Текст книги "Океан разбитых надежд"

Глава 1

“Живи так, как хочешь того ты…”

Крик матери проникает внутрь даже сквозь закрытую деревянную дверь. Иногда мне кажется, что ни у какой комнаты не хватит качества звукоизоляции, чтобы задержать вопль этой женщины:

– И долго ты там будешь сидеть?

Буду находиться тут до тех пор, пока содержимое желудка не выйдет наружу. Иначе я знаю, что я получу, если не выполню это. Я судорожно постукиваю нёбо двумя пальцами, вызывая таким образом рвотный рефлекс. Солёный привкус пальцев так противен, я больше не могу это терпеть. Но проклятый завтрак никак не хочет выходить наружу. Чтоб тебя, мать, больше ни за что не съем эти вкуснейшие тосты!

– Я спрашиваю, ты долго ещё сидеть будешь там?

– Скоро выйду.

Ну и хрип. Меня вот-вот вывернет наизнанку, а силы для ответов на её вопросы всё ещё не покинули меня. Думаю, вы поняли, о чём я. Я о тех неприятных мурашках по всему телу, которые полностью отнимают энергию у тела, и как же не упомянуть о тяжёлых ощущениях в области пупка. После них чувствуешь себя, как выжатый лимон.

– Дрянь, ты опоздаешь на занятия!

Не опоздала бы, если бы ты не заставляла меня корчиться над унитазом! Но, разумеется, об этом я снова в очередной раз умалчиваю.

– Быстро выходи!

Мать с яростью ударяет кулаком по двери туалета, и глухой звон раздаётся в маленькой комнате громким раскатом. Я вздрагиваю под негромкие урчания живота.

Достаю пальцы изо рта и вытираю о туалетную бумагу. Так-то лучше, но руки всё равно нужно помыть.

Я тихо поднимаюсь с колен и осторожно берусь за дверную ручку. Смотрю на себя – руки и ноги трясутся. От страха, а может от рвотного рефлекса, который так и не последовал – не знаю.

Звонкий щелчок, скрип двери, и вот я покинула комнату.

– И как ты это объяснишь?

Не знаю.

– Я спрашиваю!

Заткните её кто-нибудь, пожалуйста!

Колкая пощёчина от матери заставляет меня прийти в себя. Моя голова по инерции её ладони поворачивается вбок, хрустя шейными позвонками.

– Чтоб до обеда всё съеденное вышло из тебя, поняла меня?

– Но за перемену я не…

– Мне всё равно! – мать перебивает меня ещё пущим криком прежде, чем я успеваю вдохнуть для окончания предложения, – Попроси у врача активированный уголь, не знаю. Выйди на уроке в туалет. Придумай что-нибудь в конце концов!

Её лоб от злости покрывается многочисленными морщинами, и теперь не кажется таким гладким, каким его делают сотни операций. Её добрые карие глаза теперь больше похожи на две бездонные чёрные ямы.

Живот недоверчиво забурлил. Мать продолжает размахивать руками:

– Ты же знаешь, что ни в какое модельное тебя не возьмут, будь в тебе один лишний килограмм!

«А сама растолстела после зимних праздников!» – замечаю я её мелкую складку под подбородком.

– Я понимаю.

– Заткнись лучше! – она замахивается на меня, и я снова прислоняюсь спиной к холодной двери туалета.

По спине пробегают мурашки.

Несколько секунд она что-то обдумывает. В таком виде я и не сказала бы, что эта женщина способна на такие зверские вещи. Но, к моему сожалению, я слишком хорошо знаю мать.

– Одевайся и беги на занятия. Ещё нам не хватало опозданий.

Она указала пальцем в сторону коридора.

– Хорошо. – я кивнула и уже собралась идти, как она положила руку на моё плечо.

– Ты меня поняла? Я про активированный уголь.

– Конечно, мам.

Засунь свой уголь куда поглубже, дорогая!

Через несколько шагов её трясущегося от гнева тела уже не видно за мраморными стойками кухни. А через секунду тарелки с грохотом падают на дно раковины.

Глава 2

С виноватым видом я удаляюсь в глубину нашего коридора, держась двумя руками за бурлящий живот. Дала бы мать мне чуть больше времени, то я бы давно смыла завтрак в водосток. А теперь буду ходить, как калека, наверное, ближайший час, пока желудок не успокоится.

Открываю дверь комнаты, и меня тут же ослепляют утренние лучи. Сколько я просидела над унитазом с момента окончания завтрака? Неужели больше часа? Солнце уже совсем высоко, и я правда могу опоздать на занятия. Этого мне ещё не хватало! Представляю, как мать будет кричать на меня, когда узнает хотя бы про один несчастный пропуск. А потом мне снова придётся объясняться перед соседями за крик этой женщины, мол, ей просто отказали в очередном модном показе, ничего более. Что за покраснение у меня на щеке? Обычная аллергия на новую мамину кошку, не беспокойтесь!

Какая же я противная.

Взяв со стула приготовленную юбку, я в ту же секунду бросаюсь за ширму. Тёмно-синяя юбка с хорошо проглаженными складками – моя любимая. Не слишком короткая, и не слишком длинная – всё, как надо! Да и смотрится на мне хорошо. Но, боюсь, это единственная вещь, которая мне нравится, из тех, какие подобрала мне мать. Бежевые махровые шорты я терпеть не могу: считаю их укороченными, хотя мать всегда заявляет об обратном. Я ношу их на физическую культуру. Как говорит мама, не нужно скрывать своё добро за длинными юбками, иначе вылетишь отсюда в монастырь.

Чёрт, физическая культура! Я чуть было не забыла про этот урок. Закончив с юбкой и белой блузкой, я впопыхах кидаюсь к шкафу. Как только я отодвинула зеркальную дверцу, меня сразу принял в объятья тот сладкий древесный запах. М-м-м. В чём я согласна с матерью, так это в выборе качественной мебели из натуральных материалов.

Бегаю глазами по полкам в поисках чего-нибудь подходящего. Конечно, из всей той горы одежды, которой забит мой шкаф, мне принадлежат только несколько платьев, рубах и футболок. А вот и те самые шорты, о которых я говорила минуту назад. Белая футболка с синей пальмой из H&M – определённо мой фаворит среди других.

Недолго думая, я скидываю всё в сумку и, подскакивая на каждом втором шаге, вылетаю из комнаты. И очень зря, ведь чуть не сбиваю с ног проходящую мимо мать.

– Совсем что-ли?!

Чёрт.

– Извини, я тороплюсь.

Она сразу окидывает меня презрительным взглядом, выдумывая в голове очередное остроумное замечание.

– Не нужно было пыхтеть в туалете лишний час. Можно было сделать всё гораздо быстрее.

Коротко и ясно. Иногда мне кажется, что она родила меня только ради получения лишней прибыли. Тогда зачем все эти скитания от журнала к журналу? От подиума к подиуму? Зачем все эти питьевые диеты и счётчики калорий?

Я подхожу к выходу из дома. Удобные слипоны от «Vans», в которых можно комфортно чувствовать себя на протяжении всего дня? Нет, что вы, это слишком просто для моей матери. А вот белые туфли с высокой шпилькой, от которых у меня окровавленные мозоли на ступнях – то, что надо!

– Всю причёску растрясёшь же!

Я поднимаю глаза к зеркалу у пола. Действительно, залакированные каштановые пряди кажутся ей такими потрёпанными! Я в школу иду или на показ мод, мамуль?

Зафиксировав дурацкие «Лабутены» на ногах, я выхожу из дома. Туфли натирают по велению судьбы, но возвращаться я не стану: и время, и нервы потрачу. «Принеси мне хорошие рекомендации от учителей в печатном виде!», – крикнула мне мать напоследок. Действительно, других забот в школе у меня ведь нет!

Смотрю на время – урок через двадцать минут, а я уже на пороге школы. Что ж, пунктуальности во мне хоть отбавляй. Спасибо и на этом, мам.

– Доброе утро, – бас охранника отражается от пустых стен главного холла школы.

– Доброе утро, Мистер Рич, – и я опускаю глаза так низко в пол, как только позволяют их мышцы.

Опять ты. Когда же тебя уволят? Достал пялиться на мои ноги, сорокалетний извращенец! Я не виновата в том, что от тебя ушла жена. И никто из девушек этой школы не виноват.

Говорят, он совратил двоих, когда те были в душе после дополнительных занятий физической культуры. А потом имел роман с какой-то из них.

Козёл.

Остаётся надеяться, что это просто слухи.

– Доброе утро, Мисс Лонг.

– Здравствуйте, – отвечаю я своему учителю истории.

Честно говоря, он для меня самый адекватный педагог этой дыры. Спокойный, дружелюбный и снисходительный – набор идеального мужчины. Жаль, что сейчас мало таких.

Взять даже мой класс – двадцать шесть нелюдей разного происхождения и с разной судьбой. Но итог всегда один – ты сегодня свободна, Кэтрин? Пойдёшь со мной на свидание?

Серьёзно, парни?

Говорите прямо, чего вы ждёте от этих «свиданий».

Глава 3

Парни хотят, чтобы я ходила с ними в кино. В основном их выбор – это грустная мелодрама, снятая где-нибудь в Штатах. Поцелуи на фоне «Голливуда» или вечернего Лос-Анджелеса, старомодные танцы и, конечно же, отвратительная игра актёров – не могу терпеть! Хуже всех этих соплей могут быть только индийские фильмы о любви. Вы серьёзно? Поймите меня правильно, времена «Титаника» давно прошли, ребят, и меня уже не зацепить очередной плаксивой историей. Другое дело, когда я могу ходить одна на другие, более интересные фильмы. Я была на премьере «Оно», а мальчишки всё ещё считают меня хрупкой барби?

Парни хотят, чтобы я ходила с ними в местный кафетерий. Я бы заказала сладенького горячего шоколада, а они бы с удовольствием помогли мне вытереть губы. К моему сожалению, делают они это не салфетками, а своим же языком. Хреновы романтики.

Парни хотят, чтобы я одевалась чуточку откровеннее. Это значит, что я должна навсегда отказаться от любимой юбки, которая вот уже полтора года закрывает мои бёдра. Они хотят видеть все прелести моих форм, которые так старательно оттачивает мать. Они желают видеть меня без бюста, но это уже перебор!

Именно после этих действий я чаще всего даю им пощёчины. И, похоже, именно из-за моего непослушания со мной никто не встречается, кроме противного Билли Акерса. Но с подопечным моей любимой бабули меня связывает совсем другая история.

– Кэтрин Лонг, мы ждём Ваш доклад. Выходите к нам.

Я подпрыгиваю на месте от неожиданности. И когда урок успел начаться? Я подняла голову с руки, выпрямилась и осмотрелась – всё, как обычно. Тот же Моррис, играющий под партой в телефон, та же Лена, сидящая рядом со мной, тянет руку ответить. Она, кажись, и доклад за меня сделать могла ради оценки. Тот же взъерошенный Люк Грин, стоящий у двери в «аутсайдерах».

Иногда мне жалко его, потому что абсолютно в любой ситуации он посторонний. Почти, как и я.

– Кэтрин, мы Вас ждём.

Чёрт, я совсем забылась.

Ещё секунда и я встаю, крепко держа рядом с грудью мультифору с докладом. Рука Лены тут же опускается, а мышцы лица её поникли от разочарования.

«Вот, что будет, если связаться с Кэтрин Лонг!», – гордая мысль невзначай промелькнула в голове, после которой я с довольной ухмылкой пошла к доске.

Опять шлепок.

Я резко обернулась и посмотрела в лицо похотливого Морриса. Кретин. Ещё и довольный сидит! Смешки и жжение в тазу торопливо распространяются по всему кабинету.

Я поправляю юбку за края, опуская её ещё в самый пол. Теперь она закрывает половину колен.

– Вы покраснели, Мисс Лонг, – постукивает ручкой по столу историк. Он уже начинает нервничать, ведь я отнимаю слишком много времени урока.

Ещё бы я не покраснела. Меня только что прилюдно унизили, а ты даже ничего не сделал!

Оставшиеся двадцать минут урока проходят без происшествий. И на этом спасибо. Долгожданный звонок раздался в пустом коридоре, давая волю ученикам наконец покинуть трапезу грызения гранита науки.

Пробираюсь сквозь непроглядную тьму учеников в сторону зала физической культуры, и тут телефон в рюкзаке завибрировал. Отхожу к стене, чтобы не мешаться в проходе, и резким движением вскрываю молнию. Снова мать.

В голове всплывает утренний инцидент. Чёрт, активированный уголь!

Только я подношу смартфон к уху, как тут же раздаётся недовольный возглас матери:

– Ты выпила уголь?

– Нет…– неуверенно говорю я в трубку, – Я только с урока, мам.

– Кэтрин, я так и знала!

Будь она передо мной сейчас, после этих слов последовала бы пощёчина. Меня передёрнуло, и локтем я задеваю рядом стоящего парня.

– Я привезла таблетки для похудения.

Снова они.

– Может, лучше углём? Пища переваривается сутки же?

– Я не хочу слышать твои отговорки. Жду тебя у ворот.

Короткие гудки бьют по барабанным перепонкам. Чёрт, чёрт, чёрт!

Телефон падает в глубину портфеля. Я мигом бросаюсь в женскую раздевалку, чтобы заранее подготовиться к уроку физической культуры. Занимаю первую попавшуюся кабинку и судорожно стягиваю блузку через голову.

– Ай!

– Ой! – вскрикиваю я, откидывая блузку в сторону, – Извини, я не хотела!

Я задела локтем полуголую Лену.

– Всё в порядке.

И я спешу отвернуться, прикрыв глаза ладонью, ведь Лена стоит в одних трусиках и бюсте. Хоть это и женская раздевалка, пялиться на голые тела у меня нет привычки. Щёки горят от стыда. Неужели я задела её грудь? Какой вздор!

Похоже, отбросив нежданный инцидент, Лена говорит в своей обычной манере:

– Видела, Моррис пристаёт к тебе?

Я повернулась. Теперь она уже в форме, и я могу спокойно выдохнуть.

– Он просто идиот.

Девушка откидывает золотистую прядь за спину, а вторую придерживает рукой. Вмиг её рассыпчатая причёска собирается в единый конский хвост.

Вся красная, я выбегаю из раздевалки, стараясь выкинуть грязные мысли из головы. Зачем только Лена под руку лезет? Да и я не специально задела её.

Топот усиливается с каждой последующей секундой: ученики толпятся вокруг кабинетов. Из столовой слышится бряканье жестяных столовых приборов. Не утихающие сплетни разносятся в пространстве быстрее ветра, но я старательно пропускаю слухи мимо ушей.

Глава 4

Преодолев небольшое расстояние от спортзала до главного входа в школу, я, сморщившись, толкаю перед собой тяжёлую дверь. Свежий воздух тут же обдувает голый живот и заставляет мои волосы колыхаться, а по шее пробегают приятные мурашки.

Я вприпрыжку спускаюсь с крыльца, постукивая массивной подошвой кроссовок по каждой ступеньке. Смотрю вперёд – как я и думала. Мать уже перед воротами школы. Сидит в своей белой, переливающаяся радугой на солнечных лучах Тойоте.

По новенькой траве двое мальчишек гоняют небольшой мячик, который приминает земельные ручки. Колоски тихо гнуться вниз, когда судьбой им велено стоять до последнего. Над ухом торопливо пожужжала пчёлка, после чего устремилась вдаль.

Я подхожу всё ближе, и с каждым последующим шагом моё дыхание прерывается всё чаще. Спустя несколько десятков метров я уже в сантиметре от водительской двери. Тонированное стекло медленно уходит вниз, вырисовывая передо мной лицо матери. В её солнцезащитные очки попал яркий лучик, и я чуть поморщилась.

– Чего ты кривляешься? – недовольно хмыкнула она, потирая нос.

– Просто так.

– Это дурная привычка, Кэтрин.

Её руки ускользают вглубь кожаной сумки. Ключи с мелкими монетами прерывисто пропели в такт с журчанием заведённого мотора.

– Вот. Выпей две.

И она протягивает мне серебристую пачку с таблетками для похудения.

А я уже представляю, как мне от них сведёт живот. Как меня вывернет хуже, чем от активированного угля. Как я буду растирать слёзы по щекам, а моё тело потеряет всю жизненную силу.

– Беги! Попросись выйти прямо сейчас, иначе лишние граммы скоро накапают.

Капаешь только ты мне на мозги.

– Чего уставилась?

– Просто так.

И мать нервно располагает руки на руле, чувствуя, как напряжение внутри неё растёт.

Тут я поняла, что не могу больше терпеть её противный голос. Не хочу больше слышать его перед сном, не имею желания слышать его по утрам за завтраком. Я ненавижу её голос.

Я глянула на время, которое высвечивается на небольшом табло в салоне маминой машины. Мятного цвета цифры сложились в общую картину времени. Урок начался целых две минуты назад, а я ещё даже не приняла таблетку! Что скажет учитель, если я опоздаю?!

– Мам, я побежала, – я агрессивно сминаю в руке пачку с таблетками, предварительно засунув руки в карманы спортивных шорт.

Но она уже жмёт на педаль газа, поэтому ответа не последует. Да мне он и не нужен, ведь сейчас главное – сделать всё быстро.

Ступенька за ступенькой вверх, и вот я опять перед входом в школу. Только теперь мой взгляд взволнованный, а кожа обжигающая.

Вы думаете, я послушаю мать? Ни в коем случае. Лучше уж попросить уголь у медсестры, чем терпеть эту дрянь. Одно другому не мешает, скажете вы, и будете абсолютно правы. Поэтому насчёт приёма лекарств у меня ну очень большие сомнения.

Я дёргаю я за дверную ручку, но на моё удивление массивная дверь поддаётся без приложения лишних усилий.

– Ай!

Я чуть оступаюсь и падаю назад на грязный бетон. Спина моментально заныла: позвоночник неприятно содрогнулся. Я ударяюсь костяшками пальцев и ладонь сразу разжалась. Пачка с таблетками как ошпаренная вылетает из кармана, после чего останавливается чуть выше головы, проехав по инерции несколько сантиметров.

Что-то тяжёлое и не очень приятное на ощупь накрыло всё моё тело. Я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются – прогульщик Люк.

Раньше я не сильно общалась с ним: нас связывали в основном домашние задания. Знаете, я давала ему списывать всё со своей тетради в обмен на кусочек пиццы, которую мне запретила употреблять в пищу сошедшая с ума мать. Я знаю, о чём вы подумали. Да, глупо, а что мне ещё оставалось делать?

Поддерживать свою фигуру, как сказала бы мать.

Да пошла она!

А сейчас мы с Люком никак не контактируем. Он хороший парень, наверное, но друзья из нас получились бы такие себе.

– Не сейчас, Грин.

И зачем только я это ляпнула?

Придя в себя после вставшего в голове комка из мыслей и воспоминаний, я начинаю шевелиться под его весом и быстро схватила свободной рукой таблетки. Капсулы негромко покачались в отблескивающей солнечными лучами упаковке.

Остаётся надеяться, что Люк их не заметил и ничего не услышал.

– Ой, извини.

И он скатывается с меня на бетон, задевая при этом мою прядь волос.

Признаю – причёску уже не спасти.

Чёрт, белая футболка сзади наверняка покрыта толстенным слоем уличной пыли! А потом мать скажет, что я не берегу вещи.

Я бросаю на Люка озлобленный взгляд, будто он виноват во всех моих бедах (что верно только отчасти), и приступаю к воссозданию прежнего образа. Быстро отряхнувшись, я буквально вломилась внутрь школы. Сколько времени я потеряла? Минуты четыре, пять?

Только я ступаю внутрь, как моё имя тут же отражается:

– Кэтрин, Вы опоздали!

Но перед входом меня уже ждёт учитель физической культуры. Его руки сложены перед грудью, а светлые брови сведены вместе.

А глаза его полны разочарования. Вот я влипла.

– Извините, – проговариваю я сквозь стиснутые зубы, продолжая стряхивать с когда-то белой футболки серые пылинки.

Но его взгляд прикован к моим ладоням.

Чёрт, таблетки!

– Мне нужно сбегать в медпункт, – быстро ориентируюсь я в сложившейся ситуации.

Он бросает взгляд на сжатую в руке пачку таблеток.

– Что в руке?

Я опускаю взгляд в пол и виновато вывожу ногой воображаемые узоры на школьном кафеле.

– От головной боли.

Одно я знаю точно – он не верит моим оправданиям. Что в руке? Разве он сам не видит?

– Мама дала.

Я говорю всё тише.

Возьми себя в руки, Кэт!

Я выпрямляю спину и поднимаю глаза немного выше – теперь я выгляжу куда увереннее. Наверное.

Он дёргано вздыхает, явно приняв препараты за нечто противозаконное. Его жилистые руки опускаются к бёдрам:

– Позови сюда Грина и можешь идти. Только не задерживайся.

«В этот раз пронесло!» – смахиваю я капли пота с покрасневшего лба.

Глава 5

Курс здоровья и безопасности я терпеть не могу. Это один из немногих предметов, который буквально выводит меня из равновесия.

И, думаю, дело тут не в учителе – Мистере Стейфе. Он классный педагог, имеет хорошее чувство юмора и, похоже, это самый любимый учитель практически всех девочек школы. Широкие плечи, густые брови и прожигающий взгляд – всё по классике. Что касается меня, он не особо выделяется из общей толпы учителей. А если попытаться сбрить его негустые усики, то Стейфа можно назвать среднестатистическим американцем. Те же жесты, та же мимика – всё, как у всех.

Вся проблема скрыта в образовательной программе.

– Мисс Лонг, продемонстрируйте нам искусственное дыхание «рот в рот».

Он указывает ладонью на лежащего на кушетке манекена, полированная черепушка которого блестит под лучами ламп.

Я опускаю тетрадь и с досадой смотрю на бездушную куклу.

Мистер Стейф не может не подметить:

– Не бойтесь, это мой старый друг Билли, и он не укусит Вас.

Билли. В меня будто молния ударяет, когда я вспоминаю Акерса, и по спине пробегают колкие мурашки. Насчёт укусов я бы с ним поспорила.

Я встаю, опираясь руками о парту, и направляюсь к манекену сквозь разбросанные рюкзаки и тени шёпота.

– Что нужно сделать в первую очередь? – он похлопывает ладонью по бедру.

– Провернуть голову.

– Увереннее, Мисс Лонг.

Соберись, Кэт.

– Провернуть голову пострадавшего набок, если у него нет травмы позвоночника.

Учитель кивает: ответ верный. Я продолжаю:

– Далее нужно приложить марлю, чтобы защититься от инфекций.

Я говорю медленнее черепахи.

– Мисс Лонг, – Мистер Стейф полностью поворачивается ко мне. Теперь его могущественная спина почти заслонила окно позади, – Билли не кусается.

Он интонационно ставит точку после каждого слова. И от всех у меня перехватывает дыхание.

– Приступайте к выполнению ИВЛ.

Я опускаю глаза на манекена. Билли.

Я не могу.

Боковым зрением вижу поднятую руку в глубине класса.

– Мистер Стейф, можно мне продемонстрировать? – раздаётся позади рвущийся голос соседки по парте.

И снова Лена. Как всегда готова всё сделать за меня.

Учитель поворачивает голову.

– Да, пожалуйста. Покажи Мисс Лонг, как нужно выполнять ИВЛ.

Чёрт.

Я опускаю руки с гладкого тела куклы и чуть отступаю. Теперь гореть мне жарким пламенем позора на протяжении нескольких минут: ладони уже мокрые, а шея никак не просыхает.

А Лена тем временем уже наклоняется к манекену, а разрез на её рубашке опускается всё ниже.

– Начинать? – поднимает она глаза.

– Начинайте.

Она опускает голову ниже, таким образом прикасаясь лбом головы куклы. Её руки скользят вверх по его телу, от живота к груди, а оттуда к жёстким плечам манекена. Лёгким движением головы она закидывает прядь светлых волос на спину. Её пухленькие губы слились с марлей и, кажется, опускаются всё ниже. Глаза закрыты, тело расслаблено.

Слегка приподнявшись, она кончиком языка задевает марлю, оставляя после себя тоненькую струнку слюны.

Руки Лены скатываются с тела манекена, и она решает подняться. Её львиный взгляд устремлён прямо на меня.

– Ну, как Вам, Мистер Стейф?

Она смахнула остаток слюны с губ, при этом вытянув их вперёд.

– Очень хорошо, Лена.

Ребятам в классе словно подарили вторую жизнь: шёпот разлетается быстрее самолётов. Грязная извращенка. Теперь я ненавижу курсы здоровья и безопасности ещё больше.

В безжизненном коридоре раздаётся высокий гул звонка, который быстро сменяется шуршанием сумок и колоритным голосам на фоне. Стулья и парты заскрипели; повсюду начинают сминать использованную не в образовательных целях бумагу, из-за чего в ногах быстро образовываются белоснежные комки.

Глава 6

Знаете, что такое дом? Родной дом, где так тепло и уютно? Где можно погреться у камина и нежиться на мягком махровом диване, смотря любимую передачу по телевизору и заливаться смехом как в первый раз? Если да, то тогда вам знакомы те приятные щекочущие ощущения в животе. От моих не осталось и следа с тех пор, как меня начала пичкать таблетками для похудения и активированным углём.

– Ты приняла таблетки?

Ну, вот опять.

– Да. Выпила сразу, как ты дала.

– На весы.

Только не это.

Мы проходим в просторный гардероб. Длинная узкая комната без окон, с вставленными стеклянными шкафами пугает меня больше всех остальных помещений в доме. Неоновая подсветка под потолком вперемежку освещает то карниз, то незамысловатые узоры на стенах. Радужные блики скользят по отражающим ящиках – всё, как в самом красивом хоррор-фильме.

Стеклянные весы аккуратно располагаются в углу. Сейчас стрелка на нуле, но стоит мне встать на них, как она перекатит за сорок килограммов. А этого я совсем не хочу.

Холодный пласт под ногами заставляет меня напрячься.

– Руки по швам.

Мать проводит своей острой ладонью от моего локтя до запястья. Я дрожу, подобно осеннему листу в ураган.

– Спину ровно, иначе дам корсет.

Я чуть дальше выставляю грудь и увожу плечи назад.

Мать судорожно бегает вокруг меня, создавая лёгкие ветряные потоки. Мои волосы колышутся, а длинные пряди чёлки щекочут щёки.

– Ты принимала таблетки? – её голос грубеет, а напряжение растёт с каждым сказанным словом.

– Да.

– Не ври.

Но внутренний голос велел мне не выдавать себя.

– Я спрашиваю ещё раз, ты принимала таблетки?

Я медленно, почти незаметно опускаю глаза на стрелку. Она чётко указывает на сорок два. Я переминаюсь с ноги на ногу в надежде, что они просто поломались или я встала неправильно.

– Чего ты топчешься?

– Просто.

– Ты принимала таблетки?

Нет. И я рада, что их содержимое гниёт сейчас в школьном мусорном ведре у медицинского кабинета. Может быть, их уже вывезли на городскую свалку, где им и место.

В момент я перестаю слышать писк посудомоечной машины. Журчание воды в ванной комнате скрывается в мраморных стенках. Я остаюсь одна.

– Дрянь! – мать взмахивает руками ввысь.

Последний вздох.

Она хватает меня сзади за волосы режущими пальцами и откидывает вбок, как живодёры избавляются от бездомных собак. Меня будто отхлестали колкими розами прямо по голове. Я хватаюсь двумя руками за корни волос, чтобы боль прекратилась как можно быстрее.

– Что я тебе утром говорила? Ты хотя бы понимаешь, что ты делаешь?

Она пинает весы так, что те с огромной скоростью отлетают и трещат вместе со стеклянной дверцей шкафа.

Лицо матери становится совсем звериным. Изящные стрелки рядом с глазами сливаются с её чёрными зрачками. Теперь в её взоре нет ничего, кроме ярости. Лучезарная улыбка превращается в стиснутые клыки, уже готовые без всяких раздумий разодрать мою плоть на мелкие кусочки, собрать воедино которые будет не в силах даже самый опытный археолог. На её плоском лбу проступают морщины, и даже тональный крем не спасает её кожу от таких преображений.

Мать бросается ко мне скорым шагом:

– Ты у меня сутками будешь без еды сидеть!

Она замахивается. Её нежный маникюр теперь походит на ногти бурого медведя или самого страшного обитателя ада.

В это же мгновение их остриё впивается в моё плечо, и мать с силой откидывает меня в сторону.

– Дрянь! Неблагодарная!

Я успеваю только сморщиться перед тем, как удариться затылком о зеркальную поверхность шкафа.

Прозрачный треск раздаётся позади, моментально оглушая меня. На второй план уходят в возгласы матери, и шум телевизора в соседней комнате. Теперь я слышу только своё сердцебиение и хрустальный звон стекла.

Я будто в трансе. Голова падает на плечо, потом шея перекатывает её вперёд, подобно мячу для боулинга. Сердце почти выскакивает, а вокруг остаётся лишь эхо происходящего.

Холодная струйка заставляет спину содрогнуться, и я пришла в чувство. Перед глазами та же гардеробная, палящие неоновые лампы и что-то бормочущая мать. Я опустила взгляд – я сижу среди зеркальных осколков, держась обеими руками за голову, которая почти раскололась пополам. Или мне только кажется?

Мать скоро скрывается за дверью, при этом активно жестикулируя. Сумасшедшая женщина.

Ватные ноги, дрожащие пальцы – я поднимаюсь с пола, не отрывая рук от головы. Медленно обернувшись, я увидела себя. Потрёпанные волосы, мятая розовая пижама. Но лица нет.

Тусклые трещины разбежались в разных направлениях по небольшому кругу. Рубиновые брызги расположились по разбитой поверхности.

Я осторожно провожу рукой по шее и смотрю на палец. Слегка нагревшаяся алая кровь струйкой бежит из затылка.

Я оглядываюсь вокруг. Холодно, одиноко и дико страшно.

Дом, милый дом.

Трясущимися руками я подбираю крупные осколки с пола, стараясь выполнять всё как можно аккуратнее. Матовое покрытие зеркала шуршит на половицах. Волосики на руках встают дыбом после осознания происходящего.

Глава 7

Тёплый, почти летний ветер бродит по полу столовой. Я специально села подальше от края скамьи, чтобы мои ноги неуклюже болтались в воздухе. Так я чувствую себя невесомой, а тело наделяется какой-то детской лёгкостью, воздушностью.

Я рассматриваю беленькую пелену в чашке, наполненной уже остывшим кофе, но никак не могу приступить к трапезе. Овощной салат, состоящий из мелко нарезанных огурцов, помидоров и чего-то ещё – так выглядит идеальный обед по мнению моей матери. Но в горло никак не лезет даже самый малый кусочек.

А иногда мне кажется, что я уже никогда не смогу полноценно пообедать. Все эти жуткие диеты, препараты для похудения и разбитые зеркала действуют на меня самым губительным образом. Только представьте, что было бы, если бы мать толкнула меня чуть сильнее? Или что было, если бы осколки ранили вены?

Позади раздаётся нежданный голос:

– Кого ждёт самая красивая девушка школы?

Моррис нарисовался практически из ниоткуда: я не слышала, как он подошёл. Локоть непроизвольно дёрнулся от неожиданности.

– Всё в порядке? – и его настрой пропадает сразу после моего движения.

– Да, Моррис, – отстраняюсь я от приготовленного обеда, – Я никого не жду.

– Отлично. – вдумчиво и протяжно заканчивает он.

Переступив скамью, парень устраивается рядом со мной. Я уже мысленно готовлюсь отвечать на все его предложения железобетонным «нет», будь то поход к городским фонтанам или посещение библиотеки.

Интересно, парни ещё водят на свидание в библиотеки? И какие книги они им предлагают? Я бы не отказалась от мистики – обожаю призраков и всю подобную чушь, как у Кинга.

Вилки без ритма стучат по посуде, колотя сознание, будто молотом. В висках раздаются неприятные удары крови, после чего я потираю бедную голову, старательно выкидывая ненужные мысли.

– Кэт, он опять пристаёт?

Лена оказалась недалеко от нашего столика. Даже в таком школьном шуме я распознаю похлопывания подошв её кед.

– Пока что нет, – шутливо отмахиваюсь я, стараясь чуть дальше отвернуться от надоедливого лица Морриса.

– Зря вы так говорите, девочки, – А его, похоже, задели слова Лены, – Я просто хотел позвать вас на вечеринку.

Лена подходит ближе, опускаю руки на наши плечи. Мышцы самовольно поджимаются.

– Нас?

Честно сказать, я удивляюсь словам парня не меньше неё.

– Ага, – кивает Моррис, откусывая свой сэндвич. Горчица тонким слоем остаётся на его тонкой полоске губ.

Что ж, выкрутился. Молодец. Его скорости соображения можно позавидовать.

– Давай ближе к делу.

Лена подсела ко мне с противоположной стороны.

Моррис самодовольно раскинул руки по столу.

– Обычные подростковые посиделки с капелькой хорошего алкоголя и новенькими подкастами, – поясняет он, прожёвывая лакомство.

Образ в голове воссоздаётся быстро – там будет всё то, что я терпеть не могу. Уже вижу, как совершеннолетние друзья Морриса пробивают на кассе дешёвое вино, и как Лена включает песни десятилетней давности. Уже знаю, кто из компании будет приставать ко мне, пытаясь залезть своей рукой туда, куда в рамках приличия лезть не следует.