Текст книги "Лес. Книга 1"

– Неправда! Я знал, что мы не охотимся на этих лосей.

– Отчего же ты тогда погнал их до самой реки? – насмешливо произнесла Селина, посмотрев на брата. – С такой-то прытью. Один лаял за целую стаю.

– Тебе-то откуда знать? Ты вообще здесь была все это время, – огрызнулся юный волк.

– Перестаньте оба! – рыкнула на своих детей Юстина. – Только вашего трепа нам не хватало.

– Зачем ты… – Марат вопросительно уставился на Селину, не решаясь закончить вопрос.

– Тебе еще многое предстоит узнать, прежде чем поймешь ее намерения, – ответила самцу матерая волчица, опередив свою дочь. – А пока выздоравливай.

– Дайте вы уже Марату поесть, – встрял в разговор взрослых волков Макс. – Мне на него больно смотреть.

Юстина указала сыну на их добычу. Макс подобрал возле реки кусок туши косули и подкинул его к ногам раненого волка.

Однако тот не притронулся к мясу. Лишь мордой повел в его сторону с закравшейся в голову навязчивой мыслью.

– Прости меня, – сказал Марат, виновато посмотрев на Селину. – Я тебя подвел.

– Глупости не говори. Ешь давай.

– Сама знаешь, что это так. Даже сейчас, находясь здесь, со мной, вы подвергаете свои жизни опасности. Вам здорово достанется от Платона, когда вернетесь в стаю.

– А кто тебе сказал, что мы вернемся в стаю?

Марат навострил уши и застыл.

– Мы не вернемся в стаю, – продолжила волчица. – Мой дядя никогда не славился терпимостью, но теперь он уж совсем зазнался. Жажда наживы при власти сделала его просто невыносимым. Он ставит свою гордыню превыше блага всей стаи. А с твоим уходом так и вовсе озверел. Я жалею, что не ушла с тобой.

– Ты осталась со своей семьей. У тебя не было другого выбора.

– Теперь они со мной. Моя мама не могла там больше оставаться. И не могла позволить Максу взрослеть под началом одержимого яростью волка. Марат, – волчица взяла паузу, прикоснувшись лапой к неподвижной лапе хищника. – Именно ты должен стать вожаком, больше некому. Ты поведешь за собой стаю, пока она окончательно не стала ущербной для леса.

Марат хладнокровно посмотрел на волчицу, готовый тотчас возмутиться ее ухмылкой. Но встретил не менее хладнокровный взгляд с ее стороны.

– Вожак, который и за себя-то постоять не способен? – прорычал волк, указав мордой на след застывшей крови на своем брюхе.

– Вожак, который готов действовать наперекор собственным инстинктам ради чести всей стаи, – вмешалась Юстина, подойдя к раненому волку. – Теперь ты на собственном опыте убедился, что ни один обитатель этого леса не сочтет необходимым приносить себя в жертву другим, как бы это разумно ни выглядело. Каждая тварь, – мелкая или крупная, хищная или питающаяся растительной пищей, – будет следовать основным инстинктам, нажитым и испробованным уже многими поколениями. Меняются лишь условия, – потребности остаются те же.

– У стаи уже есть вожак. И я не вправе посягнуть на его место лишь потому, что он переусердствовал с инстинктами. На то он и вожак, – быть примером для своих волков и грозой для чужих. Судя по вашим словам, с этим он неплохо справляется.

– Платон стал вожаком лишь потому, что он был братом моего отца, – напомнила хищнику Селина. – При всем его преимуществе в силе над остальными волками он не способен принимать верные решения в, казалось бы, обыденных ситуациях для жизни хищника в стае. И участившиеся за последнее время неудачи на охоте тому пример. Платон так и остался дикарем, не сумевшим найти общий язык с сородичами. И самая большая опасность для стаи заключается в том, что ее вожак отказывается признать очевидное: он не справляется со своими обязанностями.

Марат промолчал, проникнувшись воспоминаниями о проведенном времени в стае накануне своего ухода.

– Моя мать еще тогда что-то в тебе рассмотрела. Она видела в глазах осиротевшего щенка решительный взгляд волка, способного вернуть былое величие своей стае, – Селина приветливо улыбнулась самцу. – Не знаю, стоит ли тебе доверять жизнь целой стаи. Но свою жизнь я бы тебе доверила.

Беспросветная темнота все напористей сгущалась над лесом. Не видать было ни вольной луны, задевавшейся куда-то на полуночном небосводе, ни верных звезд, ладком скитавшихся при ней.

Из мрака донесся крик отчаявшейся кукушки. Мгновение спустя разгулялся непомерный ветер, навевая сырой холод. И посыпались одна за другой дождевые капли на продрогшие деревья.

Селина подошла к Марату и легла за его спиной. Свернулась поудобнее, опустила морду к загривку волка и зажмурила глаза.

– Придется тебе вынести мою компанию этой ночью, – прошептала волчица, прижимаясь телом к дрожавшему самцу. – Болеть тебе сейчас никак нельзя.

Так и остался лежать кусок мяса перед носом хищника. Чувствовал волк, как негодовал его желудок. Но остался верен своему сердцу, – не смел тревожить покой той, что согревала его всю ночь теплыми объятиями.

Глава 3

Трясущийся от озноба и невыносимой сырости вокруг Назар уныло наблюдал за каплями дождя, которые поочередно ныряли в озеро, оставляя после себя неуловимые круги на воде.

Круги заметно поредели к полудню, однако самцу от этого было не легче. Отхватил он от дождя сполна сегодня утром, когда отправился за очередной угодной шишкой для капризной белки.

Уже на днях должна была родить Алиса. Однако из-за затянувшегося ненастья белка даже не успела толком обустроить гнездо для своих будущих детей. С тех пор, как они с Назаром перебрались на север леса, небо ежедневно заволакивали дождевые тучи. А из-за постоянных дождей Алиса попросту не могла натаскать в дупло сухих листьев и травы.

Белка хотела как можно быстрее утеплить жилище перед появлением на свет бельчат, а надеяться она могла только на себя. Красивый и опрятный Назар был абсолютно непригоден для той жизни, которая теперь ждала молодую семью. Старался, и даже говорил обо всем складно, но на деле пока так и не проявил себя.

Хотя подбором дерева для гнезда Назар занимался сам. Подобрал довольно неплохую осину, дупло в которой на озеро смотрело. Вот он и бегал теперь за прошлогодними шишками для белки на соседний берег, где росли сосны с елями.

Непрерывно хлопотал дождь и по воде лесной реки, которая за последние дни заметно оживилась. Теперь она не только омывала свои берега, но и свободно бродила по низинам возле центральной поляны.

Бобрам в этом году удалось избежать лишних хлопот во время весенней оттепели. Редкий снег, валявшийся в тени прибрежных деревьев в начале февраля, сошел еще до наступления весны. Однако нынешние апрельские проливные дожди с лихвой восполнили проблемы на реке для бобров. Поэтому за прошедшую ночь ни один из них не показался у строившейся плотины.

– Сегодня ты опять останешься без своей любимой плотины? – обратилась к самцу Кира, застав его у входа в хатку.

– Да. В ней пока нет необходимости. Все сейчас заняты благоустройством собственных жилищ в связи с повышением уровня воды в реке.

– В кои-то веки ты побудешь со своей семьей.

– Нет, не побуду. Вы с Макаром отправитесь к твоей маме, – предупредил самку Тихон. – Наша хатка вот-вот уйдет под воду, поэтому вам здесь не стоит оставаться. А я переберусь в нору и приведу ее в порядок. Поживем там, пока дожди не закончатся.

– Почему же мы с тобой сейчас не можем перебраться в нору?

– Не уверен, что и она не ушла под воду.

– А в чем ты уверен? – воскликнула Кира. – И зачем мы вообще вернулись в этот проклятый центр леса? Никакого спокойствия здесь ни на воде, ни под водой. Я все никак не могу понять, чем тебе не угодили берега этой реки на севере леса, где и лилии водяной было побольше, и наглых хищников поменьше?

– Кира, я ведь тебе уже говорил: здесь самый ответственный участок реки, где уровень воды наиболее восприимчив к погодным условиям.

– Одному тебе есть дело до этой реки. Настолько, что даже готов жертвовать спокойствием собственной семьи.

– Эта река играет важную роль в жизни леса и его обитателей…

Тихон не успел договорить, отвлекшись на показавшегося у входа в хатку сына.

– О чем это вы здесь так громко спорите? – спросил Макар, уставившись на родителей.

– Мы не спорим, сынок. Мы просто разговариваем с твоей мамой о погоде.

– Ты сегодня пойдешь на плотину?

– Нет, строительство плотины мы решили отложить на время дождей.

– Так, значит, ты сможешь мне помочь сегодня с водоносками? – оживился Макар, посмотрев на отца.

– К сожалению, не смогу, сын. Сегодня я отправлюсь к нашей норе и наведу там порядок, чтобы мы все вместе смогли поселиться в ней на время дождей. А вы с мамой пока побудете у бабушки.

– Чем ты там будешь заниматься, папа?

– Надо поднять в норе пол. Кто знает, сколько еще продлятся дожди.

– И как ты будешь пол поднимать?

– Соскребу с потолка землю и выложу ее под ногами.

– Я тоже хочу с тобой. Буду тебе помогать.

– Макар, мы с тобой лучше бабушке чем-нибудь поможем, – вмешалась Кира. – А папа и сам справится.

– Да, сынок. Заодно подыщешь там липовую кору для водоносок. А затем мы вместе с тобой их сделаем.

– Кстати, я уже не раз замечала, как ваши водоноски используют жители леса, – сказала сыну Кира. – Причем этих жителей я раньше здесь не видела.

– Думаю, они из чащи, – предположил Тихон. – Обитателям прибрежных земель водоноски ни к чему.

– А там, где живет бабушка, водоносок еще нет, – подсказал Макар отцу, вызвав у того одобрительную улыбку.

– Поэтому, Макар, запасайся терпением и липовой корой, – Тихон приобнял сына. – Будем распространять водоноски по всему лесу.

Сполна наскучило беспросветное хмурое небо и южанам, которые теперь и шагу не могли ступить возле реки, чтобы не оказаться в воде. Местные грызуны первыми побросали свои затопленные норы и подались на луг в поисках убежища.

Птицам тоже пришлось непросто. Успевшие позанимать свободные дупла надежно укрылись от дождя, другим же приходилось прятаться в густых ветвях хвойных деревьев.

Нестру не было необходимости прятаться. Он умело использовал хищные навыки и в ненастную погоду. Мощные крылья позволяли орлу уверенно держаться в полете во время дождя, а от намокания его защищала хорошая обтекаемость оперения.

Однако птенцы беркута были уязвимы в такую погоду. Поэтому спешил сейчас хищник обратно к своему неприкрытому от дождя гнезду.

Пока же его сыновьям ничего не угрожало. Они надежно прятались под крыльями Мары, прижимаясь к материнскому теплому боку орлицы.

Нестр подлетел к сосне и стал терпеливо кружить над гнездом. С высоты своего полета орел внимательно наблюдал за самкой, будучи готовым своевременно укрыть птенцов от дождя сразу же после того, как она их покинет.

Родители не позволяли себе оставлять птенцов одних. Совсем крохами в своем пушистом белом оперении они запросто могли подвергнуться нападению хищников. Непоседливые птенцы могли и сами вывалиться из гнезда. Старший уже не раз пытался вытолкнуть брата, желая остаться единственным любимцем родителей. Поэтому Мара заранее позаботилась о том, чтобы обоим птенцам было комфортно и безопасно находиться в гнезде.

Для Нестра было не столь привычно сидеть с птенцами, как для их матери. К тому же он уступал в размерах орлице. В этот раз беркут был менее расторопен в гнезде, однако все же сумел совладать с обоими сыновьями, укрыв их от дождя. Разве только неуемному старшему не сразу удалось найти место под отцовским крылом. Успел он намокнуть прежде, чем добрался до сухого теплого бока отца. И на следующий день почувствовал недомогание.

* * *

Подобрав у подножия ели ее прошлогодний плод, Назар стремительно рванул к гнезду. На этот раз довольно увесистую шишку выбрал для белки самец, поэтому на обратном пути ему приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание.

Хлещущий дождь не оставлял в покое Назара. Изрядно промокший самец подбежал к озеру, выронил из лап шишку и начал прихорашиваться, – не мог он в таком сыром виде показаться перед белкой.

Назар живо отряхнул свою шерсть от надоедливой влаги и свои мысли от ненастного настроения. Да так увлекся, что не заметил крадущегося к нему хищника.

Рыжий лис затаился в прибрежных кустах и внимательно наблюдал за увлекшимся наведением красоты самцом, выжидая подходящий момент для нападения. Как только Назар закончил прихорашиваться и потянулся к брошенной шишке, проворный хищник выпрыгнул из кустов и преградил ему путь в лес. Недолго думая, самец белки выронил шишку и бросился в воду, спасаясь от лиса.

Назар был искусным пловцом. К тому же и лис предпочел не окунаться в холодную воду и остался на берегу. Самец белки ловко ушел от клыков опасного хищника. Но только отплыл от берега, привычно поддерживая хвост над водой, – и пожалел.

Непосильно стало для Назара удерживаться на плаву с намокшим от дождя роскошным хвостом, которым он так гордился. Попробовал самец передними лапками грести быстрее, но тщетными были его усилия. И теперь тот самый хвост, что согревал Назара в лютые морозы и неоднократно спасал при падениях с деревьев, губительно тянул его на дно.

* * *

Уткнувшись носом в мокрые лапы, Марат уныло наблюдал за каплями дождя. Одна за другой срывались они с перистых листьев папоротника и, падая вниз, бесследно исчезали в досыта напившейся земле.

Волк и сам был не прочь последовать примеру вольных капель. Но ему еще предстояло спасти свою стаю. По крайней мере в это верила Селина, которая поднесла сейчас самцу свою добычу.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила волчица, положив перед раненым хищником цельный кусок попавшегося ей этой ночью зайца.

– Намного лучше, – ответил Марат, нахмурившись на поживу. – Зря ты, я уже и сам могу охотиться.

– Не сомневаюсь, что можешь. Но тебе лучше поберечь силы для скорого выздоровления.

Рана Марата уже начинала рубцеваться, однако сам волк не успел окрепнуть для того, чтобы выбраться на охоту. Селина знала об этом, как знал об этом и Марат.

– Где твоя мама?

– Они с Максом отправились на север леса, чтобы подыскать убежище. Бродячий образ жизни нам сейчас ни к чему. Тебе в тягость, да и в лесу опасно находиться, – наверняка Платон уже объявил на нас охоту.

– Мне не в тягость, – начал было убеждать Марат, но его тут же перебила волчица:

– Ешь давай. Мама с Максом скоро вернутся. И к их приходу мы уже должны быть готовы. Пойти сможешь?

– Смогу, – ответил Марат и охотно принялся за трапезу. Он никогда бы не подумал, что зайчатина может быть такой вкусной.

– Смотри как смакует! – воскликнул показавшийся на берегу реки Макс. – Селина, ты это нарочно его голодом морила?

– Заткнись! – огрызнулась волчица.

Марат же и глазом не повел, продолжая увлеченно разделываться с тушкой зайца.

– Не мешайте ему, – пролаяла Юстина, выбежав вслед за сыном из прибрежных кустов. – Кто знает, на сколько в этот раз ему хватит терпения довольствоваться едой хищника.

– Ну мама! – возмутилась Селина, хотя и у самой непроизвольная улыбка проступила. – Марату итак сейчас неловко. Вы еще со своей иронией лезете.

– В такой иронии смеха мало. А вот признать нелепость этой затеи будет сложнее для него.

– Нашли что-нибудь? – спросила Селина у хищников, намеренно отвлекая их от глодавшего кость Марата.

– Заброшенную нору возле озера, – ответил ей Макс. – Хотя выглядит она никак уж не забытой и не запущенной.

– Да барсучья та нора, судя по всему. Хозяину или наскучила она, или самого уже нет в живых, – Юстина пристально взглянула на размякшую от дождя кровь на брюхе у Марата, затем обернулась к дочери и добавила: – На первое время нам сойдет.

Смеркалось уже, под прежний ропот занудного дождя. За это время Алиса успела изрядно соскучиться по Назару. Все невыносимее становились для белки намеченные подходы, откуда мог появиться пропавший самец.

Постепенно Алиса начала перебирать в голове причины, по которым Назар мог задержаться на другом берегу озера. Белка даже пробовала винить себя за скверный характер, который выказывала самцу в последнее время.

Алиса была очень доверчивой, несмотря на пугливый нрав. Она не привыкла таить злобу в себе. Хватило белке разочарований в жизни, поэтому старалась больше не увлекаться любовными пристрастиями. Назар мог бы стать отдушиной для нее, не более того. Для готовившихся появиться на свет бельчат Алиса вдоволь запаслась материнской любовью, будучи уверенной в том, что их отца ответственность покинула еще при зачатии.

К полуночи настроение у белки совсем испортилось, хотя дождь к тому времени уже успел закончиться. Блеснула на небе луна, мирно расходились тучи. При лунном свете еще больше затосковала Алиса. Она даже думала прибегнуть к ненависти, чтобы было проще. Но тут же вспомнила, что теперь у нее под сердцем зарождались новые жизни, которым ни к чему дурные мысли и тревоги.

И вот уже засияли при свете луны смышленые глаза Алисы, отливая темным блеском и вдохновением к грядущим снам. В них белка взглянет на ясный день, представит себя мамой, помчится снова к тайнику. Затащит сухую траву в дупло, примерит веточку для гайна. А в нем бельчата на солнечном свету: укрылись пышными хвостами и жмурятся от ласки теплых дуновений ветра. Не увидит Алиса в своем сне их безмятежные мордочки, но заприметит черты их отца.

* * *

Первые лучи восходившего солнца пробрались сквозь густую дымку и пригрели луговую траву. Отсырела земля за время проливных дождей, и теперь охотно отдавала она избыток влаги.

В окутавшем луг тумане едва виднелись стройные стволы обнаженных берез. Провоцируясь солнечным светом, продолжали преображаться их цветущие ветви и вдыхать непорочный воздух в лес.

Запели на рассвете птицы, кому уже невмоготу было скрывать эмоции после утомительного затишья. Созвучно и даже парами голосили они в преображавшемся весеннем лесу, при этом каждый старался выделиться своим талантом.

Этим утром была здесь и особая, незнакомая трель: легкая и мелодичная, схожая с привычными для местных обывателей, но неподражаемая для разборчивых ценителей искусных звуков. И даже у скромного соловья, успевшего зарекомендовать себя в лесу благодаря умелому пению, возник неподдельный интерес к тем дивным переливам.

Никто не знал, с центральной поляны ли пожаловал незваный гость, или кто-то из местных развился невзначай. Так или иначе, с прекрасным настроением приветствовали диковинную трель лесные жители. Не стал перебивать тот робкий голос и утренний ветер: подвыл, прислушался, притих.

Прервалось пение безвестной умницы криком подлетевшего к своему гнезду орла. В гнезде сидела Мара, понуро свесив голову над одиноким птенцом.

Юный беркут сосредоточенно глядел на выразительные верха озаренных солнцем деревьев. И как-то не по себе ему было: не получил он этим утром пинков от задиристого брата.

Орлица не обратила никакого внимания на прилетевшего самца, хотя и ощутила на себе его несмелое дыхание и виноватый взгляд. Нестр не стал томить и подался на ветку соседней сосны.

Орел подошел к краю ветки, поднял голову и грубо посмотрел в заоблачную даль, где восходило солнце, готовое пригреть теплом и одарить светом после длительного ненастья.

Непримирим был в тот миг беркут с властвующей природой. Задела она гордость высокомерного хищника, сразив стихией его старшего сына. И теперь, неуязвимый в небе и грозный на земле, Нестр был вынужден разочароваться в себе.

Глава 4

Уже который день ароматами цветущих деревьев полнился лес, провоцируя неуемных пчел. Шустро освоили они липу на центральной поляне, заполнив простаивавшую в ней полость бледными сотами. И теперь с нетерпением ждали скорого благоухания дерева.

Все еще непривычными для пчел были облаченные в зеленую листву окрестности центральной поляны. Поэтому многие из них продолжали летать за нектаром на родной луг, где их ждали знакомые узоры паутин и майское изобилие весенних цветов.

На лугу в это время особенно популярными были ромашки с одуванчиками. Составить им конкуренцию в борьбе за насекомых сейчас мог там разве только клевер, отличавшийся душистым ароматом и отменным вкусом нектара в соцветиях.

Однако далеко не все насекомые были обходительны с луговыми цветами так же, как пчелы. Жуки, как и прелестные бабочки, не прочь были полакомиться и их листьями. На мух цветы и вовсе не надеялись. Вот и приходилось им терпеливо ждать появления на своих соцветиях полосатых гостей.

Еще до того как успевали сойти капли утренней росы с продрогших листьев, пчелы уже были при деле. Запасались они пыльцой, смакуя нектар у одних цветков. А на обратном пути по привычке могли залететь и к другим цветкам, если те им приглядывались. При этом сами насекомые вдоволь насыщались, и пестики своего не упускали.

Своенравных трутней впечатлило разнообразие цветов на центральной поляне, потому их и не прельщал тягостный путь на родной луг. Подобрали они себе по лютику на берегу реки и предались ароматам их цветков.

– К этой поляне слетаются все кому не лень. За лучшей жизнью? – спросил у приятеля Стас, смакуя нектар из лютика.

– И за ней тоже, – неохотно ответил Влад, увлеченный своим цветом. – К тому же скоро здесь возведут плотину.

– Зачем она тут? Воды в реке и так хватает.

– Это пока хватает. В летнюю засуху такого изобилия воды здесь не будет.

С ветвей раскидистого клена донеслось ритмичное вступление дрозда. В привычной для себя манере любезная птица готовилась поднять настроение обитателям центральной поляны.

– Припозднился он сегодня, – прожужжал Стас, прислушиваясь к мелодичному голосу распевавшегося самца.

– Видимо, с птенцами завозился. Познает с недавних пор все прелести отцовской жизни.

– Воспевает любовь к семье.

– Хорош, – Влад приветливо повел усиками в сторону поющей птицы. – Так он и соловья сейчас мог бы перекричать.

– Разве что перекричать. Вечно эти певчие стараются досадить друг другу.

– Но ведь и выдают при этом благозвучные напевы.

– Талант. Сама природа их к этому обязывает.

– Слышал вчерашнюю трель на рассвете? – после недолгой паузы поинтересовался Стас у приятеля.

– Да. Вчера целый день полнился слухами о той загадочной мелодии.

– Пока ни один из местных пернатых самцов не признался.

– Думаю, скоро мы узнаем об этом талантливом скромняге.

Савелий был не из робких. Для каждого своего выступления дрозд подыскивал сук повыше, откуда мог сам задать темп мелодиям на утренней заре. Порой прислушается он к запевам местных вокалистов, приноровится, – и исполнит на свой лад, с особым притягательным звучанием.

Несмотря на сентиментальность, Савелий был тем еще забиякой. Его птенцы накануне своего скорого появления на свет чуть было не стали жертвами кукушки. Притворная подруга семьи с легкостью вошла в доверие к чутким птицам, разделив с ними личные невзгоды. А после невзначай подкралась к гнезду в отсутствие обоих родителей.

Пока дрозд исполнял очередную трель манящему закату солнца, кукушка попыталась вытолкнуть их яйца из гнезда, чтобы отдать на воспитание молодой семье собственного птенца. Но не успела хитрая птица притронуться к чужим яйцам, как внезапно появилась Ева.

Кукушка едва сумела отбиться от разъяренной матери. Затем и Савелий подоспел на переполох. Гнал он непутевую мамашу до самой окраины леса, покуда не выдохся.

Там и осталась Лея тем вечером привлекать к себе внимание криком отчаяния.

– Дорогой, только посмотри, какие они хорошенькие, – умилившись спящим птенцам, прошептала Ева.

– Они столь же прекрасны, как и их мать, – ласково ответил дрозд, находившийся в приподнятом настроении после своего утреннего концерта.

Мелодичный голос Савелия мог очень тонко подчеркнуть окружавшую его красоту. Дрозд смотрел на самку так, словно влюблялся в нее с каждым взглядом все сильнее. Быстро привязался он и к птенцам.

К началу мая большинство деревьев в лесу уже стояли приодетыми. В окрестностях центральной поляны теперь с легкостью можно было отыскать комфортный тенек. Этим охотно пользовались гости поляны, коих она принимала несчетное количество день ото дня.

Неизменной оставалась только жизнь местных трудяг, неутомимо сновавших по муравейнику. Насколько сложной и полезной была работа для каждого из них, настолько скромной и ничтожной она казалась другим обитателям леса, гостившим на центральной поляне.

– Как думаешь, они знают, что вне их муравейника есть другая жизнь, куда менее однообразная, чем эта? – спросил Стас у приятеля, наблюдая сверху за суетливыми муравьями.

– Тебе легко говорить, – отвернувшись к улью, ответил Влад. – Когда сам остаешься вне рутины бесконечных забот своей семьи.

– Уверен, что и среди муравьев найдутся свободные и независимые, с безудержной страстью к той жизни, которую вправе сами себе выбрать.

– Найдутся. Как и в нашей семье находились, – сострил Влад. – Только вряд ли эти выскочки долго продержатся. Если их не прикончат на месте, они сами обрекут себя на смерть вне муравейника.

– Если хочешь жить, ты выживешь независимо от того, будешь ли вольным обитателем леса или останешься среди тех, кому предпочтительнее навязанное их поколениями мнение, – возмущенно прожужжал трутень и перевел взгляд на гнездо дроздов. – Взять даже этих птиц. За все время, проведенное здесь, я так и не увидел, чтобы этот дрозд уподобился муравьям в борьбе за выживание.

– Я смотрю, тебе не дает покоя эта птица. Откуда тебе знать, с какими трудностями они сталкиваются в жизни?

– Нашим пчелам никогда не было дела до той жизни, которую могли бы себе позволить, будь они чуточку смелее и настойчивее в своих прихотях.

– Если бы позволили, не было бы сейчас ни нас с тобой на этой ветке, ни улья за нашей спиной. Появился ты на свет пчелой – будь пчелой. И занимайся тем, что у тебя получается делать лучше всего. Иначе ты обречен на вымирание.

– И что же у пчел получается делать лучше всего?

– Работать. Опылять цветы.

– Вот и ты начинаешь навязывать мне это мнение.

– Видимо, у тебя слишком много свободного времени, чтобы прислушиваться к пению птиц и шелесту листвы, – вспылил Влад, упрекая молодого трутня. – Вот ты и начинаешь думать не о том. И все потому, что тебе самому неведома истинная жизнь пчелы.

– Да ты и сам такой же.

– По крайней мере я понимаю что к чему!

– Ты не понимаешь, а просто делаешь так, как положено, а не так, как сам того хочешь, – Стас указал приятелю на ель, в ветвях которой виднелось гнездо дроздов. – Вот она, свобода, прямо у тебя на глазах. А ты даже боишься глянуть в ту сторону, чтобы признать собственную неправоту.

* * *

День у Алисы выдался отменный. Один из немногих майских дней, на протяжении которых она не успевала затосковать по Назару.

Раз за разом натыкалась сегодня белка на прошлогодние орехи и грибы, припрятанные запасливыми обитателями приозерных земель. Будто сам лес взял на себя обязательство позаботиться о бельчатах, которых оставил их папаша.

Так думала белка, пока не родила. После появления на свет бельчат она окончательно смирилась с тем, что больше не увидит полюбившегося ей этой весной самца. Неугомонные бельчата существенно добавили хлопот Алисе, не оставляя ей времени на прочие жалости.

Вскоре Алиса принялась за постройку гайна. Место для своего нового жилища она выбрала на растущей на другом берегу озера высокой ветвистой сосне.

С особым пристрастием белка уложила прутья в шар и, надежно закрепив его между сосновых ветвей, деликатно оформила мхом. Бельчатам на радость и себе для спокойствия.

А на днях прекрасная южанка приглянулась местному самцу. Вот только не в радость тому было чужое потомство. Уж слишком много времени Алиса отводила на бельчат.

Белка едва отбилась от назойливого поклонника. И впредь дала понять, что никому своих крох в обиду не даст.

Вчера на берегу озера Алиса застала грустившую зайчиху. Сентиментальная белка не смогла пройти мимо унывавшей самки. Как оказалось, та скорбела по своему зайцу, который погиб этой весной.

Самки быстро нашли общий язык. Тот вечер они провели вместе, разделив тягостные муки одинокой жизни. А сегодня Алиса пообещала зайчихе представить своих бельчат.

Недавнее обилие дождей не сулило ничего хорошего для леса, поэтому бобры немедля вернулись к возведению плотины. Плотина была крайне необходима в преддверии засухи, которая, полагал Тихон, не минует их этим летом.

Тихон свалил очередную осину на берегу реки и приступил к ее разделыванию. К восходу солнца бобры обычно уже заканчивали работать, но сейчас каждый из них понимал, что медлить при нынешних условиях никак нельзя.

Сегодня впервые выбрался на плотину и Макар. Юный бобр уже привык к спорам родителей по поводу постоянных задержек на работе отца. Теперь он и сам увидел, где все это время пропадал его отец.

Тихон пока не позволял сыну самостоятельно валить деревья из-за отсутствия опыта, поэтому Макар разделывал поваленные другими бобрами деревья и те, что приходили по реке.

– Папа, откуда приплывают эти деревья?

– Когда вы с мамой гостили у бабушки, ты ведь видел там и других бобров?

– Да, видел. Они тоже валили деревья, как и мы здесь.

– Точно. Только они деревья сами не разделывают, а оставляют в реке, которая затем приносит их нам своим течением.

Макар вдумчиво посмотрел на проплывавшую мимо него ветку березы.

– Так это значит, если бабушка что-то захочет мне передать, ей не обязательно будет самой плыть к нам? Она сможет договориться с рекой, и река ей поможет передать мне это.

Тихон приветливо улыбнулся сыну и тихо ответил:

– Да, сынок. Именно так.

* * *

После смерти птенца Мара больше не могла оставаться в лесу. Орлица настояла на том, чтобы Нестр подыскал им гнездовье в горах.

Самка была уверена, что в неприступных скалах их сын будет в большей безопасности, нежели на дереве. И теперь орел не мог возразить ей.

Орлиная семья поселилась на одном из скалистых уступов горного хребта, протянувшегося вдоль северного берега озера. Там Ренат предпринял первые попытки полета. Это не могло не радовать его родителей. И тем не менее каждый раз, когда птенец пробовал встать на крыло, кто-то из них обязательно находился рядом.

– Будьте осторожнее, – предостерегла Мара покидавших гнездо орлов.

– Не волнуйся, мама, – отозвался Ренат. – Со мной же папа.

Орлица была уверена, что Нестр очень любит сына, несмотря на отнюдь не безукоризненное усвоение тем хищнических навыков. Однако теперь самку не покидали мысли и о том, что даже любящий отец при всей грозности своей натуры не всегда способен противостоять причудам всемогущей природы.

– Папа, а те звери и птицы, которых вы с мамой приносите в гнездо, они сами на это соглашаются? – обратился юный беркут к отцу, стоявшему на краю скалистого уступа.

– Нет, Ренат. Никто не хочет умирать, тем более быть кем-то съеденным.

– Но зачем же ты тогда их убиваешь?

– Чтобы выжить нам самим, – ответил Нестр, бросив хмурый взгляд на простиравшийся вдаль лес.

– Они тоже кого-то убивают чтобы выжить?