Текст книги "Долг СССР в рублях, чеках, дубленках. Тайные войны империи"

До отхода поезда оставалось еще часов пять, и наш гид предложил сходить в его знакомое хорошее кафе. Есть хотелось со страшной силой, и мы согласились. Проходя мимо какой-то очереди, из нее пожилой мужчина окликнул нашего добровольного провожатого: “Серега, постой, Сережка!” Но Серега делал вид, что не слышит, и шагает дальше. Мужчина догнал его, схватил за руку, глянул на нас и внятно ему произнес: “Ты опять за старое взялся? Прекращай!” Гид фыркнул ему в ответ и вырвался, а для нас сделал вид, что ничего не произошло.

В кафе мы сдали шинели и мой оставшийся чемодан в гардероб. Как дорогих гостей метрдотель провел нас в дальний зал и усадил за стол. Сразу подошла официантка и приняла заказ. Не прошло и пяти минут, а у нас на столе уже салаты и три бутылки портвейна. Еще через несколько минут подали бифштексы с глазуньей. За такой поистине царский обед для солдата не зря служили Родине.

После опустошенных двух бутылок сопровождающий отправился в туалет. Я кратко объяснил свои догадки напарнику, и мы рванули за нашим проводником. Влетели в кабинку и серьезно поговорили. Сначала он отрицал все, потом раскололся. Оказалось, в Москве работали целые бригады на всех вокзалах таких кидал. Заманивали ласковыми посулами, обдирали как липок. Слава богу, с нами номер не прошел.

Но все равно он провожал нас на поезд с Казанского вокзала, где мы успели угостить дополнительно купленным портвейном половину местных бомжей, которые в знак благодарности королевской охраной сопровождали нас до вагона»[122]122
  Жигунов В. Е. Каким он был – дембель // Internet-сайт «ArtOfWar».


[Закрыть].

Конечно, вряд ли те, к кому пытался заманить десантников Сергей, «специализировались» исключительно на грабеже именно возвращающихся «афганцев». Но то, что окликнувший его мужчина, увидев его с солдатами, сразу понял, что он «взялся за старое», о многом говорит…

Гуманитарная помощь

Можно только догадываться о том, какие доходы принесла афганская война тем, кто грел на ней руки при отправке грузов из СССР. Ведь снабжение многочисленного воинского контингента – дело очень сложное, а потому при недобросовестных исполнителях может быть и очень прибыльным. К сожалению, процессы разложения шли не только в гражданском обществе, но и в армии. И интенданты были в первых рядах – должность такая. Так что потрясающие материальные «ценности» порой отправлялись из Союза…

По понятным причинам организаторы, участники этого процесса, не спешат поделиться воспоминаниями. А ветераны войны могут лишь описать последствия такой деятельности.

Вот одно из таких описаний: «Подошел боец, в глазах восторг.

«Там… там такая рыба! Во!» Развел руки в стороны. Мы тихо… за камнями! Рыбаки без снастей, но… Разогрели на огне иголку – предмет в головном уборе обязательный – осторожно согнули.

«Вжик!»

Вскрыли ножичком банку тушенки, «нарыли» кусочек жилистого мяса.

«Закидывай!..»

Побежали круги по воде… минуты не прошло – «Тащи!» На крючке форель трепыхается. Огромная! Скользкая! До полуметра или около. Глаза черные, выпуклые.

«Выковыривай!»

Забросили… есть еще одна – итого в наличии четыре глаза. Форель – рыба хищная. Большая жрет меньшую. «Давай цинк!» Хвост торчит, не помещается.

Поставили на два камня, снизу положили хворост – гори-гори ясно. Тоже мне конспираторы… Через полчаса обед готов.

«Мясо давай!»

Куски от кости отваливаются, разварилось.

«Классно!»

Сухпай задолбал, хлеба не видели – сухари доставляли из Союза в бумажных мешках. Бесформенные куски из рабочих столовых со следами зубов… недоели.

И сушили не сразу, а складировали. Поэтому попадались червячки засушенные – оказались не в том месте, не в то время. Из рыбного выдавали консервы «Килька в томате».

«Красная рыба в братской могиле!» – из солдатского фольклора.

Перловка неделями… офицеры, солдаты – без разницы. Сигареты без фильтра – «Охотничьи». «Смерть на болоте!» – неунывающий батальон. Наш боец все выдержит… от Суворова до Устинова.

На операции легче, есть возможность козла, барана завалить – «Свежак!»

Праздник желудка»[123]123
  Лопатенко А. Бездомный батальон // Internet-сайт «ArtOfWar».


[Закрыть].

И это речь идет о снабжении части пограничных войск КГБ СССР – «солдат Андропова», действовавшей на афганской территории. Хотя в те годы выражение «элитные войска» не употреблялось, по сути, пограничные войска были именно таковыми. Туда был достаточно строгий отбор солдат-срочников, о создании сносных условий службы для пограничников действительно старались заботиться. По многочисленным свидельствам участников событий, там и моральное состояние в воинских коллективах было лучше, чем в большинстве частей Советской армии, воинская дисциплина была строже.

И вот так снабжать элитные войска?

Интересно было бы подсчитать, во что обходилась транспортировка таких сухарей из СССР в горы Афганистана. Очень дорогой сухарик получался…

Что это было – воровство или банальное разгильдяйство?

Такие потрясающие грузы могли прибыть не только в советские воинские части. Очень любопытные истории случались с грузами гуманитарной помощи, предназначенной афганцам.

Офицер МВД Анатолий Воронин, бывший советником спецотдела царандоя Кандагарской провинции, подробно описал, какую потрясающую «гуманитарную помощь» могли иной раз прислать из «закромов Родины»: «О том, что в Кандагар в самые ближайшие дни поступит большая партия гуманитарной помощи из Советского Союза, не знали пожалуй только облезлые и…изголодавшиеся мыши, полчищами сновавшие по пустующим складам Монополии.

А в городе об этом все только и говорили.

Кандагарская голь перекатная, перебивавшиеся с хлеба на воду и существовавшая фактически за счет этой самой гуманитарной помощи, уже строила планы о том, как будет делить очередную государственную подачку на доли и дольки, растягивая их до очередной раздачи халявы.

Чиновники, ответственные за справедливое распределение гуманитарной помощи между всеми страждущими, скрупулезно проверяли списки претендентов, одновременно сверяя их со списками погибших или умерших за последние три месяца. Именно столько времени прошло с момента предыдущего дележа гуманитарной помощи, поступившей от “дружественного северного соседа”. При этом чиновники не упустили возможность включить в эти вожделенные списки всю свою родню, вплоть до пятого колена. Эдаких сирот убогих из известного произведения Ильфа и Петрова.

Члены провинциальной комиссии по распределению гуманитарной помощи довольно потирали руки, предвкушая, какой куш в очередной раз прилипнет к их рукам. По скромным подсчетам оперативных сотрудников царандоя из отделения по борьбе с экономическими преступлениями, при предыдущем аналогичном “дележе”, каждый член данной комиссии прикарманил столько всякого добра, что его могло хватить каждому из них и членам их семей на весьма приличное существование на протяжении целого года, если не больше.

Дукандоры, сбывавшие разворованную “гуманитарку”, расчищали свои амбары, подвалы и прочие загашники под новый товар. Уж кто-кто, а они-то лучше всех знали, как будет проходить процесс перетекания “манны небесной” в их закрома. За прошедшие годы военного присутствия шурави в Афганистане схема разворовывания гуманитарной помощи стала настолько классической, что не требовалось особого ума, чтобы не знать, как воспользоваться возможностью заработать на ней деньги. Причем немалые деньги.

Каждый дуканщик “аферистничал” по одному ему известной и четко отработанной схеме. При этом теми, кто стоял у руля казенного распределителя, приветствовались любые оригинальные импровизации, которые позволяли воровать с наибольшей выгодой для обеих договаривающихся сторон.

Правда, были всякого рода проколы, и дуканщики порой несли неоправданные потери из-за низкого качества товара или из-за всякого рода сюрпризов, которые всплывали уже после того, как товар попадал в их лавки. Но на то он бизнес – без риска никак нельзя.

Приятную новость о халяве первым принес, а точнее сказать – привез, царандоевский тыловик. Он только что вернулся из Шинданда, куда ездил получать казенное имущество и боеприпасы, где и стал свидетелем формирования большой колонны с гражданским грузом. Гуманитарная помощь предназначалась сразу для нескольких провинций, но основная ее часть должна была поступить в конечную точку маршрута – Кандагар»[124]124
  Воронин А. Гуманитарная помощь // Internet-сайт «ArtOfWar».


[Закрыть].

Гуманитарная помощь в Кандагар прибыла не случайно, а в порядке своеобразного извинения:

«В провинции на тот момент проводилась очень серьезная войсковая операция, и среди мирного населения было довольно много неоправданных жертв. Видимо, в очень больших верхах в Союзе решили таким образом хоть как-то загладить ошибки, допущенные советским и афганским военным командованием. И вот этот вожделенный день наконец-то наступил»[125]125
  Воронин А. Гуманитарная помощь.


[Закрыть].

Практика «заглаживания ошибок», то есть материального возмещения за пролитую кровь, была достаточно распространена. Вот, например, как описал такую процедуру Валерий Цапков. Советский автомобиль насмерть задавил афганского мальчика. Авария произошла неумышленно. На обратном пути колонне передали записку с требованием: «Заплатите за бачу. Его убила 12–61 АО, колонна 142. Если не заплатите, будем вас убивать. Десять мешков муки, мешок сахара, четыре чайника». Советский офицер «показал пальцем в листок бумаги, затем черной китайской авторучкой с золотыми разводами переправил 10 на 12, остальное зачеркнул и вопросительно посмотрел на старика. Тот, ни на кого не глядя, еле заметно кивнул головой»[126]126
  Цапков В. Шоколадная медаль // Internet-сайт «Электронная библиотека Максима Мошкова».


[Закрыть]. Афганцам отдали имевшиеся в колонне 12 мешков муки, а офицеру, который был старшим машины, сбившей мальчика, пришлось за муку рассчитываться.

Три миллиона за бомбардировку

Заплатить за пролитую кровь, откупиться – это был приемлемый вариант для афганцев, во всяком случае, иногда. Вот, например, что произошло в Кандагаре в декабре 1986 года. Там проводилась операция, в которой авиация должна была нанести мощный удар по позициям душманов вокруг города. «На НП объединенного командного пункта находились не менее двух десятков человек. В основном это были высокопоставленные офицеры второго армейского корпуса ДРА и их советники. От афганской стороны операцией руководил заместитель министра обороны генерал Абдул Гафур. От советской – заместитель главного военного советника в ДРА генерал Строгов, одновременно являвшийся советником генерала Гафура.

По радио поступило сообщение, что звено советской авиации поднялось в воздух и готово приступить к выполнению боевой задачи. Генерал Гафур буквально вырвал из рук Строгова микрофон радиостанции и, не дав ему сказать что-либо, гордо произнес:

– На связи генерал Гафур. Передаю координаты целей, где сосредоточены силы мятежников.

Генерал передал в эфир закодированные группы цифр, заблаговременно подготовленные одним из офицеров штаба 2-го АК».

Вот только подвели офицеры штаба своего генерала. Да если бы его одного: «Строгов и Гафур успели сделать по паре глотков горячего чая, когда за пределами НП раздался мощный взрыв. Стеклянное блюдечко с сушеными орехами и засахаренными косточками урюка подпрыгнуло вверх и опрокинулось, а все его содержимое рассыпалось по столешнице. Генералы недоуменно переглянулись и, не сговариваясь, кинулись к смотровым щелям. Когда они к ним подбегали, снаружи раздалось еще несколько взрывов, но на этот раз менее мощных, чем первый.

НП размещался на скалистой сопке в непосредственной близости от штаба 2-го АК, и все происходящее за его пределами просматривалось как на ладони. Первое, что они увидели, был огромный клуб дыма, поднимающийся вверх грибовидным облаком. Чуть правее были видны еще несколько небольших дымных облаков.

Всем сразу стало понятно, что БШУ нанесено не по духовским позициям, а по Кандагару. Пока оба генерала приходили в себя от увиденного, звено штурмовиков пошло на новый заход, и первая пара самолетов освободилась от смертоносного груза.

Генерал Гафур подскочил к микрофону радиостанции и, от волнения позабыв про все свои познания русского языка, прокричал в него:

– Куда бросай, не туда бросай!

Генерал Строгов грубо оттолкнул подсоветного в сторону и, буквально вырвав из его рук микрофон, отборным матом обложил советских военных летчиков, допустивших ошибку при нанесении БШУ.

Судя по всему, ненормативная лексика генерала подействовала на летчиков куда более действенно, нежели истошный крик Гафура. Вторая пара самолетов резко взмыла вверх, так и не сбросив ни одной бомбы и не послав на землю ни одной ракеты».

Жертв было много: «…Продолжали подниматься клубы черного дыма. Было ясно одно – там, где разорвалась первая бомба, сейчас должно быть очень много человеческих жертв. Еще не осознавая, как им поступать дальше, советники гурьбой вышли на улицу и в этот момент увидели, как двое сотрудников спецотдела волокут под руки своего коллегу, старшего лейтенанта Хафизулло. Одежда, открытые участки тела и волосы на его голове были обильно припудрены пылью, и он больше напоминал подвыпившего мельника с мукомольни, нежели офицера спецподразделения. В голове у него торчала толстая деревянная щепа, из-под которой сочилась густая кровь. Хафизулло втащили во двор царандоя, и подскочивший врач стал оказывать ему первую медицинскую помощь. К счастью, щепа не пробила костей черепа, и ее извлечение из-под кожного покрова головы заняло несколько секунд. Советник начальника политотдела вытащил из металлического приклада своего автомата индивидуальный пакет, вскрыл прорезиненную упаковку и попытался перебинтовать голову пострадавшему, чем вызвал гнев врача. Он покрутил у своего виска пальцем, давая понять мушаверу, что, прежде чем делать перевязку, сначала надо обработать открытую рану. Достав из медицинской сумки пузырьки с перекисью водорода и йодом, он по очереди вылил их содержимое на кровоточащую рану. Эта процедура наверняка принесла раненому нестерпимую боль, но он и глазом не моргнул, пока врач обрабатывал рану и делал перевязку. Настоящий пуштун! Я попросил рассказать, что он успел увидеть на месте взрыва, и Хафизулло поведал присутствующим про то, как по всей площади валяются трупы людей и отдельные части человеческих тел, а на электрических проводах и ветках деревьев висят кишки и внутренние органы погибших…

Во дворе общежития Второго армейского корпуса началась раздача горячей пищи. Вместо того чтобы срочно укрыться в безопасное место, стоящие в очереди люди стали с любопытством всматриваться в безоблачное небо, отыскивая там летающие самолеты, и никто из них, в буквальном смысле слова, не шевельнулся с места.

А зря. Буквально через несколько секунд во двор общежития залетели две ракеты. От их взрыва образовалось множество осколков, ставших причиной гибели и получения ранений большим количеством людей. Одна ракета взорвалась возле казана с фасолевой похлебкой и разорвала его на несколько частей. Те люди, что стояли ближе всех к кухне, кроме тяжелых ранений и увечий от осколков ракет, получили еще и сильные ожоги от расплескавшейся из котла кипящей пищи. Пострадало очень много детей в возрасте от девяти до тринадцати лет, поскольку именно их больше всего стояло в той очереди за горячей пищей.

Уцелевшие люди метались по всему двору, пытаясь оказать хоть какую-то помощь раненым. Женские вопли и детские крики неслись со всех сторон»[127]127
  Воронин А. Площадь Пушкина // Internet-сайт «ArtOfWar».


[Закрыть].

Тут же начался разбор полетов: «Генерал Строгов готов был руками задушить своего подсоветного, но стоявшие рядом с Гафуром телохранители, предупредительно направили в его сторону автоматы, давая тем самым понять, что они не остановятся ни перед чем, если с головы охраняемого ими генерала упадет хоть один волос. Строгов грязно выругался и, подскочив к топографической карте, потребовал от Гафура ту самую записку с координатами, которую он озвучивал советским летчикам. Подсоветный безропотно отдал генералу бумажку с координатами целей в “зеленке”, и тот тут же стал сверять их с картой.

– Какой м…. писал эту х…? – Строгов сунул бумажкой едва не в нос Гафуру. – Это ж надо до такого додуматься – все цели указаны с ошибкой по параллелям в пять километров. Генерал, у тебя-то где были глаза, неужели так трудно было сверить эту галиматью с картой?

Строгов сыпал тирады из отборного мата, совершенно не замечая находящихся на НП афганских офицеров и их советников. Гафур тем временем стоял по стойке “смирно”, молча выслушивая нелицеприятные высказывания в адрес своей персоны.

А что можно было возразить советнику, когда произошел такой прокол – действительно, не перепроверил координаты целей с картой, понадеялся на своих подчиненных из штаба корпуса, а они так его подставили.

– В общем, так, – перебил его размышления Строгов, – вы сейчас немедленно едете к генералу Улеми и сообщаете ему о том, что город разбомбила пакистанская авиация. Со своей стороны я сделаю все, чтобы эта брехня была подтверждена соответствующими службами радиолокационного наблюдения в кандагарском аэропорту. Надеюсь, что этот разговор останется между нами. Наши советники трепать языками не будут, я лично позабочусь об этом. С вашей же стороны рекомендую сделать все от вас зависящее, чтобы эта история с бомбардировкой города советскими самолетами уже сегодня не загуляла по всем кандагарским базарам. И в первую очередь предупредите своих подчиненных, находящихся сейчас на НП, чтобы они забыли о том, что здесь сегодня видели и слышали. Я все понятно сказал?

Гафур затряс головой, соглашаясь с советником, и, не откладывая в долгий ящик, озвучил пожелание Строгова афганским офицерам, добавив от себя, что он лично расстреляет всякого, кто допустит утечку информации, которая с этого момента засекречивается на всю оставшуюся жизнь»[128]128
  Воронин А. Площадь Пушкина.


[Закрыть].

Но помимо «засекречивания», эффективность которого была просто нулевой, были приняты и другие, традиционные для Афганистана меры.

«Высочайшим руководством Афганистана принято решение о выделении трех миллионов афгани на выплату пособий родственникам погибших и возмещения ущерба за уничтоженное имущество… обязали проконтролировать процесс раздачи казенных денег, чтобы чиновники, как это частенько за ними водится, не растащили их по своим бездонным карманам»[129]129
  Воронин А. Площадь Пушкина.


[Закрыть].

Вот только не помог контроль – деньги чиновники, как всегда, растащили. Правда, по меньшей мере одному из них дорого пришлось заплатить за это. Но и попытка воспрепятствовать расхищению денег тоже стоила человеческой жизни. «О том, что по Кандагару было нанесено БШУ, местные жители забыли практически сразу, как только схоронили погибших родственников. У воинствующих пуштунов не принято подолгу скорбеть по усопшим и убиенным.

Передвижение советских военных колонн спустя несколько дней было возобновлено. Кабул, как и обещал, выделил три миллиона афгани, но до пострадавших семей эти деньги так и не дошли. Старшего лейтенанта Азифа из отделения по расследованию экономических преступлений, попытавшегося найти “ноги” этих денег, неизвестные лица расстреляли недалеко от дома, в котором он жил с семьей. Сиротами остались трое малолетних детей.

Через пару недель на месте бомбардировки… появились строительные леса, и закипела работа по строительству двухэтажного торгового комплекса. Среди кандагарцев пронесся слух, что какой-то местный чинуша буквально за бесценок скупил землю под разрушенными дуканами и кантинами и на их месте решил возвести свой собственный магазин. Средства на его строительство он попросту украл из тех самых денег, что должны были достаться пострадавшим от БШУ. Прознав про это, духи отловили мздоимца и по решению исламского суда прилюдно казнили его в одном из пригородных кишлаков. Строительство магазина прекратилось буквально в тот же день, а чуть позже исчезли и строительные леса – местные жители использовали их в качестве дров для отопления своих домов. Что стало с советскими летчиками, нанесшими БШУ по городу, так никто и не узнал. Поговаривали, что их откомандировали в Союз, но никто не смог сказать ничего конкретного об их дальнейшей судьбе».

И конечно же в восприятии местных жителей виновниками трагедии были советские летчики, а не афганские офицеры. Кто знал о допущенных ими роковых ошибках? А бомбили-то «шурави». Показательно, что три миллиона афгани с точки зрения Кабула были приемлемой суммой за ту трагедию, что произошла в Кандагаре в декабре 1986 года.

Так что в идее вновь успокоить население Кандагара и окрестностей масштабной гуманитарной помощью ничего принципиально нового не было.

А вот доставить «гуманитарку» было очень непросто.

С точки зрения автора воспоминаний, удивительно уже то, что очень слабо охраняемая колонна (груз по территории Афганистана везли и охраняли афганцы) дошла в целости и сохранности. «К счастью афганских водил, духи ни разу не проявили заинтересованность к перевозимому грузу. А это могло показаться очень странным, поскольку при проводке предыдущей колонны с “гуманитаркой” они умудрились умыкнуть дюжину автомашин вместе с находившимся в них ценным грузом. Как это произошло, никто тогда так и не понял. Поговаривали, что часть машин уже в самом Кандагаре “зарулили” не туда, куда следовало, да так бесследно и исчезли. Ни машин, ни груза, ни водителей. Словно летучие голландцы, канувшие в Бермудском треугольнике.

Чтобы колонна с гуманитарным грузом и на этот раз ненароком не заблудилась в узких кривых улочках Кандагара, на всех перекрестках были выставлены посты из сотрудников царандоя. Кипенно-белые краги, такие же портупеи, а также полосатые, черно-белые жезлы, коими отдельные из них с важным видом размахивали у себя перед носом, подчеркивали принадлежность их владельцев к трафику (ГАИ). Вот только ни у одного из них почему-то не было при себе табельного оружия. Рисковые ребята, а может быть, наоборот – чересчур практичные. Ведь если честно сказать, кому нужен такой “Аника-воин”? Что с него было взять, кроме портупеи, которая духам нужна была, что корове седло. Позарившись на табельное оружие, духи, или просто дорожные бандиты, могли ненароком лишить жизни его владельца. А так, глядишь, только физиономию набьют, да и отпустят с миром»[130]130
  Воронин А. Гуманитарная помощь // Internet-сайт «ArtOfWar».


[Закрыть].

По прибытии была грамотно организовано хранение груза: «Внутренний двор “Монополии”, куда обычно доставляли все гуманитарные грузы, был небольшим по площади и не мог принять сразу все машины прибывшей автоколонны. В связи с этим губернатор провинции Сахраи отдал распоряжение, согласно которому часть автомашин было решено разместить на охраняемой территории кандагарской таможни. Туда и были направлены машины с грузом, которому жаркое солнце не было особой помехой. Эти машины в основном были загружены мешками с мукой, сахаром и рисом. А чтобы у нечистых на руку сотрудников таможни не появился соблазн попользоваться свалившимся с неба бакшишом, все машины поставили таким образом, чтобы в их кузова влезть было невозможно. Задний борт одной машины подгонялся к заднему борту второй машины. И теперь, чтобы попасть в кузов, нужно было перепиливать стальной тросик, фиксировавший брезентовую ткань тента к борту грузовика. А это целое дело. Да и кому придет в голову этим заниматься, если во дворе таможни сразу же установили дополнительную охрану из сотрудников царандоя»[131]131
  Воронин А. Гуманитарная помощь.


[Закрыть].

По полной программе собрались использовать прибытие «гуманитарки» в пропагандистских целях и «шурави», и местные власти. «Поскольку подобные мероприятия в провинции случались не так уж и часто, было принято решение провести небольшой стихийный митинг с участием руководителей властных структур провинции. Кто только туда не пришел! Начиная от самого губернатора и кончая начальником политотдела царандоя. Все присутствующие горели желанием внести свою лепту в общее дело, и, прорвавшись к импровизированной трибуне, а если быть точнее, к обычному столу, установленному на пакгаузе одного из складов, выражали искреннюю благодарность Советскому Союзу и его мудрому руководству в лице товарища Горбачева.

По завершении митинга вся руководящая “шатия-братия” толпой двинулась к машинам осматривать подарки дружественного соседа. Водители, стоявшие до этого около своих бурубухаек или дремавшие в их кабинах, как по команде задрали тенты и откинули задние борта машин. Взору присутствующих предстали бочки, короба, коробки и даже контейнеры, заполненные всем, чего душа пожелает. Все удовлетворенно зацокали языками, выражая таким образом свои чувства восхищения и благодарности. Побродив минут пятнадцать вдоль машин, свита руководящих работников покинула двор “Монополии”, дав возможность грузчикам приступить к разгрузке товара. В тот день никто из присутствовавших на импровизированном митинге не мог и предположить, какой скандал разразится сразу после того, как начнут распаковывать “гуманитарку”…»

Скандал разразился действительно нешуточный. Причем избежать его было просто невозможно. Те, кто отправлял груз, словно нарочно постарались, чтобы афганцы возмутились как можно сильнее.

«О том, что произошла какая-то неприятность, я сразу понял, как только на следующий день вошел в кабинет к командующему царандоя Мир Акаю. Он ругался с кем-то, выкрикивая гортанные фразы в микрофон полевого телефона. Завидев меня, он жестом указал на стул, предложив присесть на него, а сам еще минут пять дискутировал на повышенных тонах с невидимым собеседником.

Бросив трубку, полковник с минуту молчал, нервно перекладывая лежащие на столе бумаги. Потом, словно впервые увидев постороннего в своем кабинете, встал из-за стола и, подойдя почти вплотную, поздоровался со мной за руку.

– Что-нибудь случилось, товарищ командони?

– Случилось.

Мир Акай неопределенно смотрел сквозь меня, видимо решая, стоит ли посвящать советника в возникшие проблемы. Потом он вновь ухватился за ручку индуктора полевого телефона и стал ее усиленно накручивать.

По тому, как он стал перечислять дежурному по царандою имена руководителей подразделений уголовного розыска, я понял, что он вызывает их к себе в кабинет. Что же такого могло произойти за прошедшие сутки, если командующий вызывает к себе в кабинет своего первого заместителя – начальника уголовного розыска, а также начальника криминалистической службы и начальника отделения по борьбе с экономическими преступлениями?

Я терялся в догадках, прокручивая в голове различные варианты ЧП, которое могло произойти за время моего отсутствия. В традиционные схемы проведения подобных совещаний в кабинете командующего не вписывался вызов начальника местного ОБХСС. Ему-то что здесь делать?

Мои размышления прервал сам командующий:

– Эх! А как вчера все хорошо начиналось! И как сегодня все дерьмово закончилось! Ты даже не представляешь, какой скандал сегодня разразится в Кандагаре, да и в Кабуле тоже. Руководство провинциального Комитета НДПА уже наверняка настучало в Кабул о том, что произошло. Да-а! Скандал неизбежен.

Я ничего так и не понял из сказанного Мир Акаем.

– Так что же, в конце концов, произошло?

Меня уже начинала доставать недосказанность в речах полковника.

Он вновь уставился в меня отсутствующим взглядом, словно перед ним сидел не советник, а виновник того, из-за чего затеялся весь этот сыр-бор.

– Сейчас узнаешь.

Его короткий ответ был сродни приговору.

В кабинет вошли приглашенные руководители. Завидев меня, они все, как по команде, выполнили обычный в таких случаях ритуал приветствия с неизменными “хубасти”, “четурасти” и касанием своих небритых щек к моим щекам. Послюнявив меня, они то же самое проделали с Мир Акаем, словно не видели его сто лет, и только после этого уселись на стоявшие вдоль стен кабинета стулья.

Поскольку переводчика в этот день со мной не было, Мир Акай выступал сразу в двух ролях. Сначала он держал речь перед своими подчиненными, а потом в укороченном варианте произносил все заново на русском языке. Но даже без перевода, с первых же сказанных им слов, мне все стало понятно.

Причиной происшедших в городе неприятностей стала та самая гуманитарная помощь, поступившая накануне в провинцию. Мир Акай не стал расписывать в деталях обстоятельства случившегося, объяснив это тем, что мы все это увидим своими глазами на месте…

Увидим так увидим. Всей толпой на двух машинах поехали смотреть на то, что так взволновало все кандагарское начальство и лично Мир Акая.

По сравнению с днем вчерашним бурубухаек во дворе “Монополии” было почти вдвое меньше. Разгрузившись, они покинули двор, освободив место для грузовиков, ранее стоявших во дворе таможни. Но те не спешили заезжать в “Монополию”, ожидая соответствующую команду от вышестоящего начальства, которое почему-то медлило со своими распоряжениями.

По всей видимости, в ожидании нашего приезда сотрудники “Монополии” и провинциального Комитета социальной поддержки населения уже хорошо подготовились и “отрепетировали” предстоящий осмотр “гуманитарки”.

Возле выстроенных в один ряд машин было выставлено содержимое доставленного вчера груза.

Первое, к чему нас подвел бойкий афганец, из того самого “сосального” комитета, были металлические двухсоткилограммовые бочки, доверху заполненные животным жиром. “Социальщик” специальным ключом ловко сбил крышку на одной из бочек и, зачерпнув указательным пальцем растаявший на солнцепеке серовато-белый жир, демонстративно обнюхал палец со всех сторон, стал визжать на всю округу, произнося в основном только одно слово – “хук”. Я и без переводчика хорошо знал, что хук – это свинья. Стало быть, в бочке был обычный свиной жир, а для афганцев потреблять в пищу мясо (я уж не говорю за жир) этого нечистоплотного животного, было сродни с отречением от ислама. Вот почему так и разорялся этот бдительный блюститель заповедей Пророка.

Я точно так же, как и тот визгливый афганец, окунул указательный палец правой руки в бочку с жиром и, следя за тем, чтобы жир не капнул на одежду, отправил его в рот.

Меня не поразила молния, и я не скончался тут же на месте от отравы, за которую считал этот истеричный фанатик обычный свиной жир. Наверно, именно это он ожидал, тараща свои выпученные глаза на то, как я демонстративно слизывал с пальца остатки жира.

Закончив процедуру смакования, я удовлетворенно произнес:

– Хуб! Бисиор хуб! – что означало мое очень даже положительное отношение к свиному жиру.

Афганец скривился в гримасе, словно разжевал неспелый лимон, после чего отскочил в сторону и трижды смачно сплюнул на землю.

«Ну и дурак же вы, батенька», – едва не сорвалось с моих губ. Но вместо этого я, повернувшись к стоящему рядом Мир Акаю, спросил его:

– Рафик командони, а как вы относитесь к свинине и свиному жиру?

Мир Акай утвердительно закивал головой.

Да мне и не надо было его об этом спрашивать.

В предыдущий четверг он приезжал к нам в гости в ООНовский городок, где мы специально для него организовали баньку, а на ужин угостили фирменными шпикачиками, приготовленными из отборной свинины, которой мы по такому случаю разжились в Бригаде, отдав за целую свиную ляжку литр “Доны”.