Текст книги "Белая Маска. Дежавю"

Там все еще гремела музыка, и ревели моторы дорогих авто. «Обычные смертные» праздновали внутри школы, а «самые крутые» – на стадионе.

– Пойдем к турникам, – сказала Катя.

– Ну, пойдем, – кивнул Иван.

С неба едва ощутимо стал капать дождь. Ледяные капли обжигали кожу холодом. Молнии теперь уже сверкали со всех сторон. Тяжелые раскаты грома гуляли по ночному городу. Казалось, что они заблудились среди бесконечного бетонного лабиринта и ищут выход, но никак не могут его найти.

Вскоре к урчанию грома, реву двигателей и грохоту музыки добавился стук поезда. Совсем недалеко от школы №29 проходила железная дорога. И сейчас по ней несся поезд. Судя по медленному и тяжелому звуку – товарный, а не пассажирский. Загруженный под завязку чем-то очень тяжелым.

Катя продолжала держать Ивана за руку. Парень уже немного привык к этому и потел не так обильно.

– Промокнем, – сказал Иван, имея в виду начинающийся дождь.

– Ага, – кивнула девушка. – Я уже намокла…

Иван сглотнул.

По стадиону носилось три автомобиля: большой черный джип с открытым верхом, синяя Mazda-6 и красная BMW, которая была больше похожа не на машину, а на огромную тапочку с колесами.

У джипа на днище была установлена зеленая подсветка. Иван заметил это не сразу потому, что вся она уже была залеплена грязью. Зеленое сияние едва пробивалось сквозь слой земли, травы и прошлогодних листьев.

Дождь усиливался.

Иван ощутил непонятную тревогу. Острый холодный укол в районе сердца. Это чувство было похоже на испуг, но это был не испуг.

Это было чувство приближающейся беды.

Он на секунду остановился, не выпуская руку девушки.

– Что с тобой? – обернулась Катя.

– Ничего, – сказал парень. – Ничего, пошли.

И они пришли к турникам, возле них никого не было. Катя закинула руки на брусья и уставилась на гоняющие по стадиону машины.

Совсем недалеко от школы сверкнула ослепительная вспышка, и через секунду воздух сотряс оглушительный грохот. Земля под ногами задрожала. Иван пригнулся, а Катя продолжала спокойно стоять и смотреть на машины, мотая левой ногой. Гуляющая толпа засвистела еще громче, как бы приветствуя бушующую стихию.

– Мне кажется, что в такую погоду нам лучше уйти со стадиона, – сказал Иван.

– Ты ведь всегда стоял на воротах? – спросила девушка.

– Ну да, всегда.

– Помнишь Диму, мяч которого ты отбил, а потом он дал тебе в нос?

Иван постарался припомнить такое событие. Это было непросто, ведь раньше его били практически каждый день. Да и Дим в старших классах было несколько.

Целых три.

– Тебе тогда было десять, – подсказала она.

– А… Кажется, помню, – сказал Иван, закидывая руки на брусья, но продолжая крутить головой по сторонам в ожидании очередной молнии, словно готовясь увернуться от нее.

– Так вот, он.

– Он?.. – не понял парень.

– Тот Дима и бросил меня сегодня.

– Оу… – Иван замолчал и задумался, а потом через силу выдавил из себя вопрос: – Почему ты ему не дала?

Катя засмеялась так неожиданно и таким смехом, что Ивану стало не по себе. Он вновь ощутил холодный укол тревоги. Теперь уже сильнее.

Дорогие машины продолжали кружить по стадиону, свет их ярких ксеноновых фар то и дело освещал турники и брусья, среди которых стояло всего два человека.

– Потому что он самодовольный и эгоистичный кретин, – ответила Катя, перестав смеяться и вытирая глаза от слез.

Либо у девушки была очень хорошая косметика, которая не смывалась слезами, либо она, в самом деле, была такой красивой и без косметики вовсе. Иван склонялся ко второму варианту.

– У тебя ведь нет девушки, да? – спросила Катя и вплотную придвинулась к парню.

Иван ощутил ее сладкое горячее дыхание.

– Нет, – ответил он, несколько секунд поколебавшись.

– Почему? – тоненьким голоском пролепетала Катя.

– Ну… – Иван на секунду замялся. – Я не знаю, – сказал он ложь, но затем добавил горькую правду: – Наверное, я их просто стесняюсь…

Парень весь покраснел и еще больше вспотел. Хорошо, что тут было темно, и шел дождь. Иван ожидал от девушки смеха, но его не последовало.

– Ты не смеешься? – удивился Иван.

– Нет, – очень серьезно ответила Катя.

– Почему?

– У тебя вообще никогда не было девушки? – спросила она.

– Дай-ка припомнить… Кажется, нет, – усмехнулся Иван. – Хотя знаешь… Нет! Я бы такое запомнил…

Напряжение стало растворяться. Парень почувствовал себя гораздо комфортнее.

– И ты никогда не трахался? – просто спросила Катя.

Иван едва не отправился в нокаут от такой прямоты. Удар был неожиданным. И угодил в самое слабое место.

Он очень хорошо знал, где находится та едва уловимая черта, за которой человек теряет сознание. Не важно, от чего: шокирующего известия; недостатка кислорода; потери крови или просто из-за того, что ему очень крепко дали по роже.

И сейчас Иван оказался на этой самой черте, едва не соскользнув вниз, в темноту.

Напряжение вернулось. И неловкость вернулась тоже.

– Нет, – тихо ответил он. Во рту у него пересохло, а в горле появился песок.

– И не целовался? – Катя продолжала допрос.

– Нет, – ответил Иван, помолчал и добавил: – Представляешь?

– Не думала, что такое бывает, – ответила она.

Иван отвернулся от кружащих по стадиону машин, прислонился к брусьям спиной и скрестил руки на груди. Чувствовал он себя очень необычно.

С одной стороны – ему было стыдно, неловко и вообще неуютно после того, как он ответил на такие личные вопросы. Ответил на них впервые не только лишь себе. Ему хотелось убежать, чтобы никого не видеть. Чтобы никто не ковырялся в его внутренностях и не трогал больные темы.

– Не позволяй людям залезать языком тебе в жопу, – говорил Ивану отец. Что это значило, парень понимал смутно, но ощущал, что прямо сейчас происходит нечто подобное.

Но с другой стороны…

Катя его все сильнее цепляла. Он начал испытывать к ней эмоциональную симпатию, а не только половое влечение.

Ствол Ивана все еще стоял. Теперь он был каменным. Казалось, что им уже можно колоть дрова.

– Вот такой я ненормальный, – сказал Иван, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.

– А мне кажется, это очень даже мило, – ответила Катя. – Таких чистых людей осталось совсем мало…

– Да, – согласился Иван. – Большинство вылечилось, а остальных закрыли в дурдоме. Один я пока бегаю на свободе…

Катя совершенно искренне засмеялась, а потом пододвинулась к Ивану еще ближе и перекинула одну руку на брусьях так, что теперь парень оказался в ловушке: слева и справа от него были тонкие женские руки, за спиной – брусья, а впереди – стройное тело и сексуальное лицо без единой капли косметики.

Хитрая женская мордашка была совсем близко от покрытого щетиной лица. Машины сделали еще один круг, и яркий свет осветил женское лицо. Лишь на мгновение, но и этого мгновения хватило, чтобы Иван заметил, как его новая подруга прищурилась.

Вдруг, он понял, что девушка прижимается низом своего плоского живота к его стволу.

– Значит, «Белая Маска», – хитро прошептала Катя.

Иван чувствовал, что его брюки сейчас просто порвутся, не сдержав того, что сокрыто под ними. Внизу живота была буря. По телу разливался жар. Сердце билось с такой силой, что во рту появился привкус металла, а перед глазами стали мелькать белые точки. Грудь было больно, словно внутри по ней били огромным молотком.

Давно он так себя не чувствовал. Очень давно.

Парень попытался что-то сказать, но в голове была абсолютная пустота. Вакуум, словно в космосе. В горле уже был не песок, а самый настоящий гравий, с добавкой битого стекла, с лезвиями и ржавыми гвоздями.

На спине происходило нечто невероятное: обволакивающий холод постоянно сменялся мурашками, те уступали место обжигающему жару, и так повторялось по кругу. Пот хлынул рекой. В животе что-то громко и противно заурчало.

Катя улыбнулась, и было в этой улыбке нечто дьявольское, жгучее и скользкое. Иван не сомневался, что она наслаждается его дискомфортом.

Его агонией.

– Суккуба, – подумал Иван. – Как же она похоже на Суккубу…

Лицо девушки приблизилось к лицу Ивана почти вплотную. Их носы соприкоснулись. Парень почувствовал целый букет ароматов: духов, терпких сигарет и кислого алкоголя. И еще горячий и сладкий запах возбужденной девушки. Кипящий мед пахнет так же.

Снова близкий рев моторов. Свет фар. Красивое женское лицо. Темнота.

Парень попытался незаметно сглотнуть, чтобы как-то смочить пересохшее горло. Глоток, конечно же, получился очень громким. В таких ситуациях глоток звучит громче, чем взрыв атомной бомбы.

И еще, Иван чуть не подавился собственным языком.

– Я тебя хочу, – прошептала Катя, хитро улыбаясь и облизывая свои мягкие розовые губки.

И она не лгала, парень чувствовал это. Чувствовал исходящий от ее тела жар.

Снова сверкнула молния. Она ударила в школьный громоотвод с таким неистовством, что весь мир вокруг на несколько мгновений погас. Но на этот раз Иван не отреагировал, продолжая смотреть девушке в лицо, на губы, на маленький аккуратный нос.

В упор.

Катя приблизилась еще и коснулась губ парня своими. Иван сдался окончательно, закрыл глаза и решил просто наблюдать за тем, что будет происходить дальше. Больше он ничего сделать не мог.

Это был первый поцелуй в его жизни.

Судя по тому, как целовалась Катя, для нее поцелуй первым не был. И даже сотым не был.

Целовалась она просто мастерски…

Парень обнял девушку за талию левой рукой, а правую очень аккуратно положил ей на ягодицу. Сжал ее. Тугие светлые джинсы туго облегали упругий женский зад.

Иван почувствовал себя так хорошо, как еще никогда прежде. Это было просто невероятное ощущение. Он догадывался, что это приятно, но не представлял, что настолько. Левой рукой Катя нежно шевелила Ивану его светлые намокшие под дождем волосы. Он и она просто стояли и целовались. Парень довольно быстро приноровился дышать носом и правильно двигать языком, чтобы попадать в такт, но временами бился зубами о зубы девушки.

Сколько прошло времени, сказать было трудно. Время за этим процессом словно остановилось. Иван был возбужден уже настолько сильно, что все его стеснения и смущения бесследно ушли. Парень чувствовал себя терминатором.

Наконец, бесконечный поцелуй прервался. Парень и девушка вновь посмотрели друг другу в лицо. Посмотрели так, словно были знакомы уже тысячу лет. Словно были одним целым.

Дождь лил, как из ведра. Машины перестали кружить по стадиону. Теперь они просто стояли с открытыми дверями и багажниками посреди стадиона. Вокруг машин кружила толпа. Она все так же кричала, свистела и смеялась.

Иван вновь ощутил холодный укол тревоги. Даже бушующие гормоны не смогли заглушить это неприятное ощущение.

Катя заметила у него на лице тень тревоги и спросила:

– Что с тобой?

– Не знаю, – сказал он. – Что-то надвигается…

Теперь его низкий голос звучал решительно и ровно. От смущения не осталось и следа.

Мы всегда боимся того, чего с нами еще не случалось…

А когда все закончится, начинаем смеяться:

– Не так уж это и страшно, да?

Со смертью будет так же?

– О чем ты? – прищурилась Катя, по ее лицу тоже промелькнула холодная тень.

– Что-то плохое, – ответил Иван.

Парень посмотрел в небо – там была настоящая дискотека из молний. Стадион – очень открытое место. Кругом торчали железки: турники, брусья, ворота, железный лабиринт, баскетбольные стойки. Казалось просто невероятным, что ни один разряд еще не обрушился на головы гуляющей молодежи.

– Пойдем в школу, – твердо сказал Иван. – Быстрее, пойдем.

– Ну, пошли, – согласилась Катя.

– Погоди, надо же предупредить остальных…

И они пошли к машинам, взявшись за руки. Под ногами хлюпала грязь, а с неба стеной лил дождь. Со всех сторон сверкали вспышки: фиолетовые, белые, голубые, зеленые. Словно на дьявольской дискотеке.

– Ты думаешь, что одна из молний ударит по стадиону? – спросила Катя.

– Не знаю, – ответил Иван. – Я не могу объяснить, но что-то должно произойти.

Ивану на какое-то мгновение показалось, что девушка не хочет идти к машинам и упирается ногами. Показалось всего на мгновение.

Когда пара подошла к стоящим посреди стадиона, Иван вновь ощутил холодный укол в сердце. Тонкий и глубокий, словно в мотор ему втыкали длинную ржавую иглу.

Парень остановился и бросил быстрый взгляд на Катю. Она стала какой-то растерянной и бледной.

– Эй… Эй! – крикнул Иван, стараясь привлечь к себе внимание толпы. – Эй!

Толпа отреагировала лишь после третьего оклика. Музыку сильно убавили, но не выключили совсем. Как оказалось, она звучала из BMW. Той самой, что была похожа не на машину, а на тапочку с колесами. Иван никогда раньше не видел эту машину возле школы. Возможно, родители одного из богатых выпускников сделали ему в этот знаменательный день такой подарок. А может – просто дали свою тачку напрокат.

Из «тапочки» донесся ленивый пьяный голос:

– Что там случилось?

– Вам нужно уйти со стадиона, – сказал Иван, указывая на разряды молний в небе.

Они сверкали так близко, что их жар буквально ощущался всей кожей. Даже сквозь одежду.

– И кто просит? – вновь прозвучал тот же пьяный голос.

Из BMW с водительского места вылез лысый высокий и очень жирный парень. Он был в застегнутой кожаной куртке, берцах и свободных черных джинсах.

– Я, – сказал Иван, встречаясь взглядом с лысым.

– Ваня, – жалобным голоском сказал лысый. – Что ты тут…

И тут парень в кожанке запнулся, уставившись на Катю, что стояла за спиной Ивана и держала его за руку.

– Что это? – могильным голосом спросил парень.

Иван не сразу понял, о чем говорит Дмитрий.

– Вам нужно уйти отсюда, пока молния…

– Что это!? – рявкнул Дмитрий. – Ты что делаешь!?

В сознании Ивана возникла ослепительная вспышка. Словно он вновь стал десятилетним парнем. Словно он вновь отбил грязный полуспущенный мяч. Словно перед ним снова возникло красное сморщенное лицо того маленького Димы.

Только теперь Дима был большим. Очень большим. Особенно в районах талии и кошелька.

Иван оглянулся и посмотрел на Катю. Она прятала глаза.

– Ах, да, – прошептал Иван. До него, наконец-то, дошло.

И до толпы дошло тоже – она расступилась в стороны.

Лицо пьяного Дмитрия и без того было красным. Но теперь же от прилившей крови оно сделалось практически черным. Лицо сморщилось, превратившись гигантский изюм.

– Ты… – тяжело выдохнул Дмитрий. – Иди сюда, сука…

И Дмитрий тяжелой шатающейся походкой стал приближаться. Но не к Ивану, а к Кате. Девушка совершенно побелела и попятилась назад. Толпа расступилась шире. Затем еще шире. В небе сверкали молнии. Шумел дождь, шумела музыка, недалеко гремел товарный поезд.

– Постой, – сказал Иван, выставляя вперед руку.

Но Дмитрий был слишком пьян и зол. Его рассудок, если он у него и был, отключился. Дальше он действовал на автопилоте.

– Иди сюда, шлюха! – Дмитрий попытался оттолкнуть Ивана и дотянуться до Кати, что стояла у того за спиной. Движения разъяренного человека со сморщенным лицом были неуклюжи и медлительны.

Иван уперся ладонью ему в грудь. Дмитрий заметил это не сразу, продолжая попытки добраться до своей бывшей. Наконец, лысый поскользнулся и упал прямо лицом в грязь. Сразу же вскочил, продолжая сыпать проклятиями. Сморщенное лицо было покрыто коричневой грязью.

– Уйди с моей дороги! – рявкнул Дмитрий, стараясь оттолкнуть Ивана в сторону.

Но каратист, повинуясь наработанным рефлексам, одним ловким движением скрутил нападавшего и оттолкнул его. Тот попятился назад, затем споткнулся и упал, крепко приложившись затылком об открытую дверь «тапочки». Раздался глухой удар. Дмитрий на какое-то мгновение перестал шевелиться, сидя прямо в грязи, склонив голову и прислонившись спиной к открытой водительской двери.

– Он же не… Я же его не убил?.. – испугался Иван.

Толпа молчала. Лил дождь. Повсюду сверкали вспышки.

– Прости, я не хотел… – сказал Иван и стал приближаться, чтобы проверить, все ли в порядке с человеком.

Неожиданно, тот вскочил. На лице у него была абсолютная ненависть, ее было видно даже сквозь слой грязи. Он рычал, стонал, изо рта у него летели слюни, а из носа ручьем хлынула кровь.

– Ах ты тварь! Да я тебя убью, выродок! – взвыл Дмитрий.

Иван остановился и оглянулся на Катю. Та стояла все на том же месте, не в силах даже пошевелиться от испуга, и продолжала смотреть круглыми полными ужаса глазами на своего «бывшего».

Лысый скрылся в машине и стал там возиться. Кажется, он что-то доставал.

– Все будет хорошо, – обратился каратист к девушке. – Не бойся и…

– Нет! – завизжала Катя, указывая назад.

Иван быстро обернулся. Дмитрий вылез из машины. Вспышка молнии осветила стадион. В руках у лысого была «Сайга» с длинным стволом. Он уже передергивал затвор. Каратист, не раздумывая, бросился на оружие, в один прыжок долетел до него и вцепился обеими руками в длинный ствол.

Раздался выстрел. Оружие мощно дрогнуло. В лицо Ивану ударил фонтан мокрой грязи, а в нос – острый запах пороха. Уши заложило. Ладони почувствовали, как за мгновение совсем холодный ствол стал теплым.

– Назад! – крикнул Иван толпе. – Уйдите отсюда!

Но толпа лишь слегка отступила назад, продолжая наблюдать за происходящим. Кто-то достал телефон и начал снимать. Репортаж обещал быть убойным. В буквальном смысле.

И все ради «лайков»…

Вот к чему пришло человечество.

Нам нужно больше просмотров…

Это – приоритет.

Снова раздался выстрел. На этот раз он угодил в грязь совсем близко от левого ботинка Ивана. Парень ощутил, как почва болезненно содрогнулась от щедрой порции свинца. На этот раз брызнувшая грязь попала Ивану в открытые глаза и намертво их залепила.

Он пытался вытянуть оружие из рук спятившего человека, но у него не получилось. Ствол был жирным и постоянно выскальзывал из рук. Парню в голову пришла мысль сбить лысого с ног, но он тут же отбросил эту идею, понимая, что тогда дробь полетит в толпу, а не землю.

Возможно, полетит в Катю.

Он не мог этого допустить.

Кто-то в толпе звонко засмеялся. Потом стал хлопать в ладоши.

Мозг каратиста работал, как суперкомпьютер, просчитывая миллионы возможных вариантов действий одновременно. Адреналин полностью отключил все эмоции. Вместо них остались лишь сухие формулы, цифры и вероятности.

Сердце билось тяжело и быстро.

«Сайга» выстрелила в третий раз. На этот раз выстрел зацепил Ивана за штанину, слегка оцарапав ногу.

Ствол стал горячим. Иван попытался открыть глаза, но не смог. Слезы текли ручьем. Дождь лил как из ведра, но грязь залепила глаза основательно.

– Брось ствол, идиот! – крикнул Иван. – Ты совсем спятил!?

Прозвучало еще два сочных выстрела. Первая порция дроби угодила в левое заднее колесо BMW. Вторая – в крыло над ним. Часть мелкой дроби второго выстрела срикошетила по толпе. Несколько человек пошатнулось и упало.

Они лежали в грязи, раненые, истекающие кровью. Но продолжали снимать.

– Я убью тебя, сука! Убью! Подонок! – рычал Дмитрий.

Теперь Иван ощутил, сколько на самом деле силы у его обезумившего оппонента. Сейчас Дмитрий был даже сильнее, чем Иван.

Когда человек теряет рассудок, он становится гораздо сильнее. Гораздо опаснее.

Осужденный, за которым гонятся собаки, одним махом перепрыгивает трехметровый забор или зубами перегрызает колючую проволоку.

Отец, ребенок которого зажат в горящей машине, голыми руками вырывает металлическую дверь автомобиля.

Шатающийся от дозы наркоман дешевым ножиком убивает троих спецназовцев.

Обезумевший от горя и отчаяния солдат хватает в руки штык и в одиночку сдерживает целый полк врагов. Солдату взрывом отрывает обе ноги. В груди у него десяток пулевых отверстий. Он теряет три литра крови, но продолжает сражаться. Он зубами перегрызать глотки своим врагам. Он ползет под танк. В левой руке у него фотография матери, а в правой – граната. Его рваные кишки тащатся за ним по грязи, цепляются за колючую проволоку, цепляются за убитых врагов. Но отчаявшийся солдат ползет. Потому что у него нет других вариантов…

Безумцы смертельно опасны. Безумца может победить только другой безумец.

Если вы видите такого – бегите, не оглядываясь.

Каратист никак не мог выхватить оружие у оппонента из рук. Не мог отпустить ствол. Не мог даже оттолкнуть спятившего человека, ибо тот начнет палить по толпе ни в чем не повинных людей.

Тех самых, которые девять лет изводили парня. Избивали его. Издевались над ним. Унижали его. Тыкали ему в шею электрошокерами. Брызгали в глаза перцовым баллончиком. Плевали в лицо. Гадили в его сменную обувь.

Тех самых, которые сейчас снимали все на мобильные телефоны, чтобы получить «лайки».

Массовое безумие – уже и не безумие вовсе…

Норма определяется большинством.

Иван не мог сделать ничего, кроме как продолжать бороться, направляя длинный горячий и скользкий от оружейной смазки ствол в землю, надеясь на то, что в магазине скоро кончатся патроны.

Раздался очередной выстрел, и Иван почувствовал ослепительную жгучую боль в левой ноге. Парень упал на одно колено, до крови прикусив язык, чтобы не закричать.

– Я убью тебя, сука! – крикнул лысый. В его голосе было все: гнев, радость, отчаяние и истерика.

Внезапно, внутри у Ивана что-то повернулось.

Сухой щелчок, словно кто-то переключил старый давно закисший тумблер.

Холодный анализ закончился. Откуда-то из глубины фонтаном ударила злость. Такая жгучая, какой Иван не ощущал еще никогда. Она ворвалась в сердце, словно кислота. Она моментально заполнила все сознание, заволокла его, отравила, словно ртуть. Вся боль, которую Иван подавлял на протяжении десяти лет издевательств, вся сексуальная неудовлетворенность – все разом вырвалось наружу.

Иван зарычал, как бешеный пес, согнул ствол и бросился на Дмитрия с такой силой, что они оба налетели на дверь BMW и вывернули ее с корнем. Смех Дмитрия оборвался, а карабин вылетел из рук и упал в грязь.

Иван навалился на распластавшегося в грязи человека сверху и стал бить его по лицу. И удары его были настолько чудовищными, что после первого же лицо Дмитрия превратилось в фарш.

Раз.

Два.

Три-четыре.

Пять!

Иван рычал. Глаза его были зажмурены, но он чувствовал своего врага. Видел его внутренним зрением.

Шесть.

Семь.

Восемь-девять!

С каждым ударом лысая окровавленная голова погружалась в коричневую жижу. Стеной лил дождь. Над стадионом сверкали смертоносные разряды. Кто-то визжал. Кто-то хлопал в ладоши. Кто-то снимал все на телефон.

Дьявольская дискотека.

– Оставь его! – словно издалека, до сознания Ивана донесся крик Кати. Голос ее срывался. Она плакала. – Не бей его!

Девушка вцепилась в Ивана и начала царапать ему лицо своими наращенными ногтями. Парень еще сильнее зажмурился и стал головой увиливать от рук девушки. Но продолжал колотить по окровавленному лицу Дмитрия.

Оно превратилось в месиво. Голова уже до самых висков погрузилась в грязь. Губы были разорваны. Нос – сломан. Большая часть передних зубов была выбита.

Но лысый все еще был в сознании. Он трепыхался, пытаясь защититься от града сокрушительных ударов. Шевелил ногами, пытаясь скинуть с себя «Белую Маску». Иван поразился такой выносливости. Даже тренер-садист уже давно бы отключиться от такой дьявольской очереди, а обычный человек давно бы умер. Но лысый все еще был в сознании. Он левой рукой пытался нащупать валяющийся в луже карабин.

Безумие как наркотик…

Катя перестала царапаться. Иван попытался открыть глаза, но не удалось. При любой попытке сделать это, он чувствовал невыносимую боль, словно в глаза забивают гвозди.

Если он не ослепнет после такого, то это будет настоящее чудо.

Удары продолжали сыпаться.

– Оставь его! – завизжала Катя. В руке у нее оказалась пустая бутылка из-под шампанского. – Отпусти его, ублюдок! Отпусти!

И девушка со всей силы ударила Ивана по затылку. Бутылка разлетелась вдребезги.

Даже с закрытыми глазами Иван увидел ослепительную белую вспышку. Ощутил тошнотворную невесомость.

А потом наступила пустота…