Текст книги "Страна пирамид. Новейшие открытия археологов в Египте"

Пирамида на горе и древняя лодка

Самым необычным мемфисским некрополем, пожалуй, является некрополь близ современной деревушки Абу-Роаш, расположенный в семи километрах к северу от Гизы. Здесь строил свою пирамиду преемник Хуфу Джедефра (или Раджедеф, как все чаще читают его имя). Чтобы попасть на этот памятник, необходимо взобраться на высокое безжизненное плато, с которого открывается прекрасный вид на Дельту и пирамиды Гизы. Его плоская вершина изрыта ямами и покрыта многочисленными блоками – это остатки гробниц. У подножия пирамиды то тут, то там чернеют базальтовые молоты, которые будто вчера побросали здесь уставшие мастера. А внизу под горой проходит гудящая высоковольтная линия электропередачи, по которой электричество из Асуана, созданное ценой гибели многих памятников Нижней Нубии, течет в Александрию. И повсюду гуляет ветер. Постоянный северный ветер, который носит здесь песок уже тысячи лет…

Пирамида Джедефра была известна европейским исследователям еще до Карла Рихарда Лепсиуса. После прусской экспедиции Абу-Роаш изучали Флиндерс Питри, Эмиль Шассина, Пьер Лако, однако результаты этих работ так и не были достойно опубликованы, если не считать кратких отчетов. Даже после исследований Пьера Монте, а также Вито Мараджольо и Челесте Амброджо Ринальди множество ключевых вопросов оставались без ответа. Является ли конструкция из сырцового кирпича, найденная к востоку от пирамиды, поминальным храмом? Каково назначение небольшой пирамиды у юго-западного угла главной пирамиды? И основной вопрос: была ли царская пирамида достроена?

Недостаток данных долгое время не позволял полноценно учитывать памятники из Абу-Роаша в работах о Древнем царстве. Так, даже после публикации результатов археологических исследований, проводившихся в пирамидном комплексе Джедефра франко-швейцарской экспедицией в 1994–2007 годах[51]51
  Valloggia M. Abou Rawash I. Le complexe funéraire royal de Rêdjedef. Le Caire, 2011.


[Закрыть], продолжается дискуссия о том, была ли пирамида в действительности завершена. Мы, впрочем, знаем, что культ правителя в Абу Роаше не только существовал, но и поддерживался на протяжении порядка ста пятидесяти лет. Об этом говорят фрагменты статуй Джедефра, обнаруженные в углублении для священной ладьи неподалеку от пирамиды, известные титулы жрецов и раскопки самого поминального храма с прилегающими хозяйственными постройками к востоку от нее. Здесь, в частности, найдены массовые скопления миниатюрной вотивной керамики, использовавшейся при отправлении культа[52]52
  Marchand S., Baud M. La céramique miniature d’Abou Rawash. Un dépôt à l’entrée des enclos orientaux // Bulletin de l’Institut français d’archéologie orientale. 1996. Vol. 96. P. 255–288.


[Закрыть]. Недавние исследования позволили заключить, что пирамида-спутница, судя по всему, изначально задумывалась как ритуальная, однако затем ее приспособили под погребение одной из цариц.

Сегодня от пирамиды Джедефра осталась лишь огромная платформа и вырубленный в скале коридор, ведущий к погребальной камере. Все вместе это производит неизгладимое впечатление: гигантская рукотворная дыра в горе посреди пустыни! Но такому состоянию памятника не следует удивляться: пирамиду превратили в каменоломню еще во времена Нового царства. Она уничтожалась на протяжении нескольких тысяч лет. Наибольший ущерб постройке был нанесен, возможно, в римское время, однако камень с памятника продолжали вывозить и в XIX веке.

Но пирамида на горе – не единственный памятник в Абу-Роаше. Если посмотреть на любой снимок со спутника, то к востоку, северу и северо-западу от пирамиды можно увидеть множество занесенных песком прямоугольных конструкций и черных дыр в земле – это погребения древнеегипетской знати и гробницы греко-римского времени. С 2001 года археологи вернулись к изучению некрополя, расположенного в полутора километрах к востоку от царского погребального комплекса. Сперва предполагалось, что это кладбище относится ко второй половине Древнего царства, а вовсе не создавалось одновременно с пирамидой. С 1922 по 1924 год северную часть некрополя исследовал Фернан Биссон де ля Рок, а на юге пробные раскопки в 1931 году проводил Шарль Куентц, результаты исследований которого остались неопубликованными.

Недостроенная пирамида царя Джедефра в Абу-Роаше

В ходе современных работ здесь были выявлены около сорока мастаб, а также бесчисленные шахты и другие объекты. Результаты первых раскопок оказались неожиданными: вместо кладбища второй половины Древнего царства перед исследователями оказался некрополь IV династии. В нем были погребены приближенные царя, в том числе его сыновья[53]53
  Baud M., Moeller N. A Fourth Dynasty Royal Necropolis at Abu Rawash // Egyptian Archaeology. The Bulletin of the Egyptian Exploration Society. 2006. No. 28. P. 16–18.


[Закрыть]. Подобный царский некрополь времен Снофру известен в Дахшуре, а от периода правления Хуфу аналогичный комплекс сохранился в Гизе. Что же получается? Царский некрополь времен Хуфу находится в Гизе. Приближенные царя Хафра также строили свои мастабы в Гизе, они нам хорошо известны. А теперь французские и швейцарские археологи открыли недостающее звено в эволюции мастаб знати, укладывающееся в период между правлениями Хуфу и Хафра, – мастабы времен Джедефра. Неудивительно, что теперь египтологи с нетерпением ждут новых вестей из Абу-Роаша.

Вид на Гизу от пирамиды в Абу-Роаше

Пока одни французы вместе со швейцарцами изучали гробницы IV династии, другие французы в сотрудничестве с Университетом Маккуори (Сидней) проводили исследование раннединастического некрополя, расположенного тут же, но чуть восточнее. В 2012 году они нашли одну из древнейших в Египте деревянных лодок. Случилось это так. Руководитель проекта Янн Тристан изучал отчет копавшего здесь в 1914 году Пьера Монте и обратил внимание на странную вещь: знаменитый египтолог писал, что к северу от одной из сырцовых мастаб он обнаружил деревянный пол. Это показалось исследователю странным, ведь прежде около мастаб таких полов не находили. Да и к чему могли относиться эти «полы»? Информацию стоило проверить. Так, спустя почти столетие французы вновь принялись за раскопки у мастабы под номером М 06. Интуиция не обманула современного археолога, и его команда обнаружила часть деревянной ладьи длиной в шесть с половиной метров, обложенную сырцовыми кирпичами. Судя по всему, она принадлежала знатному сановнику, жившему во времена царя Дена, то есть примерно в середине XXX века до н. э.[54]54
  Tristant Y. et al. «Barques sur le Nil…» Le mastaba M06 d’Abou Rawach et sa barque funéraire (Ire dynastie, règne de Den): découverte de la plus ancienne embarkation égyptienne actuellement conserve en Égypte // Bulletin de l’Institut français d’archéologie orientale. 2014. Vol. 114.2. P. 563–588.


[Закрыть]

Это не первая находка такого рода, но, возможно, наиболее древняя и точно наиболее задокументированная и изученная[55]55
  Каждый этап разборки ладьи сопровождался построением 3D-моделей, созданных с помощью метода фотограмметрии. Полученные модели и тщательное изучение конструктивных деталей позволили затем предложить 3D-реконструкцию древней лодки.


[Закрыть]. Раннединастические погребения лодок были раскопаны в Саккаре и Хелуане, однако подробных данных о них нет[56]56
  Эмери У. Б. Архаический Египет. СПб., 2001. С. 152, 155, рис. 78, илл. 18.


[Закрыть]. В 1991 году американская экспедиция под руководством Дэвида О’Коннора обнаружила в Абидосе на юге Египта еще 12 погребенных лодок, обложенных сырцовыми кирпичами, причем сырцовые конструкции имели длину от 19 до 26 метров. Хотя найденные кирпичные «саркофаги» с лодками располагались вблизи гробницы Хасехемуи, последнего царя II династии, ученые предполагают, что тщательно подготовленные к посмертному плаванию хозяина ладьи более древние и относятся к одной из близлежащих мастаб I династии.

В год открытия американцы вскрыли только одну сырцовую конструкцию и обнаружили там ладью с плоским дном. Затем работы в этой части некрополя прекратились. В 2000 году сырцовые конструкции над лодками вновь расчистили, в результате чего удалось обнаружить еще два похожих захоронения. На сегодняшний момент исследована лишь одна ладья – та самая, что была впервые вскрыта в 1991 году. Ее решили полностью расчистить и задокументировать по причине сильных разрушений внешней сырцовой оболочки и обнажения дерева. Ладья оказалась порядка 23 метров в длину и могла вместить около тридцати гребцов[57]57
  Подробнее: Ward Ch. A. Sacred and Secular: Ancient Egyptian Ships and Boats. Philadelphia, 2000. P. 39–41, 43; Ward Ch. A. Sewn Planked Boats from Early Dynastic Abydos, Egypt // Beltrame C. (ed.). Boats, Ships and Shipyards. Proceeding of the Ninth International Symposium on Boat and Ship Archaeology, Venice 2000. Oxford, 2003. P. 19–23.


[Закрыть].

Что касается остальных ладей, то их американцы решили пока не трогать, чтобы сохранить ценные находки до появления новых технологий, которые позволят извлечь из памятников максимум информации. Вероятно, это правильное решение, и хочется надеяться, что абидосские лодки не постигнет печальная судьба второй солнечной ладьи Хуфу. А о ней мало кто знает. Обнаруженная в 1954 году вместе с первой ладьей[58]58
  О первой ладье см.: Дженкинс Н. Ладья под пирамидой (царская ладья фараона Хеопса). М., 1986.


[Закрыть], она оставалась запечатанной до 1987 года, когда в перекрытии помещения с кораблем по инициативе Американского национального географического общества просверлили отверстие для камеры, снявшей разобранное судно. Затем отверстие заделали. В 2008 году специалисты из Университета Васэда (Токио) взялись за изучение и реставрацию корабля. Но тут неожиданно выяснилось, что в камеру второй ладьи на протяжении десятилетий регулярно просачивалась вода из труб, подведенных к соседнему музею, где выставлялась первая ладья, в результате чего древнее дерево сильно пострадало.

С 2011 года начались работы по подъему деревянных деталей, которые успешно завершились в первой половине 2021 года. Сложенные когда-то в тринадцать слоев, детали судна разбирали и поднимали очень медленно, слой за слоем, придерживаясь в обратном порядке древней последовательности укладки. Перед разбором каждый слой фиксировался с помощью рисунков, фотограмметрии и лазерного сканера для получения 3D-модели. Затем каждая деталь многократно фотографировалась, зарисовывалась на месте, обмерялась и пропитывалась защитным составом. После подъема ее повторно сканировали, на этот раз отдельно от остальных, и отправляли в лабораторию, устроенную тут же, у подножия пирамиды Хуфу, где деталь попадала в руки реставраторов.

С 2021 года консервация и реставрация ладьи продолжаются в лаборатории нового Большого египетского музея в Гизе. Из-за плохого состояния дерева японским специалистам потребуется еще немало времени на подготовительные работы, прежде чем у них появится реальный шанс приступить к сборке корабля.

Уже сегодня ясно, что вторая ладья отличается по конструкции от первой. Например, там гораздо больше весел, причем они имеют вполне нормальный размер и, в отличие от весел первой ладьи, удобны в использовании. Ученые полагают, что если первая ладья могла быть церемониальной, то вторая, судя по всему, действительно ходила по Нилу. В ходе изучения и реставрации на деталях корабля удалось обнаружить медные элементы, а также множество отметок, которые оставили плотники и корабелы. После подъема ладьи участники проекта собираются изготовить трехмерные модели всех обнаруженных деталей, собрать из них корабль на компьютере и, только удостоверившись в эффективности найденного порядка сборки, рискнут повторить эту процедуру на практике с реальными деревянными частями. Египетские инспекторы улыбаются, глядя, как молчаливо и кропотливо трудятся их коллеги. «Только японцы, – говорят они, – способны на такую адскую работу».

Летом 2021 года японцы начали сворачивать лагерь-ангар у пирамиды Хуфу. Это немного грустно, ведь на протяжении многих лет их экспедиция была нашим добрым и всегда гостеприимным соседом. Они трудились круглый год, и когда бы мы ни оказывались в Гизе, мы всегда знали, что к югу от пирамиды Хуфу стоит ангар, где прохладно и всегда можно рассчитывать на крепкий сладкий чай. Приезжая на раскопки, мы регулярно обменивались с японскими коллегами кулинарными подарками, бывали у них с визитами и каждый раз удивлялись их прогрессу, а они, в свою очередь, приходили в гости к нам. Проект по воссозданию второй ладьи продолжится, но теперь на территории Большого египетского музея. Туда же перевозят и первую ладью. Что касается сигарообразного здания музея, в котором долгое время она экспонировалась, то его разберут. И хорошо. Оно не только портило вид Гизы, но и служило дополнительным фактором разрушения древних памятников.

Страна золота и слоновой кости

Неподалеку от прекрасного Нубийского музея в Асуане, на высоком холме над Нилом, есть уютное кафе, среди посетителей которого вы редко увидите египтян-арабов. Здесь подают ароматный чай со специями, а из кухни доносятся тягучие мотивы песен забытого знойного края. Сидя у самого обрыва, невозможно оторвать взгляд от южной части горизонта, откуда мирно несет воды великая река. Здесь, среди скал первого порога или на берегу острова Элефантина для многих египтологов начинается Африка.

Контакты между жителями египетской и нубийской нильской долины были очень тесными еще задолго до создания централизованного египетского государства. В Додинастический период население южного Верхнего Египта и Нижней Нубии в культурном плане было весьма однородным. Однако с началом Раннединастического периода ситуация резко изменилась, что было связано, возможно, с политикой молодого египетского государства. С этого времени первый нильский порог стал естественной политической, а затем и культурной границей страны; на острове Элефантина появились укрепления. В начале Древнего царства (или даже ранее) зримым символом египетского господства в значительно обезлюдевших землях Нижней Нубии стали выросшие как по волшебству крепостные стены Бухена – поселения, расположенного уже в районе второго нильского порога.

Для египтян Нубия была воротами в Африку, принципиальным соперником и желанной добычей. Ее природные богатства в древности были колоссальны. Обычно считается, что основным источником египетского золота в III тысячелетии до н. э. были рудники в египетской Восточной пустыне. Однако и нубийские залежи золота определенно были известны египтянам эпохи строительства Великих пирамид. Некоторые месторождения Нубии разрабатывались по крайней мере с начала III тысячелетия до н. э., хотя нам точно не известно, люди какой этнической принадлежности там трудились. Были это египетские отряды или местные племена? Поскольку полноценных археологических исследований на ранних нубийских золотых месторождениях еще не проводилось, этот вопрос остается пока без ответа.

В качестве «страны золота» Нубия впервые упоминается в египетских источниках в конце V династии. В это время египтяне, теснимые новыми пришлыми племенами, носителями археологической культуры группы C, были вынуждены постепенно прекратить прямую эксплуатацию земель к югу от первого порога Нила и вернуться к более гибкой тактике кнута и пряника.

Другим ценным металлом, добывавшимся в Нубии, была медь. Крепость Бухен, основанная в нескольких километрах ниже второго порога, контролировала царем Снофру или другим более ранним египетским правителем, контролировала, судя по всему, торговые пути на юг, в Донголу, и являлась одновременно важным центром выплавки меди. Руда, найденная в Бухене, имела большое процентное содержание золота; видимо, ее источник располагался неподалеку, чуть выше по течению. В эпоху Древнего царства медную руду могли добывать и в районе Вади Аллаки. Кубан и Элефантина, вероятно, также являлись важными центрами выплавки меди из нубийской руды.

Кроме того, в Нубии находились месторождения поделочных камней, и только здесь добывали гнейс, который высоко ценился как материал для каменных сосудов и царских статуй. А еще, конечно же, земли к югу от первого порога были источником дорогих товаров, многие из которых поставлялись из глубинных районов Африки: слоновой кости, ценных пород дерева, страусовых перьев и яиц, шкур гепардов и пантер, благовоний и живых диких зверей.

Крепость, возвышающаяся над Африкой

Под мягкими известняками и песчаниками Египта, которые шли на возведение пирамид, гробниц знати и храмов, лежат древние твердые породы – граниты и диориты, – сформировавшиеся, когда наша планета была еще очень молода. Это докембрийское основание. Там, где оно выходит на поверхность современной нильской долины, сформировались знаменитые нильские пороги.

Естественной южной границей Египта на рубеже IV–III тысячелетий до н. э. постепенно стали живописные скалы первого порога, о которые разбиваются, покрываясь пеной, голубые воды Нила. Египтяне считали, что здесь бьет подземный источник, питающий полноводную реку; здесь начиналась и их земля.

В конце порога расположен большой остров Элефантина. Основанное здесь египетское поселение на протяжении тысяч лет являлось важнейшим аванпостом сначала египетской, а затем средиземноморской цивилизации. Из-за различий в климате и географии[59]59
  В Нубии было не только жарче, но и количество плодородных земель в узкой нильской долине было меньшим.


[Закрыть] египетский и нубийский культурные ареалы, пересекавшиеся в районе первого порога, представляли собой тесно связанные друг с другом и одновременно экономически непохожие регионы. Их взаимному обогащению служила традиционная контактная зона в районе Элефантины.

С 1969 года на острове ведут раскопки специалисты из каирской секции Немецкого археологического института (DAIK) и Швейцарского института по исследованию египетской архитектуры и археологии. Элефантина уникальна тем, что это раннее поселение практически не застроено современными домами и, располагаясь на высоком гранитном острове, на протяжении всей своей истории оказывалось надежно защищено от нильских разливов. Добавьте сюда сухой климат, и вы получите свободное для исследования поселение с редкой для Египта сохранностью ранних слоев и органических материалов. Сегодня, например, Элефантина известна как одно из немногих мест, где регулярно находят папирусы.

История жизни человека на острове началась, судя по всему, в V тысячелетии до н. э., когда его сезонно навещали неолитические поселенцы. Постоянный же населенный пункт существовал на Элефантине по крайней мере с середины IV тысячелетия до н. э. Этот период еще предстоит досконально изучить, однако и сейчас понятно, что уже тогда Элефантина стала важной контактной зоной: археологические материалы в наиболее ранних слоях поселения показывают сочетание предметов и архитектурных традиций как египтян, так и нубийцев.

Раскопки на острове Элефантина

Нубийские земли к югу от первого порога, заселенные представителями археологической культуры группы А, явно извлекали выгоду от торговли с Египтом. Однако в самом начале III тысячелетия до н. э. это благоденствие прекратилось. Видимо, молодое централизованное египетское государство нанесло сокрушительный удар по Нижней Нубии. Дезорганизованное нубийское население не могло оказать действенного сопротивления, и на протяжении нескольких следующих столетий египтяне успешно предотвращали появление любых местных политических образований между первым и вторым порогами.

В Раннединастический период на Элефантине возвели мощную квадратную крепость со стороной 52,4 метра (100 локтей). Исследователи до сих пор спорят о причинах этого строительства, однако следует помнить, что и внутри самого Египта в это время существовало, судя по изображениям, множество хорошо укрепленных крепостей. Было ли их функционирование связано с активностью центральной администрации по укреплению единства страны или же египетской нильской долине угрожали какие-то неизвестные враги? Мы этого пока не знаем. Но любопытно, что при появлении крепости все поселения в радиусе 20 километров от Элефантины оказались заброшенными. Видимо, жившие там люди, а это были и египтяне, и нубийцы, по каким-то причинам предпочли переместиться к стенам нового форта или, наоборот, покинуть его окрестности. В это время присутствие на Элефантине нубийцев было весьма заметным, о чем говорит большое количество нубийской керамики в слоях II–III династий. Не менее любопытно, что появившиеся крепостные стены не защищали местное святилище богини Сатет, существовавшее еще с конца IV тысячелетия до н. э. Не значит ли это, что план крепости был типовым и разрабатывали его не только для Элефантины? Если так, то ее строительство, не учитывавшее особенностей местного культового ландшафта, наверняка проводилось по инициативе центральной администрации[60]60
  Raue D. From the History of Elephantine: Eventful Times on the Nile // Morenz D., Höveler-Müller M., Hawary A. (Hrsg.). Zwischen den Welten. Grabfunde von Ägyptens Südgrenze. Leidorf, 2011. S. 32.


[Закрыть].

Примерно тогда же в археологических слоях Элефантины зафиксировано внезапное появление большого количества оттисков различных печатей. Это означает, что в XXIX–XXVIII веках до н. э. на острове часто распечатывали всевозможные мешки, ларцы и письма. Но как интерпретировать эти находки? Если опечатывание происходило за пределами поселения, то большое число взломанных пломб может говорить о налаживании централизованного снабжения крепости и о существовании активного документооборота с каким-то другим центром или центрами, в том числе, возможно, с царской резиденцией на севере. Однако запечатывать емкости и письма могли и на территории самой Элефантины. В этом случае наличие печатей говорит лишь о внезапном распространении данной практики среди жителей города[61]61
  Raue D. From the History of Elephantine: Eventful Times on the Nile. S. 33.


[Закрыть].

Где-то в середине XXVII века до н. э. в южной части острова возвели небольшую ступенчатую пирамиду высотой порядка 10–12 метров. К ней примыкал хозяйственный комплекс, который, судя по всему, находился в управлении центральной администрации. Он до сих пор полностью не раскопан, однако очевидно, что пирамида и прилегающие к ней конструкции являлись зримым свидетельством присутствия царской администрации в регионе. Элефантинская пирамида – самая южная из так называемых «провинциальных пирамид». На сегодня их известно семь. Споры о назначении этих памятников ведутся до сих пор. Точно известно, что «провинциальные пирамиды» никогда не предназначались для погребения, хотя с некоторыми из них позднее были связаны могилы (как это было, например, в случае с пирамидой в Эдфу, раскопанной в 2010–2013 годах; у ее подножия американские исследователи нашли детские погребения). Возможно, «провинциальные пирамиды» служили зримым символом контроля царя над территорией страны и важным элементом идеологии. Дело в том, что раннее египетское государство, судя по всему, вовсе не было еще устойчивым образованием. Для сохранения единства страны требовались инструменты обеспечения лояльности местных элит. Одним из них и могло быть создание общего для всей египетской долины Нила монументального ландшафта, в котором пирамиды, по всей вероятности, играли важную роль. Считается, что «провинциальные пирамиды» строились на рубеже III и IV династий, в царствование Хуни и Снофру. А при Хуфу, примерно через пятьдесят лет после возведения, их, похоже, забросили. Можно предположить, что строитель царского некрополя в Гизе чувствовал достаточную прочность своего положения и уже не видел смысла в поддержании культа в небольших провинциальных пирамидах.

Одновременно со строительством пирамиды и прилегавшего к ней хозяйственного комплекса шла перестройка небольшого храма Сатет, богини доброго разлива. Древнее святилище, устроенное в естественном навале гигантских гранитных камней, было богато украшено зеленовато-голубыми фаянсовыми плитками[62]62
  Rummel U. (ed.). Meeting the Past. 100 Years in Egypt. German Archaeological Institute Cairo 1907–2007. Catalogue. Cairo, 2007. P. 9–12.


[Закрыть], похожими на плитки в подземных помещениях комплекса Нечерихета (Джосера) в Саккаре. Если добавить сюда проводившееся примерно тогда же благоустройство речных берегов с помощью дамб, в разрозненных археологических свидетельствах можно будет увидеть масштабный план развития Элефантины и всей области первого порога, явно разработанный там, где имелись значительные людские, административные и материальные ресурсы. Таким центром теоретически могла быть царская резиденция на севере. Через Элефантину египетские правители стремились контролировать не только контакты с Нубией, но и – с помощью ритуалов в местных святилищах – нильские разливы, обеспечивавшие основной источник дохода центральной администрации.

В конце V династии Элефантина стала резиденцией крупных чиновников. Данное обстоятельство совпало – и, видимо, неслучайно – с изменением внутриполитической ситуации в Нижней Нубии: с приходом новых кочевников, племен так называемой группы C[63]63
  Между культурами групп А и С Дж. Э. Райзнер помещал археологическую культуру группы B, однако большинство исследователей сегодня отказались от выделения этого промежуточного звена. Американский исследователь относил культуру группы B к Древнему царству, а культуру группы С – к Среднему. Сегодня ясно, что культура группы С существовала не только в Среднем, но и в Древнем царстве.


[Закрыть], период долгого египетского доминирования в землях к югу от первого порога подошел к концу. На территории Нижней Нубии стали формироваться местные княжества, и египтяне были вынуждены оставить свой основной опорный пункт – крепость Бухен. Теперь центром всей экспедиционной инфраструктуры в регионе стала Элефантина.

Новые чиновники явно были чужаками, занимались в основном обеспечением государственных экспедиций в Нубию и не проявляли большого почтения к памятникам предшественников. Можно предположить, что царская администрация их регулярно меняла, и поэтому, как подметил Дитрих Рауэ[64]64
  Raue D. Who was who in Elephantine of the third millennium BC? // British Museum Studies in Ancient Egypt and Sudan. 2008. Vol. 9. P. 8.


[Закрыть], многие годы изучающий Элефантину и ее окрестности, пришельцы не очень-то интересовались проблемой формирования и развития в среде местных элит общей культурной памяти.

Ситуация начала меняться при Пепи II, в конце эпохи Древнего царства. В это время местной элите удалось создать сообщество, заинтересованное в поддержании общей памяти о своих наиболее выдающихся представителях. Некоторых лидеров Элефантины даже начали почитать как местных заступников, а культ одного из них, Хекаиба, не только пережил трудные времена Первого Переходного периода, но и продолжил процветать в эпоху Среднего царства.

Очень похожие процессы развивались примерно в то же время в еще одной важной контактной зоне – в оазисе Дахла. Можно допустить, что на фоне постепенного нарастания кризисных явлений внутри централизованного египетского государства, в небольших сообществах экспедиционных участников, сформировавшихся на окраинах египетской цивилизации, стало быстро развиваться местное самосознание. В отличие от других регионов внутри страны, на Элефантине это не привело к появлению сепаратистских настроений. Напротив, ее правители были связаны с царским двором самым тесным образом. Между центральной администрацией и экспедиционными лидерами I верхнеегипетского нома установились особые отношения. Представителей местной элиты теперь хоронили в некрополе Куббет эль-Хава, прямо напротив Элефантины, а не в столичном некрополе. В то же время многие будущие начальники экспедиций – например, Пепинахт Хекаиб, Сабни (сын Меху), Сабни (сын Хекаиба), Хуиуенхнум – начинали карьеру в царских пирамидных комплексах близ Мемфиса и лишь затем возвращались на Элефантину. Складывается впечатление, что после обучения в столице их больше заботило выполнение царских заданий, нежели дела родной области. По крайней мере, так это выглядело в официальных документах. Информация о политической ситуации того времени содержится в основном в автобиографических текстах, а они вполне могут отражать не столько объективную, сколько идеальную реальность.

После вторжения племен археологической группы С египтянам пришлось иметь дело с различными политическими образованиями, возникшими на территории Нубии: Вават, Ирчет, Сачу и Иам в нильской долине, а также с племенами меджаев предположительно в Восточной пустыне. Новая политическая и этническая реальность заставила египтян перейти от прямого доминирования в Нижней Нубии к активной экспедиционной деятельности, подкрепленной более-менее регулярными военными походами. Царские надписи, выбитые во второй половине Древнего царства в районе первого порога, отражают личный интерес египетских правителей к Элефантине как важнейшему логистическому и административному центру на южных рубежах государства. Некоторые из них, возможно, даже посещали город на острове, например, как это сделал Меренра I. Центральная администрация участвовала в дальнейших перестройках храма Сатет, где в это время мог быть учрежден и царский культ.

В это время I верхнеегипетский ном начал поставлять экспедиционных лидеров для самых разнообразных царских миссий: военных кампаний в Нубии, торговых экспедиций в Западную пустыню, Библ и Пунт, экспедиций за сырьем на рудники и в каменоломни Восточной пустыни, спасательных и карательных экспедиций к побережью Красного моря. Отправляясь за сотни и тысячи километров от родного острова, жители Элефантины демонстрировали очень высокий уровень мобильности, который в целом не был характерен для провинциальных элит позднего Древнего царства и встречался обычно только в тех номах, где царская власть искала особой поддержки местных правящих кругов. Например, в Эдфу. К концу эпохи Древнего царства экспедиционные участники, жившие на Элефантине, сформировали тесное сообщество, скрепленное родственными связями и отношениями патроната. Хотя внутри этой среды не прекращалась борьба, элиты Элефантины сохраняли известную сплоченность, которая объяснялась их особым местом в структуре древнеегипетского общества той эпохи.

Судя по всему, многие жители Элефантины были отважными людьми, привыкшими брать на себя ответственность и не отступать перед опасностями. Образы этих «аргонавтов пустынь» сохранили стены гробниц в некрополе Куббет эль-Хава, и сегодня каждый из вас, оказавшись в Асуане, может взглянуть в лица воинам, чиновникам и торговцам, которые стояли на страже дальних рубежей египетской цивилизации.