Текст книги "Лес. Книга 1"

Глава 5

Безветренная погода июньского утра не давала повода для тревог, однако в лесу уже с самого рассвета было неспокойно.

Восходившее солнце неимоверно ярко озарило светом застывшие на багровом небе облака. Вода в Луневке не переставала буйствовать, пенившись при первой же преграде. Даже беспринципной иве показался подозрительным сегодняшний азарт реки. Прикрылась она на всякий случай тыльной стороной своих листьев.

Редкие нити паутины переплетались между собой у плотины, работы на которой подходили к завершению. В отличие от местных пауков, бобры решили вдоволь наработаться сегодня. Произвол волков остался лишь в их воспоминаниях, хотя многие тогда и вовсе не желали появляться на плотине, ссылаясь на несоблюдение норм безопасности и некомпетентность со стороны уполномоченных пресекать разбой зверей. Унял негодование бобров Тихон, который и сам чуть было не стал жертвой голодных хищников.

– Я обещаю тебе, Тихон, что такого больше не повторится.

Нагил говорил бобру твердым и решительным тоном. Но как медведь, так и бобр понимали, что это обещание ничего не стоило в условиях непримиримой борьбы за выживание в лесу.

– Нагил, я не хочу, чтобы ты мне давал подобных обещаний. Мы с тобой не первый год живем в этом лесу и понимаем, из каких соображений действовали волки. Мне, как и всем остальным бобрам, необходимо лишь быть уверенным в том, что на своем рабочем месте я не стану добычей своры голодных хищников. В остальное время мы уж как-нибудь сами о себе позаботимся.

– Я приставлю к плотине своих верных зверей.

– Это, конечно, хорошо. Но где гарантия того, что эти верные звери сами же нас и не сожрут?

– Я могу лично за них поручиться.

– Я верю тебе, Нагил, – сказал Тихон, взобравшись на поваленную им осину, – и всегда считал тебя достойным главой нашего леса. Но когда придет на твое место другой…

– Тихон, – прервал бобра нахмурившийся медведь. – Другой не придет сам. Его приведу я и буду обязан поручиться за своего преемника.

– Ручаться за него ты сможешь лишь на словах. Да и не будь так уверен, что назначать своего преемника будешь ты, а не кто-то другой.

– Что ты имеешь в виду?

– Наш лес один из самых плодовитых в этих краях, тебе ли не знать. Ты мудр и силен для того, чтобы оставаться его главой и впредь. Но ведь, Нагил, – бобр пристально посмотрел медведю в глаза, – на каждого грозного зверя всегда найдется еще более грозный.

– Всякое бывало. И тем не менее я еще здесь, стою перед тобой в полном здравии.

– Если бы не твой брат, кто знает, чем могло бы все закончиться в тот день.

– Давай оставим эту тему, – нервно прорычал медведь и отвернулся к реке. – Как там Кира? Твой сын? Слышал, он уже делает успехи в ремесле. Сообразил такую полезную вещь для жителей нашего леса.

– Ты о водоносках? Я и сам не думал, что Макар что-то подобное может изобрести в столь юном возрасте.

– Почему же так мало в нашем лесу обитателей, желающих приносить пользу, Тихон? Каждый норовит урвать кусок ценой чьей-либо жизни или просто мозолит глаза своим бестолковым присутствием.

– У меня никогда не возникало подобных мыслей, Нагил. Не было времени думать об этом.

– Видимо, в этом и суть моей проблемы. Приходится много думать, чтобы совладать с инстинктами каждого из обитателей этого леса.

– Надо иметь в виду, – сутулясь, продолжил говорить бобр, – что все обитатели леса разные, потребности их разные, инстинкты разные. Не стоит сильно переживать за чужие слабости, – так можно не уследить за своими.

Заметно поредел к началу лета водопад у логова волков. Изрядно обнажились берега и у подножия водопада. Однако обмеление реки никак не сказалось на настроении волков в стае, недавно приобретшей вожака.

– Почему бы тебе не пойти и не поговорить с ним? – обратилась Юстина к дочери, подойдя к ней поближе.

Селина стояла у подножия скалы и наблюдала за тем, как Марат возвращал кость волчонку.

– О чем поговорить, мама?

– Я ведь вижу, как вы смотрите друг на друга.

– Что ты там уже себе выдумала? – вспылила волчица. – Я и раньше на него так смотрела. И всегда относилась к Марату как к другу.

– А теперь будешь относиться как к вожаку? – с сарказмом спросила Юстина. – Он ведь жизнью тебе обязан. Зная его характер, думаю, первым он к тебе вряд ли подойдет.

Селина не ответила. Всем своим видом она старалась показать матери, что безразлична к ее нравоучениям.

– Друзья… – продолжала напирать матерая волчица. – Между вами никогда не было дружеских отношений. Только одни недосказанности.

– Думай что хочешь. Я не собираюсь обсуждать твои всякого рода домыслы.

Селина отвела взгляд от матери и сосредоточенно посмотрела на прохлаждавшихся у водопада молодых волков.

– Как думаешь, они верят в него?

– Если бы не верили, разве они приняли бы его обратно? – резонно ответила дочери Юстина.

– У них не было другого выбора. Стая собиралась покинуть логово той ночью.

– Да, тогда они поверили в него. Но главное, чтобы он сам поверил в себя, – матерая волчица украдкой взглянула на резвившегося с волчонком Марата. – Не уверенные в собственных силах вожаки не смогут повести за собой стаю.

– Я это знаю.

– Почему он так привязан к этому волчонку?

– Это тебе лучше у Макса спросить.

– Что спросить? – послышался бодрый голос подбежавшего к самкам волка.

– Ничего! – огрызнулась на брата Селина.

– Ну и ладно. Кто-нибудь из вас знает, куда мы сегодня на охоту собираемся?

– Мы? – удивилась Юстина, вопросительно посмотрев на сына. – С чего ты взял, что тебя возьмут на охоту сегодня?

– Потому что я уже вырос и могу постоять за себя.

– Тебе не стоять за себя нужно, а нападать, – насмешливо пролаяла Селина. – Ты же у нас хищник, будем надеяться.

– А ты не вмешивайся!

– Так, успокоились, – строго прорычала матерая волчица и обратилась к сыну: – Ты с Маратом говорил по этому поводу?

– Да, еще вчера. Он не против.

– Но и не за, ты хотел сказать? Ты ведь понимаешь, что еще неопытен? – тактично спросила у сына Юстина, умилившись его шальному взору. – И за тобой самим придется присматривать во время охоты, чтобы не пропал. Будешь только отвлекать.

– Не буду я отвлекать.

– Мама, оставь его в покое, – вмешалась Селина. – Пусть идет. Рано или поздно, все равно это когда-нибудь случилось бы.

Юстина отвернулась к горам, не сказав больше ни слова. Там, среди молчаливых скал, волчице хотелось найти отдохновение от навязчивых мыслей, тревоживших сейчас ее материнское сердце.

* * *

Подвывая на солнечных лесных опушках и подгоняя безвольные немые облака, разгуливал лихой ветер. Но и при нем теперь Ренат справлялся в полете, умело гармонируя со встречными потоками воздуха. Оперился к лету юный беркут и уже без дозволения родителей выбирался из гнезда.

С каждым днем Ренат все чаще летал к растущей у обрыва сосне. Но за все это время ласточка там так и не показалась.

– Порой я жалею, что появился на свет хищной птицей, папа, – признался Ренат, уставившись на лес с высоты родного скалистого уступа.

– Ты еще слишком мал, чтобы жалеть о чем-либо, – ответил птенцу Нестр. – Скоро ты изменишь свое мнение, сын.

– Только маме не говори. Она расстроится.

– Твоя мама очень любит тебя. Она не станет расстраиваться из-за всяких глупостей, которые лезут тебе в голову в таком раннем возрасте.

– Но это не глупость! Я не хочу убивать ни в чем не повинных птиц и зверей.

– Тогда тебе самому придется худо. Ведь мы с мамой не всегда будем находиться рядом. Рано или поздно у тебя появится собственная семья, птенцы, которых надо будет прокормить.

Ренат не ответил. Его внимание отвлек хруст ветки, сорвавшейся с понурой сосны от внезапного порыва ветра.

– Что ты все время высматриваешь на этом дереве? – спросил Нестр у сына.

– Да так, ничего, – ответил юный беркут и отвел взгляд к лесу. – Папа, а ты когда-нибудь знакомился с другими птицами?

– Конечно. Мы с твоей мамой часто проводили время вместе с семьей соколов, еще до твоего появления на свет.

– Нет, я не хищников имею в виду.

– Нет, не приходилось, – начал было говорить орел, как тут же в небе раздался приветственный крик Мары.

– А вот и мама, – Ренат радостно взмахнул крыльями и устремился навстречу приближавшейся к скале орлице.

Мара приземлилась на краю гнезда и сбросила к ногам птенца вскрытую тушку суслика, в которую тот сразу же вцепился клювом.

– Чем вы тут занимались без меня? – поинтересовалась орлица, приводя в порядок оперение.

– У нас тут сегодня кое-кто такие маневры в воздухе выдавал, – сказал Нестр, увлеченно наблюдая за трапезой сына. – Скоро мы с тобой уже за ним поспевать не будем.

Птенец оставил без внимания похвалу отца, продолжая заглатывать последки лакомого суслика.

– А ты куда собрался? – спросила Мара у орла, подошедшего к краю скалистого уступа.

– Попробую раздобыть чего-нибудь посытнее для нас, – ответил Нестр и, расправив крылья, сорвался со скалы.

Проводив взглядом воспарившего в небе самца, Мара перебралась к сыну. Тот сидел в гнезде, томно распластав крылья после сытного обеда.

– А ты мне что расскажешь? Быстро устают крылья при полете?

– Нет, не очень, – Ренат перевел взгляд на мать. – Слышала? Меня даже отец сегодня похвалил.

– Молодец. Я горжусь тобой.

– Мама, а можно мне прогуляться вдоль скал? Обещаю, что не буду далеко залетать.

Мара посмотрела на птенца, затем на безоблачное небо. Орлице хотелось возразить, но задорный взгляд сына не дал ей этого сделать.

– Хорошо, лети.

Резвился ветер и на центральной поляне, развевая летние ароматы зацветавших здесь растений. Раскрывались у реки незабудки, источая нежные запахи для прилетевшего к ним делового шмеля. Застыл в притворном состоянии колокольчик при спелой красноте ягоды и аромате душистых цветов земляники.

С самого утра застенчивый колокольчик внимательно прислушивался к жужжанию насекомых у липы, потягиваясь лепестками в предвкушении. Однако сегодня редкая пчела поддалась соблазнам летнего благоухания цветов. Ютились все в своих ульях, охотно припадая к медовым сотам.

Птицы же вели себя как обычно. Разве только соловей неожиданно пропел до поздней утренней зари, почтив память погибшего дрозда. Другие солисты с центральной поляны охотно подхватили заданный певцом настрой. Даже дятел попробовал пробить в такт трелям талантливых исполнителей.

Слышалась этим утром здесь и еще одна трель, мирная и столь приятная, что даже самого соловья заставила притихнуть.

К полудню вновь раздались таинственные дивные напевы, на радость обитателям центральной поляны. Все подумали сразу на соловья, да только он и сам явился на незнакомый голос, забыв о привычной скромности.

Прервался загадочный напев, едва успев начаться. И только проворная кукушка успела вовремя заметить покидавшую малиновый куст талантливую птицу.

Еве никак не удавалось смириться со смертью дрозда. Продолжала самка тосковать по мелодичному голосу, полюбившемуся ей минувшей весной. Не хватало Еве тех безудержных эмоций, которым она обычно предавалась при виде дрозда. Эмоций, которым, в свою очередь, старались не поддаваться ее трудолюбивые соседи. Уж полнились их соты ароматным медом, а они по-прежнему не находили себе покоя, разлетаясь по всей поляне за нектаром.

Сегодня же пчелы были совсем не активными. До полудня они старались вообще не высовываться из улья. Однако при появлении на поляне медвежат насекомые очень быстро оживились.

Вслед за медвежатами вышла на поляну и Регина. Медведица с весны не видела отца своих детей. Не раз предавались огласке в лесу их натянутые отношения с Демидом. Регина уже привыкла к укоризненному шепоту за спиной и с легкостью мирилась с мнениями обывателей. Медведицу волновала лишь судьба ее детей, которых она отыскала сейчас на поляне. Умилилась самка их неуклюжим стараниям – и свалилась в тень возле муравейника. Тут она и ягоду подобрала, примяв угрюмый колокольчик.

Сестра была спокойнее своего задиристого брата, но это не мешало обоим медвежатам резвиться при первом же удобном случае. Охотно затевали они свои игры, подобные своеобразным протестам. Остальные же обитатели леса так или иначе были вынуждены мириться с выходками детей властных родителей.

Учуяв запах меда у ароматной липы, медвежонок оставил сестру и подался к дереву. Юная медведица в недоумении уставилась на пронырливого брата, вцепившегося лапами в древесную кору. Но поделать уже ничего не могла. Поддавшийся соблазну медвежонок вскарабкался на липу и стремительно полез по ее стволу вверх.

– Что это он делает, Влад? – обратился трутень к приятелю, указав на незваного гостя.

– Не знаю. Но мне это, определенно, не нравится, – ответил Влад, внимая встревоженному гулу в улье.

– Что мы будем делать?

– А сам как думаешь? – трутень перевел взгляд на пчел. – Думаешь, они позволят этому негодяю воровать у нас мед?

– Разве есть выбор?

– Выбор есть всегда. Сейчас наши пчелы встретят этого гостя как следует.

Сестра отчаянного медвежонка стояла под липой и настороженно оглядывалась по сторонам. Она знала, что им обоим влетит от матери за подобную выходку. Да и не совсем понимала, что затеял ее брат.

– Слезай оттуда, пока мама не увидела! – предостерегла брата юная медведица.

Хотя теперь ее уже больше настораживал растущий рой пчел над головой медвежонка.

– Влад, это же племянники Нагила, если я не ошибаюсь. Какого черта им тут надо?

– Плевать они хотели, чьи это племянники, – прожужжал трутень, продолжая наблюдать за поведением недовольных пчел. – Этот наглец собирается добраться до сот с медом, над которыми они усердно работали с начала весны.

– По-моему, он сейчас наестся.

Медвежонок так и не успел долезть до летка. Озлобленные пчелы дружно атаковали незваного гостя, ужалив его сначала в морду, а затем и в шею.

Пара жгучих укусов только раззадорила медвежонка, успевшего впечатлиться дурманным запахом запретного лакомства. Он снова подался вперед. Пчелы незамедлительно окружили настойчивого косолапого и преградили ему путь к летку.

Юная медведица, наблюдавшая снизу за нападением на брата диких насекомых, не выдержала и бросилась за помощью к матери.

Пчелам все-таки удалось остановить медвежонка, получившего от них несколько болезненных укусов. Медвежонок нащупал лапой сук и встал на него, чтобы перевести дыхание. Однако пчелы не переставали жалить косолапого, вынуждая его поскорее убраться с дерева.

От одной из них медвежонок получил жало прямо в нос. Он растерялся и оступился на суку.

Раздавшийся на просторах поляны треск надломившейся ветки сковал материнское сердце Регины, торопившейся на помощь к сыну. Медведица спешно подбежала к липе и бросила шальной взгляд на рухнувший на землю сук, рядом с которым неподвижно лежал ее сын.

Тем временем все чаще стали показываться на небе облака, гонимые порывистыми западными ветрами. Сгущались поневоле, образуя мрачные серые тучи. Однако до солнца эти тучи пока не успели добраться.

Алиса сидела на ветке около гайна и затейливо улыбалась. Сегодня она собиралась наведаться в гости к своей новой знакомой. Звала еще с весны их Злата, но все никак не находила времени белка, обремененная материнскими заботами и хлопотами о запасах на зиму.

Алиса была безмерно рада приветливому взгляду Златы, встречавшей их у входа в нору в приподнятом настроении. И уж совсем не ожидала она робости от бельчат при знакомстве с зайчихой.

– Что же это ты, горазд только маме показывать характер? – обратилась Алиса к сыну, спрятавшемуся за ее пушистым хвостом.

Дочери Алисы вели себя чуть смелее. Они игриво подталкивали друг друга и застенчиво улыбались сидевшей перед ними незнакомой зайчихе.

– Детям ты понравилась, – сказала белка, примяв лапой уши стеснительного сына. – А кое-кому, похоже, даже очень.

– Я тоже рада вас видеть, – ответила ей Злата и с умилением посмотрела на бельчат. – Какие они у тебя красивые.

– Избалованные они у меня, – усмехнулась белка и наклонилась к сыну. – Ты долго еще там будешь прятаться?

Стройные стволы растущих на окраине леса молодых берез прогибались под гнетом усиливавшегося ветра. Все мрачнее становилось небо, озарявшееся вспышками молний и громыхавшее свирепыми разрядами.

– Ты всегда жила в этой норе?

– С тех пор как мы с моим покойным зайцем заселились в эту нору, я ее больше не покидала.

– Что же ты тогда на озере делала в тот день, когда мы с тобой познакомились?

– Там я выросла, – ответила Злата белке и с помрачневшим взглядом добавила: – И там я потеряла своего самца.

– Не думала о том, чтобы вернуться к озеру?

– Нет, и не подумаю. Мне здесь нравится. Здесь мои воспоминания, – продолжила зайчиха, вглядываясь вдаль, – эти луговые просторы, не скованные скалами и обозримые мечтами.

Услышав подкрадывавшегося сзади бельчонка, Злата непроизвольно вздрогнула и тут же улыбнулась.

– Сыночек, а давай покажем тете Злате, что бывает у нас с теми, кто вдруг надумает грустить, – предложила белка сыну, указав ему взглядом на поникшие уши зайчихи.

– Расщекотать! – воскликнул озорной бельчонок и смело подался к зайчихе.

Злата резко вскочила и отпрыгнула от него в сторону.

– А вы сначала догоните! – раззадорила бельчат зайчиха и выбежала на луг.

– Так, дети! Я смотрю, кто-то усомнился в наших способностях. Давайте вместе поймаем тетю Злату.

Откликнувшиеся сестры тут же бросились вслед за удиравшей от их брата зайчихой. Сама же Алиса осталась стоять на месте и увлеченно наблюдала за Златой и резвившимися с ней бельчатами.

«Она впервые при мне улыбнулась», – подумала белка, с вдохновением посмотрев на луговые просторы, теперь уже скрывавшиеся за дальней завесой ливней, но при этом все еще обозримые мечтами.

* * *

Пролетая над сосной, Ренат тоскливо посмотрел на сук, на котором последний раз видел ласточку. Птенец отчетливо помнил выразительные карие глаза птицы. Помнил он и ее причудливый хвост, которым она махнула ему на прощанье.

Юный беркут подлетел к дереву. Приземлился на тот сук и, затаив дыхание, огляделся по сторонам.

– Привет! – воскликнула Павлина и вмиг появилась перед птенцом. Тому даже крыльями пришлось взмахнуть, чтобы удержаться на ветке.

– Марат вроде бы, если я не ошибаюсь?

– Привет, – неуверенно отозвался юный беркут. – Почти. Я Ренат.

– Ой, извини. Да, точно, Ренат.

Ласточка помнила имя птенца. Но ему об этом, как она посчитала, не стоило знать.

– Как ты здесь оказался?

– Я тренировался. Закреплял навыки полета.

– Видела я, как ты закреплял навыки полета, сидя на дереве, – упрекнула птенца Павлина.

Юный беркут в недоумении уставился на птицу.

– Да, я за тобой следила, – призналась ласточка, первой оборвав возникшую паузу.

– С тобой не соскучишься, – птенец нахмурился и отвел взгляд в сторону.

– Ты изменился. Возмужал, – польстила хищнику своенравная птица. – Я уже и не надеялась, что снова тебя увижу.

– Я тоже рад видеть тебя, Павлина.

– Ты запомнил мое имя, – самка мило улыбнулась юному беркуту.

Павлина была старше Рената и при этом уступала ему в размерах. Но это волновало ее в последнюю очередь. Ласточка скучала по юному хищнику: в его взгляде не было той поддельной невинности, с которой она часто сталкивалась в обыденной жизни. Она хотела доверить ему свои самые сокровенные тайны, несмотря на то, что у них не было ничего общего, а при случае могла бы запросто стать добычей его родителей. И все же он, – застенчивый, невзрачный птенец, знакомством с которым она теперь дорожила.

– Тебе уже приходилось думать о своем будущем? – спросила у птенца Павлина, перебравшись на соседнюю ветку. – Ведь скоро и самому придется охотиться и убивать ради собственного выживания.

– Я не хочу пока об этом думать.

– А я пришлась бы тебе по вкусу?

Ласточка пристально посмотрела в глаза юному беркуту. Она вынуждала его не тянуть с ответом, хотя сама предпочла бы сейчас молчание.

– Это не смешно, – сердито ответил Ренат, смутившись дерзким взглядом самки.

– Но если бы я была твоим спасением от голодной смерти, неужели бы ты не поддался инстинкту?

– Проблема в том, что у потенциальных жертв хищников подобные мысли возникают гораздо чаще, чем у самих хищников. Словно каждая из них с рождения не перестает думать о печальной участи. И при этом игнорирует другие важные ценности в жизни.

– Какие такие ценности?

– Семья, дети, любовь, – продолжил Ренат теперь уже с непоколебимой уверенностью в своей правоте. – Большинству из вас чужды эти понятия. Вы живете одним днем и не верите в крепость семейных уз, которые делают нас только сильнее.

– Мы тоже приносим потомство, заботясь о будущем своего рода, – возразила Павлина.

– Вот только о потомстве вы заботитесь далеко не лучшим образом, – сказал юный беркут, вспоминая наставления отца. – И своих детей позволяете воспитывать чужим родителям.

Павлина промолчала. Возражать птенцу сейчас было бесполезно, а согласиться – значит признать свою неправоту.

– Ведь многие хищники выбирают себе пару на всю жизнь и вместе заботятся о потомстве. И мои родители тому пример, – добавил Ренат и, тяжело вздохнув, отвел взгляд от самки. – Порой даже кажется, что при такой заботе становишься невольником своего детства.

Ласточка с изумлением прослушала последние слова птенца и не преминула ими воспользоваться.

– Подожди! Хочешь сказать, ты все это время не появлялся здесь только потому, что тебя не отпускали родители?

– Я этого не говорил.

– А ты им вообще рассказывал о нашем знакомстве?

– Нет.

Павлина вмиг преобразилась, уверенно выпрямившись перед юным беркутом.

– Вот этим мы от вас и отличаемся. Выживанию хищника способствует постоянная борьба с самим собой. Вы требуете от себя непомерной силы, ловкости и выносливости. Вам неведомо проявление слабости и сострадания, считаете, что это вас погубит. Нам же удается насладиться жизнью в полной мере, довольствуясь малым. И при этом приходится приспосабливаться к условиям, которые вы же, хищники, нам и создаете.

Ренат замешкался. До сегодняшнего дня ему доводилось слушать только мнение родителей, которым всегда были чужды радости, о которых говорила сейчас ласточка.

– Я не стану отрицать, что каждый обитатель этого леса вправе сам выбрать условия для существования, – неуверенно проговорил птенец.

Павлина вновь улыбнулась юному беркуту.

– Я рада, что ты меня услышал. А теперь летим! Хочу увидеть тебя в деле, насколько ты хорош в воздухе. Догоняй!

Ренат устремился за ласточкой. Юный хищник не совсем понимал, как сейчас ему следовало вести себя с ней в воздухе, но в одном был уверен: уступить ей он не имел права.

Гонимые необузданным ветром кучевые облака приближались к лесу, навлекая на речную долину мрачные тени. Все чаще стали рассекать небо игривые молнии, за которыми уже едва поспевал гром.

Вторил грозным раскатам гневный рев медведицы, заявившейся к главе леса.

– Ты обязан что-то предпринять! Нагил, они убили твоего племянника.

– Регина, послушай меня, – медведь почтительно склонил голову. – Я понимаю ваши с Демидом страдания. И искренне переживаю о случившемся с твоим сыном. Но ведь он сам подверг свою жизнь угрозе, решив вскарабкаться на дерево.

– Я обнаружила на нем несколько жал этих проклятых пчел. И ты хочешь сказать, что они не виновны в его смерти?

– Я хочу сказать, что это был опрометчивый поступок с его стороны.

– Опрометчивый поступок? Нагил, да ты в молодости и не такое вытворял!

– Я и не говорю, что горжусь этим.

– Их надо наказать, – потребовала отчаявшаяся медведица. – Если эту пчелиную выходку оставить безнаказанной, то и другим повадно будет. И все они в конце концов перестанут нас бояться.

– Она права, Нагил, – присоединился к разговору Демид, фыркнув от припавшей к носу пыльцы. – Это нельзя так просто оставлять.

– Я только этим утром дал обещание, что впредь больше не допущу разбоя в отношении тех обитателей леса, которым есть дело до его процветания, – медведь говорил тихо и размеренно, взывая к спокойствию разгорячившихся родителей. – И вы хотите, чтобы я применил силу в отношении пчел, тем самым нарушив свое обещание? Вы понимаете, к чему это может привести?

– Да плевать я хотела на всех этих заносчивых выродков, которым ты надавал каких-то обещаний! – зарычала с прежней ненавистью Регина. – Погиб мой сын. Это была и твоя кровь, Нагил. Если ты даже не в состоянии постоять за свой род, как же ты можешь гарантировать другим их чертову неприкосновенность?

– Я не стану принимать какие-либо меры в отношении пчел, и это мое окончательное решение, – строго сказал медведь. – Они защищали свой улей и имели на это полное право.

Нагил больше не желал продолжать сей утомительный разговор на нервах. Медведь раздраженно фыркнул и подался прочь от возмущенных родственников, оставив их возле зацветавшего куста малины.

– Демид, и ты позволишь вот так свести на нет месть за убийство нашего сына?

– Перестань это называть убийством, – проворчал находившийся в смятении самец. – Пчелы не ломали сук, на котором стоял наш сын.

– Я удивляюсь твоему хладнокровию! – взревела медведица, смахнув листья с попавшегося под лапу малинового куста.

– Он был и моим сыном тоже, Регина. Но месть не вернет нам нашего медвежонка.

– Что же ты за отец такой? С медведями уже давно перестали считаться в этом лесу, и все из-за убеждений твоего принципиального брата, будь он проклят!

– Ты сама-то где была, когда он полез на дерево? – спросил Демид, обернувшись к медведице. – Прежде чем называть меня плохим отцом, разберись сначала в себе.

– Как ты смеешь называть меня плохой матерью! Я забочусь о наших детях с самого их рождения, а где был все это время ты?

Регина была уверена в своей правоте. Поэтому сейчас она сочла наиболее уместным оставить пристыженного медведя, не сказав больше ни слова.

– Подожди, я не это хотел сказать, – прокричал Демид вдогонку медведице, не спеша удалявшейся от него с поникшей головой.

Однако Регина уже не реагировала на голос самца. Лишь тяжело вздохнула, тая свои страдания.

* * *

Алиса стояла и наблюдала за тем, как неуловимая зайчиха резвилась с ее детьми. Бельчатам она понравилась, но уж никак не ожидала белка такой прыти от самой Златы, которая еще совсем недавно находилась в подавленном состоянии. Сейчас она была сама не своя. Ее глаза сияли, а уши ни разу не прижались к голове.

– Так, дети, вы уже совсем загоняли тетю Злату, – сказала Алиса, бегло взглянув на речную долину. – Не пора ли нам уже возвращаться, если не хотим намокнуть?

– Я думаю, не стоит вам сегодня возвращаться к озеру, – откликнулась белке запыхавшаяся зайчиха и, подбежав к ней поближе, любезно предложила: – Оставайтесь у меня.

– Но ведь мы стесним тебя. А то и вовсе лишим тишины и покоя.

– Думаю, это как раз кстати, – улыбаясь ответила Злата. – Я уже давно так не веселилась. Твои дети – прелесть.

– Спасибо. Я смотрю, ты им тоже очень понравилась.

– Давайте все в нору, – пригласила гостей зайчиха и указала на вход. – У меня там и кое-какие запасы припрятаны. Думаю, они вам понравятся.

Первые капли дождя нырнули в Дайну. Усиливавшийся ветер и затянувшаяся серой мглой долина предвещали скорое начало ливня, захлестнувшего уже к тому времени луговые просторы.

Стая из нескольких волков выбежала на опушку. Учуяв запахи пасшихся на лугу косуль, хищники рассредоточились и свернули к реке.

Впереди стаи, высоко подняв хвост, бодрой трусцой бежал Марат. Это была первая охота молодого волка в роли вожака.

Марат нервничал. Молодому вожаку все время хотелось броситься вперед, оставив позади сомнения и страх. Его переполняло чувство ответственности за жизни тех волков, которые преданно следовали за ним.

Подобравшись к стаду косуль, нетерпеливый вожак ускорил бег. Догнал первого попавшегося козла и свалил его на бок.

Марату оказалось не под силу усмирить в одиночку взрослого козла. Усилием воли тот вырвался из цепких зубов вожака. Однако не успел козел отбежать от хищника, как тут же был схвачен подоспевшими к нему другими волками.

Нападение волков на козла застало врасплох остальных косуль. Они тут же бросились в разные стороны в надежде на везение.

Марат отряхнул намокшую от дождя шерсть и стал присматриваться к суетливому разбросу спасавшихся косуль. Макс был рядом. Все это время он старался не упускать из виду вожака.

Вскоре Марату удалось отыскать в стаде хромавшую косулю. Вожак навострил уши и сосредоточил взгляд на травмированной козе, обозначив юному волку следующую жертву для охоты.

Марат не оставил никаких шансов хромой козе, с ходу вцепившись в ее шею острыми клыками. Косуля до последнего пыталась устоять на ногах с повисшим на ней хищником. Но уже после нескольких шагов ослабла и оказалась на мокрой траве.

Пара волков тут же подбежали к раненой козе, которую удерживал Марат, усмиряя ее судорожные рывки к спасению. Однако среди них не оказалось Макса.

Вожак оставил добычу подоспевшим хищникам и принялся высматривать потерявшегося волка в рассекаемых проливным дождем окрестностях речной долины.

Макс тем временем отбился от стаи и гнал другую косулю к реке. Его резвые попытки сбить с ног взрослую козу, следуя тактике вожака, оказались безуспешными. Но вошедший в кураж юный хищник не отступал и намерен был настигнуть косулю еще до того, как она прыгнет в воду.

Коза успешно отбивалась от атак волка вплоть до самого берега Дайны, пару раз зарядив ему по морде задними копытами. Когда же наконец она добежала до речного обрыва, с наскока прыгнула вниз и бросилась к воде.

Макс остановился у самого обрыва. С поджатым хвостом и разочарованным взглядом нерешительный хищник проводил косулю в беспросветную завесу проливного дождя.

Смирившись со своей первой неудачной охотой, волк развернулся и внимательно огляделся по сторонам. В едва приметных очертаниях перед собой он успел заметить какие-то движения.

Макс надеялся сейчас увидеть спешивших ему на помощь других волков. Но это были не они.

Охваченные паникой косули неслись прямо на юного хищника. Утомленный и растерянный, волк прижал сильнее хвост и застыл в ожидании. Не успел он сомкнуть глаза, как его сбили с ног.

* * *

Стянувшая грудь прохлада мокрого песка и резкая боль в передней ноге привели в сознание лежавшего на берегу раненого волка.

Макс приоткрыл глаза и увидел перед собой знакомый волчий взгляд. Это был Марат. Вожак успел столкнуть с обрыва юного хищника прежде, чем тот попался под ноги оголтелым косулям.

– Все могло куда хуже закончиться для тебя, – сердито прорычал Марат, осматривая сломанную конечность лежавшего перед ним волка. – Ты что же, собирался гнать косулю до тех пор, пока она не выдохнется и сама не припадет к твоим клыкам?

– Я лишь хотел…

– Макс! – перебил его вожак. – На том берегу уже не наша территория. И оттуда ты вряд ли вернулся бы живым, а уж тем более с добычей.