Текст книги "Осень 1914 года. Схватка за Польшу"

Напомним, что в начале наступления на варшавском направлении действовала группа А. фон Макензена силами в два армейских корпуса. Но эти войска не имели решительной самостоятельной задачи, всего лишь прикрывая наступление главной группировки на крепость Ивангород. Теперь же, когда удар на Ивангород фактически провалился (к 27‐му числу австро-германцы вплотную подошли к устью Сана и Вислы и окончательно остановились), главный удар переносится как раз в группу генерала Макензена.

Помимо 17‐го армейского и Сводного корпусов, Макензен получил еще и 20‐й армейский корпус Ф. фон Шольца. Кроме того, ландверный корпус Р. фон Войрша также должен был способствовать удару на Варшаву. Прочие силы 9‐й германской армии – Гвардейский резервный и 11‐й армейский корпуса – остались у Ивангорода. Располагая всеми необходимыми сведениями о действиях русских, получаемые путем радиоперехватов, германское командование спешило воспользоваться теми выгодами, что давала медленность русского сосредоточения.

Гинденбург получил данные о том, что в настоящий момент в Варшаве находится только пара второочередных резервных дивизий, да по левому берегу Вислы туда же отходит кавалерийский корпус А.В. Новикова. В то же время к польской столице вот-вот должен подтянуться 2‐й Сибирский корпус, а затем и целых две армии – 2‐я армия Северо-Западного фронта и 5‐я армия Юго-Западного фронта. Понять русский план не составляло особенного труда: перегруппировка сразу двух армий под Варшаву означала предстоящее контрнаступление на левом берегу Вислы. Следовательно, захват А. фон Макензеном Варшавы, помимо своего политического резонанса, в корне срывал русское планирование: русские оказывались сразу же запертыми на восточном берегу Вислы, что не позволило бы им нанести решительный удар с далеко идущими целями глубокого вторжения в Германию.

Таким образом, германское командование, раз уже не удалось разрезать надвое русский фронт, решило просто сдержать русский «паровой каток», заперев его естественной преградой. То есть теперь в операции немцы поставили перед собой оборонительную цель, что в случае занятия Варшавы означало бы фактический выигрыш операции, ибо в таком случае:

– линия Вислы контролируется австро-германцами;

– русские не имеют возможности предпринять наступление с левобережного плацдарма в Германию, согласно предвоенным франко-русским соглашениям;

– напор на австрийцев со стороны русского Юго-Западного фронта резко ослабевает, так как большая часть русской действующей армии скована на Висле.

Все это позволяло иметь успех с меньшими силами. Поэтому, перенося удар на Варшаву, Гинденбург и Людендорф все еще надеялись на благоприятный исход непредвиденно затягивающейся операции.

Удар на Варшаву

Не теряя ни минуты, 24‐го числа группа А. фон Макензена двинулась на Варшаву. Русская конница, в силу своей огневой слабости, не могла сдержать германского напора, тем более что немцы, не желавшие новой и уже окончательной неудачи, не останавливались ни перед чем. Противник стремился выиграть темпы операции, опередив те русские войска, что будут посланы к польской столице для создания обороны на полуразрушенных варшавских фортах. Уже на следующий день германцы заняли Лодзь, а 26 сентября, в день первого обстрела крепости Ивангород, подошли к району Варшавы, войдя в местечко Гройцы. Таким образом, перейдя к стратегической обороне под Ивангородом, Э. Людендорф перенес наступательные усилия на варшавское направление.

Вероятное взятие столицы русской Польши давало германцам массу козырей. Помимо контроля над переправой (а следовательно, возможности остановить русских на линии Вислы, прикрывшись естественной преградой), немцы получили бы в свои руки промышленную столицу запада Российской империи. Еще и население: в России к 1913 году было всего несколько городов, численность населения которых приближалась бы к полумиллиону человек (столицы – Санкт-Петербург и Москва – более миллиона каждый, Одесса, Киев, Рига и Варшава). К началу войны в Варшаве проживало около 450 тыс. жителей.

Вдобавок при подходе к Варшаве противник получил ценную информацию. В местечке Кутно в немецкий плен угодил сам варшавский губернатор С.Н. Корф: «Он поехал осматривать в Сохачеве, Ловиче и Кутно госпитали. Под Кутно встретил отступающих перед немцами солдат и стражников, которые сообщили ему, что в Кутно уже немецкие разъезды. Он, по обыкновению, разыграл храбреца и поехал дальше… там и остался»[49]49
  ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 338. Л. 50.


[Закрыть].

Оставленный Людендорфом заслон (два корпуса) на месте слияния Вислы и Сана сумел отбить попытки 4‐й русской армии А.Е. Эверта занять плацдармы на левом берегу в районе Ивангорода, обеспечив своим главным силам маневр против столицы Царства Польского. Своим движением немцы растянулись по западному берегу Вислы, создав сильные группы на тех участках, что подлежали форсированию со стороны русских. Преимущество в железнодорожном маневре помогло немцам бросить в наступление на Польшу основную массу своих подразделений, участвовавших в операции.

К моменту германского наступления на Варшаву столицу русской Польши прикрывал только слабый Варшавский отряд, который, к тому же, был разбросан по значительному периметру обороны от Варшавы до крепости Новогеоргиевск. Начальником Варшавского отряда был назначен П.Д. Ольховский (главный начальник Петроградского военного округа) при начальнике штаба И.З. Одишелидзе (перед войной – начальник штаба Туркестанского военного округа). В состав отряда входили 27‐й армейский корпус Д.В. Баланина, а также второочередные 63‐я (А.Ф. Зубковский) и 77‐я (Л.С. Барановский) пехотные дивизии. При этом 27‐й армейский корпус был выдвинут к крепости Новогеоргиевск. Всего в районе Варшавы и крепости Новогеоргиевск находились 65 пехотных батальонов (690 офицеров и 52 459 штыков), 47 эскадронов и сотен, 1629 орудий и 202 крепостных пулемета (в том числе все стационарные крепостные пулеметы и 1459 орудий в Новогеоргиевске, а не в Варшаве).

Сдержать германский натиск Варшавский отряд своими силами не мог: переброска части крепостных орудий и пулеметов из Новогеоргиевска только-только началась, а 27‐й армейский корпус не успевал закрыть Варшаву, даже двигаясь форсированными маршами. Однако русские все-таки успели! В этот же день, 26 сентября, на пути немцев грудью встал 2‐й Сибирский корпус А.В. Сычевского (из состава 10‐й армии, где теперь оставалось «всего лишь» пять корпусов). Несмотря на неравенство сил, сибиряки успели занять позиции и приготовиться к отражению атак. Но вся 2‐я армия по-прежнему никак не успевала к месту сражения вследствие запоздания своего движения по воле главкосевзапа Н.В. Рузского.

Ни целиком, ни по частям 2‐я армия С.М. Шейдемана не смогла бы отбросить немцев от польской столицы, в лучшем случае – удержать сам город. После своего подхода к Висле два корпуса 2‐й армии оказались бы прикованы к бою за Варшаву, а контрнаступление требовало иных масштабов. В результате первоначальные планы сторон, нацеленные на овладение стратегической инициативой, а не сражением за Варшаву, оказались сорваны обозначившейся логикой боя за польскую столицу: «Штурмовать город с миллионным населением, защищенный фортами и крепостной артиллерией, германцы не собирались, но в ходе операции все-таки его атаковали, употребив до 30 % имеющейся пехоты и 50 % кавалерии». Рузский же не собирался защищать Варшаву, намереваясь отступить на правый берег Вислы, но Иванов настоял на обороне, что и было сделано[50]50
  Нелипович С.Г. Варшавско-Ивангородская операция 1914 года. М., 2020. С. 6.


[Закрыть].

В то время как немцы двигались к Варшаве, соединения 4‐й и 9‐й армии были скованы в районе Ивангорода, увязнув в боях за плацдармы. Теперь единственным резервом для контрманевра становилась 5‐я армия П.А. Плеве, перебрасываемая в район между Варшавой и Ивангородом. Это движение впредь до своего завершения ослабляло оба фронта. Перегруппировка русских облегчила австрийцам наступление на крепость Перемышль, где русская оборона от Перемышля до румынской границы теперь держалась только на 8‐й армии А.А. Брусилова (3‐я армия также была втянута в бои на реке Сан). Но сражение за Варшаву было гораздо важней.

26 сентября главкоюз Н.И. Иванов, отчетливо сознававший гибельность пассивной обороны по речным берегам, отдал директиву о переходе в наступление. Согласно приказу штаба Юго-Западного фронта, 4‐я и 5‐я армии должны были переправиться на левый берег Вислы, захватить плацдармы (в первую голову – у Ново-Александрии) и твердо укрепиться на захваченных позициях. Одновременно главные силы – 2, 4 и 5‐я армии – должны были занять исходное положение для перехода в контрнаступление; при этом 9‐я армия обеспечивала развертывание со стороны 1‐й австрийской армии, а Наревская группа (27‐й армейский и 1‐й Туркестанский корпуса) прикрывала проводившуюся операцию с севера.

Директива главкоюза не подлежала немедленному исполнению: во-первых, армии не успевали развернуться к намеченному сроку; во-вторых, мостовые переправы отсутствовали, что не позволило бы русским захватить плацдармы на западном берегу на широком фронте. Вдобавок противник также отлично сознавал опасность русской переправы у Ново-Александрии. Сюда была двинута сводная группа М. фон Гальвица в составе Гвардейского резервного корпуса, одной дивизии из ландверного корпуса Войрша и бригады 20‐го армейского корпуса.

Между тем 27 сентября немцы подошли к Варшаве, начав ее артиллерийский обстрел. Соединения 2‐го Сибирского корпуса стали отходить на линию старых фортов (Варшавская крепость также находилась в запущенном состоянии), и противник уже, казалось бы, торжествовал победу, так как русские не имели тяжелой полевой артиллерии. Офицер Варшавской крепости писал в тыл: «Объявление войны поразило нас как громом: крепость разоружена, то есть большая часть орудий и людей переведены в другие пункты, большая же часть фортов, окружающих цитадель в несколько поясов, взорвана»[51]51
  ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 338. Л. 178.


[Закрыть].

28‐го числа командарм-2 С.М. Шейдеман отвел части 2‐го Сибирского корпуса за еще уцелевшие форты. В ожесточенных сражениях перед Варшавой, у местечек Блоне и Гройцы, составлявшие 2‐й Сибирский корпус 4‐я (Н.Ф. Краузе) и 5‐я (Г.Г. Лилиенталь) Сибирские стрелковые дивизии были совершенно обескровлены. Тем самым уже в первом же сражении под Варшавой войска 2‐го Сибирского корпуса потеряли свой кадровый состав. На стыке с сибиряками дралась 24‐я пехотная дивизия Н.П. Рещикова из состава 1‐го армейского корпуса.

Однако сил все равно не хватало, а просчеты командиров усугубляли положение вещей. Так, у местечка Надаржин того же 28 сентября потерпела поражение бригада 24‐й дивизии в составе 95‐го Красноярского и 96‐го Омского пехотных полков под командованием полковника Н.А. Лохвицкого. Особенно тяжелые потери понес Омский полк, оставивший противнику треть личного состава пленными (в том числе командир полка и его штаб), шесть полевых гаубиц, одно легкое орудие и восемь зарядных ящиков. Катастрофа произошла по вине штаба корпуса, где комкор-1 Л.О. Сирелиус не желал верить в донесения об обходе немцами левого фланга бригады и не дал своевременного разрешения на отход. Лишь отвага роты сибиряков, придержавшей германцев, дала возможность основным силам бригады отступить.

Русских войск не хватало для того, чтобы занять весь периметр обороны крепости, ведь инициатива действий принадлежала неприятелю, и русские не могли разгадать, куда в каждый следующий момент направит свой главный удар генерал Макензен. Окружность Варшавской крепости составляла 47 километров. При этом первая линия обороны на западном берегу насчитывала 12 фортов, вторая линия – 5 фортов и 3 промежуточных укрепления. Ядро крепости – совершенно устарелая Александровская цитадель с шестью крепостными фортами. На правом берегу в качестве предмостного укрепления располагался старый форт «Сливицкий».

В этот момент, который стал ключевым в ходе Варшавско-Ивангородской операции, к городу подошли головные эшелоны с войсками 2‐й армии:

– 1‐й Сибирский корпус М.М. Плешкова (передан во 2‐ю армию из состава 10‐й армии 22‐го числа);

– 4‐й армейский корпус Э.Х. Султан Гирей Алиева (передан во 2‐ю армию из состава 1‐й армии 22‐го числа).

Как видим, наступление германцев побудило-таки Н.В. Рузского усилить 2‐ю армию еще двумя корпусами. При этом два корпуса были переброшены по железной дороге, а прочие два двигались походным порядком. Прибытие этих войск из глубины страны спасло исход Варшавско-Ивангородской операции, так как с захватом Варшавы немцы получали возможность развития наступательных действий на правом берегу Вислы с поддержкой из района крепости Торн. Генерал-квартирмейстер Ставки Ю.Н. Данилов по окончании осенних боев в Польше писал, что победа была обеспечена прежде всего благодаря непрерывному притоку резервов на театр военных действий. Данилов отметил: «Весь успех первой операции на левом берегу Вислы следует приписать своевременному и непрерывному в период с 18 сентября по 6 октября притоку войск к Варшаве. Лишь после того, как к этому пункту прибыли 1‐й и 2‐й Сибирский корпуса и 63‐я пехотная дивизия, успех склонился на нашу сторону»[52]52
  Лодзинская операция. Сборник документов империалистической войны. М. – Л., 1936. С. 484.


[Закрыть].

Прибывавшие к Варшаве сибирские войска были брошены в бой прямо с колес и без артиллерии, так как времени на какую-либо перегруппировку уже совершенно не оставалось. Проходившие через город сибиряки восторженно встречались варшавянами – более 4 тыс. горожан вступили добровольцами в русскую армию. Во время сражения за город из Варшавы выехало до 260 тыс. жителей, 200 тыс. из них впоследствии вернулись после окончания боев[53]53
  Нелипович С.Г. Варшавско-Ивангородская операция 1914 года. М., 2020. С. 141.


[Закрыть].

Весь день 29‐го числа под Варшавой шли ожесточенные встречные бои, в которых немцы, обладавшие превосходством в артиллерийском огне (артиллерия сибиряков не успела за пехотой), стали постепенно оттеснять русских к городу. Но и немцы несли ни с чем не сообразные потери: непрерывные русские контрудары вынудили А. фон Макензена ввести в бой все свои резервы до последнего человека. Противник только усиливал свой нажим, а возможности оборонявшихся частей были не беспредельны, почему все-таки немцам удалось оттеснить 2‐ю русскую армию на линию старых фортов Варшавской крепости.

В городе уже готовились к эвакуации. К 30 сентября немцы были в 7–8 верстах от варшавских фортов второй линии, а тяжелые германские снаряды падали уже чуть ли не в центр города. Военный генерал-губернатор А.Ф. Турбин даже получил распоряжение из Ставки о спешной эвакуации Варшавы. Проживавшая тогда в Санкт-Петербурге З. Гиппиус 30 сентября записывала в дневнике: «Сегодня известия плохи, а умолчания еще хуже. Вечером слухи, что германцы в пятнадцати верстах от Варшавы. Жителям предложено выехать, телеграфное сообщение прервано. Говорят – наш фронт тонок. Варшаву сдадут. Польша, несчастная, как Бельгия, но тоже не одним, а двумя несчастиями. У Бельгии цела душа, а Польша распята на двух крестах»[54]54
  Литература русского зарубежья: Антология. М., 1990. Т. 1. Кн. 2. С. 228.


[Закрыть].

В этих условиях командование фронта распорядилось отвлечь противника переправой ряда войск через Вислу с последующим захватом плацдармов. Для этого предназначались те подразделения, что в данный момент находились на марше, но не успевали к Варшаве ранее разрешения кризиса в сражении в предполье. Поэтому корпуса А.Е. Чурина (2‐й армейский) и В.Н. Данилова (23‐й армейский) получили приказ переправиться через реку, дабы помочь сибирякам, шаг за шагом отступавшим к Варшаве. В составе 2‐го армейского корпуса (26‐я пехотная дивизия А.Н. Порецкого и 43‐я пехотная дивизия В.А. Слюсаренко) к этому моменту насчитывалось всего 23 потрепанных батальона при 132 орудиях. Состав 23‐го армейского корпуса был еще слабее: 3‐я гвардейская пехотная дивизия В.В. Чернавина, 8‐й пехотный Эстляндский полк из состава 2‐й пехотной дивизии и 38‐й Донской казачий полк. Итого – около 14 тыс. штыков и сабель при 32 пулеметах и 56 орудиях.

За неготовностью понтонных средств попытки переправы у Гуры-Кальварии (2‐й и 23‐й армейские корпуса, предназначенные было для вливания в 5‐ю армию, чего так и не вышло) и Ново-Александрии (4‐я армия А.Е. Эверта), чтобы заставить противника раздробить свои силы, не удались. И дело не в том, что русские не сумели переправиться в принципе, а в том, что разрозненные плацдармы могли быть легко уничтожены противником. Иначе говоря, закрепление русских корпусов 2‐й армии на левом берегу Вислы означало бы, что немцы получают возможность бить русских по частям. Поэтому даже те войска, что уже сумели переправиться через Вислу, вскоре были отведены обратно, за водную преграду. Ю.Н. Данилов указывает, что «отход 2‐й армии на линию варшавских фортов ставил в изолированное положение переправившийся на левый берег Вислы 23‐й корпус, которому генерал Иванов приказал отойти обратно на правый берег реки. Движение это было выполнено в ночь на 12 октября [нового стиля], и по окончании такового мосты через Вислу у Гуры-Кальварии были уничтожены»[55]55
  Данилов Ю.Н. Россия в Мировой войне 1914–1915 гг. Берлин, 1924. С. 217.


[Закрыть].

Переправившиеся было Гренадерский и 16‐й армейский корпус были отброшены обратно за Вислу. И лишь бригада 3‐го Кавказского корпуса сумела удержать плацдарм у Козениц в сфере действия крепостной артиллерии Ивангорода. На Козеницкий плацдарм были сосредоточены 3‐й Кавказский и 17‐й армейский корпуса, создавшие опору для последующего контрнаступления. Это был большой риск – в случае решительного удара противника по плацдарму вся русская масса не успела бы переправиться. А в случае разрушения понтонных мостов германской тяжелой артиллерией – вообще никто: уничтожение двух корпусов – это лишь немногим меньше, чем в танненбергской катастрофе. Другое дело, что немцы направляли свой удар на Варшаву, и свободных войск для ликвидации козеницкого плацдарма у них не было. Участник этих боев вспоминал: «Офицеры штаба фронта мне потом рассказывали, как тяжело им было рисковать возможной перспективой катастрофы – гибели целых двух корпусов»[56]56
  Георгиевич М.М. Свет и тени. Сидней, 1968. С. 47.


[Закрыть].

29‐го сентября к Варшаве наконец-то подошел 27‐й армейский корпус Д.В. Баланина, что позволило русским укрепить оборону. Теперь на пути дивизий генерала Макензена, не считая варшавского гарнизона, находились целых четыре русских корпуса. Правда, бросаемые в бой по мере подхода войска не имели тылов, а к тому же перемешались. В результате, сражаясь вокруг большого и богатого города, сибиряки не всегда получали достаточного снабжения. Генерал для поручений при Верховном главнокомандующем Б.М. Петрово-Соловово 5 октября докладывал великому князю Николаю Николаевичу: «Из заявления начальствующих лиц и расспросов нижних чинов выяснилось, что хлеба часто не было. Так, некоторые части даже в десяти верстах от Варшавы не имели хлеба три дня. Многие конные части заявляли, что на правом берегу Вислы часто овса и сена не бывало… Походных кухонь в резервных войсках нет, а в некоторых частях кавалерии – развалились»[57]57
  РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 513. Л. 152.


[Закрыть].

Сосредоточение в варшавском районе целой армии подрастратило продовольственные запасы города и региона, что потребовало немедленной помощи польской столице. После снятия осады 16 ноября и.д. (исполняющий должность. – Ред.) варшавского генерал-губернатора телеграммой в МВД возбудил ходатайство о доставке в Варшаву 800 тыс. пуд ржаной обдирной муки. Через три дня министр внутренних дел Н.А. Маклаков отдал распоряжение об удовлетворении ходатайства «из заготовленных главноуполномоченным по заготовке хлеба для нужд армии запасов» по заготовительной цене, без наценок. Междуведомственное заседание по продовольственному делу при Управлении сельской продовольственной части МВД, отвечавшее за помощь разоренным войной районам, приняло решение об отправке хлеба в Польшу из Тамбовской, Нижегородской и Самарской губернии. Помимо того, отвечавшее за заготовку продовольствия для армии Министерство земледелия обязывалось передать Варшавской, Люблинской и Радомской губерниям запасы пшена и ржи, на данный момент невостребованные войсками[58]58
  ГАРФ. Ф. 1788. Оп. 11. Д. 34. Л. 1—10, 25.


[Закрыть].

Кроме того, члены солдатских семей, выселенцы, беженцы первоначально могли воспользоваться льготой по бесплатному проезду в тыл и обратно. С 28 августа и до конца года был установлен следующий порядок: «Нуждающимся лицам, выселенным из губерний Царства Польского и Западного края по случаю военных событий и желающим вернуться на родину, предоставлен бесплатный проезд по казенным железным дорогам в вагонах 3‐го или 4‐го классов по билетам, выдаваемым в обмен на удостоверения, полученные от губернаторов и градоначальников тех губерний и городов, куда означенные лица были выселены». 21 ноября МВД разъясняло, что бесплатные билеты по железным дорогам выдаются «только бедствующим семьям нижних чинов запаса и ополчения, отправляемым на родину, и притом не более одного раза на каждую семью», а потому родственники раненых, приезжающие для свидания с ними в госпитали, таких льгот не имеют. То есть речь шла о семьях солдат, которые после призыва солдата возвращались в родные места к родственникам[59]59
  Государственный архив Тульской области (ГАТО). Ф. 90. Оп. 1. Д. 39648. Л. 1, 253–254.


[Закрыть].

Однако вернемся к варшавскому сражению. Численное преимущество германской стороны, бывшее в войсках Макензена к началу броска, оказалось сведено на нет, и Макензен мог рассчитывать только на свою артиллерию. Тяжелые орудия позволили германцам теснить русских, но при этом общий темп продвижения вперед был столь невелик, что стало ясно, что взять Варшаву одним броском не удалось. Следовательно, сила русских будет теперь только возрастать. В свою очередь, русский комкор-27 29‐го числа получил распоряжение командарма-2 С.М. Шейдемана возглавить оборону Варшавы – Баланин сменил начальника Варшавского крепостного района Ольховского на его посту вплоть до подхода всей 2‐й армии.

В тот же день состоялось очередное совещание Верховного главнокомандующего с командованием Юго-Западного фронта в Холме. Великий князь Николай Николаевич повелел немедленно перейти в наступление силами обеих армий – 4‐й от крепости Ивангород и затем 2‐й армией от Варшавы. Приказ Ставки гласил: «Ни под каким видом Варшавы не отдавать и немедленно перейти в энергичное наступление». Решительность царского дяди сознавалась и войсками. Например, письмо середины октября с варшавского фронта подчеркивало – «Особенного внимания, уважения и любви заслуживает наш Верховный главнокомандующий. Я лично, да и все мы, воины, преклоняемся перед его упорством и настойчивостью в достижении поставленных целей. Он во многом напоминает Петра Великого. Это поистине народный герой. С таким главнокомандующим было бы мудрено проиграть кампанию. Войска прямо-таки обожают его»[60]60
  ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 338. Л. 197.


[Закрыть].

Таким образом, командарм-2 обязывался подготовить контрнаступление, воспользовавшись как своими корпусами, так и все еще находящимся на западном берегу Вислы конным отрядом Г.Р. Шарпантье – Кавказская кавалерийская дивизия, три бригады 1‐й гвардейской кавалерийской дивизии и Астраханский казачий полк. И уже 30 сентября части 2‐й армии нанесли под Варшавой ряд контрударов, сумев оттеснить противника от города.

Интересно, что на этом совещании Верховный главнокомандующий предложил образовать на базе 2‐й армии третий фронт. То есть создать сильную группировку, которая в дальнейшем должна будет преследовать противника на левом берегу Вислы и нацеливаться на Берлин. Данное решение было своевременным и верным со всех сторон: как с точки зрения перспективы дальнейших действий, так и с позиций организационного плана внутри русской военной машины, так и, наконец, в отношении предполагаемого нового комфронта. Главнокомандующим новым фронтом Ставка предложила назначить начальника штаба Юго-Западного фронта М.В. Алексеева. Однако главкоюз Н.И. Иванов соглашался на такую рокировку только в том случае, если должность генерала Алексеева займет генерал-квартирмейстер Ставки Ю.Н. Данилов. Такой вариант был отвергнут уже великим князем Николаем Николаевичем. В итоге созданная группировка по окончании Варшавско-Ивангородской операции будет вновь раздроблена между фронтами, что в начале ноября позволит противнику опять вырвать инициативу – ударом на Лодзь.

Совещание в Холме 29 сентября проводилось по инициативе Н.И. Иванова, который неуверенно почувствовал себя в напряжении встречных сражений, развернувшихся на громадном пространстве. Да и за 8‐ю и 3‐ю армии, временно объединенных под управлением командарма-8 А.А. Брусилова, в конечном счете отвечал все равно штаб Юго-Западного фронта. Главкоюз жаловался Верховному главнокомандующему на командарма-2 С.М. Шейдемана и вообще на обстановку, сложившуюся на варшавском направлении. После докладов Иванова, Шейдемана и Алексеева великому князю Николаю Николаевичу «стало ясно, что дело в самом Иванове, который не справляется с управлением огромной массой войск». Поэтому с 30 сентября зона ответственности Варшавского района вместе с 2‐й и 5‐й армиями была вновь передана под руководство Северо-Западного фронта[61]61
  Португальский Р.М., Рунов В.А. Верховные главнокомандующие Отечества. М., 2001. С. 27.


[Закрыть]. В этой операции начальник штаба Юго-Западного фронта М.В. Алексеев получил очередной опыт управления огромными массами войск. Это пригодится Алексееву в кампании 1915 года, когда в должности главкосевзапа ему придется руководить сразу восемью армиями.

Когда ответственность за оборону Варшавы окончательно перешла в ведение командования 2‐й армии Северо-Западного фронта, было бы логичным передать управление войсками, дравшимися на варшавском направлении, под эгиду Северо-Западного фронта. Кроме того, штаб Юго-Западного фронта готовился перейти в контрнаступление войсками 4‐й и 9‐й армий от крепости Ивангород. Следовательно, до того единая по привязке к местности операция разбилась на две – отражение атак А. фон Макензена на Варшаву и бои на реках Сан и Висла от Ивангорода до Перемышля против главной австро-германской группировки. Поэтому на совещании в Холме по предложению главкоюза Н.И. Иванова район Варшавы, 2‐я и 5‐я армии, конный корпус генерала Новикова были переданы в ведение главкосевзапа Н.В. Рузского. Итак, руководство оборонительными боями со стороны штаба Юго-Западного фронта обеспечило начавшийся проигрыш германцами времени, а также – установление жесткой обороны на пути наступления неприятеля.

Зато генерал Рузский получил возможность возглавить сражение за Варшаву в тот момент, когда главный кризис в развитии операции фактически уже миновал. Именно этот переход варшавского района под эгиду генерала Рузского и позволил последнему разрекламировать себя в тыловой прессе как «героя Варшавы» (можно сказать, «двойной герой» – еще и после Львова). Нельзя не сказать, что подобная ротация управления войсками Варшавского укрепленного района вызывалась и субъективным фактором. Во время всей операции Ставка не смогла добиться от фронтов своевременного предоставления необходимых резервов для защиты Варшавы. Командование фронтами старалось свалить тяжесть выделения сил и средств на соседа. Тогда Верховный главнокомандующий предпринимает оригинальное решение: варшавское направление поочередно передается то в ведение Юго-Западного, то Северо-Западного фронта, что вынуждало главнокомандующих фронтами посылать на угрожаемые участки свободные силы. Такое положение несло в себе определенные невыгоды: постоянное изменение установленного подчинения тылов и оперативных отношений дезорганизовывало боевую работу войск, но иного выхода не было.

Дело в том, что руководство фронтов сразу же по началу войны получило слишком большие полномочия, а назначение Верховным главнокомандующим не самого императора Николая II, а великого князя Николая Николаевича позволяло своенравным генералам в определенной степени корректировать распоряжения Ставки. Юридически все это предполагалось определяющим документом, согласно которому функционировала действующая армия, – «Положению о полевом управлении войск в военное время». Но зато столицу русской Польши удалось отстоять, а заодно и подготовиться к контрнаступлению – участок к северу от реки Пилица с Варшавой и крепостью Новогеоргиевск был передан в состав Северо-Западного фронта, когда момент, угрожавший тем, что немцы были готовы вот-вот ворваться в город, уже миновал.

В это время русская Ставка смогла частично переломить продолжавшиеся с самого начала войны требования французов о русском наступлении на Берлин. В Ставке, ошеломленной стремительностью неприятельского движения и силы удара, считали, что германцы перебросили на Восточный фронт от шести до десяти корпусов. Выходило, что «французское командование, осознавая, что наступление французских войск не сможет привести к решительному поражению Германии, все так же рассматривало наступление на Русском фронте как основной путь к скорейшей победе. В то же время русская Ставка после поражения в Восточной Пруссии и возникновения угрозы австро-германского наступления на Варшаву считала наиболее перспективным нанесение удара французскими войсками»[62]62
  Павлов А.Ю. Скованные одной целью: Стратегическое взаимодействие России и ее союзников в годы Первой мировой войны (1914–1917 гг.). СПб., 2008. С. 23.


[Закрыть]. Русские ошибались. Как получил Гинденбург в августе два корпуса и кавалерийскую дивизию, так пока и все – вплоть до окончания Лодзинского сражения. Но эта ошибка позволила русской стороне несколько сбить накал французских требований. И хотя полностью отказаться от замысла наступления на германскую столицу в Ставке не решились (Лодзинская операция началась как превентивный контрудар немцев по разворачиваемой на берлинском направлении русской группировке), но свои аппетиты в отношении претензий на русскую кровь французская сторона поумерила.

С 30 сентября по 5 октября под Варшавой продолжались ожесточенные встречные бои впереди городской укрепленной линии. Корпуса Варшавской группы 2‐й армии – 1‐й и 2‐й Сибирские, 1‐й и 4‐й армейские – атаковали противника строго по фронту. Высокие качества личного состава сибирских соединений позволили свести на нет превосходство противника в артиллерии, хотя успех противоборства и давался большой кровью. С фронта с восторгом писали: «Сибирцы дерутся великолепно. Надо сказать, что в их рядах почти нет запасных, так как и в мирное время они содержатся почти на военном положении. Это, конечно, влияет на их боевые качества»[63]63
  ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 338. Л. 79.


[Закрыть].

Еще с начала XX столетия «сибирские стрелки комплектовались из южных сибирских губерний, все были как на подбор рослые здоровые румяные красавцы – один другого лучше. Вообще, в воинские части на Дальний Восток присылалось лучшее комплектование во всех отношениях, так как не было смысла возить почти вокруг света на пароходах слабых новобранцев. Сибиряки южной части Сибири отличались, кроме внешнего вида, своим прирожденным умом и смышленостью. Поэтому несложную военную науку они очень легко и скоро воспринимали, и из них получались прекрасные солдаты»[64]64
  Никольский Е.А. Записки о прошлом. М., 2007. С. 55.


[Закрыть]. Подобное комплектование Сибирских частей продолжалось и накануне Первой мировой войны. Если же знать, что на Дальний Восток отправлялись служить в основном отлично аттестованные начальством офицеры, то в среднем офицерский состав сибиряков также превосходил большую часть корпусов Европейской России.