее, не ужинать перед охотой на этих уродов.

– Так, с количеством противника всё понятно, – снова пробубнил я себе под нос, я всегда говорю сам с собой, когда волнуюсь. Кстати, об этом я вам уже рассказывал. – Теперь бы определиться с тем, как вас грохнуть, не попав на угли в виде завтрака.

Я пронаблюдал за ними всю ночь. Лишь под утро у меня начал созревать более или менее дельный план. Засветив свои секреты с часовыми, они сами мне его подкинули. В предрассветных сумерках я заметил, как оба наблюдателя спали безмятежным сладким сном. Неплохая возможность убрать обоих. Я крался как кошка, замирая при каждом шорохе. Подкравшись к первому из часовых, я замер и старался смотреть на него периферийным зрением. Ведь не зря говорят, что от прямого взгляда человек может проснуться. Осторожно вытянув нож, я подошёл вплотную и, зажав рот, быстрым движением полоснул его по горлу. Часовой, вылупив глаза, захрипел и затрясся, он дёргал ногами и извивался, заливая всё вокруг кровью и меня заодно. У меня еле получалось удержать агонизирующее тело. Наконец он затих. Затаившись возле трупа на несколько минут, я наблюдал за округой и за вторым часовым. Лагерь тихо спал, не подозревая, что его уже начали уменьшать в поголовье. Крадучись, я начал продвигаться в сторону второго наблюдателя, стараясь не шуметь и не смотреть прямо на него. Получилось точно так же, как и с первым. Зажав рот, я перерезал ему глотку с такой силой, что нож чиркнул по позвонкам. Мои руки затряслись, в крови бушевало огромное количество адреналина. Весь в крови, я скользнул в тень кустарника. Теперь бы отмыться и переодеться. Иначе я просто сам себя выдам. Прокравшись около километра от стоянки людоедов, я услышал тихое журчание, пройдя пару шагов на звук, уже увидел маленький ручеёк, питаемый родником. Вот за что люблю наш лес, так это за изобилие разных ключей и ручейков. Уж чего-чего, а от жажды умереть не даст. Наскоро помывшись, я переоделся в чистый камуфляж из рюкзака. На всякий случай попетлял по лесу и взял курс на лагерь падальщиков. Нужно знать, что они будут предпринимать.

Подкрадываться так близко уже не было смысла, заметят, они сейчас настороже. Забрался на сосну, вынул из кармана монокль и принялся наблюдать. Паника в лагере царила неслабая. Главарь раздавал пинки и подзатыльники налево и направо. Двое принялись читать следы моего отхода и подозвали главного. Посмотрев на то, куда тыкали пальцем эти двое, он отошёл и что-то начал объяснять ещё одному типу, периодически тыкая пальцами ему в лоб. Тот молча сносил истерику главаря, затем кивнул, подозвал ещё троих, и вместе с первыми двумя следопытами они двинулись по моему следу в глубь леса. В лагере осталось четверо, включая главного. Если я всё правильно рассчитал, то вскоре их станет на четыре урода меньше. Нужно только выждать момент. Наконец командир успокоился и стал указывать оставшимся на трупы товарищей. Те, подхватив топор, пошли расчленять бывших друзей. Правильно, чего еде пропадать. Пока они были заняты делом, я спустился с сосны и начал подкрадываться к будущим покойникам. В руке на этот раз я сжимал «стечкина» с навинченным на ствол глушителем. Пробравшись на свою первую позицию в кустах, взял на прицел главного, который сидел в отдалении от троих мясников. Наблюдая за движением топора, я выжал свободный ход курка пистолета, затаил дыхание и, как только топор коснулся ноги уже второго покойника, надавил на спуск. Раздался щелчок механизма пистолета и звук выстрела, который был не громче хлопка духовой винтовки. Главарь уткнулся лицом в колени и начал заваливаться набок, светя развороченным затылком. Троица мясников, занятая своим грязным делом, даже не обернулась. Я взял на прицел второго и придавил спуск. Снова лязг механизма, приглушенный хлопок, и падальщик валится на землю в обнимку с отрубленной ногой мёртвого товарища. Вот тут оставшиеся двое уже поняли: что-то не так. Пока один с топором начал озираться, второй рыбкой нырнул в кусты. Владельца топора я подстрелил, уже поднимаясь из кустов. Выстрел оказался смазанным, и пуля угодила ему в грудь. Крик взбудоражил округу. Пришлось в спешном темпе добить кричащего и оставить затею с гонкой за скрывшимся в кустах людоедом. Теперь нужно сваливать, наверняка группа преследователей сейчас повернула назад в лагерь. Да и оставшийся в живых падальщик, скорее всего, присоединится к ним. Я достал фотоаппарат и сделал пару снимков лагеря, залитого кровью и усыпанного трупами. Осталось семь. И теперь уже я в роли преследуемого. Треск сзади я услышал спустя полчаса. Всё, меня вычислили! Что делать? Как оторваться? Мысли начали метаться в голове. Адреналин попал в кровь, и я, уже не таясь, ломанулся по лесу. Сзади послышались первые выстрелы, пули свистнули в опасной близости и защёлкали по деревьям. Пришлось петлять, как заяц. Впереди замаячила поляна. Я припустил в обход, на открытое пространство бежать себе дороже. Вдруг пришло понимание, что преследователи перестали бежать следом и даже не стреляют. Вот сейчас не понял, что не так? Я притормозил и присел за дерево, прислонившись к нему спиной. Осторожно выглянув, увидел своих преследователей. Они, сбившись в кучу и осторожно озираясь, пятились прочь от поляны. Присмотревшись к ней повнимательнее, я заметил слабое марево. Так, с поляной всё понятно, там кислота. Но почему они так испуганы? Почему прекратили преследовать? Ведь я не стал на неё выбегать. Мысли пролетели в голове за долю секунды, а я уже навёл прицел «стечкина» на одного из преследователей. Щёлкнул механизм затвора, и он сложился пополам. Пуля угодила в живот. Жить будет, но ранение очень болезненное.

– А-а-а, – заорал раненый, – сука, он меня подстрелил!

И в этот момент до меня дошло, почему падальщики так себя вели. Со стороны поляны в сторону орущего метнулись две смазанные тени. Визг умирающего мгновенно разнёсся по округе. Остальные бросились врассыпную и начали пальбу из всех стволов. Пули и картечь рвали кустарник и стволы деревьев, а две тени метались среди стрелявших людоедов. Жертвы начали падать как подкошенные.

– Вот это скорость, – восхитился я в голос, – да что же это такое?!

В этот момент последний из стрелявших почти в упор всадил заряд картечи в одну из теней. В воздух разлетелись брызги чего-то тёмного, и стрелявшего обдало с головы до ног. Туша по инерции снесла его на спину, и он заверещал. Не закричал, а именно заверещал и забился в агонии под тёмной тушей. И тут я увидел, как от него поднимается тёмно-красный дым, а сам он тает, как кусок снега.

– Твою мать, – выругался я, – да что за хрень тут творится?!

На лес опустилась тишина. Я начал озираться: где вторая тень? Осторожно поднявшись, я решил взобраться на дерево и едва успел вскарабкаться на пару метров. Автомат, закинутый за спину, зацепился за обломанную ветку. Я опустил взгляд, чтоб отцепиться, и увидел это.

Красные глаза, горб загривка, чёрная щетина шерсти и огромные бивни. Это кабан? Самый обычный кабан? Никаких видимых мутаций нет, хотя… От туши поднималось слабое марево, как от кислотной поляны. Кабан, уставившись на меня, открыл пасть, в которой я разглядел извивающийся язык. Внезапно он замер, и из него в мою сторону вылетела прозрачная струя, которая, попав в ствол дерева рядом со мной, брызгами попала мне в бок. Куртка мгновенно задымилась, и я почувствовал сильную боль. Казалось, что в меня плеснули раскалённым металлом. Который почему-то не хотел остывать, а жёгся всё сильнее и сильнее. Я закричал от боли и едва не сорвался вниз. Едва успел скинуть автомат и перевалился на мощную ветку. Выхватив из бокового кармана рюкзака флягу с водой, я начал поливать дымящуюся рану. Боль отступила. Недолго думая, я закинул ногу на ветку и влез на неё верхом. Быстро скинул рюкзак, СВД бросил поверх него и, придерживая всё это одной рукой и отрывая пуговицы, стал скидывать с себя куртку. Та продолжала дымиться, и жгучая боль уже начала возвращаться.

С момента первого плевка прошло едва полминуты, а кабан уже опять открыл пасть и выцели-вал меня своим змееобразным языком. Бросив ему в пасть снятую куртку, я заёрзал по стволу ветки, задом пытаясь отползти под защиту густой хвои. Плевок кабана завяз в брошенной куртке. А у меня появилось ещё тридцать секунд. Я решил, что нужно использовать шанс, морщась от боли в боку, я отпустил рюкзак в свободный полёт и схватил СВД. Навёл ствол в сторону мутанта и надавил на спуск. Выпущенная практически в упор пуля калибром 7,62 попала кабану в раскрытую пасть. Голова монстра дёрнулась, он замер и, постояв так несколько секунд, завалился набок. Земля вокруг него намокла и начала дымиться.

– Чужой, мать его, – прошипел я, корчась от боли.

И едва успел закончить фразу, как с треском свалился на землю, больно приложившись копчиком об ствол ветки, на которой сидел. Кислота, попавшая на ствол, сделала своё дело и проела ветку толщиной с две моих ноги всего за минуту.

Корчась от боли, я начал поливать жгущую рану на своём боку. Через дыру, которую проело кислотой, виднелись рёбра. Подобрав рюкзак, я достал из него старую военную аптечку и вколол себе обезболивающее. Прямо рядом со страшной раной. Бочина вмиг онемела, и острая боль начала отпускать. Приложив к ране перевязочный пакет, я примотал его к себе бинтом. Быстро сфотографировал всё, что осталось от побоища на поляне, подобрал оружие и, насколько было возможно, быстро пошёл в сторону Бочкарей.

На окраину деревни я вышел глубоко за полночь. Еле передвигая ногами, подошёл к первому попавшемуся дому и заколотил в дверь. Как эта дверь открылась и всё, что было потом, я уже не видел. Организм почувствовал, что можно расслабиться, и отключился.

Боль! Ноющая, тянущая боль! Хочется пить. Что происходит? Что за голоса вокруг?

Я попытался открыть глаза. Тяжело. Ну их, лучше так.

– Дайте воды кто-нибудь, – попросил я, но не услышал своего голоса, хотя уверен, что говорю. – Эй, кто-нибудь, дайте попить.

– Кажется, он пришёл в себя, – раздался чей-то голос в голове, – точно, смотрите, он губами шевелит. Может, ему водички дать?

Ну наконец-то здравая мысль посетила чью-то голову. Ко рту поднесли что-то мокрое и холодное. Я попытался сделать глоток и закашлял. Немного отдышавшись, я отхлебнул ещё и опять поперхнулся. Да, лёжа пить то ещё удовольствие. Ещё одна попытка открыть глаза. Вроде бы удачно, только вот перед глазами всё плывёт. Вроде чьё-то лицо надо мной.

– Ты кто? – прошипел я. – Где я?

– Тихо, успокойся, ты в Бочкарях, – ответило пятно.

Я закрыл глаза и опять провалился в темноту.

Боль! Опять эта боль! Я застонал.

– Вон, живой он, – опять этот голос. – Я же вам говорил, что живой он!

– А ну отойди, – прозвучал знакомый голос. – Сумрак, ты слышишь меня? Сумрак?!

Кто-то со знакомым голосом склонился надо мной, и я почувствовал на себе пристальный взгляд. С трудом разлепив глаза, я пытаюсь сфокусировать зрение.

– Фантом, – прошипел я, – дай попить, друг.

– Сейчас, сейчас, потерпи, – засуетился тот. – Эй, как тебя, дай воды, человек пить хочет.

Ко рту поднесли кружку. Фантом приподнял мою голову, и я наконец смог сделать нормальный глоток. Вода прохладной струёй провалилась по пищеводу. Наконец я смог допить бездонную кружку. Хорошо, что она такая большая. Хорошо-о-о.

– Ну ты как же так-то? – спросил Фантом. – Как ты умудрился-то так попасть?

– Их было двенадцать, – прошипел я, немного начиная приходить в себя, – двенадцать, слышишь. Я положил их всех.

– Положил он, – передразнил меня дядя Женя. – Ты за каким хреном в кабанье логово полез?! Я вообще удивлён, что ты жив остался.

– Я не знал, я убрал половину, они за мной бежали, я не знал.

– Не спеши, герой, – остановил меня Фантом, – тихо, отдыхай, потом расскажешь.

Что-то небольно укололо в плечо, и я провалился в темноту.

На этот раз очнулся я не от боли, хотя она ещё присутствовала, но уже не была настолько сильной. Я открыл глаза, попробовал оглядеться. Голова кружилась, сразу же начало мутить. Ладно, потом посмотрю.

– Эй, есть кто живой? – позвал я, на этот раз голос, хоть и слабый, но уже голос.

Скрипнула дверь, внутрь кто-то вошёл. Подойдя ко мне, положил руку на лоб. Рука мягкая, такая не может принадлежать мужчине.

– Дайте воды, – сказал я, – и пожевать чего-нибудь.

Кто-то ойкнул и выбежал за дверь. Спустя некоторое время вновь скрипнула дверь. Я открыл глаза и попытался повернуть голову. Вроде получилось. Ко мне шёл Фантом, неся в руках какую-то миску.

– Фантом, ты, – сказал я, – значит, не приснилось?

– Не приснилось, – буркнул он, – лежи молча, сейчас кормить тебя буду.

– Кормить – это хорошо, – попытался я улыбнуться.

Фантом приблизился, приподнял мне голову и вставил туда ещё одну подушку. Затем сел рядом и принялся поить меня каким-то бульоном. Кое-как осилив половину миски, я почувствовал, что наелся, и начал отворачивать голову от настойчивого Фантома.

– Чего морду воротишь, – спросил он, – или сыт уже?

– Угу, – буркнул я.

– Рассказывай, – строго спросил он, – только не части.

– Я делал всё правильно, Фантом, – начал я, – убрал половину падальщиков, но последний поднял крик. Я начал уходить, но они крепко сели на хвост. Шли прямо по пятам, потом заметили меня. Я не знал, что в кислоте бывает жизнь. Сначала даже не понял, что случилось, они вдруг перестали преследовать и стрелять прекратили. Я спрятался и подстрелил одного, он закричал. И тогда появились эти. Они разорвали семерых за минуту. Одного успели завалить, а от второго я забрался на дерево. Лазить они не умеют, но он в меня плюнул. Я убил его, я успел его убить, когда он хотел плюнуть ещё раз. Попал прямо в пасть.

– Это тебя и спасло, – усмехнулся Фантом. – Их шкура так сильно пропитана кислотой, что пулю растворяет прежде, чем она достигнет жизненно важных органов. Пасть – это самое слабое место. Видимо, один из падальщиков тоже попал в пасть, иначе его не свалить.

– Да я везунчик, – улыбнулся я.

– Ты даже не представляешь насколько. На кабанов ходят минимум четверо. И ещё ни разу все четверо не возвращались обратно. То, что сделал ты, – невозможно.

– Медаль дадут?

– Шутишь – это хорошо. Значит, на поправку пошёл.

– Ты чего такой хмурый-то?! – наконец понял я, что было не так. – Я же жив, всё нормально.

– Не нормально, – сказал Фантом и отвернулся. Помолчав немного, он продолжил: – Как только ты ушёл на охоту, ко мне пришли. Искали тебя. Нашли мёртвую Валю.

– Как?! – я подскочил и застонал от боли, которая тут же скрутила меня, словно огненный жгут. – Суки! Кто?!

– Не знаю, Сумрак, – тихо ответил Фантом, – пришли за тобой. Гела дал показания, что ты ушёл вместе с ней. А утром нашли её мёртвой. Умирала она долго, Сумрак, её пытали.

– Я знаю, кто это, – сквозь зубы прошипел я. – Убью гниду.

Услышав, как спокойно я произнёс последнюю фразу, Фантом вздрогнул.

– Мы найдём его, Сумрак, обещаю, – глядя в глаза, пообещал дядя Женя. – Тебе спать надо, поправляться.

– Как мне теперь спать?

– Я тебе укол сделаю, хочешь?

– Хочу.

Фантом достал шприц с уже набранной жидкостью. Наверняка из старых запасов. Это была последняя мысль перед отключкой.

Восстановление длилось долго. За это время Фантом дважды перевозил меня в другие деревни. Видимо, ищейки выходили на мой след. Рана, полученная от кислоты, никак не хотела заживать. Постоянно мокла и гноилась. Фантом перевёл на меня около десятка аптечек. Точнее, антибиотиков из них. Но в итоге рана начала затягиваться. Шрам, конечно, останется тот ещё. Ну да и пёс с ним. Будет украшать мужчину, то есть меня. Садиться без посторонней помощи я начал только через месяц. Через две недели я уже мог самостоятельно доковылять до туалета. Фантом периодически пропадал. Появлялся каждый раз мрачнее тучи и отрицательно мотал головой.

Прошло, наверное, месяца четыре, когда я самостоятельно и уверенно начал двигаться. И постепенно стал нагружать себя и возобновлять тренировки. Вот в один из таких дней вновь объявился Фантом и застал меня за тренировкой. Дождавшись окончания упражнения, он одобрительно кивнул.

– Молодец, – сказал он, – скоро будешь в форме. Собирайся, с тебя сняли обвинения. Ивана Васильевича сейчас ищет каждый охотник.

– Наконец-то, – я мрачно кивнул. – Пора и нам за дело приниматься. Ты выяснил, кто ему помогает?

– Нет, Сумрак, – помотал головой он. – Как только я цепляюсь за ниточку, её сразу кто-то обрезает.

– Ты с кем-то говоришь на эту тему? – спросил я. – Такое чувство, что этот кто-то знает твои шаги наперёд.

– Ты изменился, – как-то иначе посмотрел на меня мой учитель, – теперь уже мне нужно брать у тебя уроки.

– Шутишь, Фантом?

– Нисколько. Даже я не подумал, что меня кто-то сдаёт.

– Видимо, тебя не так часто предавали, как меня.

– Возможно. Ты едешь в город?

– Да!

– Тогда собирайся.

Я зашёл в дом, взял давно собранный рюкзак. Навесил на себя СВД, «калашников», вставил в кобуру «стечкин» и вышел на улицу. Фантом кивнул, и мы сели в сани и поехали в город. Теперь нас двое, плюс моё упорство. Результат точно будет.

Кстати, в мир пришла зима. О, зима здесь – это отдельная история. В мире, где отсутствует снегоуборочная техника, зима заявляет свои права на всю катушку. Дорог нет от слова совсем. Сугробы наметает такие, что в них можно спрятать целый дом. Вообще, весь этот мир преобразился из-за отсутствия транспорта и заводов. Да, появились радиоактивные пустоши, появились ямы, заполненные кислотой, мутанты и прочие деяния рук человека разумного. Но сама природа, воздух и вся экология, – это было похоже на сказку. Может быть, именно по этой причине я стал более выносливым. А может, это все реалии новой жизни закалили меня. Но всё же, какая здесь зима! Кипельно-белый снег, от которого слезятся глаза. Настоящие морозы, крепкие, трескучие. Отсутствие центрального отопления совсем не омрачает, даже наоборот. Лёгкий запах дыма в доме придаёт какую-то особенную изюминку атмосфере. А тренировки на морозе – это как песня, которую хочется петь и петь. Вместо разминки достаточно расчистить двор от сугробов, и тело уже горячее и готово к тренировочным нагрузкам. Животный мир замирает, и для охотников почти не остаётся работы, за исключением особых случаев. В общем, зима здесь сказочная, такая, как в детстве.

Город встретил будничной суетой, всем этим людям всё равно, что происходит за границей их порядка. Их не волнуют охотники, их не волнует наша с Фантомом цель. Они просто хотят жить. Жить в покое и в неведении. У каждого свои проблемы и заботы, и чаще всего они сами себе их придумывают. Просто потому, что так удобней, так привычней.

Фантом свернул на постоялый двор. Мы спрыгнули с телеги и вернули лошадь с упряжью владельцу заведения. Дядя Женя отсчитал ему пять медных пластинок. Дальше мы двинулись домой. Нужно обдумать дальнейшие действия. Нужно поговорить вдвоём.

Зайдя в квартиру, мы скинули вещи. Фантом отправился на кухню разводить огонь, а я, взяв вёдра, пошёл во двор за водой. Когда все дела были завершены, мы сели за стол. Фантом выудил с полки литровую бутылку самогона. Чокнулись, выпили и приступили к обеду. Разговор начал завязываться только после четвёртой стопки.

– Что думаешь делать дальше? – спросил я.

– Для начала нужно поймать того, кто сдаёт информацию, – подумав, ответил Фантом.

– Дело нужное, – кивнул я. – Может быть, через него получится выйти на главного.

– Может получиться, – подумав, ответил он, – только как нам его достать?

– Есть идея, старая как мир, – почесал я в затылке, – нужно найти хоть что-то. И всем тем, с кем ты общаешься, дать разную информацию. Желательно раскидать её по времени.

– Я понял, – Фантом наполнил стопки. – Мы делали так в армии, чтоб найти стукача. Нужно подумать, какую «утку» закинуть. Можно подключить к этому Валеру.

– Стоп, – я воткнул взгляд в Фантома, – если проверять, то всех. Часто бывает так, что предают самые…

Договорить я не успел, кулак Фантома впечатался мне в челюсть, и я слетел со стула. Учитель же стоял, уперев кулаки в стол, и прожигал меня гневным взглядом.

– Что, Фантом, не понравилось, что я сказал о твоём друге? – я сплюнул кровь из разбитой губы. – А ты пораскинь мозгами, подумай.

– Ещё одно слово… – взревел дядя Женя. – И я…

– Что я? – я смотрел на него, не отводя взгляда. – Кому мы отдали флешку? Откуда этот боров узнал, что она у нас? С кем ты чаще всего обсуждаешь полученную информацию?!

Фантом сел, крякнул и прямо из горлышка сделал добрый глоток самогона.

– Если это он, – вытерев рот, медленно произнёс дядя Женя, – я лично убью его, – он поднял взгляд и посмотрел мне в глаза. – Ты понял, Сумрак, он мой!

– Понял, Фантом, – я поднялся с пола, подошёл и хлопнул ладонью ему по плечу. – Не загоняйся раньше времени, может быть, я не прав. Просто всё указывает именно в его сторону. Даже тот факт, что правопорядок в городе тоже находится под главой гильдии. Почему они начали охоту на меня сразу, даже не разобравшись? Да и ты, узнав об этом, сразу же сорвался с места и уехал. Нас просто убрали из Новой Жизни, чтобы подчистить следы.

– Ладно, – мрачно кивнул тот и наполнил стопки ещё раз. – Будем посмотреть, как говорится. Завтра я начну закидывать «утку» всем, кто помогает мне в этом деле.

– Хорошо! Значит, завтра, – кивнул я и опрокинул рюмку в рот.