Текст книги "Час перед рассветом"

– Ты видишь? Там, под столом…

– Что? – в груди нервно опять застучало, и я, размыкая глаза, приподнялся на руке. Внутреннее чутьё говорило, что мне не хочется смотреть в ту сторону. Этого было и не нужно – я чувствовал, что там сидит нечто, и это нечто смотрит на нас. Послышалось шипение кота, сменившееся на жалобное «мя», а затем семенящие в нашу сторону шаги, и в следующую секунду Кондратий вжался между нами. Мы молчали. Воспоминания прошлой ночи мгновенно окутали нас жутким холодом. Я всё же бросил взгляд в ту сторону. В комнате было темно, только включенный экран светил на нас пятнами красок, но под письменным столом темнота была гуще. Тень в темноте, объёмная и густая. И она двигалась, словно пульсировала. Мы лежали, как загипнотизированные, как кролики перед удавом. Мурашки волной пробежали по всему телу, я буквально почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. По сути, ничего не происходило, никого явного в квартире не было. Только тень в углу под столом. Может, это игра воображения? Мы устали, перенапряжены, прошлая ночь ещё жива в памяти. Я, как мог, уверял себя, что это только чудится, но вслух озвучивать ничего не решался. Жена тоже молчала.

– Может, это… – я не успел закончить мысль, поскольку тень перекатилась и остановилась у противоположного края стола. Мы продолжали ждать, временами косясь в ту сторону. Через пару минут молчание прервалось слабыми попытками диалога – всё же в минуты страха разговор лучше тишины. Мы обсуждали, что делать дальше. Продолжать находиться здесь никакого желания не было, но двигаться навстречу Этому тоже не хотелось. Спать в такой обстановке явно бы не получилось, поэтому совместно было принято решение вместе подняться, быстро одеться и уйти ночевать к друзьям. Оставалось только выбрать время для рывка вперёд. Мы тянули. Наконец, когда тень перекатилась на своё прежнее место, я вскочил с дивана и двумя прыжками добрался до выключателя. Свет залил всю комнату. Ещё не успев ничего сказать, я почувствовал, как жена пробежала мимо меня в спальню, затем и там загорелся свет. Мне хотелось поскорее свалить отсюда. Уже развернувшись, я услышал какое-то потрескивание под потолком, свет замигал, что-то пшикнуло, и в гостиной стало темнее. «Лампочка перегорела», – заключил я и рванул одеваться в спальню. Уже через минуту мы обувались и перепроверяли, всё ли необходимое взяли с собой. Я погасил свет, запер дверь, и мы спешно спустились на улицу.

Друзьям сказали, что у нас отключили воду и электричество, а хочется сходить в душ, и нас с радостью приняли, напоили чаем, а после долгих разговоров на кухне оставили ночевать, на что, собственно, мы и надеялись.

19 октября, воскресенье

Спалось этой ночью просто замечательно. Утром же, наспех позавтракав вчетвером, мы разбежались каждый к себе на работу. Но я, проходя мимо своего дома, вспомнил, что оставил там пропуск, а потому всё же зашёл ненадолго. Да и кота надо было бы покормить.

В квартире всё казалось спокойно и обычно, если не считать почему-то горевший свет в комнатах. Кондратий привычно тёрся у ног и что-то настойчиво рассказывал на своём кошачьем языке – возможно, ругался, что мы его оставили одного на ночь, а может, поторапливал покормить. Я насыпал в миску корм, почистил его туалет, забрал пропуск на работу, выключил везде свет и, уже закрывая за собою дверь, понял, что тот самый письменный стол сейчас стоял не как обычно в углу, а был на метр выдвинут вглубь комнаты. Думать об этом не хотелось, и я скорее убежал на работу.

Вечером дома, наконец, мы не наблюдали ничего необычного, и я, мысленно выдохнув и расслабившись, ковырялся в ноутбуке, листая всякие записи в социальных сетях. Меня не покидало тайное желание найти какое-нибудь средство от всей этой чертовщины, и потому время от времени я открывал записи различных форумов и сообществ, посвященных такой теме, но в основном натыкался на безумные глупости и выдумки любителей кино или же вовсе помешанных псевдомагов и колдунов. Конечно, таких людей хватало во все времена, и в каждой деревушке была бабушка-травница, к которой бегали молоденькие девицы за приворотным зельем или лекарством от неизвестной хвори. Но то церковь, то советская власть заставляли держаться их в глубокой тени. А вот сейчас, в эпоху свободы, когда страна, словно пубертатный подросток, выскочила из-под родительского контроля, чтобы попробовать всё, даже то, что ей и не нужно, сейчас, когда наша страна провозгласила своим девизом рекламный лозунг Sprite, дополнив его: «Бери от жизни всё подряд», сейчас колдунов и целителей стало полно, как тараканов в общежитии. Каждый, кому не лень, норовит назвать себя потомственным чёрным или белым магом, знающим кучу заговоров и молитв, и заработать на этом, выкладывая в газеты и на интернет-страницы свои многообещающие объявления. Верить, конечно, им глупо, но, к сожалению или к счастью, я знал, что среди шарлатанов прячутся и самые настоящие ведьмы. Мне самому пришлось в детстве побывать у одной такой бабки.

Когда я был совсем мальчишкой, то как и многие, боялся темноты, чувствуя, что там кто-то прячется. Но время шло, а страх не проходил. Как-то меня решили отвезти в соседнее село к какой-то бабке, занимавшейся снятием порчи. Тот вечер запомнился надолго. Мы приехали к домику на краю села, фонарей на улице либо не было, либо они принципиально не горели. Где-то вдали у домов лаяли и выли местные собаки, а у того дома по двору никакой живности не бегало. Нам отворила скрипучую дверь сухая старушка. Из-под повязанного на голову белого платка сзади торчали крысиным хвостом смазанные чем-то жирным редкие волосы. Мы вошли в дом и оказались в середине продолговатой комнаты, служившей одновременно и прихожей, и кухней. В левой части располагался небольшой деревянный столик, уставленный всякими мисочками, чашками и свечками, напротив находилась деревянная дощатая дверь, краска на ней уже давно облупилась и шелушилась. Нас проводили как раз в эту часть комнаты. Хозяйка, распахнув дверь, взяла табуретку и поставила её перед открывшимся спуском в подвал. Меня усадили на это место. Мальчишке, до смерти боявшемуся темноты, пришлось сидеть в мрачном домике спиной к тёмному подвалу. Бабка зажгла свечу, взяла миску с водой, всё время что-то бормоча, и подошла ко мне. Она стояла прямо передо мной, какие-то грязные старые тряпки висели на ней в несколько слоёв, а у меня за спиной зияла чёрная пропасть неизвестного подполья, над головой что-то шипело и капало – это старуха жгла свечу и лила воск в миску с водой. Через несколько минут бабка ушла к столу и потушила свечу. Я сразу же вскочил. Хозяйка стала рассказывать что-то про порчу, что на меня страх нагнала какая-то ведьма, что воск показывал какую-то женщину, а я смотрел на воду и видел плавающий по ней восковой портрет своей тётки, жены маминого брата. Уже потом я узнал, что Люба – так звали ту женщину – и впрямь слыла ведьмой, про неё ходило множество слухов. Вот только ненавидела она меня, а за что – никто объяснить не мог. И чем старше я становился, тем больше отвращения и страха испытывал к этой женщине. Но пересекались мы с ней, к счастью, редко.

Последний раз мы виделись, когда мне было семнадцать. Умерла бабушка. Уснула и не проснулась. Я знал, что к ним с дедом уже как несколько месяцев зачастила Люба и то что-то приносила, то оставляла на время какие-то вещи, то вроде бы что-то случайно забывала. Буквально на глазах бабушка с дедушкой стали чахнуть, затем запили, хозяйство их, некогда большое, почти мгновенно пропало, обильно цветущий садик порос бурьяном и завял. А затем одним февральским утром пришел дед и сказал, что бабушка умерла. Весь день перевернулся с ног на голову. Я впервые столкнулся со смертью близкого человека. Можно много слышать, читать, смотреть по телевизору про смерть, но в реальности это совершенно иное. Ещё вчера мы сидели вместе, общались, я что-то рассказывал, слушал её, мы пили чай, а сегодня она лежит на столе посредине комнаты. Хотя, странное дело, накануне было мерзкое ощущение, словно кругом много паутины и плесени, а липкий затхлый воздух насильно погружал в дремоту. Утром у бабушки, под старость лет страдавшей плохим зрением, на шее мы увидели странную подвеску – на шнурке висело подобие иконки, только лицо святого было искажено жуткой гримасой. На мой вопрос дед ответил, что это Люба принесла, сказала, мол, от болезней поможет. Вот и помогло. Радикальное средство.

Мы встретились в день похорон. Кругом звучали соболезнования, постоянно кто-то плакал, приглашённая из церкви девочка долго и красиво отпевала у гроба, родственники с восковыми масками вместо лиц пытались что-то делать, все регулярно выходили на улицу, а по дому словно разносился в разных углах жалобный вой – говорят, так домовые оплакивают хозяев. Я стоял один во дворе, когда она подошла и заговорила. Уже не вспомню, с чего начала, но я смотрел на неё, переполняемый ненавистью и жаждой уличить, обвинить, мне хотелось отомстить, я был взведён. Она это видела, но совершенно спокойно вела разговор. Как-то аккуратно, словно перепроверяя заранее известные факты, уточнила про мои головные боли и бессонницу, а затем спросила: «С отцом-то уже общался?». Это ошарашило. Отчим погиб много лет назад, а отец… В семье вообще было не принято о нём говорить, да никто, в общем-то, и не знал, где и что с ним. Но буквально незадолго до этого я увидел странный сон, где познакомился с ним, увидел его лицо, и теперь начал активно искать, но никому об этом даже не говорил. Не дожидаясь ответа, она добавила: «У меня есть его фотографии, так что, если хочешь, приезжай, покажу тебе». Я молчал, стиснув зубы, а она продолжала смотреть на меня с ехидной улыбкой. Рядом с нами до сих пор никого не было.

– Что голова болит, это понятно, так и должно быть. Ты сделай себе медный обод, сплети его и надевай перед сном. Это пока. Пока не найдёшь тот самый. А вот как разыщешь, так и будет тебе легче – и болеть всё перестанет, и поменяется всё.

– Чего? Какой ещё… – тогда хотелось послать её подальше, вывалить на неё тонну ругани, но вместо этого я стоял перед ней, как перед уличной гадалкой, заставшей меня врасплох.

– А, так ты ещё не знаешь, – она засмеялась как-то хитро и очень недобро. – Твой папка-то не из простых… – она опять нехорошо улыбнулась, – было у них в роду так заведено: когда юноши взрослели, им надевали на голову венец во время ритуала, и они приобщались к родовому таинству. А потом и здоровее, и крепче становились. Только дед твой, дурень, решил прекратить то, что проходило из поколения в поколение, и спрятал куда-то свою побрякушку. Закопал где-то. Да ещё, небось, заклинание какое-то наложил. Но вас же всё равно тянет к ней, что-то внутри зовёт найти её. Папка твой, правда, так и не добрался до неё. А тебя, гляжу, аж трясёт.

Я слушал и не понимал, что за ахинею она несёт. К счастью, нас прервали появившиеся рядом родственники, она ещё раз ухмыльнулась и ушла куда-то в сторону, оставив в моей голове кашу из вопросов, ненависти и недоумения. Понятно было лишь, что об этом разговоре никому рассказывать не нужно.

После похорон я стал регулярно видеть во сне мёртвую бабушку и делающую что-то странное рядом тётку. Потом узнал, что она действительно какими-то травами занимается, а ещё умеет внушать людям то, что ей захочется, – своего рода гипноз. С помощью таких хитростей она входила в доверие к людям, проводила махинации с их документами на жильё, оформляла на себя, а затем избавлялась от несчастных. Что уж тут скажешь – квартирный вопрос испортил и ведьм двадцать первого века. Видеть же во сне её мне доводилось всё чаще и чаще, постепенно доходило до абсурда – казалось, она следит за мной, куда бы я ни переехал, чем бы ни занимался.

Так что я не понаслышке знал о существовании настоящих ведьм – не скрюченных старух с бородавками на носу, не тех, что поджидают в лесу бедных путников, а современных, но не менее страшных. В интернете же попадались только распиаренные экстрасенсы. Не знаю, почему, но почти каждый день я уделял немного времени своим нелепым поискам. Однажды даже наткнулся на какую-то радиопередачу и у одного такого экстрасенса спросил что-то в общих чертах, как мне быть с ведьмой. Естественно, ответ был размытый, вычурный и большой. Но именно в этот день, когда мы с женой после своих приключений наконец сидели дома спокойно, мне пришло сообщение от незнакомого человека с незапоминающимися именем и фамилией. Вроде бы, Андрей Николаевич. Он написал, что знает о моей проблеме, что готов помочь и предложил встретиться. Естественно, меня насторожило это. Нет, конечно, роясь в сети, что-то подобное я и хотел найти, но вот, найдя, стал сомневаться. После недолгой переписки он ответил, что занимается этим не из-за денег, а потому что должен помогать, причём не людям, а тем, кто остался на границе миров. Он рассказал про свою клиническую смерть, после которой и стал видеть тех, кто не из нашего мира, тех, кто застрял здесь не по своей воле и оттого мучается. Всё это походило на очередные бредни, но я всё же решил с ним встретиться, тем более что место мы выбрали нейтральное – Марсово поле, а чтобы было более комфортно, он предложил мне прийти с женой, пообещав взять с собой свою пару. Договорились на следующий день на пять вечера.

20 октября, понедельник

Мы пришли вовремя, и я оглядывался по сторонам. Кругом, как и всегда, было полно народу, люди фотографировались, играли с собаками, толпились у огня, шумно общались – словом, обычная обстановка этого парка. Андрей появился внезапно и словно из ниоткуда, он просто вышел из толпы и уверенным шагом направился ко мне. Ему на вид было лет 35—40, длинные волосы, чуть не до плеч, мятое рыхлое лицо, мутные глаза и узкая полоска поджатых губ, на нём была затёртая куртка пилот, ставшие уже серыми джинсы и видавшие виды берцы. Рядом с ним шла невысокая рыжая девушка. Мы коротко поприветствовали друг друга, даже не знакомясь, и он сразу предложил присесть на скамейку. Никаких отвлечённых разговоров, никакого начала, ничего хотя бы отдалённо похожего на попытку выспросить у меня какие-нибудь детали. Мы просто сели на скамейку: он по левую руку от меня, девушки – рядом с нами. Он повернулся вполоборота и сказал, что сначала нужно посмотреть, кто вообще есть в квартире, а потом уже решать, как с ним быть. Я кивнул, не сводя с него взгляд. Андрей опустил мне руку на плечо, я только набрал воздуха, чтобы что-то сказать в ответ на это беспардонное действие, но он уже заговорил. Его глаза затуманились ещё больше прежнего, он был словно пьян, девушка его сидела отвлечённо и как бы разглядывала не то деревья, не то небо, только придерживала его левую руку. Он описывал нашу квартиру, сначала общую планировку, а затем детально, словно передвигаясь по ней, шаг за шагом, метр за метром, временами вставляя какие-то странные фразы. Внезапно Андрей остановился и попросил нас с женой поменяться местами, сказав что-то про меня как про слабый проводник. Мы молча переглянулись, но пересели. Он удовлетворительно что-то пробормотал и продолжил. Теперь он описывал не только обстановку, но и недавние ситуации – кресло, на котором я сидел, появление кого-то за плечом, шаги… Ещё пару минут мы наблюдали за этим странным процессом, наконец он поморгал, помотал головой и обратился ко мне.

– У вас там мужчина умер. Несколько лет назад. Спился. Почки отказали. Но он до сих пор не понимает, что мёртв, и поэтому смотрит на вас как на непрошеных гостей. И постоянно хочет бухать. Его излюбленное место в левом углу кухни, у холодильника, перед балконом. Там он и… У вас дома как с алкоголем, гости часто бывают?

– Ну… да, бывают. И про запас всегда что-то стоит.

– Да, он это любит.

– Я как-то читал про домовых…

– Нет, это не домовой, – отрезал мой собеседник.

– Да, я понимаю. Но… я как-то читал и решил, когда поминал покойную бабушку, оставить на холодильнике рюмку с водкой и кусок чёрного хлеба. Через день в хлебе появилась дырка, а водка…

– А водка, – подхватил он, – за пару дней пропала. Да, он даже сейчас не может угомониться – так пристрастился. Так, а вы не болеете? – вопрос был обращён к нам обоим.

– Жена в последнее время… Похоже, спину застудила, хотя всегда тепло одевается. Врачи говорят, что почки…

– О, это он так на вас пытается отыграться. Самому-то паршиво. Ну ладно, его мы проводим.

Андрей выпрямил спину, опустил руки на колени и запрокинул голову, закрыв глаза. Сидевшая рядом девушка отпустила на время его руку, но внимательно стала следить за его лицом. Мы тоже наблюдали. Ничего необычного не происходило. Минута. Другая. Вдруг его тряхнуло, словно кто-то сильно толкнул его в спину, девушка молча обхватила трясущиеся плечи, сжала их, а затем так же быстро отпустила и снова отвернулась наблюдать за природой. Андрей улыбнулся и сказал, прежнего жильца дома он проводил, теперь в квартире его нет.

– Больше там никто не живёт. Постоянно. Ну, домовой, конечно, есть. Но он у вас мирный. А вот в гости кто-то заходит. Причём всегда разные товарищи. Нехорошие. Кто-то подсылает к вам их. Кстати, домовой старается гонять таких – он вам, наверное, свет включает временами, да?

– Включает, – глухо отозвался я.

– Ну вот. Нет, с ними я помочь не смогу. Это тебе самому придётся разобраться. Они, хоть и не по своей воле, но всё же к тебе ходят, так что тебе и придётся их отвадить.

– А может такое быть, что их ведьма присылает?

– Может. А может и… – Андрей запнулся, его глаза снова затуманились, он вновь сидел в позе школьника, его подруга обеспокоенно обернулась и внимательно следила за каждым действием, голос у него изменился и стал каким-то певучим:

– Дело было давнее, дело было тёмное, но тёмное – не страшное, тёмное – незапамятное. Жила в стране южной, да на земле Казахской ведьма жадная, да на чужое добро охотная. А чтоб честной народ узнать её легко не мог, носила имя она славное, звалась Любовию. Подкрадётся, бывало, к добру молодцу, вскружит ему головушку юную, да отберёт всё, что было, пока тот без памяти. А порой и к старцам, жизнию умудренным, подход найти умела. И так жила она себе поживала, да богатств-домов наживала. Много людей добрых на кривую дороженьку посводила ведьма та черновласая.

Но вот повстречался ей однажды славный парень, Витей звали юного. Статный молодец был: щёки румяны, волосы – смоль, усы генеральские, глаза огнём живым горят да улыбаются. И семья его справная, на дела дельная – матушка-хозяюшка, да батюшка-золотые руки, мастер, каких свет не видывал. Всё, за что ни возьмутся они, – всё разом получается глазам на загляденье, людям на радость. Не стерпела Любаня, да решила прибрать к себе всё это. Охмурить Олега вздумала, да дождаться, когда семья его побольше добра наживёт, чтоб и это получить.

Была ещё сестрёнка младшая у Вити того, Викторею звали девицу. Вся пригожая, коса русая, стан осиный, взгляд вишнёвый. Скромная да умная росла, да была у неё черта особая: людей она видела как есть, врёт ли человек, правду ль молвит, что на душе творится у него. И вот, когда пришла с Виктором в дом Любаня-ведьма, долго плакала девица юная, беду почуяв чёрную, душу грешную увидев на пороге дома да с братом любимым под руку. Невзлюбили друг друга они, но слов напрасных не молвили. Поняла всё ведьма, что раскусили её, да припугнула девочку, чтоб отцу да матери слова не сказала. Но этого ей мало показалось, и решила она порчу-сглаз навести:

– Раз глазастая ты такая, видишь всё далёко, у кого что творится, – говорит она золовке, – так ослепнешь, когда самой для себя разглядеть судьбу время придёт!

И наколдовала словами этими порчу страшную.

Скоро слово сказывается, да не скоро дело делается. День за днём катался солнышко-отец по небу синему, месяц месяцем сменялся, снег – дождём, да дождик – засухой. Год за годом пронеслись, Вика выросла. Невеста ладная женихов не искала, но уму-разуму училась, себя к семье готовила. И вот, когда дожди погнали пташек певчих в страны южные, далёкие, повстречалась девица красная с парубком славным, из рода ясов гордых да цыган ретивых. Оборотнем-медведем был по крови парень тот. Да дед его, от проклятья родового чтобы спрятаться, силу звериную свою в диадему серебряную с медью красной, хитро свитою, вложил, да упрятал под камнем старым в горах далёких. А рядом волка серого оставил клад стеречь, не подпускать чужаков к нему. Но, ежель из потомков кто придёт, то волк косматый со шрамом над левым глазом, злой как Цербер греческий, сам диадему в зубах принесёт и отдаст сыну рода ясова.

Так и жил парень, по духу оборотень, да ни разу зверем не оборачивавшийся, и не говорил секрета своего никому. Кровь его вскипела, забурлила, когда Вику он увидел, и кинулся он к ней да с подарками дорогими, с речами красными, словами лестными. И сбылось проклятье ведьмино, не узрела девица рока своего, и ушла с ним под венец. Но Любане мало было, желчью кипела вся, и решила она ещё жизнь подпортить золовке своей, покуда богатств новых не предвиделось:

– Как только сын родится, муж уйдёт, и будешь слёзы лить ты да мучиться горькой мукою!

Так она приговаривала, да дело своё чёрное делала. Но, узнав, что ребёнок по крови оборотнем-колдуном будет и отомстить ей сможет, запугать решила да в детстве извести его, как ведьмы щенков четырёхглазых изводят, чтобы нечисть со двора не гоняли. Наслала ему она страх-порчу, и стал мальчик бояться всего. А как управилась ведьма-Любаня с делами своими мерзкими, так и отдохнуть решила. И десять лет и три года жила она себе припеваючи, богатств наживаючи. И год за годом всё дородней становилась она, а муж её, Виктор, всё чах да чах, пока совсем безвольной куклою не стал, да родителей своих не забыл.

А Вика сына своего растила, любила, души в нём не чаяла. И бабушка с дедушкой его помогали воспитывать – учила бабушка доброте, а дедушка – мастерству хозяйскому. Славный мальчик рос, только боялся он всего, особенно – ночи тёмной, да снов кошмарных, когда волк за ним серый бегал.

Прошло ещё три года. Не выдержала ведьма столько терпеть и ждать, и решила она извести родителей мужа своего, чтобы дом их себе забрать. И так она юлила, и сяк крутилась, и в гости приходила, и зелья носила да тайком подсыпала им. Не берёт проклятье такое людей добрых, духом сильных! Тогда достала она ночью подвес-смертовик с личиной бесовской и подарила свекрови своей на погибель скорую. И схоронили вскоре её. А потом свёкра извела она. И остались мама с сыном одни на белом свете.

И остались Вика с Ильёю одни на белом свете. Погоревали они, да рассказала матушка сыну своему историю эту страшную всю. И решил Илья пойти правду искать. Обнял он мать на прощанье, собрал сумку перекидную и пошёл, куда глаза глядят. Много лет он бродил по степям да лесам, множество деревень и городов обошёл, везде слово доброе, слово умное слушал, да гадость пропускал. И когда исполнилось ему тридцать лет и три года, остановился он в селе Алатырском, где, по преданию, камень бел-горюч лежит и правду стережёт. Встретил он на опушке леса мальчика Иванушку, который лежал в траве и плакал. Отряхнул его, успокоил и в село привёл к дедушке родному. Отблагодарил старец Илью, да сказал, что это от ведьмы внучка он уберёг.

И внучек дедушкин рассказал, как страшная бабка в лесу его встретила, как поманила сначала, а потом что-то страшное делать стала, колдовать нечистое. Вспомнил Илья, какую обиду ведьма ему причинила, и решил справиться с ней.

Ночью в одинокой избе собрались трое старцев и Илья с ними. На стол дубовый белу миску с каёмкой золотой поставили, да воду колодезную с молоком налили в неё. Сели все вкруг стола, сговорившись прежде, взялись за руки и затянули песню :

И вот тогда за дверью крепкою кто-то громко затоптался, войти собираяся, а по столу к миске рука женская потянулась. Схватил тогда Илья топор, словом тайным заговорённый, и рубанул от плеча по ней. Взвыл ветер за окном, задёргалась рука страшная и исчезла, как не было её. Тогда дедушка Иванушки встал из-за стола и повёл Илью в другую комнату, дал ему в руки свечку, из воска сделанную, и приказал обойти вокруг все стены, слова особые приговаривая. Шёл Илюша, а свечка дрожала и коптила. Двери за ним закрывались и хлопали, но он шёл от стены к стене, обходил все комнаты. И когда трижды он обошёл всю избу, свечка весело заиграла большим пламенем, вдруг стало светло и тепло. Поднялись старцы из-за стола и сказали, что всё закончилось, и нет больше ведьмы. Так и стал Илья ходить по деревням-городам, да ведьм гонять отовсюду.

Андрей очнулся так же внезапно, как и погрузился в своё необычное состояние. Мы с женой смотрели на него ошарашенными глазами и ничего не могли сказать. Он же вдруг вскочил с места и сказал, что сейчас нам нужно прощаться, пожал мне руку, пожелал удачи, его девушка всё так же молча улыбнулась. Я повернулся в сторону Спаса-на-Крови, где, как мне показалось, что-то ярко вспыхнуло, понял, что изрядно стемнело, обернулся назад, но Андрея с его спутницей уже не было – они как сквозь землю провалились.

Да, странное оно, это Марсово поле. Вообще, о том, что место это гиблое, что водится тут всякая нечисть, люди знали давно. Говорят, суеверная Екатерина I жутко боялась даже находиться в этих окрестностях из-за русалок и прочей пакости. А когда без её ведома здесь построили дворец, она зареклась появляться в нём. Даже после революции люди старались обходить его стороной, особенно ночью. Рассказывали, что здесь пропадали люди – ссылались на тех же русалок, которые зазывали, а потом топили несчастных путников в Неве. А вот история тридцатых годов прошлого века до сих пор вызывает у многих ужас. В психиатрическую клинику доставили одного рабочего по фамилии, кажется, Патрубков. Увезли его прямо с территории Марсова поля в состоянии панического страха. Лечиться ему пришлось недолго – мужчина через несколько дней скончался от заражения крови. Но перед этим он всё же рассказал свою историю. Вечером после работы этот товарищ решил расслабиться и выпить немного, подобрав укромное место в тени деревьев. Но, когда сел и только отхлебнул, увидел возле себя странного мальчишку. Патрубков с ужасом рассказывал про синюшный цвет распухшего лица, тусклые запавшие глаза и жуткую вонь, исходившую от мальца. Когда рабочий попытался оттолкнуть его, тот открыл нереально огромный рот, укусил его за палец и… рассыпался вонючим прахом на землю. Дежурный врач говорил про алкогольный психоз, вот только не мог объяснить след от укуса и отсутствие длительного запоя. Ну, от укуса работяга и скончался.

А мне же вот такое довелось здесь повидать. И что это было? Действительно искренне желавший помочь экстрасенс? Или, может, доброжелательная нечисть ингерманландских болот? И что это за былинно-сказочное описание моей истории? Откуда он знает имя моей матери и дядьки, откуда знает про ведьму? И ведь какая-то доля пророчества, что ли, была… Как там он сказал, «оборотень-колдун»? «Может отомстить»? Значит, выходит, она меня боится? Пусть не сейчас, пусть меня в дальнейшем, но боится. А раз так, то зачем тогда она рассказывала про отца и про венец? Или же она настолько в себе уверена, что просто потешалась надо мной? Нет уж, как-то это всё глупо и по-детски сказочно. Это только в крутом кино всё так красиво и пафосно. Наверняка должно быть более правдоподобное объяснение. Хотя… о чём это я, когда дома чёрти что творится, рядом появляются те, кого все кругом считают ведьмами, а потом на встречу со мной приходит непонятно кто с мистическими замашками?

23 октября, четверг

То ли незнакомец и впрямь оказался тем, за кого себя выдавал, то ли не могло всё так долго продолжаться, но вот уже несколько дней у нас спокойно в квартире, даже шагов и скрипов не слышно по ночам, да и кот не таращится в углы. Разве что с женой никак не ладится – мы с каждым днём меньше общаемся, как-то нервно всё. На удивление, её проблемы с почками закончились. Нет, конечно, не мгновенно, но после той встречи она чувствовала себя всё лучше и лучше, а сейчас и вовсе на здоровье не жалуется. Тем не менее, мы каждый раз находим новый повод для ссоры. Удивительно, как вообще бывает. Вот ведь жили несколько лет вместе, понимали друг друга с полуслова, поддерживали в любых ситуациях, проводили много времени вместе – да что там, нас тянуло со сверхъестественной силой, мы и пары дней не могли провести врознь. И впрямь, влюбились по полной. А потом сказка кончилась. Провели тысячу ночей вместе, а на тысячу первую что-то пошло не так: мы стали видеть друг в друге какие-то недостатки, и их становилось всё больше и больше, общих тем для разговоров же, наоборот, – только меньше. Начали появляться попытки друг друга менять, перестраивать, но сами при этом не поддавались изменениям, и тогда начались вечные упрёки, через какое-то время дополнившиеся скандалами вперемешку с игрой в молчанку. И сами ссоры перешли на другой уровень. Раньше они проходили порой забавно, из серии:

– Я с тобой не разговариваю. Я обиделась.

– На что?

– Не помню!

А вот теперь у нас порой доходит до оскорблений, взаимных забрасываний друг друга всяким дерьмом, поливаний грязью друзей друг друга прочей гадости. Ситуация накалена настолько, что, кажется, вот-вот между нами что-то взорвётся, разве что посуду не бьём пока.

Сегодня вот она, к примеру, решила остаться ночевать у мамы. Да, это стереотипно, это даже было бы смешно, если б не было так грустно. В конце концов, может, нам и в самом деле нужно дистанцироваться друг от друга и пожить отдельно? А сейчас она ненавидит меня, старается как-то постоянно уколоть. Чтоб далеко не ходить, сегодняшний пример. Вернулся я с работы, дома никого нет, кроме кота, а в комнате книга, которую читаю в последнее время вечерами, томик Довлатова, валяется посреди комнаты в раскрытом виде и с мятыми страницами. Да, самое нелепое обвинение за последнее время – я стал циничной сволочью из-за чтения Довлатова. Вот теперь, значит, будем книжками разбрасываться. Ну ладно, что ж, может, всё-таки перебесимся. А я, пожалуй, поддержу идею пожить порознь – думаю, перед сном соберу вещи в сумки, если найду, куда переехать на днях, ну или если кто из друзей согласится приютить на продолжительное время.

31 октября, пятница

Наверное, рано я порадовался окончанию приключений. Сегодня по возвращении с работы мне какое-то время пришлось провозиться с замком. Такое бывает, если входную дверь закрывать изнутри. Наши замки, такие как «Китеж», имеют особенность неполных оборотов, так что, если, к примеру, не довернуть на нужные десять градусов механизм, закрывая дверь изнутри, снаружи ключ уже не вставить до конца. Не знаю, это руки такие кривые у разработчиков замков или же специально придуманная защита от взломщиков, но проблем в быту это добавляет. За пару лет я приноровился и к такому, правда, времени чуть больше процесс открывания двери занимает, а когда организму хочется попасть в одну из комнат поскорее, наряду с тратой времени появляется и трата нервов.