Текст книги "Калис"

Глава 13

День был назначен. Все ставки были сделаны. Они должны будут покинуть свою родную планету: такую жестокую и такую капризную. Жизнь, на которой можно было сравнить с выживанием в аду. Но все же это была их родная планета. Планета, на которой они родились, жили… Но умереть на ней им уже не предстояло. Может, они найдут себе новый, нет, не дом. Для тех покидал планету дом останется один. Он будет здесь. Он будет с остающимися алокнийцами. Их сердце навсегда останется здесь. И долгими вечерами, глядя в звездное небо, они все время будут возвращаться сюда. Вспоминать свою прежнюю жизнь, думать: а не зря ли они улетели? все ли они сделали, чтоб спасти планету? или они испугались и удрали оттуда, оставляя там своих соплеменников? а может, и нет ничего? планета их жива, все исправилось само собой или поступившие отчеты были абсолютно не верны… Нет, это не реально, этого не может быть. Их планета мертва. Она разлетелась на миллионы кусочков, прорезающих сейчас просторы бесконечного космоса. А может, несколько кусков уже упали на ту планету, которая им станет пристанищем. Только через много лет, много поколений их потомки забудут Элериум, и он больше не будет для них домом, в который всегда возвращается сердце. У них будет новый дом….

Они стояли втроем на верхней ступени трапа перед открытым люком корабля. Трое мужчин еле сдерживающих слезы. Трое главных людей на планете, на умирающей планете. Кросс, Прик, Сэл. Они стояли и смотрели на собравшихся внизу алокнийцев.

Прик отчетливо помнил и, наверное, никогда уже не забудет те вечера, те бессонные ночи, что он провел за своим столом, перебирая бумаги. Такие на первый взгляд ничтожные вещи… Но за каждым их клочком, за каждой новой строчкой написанной на ней, стояли судьбы алокнийцев. И он, только он один, должен был решать, кому дать шанс остаться в живых, а кого обречь на неизбежную гибель. Кораблей было мало, ничтожно мало, а алокнийцев было намного больше. Но кто был достоин улететь и жить дальше: этот? – он отличный плотник и может всегда пригодиться; этот? – отличный программист; этот? – лучший на планете агроном… все, все они достойны жить. Но не всем суждено будет сделать это. Только избранным, избранным им. Но он не бог. Он даже не хотел быть богом. Он ненавидел себя, когда не ставил напротив имени очередного алокнийца галочку, не отмечал, что тот должен улететь. Он ненавидел, но все же продолжал ставить галочки, и пропускать имена… Он делал это несколько дней, несколько дней, оставшихся навечно в его памяти…

А корабли все это время продолжали подготавливать к полету.

Все знали, для чего это делалось. Все хотели попасть в списки избранных, они целыми днями толпились у стен дворца. Они ждали… ждали своего приговора. И даже многие из них не хотели спастись сами, они хотели, чтоб спаслись их дети и продолжили бы их род.

И в тот момент, когда были оглашены списки, в городе повисла тишина. Не было радующихся своей избранности и своему отлету. Не было и тех, кто выказывал свое недовольство отсутствием своего имени. Первые понимали и даже отчасти боялись. Нет, не того, что их убьют или возненавидят те, кто не улетит. Они боялись взглянуть в глаза остающихся. Как объяснить матери, что ее ребенок хуже его? А он на самом деле не хуже, не лучше, он просто другой. Ведь каждый человек лучше другого только в определенной сфере жизнедеятельности. Всегда найдется та область, в которой он будет хуже. Здесь стоял другой вопрос. Вопрос, который стоял во главе всего. Вопрос полезности, важности данного алокнийца для сохранения их расы. На каждого из улетающих возлагалась только одна или максимум несколько функций, за которую он отвечал и в которой он разбирался лучше других: механик, агроном, архитектор, врач, очень здоровые люди, которые должны будут рожать детей, продолжая их расу, и чем больше, тем лучше. Вторые смотрели на улетающих и понимали, что выбор был сделан правильно… жестко, иногда даже сверхжестоко, но правильно… Они смирились с тем, что им придется остаться и вскорости погибнуть. Они только желали одного… желали, чтоб корабли, улетавшие в неизвестность, все-таки нашли планету пригодную для жизни, а не остались бы вечными пленниками вселенной, путешествующими как огромные рыбы, с мертвым экипажем в их брюхе…

Прик окинул взглядом космодром, на котором собралось много народу: тех, кто не улетает. Они пришли проводить корабли в долгий путь. Они не бились в истерике, не кричали, не толкались, стараясь пробиться к кораблю. Они молча стояли, как ни странно это могло показаться, но большинство из них было одето в серые одежды: пиджаки, платья, свитера, майки. Они стояли огромным безмолвным морем, смотря на корабли.

Это море давило на психику Прика, он не мог смотреть туда и чувствовать вину перед каждым из них. Эта тишина была ужаснее самого громкого крика исчезающего в бездне человека.

Прик отвернулся от толпы и повернулся к Кроссу, начальнику охраны его отца, из которой были выбраны для полета самые лучшие алокнийцы, которые должны были в случае чего пробиваться к жизни через живые препятствия, которые могли возникнуть на их пути.

– Кросс, все готово к отлету?

– Да, Прик. Все на местах. Остались только мы.

Прик повернулся к Сэлу и взял его под руку.

– Пойдемте, отец. Мне трудно говорить вам эти слова, но нам пора оставить навсегда нашу родную планету.

– Нет, сын мой, – спокойно ответил Сэл и отстранился от Прика.

– Что значит, нет? – Прик с удивлением посмотрел на него.

– Я не полечу с вами, – тихо, но в то же время твердо ответил Сэл.

– Хватит. Здесь и сейчас не осталось время для шуток, – строго сказал Прик.

– Сын мой, – также тихо произнес Сэл.

– Да, отец?

– Посмотри на этих алокнийцев, – Сэл указал рукой на алокнийцев, собравшихся провожать корабль. – Ты разве не видишь?

– Не вижу чего? – не понял Прик, смотря на серое море внизу.

– Это мой народ, – пояснил ему Сэл. – Народ, который я поклялся защищать до самой своей смерти.

– Но на кораблях также находятся те, кого вы поклялись защищать и оберегать!

– Я знаю, сын мой, – он горестно вздохнул. – Я знаю.

– Тогда, что? – в надежде спросил Прик. – Вы полетите с нами?

– У них есть ты.

– Я… – опешил Прик. – Но им нужен настоящий повелитель. Им нужен повелитель, такой как вы. Я же ничего не умею, я не смогу.

– Сможешь, – Сэл подошел и положил руку на плечо Прику. – Сможешь. Я надеюсь, что хорошо воспитал тебя. Если это так, то ты сможешь.

– Но я еще молод.

– Но ты мудрее, чем ты думаешь.

– Нет. Я глупый, я дурак, им нужны вы.

– Я специально доверил тебе сделать списки улетающих, и ты справился с этой трудной задачей.

– Но мне было больно это делать.

– Я знаю. Любой выбор не проходит бесследно. За любым выбором стоит частичка нас, которую мы оставляем, предпочитая один вариант другому.

– Но я не смогу без поддержки. Мне не на кого будет положиться.

– Кросс, – Сэл подошел к начальнику охраны и заглянул в его лицо.

– Да, мой повелитель, – четко ответил Кросс.

– Ты поможешь моему сыну?

– Конечно.

– Вот видишь, мой мальчик, – Сэл подошел обратно к Прику. – Ты будешь не один. С тобой будет наш верный друг Кросс. Он поможет тебе во всем. И в случае чего, если у тебя возникнут осложнения, обращайся к нему.

Прик повернулся к Кроссу.

– Ты знал? – гневно спросил он у него. – Ты знал, что отец хочет остаться и погибнуть на Элериуме? Отвечай, ты знал?

– Да, – Потупив взор, первый раз за всю свою долгую жизнь, ответил Кросс. – Я знал.

– Но почему? – Прик подошел к нему и попытался взять за ворот его комбинезона, но его руки лишь соскользнули с гладкой поверхности и в бессилие повисли внизу.– Но почему ты не сказал мне об этом? Почему я об это узнаю только сейчас?

– Я дал слово, – не поднимая головы, ответил Кросс. – Слово моему повелителю.

– Отец, – Прик медленно повернулся к Сэлу. – Почему ты мне не сказал об этом раньше?

– Чтоб ты не наделал никаких глупостей, – ответил Сэл. – Я решил, как можно дальше оттянуть этот момент. И вот сейчас, когда он наступил, я и сказал тебе об этом.

– Отец, – на лице Прика появились слезы, и впервые в жизни он не стеснялся их.

Сэл подошел и обнял своего сына.

– Если никто не будет знать ответа, – сказал он ему на ухо. – Послушайся свое сердца, тогда лишь оно сможет помочь тебе. И еще знай одно, что я всегда буду с тобой, – он положил свою руку на грудь Прику. – В твоем сердце, мой мальчик. Я всегда буду в твоем сердце.

– Я знаю, – сквозь слезы ответил Прик. – Я знаю.

– Тебе будет трудно, – продолжил Сэл. – Но ты должен терпеть. Ты должен все вытерпеть ради нас всех: ради тех с кем ты улетаешь, ради тех, кто остается, ради всех алокнийцев. Ты должен найти планету и продолжить наш род. Удачи тебе, – он поцеловал сына в щеку. И развернувшись, стал быстрыми шагами спускаться с трапа.

– Отец, – Прик опустился на колени. По лицу его текли слезы. – Отец. Зачем ты так сделал? Отец…

Сквозь затуманенное слезами лицо он смотрел на спускающего отца и шептал лишь только одно слово

– Отец…

Когда Сэл спустился с трапа, Кросс подошел к Прику и положил руку на его плечо.

– Мой повелитель, нам пора.

– Да? – Прик повернул к нему голову.

– Нам пора, повелитель, – повторил Кросс.

– Я не повелитель, – Прик встал с колен. – Я не повелитель. Наш повелитель только что спустился по трапу.

– Нет, Прик. Теперь ты наш повелитель.

– Я не хочу этого, – дрожа всем телом, ответил Прик. – Не хочу.

– Мы много чего не хотим в этой жестокой и не всегда справедливой жизни, – спокойно ответил Кросс. – Я тоже не хочу, чтобы Сэл уходил. Будь моя воля, я бы догнал его, остановил и силой бы затащил на корабль. Но это только его жизнь. Это его выбор. И мы должны уважать его, каким бы больным он не был бы для нас.

– Но я не хочу, – Прик сжал кулаки, и его ногти пробили кожу ладоней, и на них выступила кровь.

– Я тоже, – сдавленным голосом произнес Кросс. – Я тоже…

Так они простояли молча несколько минут. Два сильных человека, от которых теперь зависела судьба всей их расы.

– Пошли, – Прик направился к люку корабля. – Нас ждут, – и уже входя в корабль, он обернулся, и увидел стоящего возле подножия трапа отца, лицо которого постарело за несколько минут на несколько лет.

И хотя Сэл понимал, что должен оставаться спокойным, чтоб сын чувствовал, что все будет хорошо. Но по щекам его текли слезы, и он не замечал их.

Отвернувшись от отца, Прик вошел в корабль.

– Я знаю, ты еще молод, но я всегда буду с тобой. Но ты всегда будешь под моим присмотром. Я обещаю Сэл, я присмотрю за твоим сыном, – смахнув рукавом выступившую слезу, Кросс вошел в корабль, и за его спиной трап задвинулся в корабль, и захлопнулся люк.

Глава 14

Мягкая подушка под головой, теплое ватное одеяло на теле, удобная кровать. Леся открыла глаза. Она находится здесь уже второй день.

Вчера вернулся муж Марты, Сергей, ездивший куда-то по делам. Он оказался приятным мужчиной лет пятидесяти. И как говорила ей Марта он, действительно, был страстным поклонником ее таланта, и был очень счастлив увидеть ее у себя, как он выразился, в захолустье. Она, словно своим внутренним светом, стала освещать весь тот мрак, в котором он живет.

Они долго разговаривали после ужина, она вкратце рассказала ему о своей жизни, о своей работе…

– А Макс? Я так и не поняла, что думает обо мне этот человек. Вечером я перебросилась с ним только парочкой ничего незначащих слов. Но отдаст ли он мне роль или все же после того нашего разговора в лесу, когда я так внезапно ушла, он передумает это делать? Я не знаю.

А как человек? Что я думаю о нем, как о человеке? Он очень искрений, добрый, но очень застенчивый и рассудительный, он пытается жить разумом, пряча свои мысли и чувства подальше в себя. Или я ошибаюсь? А вообще-то он очень странный человек, пытающийся быть нестандартным. Любой другой не отверг бы мой поцелуй, не стал бы расспрашивать меня, а наоборот попытался переспать бы со мной. Но только не он, только не Макс Змеев.

Она встала с кровати, оделась и спустилась вниз. В зал она увидела сидящего перед камином Антона. Он был пьян, чертовски пьян. Казалось, еще немного, еще чуть-чуть и он свалить с кресла, в котором сидел. В его подрагивающей руке, свисающей с кресла, был бокал с вином.

– А Леся, – промямлил он. – Выпьешь?

– Ты что, пьян? – Леся, подошла и строго посмотрела на него сверху вниз. – Какой у тебя был повод так напиваться? Ты что наконец-то увидел своих привидений и, чтоб заглушить свой страх, нажрался?

– Леся, о чем ты? – пробуробил он и протянул ей свой стакан. – На, лучше, выпей, очень хорошее вино.

– Вино, говоришь, хорошее, – она взяла предложенный ей стакан и прошла с ним на кухню. Там она наткнулась на сидящих за столом и завтракающих Сергея и Марту. Пройдя мимо них, она подошла к раковине и вылила туда вино. После чего повернулась к ним.

– Давно он там? – спросила она.

– Кто? – поднял в ее сторону голову Сергей.

– Антон, – ответила она, подходя к столу и ставя на него бокал. – Странно как-то для него, он вообще-то очень редко пьет, только если по праздникам, да даже и тогда не позволяет себе так напиваться как сейчас. Что же интересно произошло?

– Когда я проснулся, он уже был таким, – ответил Сергей. – Правда, я сам встал только несколько минут назад. Март, ты проснулась раньше, – обратился он к жене. – Скажи что-нибудь.

– А что я могу добавить? Я проснулась и пошла на кухню, готовить вам завтрак. Но, проходя мимо зал, я увидала там свет. Подумав, что кто-то забыл его погасить, я заглянула туда и увидела там сидящего Антона. Он уже был чертовски пьян. Я подошла к нему, спросила все ли в порядке, может, я могу ему помочь. Но в ответ он только лишь махнул рукой. И сказав, что все нормально, попросил оставить его в покое. После этого я прошла на кухню.

– Понятно, – сказала Леся после услышанного и направилась из кухни, но когда она уже выходила, Марта добавила. – Там возле двери была лужица вина и валялись осколки бутыли. Возможно, он повздорил вчера с кем-то, – она с ноткой подозрения посмотрела на Сергея. – И в гневе разбил эту бутыль.

– Что ты на меня так смотришь? – удивленно спросил он у Марты, после того как она замолчала. – Ты же знаешь, мне не о чем было с ним спорить. Я проспал всю эту ночь как убитый, так что я не знаю, что произошло в зале.

– Наверное, это он с Максом поссорился, – выдвинула предположение Марта. – Пойди и узнай, может, ему нужна помощь, и он просто стесняется сказать мне об этом.

– Хорошо. Кстати сколько я должна вам за вино и за то, что вы убирали за ним осколки? – спросила Леся.

– Ну, что ты, что ты, – отмахнулась Марта. – Какие деньги? Ты лучше иди, помоги ему.

– Спасибо, – Леся вышла из кухни и, вернувшись обратно в комнату, закрыла за собой дверь.

– А-а-а снова ты, – Антон перевел свой взгляд с уже тлеющих дров в камине на входящую Лесю. – Входи, садись, – он вяло махнул в сторону стоящего рядом кресла.

Леся подошла к нему вплотную и грозно из-под бровей взглянула на него.

– Что случилось? – гневно спросила она. – Ты почему нажрался как свинья? Ты не дома.

– А почему ты не садишься? – игнорируя ее вопрос, спросил Антон. – Тебя кресло не устраивает или моя компания?

– Ты почему нажрался? – повторила свой вопрос Леся. – Ты можешь ответить, что случилось?

– Случилось? – пьяно удивился он. – Где случилось? Что случилось? Ты о чем?

– Ты можешь мне сказать, почему ты напился? – еще раз спросила она. – Ты поссорился с Максом?

– С этой сволочью. Да, – он кивнул головой. – Поссорился.

– Что вы с ним не поделили?

– Представляешь, он назвал меня, – он махнул рукой. – А ладно, это мужские разборки и женщин в них не пускают.

– Мужчина, – горько улыбнулась Леся. – И из-за этих твоих мужских разборок стоило так напиваться? Ну, подумаешь, что-то не поделили, – она присела на корточки перед его креслом. – Забей ты на все. Помнишь, сколько хорошего было в нашей жизни. Сколько трудностей ты пережил. И вот… – она взяла его руку. – Ну, назвал он тебя как-то, так наплюй и разотри.

– Легко тебе говорить, наплюй, – обижено ответил он. – А тут тебе так обзывают.

– И как же?

– Иу… да ладно, не зачем тебе это все знать. Одним словом очень нехорошо.

– Знаешь, маленький мой мальчик, – она отпустила его руку и, встав с корточек, прошла и села на стоящее рядом кресло. – Когда ты ехал сюда со мной, я думала ты будешь мне надежной защитой и опорой. А ты? – не довольно сказала она – Ну обозвали тебя, ну и что? Как ты будешь защищать меня от всяких врагов, если обижаешься на все подряд и напиваешься по этому поводу. Так я должна буду защищать тебя, а не ты меня.

– Я буду, – он поставил руку на подлокотник кресла и попытался встать, но тут же упал. – Я буду защищать тебя. Чтобы кто не говорил?

– Что не говорил? – Леся нагнулась и подложила несколько дров в камин. Она поворошила лежавшие там угли, стоящей рядом кочергой, и они разгорелись снова.

– Ничего, – замотал головой Антон. – Ничего.

Дверь комнаты открылась и в зал заглянула Марта.

– У вас все в порядке? – спросила она.

– Да, – Леся полуобернулась к ней. – Все в порядке. Мы тут разговариваем.

– Вам что-нибудь нужно? – поинтересовалась Марта.

– Нет, – ответила Леся и тут же осеклась. – Вы можете набрать в ванну теплой воды?

– Да. Минут через пятнадцать она будет готова.

– Спасибо.

– Это все?

– Да, – ответила Леся.

– Минут через пятнадцать я позову вас, – сказала Марта и закрыла за собой дверь.

Леся повернулась обратно к Антону.

– Сейчас пойдешь купаться, – сказала она ему.

– Я не хочу – замотал головой Антон.

– Я не спрашиваю тебя, хочешь ты или нет. Я говорю, что сейчас Марта наберет ванну, и ты пойдешь купаться.

– Зачем мне купаться? Я не хочу в ванну. Я и так чистый.

– Тебе надо прийти в себя – начала объяснять Леся – Сначала ты искупаешься. Потом пойдешь в кровать и поспишь. Когда проснешься, тебе сразу станет легче.

– А ты не обманываешь? – он в пьяном недоверии посмотрел на нее.

– Я? – тебя? Да ни за что в жизни. Ответь, я тебя раньше когда-нибудь обманывала? – требовательно спросила она у него.

– Нет, – не раздумывая, ответил он.

– Я вообще кого-нибудь обманывала?

– Нет.

– Вот видишь, значит, и сейчас не обманываю. Так что ты пойдешь, примешь ванну, – продолжала настаивать Леся.

– Уговорила, пойду, искупаюсь, – наконец-то согласился с ней Антон.

Минут через десять дверь открылась, и в комнату вошел Сергей.

– Ванна готова. Кто будет купаться?

Леся встала и подошла к Антону.

– Он, – ответила она, смотря на Антона. – Только вы ему помогите дойти до ванны, а то я боюсь, что он в таком состоянии, что сам не способен будет это сделать, – попросила Леся.

– Разумеется, – Сергей подошел к креслу и спросил у Антона. – Ты сам можешь встать?

Антон отрицательно покачал головой.

– Я пытался, но упал обратно.

– Ладненько. Сейчас я позову Максима, и мы вдвоем доведем его до ванны.

Антон замотал руками.

– Нет, только не Макса. Не надо его.

– Но не надо так не надо, – согласился с Антоном Сергей. – Тогда вы поможете мне? – обратился он к Лесе.

– Что я должна делать?

– Берите его под один локоть, я возьму под другой, и мы поднимем его на ноги, – предложил Сергей. – После чего, обхватив его за талию, я обопру его на свое плечо и доволоку его до ванны. Вы поняли?

– Да, – ответила Леся.

После того как они подняли Антона на ноги, Сергей взял его за талию и потащил его в ванну. При этом антоновы ноги постоянно подгибались, а рот был растянут в идиотской улыбке. Пару раз Сергей чуть не ронял его на пол, но всегда, буквально в последний момент, подхватывал его снова, и брался за него поудобней.

– Мне раздеть его и посадить в ванну или можно прям так в одежде? – спросил Сергей у шедшей позади него Леси, когда он уже практически доволок Антона до ванной комнаты, расположенной на первом этаже.

– Не знаю, – Леся пожала плечами. – Как вам удобней, так и сделайте.

– Тогда я посажу его так, – сказал Сергей. – А то раздевать его, это слишком кропотливая работа.

Он взял Антона на руки и, пройдя с ним в ванну, посадил его в теплую воду. И уже сидя в ванне Антон начал съезжать по ней вниз, но Сергей вовремя подпер его рукой под спину.

– За ним нужно обязательно следить, а то в таком состоянии он может запросто утонуть, – обратился он к стоящей в дверях Лесе.

– Я послежу за ним, – она вошла в ванную комнату и встала рядом с ванной.

– Тогда я пойду? – спросил у нее Сергей.

– Да. Идите.

– Если, что понадобиться кричите. Я или Марта подойдем к вам.

– Хорошо.

Сергей вышел и закрыл за собой дверь.

Леся наклонилась над ванной, одной рукой она стала поддерживать Антона, ладонью же другой она набирала воду и выливала ее ему на голову.

– Зачем так было напиваться? – продолжала сокрушаться она.

– Не знаю, – улыбнувшись, ответил Антон.

– Да и я вот не знаю, – тяжело вздохнула Леся. – Сколько неудобств мы причинили хозяевам дома, в котором сейчас живем.

– Ну и плюнь ты на них, – предложил Антон.

– Не могу, – еще раз вздохнула Леся. – Они хорошие люди. А я не могу плевать на хороших людей.

– С чего ты взяла, что они хорошие?

– Вот видишь, как они за тобой ухаживали, и при том они не предъявили мне никаких претензий. И даже не пожаловались на тебя, а только хотели помочь.

– Ага, – он кивнул головой. – Паук тоже помогает мухе, прежде чем съесть ее.

Леся надавила на его плечи, и он с головой ушел под воду. Но тут же схватив его за ворот рубашки, она подняла его из-под воды.

– Зачем ты так? – обижено отхлебываясь от воды, попавшей ему в рот, спросил он у нее.

– А зачем ты наезжаешь на людей? Что они сделали тебе плохого? – в ответ спросила Леся.

– Да ладно тебе, хороших, – Антон пьяно ухмыльнулся. – Видали мы таких хороших.

Она снова макнула его в воду с головой.

– Снова ты, не хорошо же так делать, плохая ты… – недовольно сказал он, когда она снова подняла его из-под воды. – Не хочу с тобой больше дружить. Забирай свою лопатку и не смей больше писать в мою песочницу.

– А ты не наезжай на хороших людей, – в который уж раз повторила Леся. – Не буду макать.

– Может, по-твоему, и этот Макс Змеев хороший человек. А я один тут плохой. Нажравшаяся в сопли свинья, так что ли?

– Нет, ты не плохой, – она погладила его по голове. – Ты хороший. А про Макса не знаю, – она пожала плечами. – Насчет него я еще не определилась.

– А здесь и определяться не стоит. Сволочь он. Сволочь и все тут, – с яростью сказал он, и тут же сменив тон на кроткий, попросил. – Только не макай меня снова, – он сложил руки ладошками, словно молясь. – На этот раз я сказал чистую правду. Он сволочь.

– А я все равно не знаю. А макать тебя за эти слова, хотя и надо, но не буду. Ведь нельзя обзываться даже на самых плохих людей. Их нужно сторониться, стараться не иметь с ними ни каких дел, но не обзывать.

– Вот и чудненько, – заулыбался Антон.

Через несколько минут Антон, опираясь на Лесю, выполз из ванны и встал на ноги. И хотя его еще очень сильно шатало, но это уже был значительный прогресс его отрезвления. Леся стащила с него всю мокрую одежду и кинула ее на боковую стенку ванны. Затем взяла висевшее на вешалке большое махровое полотенце и завернула в него Антона. После чего проводила его до его комнаты, уложила в постель и укрыла одеялом.

– Ты куда? – спросил Антон у Леси, когда она выключила свет и выходила из комнаты, закрывая за собой дверь.

– Спи глупенький, – ответила она и закрыла дверь.

Спустившись вниз, она прошла на кухню, где около плиты стояла Марта и жарила картошку.

– Как он там? – спросила Марта, когда Леся садилась на стул стоящий рядом со столом.

– Нормально. Жить будет.

– А что случилось? – Марта докрошила картошку на сковородку и, закрыв ее крышкой, повернулась к Лесе. – Ты у него узнала?

– Он что-то не поделил с Максом.

– Странно. Что они могли не поделить? – Марта села на стул рядом с Лесей. – Они оба хороших человека. Что они могли не поделить?

– Не знаю, – Леся оперлась спиной на стенку. – Он сказал, что Макс как-то обозвал его. Но ради этого так напиваться? – она покачала головой. – Не знаю.

– Ну, ничего, – Марта подбодрила Лесю. – Все образумится. Ты завтракать будешь? Или картошку подождешь?

– А что есть сейчас?

– Бутерброды с чаем.

– Тогда подожду картошку.