Текст книги "Квиз"

II

Мода на всевозможные квизы в барах появилась в нашем городе не так давно, за пару лет до карантина, но я далеко не сразу узнал об этом. А когда узнал, то еще прошло какое-то время, пока меня впервые пригласили в команду. Мероприятие оказалось довольно веселым, участвовало много интересного народа, вопросы были на самые разные темы. Иногда даже совпадало, что я этими темами неплохо владел. Короче, отличная возможность блеснуть интеллектом, начитанностью, разносторонними познаниями и приподнять таким образом свою самооценку на пару сантиметров. Ну или понизить, тут уж как повезет. В общем, мне нравилось иногда играть в интеллектуальные игры, главное, чтобы со знакомыми мне людьми и в приятной компании.

Н. тоже отлично понимала, куда меня звать и на что купить. Мы с ней уже не раз ходили на такие игры, она брала меня в команды, в которых давно играла сама. Обычно это были нормальные люди, которые сразу принимали тебя за своего, с ними было комфортно и порой весело. Так что если даже ничего не получится с Н., то хотя бы приятно проведу сегодняшний вечер. Может, даже выиграю немного пива. Так уж повелось, что в качестве призов на таких играх обычно выступает алкоголь. Наверное, это какой-то тонкий намек на взаимосвязь интеллекта и алкоголизма. И известный смысл в этом, конечно, есть.

Вечер наступает незаметно, я заканчиваю рабочие дела и выхожу из дома, окунаясь в холодные декабрьские сумерки. До остановки идти минуты три, замерзнуть не успею. Прячу нос в шарф и бреду, не спеша, то и дело выпуская облачка пара изо рта. Времени у меня много, спешить некуда. Когда ты работаешь дома, то можешь себе позволить выходить на встречи с изрядным запасом времени. А я ужасно не люблю торопиться и опаздывать.

В вечернем автобусе пахнет усталостью и работающей на всю мощь печкой. Люди жмутся друг к другу, покачиваясь в такт медленному по случаю часа пик движению, духота расползается по салону. Я отгораживаюсь от окружающих звуков наушниками и вглядываюсь в серость за окном. Хочется быстрее доехать и одновременно не хочется приезжать раньше Н. Лучше всего было бы зайти в зал, когда она уже там, сидит и смотрит, как я подхожу к столу и раздеваюсь. Ловлю себя на ощущениях, похожих на те, что обычно испытываю на первом свидании. Это смесь волнения, тревоги и предвкушения чего-то глобально хорошего. А согласится она после всего поехать ко мне или нет? А о чем мы с ней будем говорить? Надеюсь, не о старых обидах и причинах нашего двухмесячного игнорирования друг друга. Это была бы хорошая возможность унизить меня на людях. А способна ли Н. вообще на такое? Может я чего про нее еще не знаю, обиженная женщина способна на многое. Тьфу. Опять за свое. Мудрость с возрастом приходит не ко всем, правильно пишут в Интернете. Поменьше бы загадывал, так и разочаровываться бы не пришлось.

В бар я приезжаю все равно минут за двадцать до начала мероприятия. У входа лениво курят люди, на проезжей части мерзнут в пробке машины, на улице настаиваются белесые зимние сумерки. Н. пишет, что будет только минут через десять, и просит заказать ей горячего чаю и орешков. Ужасно не хочется заходить первым, я ведь даже не знаю, кто в этот раз будет в команде, но деваться некуда, убираю наушники в карман и спускаюсь в шумное нутро бара. К счастью, здесь всем на меня искренне наплевать.

Зал еще наполовину пуст, участники команд медленно подтягиваются к своим местам, официанты звенят пивными кружками. Девочка-распорядитель кивает мне на столик нашей команды, за которым нет ни души. Я первый, надо же. Можно неспешно раздеться и выбрать для себя наиболее удобное место, на диване в углу. А также попытаться поймать одного из снующих туда-сюда официантов. Это сделать непросто, официант старается не смотреть по сторонам и все время куда-то исчезает с серьезным видом. Я разглядываю людей за соседними столами и раздумываю над нелепостью ситуации. Я совсем один, сижу за столиком команды, в состав которой даже не вхожу, а пришел сюда по приглашению Н. Сейчас еще придет кто-нибудь из команды, с кем я раньше не играл, будем сидеть за одним столом, улыбаться, молчать и думать: «Ты кто такой вообще и чего приперся?». Ну, это он или она так про меня будут думать, а я буду покорно ждать свою бывшую женщину, чтобы она нас познакомила. Тяжко, грустно, будто я здесь лишний и не к месту. Скорее бы она уже приехала.

Н. появляется, как всегда, внезапно. В своем ярко-красном коротком пуховике она похожа на большой воздушный шарик, плывущий по залу. Я поднимаю руку, чтобы привлечь ее внимание, но стараюсь делать это как можно более лениво и безразлично. Пусть ей не кажется, что я только о ней и думал все это время. Ничего подобного, я жил своей интересной насыщенной жизнью и был счастлив. Но как же сильно у нее отросли волосы, пока мы не виделись, с ума сойти. Какая же она свежая с мороза. Подходит и без опаски заглядывает мне в глаза. Как вот она это всегда делает?

– Привет! Ты почему один сидишь, невеселый такой?

– Да, что-то никого больше нет. Пытаюсь поймать официанта, но пока плохо получается.

– Здесь всегда так. Сейчас попробуем вместе, я только разденусь.

– Как твои дела? Ты хорошо выглядишь, – я стараюсь казаться равнодушным.

– Спасибо! Все хорошо. Устала немного, только с работы. Давно не была на играх. В последнее время почему-то команда не собирается, всем некогда.

– Ну, декабрь такой месяц, заботы, подарки.

– И на работе завал, отчеты и подведение всяких итогов.

– И это тоже, – поддерживаю я ничего не значащий разговор.

Н. садится на диван рядом со мной, а не на стул напротив, чему я рад, и откуда-то тут же появляется официант. Пожалуй, нужно взять бокал пива, чтобы расслабиться, голова заработает лучше. Н. заказывает чай и соленый арахис. Не раз замечал, что она не пьет алкоголь на игре, но «грызню» берет всегда. Это может быть чечил, орешки, фисташки, что-то, что помогает ей думать в процессе, и видимо, занять руки. Официант принимает заказ и убегает также внезапно, как и появился. Мы снова остаемся наедине. Я размышляю о том, как быстро можно стать чужими друг другу людьми, которых тяготит затянувшаяся пауза. Каких-то два месяца.

Когда Н. вошла, мы не стали ни обнимать, ни целовать друг друга, как обычно при встрече, но сейчас она сидит так близко, что я чувствую запах ее духов, могу видеть время на ее часах и слышать ее дыхание. Привычно хочется ее обнять, но сейчас нельзя. Все изменилось, старые привычки больше не имеют силы, она уже не моя женщина. Нужно держать себя в руках и не касаться ее ненароком. Пожалуй, было бы легче, если бы она села на стул напротив.

Пытаюсь завести какой-то разговор на общие темы, получается вяло и односложно. Вспоминаю, что ее духи пахнут холодным океаном. Она как-то говорила, что это шалфей и морская соль. Я никогда не нюхал и не видел океана, но мне бы хотелось, чтобы он имел такой запах – тонкий, еле уловимый, свежий. Тогда погружаться в него было бы вдвойне приятно. Да, кажется, я поплыл. Слишком рано.

За нашим столом начинают появляться остальные участники команды. Неловкость быстро пропадает, музыка становится громче, разговаривать уже почти невозможно. Ведущий под жидкие аплодисменты объявляет полтора десятка команд. Мы тоже хлопаем, когда объявляют нашу. Наконец, все предварительные процедуры остаются позади. Играем, нужно сосредоточиться. Первый вопрос оказывается легким, второй угадывает кто-то из команды, третий тоже простой, а вот с четвертым возникают сложности.

Героине какого романа Трумена Капоте, известной своей переменчивостью и непостоянством, принадлежат следующие слова:

– Я никогда ни к чему не привыкаю. А кто привыкает, тому спокойно можно умирать.

Кто такой этот Капоте? Вроде американец, как будто бы из прошлого века, если я правильно помню. И как-то связан с кино. В голове крутится образ Одри Хепберн с диадемой на голове и в черном платье. Кто-то вспоминает фильм «Завтрак у Тиффани». Точно! Взбалмошная девчонка, как там ее звали? Холли, Холли… Холли Голайтли. Только она могла такое сказать. Нет сомнений. Go lightly. Смешная игра слов. Пишем ответ.

Флешбэк. Близнецы

– Скучно мне, – она откинулась на спинку дивана так резко, что я едва успел убрать руку.

Фраза требовала некоего решительного ответа, который все никак не приходил в мою мутную голову. «Аниматоров вызывали?» – крутилось на языке, но я сдерживался. После такой реплики предполагалось схватить эту взбалмошную девчонку, повалить и устроить возню. Только вот настроение было вообще не игривым. Я оказался не готов к такому повороту событий.

Я потянулся за пультом, чтобы поставить кино на паузу. Мне совсем не хотелось вступать на зыбкую почву риторических вопросов, но выхода не было. Скучающий человек обычно не может объяснить почему ему скучно, это просто ощущение. Хуже, когда это манифест. Совсем ужасно, если ультиматум. И мне предлагалось разбираться в этом немедленно, прямо сейчас.

На экране застыл посленовогодний легкий фильм, какой обычно полуодетые разнополые люди смотрят вдвоем, лежа в полумраке, под разноцветное перемигивание гирлянды. Дело тут было, разумеется, не в фильме, скучным был не он. Сам процесс уютного, молчаливого, долгого лежания в обнимку, вот к чему относилась ее фраза. Это был тот сладкий для меня момент, когда все важное между нами сегодня уже произошло, и осталось лишь валяться, наслаждаясь терпким послевкусием. Ну и смотреть фильм одним глазом. Признаться, я впервые в такой ситуации услышал, чтобы девушке стало скучно.

Маленькая, худенькая и неестественно огненно-рыжая, она олицетворяла собой не то яркое осеннее солнце, не то стихию посерьезней. Светло-голубые глаза, всегда немного всклокоченные волосы и полное отсутствие желания приукрашать свою внешность. Она была искренней во всем: ни грамма косметики на лице, ни капли фальши в словах. В ней все время бушевал ураган страстей и никогда нельзя было предугадать, в какую сторону она направит свою энергию. То ли поедет в одиночку гулять по горам, то ли запишется на очередной непонятный фитнес, где учат стоять на мостике, чесать пальцем ноги за ухом и непременно садиться на шпагат. А то ли вообще отправится получать очередное, третье по счету, высшее образование по неприменимой в обычной жизни специальности, типа «экономики и биологии академической гребли в условиях открытого космоса». От нее можно было ожидать чего угодно. И я уже не удивлялся. Когда она веселилась, то переклеивать обои мы начинали прямо сегодня вечером. Когда она грустила, то ничто не могло остановить этот поток вселенской печали. А спокойной я ее никогда и не видел, как я теперь понимаю. Разве что, пока она спала. Но самое страшное наступало, конечно, когда ей становилось скучно.

Познакомились мы в мобильном приложении, где люди оценивают друг друга посредством свайпа по экрану смартфона, а когда совпадают, то часто не знают, что и сказать своему новому знакомому. После очередного расставания я занялся ленивыми поисками пары и наткнулся вот на нее. Вменяемых фотографий в ее анкете почти не было, но что-то меня зацепило в переписке. Наверное, ее открытость и живость. До первой нашей встречи мы переписывались целую неделю, что для меня вообще не характерно, учитывая бесконечность вариантов перебора женщин в приложении. Она была занята делами, не могла встретиться, но при этом не забывала ежедневно писать мне, что соскучилась, фраппируя сознание старого холостяка. И переписка с ней действительно была необычной и живой: она многое знала и имела свое особенное мнение по всем вопросам в мире. Узнавать новое было для нее жизненной необходимостью, ее мозг все время нуждался в очередной порции бесполезной, но очень увлекательной информации и складировал в себе факты из рубрики «А вы знали, что…» Не трудно догадаться, что она очень любила посещать квизы, интеллектуальные игры и смотреть «Что? Где? Когда?» по телевизору. Именно она впервые пригласила меня на квиз, где я произвел неплохое впечатление на ее друзей, немного огорчив этим ее саму. Но это было сильно позже.

А на первом свидании мы пошли гулять отчего-то… в зоопарк. Именно такой я себе ее представлял. Эту девушку надо было вести если не в зоопарк, то в цирк, чтобы ей точно понравилось и было весело. Однако, наперекор всем ожиданиям, наша первая встреча прошла довольно пресно. Оба были напряжены, разговаривали ни о чем, часто замолкали. Мои неуклюжие попытки подгрести ближе закончились ее виноватой отповедью. Она сказала, что пока не готова к новым отношениям после развода, и ей не комфортно. Сказано это было вполне серьезно, но я отчего-то не поверил, оценив степень ее нестабильности в данный момент.

Я написал ей снова тем же вечером. На этот раз с предложением просто приехать ко мне в гости и без церемоний предаться физической любви. Уговаривать долго не пришлось. Она согласилась на удивление легко. Оказалось, что физический контакт с малознакомым человеком давался ей куда легче, чем эмоциональный. Позже я узнал о разных фактах ее биографии, которые объяснили мне многие вещи. А тогда я просто действовал на ощупь. Не скажу, что она мне сразу сильно понравилась внешне, но было ясно, что здесь все будет необычным. Хотелось попробовать ее на вкус. Мне даже не пришлось придумывать повода, чтобы избавить ее от лишней одежды. Почти сразу, без долгих разговоров, мы стали очень близки.

В сексе она была просто тигрицей, не знающей границ и запретов. Отдавалась самозабвенно, уверенно и страстно, будто с разбегу ныряла в холодную воду. Все, что могла придумать моя фантазия, она легко и с удовольствием реализовывала, не задавая при этом лишних вопросов. Я так и не узнал, где находится граница ее дозволенного, но очевидно, что намного дальше моей. Смелость и изобретательность в сексе с лихвой компенсировали некоторые недостатки ее внешности, которые поначалу бросались мне в глаза. Например, вскормившая двоих детей, уставшая и опустевшая грудь. Справедливо ли называть недостатками изменения в женском теле, произошедшие вследствие вынашивания и рождения детей? Конечно, нет. Это скорее износ, которому подвержены все мы без исключения, в той или иной степени. Со временем я привык и начал находить это даже привлекательным.

У нее было двое маленьких детей. Мальчик и девочка. На фотографиях они выглядели сущими ангелами, настолько милыми, что знакомиться с ними мне не хотелось вовсе. Она говорила с ними на их детском языке, очень хорошо их понимая, чему окружающие могли только удивляться. В ней самой было много детского. Это, кстати. была одна из причин, почему я ее хотел. В каждом мужчине где-то глубоко живет это набоковское постыдное желание иногда овладеть существом юным, наивным и одновременно очень порочным.

Да, в душе она была еще ребенком. Могла часами разговаривать о справедливости и правилах жизни, требуя от мира равновесия и адекватности. Причем это случалось в самых неожиданных местах и в неподходящее для таких разговоров время. Горячие дискуссии о феминизме, когда мы лежали голыми в кровати, не вызывали во мне восторга, но ничто не могло ее остановить в решении высказаться здесь и сейчас.

Если она чего-то хотела, то это должно было быть исполнено сиюминутно. И желательно без длительного процесса подготовки. Охладевала она ко всему также стремительно, как и загоралась. Отчасти поэтому большинство ее жизненных вопросов оставались не закрытыми до конца. Это касалось как ее профессионального развития, так и личной жизни. Этого человека не смущали ни две профессии, которыми она овладела, не сделав попыток поработать по специальности, ни два брака, брошенных на полпути, ни наличие бесчисленного количества романов, характеризующих девушку в возрасте едва за тридцать, как увлекающуюся натуру. Легко начинать что-то новое и также легко это бросать она умела изящно и органично, невозможно было ее в чем-то упрекнуть. Разве можно упрекать дождь в том, что он начинается и заканчивается, когда ему заблагорассудится? Разве можно ждать последовательности в действиях от того, кто ведом по жизни самой природой?

Убежденный жаворонок, она подскакивала в кровати в семь утра и не давала спать никому вокруг. Я же, напротив, закоренелая сова, отходил ко сну ближе к утру. Когда она оставалась у меня ночевать, я укладывал ее спать, как маленькую, часов в одиннадцать вечера и отправлялся в кабинет, чтобы провести немного времени наедине с собой. Потом, через несколько часов, возвращался в спальню. Бывало, она просыпалась и мы предавались неожиданно страстному сексу. Спала она очень чутко. Однажды я, как обычно, сидел в кабинете, заканчивая дела. Дверь распахнулась, и маленькая рыжая взлохмаченная женщина со злостью сообщила, что кровать моя слишком тверда для ее нежного тельца, и вообще ей тут плохо спится. Затем она молча вызвала такси и уехала к себе домой через весь город, несмотря на глубокую ночь. Я не нашелся, как на это реагировать.

Было ли мне с ней хорошо? Скорее интересно и весело. И не только из-за постельных приключений, хотя, разумеется, они имели большой вес. Было увлекательно наблюдать за перипетиями этого бесконечного ситкома, ведущего в никуда. Будучи старше ее на десятилетие, я завидовал тому, сколько в ней энергии и интереса к жизни, и пытался взять хоть немного для себя. Мне было лестно, что такая юная и горячая особа увлеклась мной. Мой возраст и авторитет никогда ею не признавался. Она спорила по любому поводу: нужна ли человеку машина, стоит ли держать на кухне тряпку для стола, с кем человеку лучше идти на операцию по коррекции зрения. Как бы я ни старался сохранять равновесие и мудрость, она отлично умела вытаскивать из меня давно забытую и никому не нужную горячность юнца. Недаром говорят, что некоторые наши личные характеристики становятся более выпуклыми и явными, когда мы находимся рядом с определенным человеком длительное время.

«У нас с тобой нет будущего», – говорила она мне – «потому что ты уже бывал в Париже, а я нет. А я бы хотела со своим мужчиной оказаться в Париже впервые одновременно. Чтобы испытать одинаковые эмоции.» И это была самая странная в моей жизни претензия от женщины.

Мы встречались всего несколько месяцев, но каждые две недели у нас регулярно происходил скандал по дурацкому поводу с последующим расставанием. Первые несколько раз я возвращал ее, выдержав недолгую паузу. Потом она сама стала писать что-то в духе: «Давай не будем ждать неделю, возвращай меня сразу». В любом случае, эти отношения можно было назвать какими угодно, но только не скучными. Никакой большой любви ни у меня, ни у нее возникнуть за такой короткий срок просто не успело, но было между нами нечто огненное и страстное, что держало нас вместе. Ровно до того момента, когда она призналась, что ей со мной стало скучно.

Я уже ждал, понимая, что на этой отметке наши отношения начнут умирать, но все равно оказался не готовым к такому повороту. В моей картине мира очередные новогодние праздники были временем для преступного расслабленного ничегонеделания. Я не планировал никаких захватывающих приключений, у нее каких-то прорывных идей тоже не оказалось. Провели мы эти дни скучно и обыденно, и наши встречи после этого стали все более необязательными и молчаливыми. Пока в очередной раз я не отвез ее домой, а по возвращении не обнаружил, что она незаметно забрала все свои вещи из моей квартиры. Я не удивился, но был раздосадован, что закончились эти отношения также странно, как и начались.

Впрочем, впереди было еще много странных разговоров, размолвок, блокировок и даже одна попытка возродить отношения, с треском провалившаяся через месяц. Как и всякий правдоруб, она терпеть не могла, когда ей говорили правду о ней самой. И это стало нашим камнем преткновения.

Моменты, случившиеся спонтанно, тем и ценны, что их невозможно повторить умышленно, как бы нам ни хотелось. Как и построить что-то серьезное с замечательным, но очень переменчивым человеком. Такие романы должны оставаться ярким пятном в памяти мужчины, порождая массу забавных историй для ночных задушевных бесед. Она не оставила во мне никакого раздражения или неудовлетворения. Подозреваю, что и я в ней тоже.

В один из весенних дней, спустя пару месяцев после нашего расставания, она неожиданно написала мне и стала горячо хвалить наш почивший в бозе роман.

– Вот это были настоящие отношения, – писала она, – не то, что у меня сейчас. Промискуитет и похабщина, сплю с тремя разными мужиками, и все не то и не так. Скучаю по тебе!

– Так что же, – спросил я, – если они были так хороши, ты бы хотела их вернуть?

– Ну нет, – быстро ответила она, – вступать в отношения я сегодня не планировала.

В следующий раз мы увиделись через два с половиной года. Это был одноразовый, но очень яркий секс, после которого мы снова перестали общаться. Возможно, до поры.

И это все, что вам нужно знать о ней…